Линия Спички

      Спичка натирал колбы, но мысли его были далеко. По этой же причине рыба на сковороде, которую Медведь велел ему пожарить, уже горела. Спичка еле держался на ногах, а всё потому, что не спал ночью. Он решил проверить, не просочится ли в дом Лиза, и если всё же да, то был намерен встретить его во всеоружии, то есть бодрым и оснащённым чугунной сковородой. Сковороду он припрятал под кровать, погасил свет, лёг и принялся ждать. Часы сменялись новыми часами. Спичка всё ждал. Ждал долго. Ждал до тех пор, пока не почувствовал бессильную тоску. Он уже хотел, чтобы Лиза пришёл.       Мысли о сковороде и лёгкое задымление в подвале, вернули его в реальность. Метнувшись к плите так, словно эти миллисекунды могли спасти почерневшую рыбу, он резко выключил газ.       Дверь наверху хлопнула. Мишка сегодня пришла неожиданно рано. Насколько рано вообще может прийти домой ребёнок, который пообещал никогда не возвращаться.       Все последнее дни она злилась на Спичку из-за Лизы. Злилась без единого звука, надувшись, как умела только она. Она бойкотировала Спичку молчанием, а молчание хорошо тогда, когда его видно. Поэтому Мишка время от времени приходила в «Берлогу», чтобы укоризненно посидеть на железной бочке. А ещё поесть.       Спичка уже приготовился её кормить тем, что имел: почерневшею рыбой, как раз под цвет её вороньего гнезда на голове, как Мишка вдруг кинулась к нему с объятием.       — Ну что, кончила дуться? — погладил её по голове Спичка.       — Я с тобой больше никогда никогда не поругаюсь! Никогда! Ты только не умирай! — заревела она.       — Чего? — оторопел Спичка. — Я? Это ещё почему?       — Ноткин-то вон умирает! — рыдала она.       — Ой, ну выдумала. Выдумала опять!       — Ничего я не выдумала! Он Песчанки наглотался в том доме! В Сырых Застройках! Теперь пятнами пошёл, как ящерка. Я сама видела!       — Что? В Сырых Застройках смерть! Там чума сейчас! Чего он туда пошёл??       — Говорят, оттуда вся болячка идёт, — хныкала Мишка. — Из дома одного.       — Это почему ещё?       — Не знаю! Говорят, чтоб её прогнать надо... чтобы надо... — сбилась она.       — Ну?       — Свечки там зажечь всякие и ночь сидеть. И тогда Песчанка уйдёт. Но это только для самых храбрых, кто совсем-совсем ничего не боится! Другие-то Песчанку испугаются.       Спичка не верил своим ушам.       — Это ещё что за сказ про царевну и богатыря?! Кто так говорит?       — По городу кто-то. Вот Ноткин и пошёл! Всю ночь сидел и теперь чернушкой покрылся! Ты куда, Спичка?...       Спичка бежал вниз по лестнице к шкафу. Там ещё остались Бураховы тинктуры. Зурх... Две жёлтых на «М», название Спичка не помнил. Где же таблетки?...       Мишка семенила за ним хвостиком.       — А Медведь сказал, что Ноткину больше уже нельзя, — дёргала она Спичку за рукав. — Он его уже лечил. Вот этой, оранжевой, и пилюльками.       — Медведь у него был? Когда? — остановился Спичка.       — Сейчас. Сказал мне домой идти. Сказал... Сказал... — снова заплакала она. — Сказал, что Ноткину теперь толька чудо поможет! Ыыыы!       Мишка ударилась в безудержный плач.       — Спичка, ты только не ходи в тот дом! А то тоже заболеешь!       Спичка оставил шкаф в покое. Кто-то распустил очень опасный и глупый слух. Ноткин решил, похоже, что с источником чумы бороться должен он, главный, и провёл целую ночь в заражённом районе. Катастрофа.       Сердце само собой сжалось. С Ноткиным они вместе учились у старого Бураха, хоть и каждый своему. Складская ребятня, среди которых была и малышня, и бездомыши, и собаки и кот Артист, вмиг осиротеет, случись с ним беда. Надеяться на тинктуры было больше нельзя. Нужен был порошочек.       — Вот что, — наклонился к девочке Спичка. — Сиди тут, ешь рыбу.       — НИХАДИ, СПИЧКА!!! — вцепилась она в него.       — Да не пойду я туда! — подхватил он Мишку и посадил на стул. — Рыбу, говорю, ешь.       Спичка маршировал к выходу, по пути мысленно успев обругать и Медведя и себя. «Тоже мне Гаруспик, тоже мне степной шаман! Старый наверняка бы уже панацею придумал! А сын только и знает, что по городу бегать и лекарство не готовить. Сам тоже хорош. Мог бы и расстараться, чем у Лизки пропадать. Ученик — ни встать, ни лечь».       В предбаннике он задержался. Он найдёт Лизу, но сперва... Он взглянул на заваленный проход лестницы слева. Вместо того, чтобы дрожать ночью, как лист морошки, нужно было взять всё в свои руки и заколотить «чёрный ход», подумалось ему: забить досками окно, задвинуть дверь в цех.       Повинуясь внезапному интуитивному порыву, Спичка прихватил доски понадёжней и полез через завал. Кое-как протащив их на второй этаж по пыльной сортировке, он стал примерять доски к хлопающему окну. Должно подойти. Он прижал ставню плотнее и задвинул щеколду под жалобный лязг.       — Закрой сильнее, а то дует, — раздался голос сзади.       Спичка подпрыгнул. Голос слышался из тени за газовым нагревателем.       — Гостей не хочешь, да? — вышел на свет Лиза. Он был без маски, та осталась в аптеке Площадь Мост. Лицо начисто вымыто, глаза больше не обрамлял уголь, но теперь там залегли явные тени. Эту ночь Лиза не спал. Он сделал пару шагов по направлению к Спичке, вращая пальцем половинку ножниц за кольцо.       — Лиза? А я тебя искал...       — Да ну?       — Не здесь, а... К тебе собирался. Не важно. Слушай. Помощь твоя нужна.       — Помощь? — кружил он лезвием, почти не слушая.       — Ага.       Из всех людей Лиза меньше всех выглядел готовым помогать кому-то, особенно сейчас. Но Спичка никак не мог выкинуть из головы Ноткина и страх за его жизнь побуждал его к борьбе.       — Чума наших косит. Наших уже косит, Лиза!       — «Наших» это каких?       — Складских.       — Ты от меня забить окно решил, да? — задумчиво глядел Лиза на вращаемый пальцами предмет.       — ... От тебя, — признался Спичка после паузы. — От кого ж ещё?       Вдруг внезапная злость охватила его.       — Я тебе выход показал, чтоб тебя Двоедушники не порвали, а не чтобы ты сюда кошмарить ходил по-тихой!       — Тебя не спросил, где мне ходить, а где нет. Где хочу, там и хожу.       — Это наш дом!       — Завод не ваш.       — Это не важно сейчас! — выпалил Спичка. — Ноткин заболел. Песчанкой заболел.       Лиза оторвался от ножниц, впервые взглянув на него.       — Да ну? — смягчился он. — Не врёшь?       — Он в Сырые Застройки ходил, а там Песчанка лютует.       — Ха!       — В городе говорят, что со смертью раз на раз выйти надо, или что-то такое. Просидеть, мол, в заражённом доме до утра, свечки какие-то пожечь и тогда Песчанка отступит. Хрень какая-то. Кто-то распустил слух.       — Почему «кто-то»? — довольно произнёс Лиза.       Спичка вдруг сбился и замер, наконец-то узрев очевидное.       — Это ты! Ты болтаешь, что зараза из Сырых Застроек пошла! — толкнул он Лизу в плечо, но тот, будучи на моральном подъёме, даже не заметил этого. — Ты эту сказку придумал!       — Ясен красен. Двоедушники вон на себе телогрейки рвут с тех пор, как о Песчанке услышали, смерть хотят победить. Самый главный дурак, выходит, и отправился. Ну и как теперь думаешь, победит он её?       — Ты... Люди могли погибнуть.       — Двоедушники — не люди.       — Сука ты, — не сдержался Спичка.       Лиза перестал улыбаться. Его правая рука врезалась в Спичкино лицо ладонью наотмашь. Тот, не удержавшись на ногах, отлетел в сторону и снёс собою коробки и доски. Поднялся вспять он тоже довольно быстро. Растрёпанный, в пыли и паутине, он встал перед Лизой без страха в глазах и с горящей щекой. Лиза глядел на него в ответ почти с нежностью.       Собравшись с духом, Спичка заговорил.       — Это не шутки, не игры, ясно? Ноткина лечить надо. У него там малышня и вторые.       — Ааа. Ну так что ж вы не лечите? Врачи вы, или как?       — ...       — Мази намажьте, поставьте укольчик, макните его в минералочку, подержите в тепле, суньте в него ладоши, похлопайте и всё. Так у вас, врачей, принято?       — Тинктурами тут не помочь. Они не лечат до конца. Антибиотиками — убить быстрее. Панацея нужна.       — Нужно чудо.       — Да.       Лиза взирал на него из-под прикрытых век, довольный обстоятельствами настолько, насколько довольным бывает ловец, расставивший силки на заячьей тропе.       — Давай. Скажи это, — раздул он ноздри, улыбаясь широко и жадно.       — Лиза, дай порошочек.       Лиза расхохотался.       — Хватит, ну, — позвал его Спичка. — Дай. Сейчас правда нужно.       — То есть, по-твоему, я его в чумной дом приманивал, чтобы теперь порошочком кормить?       — Лиза, дай пожалуйста, — вытянул Спичка руку вперёд.       — Нет, — произнёс тот чётко, совсем как Спичка вчера.       — Лиза. Дай пожалуйста.       Спичка ненавидел себя сейчас. Он стоял с протянутой рукой перед тем, кто этими протянутыми руками кормился. Он ненавидел себя за то, что дрожал и боялся. Лиза вот-вот откажет ему в помощи, а отобрать у него лекарство силой не представлялось возможным. Ноткин, хороший человек, мог умереть из-за прихоти одного и из-за слабости другого. К глазам подкатили слёзы. В горле собрался ком. Нижняя губа дрогнула.       — Пожалуйста...       Лиза молча глядел на него секунду за секундой. Веселье в его глазах угасло. Он спрятал в карман ножницы и вытянул свою руку пустой ладонью кверху.       — Браслет, — потребовал он.       Спичка опустил взгляд вниз, на свои руки, смаргивая влагу с глаз. На ладони упало несколько капель, пальцы тут же стёрли их. Спичка стянул колкое украшение из веточек и опустил браслет на чужую ладонь. Ладонь сжалась в кулак, браслет хрустнул. Спичка поморщился от этого звука.       Лиза выудил из кармана штанов коробочку плотного картона. Она напоминала крупный спичечный коробок. Внутри — смесь никому не известных таблеток. Поразительно, но... она лечила Песчанку полностью. Перед Спичкой лежал билет в жизнь. Схватив порошочек, он двинулся было к выходу, но чужие пальцы схватили его за предплечье. Лиза притянул его к себе за затылок, обнял рвано, но, не получив ответа, вскоре выпустил.       — Приходи завтра, разговор есть, — произнёс он.       Спичка быстро кивнул и выскочил из машинного зала.       Захлопав дверями и едва не перевернув весь завал, Спичка покинул завод. Он шёл к Складам, шебурша сухой травой. На железнодорожных путях зашагал быстрее и свободнее, нагнувшись головой вперёд для лучшей, как ему казалось, аэродинамики. На половине пути его руки перестало потряхивать, а щека больше не колола. Сейчас он понимал, что в машинном зале всё могло закончиться куда хуже. Спичка тряхнул головой. Неважно. Главное, что порошочек теперь у него.       Через время, достаточное, чтобы сбить себе дыхание несколько раз, Спичка добрался до южных складов промышленных предприятий. Ангар с цветным флажком и разноцветными лампами поманил его к себе, как в прежние времена.       Не знай он, что Ноткин ещё жив, подумал бы, что готовится похоронная церемония — такой кругом царил траур. Двоедушники заняли подъезд к ангару, рассевшись в круге на коробках и старых кошачьих кибитках. Внутрь Спичку не пустили. Сами Двоедушники попасть «на базу» к командиру тоже не могли, ибо Ноткин приказал всем держаться от себя подальше. Скорбящие Двоедушники не знали, что им теперь делать и, словно кот, застрявший посреди проёма, просто стерегли вход.       Дымок перекрыл две железные двери, не пуская Спичку внутрь.       — О! Заявился гость. А нам таких не надо! Верно, пацаны? — запросил он поддержки у остальных Двоедушников.       — Отойди, я к Ноткину.       — Что, под Лизкой устал бегать? Мы про аптеку всё знаем. Площадь Мост вон постовыми кишела. Три бригады патрулей из Стержня палили по чём зря. Войну устроили. А всё Лиза-подлец.       — К Сабурову я пойти придумал, а не он, — спокойно ответил Спичка.       — А ты теперь за ним что, дерьмо подчищаешь? Заявы в Стержне катать... Наш брат так не делает, — скривился в досаде Дымок.       — Ты ничего не знаешь. Ты там не был. Вот и варежку прикрой. — Он развернулся к остальным Двоедушникам. — Хотите Ноткину жизнь спасти — впустите.       — А ты чего это? Врач великий стал, что ли? — звонко крикнула рыжая Тата. — У Ноткина целый Медведь был сегодня. Да!       Остальные закивали:       — Да! Ты что думаешь, поумней его будешь?       Спичка вздохнул, вынул из кармана коробочку.       — Порошочек, — объявил он.       — Да ладно... — прошептал Дымок. Он вмиг поменялся, подкравшись тихо и робко поближе, чтобы разглядеть коробок. — Это настоящий порошочек, ребят... — закивал он через секунду.       — Во дела... Где взял? — спрашивали Двоедушники.       — Лиза дал, — ответил Спичка. — Ну? Чего скуксились сразу? Сами-то чего порошочков не ищите? Вам бы только заточек нахраповозить побольше. Да! Я-то знаю. Полные ящики вон этого добра. Всё вы с Многогранником в войнушку играете, не наиграетесь. И чё сели тут кружком, как голуби? Носы повесили, как будто умер кто! Лучше бы лекарство искали.       — Да мы нашли, — признался Дымок. — В Седле есть один тип. Он порошочек в тайнике нашёл, но меняться не хочет: у него самого сестра больная.       — Ещё в Створках один был, — сказал Ковшик, бритый худой мальчик. — Просил восемь крючков, часы рабочие(!), ножницы две пары, девять грецких орехов. За меньшее, сказал, не отдаст. Я ему — жди, щас приду. Я-то вернулся, да только сверкала чешуя того окуня.       — Ладно, в общем... Ты это... Проходи, — отшагнул Дымок, приоткрывая ворота.       — Вода у вас есть?       — Ага. Медведь две литровки оставил.       Спичка шагнул внутрь ангара. Ноткин был плох. Во избежание распространения заразы, он замотался сплошняком в две простыни, оставив только прорези для глаз, и засел в самый дальний угол от входа.       — Стойте там! — крикнул он глухо сквозь простынь. — Здоровые?       — Да.       — Тогда вам сюда нельзя! Не подходите.       — Это я, — подал голос Спичка.       — Спичка? Вали отсюда, — беззлобно бросили ему. — Заболеешь, Медведь с ума сойдёт.       — Я с порошочком. Лечиться щас будем.       Дымок, оставив их, вышел. Ноткин размотал простынь с головы. В ладонь, а точнее в варежку из лоскутов, Спичка опустил лекарство.       Песчанка одолевала человека быстро. Сушила, как ранняя зима траву. Волосы с правого виска и на затылке Ноткин потерял, от ушей к щекам висели хлопья чернеющей кожи. Едва Ноткин открыл лицо, она стала опадать вокруг, точно сажа.       — Это ещё ничего, это ещё, считай, начало, — прокомментировал своё состояние Ноткин. — Медведь таблеток хоть дал, отваров. Вечером, сказал, ещё придёт. Хороший он человек.       — Давай глотай, — кивнул Спичка на коробок. — И водой запить надо.       — Откуда порошочек взял? — поднял на него красный глаз Ноткин.       — Лиза дал, — признался Спичка.       — Ммм... А взамен что просил? Душу твою, да?...       Обхватив короб губами, Ноткин всыпал в себя белую смесь. Поморщился. Чешуйки снова полетели. Он расчесал их пальцами, счищая с щёк.       — На самом деле это только выглядит так плохо, — просипел он. — Под ними нормальная кожа. Слоями лезет. Если вовремя вылечить, как прежний буду.       Он запил горечь водой. Отдышался. Втянул носом. Покрутил в руке пустой коробок.       — Это ты так просить за него пришёл? Чтоб мы его не забили?       — Нет, — отрезал Спичка.       — Хорошо, — кивнул Ноткин. — Спасибо, Спичка. Ты мне жизнь спас, я этого не забуду. Но знай, — добавил он чуть погодя, — Лизу мы не прощаем.       Спичка кивнул.       Вечер Спичка встретил в подвале, он штопал джинсы и распустившийся в двух местах свитер. Штопал очень криво, но усердно. Никаких ниток, кроме жёлтых, он нигде не нашёл, поэтому теперь все места, где прежде были дырки, стали выделены, словно маркером, ярким жёлтым цветом.       Часом раньше он таки забил окно в машинном зале и завалил туда вход. За это он был готов получить позднее ещё хоть тридцать тумаков, но в своём решении защитить жилище остался твёрд.       Бурах ворвался в подвал с заходом солнца. Бросив массивный рюкзак к стене, не успев толком отдышаться, он развернулся к помощнику.       — Иди сюда, Спича, — позвал он.       Спичка торопливо подошёл.       — Это ты порошочек ему дал?       — Я.       Медведь неожиданно сгрёб Спичку руками и утопил в объятии.       — Спасибо, — коротко ткнул он его губами в макушку. — Молодец.       — Да ладно... — принялся вырываться Спичка.       — Ты сегодня жизнь спас. Правильно поступил.       — Чем хвалить, всю правду узнай сначала, — вырвался парень. — Может, расстроишься. Мне тот порошочек Лиза дал, — решил признаться парень.       Медведь замолчал, побурел лицом и смутился, а следом, по обычаю, прикрыл своё смущение гневом.       — Ну а взамен что попросил? — принялся он разбирать рюкзак, швыряя вещи на стол. — Ноги ему целовать? Или ещё чего?       — ...       — Ладно, молчи.       Вдохнув пару раз, он смягчился.       — Консервы достань из сумки. Ладно, Спича. Ноткин жив, на поправку идёт семимильными шагами. Завтра-послезавтра в строю будет. Это главное. Я бы себе не простил...       Словно вспомнив что-то, Бурах развернулся к ученику. Он улыбнулся, выудив из сумки кошель.       — Я сегодня в Стержень заходил. Александр Сабуров мне сказал у дежурного вот это забрать для тебя.       Спичка покрутил кошель в руках. Внутри звенели монеты. От неожиданности Спичка даже открыл рот.       — Я его спросил, за какие такие заслуги? — продолжил Бурах. — Чем молодой такие суммы заработал? А комендант мне: «за отвагу перед лицом преступности, за проявленную ответственность и исполнение гражданского долга». А ещё, — Медведь присел, — «за содействие в поимке опасного преступника».       Спичка захлопал глазами.       — Ну, чего молчишь, Спича? — ухмыльнулся он. — Рассказывай, что за тайная жизнь у тебя.       — Да как-то... Просто... — потерялся Спичка.       — Это ты, оказывается, Вара прикрыл. А у тебя кишка не тонка, — расхохотался, не выдержав, Медведь.       — Чего смеёшься?       — Да поверить до сих пор не могу! — задыхался Бурах. — А прежде всего хочу знать, как тебя ноги к Вару принесли, как они тебя оттуда живым вынесли, и почему я о таких геройских делах последний узнаю.       Геройскими свои дела Спичка не считал. Он натерпелся страхов и наделал глупостей. В связи с арестом Вара его грела лишь одна мысль — он поступил правильно. Он прошёл по своей Линии, а значит ошибиться не мог.       История затянулась на несколько часов. Бурах переспрашивал, уточнял и то и дело вставлял встревоженно: «Ну Спича! Ну шпион».       Когда Спичка закончил рассказ, Бурах замер молча. Спичка чувствовал, как тот нагревает себя до кипения своими мыслями, как камин нагревает себя горящими дровами. Так и вышло. Медведь разразился угрожающей тирадой, отругав помощника сразу и за всё и даже хлопнув по столу пару раз для весу. Казалось, гневу его не будет предела, как вдруг Бурах замолк и притянул мальчишку к себе, растрепав ему волосы. Он обхватил Спичку объятием отцовским, крепким и Спичка ему, зажмурившись от чувств, ответил. Прежде чем выпустить сына из рук, Бурах призвал его больше не геройствовать втихомолку, а свои беды и страхи делить с ним, Медведем. В другое время Спичка бы на это распетушился: ещё чего. Он свою жизнь сам живёт, а горестями делятся вон девчонки на лавочках! Но сейчас он смолчал. И просто кивнул.