The beginning of the end.

При входе во дворец Осаму сразу расслабился, как только его дрожащее от непривычного холода тело обволокло тепло. Карие глаза тут же принимаются осматривать новую территорию, где ныне придётся жить, и любопытно обводят потолок, мощные и огромные, по сравнению с дворцом в Аспинес, стены, украшенные экспрессивными картинами, привлекающие своей красотой и живописностью. Для Дазая это что-то новое и, естественно, неизведанное, то, что в своей человеческой природе хочется подробнее изучить, но его отвлекают молодые девушки, вежливо просящие пройти вместе с ними по приказу императора. Тем временем с плеч Фёдора снимают кейп и перенимают перчатки, шагая чуть позади правителя.   – Ваш кабинет убран, через неделю будет готов гардероб для Вашего спутника и–   – Супруга. Неделю? Мне нужно раньше. Не обязательно привозить всё разом, с собой одежды у Его Высочества не имеется, он замёрзнет здесь, – Грубо перебивает Достоевский своего камердинера, попутно расстегивая облегающий воротник. Во дворце температура более, чем приемлемая, очень даже тепло, что в своём одеянии становится душно. – Подготовьте мне сменную одежду перед ужином. Где Николай?   – Он тренируется, Ваше Величество. Возможно его навещает сейчас Иван Александрович.   – Пускай подойдёт чуть позже в мой кабинет. И да, – Федя вдруг останавливается на роскошной лестнице, лишь слегка обернув голову в сторону прислуги. – Проконтролируй, чтобы у покоев Принца стояла охрана. Не допускай плохого отношения к нему. Если начнется зубоскальство, сообщи мне, кто, как и когда.   – Вас понял, Ваше Величество. В своём кабинете он торчит не столь долго, ровно до момента, когда раздаётся стук и камердинер сообщает, что одежда подготовлена, на что получает ещё одно поручение: передать слугам приказ о подготовке купальни, Его Величество после ужина примет душ. Ах да, Коля так и не явится – Гончаров решил устроить юнцу неплохую такую трепку в виде.. зачёта, экзамена? Он не всегда в курсе планов своего фактического телохранителя. Фёдор дописывает новый устав для управления записи актов бюргерского состояния, роется в ящиках стола, чтобы найти конверт, штамп и воск. В отдельный конверт помещает недавно подписанное согласие на брак, условия брачного договора и соответствующее письмо с просьбой явиться новому организационному органу во дворец, дабы засвидетельствовать брак. Можно было бы устроить полноценную свадьбу, празднование, но это только больше раздраконит народ, хотя... о, ну почему он должен отказывать себе в церемонии? Ха-ха, Достоевский бы посмотрел на лица его людей, когда его жених пойдет под венец и встанет у алтаря напротив Его Величества. Он уже может представить, насколько нарочитыми и неискренними станут аплодисменты, насколько натянутыми и беспокойными оказались бы сотни улыбающихся лиц, ставшие свидетелями такого...  безобразия. Фёдор своими деяниями точно войдёт в Мировую историю.   Уже переодетый в легкое одеяние брюнет уверенно шагает в сторону архива, держа в руках почти полное досье по сироте-эсперу. Письма переданы через первую попавшуюся служанку, так что сейчас он может заняться собственными исследованиями в отношении одной личности. Хотелось бы узнать больше о родý Сыромятниковых, если он действительно существовал с такой фамилией, потому что это, пожалуй, первый случай, когда дар передаётся от одного человека к другому. Достоевский подозревал, что такое могло бы произойти, но... это были лишь теории в его безумной голове, которые до ума никто не доводил.     *** В комнате чуть поодаль самого входа уже копошатся служанки при виде принца, обыскивая увешанные шкафы в различных тканях да мельтеша перед ним с сантиметровой лентой. Осаму, по просьбе портных, стоял около большого зеркала, вынужденно сняв своё многослойное одеяние и оставшись в традиционном белоснежном с чёрным поясом. Как оказалось, сменную одежду на некоторое время ему уже подготовили – которую взяли из шкафа Фёдора – потому что ходить в своём было бы весьма неуместно, как сказала одна из служанок, явно не привыкшая к излишней болтовне с людьми более высокого статуса. А Дазай успел расспросить многое – ибо молча стоять, медленно задыхаясь от удушающей скуки, не в его репертуаре – например, чем обычно здесь кормят, где он будет спать, надеясь что подальше от Достоевского, как можно скоротать холодные зимние дни, чем развлечься и тому подобное. Юнец малость волновался, что до своей кончины успеет стухнуть от серой рутины непримечательных дней. Конечно, мало что бы поменялось, если вспомнить последний год многочисленных запретов касаемо гулянок за пределами дворца: он ожидал худшего. Белая рубашка с воротником, чёрные брюки и того же цвета пиджак с золотыми пуговичками для красоты на рукавах и краях для застёжки. Дазай долго себя в зеркале не рассматривал, отмахнувшись «и так сойдёт», желая поскорее выбраться из душной комнатушки и покончить со страданиями затёкших ног. Одна из слуг проинструктировала его и проводила до купальни, параллельно рассказывая о правилах, пока Осаму запоминал запутанные коридоры, удивляясь их размерам. Всё, как сказал Фёдор: показали личную спальню, выдали временную ночную одёжку и уточнили предпочтения в еде. Принца оставили в покоях, но он, по правде говоря, не хотел тухнуть без дела, поэтому почти сразу смылся оттуда, столкнувшись со стражей; заметил, как один из них в презрении оскалился, увидев его. Шатен пожал плечами и пошагал восвояси, выискивая Достоевского. Как назло, сначала забрёл в неизвестную часть дворца левого крыла, почти что завороженно рассматривая картины и имеющиеся комнаты, в большинство которых заходить было нельзя, но поглазеть всё равно умудрялся за счёт привилегий, кои теперь есть у него благодаря браку. Ладно, возможно, быть мужем всемогущего императора Ракрэйна не так уж и плохо. – О, вот ты где! – По пути обратно Осаму встречает Фёдора; приветствует плеснув руками и покружился перед ним. Взгляд фиолетовых камней оценивающе обводит силуэт Осаму с головы до ног, и в обратном порядке, подмечая, что вся одежда, считай, сидит почти по фигуре. Правда у Фёдора она чуть тоньше за счёт физиологии и генетики, но это даже в глаза особо не бросается. Мужчина скручивает в трубочку бумаги, скрестив руки на груди. – А у Вас, Ваше Величество, есть вкус. Узнаёте? – Я удивлён, что Его Высочество предпочёл отдыху бодрствование. Я думал, Вы устали от столь долго-далёкого пути, – Брови неоднозначно подпрыгнули вверх. – Я надеюсь, здесь есть что-нибудь кроме скудных комнат и коридоров. Покажешь мне драгоценному или прикажешь снова заблудиться? – Я бы мог провести Вас в библиотеку, но на Вашем месте ещё подумал бы, стоит ли тратить последние силы перед ужином, – Дазай сокращает расстояние, Достоевский делает то же самое, рукой смахивая невидимые пылинки с пиджака на чужих плечах. Глаза автоматически перемещаются на руки брюнета, с неосознанной целью взглянуть, что он там делает, но достаточно скоро возвращаются и дальше держать фокус на глазах Фёдора: фиолетовые, прямо как у его отца, и почему-то он только обратил внимание. Да они в принципе чем-то похожи не только цветом глаз, но и внешностью, если не считать немного разные черты лица из-за того же разного происхождения нации. – Вам нравится звучание флейты, Ваше Высочество? Ох, точнее... слышали Вы её когда-нибудь? Анна отлично на ней играет, она могла бы исполнить для Вас несколько умиротворяющих композиций. От её мастерства в хорошем смысле клонит в сон, – Затем рука, облаченная тонкой черной перчаткой, поправляет воротник, лежащий слегка кривовато. – Пару раз доводилось слышать, удивительный инструмент. Я был бы не прочь послушать, – Осаму в малой степени непонятна такая.. забота от императора. Находил в этом что-то не сколько странное, а забавное: и кейп самостоятельно одел, и пылинки сдул, и пиджак поправил. Кто-нибудь более наивный и глупый точно бы почувствовал симпатию к этому человеку, воспринимая близко к сердцу, но принца же никак не трогает. В конце концов, ему ведь придётся терпеть это на протяжении.. всей жизни? Если, конечно, от него не избавятся раньше, что очень сомнительно. – Кстати, как Вам мои слуги? Были ли они столь вежливы и покорны, или Вы были вынуждены терпеть хамское отношение к своей персоне? Просто ткните пальцем, Принц, я обязательно разберусь со всем и всеми. – Слуги.. Ох, они просто очаровательные дамы! Я слышал, что на Ракрэйне все девицы красавицы и умницы, но больно уж скромные, – Дазай зачем-то встряхнул пиджаком, когда махинации с одеждой прекратились, совершенно забыв про странного стражника у его дверей; в другом смысле, Осаму подумалось, что трагедию из поверхностных подозрений устраивать не нужно. – Так Вы меня защищаете, Ваше Величество? Понимание этого даже за душу берёт..учитывая всю мерзость и фальшивость этого брака. Кстати насчёт него, прошу, скажите, что больше от меня ничего не требуется. Не люблю по пустякам тревожиться, – После того рыцаря стоило бы и к людям побаиваться лишний раз выходить, но у Дазая не пропадало жуткое желание послушать, какие гадости про императора ходят среди простолюдин, как из самозваных правильных людишек сочится яд презрения к Достоевскому. Его отец годами с лёгкостью добивался со стороны народа именно уважение и преданность к себе, а не только страх и всевластие. Учил этому и Осаму, объясняя, почему такая тактика правления намного лучше и уменьшает вероятность ножа в спину от своих же людей. Фёдор расслабленно улыбается, запрятав руки за спиной, становится рядом и одну ладонь всё-таки положил на поясницу принца, призывая начать шаг. Ах, он собирался в архив, но... Сыромятниковы никуда не убегут, нужно же помочь своему суженому найти путь к покоям.   – Хм. Знаете, вот думаю, может свадьбу сыграть? – Реакция была очень.. неопределенной, а всё тот же знакомый нервный смешок учтиво сдерживают, обескураженно глянув на императора. Улыбка Достоевского приобретает более загадочный подтон – глумится над женишком. – Нужно, чтобы народ знал свою Луну в лицо. Чтобы он привык к этой новой Луне. И извольте объяснить мне, что же "мерзкого" Вы нашли в нашем браке? – по коридору не раздаётся асинхронного цоканья низких каблуков, полы покрыты красными коврами, "дорожками", делая шаги присутствующих в нём людей бесшумными. – Думаю, моё мнение Вас особо не волнует. Но представьте, если кто-то заколет Вашего суженного прямо на свадьбе! – Вопрос напрашивался, для чего Достоевскому понадобилось открытое празднование, если разъяренному народу Осаму лучше вообще не показываться, не афишировать нетрадиционный по меркам общества брак. – И, уверяю, для меня ничего гадкого в нашем союзе нет, а вот для Ваших людей вполне себе. – Ладно, с народом Вам придётся познакомиться позже. Если брать во внимание требования к Вам, как к супругу, то... Вы исполняете базовые обязанности Императрицы, конечно без пункта "родить наследника". – Разочаровываете. Я надеялся, что смогу лодырничать у Вас в гостях, – Да какой он теперь гость. Уже, считай, полноценный житель Ракрэйна и второе уважаемое лицо после Достоевского во дворце. Стоит отметить, что обязанностей будучи принцем в Аспинес было гораздо больше: главная цель, которая стояла перед воспитателем наследника престола – научить будущего императора управлять государством и понимать уровень своей ответственности. В рамках этих задач принц изучал военное дело, языки, философию и естественные науки, а также осваивал практические навыки работы в мастерских и на земле, чтобы не понаслышке представлять себе, каким образом и какой ценой решаются поставленные верховной властью задачи. Поэтому, чувствуя большую разницу, парень выслушивал монолог брюнета с весьма расслабленным настроем, так как перед прибытием в Ракрэйн прекрасно догадывался, что, возможно, когда займёт эту роль, на его плечи ляжет множество более лёгких обязательств. Нет, Дазай не был полностью безответственным оборванцем, он хорошо справлялся со своими обязанностями, но отчего-то быстро уставал. Они выходят к главному залу второго этажа и заворачивают в смежный коридор. Достоевский прекрасно знал, где находятся покои Дазая, ведь именно он выбирал, какую комнату привести в порядок для заселения принца до конечной расписки. Выбирал специально ту комнату, которая находится чуть дальше собственных покоев. – Если точнее: посещать все мероприятия. Начиная государственными праздниками, но в них участие принимаем мы оба, заканчивая благотворительностями и церемониями вручения или открытия. Их Вы посещаете в одиночку, представляя меня и мои интересы. Если подружитесь с местными вельможами, то придётся посещать их чаепития и прочие локальные мероприятия. На Ваших плечах также будет лежать организация праздников, проходящих внутри дворца и на площади, – Федя хмыкает, однобоко улыбаясь. – Вместо букета цветов получите букет обязанностей. Что ж, вот Ваши покои, – Ох, пока император рассказывал о новых "привилегиях" жениха, они успели доковылять до чужой комнаты. – Если Вам понадобится помощь, обратитесь к Вашей страже: она либо позовет камердинера, либо же лично уведомит меня о Вашем зове. Я пошлю к Вам Анну, чтобы Вы могли спокойно заснуть, – Брюнет только кивнул головой и рыцари сами отворили двери в просторные покои. – Что бы я без Вас делал. Благодарствую, Ваше Величество. *** Ласково умиротворяющее и мелодичное звучание флейты и вправду быстро погрузило в царство Морфея, тягучая усталость охватила всё тело, когда Осаму лёг на кровать, а уснул он поглядывая за играющей на инструменте девице. Сон был удивительно крепким: обычно душа тревожится и беспокоится, когда человек ночует вне родного дома. Но проснуться вынудил громкий стук и голос одного из стражников, оповещающий об ужине; Дазай долго не хотел вставать, пришлось даже постучать второй раз, чтобы принц удосужился подняться, привести в порядок свой слегка растрёпанный вид и спуститься вниз. Всё ещё непривычно находиться здесь, ибо у себя дома Осаму подавали еду прямо в покои, и, к слову, не беспокоили, если Его Высочество отдыхал. Вежливо спросив у стражи, куда ему пройти, он снова словил не одобряющий в свою сторону взгляд и тон одолжения. Спасибо хоть, что надзиратель правильно направил, а то Дазай не из тех, кто любит жаловаться. Большая столовая, длинный стол, накрытый лишь на двух местах, несколько трёхсвечников, стоящих по периметру всего стола, и ароматные свежие блюда, ожидающие начала трапезы. Фёдор явился ровно в семь, как и полагается обычно приходить на ужин, но вот его женишок опаздывает, благодаря чему император соскрябав все своё терпение в кулак молча перелистывает сделанную тонкой кожей папку: нашёл время для ознакомления с корнями одарённого сироты. Ранее, увы, трепали нервы вопросы бюргеров, отправленные письмами во дворец либо с просьбой принять на слушание, либо сразу с докладом о проблеме и предложением по её решению. На дворе заморозки, люди только-только задумались о том, куда прятать скот, увеличившийся за этот год в два раза, и как бороться  с волками, объявившимися на территории деревень в поисках пропитания. В общем, из запланированного смог только в купальне побывать. Служанка рядом чуть отворачивает подбородок в сторону, – боковым зрением уловил движение – и брюнет делает вывод, что, вероятно, благоверный наконец пожаловал. Достоевский не поднимает глаз с бумаг, потягивая чёрный чай из фарфоровой чашки – ожидание становится куда терпимей. Папка закрывается и кладётся на край стола; щелчок пальцев служит приказом отнести её в кабинет. – Ну и ну, так Вы меня ждёте, Ваше Величество? Я польщён, но не стоило, – Принц ухмыляется и приближается к стулу, но одна из служанок осторожно приостановила его, дав понять, что место Дазая – рядом с императором. – Не знаю, как принято в Аспинесе, но в Ракрэйне мы не приступаем к еде, пока за столом не будут сидеть все однотрапезники, – Мужчина берёт сложенную тканевую салфетку, расправляет её и запихивает уголок под воротник рубахи. – Также у нас не принято опаздывать на приёмы пищи, – Тон слегка меняется на укоризненный – опозданий Достоевский не чтил. – Впредь постарайтесь не опаздывать, Ваше Высочество. Осаму, наконец, усаживается, и Фёдор переводит взгляд на его приборы и порции, словно оценивая блюда на съедобность для восточного суженого: ах да, в Аспинес же едят.. палочками, да? Ох, ну, серебряных палочек в наличии не имеется, да и суп навряд ли возможно ими есть. Из всех имеющихся блюд, только салат поддался бы такому своеобразному прибору. – Кстати, насчёт обязанностей.. – Девушка еле ощутимо касается его спины, подталкивая в другую сторону, а второй ладонью указывает в нужное направление. – Обхаживать Вас тоже входит в мою повинность, как в базовые обязательства императрицы? – «Или совесть у Вас всё-таки присутствует?» – Благодарю, миледи, я сам. Разобрав заданный вопрос, император сжимает незаметно губы и удерживает уголки губ, норовящие растянуться в улыбке, а затем и в заливистом хохоте. Шатен сразу улавливает изменения в мимике императора, повторяет её, только улыбку не сдерживает, позволяет себе слабо улыбнуться. – Ваше Высочество, больше не задавайте таких вопросов за столом, – Иначе Его Величество поперхнётся собственной слюной. – А что такого в моём вопросе? Смущает? – Брови подпрыгивают и принц зачем-то переводит взгляд туда же, куда и Достоевский, не понимая, что именно тот хочет разглядеть в его приборах. М-да, Дазай такие и не видывал, на родине не жаловали что-то кроме палочек, ведь в Аспинес с особым трепетом и вниманием относятся к своим традиционным палочкам для еды – хаси. Их даже принято дарить молодожёнам, ибо считается действительно ценным преподношением. Бульоны и супы ели тоже палочками, вылавливая все твердые ингредиенты, а после съедали жидкую часть, держа пиалу у губ. Однако, Осаму быстро соображает, как нужно держать.. господи что это серебряный прибор, отдалённо напоминающий небольшую лопатку, и как есть предоставленные блюда. Помнится, кто-то из подставных с ярко выраженным удивлением в голосе обсуждал с товарищами, чем питаются жители Ракрэйна, прозвав один из столовых приборов ложкой. – И... мф, Боже... Нет, что Вы, это не входит в Ваши обязанности, как второго Императора, – Ложка оказывается сжатой меж пальцев, губы всё-таки растягиваются в мягкой, с примесью издёвки улыбке. – Это входит в Ваши супружеские обязанности, – Ох, совесть? А~а, точно, моральный выбор во всеобщее благо. Кажется, Фёдор с самого начала своего пути к руке принца соседней империи сделал этот выбор, но исключительно в свою пользу. А ради всеобщего блага он и так старается, посмотрите только!: невзирая на суровые погодные условия и отношение народа к своему правителю, Ракрэйн действительно стал одной из самых сильных и процветающих держав мира. О нищете в этой стране слышали последний раз лет так десять назад точно, стабильная экономика многим странам лишь снится по ночам. – В супружеские? Побойтесь Бога, Ваше Величество, Вам с Вашими деяниями и без того уготован отдельный круг ада, а я чист, как ясный небосклон, – «Негоже честь святых порочить». А ведь и правда чист: его руки ни разу не пролили чужую кровь и минимальны в количестве погрешностей. Выражаясь языком веры Ракрэйна – он подобен сошедшему с неба ангелу, которого на деле всего лишь не подпускали близко к войнам и пыткам разбойников и изменников. Тренироваться и оттачивать боевые навыки, конечно, нужно было по закону, оно даже не обсуждалось, но со временем это занятие наскучило, потому что каждый раз побеждать соперников опостылело. «О~о, чист как ясный небосклон?» Фёдор хмыкает многозначительно, вспоминая рассказы о побегах и похождениях принца от своего шпиона. Мужчина вынужден играть своеобразного незнайку и безоговорочно верить словам своего благоверного.   – Приятного аппетита, – Мягкий, глубокий тон раздаётся по столовой, и последующую тишину затмевает стук столовых приборов и тихий-тихий треск огня свечей. Дазай благодарит и отвечает взаимностью Фёдору, приступая к еде. Вкус отличается от восточной кухни, и Осаму вновь торкает внутреннее состояние неудобства: видать, приспосабливаться его душа будет долго, но нет-нет, на пищу не жалуется, она вполне съедобная и даже деликатесная. Интересно, успеет ли Дазай соскучиться по дому за всё время пребывания здесь? Взаимоотношения с императором постепенно накаляются не в лучшую сторону, если учесть мнение принца о нём: его бывшие ожидания оправдали нынешнюю реальность. Ну и что с ним будет, как быстро подвергнут насилию? Кажется, Осаму слишком много переживает думает на эту тему, ведь аморфное чувство подвоха продолжает стоять над душой. Проходит некоторое время, служанка убирает пустые тарелки, придвигая поближе закуски, а затем и десерт к благородным, подливает Достоевскому чаю, потому что чашка опустела слишком рано и быстро, и старается не влезать, не вникать в молчание и диалог своих господ. – Ваше Величество, а ну скажите мне на милость, – Парень опирается подбородком о тыльную сторону ладони, всматриваясь в аметисты немного.. завлекающим взглядом. – Я Вам нравлюсь, да? Брюнет улыбается вопросу, смотря в своё отражение на темной поверхности напитка, дважды стучит ложечкой о край и откладывает её на блюдце, аккуратно пальцами обхватив утончённую ручку чашки.     – О, по мне так видно? Как ужасно я скрываю свои чувства, – Край фарфора касается тонких румяных губ.   Проблема в том, что на сей момент Фёдор не располагал чувствами к своему супругу. Конечно он понимал, что любви с первого взгляда ожидать – глупо, нелепо и наивно, но ему хотелось бы уже иметь хоть что-то, кроме эгоистичной заинтересованности в Осаму, как в инструменте его сделки. Чем быстрее он проникнется к нему чувствами, тем лучше его бессмертию.   – Вы можете не высказывать преждевременного ответа, я прекрасно ощущаю Ваше отношение ко мне, – С аккуратным тихим стуком чашка приземляется в окружность блюдца. – Я Вам не мил, но и не только Вам. Как минимум своим бюргерам, как максимум... всему миру, – Маленькая десертная вилочка отламывает немножко от кусочка лимонного пирога. – В прочем, мне почти плевать. Есть только один человек, чьё мнение обо мне действительно важно для меня, – Наконец-то император удосужился поднять свои глаза на принца. – Это Вы. Только прошу Вас, милый, не высмеивайте мои чувства. Я действительно желаю получить не только Вашу руку, – Достоевский строит свою самую нежную и искреннюю улыбку, какую мог бы когда-нибудь показать этому миру. – Но и Ваше сердце.  Буквально" Раздается позади, но Его Величество привык не реагировать – те, кто не слышат Его, сочтут императора сумасшедшим. Не выглядывал из его тени уже несколько дней, а тут как шепелявая змея выполз в неожиданный момент со своими шипящими комментариями: "Нашел, с кем сравнить. В прочем, поздравляю с помол— А~ах, точно вы же только по бумажке расписаны".   Смешок над ухом вынуждает опустить взгляд вновь к своему пирогу, отламывая еще один кусочек. «Моё? С чего это вдруг?» – Слегка приподнятые бровям способствует мысленно заданный вопрос и скептически настроенный взгляд карих очаровательных глаз. От чужой улыбки своя механично становится шире, но не из-за удовлетворения ответом, а из-за забавы от этого самого ответа: император, судя по действиям и словам, слишком самонадеян, раз считает, что сможет заполучить любовь Его Высочества. Осаму задушит чувство неисполненного долга перед родиной, если когда-нибудь его действительно угораздит влюбиться – это будет настоящим предательством. Никак не отвечает на реплику Фёдора и принимается есть десерт, но ложка приближается, он тут же учуял аромат лимона и даже не стал пробовать, а отодвинул тарелку чуть подальше, допивая чай: не располагает любовью к лимонной выпечке, эдакая привередливая привычка с детства. А уходить раньше с ужина можно? *** Дазай снова игнорирует пристальный взгляд стражника, который проводил его до двери, пока тот не исчез из поля зрения; хочется спросить, все ли в Ракрэйне такие невежи по отношению к чужеземцам или только он удостоился этой чести, как суженный Достоевского. Неспеша переодевается в пижаму, подмечая, что в ней намного удобнее, чем в двухслойном одеянии, к которому Осаму всё никак привыкнуть за 22 года не смог, к тому же, с их традиционной одеждой приходилось долго возиться. Дазай с вымученным и тихим вздохом валится на кровать, как-то странно себя ощущая. Хочется побыстрее уснуть, (и желательно не проснуться) чтобы сбежать от реальности, в которой ему пригоже тянуть на плечах новый груз и улыбаться, не позволяя себе расклеиться. Но всё что получается на данный момент – это бездумно глазеть в окно, созерцать тёмное небо и луну, молясь Богу хотя бы на дрёму. Ну конечно, а чего ещё ожидать, когда вдоволь высыпаешься за пару часов до сна. Глаза довольно скоро закрываются, чтобы как-нибудь сымитировать сон, ибо мало ли, ему однажды дали совет – не двигаться и лежать с закрытыми глазами пятнадцать минут, тогда точно уснёшь. И, святые небеса, это взаправду сработало! но получилось уломать бодрый организм только на поверхностную дремоту, что уже хорошо. Например, он мог проснуться от негромкого шороха или зова, но чем дольше так лежит, тем глубже постепенно проваливается в сон. Отдаляющихся глухих шагов по коридору не слыхать, зато массивная дверь издаёт немало мелких звуков, когда медленно открывается и посторонний входит в покои принца, предварительно вынув меч из ножны. В комнате темно, света от свечей за порогом едва хватает для того, чтобы хорошо ориентироваться, однако стражник упрямо идёт вперёд. Но его губит собственная невнимательность: разбил высокую фарфоровую статуэтку, задев ее оружием, чем разбудил Дазая, который в тот же миг обернулся на шум. – Воу.. А Вы в курсе, уважаемый, что нападать со спины нехорошо? – Шатен подскакивает с кровати, не спуская с недруга глаз и быстро-быстро соображая, как бы ему так выкрутиться, не подвергая себя серьёзным ранениям, ведь.. все рыцари Ракрэйн ловко натренированные – от чего и побеждают – а у него под рукой абсолютно ничего нет. – Наш император совсем с катушек слетел из-за тебя! – Угрожающий шаг вперёд. – Так дела не делаются. Лучше избавиться от проблемы и прекратить позорить сильнейшую державу мира! «Думай, Дазай, думай, чёрт возьми.»