Часть 12
26 марта 2024 г. в 17:09
– Осаму, ты же понимаешь, что тебя могут похитить или того хуже убить? – Непроницаемое выражение лица, но строгий тон, словно Огай отчитывает не своего совершеннолетнего сына, а ребёнка лет десяти. Ну, своим беспечным поведением принц иногда мог хорошо подойти под это сравнение. Непонятно императору до сих пор, почему Дазай не воспринимает всерьёз свой статус и так тянется смыться из дворца. От кого ж передаться-то могло?
– Кому это надо. В нашем-то добропорядочном обществе? – Действительно. Аспинес ведь считается самым безопасным государством, где за последние лет тридцать, а то и больше, было совершено наименьшее количество преступлений, по сравнению с другими странами.
– Не в этом дело. Так просто не принято, – Мужчина вздыхает, отвернувшись от шатена. – Я всё сказал, свободен.
Конечно, запрет отца на частые прогулки Осаму мало чем беспокоил, только если до этого он мог выходить днём, то теперь придётся ждать вечера, а то и ночи, чтобы незаметно прошмыгнуть мимо стражи и императора, который будет уверен, что сын его в это время не Боги знают где, а с родной матерью. Большим грехом будет не упомянуть, что она ведь объявилась снова, вот совсем недавно: летом, когда Дазаю исполнилось восемнадцать, посчитав нужным перебраться к мужу, ибо жить в Ракрэйне немного напрягает и давит фантомное ощущение мрака, опасности. Танэ и раньше могла свободно видеться со своей семьёй, но всё-таки предпочитала жить в естественной для себя среде, воедино с гармонией природы и её энергией. Редко, но её способности сильно помогали Огаю избежать каких-то глобальных ошибок, если была возможность, также оставаться спокойным на протяжении многих лет, зная, что Аспинес в ближайшее время войн и крушения не ждёт.
– Что ж тебе на месте не сидится? – Женщина по-доброму усмехается, понимая, что гены пальцем не задавишь. – Не вешай нос, давай лучше руку сюда, – На протянутой ладони осторожно и нежно вырисовывают узоры, внимательно разбирая их и одним прикосновением созерцая за дальнейшей судьбой сына. Хмурится, чувствуя, что птенчик совсем скоро выпорхнет из гнезда, а главное из-за кого..
– А ты можешь меня прикрыть? – Принц надежды не теряет. – Я вернусь к ночи, даю слово! – Слышится мягкий и тихий смех, мать всё же соглашается немного помочь Дазаю. Смысла противиться нет, Осаму всё равно сбежит, даже если его в закрытую крепость посадить.
Парень очень любил чувствовать себя более менее свободным, когда гулял в одиночку вдали от дома: без надзора и контроля. Он точно также может по императорскому саду прогуляться, но то совсем другое, так как все окрестности дворца Осаму знает, как свои пять пальцев, кругозор расширить хочется, вот и ходит где попало. Правда, на этот раз он ускакал ну больно уж далеко, страшась попасться на глаза кому-нибудь из придворных: те ведь сразу отцу доложат. Местные жители подсказали принцу, что на данный момент он находится на границе Аспинес с Ракрэйном, и тут, будем честны, Дазай удивился и обрадовался одновременно; давно хотел попасть сюда, но случая удобного не было, как и времени. За саму черту ступать никто не будет, а вот посидеть на огромном дереве очень даже неплохая затея!
– Не понял, – Выглядывает из под ветвей, услышав шум приближающихся шагов, таких медленных и притаившихся, будто кто-то хочет натворить чего плохого.
«Какого чёрта? Здесь обычно не ходят.» – Осаму сидит тихо, но, как на зло, только когда незнакомец встаёт прямо под ним, его угораздило поскользнуться и свалиться вниз.
– Ауч.. это больно.. – Приподнимается на руки, сдувая чёлку с чужого лица, чтобы разглядеть. – Ты ещё кто такой? Славян, что-ли? Не похож на восточного.
– Я... я заплутал.
Дазай заметил бы, что незнакомец засмотрелся на него и даже держал долгий зрительный контакт, – что не совсем правильно и свойственно для первой встречи – но сам глаз оторвать не мог от такого чудесного мужчины. Светлая, почти бледная, кожа идеально гармонирует с необычайно утончёнными чертами лица, глазами цвета аметиста и тёмными волосами, которые очень хочется потрогать, проверить, насколько мягкие, чтобы вновь убедиться в чистом изяществе. Ему впервые так понравилась чужая внешность, раньше не обращал внимания, считая, что понятие красоты исключительно субъективное, да и какая разница, что почти никто настолько в душу не запал? А Вот отцу есть разница: вкрадчиво и потихоньку начнёт на нервы капать, что Осаму уже давно пора жениться, а не гулять чёрт знает где. Что вы, принц и сам хорошо понимает это, но как-то скептично относится к любви. Думалось ему, что если и жениться, то только по расчёту или от безысходности.
– Действительно не здешний, – И он ещё несколько секунд разглядывает его, прежде чем встать на локти в намёке позволить ему подняться. Однако не понимал, насколько сознательным было это действие, поскольку теперь их лица были достаточно близки.
Дазай чувствует резкий скачок приятного волнения, и, знаете, будто он не хотел, чтобы тот отстранялся быстро. Взгляд карих глаз непроизвольно падает с аметистов на губы, не в силах утихомирить сердцебиение. Но брюнет самостоятельно выбирается из-под чужого тела и проверяя на плече мелкую сумку.
Достоевский, пока отряхивал одежду, поглядывал на юношу, подмечая, что тот чуть ниже его самого, но моментально делает ставку на то, что это временно. Догонит еще, выглядит он моложе двадцати, может даже наоборот перерастет. Мужчина оглядывается по сторонам в поисках ушанки.
«Из леса пришёл?» – Парень встаёт следующий и оглядывает чащу в небольшом расстоянии от них, только сообразив, что встретил ракрэйновца.
– А куда направлялся-то? – Говорит так, словно сможет чем-то помочь. – Кстати, как звать? Я Ёдзо, – Лучше не раскрывать настоящее имя сразу, ибо тут, включая весь Аспинес, каждый второй знает, как зовут наследника престола и что он большой любитель сбегать из дворца. Где-то лет в пятнадцать, а то и меньше, он потерялся, тем самым подняв всех на уши. Досталось тогда конечно, мама не горюй..
– Евгений. Можно Женя, если проще поддастся произношению. Приятно познакомиться, Ёдзо, – Он уже собирается опуститься за шапкой, но его останавливает приближение названного. К слову, у Фёдора ощущение, будто его точно не таким именем звать, будто уже видел его однажды, но не может припомнить момента, и понять, почему его названное имя не звучит так, будто оно ему принадлежит. Стоило только подумать об этом, так мысль сразу будто срубили на корню, вызвав сомнения в своей, как минимум, адекватности.
Осаму подходит ближе, осторожно стряхивая с волос незнакомца листья; теперь думай, из вежливости он это сделал или всё-таки потянулся воплотить своё желание потрогать волосы: и правда мягкие. Рука опускается, а пальцы случайно оглаживают щёку.
Для Достоевского копошение в волосах слишком ярко ощущается. Всеми правдами и неправдами пытается бороться с неестественным желанием прильнуть к чужой ладони. Осечься ему удалось благодаря очередному замечанию о возрасте. Молодой еще, да и парень к тому же, негоже ощущать к его персоне такие... да это даже не желания, а вздор! Он присел на корточки и обратно встал, забрав ушанку.
– Ну а вдруг жуки, – Слабо улыбнувшись, пожимает плечами. – Тут домов толком нет, не туда завернул ты, видимо.
– Возможно. Я просто исследовал территорию. С женой относительно недалеко отсюда живем теперь. Проверяю местность на наличие хищных тварей, – Ага, с женой. Эйс уже третий год пытается сплавить его в брак с какой-нибудь дочкой дворянина. Да и ближайшая к границе деревня находится за две версты. Да что-то придумать надо, чтобы не сочли за беженца.
«С женой?» – Ох, хотел бы Дазай увидеть ту счастливицу, что отхватила такого красавца себе в мужья, отчего-то он уверен, что как супруг Евгений тоже хорош, поэтому восхищение уступило небольшое местечко зависти. Смущает Осаму такое яростное влечение к этому незнакомцу, какого он не чувствовал ни разу за все восемнадцать лет своей жизни. И ладно бы, будь оно простым восхвалением действительно красивой внешности, но это что-то другое. Что-то, чему парень не в состоянии дать определение.
– А ты чего к границе забрёл? – Задаёт ответный вопрос Федя, чтобы отвлечь от своей легенды.
– Природу люблю, – А точнее освобождаться от удушающих оков обязанностей наследника престола. – А ещё жду, когда на небе начнут показываться звёзды, в мрачной тишине и со свежим воздухом, – Вот и объяснение нашлось, какого лешего шатен залез на дерево. Эх, старая и излюбленная песенка: Дазай почти всем так говорил, когда попадался на глаза тем, кто его не знает и спрашивает, чего такой молодой юноша забыл в чаще. Между прочим, всегда срабатывало. – От людской суеты можно укрыться только здесь, – Чутка искажённо от истины, но так и есть. Осаму правда нравится наслаждаться одиночеством, где тихо, спокойно и никому от тебя ничего не надо.
Принц навострил уши, когда услыхал неподалёку громкие возгласы от стражи, которые бурно обсуждали, кому-куда бежать, чтобы найти Его Высочество. Вот же жо–
Дазай схватил брюнета за запястье, потянув его за собой в пышный куст: нельзя, чтобы их увидели, никогда ещё они так далеко не заходили..
Так получилось, что Осаму свалился на землю, не рассчитав силу, прошипев от резкой тяжести чужого веса на своём теле.
– Чт---
– Тш! – Принц закрывает ладонью рот мужчины, который хотел что-то сказать, скорчив недоуменное лицо. Осталось только молиться, чтобы никто не уловил шум от веток кустарника. – Да тихо ты, – Резко прижимает голову Евгения к себе, чувствуя, как от его движения слышится шорох. – Если нас увидят, обоим достанется, – Почему же Женя отхватит свою порцию наказания? Как минимум потому, что его без разбирательств сочтут за того, кто знал, где находится принц, но не сообщил куда надо. – Скоро уйдут, потерпи.
Фёдор замолк и замер, пытаясь вслушаться в голоса преследователей, да задумался, с какого перепугу и ему кусок "пирога" положен будет, но вместо голосов и ответа слышит стук собственного сердца. Брюнет сглотнул скопившуюся слюну, и тут же мысленно упрекнул себя поскольку для него это звучало довольно громко. Достоевский поджимает губы, стараясь даже дышать бесшумно. Почему только с Иваном он себя так не ведет? Тот спокойно прикасается к нему, свободно обнимает, когда вздумается, и по макушке треплет, как мальчишку. А тут всего лишь прижали к какому-то симпатичному парню, чего, спрашивается, сердце так заходится.
Проходит несколько минут – за которые брюнет успел испытать весь груз неловкости за всю жизнь, – преследователей не слышно. Потоптались, пошушукались, даже рядом с кустом постояли, и свалили. Эти минуты, пожалуй, были одними из самых долгих в жизни. Чувствуя, что хватка ослабела, Федя приподнимается, настороженно оглядываясь. Со спокойной душой выдыхает – всё чисто. Аметисты опускаются к лику юноши, сощурившись на долю секунды в крошечном недовольстве.
– Природу любишь, значит? И от кого же любители природы в Аспинес нынче прячутся.
– Хе-хе, ну как же от кого, – Дазай встаёт и отряхивается, выпутывая из своих волос листочки, – От стражи Его Величества. Здесь раза два-три в день разделяются и делают обходы по большей части Аспинес для контроля и проверки безопасности, – Чисто теоретически, принц не соврал, поскольку такое и правда есть в закономерности государства, установленным его отцом для поддержания качества жизни и снижения количества преступности, контрабанды, злоумышленников против страны и так далее. – Так что, прежде чем пересекать границу, нужно знать о таких мелочах. Не думаю, что ты хочешь потратить своё время на многочасовом допросе, – «И заставлять свою жёнушку волноваться», от этой мысли Осаму несдержанно хмыкнул, в какой-то степени желая этого.
– М-м, – У Фёдора только брови подпрыгнули, но скептичный взгляд он спрятал в пол, тоже поднимаясь на ноги.
Не то чтобы он не верил Ёдзо, скорее в нём просто крылись капли подозрения в его нечестности. Например, если уж он знает о такой специфике государства, то наверняка уже побывал на допросе, а значит у стражи в новую встречу не должно возникнуть вопросов. Так почему, спрашивается, шатен вместе с Достоевским в куст нырнул, а не одного его спрятал.
– Не торопишься? Пойдем, – Дазай не спрашивал, хочет ли брюнет пойти с ним, он просто поставил перед фактом. – Тут неподалёку есть одно красивое место, может как-нибудь жену сводишь, – Принц кивнул голову в сторону и пошагал в неизвестном для Жени направлении.
Брюнет потирает ладони друг о друга, утирая с них следы земли, о которую пришлось опереться руками, чтобы встать. Второе падение за встречу, спасибо, что вновь не на него. А Ёдзо всё такой же преисполненный энергией: Федя только рот успел открыть, как тот уже спланировал маршрут прогулки.
Мужчина молча последовал за новым знакомым, уже представляя, как Иван из него душу вытрясет за опоздание: уже темнеет, хотя по ощущениям рановато. По пути Достоевский всё же присматривается к окружению, решив не забывать о своей первоначальной цели; прикидывает, какими путями было бы проще бежать, и понимает, что если уж и в Аспинес переезжать, то без хвостов: обычным шагом еще пройдешь мимо бамбука, если не идти по тропе, а когда время будет поджимать, в спину будут дышать борзые псы, а потом поминай как звали.
Спрятанная посреди городских ландшафтов живописная бамбуковая роща состоит из тысяч вечнозеленых деревьев, куда Осаму приходил лишь раз, но пообещал себе, что ещё вернётся. Популярность этого места связана не только с потрясающей красотой, но и с необычным воздействием, которое оказывает роща на его посетителей. Качаясь на ветру, бамбуковые стебли издают мелодичные звуки, которые очень напоминают известные всем восточные ветряные колокольчики. Эти звуки, оказывающие фантастическое умиротворяющее воздействие, и есть главный символ бамбуковой рощи. На данный момент она неохраняемая, но совсем скоро будет, поэтому попасть туда будет не просто. Свежий воздух, лёгкий ветерок и тихие приятные звуки покачивающихся стеблей; тропинка, сделанная специально и недавно, чтобы люди могли свободно ходить и наслаждаться..поистине чудесно. Дазай не знал, что однажды захочет привести объект симпатии сюда.
– Тут спокойно. Нравится? – Хитренько однобоко улыбается: видит ведь, что да. – Сколько тебе лет?
Вдруг с дуновением ветра послышался странный и новый для ушей Достоевского звук. Он заставляет Федю поднять голову выше, чтобы увидеть конец этих трубчатых деревьев, и осмотреться вокруг, подметив новый контекст пейзажа, о котором изначально он не задумался. Его брови приподнимаются в лёгком изумлении, место будто навязчиво оставляет осадок спокойствия на душе после мимолётного восхищения. Брюнет хочет что-то сказать, но его прерывают. Он забавно морщится тому, как скачет Ёдзо с темы на тему.
– А сколько дашь? – Спрашивает с мягкой ухмылкой Достоевский, заметив мелкий листок в волосах на затылке шатена. Он подходит ближе и лёгким движением руки смахивает листочек.
Осаму хитро улыбнулся, когда Евгений отвернулся, и подошёл к новому знакомому совсем немного ближе, оказываясь практически на одном уровне с ним.
— Точно ли ты хочешь знать, сколько я тебе дам? – Ужасно. Ужасно хотелось сделать что-то с мужчиной. Не пугало ничто, ни запретность его желаний, ни безымянная жёнушка Евгения. Сейчас они здесь одни, наедине с природой, друг с другом, и в этом было что-то такое до одури особенное и пленящее.
– Да и... с чего вдруг такой интерес? Познакомиться хочешь? – С ненужным вызовом продолжает брюнет, вновь вернувшись к созерцанию окружения.
– Возможно и хочу, – Дазай озорно улыбнулся и тут же прошел вперед, пряча лицо от спутника. – Уж больно ты интересный, Евгений, взялся откуда не возьмись, явно иностранец, так еще и такой... восхитительный, разве могу я упустить такую прелесть? – Дазай останавливается и поворачивает голову в сторону новоиспечённого знакомого, его темные глаза были прищурены то ли в предвкушении, то ли в изучающем интересе. Принц не желает терять шанс двусмысленно кокетничать с брюнетом, его абсолютно не отталкивало это новое, сильное и сладостное влечение.
Фёдор мягко усмехнулся, сдерживая себя от порыва негромко захохотать.
– Что ж, если говорить о том, кто тут действительно взялся из ниоткуда, то... кажется, это я был пригвождённым к земле от твоего, кхм, эффектного падения. Ой, прошу меня простить, появления, – Достоевский открыто подтрунивает, поскольку такой подход намного лучше, чем смущенное чужими словами молчание. Несомненно от столь лестных слов сердце приятно обливается горячей кровью, эго довольно урчит, а естественная набожность кричит, вопит от ужаса, глядя на все постыдные, противоречащие божественным принципам чувства и мысли, дрожащими руками пытаясь удушить каждые грешные эмоции и желания. Сплошной диссонанс, и к сожалению не ясно, чему остаться нужно верным.
Темные брови чуть подлетают, когда принц замечает что-то возле губ нового знакомого. Дазай подходит ближе, не смея терять возможно единственный шанс еще раз коснуться Евгения и хоть как-то намекнуть на что-то большее чем легкое невинное прикосновение. Левая рука ложиться на плечо, а подушечка большого пальца правой руки с мягким нажимом убирает грязь с уголка губ. «Хорошо прятались от стражи.» – Осаму хмыкнул и поднял глаза на очи Евгения, они казались сейчас еще более темными и глубокими, излучающими такую власть и авторитет, что отдаться целиком и полностью хотелось еще больше, ну прямо очей очарование. Дазай нехотя убрал палец с мягких, но суховатых губ, и вновь развернулся, продолжая что-то беспечно лялякать про рощу, словно ничего не было. Если Евгений не дурак, то все поймет, если же нет, то Осаму, увы и ах, обманулся в нем: всякое бывает, пускай и не подросток уже.