Merry Dancers: дальше некуда

Чарльз умирал, и даже кроветворное как будто не действовало - так много крови он потерял. Эта ночь была решающей, и его бледное осунувшееся лицо, потерявшее всю привлекательность из-за темных кругов, залегших под глазами, казалось даже устрашающим. Он как будто вмиг состарился и иссох, превратившись из молодого мужчины в древнего старика. Грейвз знал, что если он придет в себя, то его ждет тюремное заключение, а если умрет, то на том и дело будет закрыто, разве что придется отловить его пособников, разливающих магический алкоголь. Впервые Грейвз увидел что было на кожаном шнурке - кольцо, женское помолвочное кольцо, золотое с небольшим искрящимся бриллиантом - с виду совсем недорогое и совсем неподходящее статусу Уилби. Конечно, Грейвз припрятал его палочку. Магического потенциала хватило, чтобы увидеть два последних заклинания, но то были лишь оборонные чары, которыми Чарльз Уилби отбивался на пирсе. Он не использовал непростительные, чтобы наказать своих убийц, более того, он спас его, отбросив с траектории пули с помощью Депульсо, а также назвал его настоящую фамилию. Сколько еще длилась бы эта игра в друзей, не случись нападение? Грейвз потерял хватку, он слишком расслабился, обманувшись проявленным к нему доверием. Это было глупо и опрометчиво. Оттого внутри поднималась злость - в большей степени на самого себя. Сейчас Чарльз, лежащий в его постели с испариной на лбу, хватающийся за жизнь молодой мужчина, так любящий эту самую жизнь, вызывал только презрение. Лжец - вот кем он был, и преступник, место которому в тюрьме. Наложив сигнальные чары, чтобы не пропустить его пробуждения, Грейвз, тоже потерявший немало крови и выпивший кроветворного, забылся тревожным сном на всегда казавшемся удобном диване в гостиной, одолеваемый мыслями о ловушке, в которую попал. Недаром он никогда не заводил близких друзей, вот чем это могло закончиться. Но с другой стороны, Чарльз изначально был лишь частью его задания, и потому его злость только приумножалась из-за собственной неосторожности и доверчивости. Он снился ему - улыбчивый и харизматичный мужчина с темными глазами, в которых он перестал различать холод во время прогулки на катере. В своем сне Грейз снова управлял “Стеллой”, ощущая на руках прохладные ладони друга. И стоило вновь поддаться чарующему ощущению контроля над катером и подставить лицо соленому воздуху, как его спину пронзила боль - пуля, но на этот раз убийцей был сам Чарльз. Умирая, Грейвз смотрел в его наполненные злобой глаза, снова ощущая себя обманутым. Он проснулся и судорожно вздохнул, схватившись за грудь. Живой. Часы на каминной полке показывали четверть восьмого, а это означало, что пора подниматься и идти проживать очередной день за бумагами в Конгрессе. Он всё еще был ослаблен, но чувствовал себя гораздо лучше после зелья, разве что выспаться помешали тревожные сновидения. Чарльз еще не очнулся. Он спал, но был жив, невзирая на болезненную бледность. Его можно транспортировать в магическую больницу прямо сейчас, но вместо этого Грейвз, не задумываясь, пробудил его Энервейтом, напоил едва соображающего очередной порцией зелий, включая зелье сна без сновидений, и отбыл из дома, сначала намереваясь решить проблему с воспоминаниями гангстеров, так и оставшихся лежать на пляже… *** Самое высокое здание в Нью-Йорке - Вулворт-билдинг, принадлежащее розничной сети Вулворт, к девяти утра выглядело как огромный муравейник, на входе толпились волшебники и немаги, спешащие на работу в понедельник. В атриуме было уже не протолкнуться - к домовику, полирующему палочки, уже образовалась очередь, как и в газетный киоск. Обычно Глава магического правопорядка приходил намного раньше, чтобы успеть позавтракать в служебной столовой и обменяться последними новостями и слухами с руководителями разных отделов. Сегодня же не осталось времени ни на столовую, ни на сплетни, поэтому, едва переступив порог подконтрольного ему отдела, он обратился к молоденькой волшебнице в очках в стильной темной оправе из целлулоида, сидящей неподалеку от его кабинета: - Молли, доброе утро, закажите в столовой еду - пару тостов, омлет и… - И, конечно же, капучино с их фирменной пенкой. Доброе утро, сэр, сейчас закажу, - ответила она, как обычно с трудом заставляя себя не опускать взгляд. Ей не требовалось ничего объяснять по двадцать раз, она была самостоятельной и умеющей предугадывать его желания сотрудницей - таких было по пальцам пересчитать в МАКУСА. Грейвзу нравилась его секретарша, секретарше нравился ее Грейвз. Он давно заметил ее симпатию, но тактично не обращал внимания, относясь к ней как к надежному, но рядовому сотруднику, однако, никогда не забывая о ее днях рождения, принося цветы и бутылку хорошего сухого вина, таким образом проявляя вежливое участие в ответ на ее старания. Молли не была красавицей, но это с лихвой перекрывала ее скромность, хорошие манеры и несомненное трудолюбие, такая женщина могла составить ему хорошую партию, если бы не зарок не заводить служебных романов. Флирта с одной Пиквери было вполне достаточно. - Сэр, - позвала Молли, когда он уже подошел к двери своего кабинета, - вас с раннего утра ищет Порпентина Голдштейн. Грейвз даже закатил глаза, но это было адресовано вовсе не привычной назойливости Тины, поведение которой во время общего расследования, впрочем, сильно импонировало ему. Из-за Уилби он совсем забыл, что она могла его потерять, что и случилось. - Пусть зайдет, - коротко сказал он, скрывшись за дверью и вновь погружаясь в мысли о том, что в его квартире находится раненый преступник. Было ли это укрывательством? Несомненно, но нужно дать ему возможность хотя бы прийти в себя. Впрочем, обманутый Грейвз понимал, что в нем говорит задетое самолюбие, сначала он сам хотел призвать того к ответу и понять что у него на уме, а затем продолжить в допросной Конгресса. Сидя в кресле, он уронил лицо в ладони и потер глаза, веки слипались, он восстановился далеко не полностью, но никто не должен об этом знать. Его, опытного аврора, подстрелили какие-то засранцы, да Серафина над ним просто посмеется, в очередной раз убедившись, что ее заместитель заскучал в своем кабинете. От постоянно возвращающейся мысли о промахе он едва не зарычал, когда услышал стук в дверь, следом после короткого “войдите” появилась Тина. - Доброе утро, сэр, вы вчера так внезапно пропали, рада знать, что с вами все в порядке, - сказала она, а затем нахмурилась, уловив изменение в его облике. - Вы что-то неважно выглядите. Вы… здоровы? Он только усмехнулся, вложив в усмешку долю сарказма, словно она говорит околесицу. - Все в порядке, - попробовал он отмахнуться, но Тина действительно выглядела обеспокоенной, и тогда пришлось чуть приврать: - Мы пили почти до утра с Уилби. Такое уже случалось, поэтому Тина не была удивлена, из-за этих чертовых бутлегеров он скоро превратится в алкоголика. Счастье, что на вооружении всегда были бодрящие настойки и противопохмельное. С таким ритмом жизни, в который он сам себя загнал, практически не оставалось личного времени. Основные обязанности в МАКУСА дополнились работой под прикрытием в немагической газетенке и постоянным пьянством в обществе Уилби и его компании. - Вы не заметили на мероприятии ничего странного? - на всякий случай спросила Тина, так как они проговаривали каждую деталь расследования. “Заметил Депульсо, которое спасло меня от смерти”, - язвительно подумал Грейвз, всё еще костеря себя, однако вслух сказал совсем другое: - Увы, боюсь, мы просто ходим по кругу. Расследование в тупике, - Грейвз снова врал, но Тине пока об этом знать не следовало, а потом он что-нибудь придумает. - Возвращайтесь к работе, Голдштейн, у меня голова раскалывается. Она понимающе кивнула и покинула его, оставив наедине с бумагами, которые позволили немного расслабиться в одиночестве и ожидании завтрака. Планерка с Пиквери должна состояться после обеда, поэтому шанс окончательно прийти в себя ещё оставался. Он размышлял о покушении: кто же из псевдодрузей Уилби решил избавиться от слишком удачливого компаньона, прибравшего к рукам больше половины общего бизнеса взамен на связи с полицией Нью-Йорка, крышевавшей аптеки и спикизи? Ротштейн уж точно своего куска не упустит, впрочем, и с виду добродушный Жирный Тони тоже. Они оба, насколько знал Грейвз, имели всего лишь по двадцать процентов доли бизнеса, и хотя они черпали средства не только из алкоголя - наживались на махинациях на фондовой бирже, - похоже, их это мало устраивало. И всё же, Уилби был гораздо богаче обоих, тем более, в тайне от них именно он пополнил рынок дорогим магическим алкоголем наивысшего качества и срывал тем самым очередной куш. Люди никогда не перестанут бухать - это очевидный факт, и Сухой закон только подстегнул эту отрасль. Безобразно долгий понедельник совершенно изнурил Грейвза, еще и дождь забарабанил в окна, навевая тоску. Вместо того, чтобы прогуляться до магазина за провиантом, как обычно делал после работы, он, мрачный и уставший, сразу же отправился домой, не переживая за запертого в квартире пленника, зная, что тот все еще спит, а если нет, то сбежать не сможет. Квартира Главы магического правопорядка была защищена не хуже любого другого стратегически важного объекта. Тем более, что сделает Уилби без палочки? Его передвижения ограничены только туалетом и спальней. Отбросив ненужные мысли, объятый языками зеленого пламени, он оказался в своей квартире, тут же невербально очистив одежду от сажи, и невольно прислушался. Но из спальни не доносилось ни звука. Грейвз сбросил темный льняной пиджак на спинку кресла и, прочистив горло, снял блокирующие заклинания и отворил дверь. Уилби был все также неподвижен, но выглядел намного лучше, нежели утром, возможно, Грейвз переборщил с дозой снотворного зелья. Однако едва он подошел к изголовью, как Уилби дернулся и застонал, но не проснулся. Кажется, ему снился кошмар. Немного повременив с побудкой, Грейвз достал волшебную палочку, решив залезть в самые потаенные уголки его памяти, пока преступник ослаблен и не может сопротивляться. - Легилименс, - тихо прошептал Грейвз, втягиваясь в тоненькую соломинку, как при аппарации. Мрак тревожного сна кружился бесплотным туманом, заворачиваясь в сюрреалистичные спирали, как будто уставший разум Уилби не собирался предоставлять вторженцу хоть крупицу сведений. Тогда Грейвз поднажал, уверенный, что обычный расспрос может окончиться очередной ложью, не собираясь покидать его голову ни с чем. И, наконец, сознание стало поддаваться, и первое, что предстало в его разуме - тяжелые клубящиеся облака, в которые стрелой вылетело незнакомое заклинание. “Морсморде” - звучало оно женским голосом, и на небе, собираясь из микроскопических песчинок, стал вырисовываться зеленый светящийся череп с выползающей изо рта змеей, а кругом всё алело и ощущался нестерпимый вибрирующий жар - горела деревня, несколько домов уже лишились крыши и просели. Чарльз действительно видел кошмар, видел волшебников в капюшонах и с масками на лицах, идущих вдоль полыхающих улиц. Те отлавливали спасающихся из пожара немагов, убивая их непростительными жестоко, в спину, а еще он ощущал смрад страха, несогласия и бессилия. Картинка сменилась, и Грейвз оказался в незнакомом и едва ли магическом переулке глубокой ночью. Лишь тусклый свет странного изогнутого фонаря выловил бросившихся наутек от вспышек заклятий немагов. Здесь было нечто странное: два припаркованных автомобиля, совсем не похожих на те, что проносились по улицам Нью-Йорка - заниженных, как будто сплюснутых, прячущих колеса прямо в кузове, и колеса были определенно меньшего радиуса привычных авто, но более широкие. Что это за место? Чуть вдали послышался перезвон часовой башни, он был знаком Грейвзу, никогда не жаловавшемуся на память. Биг-Бен, он точно находился в Лондоне, вот только это не тот Лондон, каким он его запомнил с командировки трехлетней давности, когда сопровождал Пиквери на слёт Международной Конфедерации Волшебников. Зеленые вспышки смертельных проклятий наполняли это место ужасом. Чарльз и в тот момент испытывал страх и какое-то невыносимое отчаяние, а еще боль потери, однако его самого среди дерущихся не было, словно Грейвз смотрел чужие воспоминания. Он никогда прежде не видел таких безумных глаз - то была женщина с мелким бесом кудрей, жаждущая крови сумасшедшая ведьма, которая, отправляя смертельные, смеялась. И вот одно из ее заклинаний, вырвавшись из изогнутой волшебной палочки в замедленном, показавшимся вечностью моменте устремилось в невысокую женщину, на защите которой стояли абсолютно одинаковые близнецы с рыжей шевелюрой. А потом время вновь закрутилось волчком и остановилось, когда наперекрест смертельному зеленому лучу бросился один из них… Он умер, едва осознав последний миг своей жизни, но закрыв собою женщину, и вновь раздался этот ужасающий, леденящий душу хохот ведьмы: - Я убила Гидеона Прюэтта! Я убила Гидеона Прюэтта! Моро, тебе придется меня простить! - воскликнула она, похлопав по плечу соратницу в маске в виде совы. Та, будто не слыша ее, отражала заклятия второго близнеца. На его лице, казалось, не сразу возникло осознание утраты брата, но реплика сумасшедшей ведьмы не прошла мимо. Он остался один на защите той женщины против трех опасных волшебников, которые явно не собирались отпускать их живыми. Простым обезоруживающим нападающие лишили жертв волшебных палочек. - Алекс… - одними губами прошептал рыжий, неверяще глядя на девушку в маске совы, и Грейвз ощутил боль, какую испытывал Чарльз. Режущее проклятие мужчины - одного из нападающих, ударило рыжего в живот; оказавшись исключительно мощным, оно отбросило его прямо на капот соседней легковушки, с которого он медленно сползал, оставляя багровый мазок на небесно-голубой краске. Защищаемая осталась одна. - Тёмный Лорд будет весьма доволен нами! - заключила кудрявая ведьма. Но внезапно что-то произошло, и эта Алекс, как назвал ее погибший мужчина, с развороту оглушила подельника в волчьей маске невербальным Ступефаем. В тот же момент подброшенную ею палочку на лету поймала та, за кем они, по видимому, охотились. Не успевшая среагировать и осознать происходящее предательство кудрявая ведьма оказалась отправлена в нокаут мощным Петрификусом, и всё вокруг стихло. Невзирая на то, что погибель миновала ее, спасенная всё равно направила волшебную палочку на девушку. - Кто вы? - спросила она непонимающе. - Почему помогли мне? Серебряная маска совы тотчас была снята, и перед Грейвзом предстала совсем юная девушка с черными как смоль чуть спутанными волосами и такими же черными глазами, как у Чарльза Уилби, они были похожи также сильно, как и два убитых близнеца. И это даже пугало. Кем была сестра Чарльза? Он сказал, что у него никого не осталось… Грейвз помнил разговор по душам, если, конечно, это не было очередной ложью. - Министр, опустите волшебную палочку, я не причиню вам вреда, - говорила она ровно, в то время как взгляд её стремился к окровавленному телу рыжеволосого мужчины, а глаза наполнили слезы. Министр? Министр Магии Великобритании? Но последние лет десять министр Британии - мужчина. Как стары эти воспоминания? Его взгляд тотчас устремился к автомобилю у обочины, а затем к высокому фонарю. Слишком футуристично, слишком незнакомо… Как и одежда министра, как и одежды немагов, которые разумно сбежали от опасности. Девушка опустила свою палочку первой и просто бросилась к одному из погибших братьев, боясь смотреть в мертвые глаза. Несмотря на глубокую зияющую рану в груди, он был всё ещё жив - медленно моргал, но, кажется, не соображал, что происходит. Она попыталась использовать лечебные заклинания, но кровь не останавливалась, всё было тщетно. Подошедшая ближе министр с замиранием сердца смотрела на текущую из его рта тёмную струйку крови, кровь была и в ушах, но Алекс, кажется, так он назвал ее перед смертью, стоически игнорировала это, пытаясь залечить несовместимую с жизнью рану, когда из последних сил мужчина слабо перехватил ее руку и совершенно осознанным взглядом посмотрел на приоткрывшийся участок кожи, на котором, теряя очертания, исчезала татуировка, уже знакомая Грейвзу - череп, с вылезающей изо рта змеей… Он хотел что-то сказать, но только кровь булькнула у него в горле. - Нам нужно в Мунго! - воскликнула Алекс, но почувствовала второе прикосновение к плечу от министра. - У него, быть может, осталось всего несколько секунд, - похоже, она разбиралась в медицине получше нее. - Черная кровь изо рта, кровь из ушей… Это конец, мисс Моро... Мужчина зашелся в тяжелом кашле, в его глазах проступил ужас не то от надвигающейся гибели, не то от непонимания, почему его любимая была среди тех, кто напал на них. - Ты не можешь вот так умереть, я еще не сказала тебе самого важного… - она будто тянула время, игнорируя надвигающийся конец; всё, что она могла - это признаться ему и себе в самом главном: - Не уходи, Гидеон… Я люблю тебя и хочу стать твоей женой… И воспоминание оборвалось, Грейвз попытался ухватиться за него, но болезненные сны Чарльза не позволяли это сделать, он лишь вытолкнул его в свой следующий кошмар. Перед взглядом перестало едва ли богато обставленное помещение: каменные стены и железные люстры, грубо врезанный в стену камин с двумя горгульями по бокам, а еще кровать, на которой лежала молодая женщина со светлыми волосами - истощенная и бледная, словно вот-вот готовилась отойти в мир иной. Уилби, которого здесь тоже не было, ощущал растерянность. Это был не просто сон, это снова были чужие воспоминания - всё, что он держал глубоко на сердце, все самое сокровенное и страшное. Как будто все те ужасы, что он видел в кошмарах, его лично не касались, но причиняли глубокую и нестерпимую боль. Грейвз увидел еще одну душераздирающую сцену, но на этот раз не убийства, а насилия над несчастной светловолосой ведьмой, а человек, который это сделал… Женщина назвала его Риддлом, а затем Волдемортом. Он был так похож на Чарльза, практически один в один, но немного старше, черты его лица не были такими острыми, но вот от кого Чарльз взял этот холодный взгляд. Это был его отец, несомненно, а эта несчастная женщина… Глаза Грейвза расширились, словно его облили ледяной водой, и только сейчас он ощутил, как становится тяжело дышать в прямом смысле, его горло сжималось в тиски, и это было немагическое вмешательство. Чарльз очнулся, он вышвырнул его из своего кошмара и сейчас слабыми руками пытался задушить его, а в глазах его плескалась такая же удушающая злоба, как и в глазах человека, который был его отцом. В своем гневе он даже не догадался выбить из руки Грейвза волшебную палочку, и потому всего лишь одним взмахом его впечатало в кровать и обездвижило. Но глаза - черные, полные горечи и гнева глаза - продолжали полыхать, как та немагическая деревушка. То, куда влез Грейвз, было очень личным, этот волшебник, кажется, прошел магическую войну, но ни о каких крупных стычках доселе известно не было, а Первая мировая закончилась довольно давно, разве что… – Кто ты такой, келпи тебя задери? - рявкнул Грейвз, растирая горло и не опуская палочки. - Кто были те волшебники? Ты двойной агент? Ты человек Гриндевальда? - осыпал он его вопросами, придя именно к такому заключению, ведь в последнее время из Европы действительно поступали сведения о некоторых событиях, связанных с Гриндевальдом, но чтобы он сжег целую деревню? – Что?.. - только ахнул Уилби. - С чего ты взял, Ол… - но он быстро заткнулся, вспомнив, что перед ним глава магического правопорядка. - Я не агент Гриндевальда, Персиваль. – Для тебя я мистер Грейвз, - выплюнул тот в отвращении. - Объясни мне, что я только что увидел. – Нечто, на что смотреть не имел никакого права! - ощетинился Уилби мгновенно. - Это было подло, Грейвз. Их дружба рассыпалась на мелкие кусочки, оба высверливали друг в друге дыры взглядами, в воздухе ощущались тревожные вибрации - магия бурлила в них обоих. – И это говорит мне тот, кто обманом втерся ко мне в доверие? - зло усмехнулся Грейвз и, потерев виски, постарался найти душевное равновесие. - В общем так, ты объясняешь мне кто ты и что за войну я увидел в твоих снах, а я решу, что дальше с тобой делать. Ты преступник, Уилби, если это твоя настоящая фамилия. Твоя фамилия ведь Моро?.. - сразу же подумал он о той девушке в совиной маске. Глаза Чарльза округлились, он был возмущен и одновременно с этим определенно растерян, а ещё он находился в безвыходном положении. – Нет, - коротко ответил он, но Грейвз бы не потерпел еще одну ложь; внезапно с лица Уилби исчез налет злобы. - Я всё объясню, я не враг тебе, разве я позволил тебе погибнуть там, на пирсе?.. - сразу смекнул он, что стоит надавить на определенные рычаги доверия. - Ты ведь поэтому не сдал меня в МАКУСА и притащил к себе домой? - сразу же осознал Чарльз, где находится. – Не пытайся играть со мной, давай по порядку. Грейвз осмелился призвать из гостиной кресло и сел возле пленника, даже не предложив ему стакан воды, да и наверняка Чарльз был зверски голоден. – Есть причины, почему я приблизил тебя к себе, - начал он в момент осипшим голосом, ведь после вспышки гнева его состояние вновь брало своё. – Чтобы отвести подозрения в торговле волшебным алкоголем, очевидно, - вновь усмехнулся Грейвз, не собираясь верить ни единому его слову. - Что тебе ещё оставалось делать, когда ты увидел мое лицо в “Седом Консьерже”? – Я, по-твоему, совсем идиот, разливать запрещенку, чтобы подставиться под удар МАКУСА?! - язвительно бросил Чарльз. - Пожалуйста, позволь мне хотя бы сесть, еще немного и у меня отнимутся ноги. И будь добр, дай сполоснуть горло. Он смел язвить и требовать относиться к нему уважительнее, чего он вовсе не заслуживал. Этот паршивый преступник не собирался оправдываться и вел себя абсолютно неподобающе ситуации. От приветливого и дружелюбного Чарльза Уилби не осталось и следа. Грейвз и не сомневался, что это всего лишь маска. Глаза всегда выдавали его. Так кто же на самом деле был перед ним? Понимая, что злиться бессмысленно, Грейвз нехотя отлеветировал ему наколдованный стакан воды и ослабил чары, позволив приподняться в изголовье и размять ноги. Его разорванная на груди, очищенная от крови рубашка совсем измялась, выглядела несвежей, а волосы потеряли привычный блеск. Он был всклокочен и совсем не похож на лощеного богача, которым привык видеть его Грейвз. – Я слушаю, - напомнил Грейвз, когда пауза затянулась и опустевший стакан воды отправился на прикроватную тумбочку, заставленную зельями, на которые смотрел пленник. – Сначала я хочу поблагодарить тебя, что не дал мне погибнуть, - переведя дух, собрался он с мыслями и на миг прикрыл глаза, сбрасывая спесь. - Я знаю, что ты не мог позволить мне умереть только из профессиональных побуждений, но все же - спасибо. – Ближе к делу, - холодно отозвался Грейвз, приняв свою излюбленную позу - положил локоть на обитый велюром подлокотник, а подбородок на тыльную сторону ладони, вторая его рука все еще сжимала волшебную палочку, готовую в любой момент отразить нападение, скорее всего, весьма опасного волшебника. Чарльз неплохо владел окклюменцией, и Грейвз был уверен, что если бы не состояние и не кошмары, он бы ни за что не позволил увидеть свои воспоминания. Чутье подсказывало, что то, что находилось в его мыслях ранее - было лишь слаженной игрой, чтобы обеспечить себе алиби немага. – То, что ты увидел в моих воспоминаниях, не относится к Геллерту Гриндевальду, это Первая магическая война с волшебником куда более опасным и могущественным, нежели Гриндевальд, которая начнется в Британии в начале семидесятых годов этого века, чуть меньше чем через пятьдесят лет. – Ты сейчас издеваешься? - слишком привыкнув к тому, что он лжец, с насмешкой уточнил Грейвз. - Еще одно такое заявление и ты без прелюдий отправишься прямиком в камеры МАКУСА и, поверь, там условия куда менее приятные. Но Чарльз смерил его снисходительным, совершенно не подходящим ситуации взглядом, словно это он находился в роли следователя. – Я был уверен, что ты умеешь слушать, - вставил он шпильку, ни капли не сдавая позиций - так ведут себя те, кто не ощущает за собой вины. Грейвз за время службы встречал многих волшебников, уверенных в своей безнаказанности. – Ты просто псих, а не путешественник во времени, и возможно тебя ждет не тюрьма, а лечебница для душевнобольных. Обмен колкостями никак не заканчивался, собеседники держались на равных, не уступая друг другу ни словом ни жестом, но все же кто-то из них должен был пойти навстречу, иначе они ничего не добьются. – Пожалуйста, выслушай и не перебивай! - строго, словно привык к безоговорочному подчинению, бросил Чарльз. - Ты можешь задавать вопросы, но выслушай до конца. Это важно. И сперва, прошу, одолжи одну из своих рубашек, - он попытался соединить разорванные края ткани на груди, но рубашку уже не спасли бы ни одни чары - слишком много времени прошло, она была безвозвратно испорчена. - Я и так нахожусь в весьма стесненном положении. Грейвз уже испытывал отвращение от того, что этот подлец находится в его постели, так теперь еще и одежду затребовал. Однако решив умерить пыл, не перебивать и дать возможность высказаться, он, тем не менее, не слишком охотно призвал из гардероба давно не модную, чуть выцветшую черную рубашку, которую очень любил лет семь назад и почему-то до сих пор не избавился от нее, даже не имея привычки хранить хлам. По крайней мере, теперь она точно отправится в мусорку. Уилби быстро переоделся, застегнув явно слишком большую для него рубашку, продемонстрировав бледную грудь, на которой и шрама не осталось. – Наложи Ревелио, - словно эта просьба приносила мучения, попросил он с небольшим придыханием, как будто долго на это решаясь. Изо рта Грейвза не донеслось ни звука, лишь на миг в глазах глазах Уилби появилось удивление столь мощной невербальной магией. Поначалу скептично настроенный Грейвз и сам чуть выпрямился в кресле, когда увидел, как волосы Чарльза отрастают, а плечи становятся уже, как исчезает кадык и заостряются скулы, а мужская до этого грудь приобретает вполне заметные округлости… Так вот почему он попросил рубашку. – Ну конечно… - цокнул Грейвз, теперь понимая, откуда в Чарльзе эта пластичность, несвойственная мужчине, откуда его стройность и способность привлекать к себе даже мужские взгляды и вот почему никто не видел его в обществе дам. Перед ним сидела та самая девушка из воспоминаний о гибели двух рыжих близнецов, одному из которых она желала стать супругой. И так похожая на своего отца-насильника, по видимому ставшего прообразом для внешности Чарльза Уилби. И все же, она открыла свою внешность и личность слишком легко. Это ее перевоплощение заставило Грейвза почувствовать неловкость, ведь и он до этого испытывал к Уилби симпатию и в какой-то момент даже счел это аморальным. Всего на короткий миг, но все же… - Алекс Моро… - протянул он. - Высшая трансфигурация, очень сложная. Кто обучил тебя этому? Она вскинула темную бровь, саркастично копируя его тон. – Я весьма одаренная волшебница, - заметила она не без гордости, - сама научилась. Пришлось, в этом времени женщинам тяжело добиться успеха в бизнесе. – В этом времени… - лишь протянул он и, продолжая считать ее сумасшедшей, спросил не без иронии: - И из какого ты времени, позволь спросить? – Из две тысячи семнадцатого, - ответила она, игнорируя желчь. - Сначала я переместилась в семидесятые, затем в тысяча девятьсот двадцатый год. Грейвз засмеялся, неприятно повысив голос, но она успокоилась и была терпелива, понимая, что вряд ли кто-то в здравом рассудке может поверить в эту чушь. – Всего лишь на секунду допустим, что это возможно. И зачем, позвольте спросить? - делая вид, что подыгрывает, спросил он, как-то сам собой переходя на формальную речь и все больше уверяясь, что связался с ненормальной. Однако ее это ни капли не смутило. Либо она действительно решила, что он принял всё за чистую монету, что сказало бы о ее скудоумии, либо и правда верила в собственные слова. – Если бы я только знала, я задаюсь этим вопросом каждый день. И, поверь, учитывая то, что ждет магический и немагический мир в ближайшие сто лет, я бы хотела вернуться в свой безопасный две тысячи семнадцатый. Там я хотя бы не буду знать будущего. Это слишком тяжелое бремя. – И что же случится в следующие сто лет, мисс Моро? – Я уже говорила, что это не мое имя, лишь один из псевдонимов-легенд, чтобы закрепиться во времени, - напомнила она. - Как и Чарльз Уилби. Александрин Моро я использовала в семидесятых. Здесь мне не удалось найти документы мага и пришлось жить как маггл - президент США помог мне с новой личностью, - продолжила она, игнорируя насмешку в его глазах и продолжая вываливать на него всю эту чушь. - Послушайте, мистер Грейвз, - перестала и она обращаться неформально, - в семидесятых у меня была поддержка, со мной всегда был Альбус Дамблдор, он мой двоюродный прадед. – Дамблдор? Ваш прадед? У вас такая бурная фантазия, продолжайте! Она поджала губы, тщательно пряча обиду и стараясь не взрываться от его насмешливого поведения. – Возможно, Веритасерум как-то поможет перевести беседу в более конструктивное русло? - все же не удержалась она от колкого взгляда, последовавшего за словами. - И вы сами расспросите меня обо всем? Мне не доставляет никакого удовольствия рассказывать вам свою историю, тем более, встречать такое недоверие, но так нужно. – Нужно кому? - поддел Грейвз, веселясь; за маской таинственного мистера Уилби скрывалась обыкновенная сумасшедшая - он был разочарован. Ей снова было тяжело сдержать негодование, но всё же, девушка неплохо держалась. – Всё происходит именно так, как он написал. Вы не верите ни одному моему слову. Что ж, мистер Грейвз, давайте отложим этот разговор. Какой сегодня день? – Он? Впрочем, неважно. Сегодня седьмое мая, тысяча девятьсот двадцать третьего года, - услужливо подсказал он, продолжая забавляться. Сколько еще она сможет выдерживать на себе его издевательский тон и когда окончательно сдастся? Но все же, она нашла в себе силы продолжить: – Отлично, здесь пригодится мое знание истории. Вы дадите мне небольшую отсрочку? Два дня. Учитывая, что я без палочки и в наверняка заколдованной всеми блокирующими чарами квартире и никуда не денусь. Я смогу доказать вам, что знаю будущее. – Допустим, - ответил Грейвз, конечно, не собираясь идти у нее на поводу. - И что же произойдет через два дня? Она набрала в легкие побольше воздуха, словно перед прыжком в воду. – Первый и провальный призыв Гриндевальдом волшебников, который накроют авроры Болгарского Министерства Магии. Село Багалевцы, не знаю точно, но погибнут трое авроров, всех я, к сожалению, не помню. Один из них останется в истории. Его расщепят в пыль. Кажется, по фамилии Башев, да, Крастайо Башев. Я была увлечена историей другого Темного Волшебника. Связанное с Гриндевальдом я помню обрывочно, но что-то осталось. Впоследствии его фамилией назовут волшебный городок на юге Болгарии. Но это будет только в тридцатых. – Мисс Моро… – Меня зовут Джоконда Уинтер, - равнодушно поправила она, всё больше погружаясь в какое-то спокойствие, словно перегорев. – Без разницы, - бросил он. - Никакой отсрочки вам не будет, я не знаю, насколько больной нужно быть, чтобы выдумать всю эту ахинею, тем более про родство с Дамблдором. Вы тянете время - вот что очевидно. Вы сейчас же отправитесь в тюремные камеры МАКУСА, и уж там под Веритасерумом живо выложите все по поводу торговли магическим алкоголем. Кажется, угроза неминуемого заточения ее вовсе не пугала, Джоконда Уинтер выглядела так, будто уже давно была готова к чему угодно - так вели себя смирившиеся с неизбежным, уставшие люди. – Хорошо, мистер Грейвз. Как скажете, но прежде чем вы отправите меня в МАКУСА, я скажу лишь одно: здесь, в Нью-Йорке, скоро станет небезопасно. Скоро здесь объявится Гриндевальд, но увы, я мало знаю о ранних годах его становления. Только снова прошу, не думайте, что я его последовательница… – Довольно! - он хлопнул ладонью по подлокотнику, заставив ее вздрогнуть и сбросить маску равнодушия. Грейвза удивляло лишь одно - почему она не боится тюрьмы, почему так упрямо гнет свое и использует имя Гриндевальда? Ее манипуляции совершенно не действовали, он только вновь рассвирепел. – Два дня, мистер Грейвз, я прошу всего два дня. - Она не стала переходить на умоляющий тон, лишь только сложила тонкие руки на груди. - В моих воспоминаниях вы видели Лондон будущего, незнакомые кузова современных автомобилей, другое освещение улиц, странно одетых немагов в том числе. Неужели вы не задались вопросом, почему? Вам не нужно применять легилименцию, я отдам вам все свои воспоминания, если у вас найдется Омут памяти, - говорила и говорила она, словно пытаясь успеть донести до него все задуманное, прежде чем он просто заткнет ее Сайленцио. - И у меня есть еще кое-что для вас. Это письмо Альбуса Дамблдора из будущего, оно лежит в секретере в моей спальне в поместье, дожидаясь своего адресата с самого момента моего появления. Оно зачаровано, и только вы можете вскрыть конверт. Он поднялся с кресла, угрожающе нависнув над ней. – И что же потом, мисс… Уинтер, кажется. – Я не знаю, мистер Грейвз, я выполнила все условия из письма, которое принесла с собой из будущего. Оно там же, в секретере, вы можете прочитать и его. Больше инструкций у меня нет... *** Если сказать, что Грейвз был в бешенстве - ничего не сказать. Он покинул ее, оставив одну в запертой спальне, стараясь упорядочить весь этот бред, что она несла. Ее отец определенно был чудовищем и, наверное, передал дочери свое безумие. Альбус Дамблдор, Лондон будущего, Первая магическая война с волшебником, более опасным, чем Гриндевальд... Ее решение спасти женщину, которую она назвала министром. И эта татуировка на руке с вылезающей изо рта черепа змей, стоящая перед глазами. Поддельное имя - Чарльз Уилби, поддельное - Александрин Моро, сбыт магического алкоголя. Сколько магических законов она нарушила, помогая президенту США приструнять коррупционную власть? Эта девочка, кем же на самом деле она была? Джоконда Уинтер, какое интересное имя, но было ли оно настоящим? Она говорила без умолку, словно обо всем накипевшем, словно пыталась высказать всё, что хранила долгое время в тайне. И кому? Ему? Главе магического правопорядка? Грейвз усмехнулся, потянувшись к бутылке виски на каминной полке, но тут же отставил ее обратно. Он слишком много пил в последнее время. Из-за нее, опять же! Это раздражало, просто выводило из себя. И теперь, чтобы расслабиться, он даже выпить не может! Что еще за письмо? От Альбуса Дамблдора будущего, она это серьезно? На новую усмешку не хватило сил, на сегодня достаточно эмоций. Нужно поскорее закрыть ее в клетке и забыть весь этот сюрреализм. Но он только проворачивал и проворачивал в голове каждое ее слово, стараясь понять хоть что-то. Она выполняла чьи-то инструкции и, судя по всему, не знала зачем. Ожидая подловить матерого бутлегера, он встретился с каким-то бредом нафантазировавшей себе слишком многое девушки. Быть может, лишившись палочки, она просто пыталась отсрочить момент попадания за решетку? Два дня. Возможно, именно за эти два дня она намеревалась придумать план побега или каким-то нелепым образом попытаться втереться в его доверие? С другой стороны, ему ничего не стоит пойти проверить очередную ложь пленницы, пробраться в ее поместье и забрать два письма. Но… вдруг на них проклятие и это просто ловушка? И всё же Грейвз, больше не раздумывая, понимая, что, возможно, рискует, аппарировал прямо в спальню Чарльза Уилби в западной части поместья - он, точнее она, как-то обмолвилась, что просто ненавидит утреннее солнце и предпочитает наблюдать из окна за закатом. Он уже был здесь, но видел спальню лишь мельком, когда Чарльз в его обществе заходил за наручными часами. Ничего особенного: роскошно, но довольно сдержанно, спальня была обшита темными деревянными панелями, а огромная кровать со светлым балдахином могла вместить четверых. Белый тюль неспешно развевался в потоке ветра из-за чуть приоткрытого окна, за которым продолжал барабанить неистовый дождь. В углу, рядом с зеркалом обнаружился искомый секретер. Он был закрыт на ключ, но не поддался обыкновенной Алохоморе, поэтому пришлось применить более сильные чары. Кажется, здесь Джоконда Уинтер хранила самое ценное. Здесь были и сигнальные чары, он почувствовал вибрацию ее волшебной палочки в собственном кармане. Этот секретер не должен был вскрыть никто. В неглубоком ящике действительно лежал довольно объемный бумажный конверт, на котором размашистым почерком было написано: “Авроре Уинтер от Альбуса Дамблдора”. На этом конверте чар не было, и потому Грейвз поднял его в воздух при помощи магии и перед ним появилось его содержимое. Свернутый листок бумаги, исписанный мелким, убористым почерком, адресованный Джоконде Уинтер от некоего М.П.Г., а также еще один конверт поменьше с выпирающим содержимым, на котором тем же размашистым почерком, что и на большом конверте значилось: “Мистеру Персивалю Грейвзу от директора Хогвартса Альбуса Дамблдора, Золотое побережье Лонг-Айленда, спальня поместья Чарльза Уилби, у секретера в углу. 1923 год”. – Очередное издевательство? - сощурился Грейвз и, не глядя, приманил стул от трюмо, негромко царапнув ножкой по деревянному покрытию. - Насколько же больная у тебя фантазия, чтобы подстроить такое… - осознал он, ведь именно она отправила его к этому секретеру, о котором писалось в адресе. Конверт с сургучной печатью Хогвартса, коснувшийся пальцев, принял адресата - так работала тактильная магия, и чары растворились, печать треснула и открылась, показав содержимое. Но вместо обещанного письма перед Грейвзом предстал совершенно крошечный бутылек - пробирка со светящимся содержимым - чьими-то воспоминаниями. Еще раз осмотрев его, он отправил воспоминания в нагрудный карман, намереваясь посмотреть дома, сейчас же ему оставалось только прочесть письмо, адресованное Джоконде. ”Джоконде Уинтер от М.П.Г. Джоконда, это, увы, мое последнее письмо к тебе, и я не смогу более направлять тебя - время, в которое ты попала, мне недоступно. Но я постараюсь дать хотя бы несколько наставлений. Зная твое любопытство, ты, конечно же, вскроешь конверт, едва почувствовав неладное. Я знаю, что тебе удалось скрыться из кабинета Армандо Диппета незамеченной, ты всё сразу поняла. Ни Фоукса, ни портрета Дамблдора, ни портрета самого Диппета... Ты наблюдательна. Газета на директорском столе подсказала тебе, что ты снова попала не в свое время. Это действительно 1920 год - в это время молодой Альбус Дамблдор преподает в Хогвартсе ЗОТИ и тебе ни в коем случае нельзя попадаться ему на глаза, как бы ты ни искала его защиты. Мне не дано знать, что случится с временной линией, если он узнает о тебе и твоей матери раньше срока. Я просто стараюсь сохранить все в том виде, в котором это должно произойти, невзирая на вмешательство во время. Увы, Время оказалось к тебе жестоко, и лишь тебе под силу добавить во временную петлю последние штрихи, чтобы больше не было этих случайных перемещений, принесших тебе и твоей матери столько страданий”. – Какая же чушь! - не удержался Грейвз от комментария, однако продолжил чтение, понимая, что весь этот бред ни капли не оправдывает безумие Джоконды Уинтер, конечно же, и написавшей эту околесицу. ”Ты дезориентирована и расстроена, я знаю как сильно ты хочешь вернуться домой к своей матери, но увы, мне не дано дать ответ, когда же это случится и случится ли вообще. Всё зависит только от тебя. В этом времени у тебя нет покровителей и потому тебе придется выживать самостоятельно. Для бывалого аврора и такой смышленой девушки, полагаю, это не составит труда, хотя и будет сопряжено с некоторыми неудобствами”. - Аврор, ну конечно, - так и поверил Грейвз. ”В тебе заключены острый и расчетливый ум отца, милосердие и доброта матери и магический потенциал двух великих предков - Салазара Слизерина и Мерлина” - на этих словах Грейвз прыснул в кулак, не сдержавшись, но слегка опешил, прочитав следующее: - “Это не смешно, Персиваль, это правда”, - пожурило письмо, словно общалось с ним в реальном времени. - Хорошая попытка, - сразу же решил Грейвз, что его реакцию можно было бы предугадать “Девочка, ты со всем справишься, прости что мало чем могу помочь”, - это письмо действительно было похоже на прощание, а ещё оно было сдобрено поддержкой и сожалением. - ”И вот мое последнее наставление: тебе нужно бежать из Европы в Северную Америку. Используй маггловский лайнер “Королева Виктория”, он отходит от морского порта Лондона сегодня в девять вечера, ты должна постараться успеть на него. Чтобы выжить и находить себе пропитание, тебе придется использовать магию и нарушить несколько законов, но, увы, это неизбежно - ты ничего не сможешь сделать без денег в том времени. Когда ты прибудешь в Нью-Йорк, не попадайся на глаза МАКУСА, они очень жестоки по отношению к незарегистрированным магам. Тебе снова придется использовать магию, чтобы какое-то время привыкать к новой жизни. Запомни, двадцатые годы очень сложное время - это время беззакония, безнаказанных убийств и Сухого закона, но в этом и их преимущество. К сожалению, тебе не удастся найти способ получить магические документы, как в Англии семидесятых, поэтому придется затеряться среди немагов - так называют магглов американские волшебники. В полночь тринадцатого марта 1920 года ты должна оказаться в семейном ресторане Ротштейна на Манхэттене - это твой шанс обрести положение в обществе, ты справишься. Тебе придется изменить Ротштейну память, чтобы он принимал тебя за старого знакомого, а не бедного мальчишку с улицы. Тебе не померещилось, тебе придется освоить высшие трансфигурационные чары, чтобы выдавать себя за мужчину. В этом времени женщина в маггловском мире все еще не может занимать важного положения, в отличие от шагнувшего вперед магического мира. Запомни, Джоконда, тебе придется нарушать магические и маггловские законы, но в конечном итоге это приведет тебя к нужной цели. Итак, о твоей цели - его зовут Персиваль Грейвз - он Глава отдела магического правопорядка МАКУСА…”, - названный в очередной раз закатил глаза. - И не надо закатывать глаза, Персиваль, вы рано или поздно прочитаете это письмо, о вас мне известно многое, включая ваши привычки - сейчас вы нервно поправили манжету со скорпионом”. Грейвз сглотнул, ведь именно сейчас он действительно по привычке теребил запонку-скорпиона, о которой писал некий М.П.Г., и даже хотел оглянуться в поисках разыгрывающего его волшебника, но в доме он был совершенно один, не считая слуг и животных. И все же, за ним каким-то образом следили или предугадывали действия. ”Кроме вас здесь никого нет, верно, но пожалуй я продолжу адресованное Джоконде письмо, а ваше вы посмотрите потом. Ты, Джоконда, поднимешься по социальной лестнице, обретешь связи в политическом и криминальном сообществе Нью-Йорка, тебя будут носить на руках сливки общества. Во времена Сухого закона ты должна сделать всё, чтобы подобрать под себя алкогольный бизнес, и к началу 1923 года на рынке появится магический алкоголь - Огневиски и Эльфийское вино. Ты должна дозволить продавать его магглам в своих заведениях. Да, это звучит дико и нарушит закон о неразглашении магических вещей, но именно это привлечет внимание Персиваля Грейвза. Ты должна сделать всё, чтобы втереться в его доверие. Однако долго пускать ему пыль в глаза не получится, произойдет некий инцидент, в ходе которого вы спасете друг другу жизни, и он поймет, что ты не немаг. Постарайся быть честной и расскажи ему всё, что сможешь и успеешь. Он, конечно же, не поверит, сочтет тебя сумасшедшей и захочет упрятать за решетку, но остальное я возлагаю на письмо Альбуса Дамблдора. Его послание расставит все точки над i. Опережая вопросы: я не знаю, удалось ли Виктории, Финну, Арчи и Абрахасу благополучно добраться в нужное время, но я привык считать, что всё получилось. Произошедшее с тобой, возможно, расплата за то, что ты вырвала человека из прошлого в будущее, чтобы твоя мать наконец-то обрела счастье за все годы страданий. И поэтому сама ты перенеслась еще дальше в прошлое, но ты обязательно поймешь со временем, что так было нужно. Я прощаюсь с тобой, дорогая Джоконда, теперь тебе придется действовать в одиночку, но если всё получится, как я написал, то вероятнее всего, когда ты раздобудешь цветы Кусулумбуку, ты сможешь вернуться домой, я всегда хранил эту надежду. В двадцатые годы никакой поляны Северного Сияния в Запретном лесу нет. Можешь убедиться сама. Зелье, которое сможет отправить тебя в будущее, без этих цветов не сварить. И пожалуйста, не вини Альбуса Дамблдора, он всего лишь заложник времени. Его бедное сердце принимает слишком много ударов, и он вынужден о многом молчать, невзирая на то, как вы с Авророй ему дороги. В будущем ему предстоит еще больше потрясений, ведь Вторая Магическая Война окажется куда более суровой, и твой отец окончательно слетит с катушек и захочет уничтожить весь немагический мир, но да кому я это рассказываю, ты и сама прекрасно знаешь историю этих войн… P.S. Не суйся к Грейвзу раньше времени, будь терпелива. Впоследствии он окажет тебе неоценимую услугу. Искренне твой М.П.Г. P.P.S. И не смейте комкать письмо, Персиваль, оно еще пригодится!” - строго приказал отправитель, вновь удивив своей осведомленностью, когда Грейвз был уже на грани этого. Он только потер виски, пытаясь понять этого шутника, но был полностью уверен, что Джоконде надо писать детские сказки с такой богатой фантазией. Просто немыслимо! Это она так пытается время выиграть? Серьезно? Похоже, она неплохо изучила его привычки, в ней заложены все необходимые психологические навыки, чтобы уметь манипулировать и предугадывать даже его поведение и реакцию на отдельные фразы этого изобилирующего больной фантазией письма. И все же, повествование было построено таким образом, будто Джоконда написала его буквально сегодня, пока его не было дома, ведь некоторые моменты все же было очевидно сложно предугадать заранее. Но сигнальные чары бы оповестили Грейвза о ее пробуждении, да и выйти и отправить письмо ей бы не позволила блокировка дома. И все же, каким образом М.П.Г. знал, что они спасут друг другу жизни? Если это не было подстроено самой Джокондой. Ну, конечно, никакой интриги, просто очередная манипуляция. Невзирая на ощущение, что его пытаются выставить круглым идиотом, Грейвз приложил ладонь к карману, в котором находились воспоминания, отправленные ему якобы Альбусом Дамблдором будущего и, поджав губы, согласился на последнюю отсрочку заключения этой чокнутой - он посмотрит послание, а затем отправит ее в лечебницу до выяснения ее вменяемости комиссией МАКУСА. С неотпускающим ощущением какого-то розыгрыша вселенского масштаба Грейвз сунул письмо в карман и, поразмыслив немного, не стал оставлять конверты. Поверить в то, что его действительно подписал сам Дамблдор, он не мог, но все же, как аврор, несомненно, собирался сличить почерк. Нужно найти тексты его пера или же просто отправить ему какое-то письмо, вынуждая ответить. И все же, Грейвз вспомнил, что, по словам М.П.Г. Дамблдор этого времени не должен встречать свою родственницу. Он усмехнулся, на секунду решив, что поддался и даже принял что-то из письма на веру…