Выше домов

      Ранним утром третьего сентября Катя и Малиновский выдвинулись обратно в Москву. В Иваново они провели всего сутки; этого хватило, чтобы дать показания следователю и осмотреть полусгоревшую фабрику, работа которой была остановлена.       Ехали они на комфортном служебном внедорожнике. Изначально Катя планировала отправиться в командировку одна, но Рома позвонил ей, когда она как раз миновала дом Юлианы, так что подобрать его было удобно. Вместе, конечно, было веселее, да и легче — за руль на обратном пути сел Малиновский.       — Ну что, какие мысли?       — Хреновые, Рома. Речь идёт о сумме с восемью нулями. Конечно, фабрика была застрахована, но ты сам знаешь, как работают страховщики. Выплаты не поступят нам до тех пор, пока эти ребята не закончат своё расследование. И что хуже всего, потенциально они могут тянуть до окончания следственных действий. Понятно, что мы привлечём юристов, но я всё равно боюсь за психику нашего президента.       — Давай я первый перед ним отчитаюсь, приму первую звуковую волну на себя, — великодушно предложил Рома.       — Буду твоим должником, — слабо улыбнулась Катя.       За окном моросил мелкий косой дождик, и от этого в авто было особенно уютно. Спокойнее на душе, правда, не становилось; Катя не могла не думать о том, как расстроится Андрей, когда прочитает её отчёт о поездке. Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, она решила поболтать с Малиновским.       — Ром… А как у вас с Юлей дела?       — А то ты от неё не получаешь информацию.       — Получаю, конечно. Но это её версия, а мне интересно узнать, как живётся осёдлому Роману Дмитричу.       Рома хмыкнул.       — Понимаешь… Мы с ней вплотную подошли к тому моменту, когда люди либо женятся, либо расходятся. Примерно на этом отрезке дистанции Кира в своё время начала пилить Андрея. Да и женатых друзей у меня много, знаю я, как всё это устроено.       — Ну, Юля тебя пилить точно не будет.       — Конечно. Она просто выставит меня за дверь и перечеркнёт всё навсегда, если увидит, что я сомневаюсь.       — А ты сомневаешься?       — А как ты думаешь? Я до сих пор не могу осознать, что мы так долго протянули и даже как будто счастливы.       — Как будто или счастливы?       — Я, Катюха, очень осторожен в своих оценках. Как-то в далёкой юности обжёгся и с тех пор сторонюсь серьёзных отношений. Поведать тебе историю о наивном провинциале?       И, не дожидаясь Катиного ответа, Рома рассказал ей о белокурой однокурснице Малгожате, которую он боготворил, а Андрей просто «опылил»; о лете девяносто второго, проведённом в Бостоне; о том, как на свет появился тот Малиновский, которого узнала вся светская Москва.       — Хочешь сказать, что в глубине души ты наивный чукотский мальчик?       — Не чукотский, а воронежский. Но направление мысли верное.       — И многие об этом знают?       — Андрюха, Ждановы и Юля. И вот теперь ты.       — Я польщена.       — Никому не рассказывай.       — Ни за что, — всерьёз пообещала Катя. — А то московские хищницы тебя мигом сожрут.       — Предводительницей стаи будет Клочкова, — засмеялся Рома. — Как там, кстати, месье Зорьки́н?       Катя помрачнела. Пока она строила свой брак, лучший друг безуспешно пытался завоевать искреннюю симпатию Клочковой и в итоге приучился избавляться от стресса в казино, что этим летом привело его в центр реабилитации от различных зависимостей.       — На пути к выздоровлению. К тому же с первого июля игорный бизнес официально запрещён, так что найти новые способы спустить деньги ему будет значительно сложнее.       — Катерина, да это ты у нас наивная забайкальская девочка. Назвать тебе прямо сейчас десяток мест, где люди нашего круга до сих пор играют, причём на крупные суммы?       — Не надо, и Коле о них никогда не рассказывай. И вообще, давай сменим тему, а то меня сразу такая тоска накрывает… Сразу думаю о том, как папа мгновенно перевоспитал бы Кольку. Да что там, при живом папе он никогда и играть-то не начал бы… Он же безотцовщина, Колька наш. И папа был ему как родной… Ладно, не хочу о грустном. Срочно скажи мне что-нибудь весёлое.       — Завтра прилетает Кристина.       — О! — обрадовалась Катя. — Это действительно хорошая новость.       — Кто бы мог подумать, что вы с Воропаевыми так споётесь. Наверное, это внутренняя воропаевская солидарность. Кстати, как твоя семейная жизнь?       — Всё прекрасно. Саша меня так заземляет и успокаивает… Знаешь, я раньше думала, что когда двое молчат, это плохо. А с ним поняла, что вообще нет. Он молчун. Вечером за ужином пик активности, а потом снова ныряет в свои мысли. Я уже поняла, что архитектор — это не профессия, а стиль жизни. У него в глазах постоянно стоят проекты. И это так здорово, что он по-настоящему увлечён своим делом. Но в последнее время меня кое-что расстраивает…       — Любопытно.       — Только оставим это между нами. Не надо докладывать об этом Андрею, хорошо?       — Разумеется.       — Сашу раздражает влияние Ждановых на нашу семью. Особенно Ждановых-старших. Он даже упомянул некий разговор с Пал Олегычем… Короче, разговор этот случился до свадьбы, когда Саша проходил своего рода собеседование. И вроде бы тогда ему стало понятно, что Пал Олегыч, условно говоря, не так прост, как кажется. Ты что-нибудь об этом знаешь?       — О чём? О другой стороне старшего Жданова? Разумеется. Ты же помнишь, в какие времена я к ним попал. Самое начало девяностых.       — Так… А про разговор ты ничего не слышал?       — Вот тут нет. Но примерно представляю его содержание, — Малиновский закатил глаза. — Ах, да как вам, Александр, повезло, да вы входите в такую семью, да если хоть один волос упадёт с головы моей внучки, да понимаете ли вы степень ответственности, и так далее до бесконечности.       — Ну, такое Саша воспринял бы спокойно и даже не вспомнил бы. Нет, тут что-то другое, Ром.       — Это уже область догадок и фантазий.       — Ну да… А что, Пал Олегыч в девяностые носил малиновый пиджак?       Рома фыркнул.       — Нет, Катя. И это выгодно отличало его от многих других деятелей того времени. Павел — человек интеллигентный, образованный, тонкий эстет. И тогдашние братки воспринимали его как тощего чудика, который забрёл на чужую территорию, не зная правил и порядков. Но они, конечно, ошибались. И поэтому любые переговоры он начинал, находясь в позиции слабого, а завершал почти всегда в статусе победителя. Братки просто не ожидали от него такого напора и характера. При этом он умел выключить надменность, не смотреть на всех этих далеко не интеллектуальных людей свысока. Он умел очаровывать и подчинять себе исподволь, незаметно для жертвы. Он же выпускник МГИМО, а в те времена, когда он там учился, самых талантливых студентов вербовали спецслужбисты. Подкатывали, насколько я знаю, и к нему. Он вроде бы даже проходил начальную подготовку по этой линии, но вовремя сдал назад.       — Андрей мне никогда об этом не рассказывал.       — А зачем? Я просто не мог об этом не узнать, мы ж с Андрюхой с первого курса сдружились, к тому же я и сам испытал на себе приёмчики Павла.       По приезде в компанию Малиновский, как и обещал, первым отправился в кабинет президента. Катя поплелась в свой, радуясь тому, что до конца рабочего дня оставалось совсем немного. Она уже дописывала черновик отчёта о командировке, когда к ней зашёл измотанный Андрей.       — Привет, — Андрей вздохнул и присел на краешек её стола.       — Привет, — Катя откинулась на спинку кресла и внимательно на него посмотрела. — Ты, я вижу, воспринял новость стоически?       — Более или менее, — пожал плечами Андрей. — Смысл орать? Ни Ромка, ни ты, ни я не виноваты в случившемся. И зачем сотрясать воздух?       — Удивительно разумно, хотя энергичным крикуном ты мне нравишься больше, чем понурым стоиком. Как там наша девочка? Мы с ней болтали позавчера, а потом я закрутилась с этой поездкой.       — Скучает и хочет домой. Хорошо, что уже в воскресенье они прилетят. Мама захотела побывать на показе и уговорила отца к ним присоединиться. Так что придётся встретить их на нескольких машинах.       — Конечно, мы с Сашей тоже приедем, — сказала Катя, а про себя подумала, что отныне будет внимательнее наблюдать за Ждановыми.       — Договорились. Слушай, давай я отвезу тебя домой? — Андрей бросил взгляд на наручные часы. — Если выедем сейчас, успеем до пробок.       — Предложение заманчивое… Но лучше подбрось меня до Сашиного бюро, сделаю ему сюрприз.       — Хорошо, — согласился Андрей. Голос его слегка потускнел. — Тогда я на парковку, а ты пока собирайся. Отчёт потерпит до завтрашнего дня.       Пока она прихорашивалась у зеркала, к ней заглянула Маша.       — Как тебе работается на новом месте? — поинтересовалась у подруги Катя. — Приступили с Федей к попыткам завести ребёнка?       — Ага, прям на новом месте, — хихикнула Маша и торопливо добавила: — Шутка, Кать!       — Надеюсь. Ну всё, я пошла. Завтра приду пораньше, слишком насыщенная у нас эта пятница. И ты будь к половине девятого, договорились? Девочкам и Ольге Вячеславовне привет!       Андрей вышел из авто, стоило Кате появиться на парковке, и галантно открыл ей дверь. Сев за руль, он на несколько минут погрузился в тягостное молчание.       — Кать… Насколько у нас всё плохо с экономической точки зрения? — наконец спросил он. — Масштаб урона я понял, а как он повлияет на все процессы? Насколько сократятся темпы выпуска новой коллекции?       — Так, Андрей Палыч, отчёт потерпит до завтрашнего дня или не потерпит? — подняла бровь Катя. Он нервно усмехнулся. — Успокойся, Андрюш. Первые партии уже отшиты. С последующими, конечно, будет неизбежная заминка, но не фатальная. Завтра я всё это подробно распишу и предложу несколько решений.       — Ты гораздо больше заслуживаешь быть президентом, чем я. Правда. Я не знаю, что мы все без тебя делали бы.       — Брось. Компания прекрасно развивалась до меня целых пятнадцать лет. И будет расти и развиваться после меня.       — А ты что, всё-таки правда хочешь уйти?       — Пока нет. Но не обещаю, что отдам «Зималетто» всю жизнь. Поехали, а?       — Да, конечно. Извини.       По дороге до архитектурного бюро они слушали радио, не возвращаясь больше к обсуждению работы или семейных забот. Из машины Катя выбралась с облегчением.       — До завтра. Не надо открывать дверь, я не кисейная барышня.       Она почему-то боялась, что Андрей выкинет какое-нибудь коленце — слишком нервным он был сегодня, несмотря на наносное спокойствие, и она спешила поскорее с ним расстаться. К счастью, спорить он не стал и быстро уехал, а Катя направилась в бюро, где её знали все, кроме новой начальницы мужа.       Ей нравился здешний минималистский интерьер, высокие потолки и светлые стены с большими окнами, выходящими в идиллический московский дворик, удивительно тихий для самого центра столицы; нравились запахи чистоты, бумаги, карандашного грифеля и кофе — все они ассоциировались у Кати с Сашей. Теперь их забивал тяжёлый шлейф дамских духов — наверное, их носит эта любвеобильная дама.       — Алекс, к тебе пришли, — с характерным акцентом объявил рыжеволосый англичанин Бен, работающий за соседним столом.       Саша оторвался от огромного экрана компьютера и улыбнулся, увидев Катю, но затем снова пропал в своём проекте.       — Привет, малыш, — рассеянно пробормотал он, — сейчас всё сохраню, закрою, и поедем. Как твоя командировка?       — Давай я не буду утомлять тебя и Бена проблемами фэшн-индустрии.       — Кейт, а я верно понимаю, что у вас в понедельник шоу? — деловито осведомился Бен.       — Так точно, сэр.       — А можно мне пригласительный? Я недавно расстался с девушкой, и не отказался бы от short-lived thing с какой-нибудь шикарной моделью.       — Бен, — шикнул на него Саша.       — Всё нормально, — Катя расстегнула сумку и достала бордовый конверт. — Держи. Но если кто спросит, как ты туда попал, пожалуйста, не сдавай меня.       — Спасибо, дорогая.       — Не за что. Саш, не хочешь познакомить меня с твоей преследовательницей?       — Не, не хочу. И сам надеюсь не увидеть её до завтра.       У судьбы, однако, были другие планы — они столкнулись с начальницей Саши во дворе. Высокая эффектная шатенка лет пятидесяти курила тонкие дамские сигареты и стучала по клавишам блэкберри, не замечая никого вокруг.       — До свидания, Элизабет, — бросил ей Саша.       Она оторвалась от смартфона, увидела Катю и тут же смерила её оценивающим взглядом.       — Это ваша жена, Александр?       — Это Катя, главный аналитик компании «Зималетто». Катя, это Элизабет, главный человек в нашем бюро.       — Очень приятно, — благовоспитанно произнесла Катя, хотя от тяжёлого, сканирующего взгляда женщины ей было крайне неприятно.       — Взаимно, — столь же неискренне процедила Элизабет. — Вам очень повезло с мужем.       — Я знаю, — сладенько ответила Катя.       — Не пригласите меня на ваш показ? — с явным вызовом спросила Элизабет.       — К сожалению, нет. Сегодня отдала последнее свободное приглашение.       — Жаль. Ну что ж, возможно, в следующий раз мне повезёт больше.       Катя молча села в Сашину «Ауди».        — До завтра, Сашенька, — почти пропела Элизабет, пользуясь тем, что Катя не могла её слышать.       Он отметил про себя, что она впервые отказалась от высокопарного «Александр» в пользу совершенно неуместного «Сашенька».       — Меня так называла только мама, которая давно умерла. Кстати, ваша ровесница, так что вы друг другу понравились бы. До завтра.       Саша захлопнул дверь машины с чувством удовлетворения — напоминание о возрасте явно спустило начальницу с небес на землю. Катя посматривала на мужа с любопытством.       — Что, сильно она тебя допекла?       — Не то слово.       — Я по тебе соскучилась, — Катя мимолётно прижалась губами к его шее. — Поехали скорее домой.       Поздней ночью, уже засыпая в Сашиных объятиях, она вдруг подумала, что лицо Элизабет показалось ей смутно знакомым, но сказать, откуда, она не смогла бы; а потом провалилась в сон и начисто забыла об этих мыслях. На следующее утро Катя, как и планировала, проснулась намного раньше обычного — дел перед показом накопилось слишком много. Она одевалась и любовалась спящим Сашей, когда загорелся экран мобильного. Входящее сообщение от абонента со скрытым номером мгновенно вырвало её из неторопливой утренней рутины.       Ваш муж вам врёт.