Выше домов

      Саша проснулся в десятом часу, когда Катя уже давно уехала в офис. Нашёл в холодильнике омлет с овощами и сыром, к которому жена очевидно не притронулась, и не в первый раз отметил её слабый аппетит. Завтракал неспешно, потому что с тех пор, как «Геометрию» возглавила Кралеветская, находиться там больше не хотелось. Её предшественника, прелестнейшего израильтянина с обаятельным акцентом и отменным чувством юмора, «ушли», вынудив освободить место для Элизабет, как она предпочитала себя называть. От коллег Саша узнал, что настоящая фамилия начальницы — Краля. Он отсмеялся и только потом понял, что они не шутят: Лиза Краля действительно перековалась в Элизабет Кралеветскую. Именно тогда он принял окончательное решение как можно скорее сменить место работы — трудиться под началом невменяемой тётки с придуманной идентичностью ему не улыбалось. За этими мыслями Саша приговорил омлет и решил позвонить Кате.       — Алло.       Ему хватило секунды, чтобы понять: что-то произошло между мирным завершением их ночи и его звонком. Только вот что?       — Спасибо за завтрак.       — На здоровье. Ты что, проспал?       — Есть такое. Но, думаю, все это переживут. Скажи честно, ты сама позавтракала или, как обычно, на питьевом йогурте?       — Как раз собираюсь.       — Всё в порядке?       — Да. В полном.       Так я тебе и поверил, подумал Саша. А вслух произнёс:       — Ну, не буду тебя отвлекать.       — Забыла сказать, в воскресенье вместе с Аришей прилетят Ждановы. Ты поедешь в аэропорт?       — Конечно, какие вопросы.       — Ну мало ли, раз у тебя с Пал Олегычем какие-то сложности…       — Никаких сложностей, Катя. У нас вполне хорошие отношения.       — Ну да. Ладно.       — До вечера, — с запоздалым раздражением попрощался Саша.       — До вечера. Саш…       — М?       — Я тебя люблю. Очень.       Он улыбнулся, хотя что-то в этом признании его настораживало.       — И я тебя люблю.       Катя упомянула Павла, явно ожидая от него некой реакции. И чем дольше он об этом размышлял, тем больше злился на Жданова-старшего. Сев за руль своей «Ауди», Саша решительно набрал его номер и включил громкую связь.       — Доброе утро, дражайший Павел Олегович.       — Доброе ли? Вы, по-моему, встали не с той ноги.       — У меня обе ноги те. Голова тоже работает прекрасно. И в последнее время всё чаще задаётся вопросом о том, сколько ещё мы будем держать интригу. Лично я собираюсь в ближайшие дни всё рассказать жене.       — И вы полагаете, что после такого признания Катерина захочет остаться с вами?       — Я приложу для этого все усилия. И самое главное, что моя совесть наконец-то будет чиста.       — Я одобряю вашу решительность, но не приветствую горячность. Всему своё время, Александр.       — Я третий. Год. Молчу, — процедил Саша. — Когда же настанет это время? Или вы дрожите за эго Андрея? Так я не собираюсь отнимать у него бразды правления. Я всего лишь скромный архитектор.       — Скромный архитектор, в который раз получивший титульный градостроительный проект богатейшего города страны?       Тон Жданова-старшего Саше крайне не понравился. Он молчал, ожидая продолжения.       — Это ведь моими усилиями ваше бюро выигрывает главные тендеры. Я стараюсь для вас, но однажды могу перестать прилагать такие усилия. А вы ведь хотите быть не просто скромным архитектором, вы без сомнения хотите соответствовать Катерине, нашей семье и тому кругу, в который вы попали. Вы хотите достойно зарабатывать, а не быть на содержании у жены. И это прекрасное желание. Я тоже хочу для вас самого лучшего.       Саша торопливо свернул в один из многочисленных переулков Тверской и занял свободный «карман», потому что сосредоточиться на плотном московском движении сейчас точно не мог.       — Вы действительно стоите за победами «Геометрии»?       — А вы действительно не заметили, что после вашей свадьбы видное, но молодое и пока не наработавшее должную репутацию архитектурное бюро неожиданно стало фаворитом мэрии?       Саша прикусил губу. Эти подозрения не оставляли его уже два года, но он старательно гнал их прочь — так было комфортнее и проще. Всегда можно было оправдаться в собственных глазах тем, что благодаря ему хорошие люди обеспечены работой на несколько лет вперёд. Выходило, что он приспособленец и трус…       — Разумеется, заметили, — как ни в чём не бывало продолжил Жданов-старший. — Потому что вы умный молодой человек. Александр, в воскресенье мы с Марго прилетаем на показ. Будьте добры обуздать порывы правдоруба в сложный для компании момент. Вы же знаете, что фабрика в Иваново наполовину сгорела, что «Зималетто» завершает подготовительный этап к IPO на московской бирже…       Саша слушал его и удивлялся: голос звучал мягко и тихо, но от него исходила такая сила, что он ощущал себя придавленным к стеклу мотыльком. А может, он просто слабый?..       — После показа мы с вами вернёмся к этому разговору.       — Всего доброго, — вежливо проговорил Павел.       Саша устало бухнулся на руль. Работать сегодня он совершенно точно не собирался. Однако уволиться из «Геометрии» уже не представлялось возможным. Неизвестно, как это воспринял бы Жданов-старший и что последовало бы за таким проявлением чёрной неблагодарности в его системе координат. Да и гарантии, что «отеческая» забота не достанет на новом месте, не было. По неведомой причине Павел жаждал контролировать всех и всё. Отправив Бену сообщение с просьбой прикрыть его перед Кралеветской и освободившись от необходимости появляться в бюро, Саша получил возможность спокойно подумать. Очень быстро он понял, что в одиночестве вряд ли додумается до чего-то хоть сколько-нибудь стоящего. Жизненно необходим был взгляд со стороны, но к кому обратиться в такое время? Вдруг завибрировал мобильный. При взгляде на имя абонента чувство тотального одиночества отступило.       — Привет! — радостно поздоровался Саша.       — Слышу по голосу, что семейная жизнь в порядке! — довольно сказал Дима. — Слушай, Воропай, звоню посоветоваться. Знаю, что на днях мелкая на родину возвращается. Вот стою в «Детском мире», выбираю подарок. Поможешь?       — Подожди! Ты на Лубянке?       — Ну да, а чё такое?       — Мне тебя просто судьба послала. Ты сейчас свободен?       — Да, у меня первый за три месяца выходной, — настороженно сообщил Дима, уже начиная догадываться, что придётся потратить его на какую-нибудь гадость.       — Подождёт выбор подарка. Я на Тверской, сейчас подберу тебя, и поедем к тебе.       — Катя изменщиков не любит.       — Мне ни хрена не до шуток.       — Понял. Жду у главного входа.       По пути Саша заскочил в алкомаркет — без горячительного исповедь не случится.       — Ну и видок у тебя, — прокомментировал Дима, падая на пассажирское сиденье. В руках он сжимал замечательного плюшевого корги в алой королевской мантии. — Вот, выбрал экстренно. Ри у нас всё-таки почти англичанка. Адрес-то хоть помнишь?       — Мосфильмовская. Дальше покажешь.       До Раменок они домчали за полчаса — дороги уже освободились. Дима арендовал однушку на последнем этаже непримечательной кирпичной восьмиэтажки, главным достоинством которой был зелёный двор, сейчас стремительно желтевший. В прихожей Саша достал из рюкзака бутылку американского виски и выразительно посмотрел на Диму. Тот присвистнул.       — Ничего себе начало дня. Ну, раз так, пошли на кухню. Хоть охладим его немного, пока я готовлю закусон. Тёплый бурбон — это гадость.       Бутылка отправилась в холодильник, а они принялись священнодействовать и через полчаса разместились на уютном балкончике, прихватив с собой дольки лимона и мясную нарезку. Разливая напиток по стаканам, Дима поморщился от резкого запаха, мгновенно наполнившего тесный балкон.       — И зачем ты бурбон взял? Тьфу, он даже аромат дождя забил.       — Схватил первое попавшееся. А дождь этот уже задолбал.       — За что пьём?       — За то, чтобы у меня всё получилось.       — Эгоистично, но принимается.       Они сделали по глотку и погрузились в молчание.       — И? — не выдержал Дима. — У вас с Катей проблемы?       Саша осушил свой стакан и наконец решился.       — Катя кое-что обо мне не знает.       — О твоей привычке глушить виски до полудня?       — Если бы, Дима, если бы… Не знаю даже, как начать.       — Начни с самого начала. Так оно, знаешь ли, логичнее.       Саша шумно выдохнул, тоскливо посмотрел на дно своего стакана, и Дима налил гостю вторую порцию виски.       — В общем, осенью две тысячи шестого, вскоре после того, как Катя от меня ушла, мне на глаза попался журнал… Кажется, это был Tatler c Андреем и сёстрами Воропаевыми на обложке. Я против воли заинтересовался и не заметил, как прочёл большой материал про историю отношений двух семей, про создание компании, про гибель… Юрия и его жены… Стандартный набор, короче. Прочитал и забыл. Потом, уже в январе, когда Катя родила Аришку, я окончательно понял, что хочу быть с ней и готов попытаться её вернуть, предложить ей совместную жизнь. Поехал в Питер, в квартиру отца, за важными документами. Заодно забрал коробку с мамиными письмами, которую ни разу не открывал. Подумал, что глупо бояться их читать, если уж не боюсь создать свою семью, стать мужем и отчимом… Пока ехал обратно, решил эти письма почитать… И понял, что родители мне лгали. Всю жизнь мне рассказывали, что Воропаев я потому, что это девичья фамилия мамы, которую она своему отцу — моему деду — обещала сохранить. К тому же мой отец — Юрий Александров, а Александр Александров — это масло масляное, вот и сделали меня Сашей Воропаевым. Только вот на самом деле девичья фамилия мамы — Орлова. Я в это никогда не вникал, если честно, потому что семейная история мне была до фонаря, и родителей мамы я никогда не знал. А письма… Письма были от Юрия Александровича Воропаева. Отца Киры и Кристины.       Дима без лишних комментариев снова разлил виски по стаканам — оба не заметили, как выпили ещё по одной порции.       — Представляешь степень моего, мягко говоря, изумления? Я не мог поверить в то, что судьба свела меня именно с Катей, знакомую с моими единокровными сёстрами. А потом я испытал облегчение. Потому что своего отца — постороннего, как выяснилось, мужика — я никогда не любил и так или иначе от этого мучился. С мачехой у меня тоже не заладилось. И вот наконец-то меня от них освободили. Мне захотелось обрести настоящую семью, познакомиться с Кирой и Кристиной. Я не знаю, веришь ты мне или нет, но мне на хрен не нужны ни акции, ни деньги. Ничего мне не нужно. Мне даже всё равно, проведут ли ДНК-экспертизу, признают ли меня официально. Я просто хотел иметь семью. То, что от неё осталось. И этим воспользовался Жданов-старший.       — То есть как? — поперхнулся Дима. — Он же такой приятный мужик.       — В мае Павел прилетел познакомиться со мной и помочь с организацией свадьбы. У нас с ним состоялся разговор. Поначалу самый обычный, о Кате, об Арише и так далее. А потом я выложил все свои карты на стол, думая, что для него моя история станет открытием, причём важным — сын лучшего друга всё-таки. Я банально хотел узнать, каким был Юрий Воропаев, почему поступил именно так, почему некий Ярослав Ветров, по всей видимости, заменил ему сына… Куда там… Павел, естественно, был в курсе дел. И вовсе не собирался меня искать и сообщать мне правду. А когда я сам на него вышел, он быстро навёл справки и понял, кто я такой. Ему стало любопытно, какой я, из какого теста, насколько похож на Юрия. Он смотрел на меня как на подопытную обезьянку, пока я пытался до него донести, что мне не нужны никакие материальные блага, что я просто хочу общаться со своими сёстрами. Обрадовался, что у меня есть диплом не только архитектора, но и управленца, и сказал, что этот диплом ещё может мне пригодиться в подходящий момент… Я понял, что по крайней мере пока до него не достучусь, включился в предсвадебную суету и заблокировал все ненужные сомнения, отложил их на потом. И вот это «потом» наступило. Потому что я больше не могу. Я уже третий год слушаю сказки Павла, пока он закулисно помогает нашему бюро выигрывать крупные тендеры. Об этом я узнал сегодня, хотя подозревал давно, просто перед собой делал вид, что это не так. Я только сегодня во всей полноте осознал, насколько Павел умелый кукловод, который искусно дёргает всех за нужные ниточки. Он как будто меня для чего-то готовит. Выжидает, когда меня можно будет ввести в совет директоров? Не знаю… Я не понимаю его игру, но мне она на хрен не нужна. И я хочу её прекратить.       — Да, брат… — покачал головой Дима. — Я, пожалуй, даже не удивлён. То ли меня профессия приучила к самым разным драматургическим поворотам, то ли я просто стоик. Но это я, а вот Катька… Ты же понимаешь, как всё это воспримет наша Воронушка?       — Понимаю. Скорее всего, Катя решит, что я с её помощью решил попытаться войти в семью. Не с того, так с другого бока. Постепенно закорешиться с родственниками и затем предъявить права на своё наследство. На её месте я размышлял бы именно так… А если учесть, сколько у неё болезненного опыта, и прибавить к этому моё нежелание обсуждать прошлое… Короче, всё висит на волоске. А в бюро ещё и новая начальница, похотливая тётка из Британии, и я уже начинаю думать, что она ставленница Жданова. Не представляю, правда, какую выгоду он мог бы из этого извлечь…       — Да кто поймёт, чем вообще руководствуются такие люди, — с хмельной глубокомысленностью заметил Дима.       — Ты хотя бы веришь, что я женился на Кате по любви?       — Верю. И логику тоже включаю. Если ты биологический сын Воропаева, тебе не нужно было жениться на Кате, чтобы войти в эту семью.       — Спасибо тебе, друг, — Саша с чувством похлопал его по плечу. — В воскресенье мы едем в аэропорт встречать Ждановых, а я видеть их не могу, особенно Павла. Но придётся давить дружелюбную лыбу.       — А в понедельник показ, так? И они там будут?       — Ну да. Я не отказался бы от твоей поддержки, но ты наверняка будешь занят.       — Мой агент советует почаще посещать все эти рауты, так что я в деле. Поторгую лицом и заодно почерпну вдохновение для работы.       Саше сначала стало легче дышать, а потом пришёл стыд за это облегчение. Он боялся Жданова-старшего и сам себя за это презирал. Крупицы самоуважения возвращало лишь отсутствие осуждения в умных и ясных глазах Катиного лучшего друга.       — Мам, а у Саши всё хорошо?       Этот вопрос Ариши застал Катю врасплох. Она перестала вдевать в ухо бриллиантовую серёжку и повернулась к дочери, распластавшейся на их с Сашей кровати в обнимку с плюшевым корги — подарком Димы.       — А почему ты спрашиваешь, солнышко?       — Он грустный.       — Да? А я не заметила… — рассеянно пробормотала Катя, вернувшись к своему занятию.       — А я заметила, — упрямо заявила Ариша и, вздохнув совсем как взрослая, села на кровати и посмотрела на маму, восхищённо и мечтательно разглядывая платье дымчато-зелёного цвета из воздушной ткани. — Ты такая красивая!       — Красота внутри, а не снаружи, — наставительно ответила Катя, с видом мученицы влезая в замшевые лодочки. — А это просто платье.       — Снаружи тоже хорошо быть красивой!       — Согласна, — засмеялась Катя. — Ладно, принцесса, мне пора бежать, а точнее, ехать в отель.       — А я хочу к Милко, рисовать с ним наряды! — Ариша скорчила недовольную рожицу. — И к папе хочу!       — Аришик, Милко будет очень занят сегодня, а вот позже на этой неделе папа обязательно свозит тебя к нему, договорились? А ты веди себя хорошо и слушайся Эрну. Она сегодня печёт цветаевский пирог, ты разве не хочешь ей помочь?       — Пирог с цветами? — не поняла Ариша.       — Нет, малышка, это пирог по рецепту великой поэтессы Цветаевой и её сестры. Быть как стебель и быть как сталь в жизни, где мы так мало можем, шоколадом лечить печаль и смеяться в лицо прохожим… — процитировала Катя.       Ариша, конечно, услышала только одно слово и сразу забыла про Милко.       — А пирог с шоколадом, мама?       — Нет, с яблоками, и очень вкусный. Всё, я полетела, целую тебя через сотни разъединяющих вёрст!       Эту строчку Цветаевой Катя прокричала из прихожей, чуть не забыв захватить свой клатч. Андрей ждал её уже десять минут.       — Эрна, до вечера!       На пассажирском сиденье внедорожника она испытала давно знакомую ей эмоцию: вину за то, что дочь то и дело проводила время со всеми, кроме своих родителей.       — Катюш, — позвал Андрей, — ты чего опять?       — Да так… — она махнула рукой. — Постоянно чувствую себя виноватой.       — За что?       — За то, что мелкая то с няней, то ещё с кем-то, только не с нами.       — Ну, вот такие у неё родители. Мои тоже постоянно были заняты, но я вырос без всяких обид и травм. И хорошо их знаю, хоть мы и мало общались.       Хорошо ли? На этот вопрос у Кати не было ответа.       — Ладно, поехали.       — А где твой муж?       — Муж занят на работе, приедет позже.       — Воспользуюсь его отсутствием и скажу, что ты сегодня невероятно красива.       Он старался звучать нейтрально, но Катя всё равно считывала что-то. Она, разумеется, слышала разговорчики за спиной. Вся Москва в пределах Садового кольца недоумевала, почему они с Андреем не вместе, почему она выбрала не его, привлекательного мужчину с деньгами и статусом, отца своей дочери. Как можно было с ним расстаться? Можно было. Наверное, можно было и сойтись, но никто из них этого не захотел. А потом в её жизнь вернулся Саша… Мучаясь от неловкости, она вытащила мобильный из клатча и увидела непрочитанное сообщение всё от того же абонента со скрытым номером.       Он женился на вас по расчёту.       Катя стиснула телефон, стараясь сдержать эмоциональную реакцию на анонимные попытки насолить, притом совершенно примитивные. Любой мало-мальски известный человек хотя бы раз сталкивался с подобным. Что же так выбивало её из колеи? Наверное, ощущение, что аноним выдавал информацию постепенно, и ожидание следующих эсэмэсок. Ожидание, смешанное со страхом.       — Что-то не так? — Андрей, как всегда, проявил проницательность и покосился на дисплей её мобильного, всё ещё не погасший.       — Всё хорошо, — Катя выдавила подобие улыбки и убрала телефон в сумочку. — Спасибо за комплимент, Андрюш.       В роскошный отель, расположенный в здании гостиницы «Украина», они приехали с опозданием. Их тут же закружила и разделила типичная суета. Катя раздавала интервью, фотографировалась в обнимку с Кирой и Кристиной и уговаривала Милко орать чуть потише, не зная, что за ней внимательно следят. Заметила неприязненный взгляд лишь Маша, ни на минуту не отлучавшаяся от Кати, но быстро выбросила это из головы, легкомысленно решив: почудилось.              Нужно было признать: Катя выглядела прекрасно и совершенно спокойно. Ничто в её облике не выдавало нервозности или неуверенности. Она давно научилась быть в центре внимания, а может, даже получала от таких вечеров удовольствие. Да, несомненно, получала. Серая мышь, дорвавшаяся до власти и известности. Могло ли быть иначе? Ничего страшного. Повлиять на неё несколькими сообщениями — задача невыполнимая. Катя — человек рациональный, холодного рассудка. Следовало приучать её к маленьким порциям сведений. Это словно разбирать дом по кирпичику. После рождения дочери она долго не могла прийти в себя. Она уязвима. Если психика дала сбой однажды, это легко может повториться. Нет системы более сложной и хрупкой, чем нервная. Катя обязательно перестанет доверять мужу…       — Ты прекрасна, — Саша обнял Катю со спины и невесомо тронул губами её плечо. — Маша, привет.       — Здрасьте. Кать, я отойду перекусить?       — Конечно, Машуль, — кивнула Катя и обернулась. Оглядев мужа с головы до ног, она улыбнулась: — Ты и сам неплох.       — Я старался. Ну что, как всё идёт?       — Как обычно. Андрей уже толкнул речь, модели прошли по подиуму, теперь вот ждём выступления «Винтажа» и общаемся с гостями. Кстати, вон идёт важный воротила из Германии…       Пару минут спустя Катя перешла на быстрый немецкий с толстым дядькой в светлом костюме. Саша заскучал и отошёл к Ждановым-старшим, чтобы соблюсти приличия и поболтать с Кристиной, стоявшей рядом с ними.       — О, мой кармический братец! — поприветствовала его Воропаева. Саша подавил в себе желание посмотреть на Павла. — Давно не виделись!       — Не по моей вине. Маргарита, добрый вечер. Здравствуйте, Павел.       Жданов-старший пожал протянутую ладонь.       — Как вам показ? — поинтересовалась Маргарита.       — Я его пропустил. Задержался в бюро, а после заехал домой переодеться.       — Жаль, — Павел поджал губы и взял с подноса проходившего мимо официанта стакан с виски. — Милко вновь превзошёл себя. И, кажется, мы заключим крупную сделку с владельцем немецких торговых центров… Судя по всему, Катя ему нравится.       Саша повернулся в сторону жены и подавил в себе желание подойти и защитить её от этого человека — гость из Германии то и дело бросал сальные взгляды на её декольте.       — Придётся нашей девочке отправиться в командировку в Германию. Важно грамотно подойти к выходу на немецкий рынок.       Саша закипел и открыл было рот, но его опередила Кристина:       — Пал Олегыч, сколько можно Катю гонять? Она и так работает больше всех в компании. И вообще, взгляните на этого павиана. Он же просто жрёт её глазами! Между прочим, у англоязычных это называется херассментом! Или нет… — Кристина всем своим видом выражала напряжение. — Харассментом. Вот.       — Харассмент, Кристина, это всё-таки некое действие, — поправила её Маргарита. — А просто смотреть — это не преступление.       — Он не просто смотрит, — выдавил Саша.       — Это точно, — раздался голос Андрея, незаметно подошедшего к их компании. — И нет, па, Катя в Германию не поедет, особенно к этому борову. Я расширяю аналитический отдел, увеличиваю его финансирование и значительно разгружаю Катю.       — С нашей-то сгоревшей фабрикой?       — Па! — взорвался Андрей. — Компанию давно возглавляю я. И все решения принимаю тоже я.       Саша ещё никогда не испытывал такого приступа тепла к Андрею.       — Спасибо, Андрюх.       — Не за что, — отмахнулся младший Жданов. — Чёрт, мне же ещё «Винтаж» представлять… Или нет?.. Юля! — уцепился он за проплывающую мимо Виноградову. — Выйдешь на сцену, ладно? — с этими словами он снова переключился на сценку «Катя и боров».       — Нет, мне это нравится! — возмутилась Юлиана. — Видимо, выйду, раз ты занят созерцанием.       Маргарита наблюдала за Андреем с болезненной нежностью, смешанной с сочувствием.       — Воропай, привет! — Дима словно вырос из-под земли. — Я тут давно уже. Отойдём? Не переживай, — он понизил голос, — Андрей, если что, этого бюргера порвёт.       — Ладно, — согласился с Димой Саша и вслед за ним направился к столам с закусками.       Они посвятили несколько минут утолению голода, а потом Дима сказал:       — Ну и душные же они люди.       — А ты успел с ними пообщаться?       — Ну а то, — закатил глаза Дима. — Разговорился с ними про мелкую. И одна штука мне совсем не понравилась.       — Какая? — напрягся Саша.       — Маргарита, по-моему, слишком сильно привязана к Ри. Она, конечно, её бабушка, ясен пень, но… Такая тоска сквозила в её словах про то, что они улетят, а Ариша останется, что мне стало не по себе. Считай меня параноиком, мне всё равно.       — Параноиком я тебя не считаю, — заверил его Саша. — Ты очень тонко чувствуешь людей.       Презентация новой коллекции закончилась далеко за полночь. После долгих прощаний и соблюдения всех политесов Саша и Катя подвезли Диму до Мосфильмовской и приехали домой совершенно измочаленные. Наконец-то удобно устроившись в кровати в старой растянутой футболке мужа, Катя вдруг спросила:       — Солнце, а ты ничего не хочешь мне рассказать?       Выброс адреналина в кровь ощущался физически.       — Хочу. — Катя выжидательно на него уставилась. — Хочу рассказать, как сильно я тебя люблю…       Саша придвинулся ближе и забрался руками к ней под футболку.       — А я тебя ужасно люблю, — прошептала Катя, выгибаясь под его прикосновениями. — Просто… — она раздумывала над тем, поднимать тему эсэмэсок или нет. — Просто Арише показалось, что ты грустный.       — Обычное раздражение накануне показа. Ты же знаешь, я ненавижу всю эту светскую шелуху. Зато теперь, — он хищно ухмыльнулся, — теперь я очень даже весёлый и полный сил…       Катя с наслаждением провалилась в их любимое времяпрепровождение и быстро забыла о поганых анонимках и своих страхах. До следующего сообщения, которое заставило себя ждать — третья эсэмэска пришла в последний день сентября. Это была обычная, даже хорошая рабочая среда. Настроение у Кати было прекрасное: её отдел, как и обещал Андрей, пополнился двумя новыми сотрудниками, и она наконец-то почувствовала, что непосильная нагрузка начала уменьшаться — настолько, что теперь она могла слетать к маме в Сочи. Саша успешно отражал атаки начальницы, светская пресса перестала тиражировать сальные статьи о Кралеветской и её подчинённых. Ариша была в полном восторге от детского сада. Колю обещали выписать в середине октября, а Дима улетел в США на актёрские курсы и присылал видео, полные впечатлений, криков и смеха какой-то барышни. Апофеозом счастливого затишья стал звонок главного юриста компании, сообщившего, что страховщики завершили своё расследование и полностью покроют все убытки от пожара на ивановской фабрике. Катя понеслась в кабинет президента и, забыв постучаться, провозгласила:       — Андрюш, вопрос с фабрикой закрыт! Страховые выплатят на днях двумя траншами!       И только потом осознала, что Андрей сидит с совершенно безжизненным выражением лица, глядя в одну точку. Сердце её зашлось от мгновенного испуга.       — Что случилось? Что-то с Аришей?!       — Отец умер.       Она рухнула в мягкое кресло у двери. Мобильный в руке завибрировал, и Катя машинально прочитала анонимное сообщение.       Мне расхотелось играть. Теперь вы и так всё узнаете.       В тени новости о смерти Павла и очевидного горя Андрея это казалось незначительным и нелепым осколком прошлой жизни. И им лишь предстояло узнать, что жизнь эта была разрушена до самого основания.