Выше домов

      — Мать мо́я женщи́на! — драматически воскликнул Милко.       Креативный директор «Зималетто» с женсоветом собрались в его студии — смотрели пресс-конференцию топ-менеджмента компании, которую неожиданно для всех возглавил Александр Воропаев.       — Ничего не понимаю… — ошарашенно проговорила Ольга Вячеславовна. — Чтобы Паша так поступил с Андреем?..       — Не со́твори себе ку́мира, Оле́чка, — наставительно сказал Милко, знавший о её девичьей влюблённости в Жданова-старшего. — Кроме ме́ня, конечно.       — Это что же получается, вот так незаметно для нас сменилась власть? — возмутилась Таня Пончева, от волнения то и дело ныряя рукой в пакетик с сушёной антоновкой — с печеньями и чипсами она давно покончила. — А Катя ничегошеньки нам не сказала! Молчала как партизан, подруга, называется! А ты, Маша, что-нибудь знала?       — Да какое там… — махнула рукой Маша. — Я же Катин секретарь, а не духовник.       О том немногом, что ей было известно от Фёдора, она твёрдо решила молчать.       — Зато я знала, — Амура горделиво поправила роскошные волосы.       — Подтверждаю! — энергично закивала Шура. — Она мне с утра все уши прожужжала. Сегодня, говорит, день перемен и потрясений.       — Ду́ша мо́я, а про ме́ня в твоём гороскопе что-нибудь есть?       — Вас точно не уволят, — успокоила дизайнера Амура.       — Ещё бы ме́ня уволили! Я о любви, глупышка.       — Ну, если вы так хотите, погадаю вам в свободное время.       — Да тише вы!       — …пока не знаю, каким будет масштаб перемен в «Зималетто», — заявил Александр Воропаев. — Могу сказать одно: первое, что я сделаю — откажусь от слова «президент».       — Ишь, как шпарит, — покачала головой всё ещё обескураженная Ольга Вячеславовна. — А раньше таким тихоней казался.       — Неужели он действительно брат Киры и Кристины? — повторяла Таня.       — Да уж будь спокойна, без ДНК-экспертизы к власти и деньгам его не допустили бы, — уверенно рассудила практичная Света.       — Дамочки, как думаете, он правда не знал, что сын Воропаева? Амур, что думаешь?       — Не знаю, не знаю… — Амура вновь поправила волосы, на этот раз нервно. — Об этом карты ничего не сказали.       Подставлять нового начальника не входило в её планы, да и лезть в Катину жизнь она не хотела. Любимая, давно прирученная колода таро поведала ей о серьёзном разладе в паре и неизбежных переменах в Воропаеве, но оставила надежду: эти двое любили друг друга. И именно поэтому вмешиваться в их отношения было нельзя.       — Ох, как вы думаете, он нас не поувольняет? — нервничала Таня, догрызая последний ломтик антоновки.       — Он же муж Кати, а мы — её подруги, — фыркнула Шура. — Так что ничего нам не грозит.       — И всё-таки, девочки, — строго обратилась к ним Ольга Вячеславовна, — в ближайшее время работать нужно с максимальной отдачей. Хотя бы потому что Кате вечно прилетало из-за нас от Андрея, а теперь начнёт попадать от мужа. Вы меня поняли?       — Поняли, поняли.       — Интересно, кто будет новым секретарём президента?.. Артурчика-то вертлявого уволили.       — А почему, кстати?       — Никто не знает, но орал Жданов так, что «Багратион» ходуном ходил.       — Ну, попёрли, и шут бы с ним.       — Воропаев наверняка приведёт своего человека, — предположила Маша.       — Хорошо бы тоже мальчика… — лирически вздохнул Милко, а Ольга Вячеславовна закатила глаза.       — Смотрите, расходятся! — указала она на большой плазменный экран, на котором Воропаев, Жданов и Малиновский с Юлианой покидали большой зал. — Как думаете, они сюда вернутся?       — А зачем? Рабочий день вот-вот кончится.       — Всё равно подождём Катю, — постановила преданная Маша.       Они оставили Милко, которого осенил приступ вдохновения, и ждали в холле минут сорок — недолго по меркам вечера пятницы.       — Хорошо, что успели до пробок, — с облегчением заметила Катя, выходя из лифта. — Андрей, Аришу ты по-прежнему хочешь забрать к себе?..       — Да. И ещё я хотел бы поговорить с Еленой Санной…       — У вас что, секреты?       Воропаев тоже поднял бровь и вопросительно посмотрел на Андрея.       — Никаких секретов. Просто хотел попросить её о помощи с мамой.       — А что такое? Маргарите совсем тяжело? Мы можем съездить к ней в выходные…       — Нет! — резко отринул её идею Андрей. — И вообще, это разговор не для всеобщих ушей… — он кивнул на женсовет, дежуривший неподалёку.       — Ладно… Конечно, разговаривайте. Саша, ты сейчас домой?       — Нет, к Филу с Костей, — бесцветно сообщил он.       — С ночёвкой?       — Возможно. Я позвоню.       Он коротко поцеловал жену в уголок губ и удалился, не поинтересовавшись её планами на вечер. Катя заметно расстроилась.       — Андрей, поезжай на Миусскую без меня, ладно? По коллективному маниакальному взгляду женсовета понятно, что мне не спастись.       — Сейчас поеду, только заберу вещи из бывшего кабинета, — к удивлению Кати, в этой реплике не было ни тени обиды и привычной уже трагической интонации. — Хороших выходных.       Стоило ей остаться одной, как её окружила стайка любопытных подруг.       — Катя, мы хотим объяснений!       — Катюш, а ты теперь пойдёшь на повышение?       — А куда денутся Жданов и Малиновский?       — А Александр Юрьевич правда ничего не знал?       — Девочки, оставьте вы человека в покое! — прикрикнула на них Ольга Вячеславовна. — Катя, ты не обязана нам ничего объяснять.       — Как это не обязана? — возмутилась Шура. — Очень даже обязана! У нас от Кати секретов нет!       «С чем я вас всех и поздравляю, — подумала Катя. — Только почему я-то должна отвечать тем же?» А вслух сказала:       — Хорошо, девочки. Будем тусоваться, как и положено пятничным вечером.       — Ура! — Маша бросилась ей на шею. — Пойду предупрежу Федечку.       «Федечке, в отличие от Саши, всегда есть дело до своей жены… — пронеслось в Катиной голове. — Чёрт, ну чем я так уж перед ним провинилась? За что он меня наказывает?» Кира в это мгновение пытала единокровного брата тем же вопросом в своём кабинете.       — Саша, позволь спросить на правах… сестры… Что у вас с Катей?       Он посмотрел на неё с деланым удивлением.       — С утра проснулись мужем и женой, а что?       — Не паясничай, пожалуйста. Я же вижу, что ты с ней холоден.       — Даже если и так, неужели это тебя касается?       — Касается, — безапелляционно ответила Кира. — Ты пока ещё не знаешь, как много на твоём посту зависит от личной жизни, настроения и тысячи других вещей. Я хочу, чтобы наш топ-менеджмент работал, а не отвлекался на драмы. В компании сейчас непростые времена, весь мир продолжает восстанавливаться после кризиса, а у нас впереди IPO, мы только-только получили страховые выплаты после пожара в Иваново… В декабре открывается первый магазин в Лондоне, это едва ли не самая рискованная наша инвестиция, и очень важно, чтобы она окупилась, в том числе в память о Павле, что бы он ни натворил… Прости, но ваше с Катей счастье — краеугольный камень успеха «Зималетто» в годовой перспективе. Катя — ключевой игрок, если твоими стараниями она будет в разобранном виде… — Кира не закончила свою мысль и тяжело вздохнула. — И в конце концов, мне просто её жаль. Тебя разозлило то, что она тогда ушла с совещания? Но ведь не это важно, разве нет? Важно, что она вернулась и осталась рядом. У нас с ней непростое прошлое, но одно я знаю точно: она, как и я, умеет быть преданной. А ты, по-моему, не вполне осознаёшь ценность этого качества. Я помню, какой была Катя в тот день, когда ты сообщил ей о намерении жениться… И всё равно она решила ехать на твою свадьбу, потому что для тебя это было важно. Она готова была тебя отпустить, пожертвовать возможностью быть счастливой ради твоего счастья. Она тебя любит. По-настоящему.       — Всё-то в вашей семье шиворот-навыворот. Младшая сестра за старшую, и наоборот…       Кира помолчала, а потом поправила его:       — В нашей семье, Саша. Знаешь, я… Я до сих пор не привыкла к мысли о том, что ты мой брат. То ли потому, что это слишком… в духе индийского кино… То ли потому, что я всегда мечтала о старшем брате — наверное, как все девчонки… Последние несколько дней я испытываю столько смешанных эмоций… Негативных тоже. В том числе в отношении тебя… Хотя, если вдуматься, в чём твоя вина? Катя тебе поверила, и даже Андрей, кажется, принял твою правду. Значит, и я должна сделать шаг навстречу… А мне… сложно. Сложно, потому что хочется отмотать назад и отреагировать иначе. Но машину времени пока не изобрели… И теперь получается, что ты всегда будешь помнить, как Кристина сразу заняла твою сторону, а я — нет… Мне… жаль. Мне жаль всего. Нашего совместного детства, которое могло бы быть и которого нас лишили… Жаль времени. Столько времени потеряно из-за папы… И мне так тяжело это принять, ты даже не представляешь… Нет, ты, конечно, имеешь об этом прекрасное представление, прости. Но тебя подвёл незнакомый человек. А меня — любимый папа…       — Каким он… был?..       — Мой рассказ в односложный ответ не уложится… А что, тебе это действительно интересно? У тебя ведь есть причины его ненавидеть…       — Должен же я на что-то отвлечься от груза всеобщих ожиданий.       — Ты сможешь их оправдать. Я в тебя верю.       — Я сам в себя не верю. Женившись на Кате, я втянул себя в эту историю… И теперь возвожу между нами стену, как будто от этого время потечёт назад. Знаю, что глупо, но делаю это… полуосознанно, что ли. Не по своей воле.       — А вы с Андреем похожи гораздо больше, чем думаете. Ты, кстати, знаешь, что наш отец был крёстным Андрея? Это в некотором роде делает вас братьями.       — Нет… Я вообще ничего не знаю. Кристина успела рассказать только какие-то обрывки…       — Ничего, у нас вся жизнь впереди. Нужно нам троим провести время вместе, как считаешь?.. Или у тебя другие планы?       — Я хотел поехать к друзьям, но… — Саша задумался. — Ладно. Друзей я хорошо знаю, а вот сестёр — нет. Напишу им, что у меня уважительная причина. Семейная, — добавил он с затаённой гордостью.       — Тогда можем собраться у нас. К тому же Никита с Юркой у его родителей, так что нам никто не помешает. Вы обязательно будете много общаться, но не сегодня. Сегодня я побуду эгоисткой! — с девчоночьим задором провозгласила Кира. — Саш, может, ты успеешь догнать Катю и как следует её поцеловать? Всё равно Крис будет ещё как минимум полчаса трепаться с Милко.       Он хмыкнул, но последовал её совету. В холле Федя собирался домой.       — А Катя?..       — Ушла, Александр Юрич, — отрапортовал Коротков. — Всем женсоветом отправились тусоваться.       — Давно?       — Только что.       «Поехать вниз или нет?» Он поехал. Но успел увидеть лишь несколько удаляющихся от башни такси — видимо, «Камри» Катя оставила на подземном паркинге. Это означало, что утром понедельника они поедут на работу вместе и обязаны помириться до этого момента, чтобы не начинать первую совместную неделю в компании с напряжённого молчания…       Андрей этот вечер тоже посвятил делам семейным — Катину маму он искренне считал членом своей семьи.       — Андрюша-Андрюша… — Елена Александровна явно сочувствовала несостоявшемуся зятю, но и злилась тоже. — Зачем же ты рассказал мне всю эту гадость? Как мне теперь Маргарите в глаза смотреть, помня, какой вред она хотела причинить моей Катеньке?       Андрей и сам не мог ответить на этот вопрос. Наверное, просто не осталось больше в его жизни человека старшего поколения, с которым он мог поговорить по душам, не боясь осуждения. Елена Александровна вообще относилась к нему как к сыну. Казалось, она продолжала втайне желать их с Катей воссоединения, но этой темы они никогда не касались.       — Бедный ты мальчик… Сколько всего на тебя свалилось, как достойно ты с этим справляешься…       Она крепко обняла Андрея и похлопала его по спине сильными натруженными руками.       — Елена Санна… Я хотел вас попросить…       — Что могу, сделаю!       — Несмотря на всё это… Вы могли бы побыть с моей матерью пару дней? Понаблюдать за ней, что ли. Разумеется, не давая ей понять, что вы всё знаете. Кроме вас, мне не к кому обратиться… — он умело сыграл на доброте Пушкарёвой.       — Ну… — замялась она. — Ну хорошо. Раз тебе это нужно. Только Аришеньку я с собой возьму. Всё-таки Маргарита её любит… Оставлять внучку с ней теперь как-то боязно, а под моим присмотром вполне можно, как думаешь?..       Андрей был тронут её великодушием и только поэтому согласился, хотя мечтал провести выходные с дочкой. Зато Ариша обрадовалась:       — Выходные сразу с двумя бабулями!       Не выпуская дочь из объятий, он набрал Катин номер.       — Да, Андрей?       — Тусуешься?       — Вынужденно. А ты уже забрал мелкую?       — Я всё ещё у вас дома. Твоя мама хочет провести пару дней с Маргаритой и Аришкой, как ты на это смотришь?       — Положительно, конечно. Ты их отвезёшь?       — Ну разумеется. А вы с девочками где?       — Мы… — Катя вдруг запнулась. — Мы в «Лиссабоне». Маше захотелось…       У Андрея перехватило дыхание; перед глазами пронеслась раскадровка их с Катей вечера в этом ресторане в далёком январе две тысячи шестого. Он догадывался, что Катя тоже хорошо помнила то странное свидание — отсюда и её ремарка: «Маше захотелось…» Словно оправдание: «Не думай, что это мой выбор».       — Понятно, — его охватило странное воодушевление, сладкое, почти мазохистское. Он физически ощущал тонкую, не толще микрона нить, всё ещё связывающую их. Несмотря ни на что. — Что ж, хорошего вечера. Я напишу, как доставлю наших дам за город.       — Привет маме и малышке. И поцелуй за меня Маргариту.       — Обязательно.       — Всё в порядке? — спросила Ольга Вячеславовна, когда Катя отложила мобильный.       — Да, житейские вопросы. Ну что, девочки, всем всё нравится?       — Ещё бы! — Маша лихо нанизывала на вилку королевские креветки. — Ты не думай, Кать, мы за себя сами заплатим!       — Нет уж. Считайте это моей компенсацией за сегодняшние новости.       — Кать… — проникновенно начала Таня. — Ты нам что-нибудь расскажешь?       — Наши мужчины всё рассказали на пресс-конференции. Мне добавить нечего, — пожала плечами Катя.       — Совсем нечего? — расстроилась Шура. — А твой муж правда не знал, что он не просто так Воропаев?       — Правда, — не моргнув глазом соврала Катя. — Об этом знал только Павел Олегович.       — А он ДНК сдавал?       — Да, они с Кристиной съездили в хорошую клинику. Всё подтвердилось.       — Они рады? Ну, Кира с Кристиной?       — Кристина точно рада. Кира пока переваривает эту новость.       — А как же твой Саша будет управлять компанией? — Ольга Вячеславовна задала самый животрепещущий вопрос. — Он ведь архитектор…       — У него два высших. По второму диплому он управленец. И, конечно, мы все будем ему помогать.       — И Андрей тоже?       — Никто не болеет за компанию так, как Андрей. Конечно, он будет всячески поддерживать Сашу.       — А я вот читала на одном сайте… — затянула Таня.       — Если тебе интересны сплетни — читай, конечно, — разозлилась Катя. — Но мне не пересказывай. Я надеюсь, никого из вас, девочки, среди сетевых комментаторов нет?       — Да ты что! — оскорбилась Маша. — Никогда. Я дорожу нашей дружбой и своей работой.       Катя обвела взглядом подруг — исключая, конечно, Ольгу Вячеславовну. Все как одна обиженно помотали головами.       — Ну, простите… Просто я как-то зашла на такой сайт… Как будто в выгребную яму нырнула…       — Хорошо, что я этим вашим интернетом не пользуюсь, — порадовалась Ольга Вячеславовна.       Снова завибрировал телефон. Сообщение от Саши: «Я на Новой Риге у Киры, приеду утром». Катя отправила в ответ смайлик и тихонько вздохнула.       — Я сегодня свободная девушка. Саша с сёстрами, навёрстывает упущенное, Андрей повёз маму и Аришу к Маргарите. Так что гуляем!       — Ну и кайф, Катюш! — подмигнула ей легкомысленная Маша.       Катя никакого кайфа в эту минуту не испытывала. Проблема была не в том, что Саша проводил время с сёстрами — она была только за. Пугало то, что с того воскресного вечера они общались как соседи. Да, это был даже не недельный срок, но Катя хорошо понимала, что охлаждение могло длиться гораздо дольше, и не собиралась с этим мириться. Она скучала по Саше, даже засыпая рядом с ним. Он словно перестал в ней нуждаться и не излучал тепла, когда она привычно устраивала голову на его плече. Водил пальцами по её спине — бесчувственно, машинально, отсутствующе. И это ранило.       — Кать?       Она вынырнула из своих мыслей и наткнулась на сканирующий взор Амуры.       — Грустишь?       — Я? — Катя встряхнула кудряшками, которые отрастила до плеч специально для Саши — ему не нравились короткие волосы. — Ничего подобного. И вообще, не обращайте внимания. Давайте веселиться!       — У нас для вас специальное предложение: шесть бокалов «Маргариты» по цене пяти, — искушал их официант, убирая пустые тарелки со стола. — Нашу клубничную «Маргариту» считают легендарной!       — Хотим легендарную «Маргариту»! — загалдели подружки.       После третьего бокала кайф пришёл даже к Кате — дешёвый, кратковременный, обманчивый, но ей сгодился и такой. В ресторане начался вечер живой музыки; красивая полная вокалистка задорно пела мажорные хиты, под которые они пытались синхронно танцевать. Потом Катя вернулась за столик и медленно цедила коктейль, устало привалившись к Ольге Вячеславовне.       — Олечка Вячеславовна, вам так подходит ваша фамилия.       Уютова посмеивалась и гладила её по голове, а Катя слушала проникновенное исполнение прошлогоднего хита группы «Серебро».

Я хочу бежать, но куда, зачем?

И помочь тебе не могу ничем

Воздух по глоткам, мне куда идти?

Мы с тобой стоим на краю пути

Холод по спине, только не сейчас

Просто посмотри в бесконечность глаз

Так ты спасаешь нас, нас

Скажи, не молчи, что любишь меня

Скажи, не молчи, что любишь меня

      — Мне надо подышать.       Накинула пальто и поскорее вышла на крыльцо. Плюс три, обещанные утром по радио, быстро привели её в чувство. Воздух к ночи успел расчиститься и теперь ударял в нос терпкими, чистыми осенними запахами влажной земли, листвы и костров. Катя плакала так, как плачут только нетрезвые люди, жалея и стыдясь себя, и от этого на душе становилось ещё горше. Слёзы застилали глаза, почти вымывали из них линзы. Катя носила их ради Саши — муж предпочитал, чтобы она не пряталась за очками. На парковку «Лиссабона» тем временем въехал чёрный «Порше».       — Катя, что случилось?       Она удивлённо уставилась на обеспокоенного Андрея.       — Ты как здесь?..       — Да никак, — нервно ответил он. Присмотрелся к ней и заключил: — Ты же на ногах еле стоишь. Пойдём-ка…       Взял её за руку и медленно подвёл к «Порше», помог с удобством устроиться на пассажирском сиденье и пристегнул ремень безопасности.       — А девочки? А сумочка? А счёт?.. — лепетала Катя.       — Я всё решу.       Управился он за минуту. Мгновенно нашёл нужный стол — женсовет трудно было не заметить, — забрал у Ольги Вячеславовны Катину сумку, достал из кармана пиджака бумажник и отсчитал десять тысяч.       — Думаю, этого хватит, чтобы закрыть счёт и вызвать такси. Доброй ночи, дамы!       Они успели лишь осоловело переглянуться, а его уже и след простыл.       — Супермен, — с уважением резюмировала Света.       В два прыжка оказавшись у своего джипа, Андрей обнаружил Катю мирно спящей. Слёзы слепили её ресницы, и с них потекла тушь, нос некрасиво распух, но для него не могло существовать более прекрасной и родной сердцу картины, чем эта. Он завёл мотор и тронулся с места настолько мягко, насколько это было возможно. Ехал медленно, чтобы не потревожить Катю и побыть с ней подольше. Его раздирали противоречивые эмоции. Пора было излечиваться от этого чувства, но сказать всегда легче, чем сделать. Не получалось. Всякий раз, пытаясь насильно выкорчевать из своего нутра любовь к Кате, он терпел поражение и испытывал боль — и неудивительно, потому что с таким же успехом он мог бы отпиливать себе руку тупым ножом…       Во дворе на Первой Миусской они оказались слишком быстро. Андрей нежно провёл пальцами по Катиной щеке.       — Приехали.       Она распахнула глаза.       — Как ты себя чувствуешь?       — Н-нормально, — прохрипела Катя. — Ой… Мы уже дома? Не надо было… Я бы и сама доехала… На такси…       — Вот и помогай после этого людям.       — Нет, спасибо, конечно…       — Не за что. Я случайно мимо проезжал.       Она поверила — или сделала вид.       — Вру. Я специально приехал.       — Зачем?       — Не знаю. Вспомнилось… наше с тобой прошлое. Памятная точка на карте Москвы.       — Я тоже всё помню, Андрей. И ценю.       Это прозвучало официально, сухо, но меньше всего на свете Катя хотела питать его иллюзии. В ней не было жестокости и желания держать Андрея возле себя, наоборот — все эти годы она надеялась, что в его жизни появится другая женщина.       — Я никогда и никого не полюблю так, как люблю тебя, — признался он убийственно спокойно, наблюдая за танцем листьев на лобовом. — Никогда больше не буду гореть вот так. И я знаю, что ты это знаешь. Ты чувствуешь это, когда я рядом. И знаю, что он… твой муж… он не такой. Я это вижу. У вас с ним всё совсем иначе устроено. И это неспроста…       — Андрей, не начи…       Он оборвал её на полуслове.       — Я скажу всё, что хочу сказать, пока у меня есть эта возможность. Ты, конечно, права. Ваши с ним отношения начались после того, как закончились наши. Формально это так. Но на самом деле… На самом деле ты встретила его, ещё не отпустив меня окончательно. Наверное, едва ли не сразу после нашей последней ночи. Ночи, которая случилась только благодаря тебе. Я ушёл тогда. А ты меня догнала. Значит, ты меня действительно хотела. Но ты не из тех, кому нужен секс ради секса. Раз хотела — значит, не остыла. Но ты всегда бежала от меня, потому что боялась. Мне самому порой страшно от всей кипящей во мне энергии, от того, как я тебя люблю и ревную. И тебе было страшно. Поэтому ты ушла тем утром из «Астории». А потом вы с ним встретились… И ты поспешила влюбиться. Ты захотела всё изменить. Оставить в прошлом отца, его ограничения и правила. Оставить в прошлом меня. Саша подвернулся как раз вовремя. Он, конечно, вполне для этого подходил. Полная моя противоположность. Я знаю, что вы были вместе, когда ты была беременна. Он, наверное, стал для тебя островком безопасности. С ним было легко. Когда я узнал об этом, то почти тебя возненавидел, — он сделал паузу, сморгнул слёзы и продолжил. — Ты именно ему первому рассказала о своей беременности. Ты доверилась ему, а не мне, отцу твоего ребёнка. Вот настолько ты меня боялась. Боялась всего связанного со мной… И, конечно, я несу за это ответственность. Я потом забыл эту почти ненависть. И постепенно понял очень важную вещь… Понял, что ты продолжала меня любить. Только это больше не укладывалось в твою картину мира, не сочеталось с потребностью в свободе. Ты хотела начать всё с нуля. И поэтому решилась на брак с Сашей. Спонтанная свадьба как раз прекрасно вписалась в новую жизнь новой Кати.       — Андрей… Останови этот поток сознания.       — Бьёт в цель?       — Нет. Вообще мимо.       — Посмотри мне в глаза, пожалуйста.       Она выполнила его просьбу.       — Не верю я тебе.       — Когда любят, верят.       — Как ты — Саше?       — Андрей! Видит бог, я тебя люблю. Не так, как тебе хочется, но люблю. Только не в эту минуту. Потому что ты лезешь туда, куда я тебя не приглашала.       — Ну да, мне же всегда требуется приглашение. Например, на твою свадьбу. Тебе важно было, чтобы я там присутствовал, да? А ты хоть представляешь, чего мне это стоило? Я не знаю, как у меня сердце не лопнуло. Правда, не знаю. Возможно, я жив и в здравом уме только ради Ариши. Ей я точно нужен.       — Ты нужен очень многим людям. И мне тоже. Я не представляю себе жизнь без тебя…       — Однако ты проживаешь эту жизнь каждый день. Без меня. С ним. С тем, кто в образе великого страдальца едва тебя целует и уходит прочь, даже не спросив, какие у тебя планы. Знаешь, кого я в нём увидел? Себя с Кирой. Я вёл себя с ней именно так. Потому что мне было на неё наплевать.       — Андрей, тебя всё это не ка-са-ет-ся.       — Касается, раз уж я стал свидетелем этой милой сцены. Я никогда не целовал бы тебя так, как он сегодня. Ты не можешь не помнить, как я тебя целовал.       — Разблокируй двери.       — Ты же не чувствуешь ко мне ничего, кроме милой родственной привязанности, Кать, — усмехнулся Андрей. Скользнул по ней совершенно безумным взглядом, всем корпусом повернувшись к ней. — Чего же ты боишься?       — Я не боюсь. Просто не хочу сейчас находиться в одном с тобой пространстве.       — Знаешь, что мне сказал Воропаев в день, когда соизволил стать президентом? Пообещал уничтожить меня и мою компанию, если я попытаюсь разрушить его брак.       Катя нахмурилась.       — Странно… Откуда у него вообще такие идеи?       Андрей рассмеялся.       — Он просто намного честнее, чем ты. Не во всём, конечно. Но ему хотя бы хватает мужества видеть вещи в их истинном свете. Именно поэтому он воспринимает меня как соперника. И правильно делает. Лишь в одном он неправ, Кать. Нельзя разрушить чей-то брак. По-настоящему крепкую конструкцию не разрушить. В Японии деревянные дома чёрт знает какого века переживают землетрясения. И я не собираюсь ничего разрушать. Я просто хочу тебя вернуть.       — Андрей…       — Я не принимаю возражений. Обещаю, что при твоём благоверном буду держаться в рамках приличий. Но в его отсутствие я больше не буду контролировать каждое своё слово и сдерживать каждую эмоцию. Мне надоело поститься. Я не монах и не фанатик. Я мужчина. Я Андрей Жданов. Я об этом забыл ради твоего удобства, но мне обрыдло быть удобненьким. Обрыдло! Как в «Страстях по Владимиру», помнишь? Всё. Кончился мальчик-пай. Умер вместе с Павлом Олеговичем. Жизнь одна. И я намерен прожить её с тобой.       — Пожалуйста, разблокируй двери, — тихо, но твёрдо попросила Катя, глядя перед собой.       — Железная ты моя… — с этими словами он нажал нужную кнопку, и раздался характерный звук разблокировки дверей. — Спокойной ночи.       Он чмокнул её в щёку, и она вылетела из «Порше». В висках загнанно стучали эмоции, которым невозможно было найти определение, да и выпитые коктейли давали о себе знать. Дома потянуло в кровать — просто отключиться и забыться, но Катя поборола малодушный порыв. Созвонилась с Машей, убедилась, что все благополучно разъехались. Набрала Сашу, не вполне понимая, зачем, и сбросила вызов после нескольких гудков. Приняла душ и всё-таки задремала. Разбудила её вибрация мобильного.       — Алло…       — Ты звонила, — раздался на удивление умиротворённый голос Саши.       — Я… — растерялась спросонья Катя. — Да.       — Что-то случилось?       — Нет… То есть да.       — Что такое?       Она слышала, что ему не всё равно. Выдохнула:       — Я просто ужасно, ужасно по тебе соскучилась… — и прикусила губу, чтобы не ляпнуть что-нибудь совсем тоскливое.       Почему-то это сработало. Её полный отчаяния шёпот снёс стену, которую он выстраивал с прошлого воскресенья.       — Я сейчас приеду.       Она до обморока хотела, чтобы он приехал.       — Только не гони.       — Не буду.       Он гнал всё равно. Попрощался с сёстрами и гнал как сумасшедший, пока то хрупкое, что вдруг восстановилось внутри, не обратилось снова в пыль. Пока звучал в голове её хрипловатый голос, расшатывая нервы и рождая в нём жгучее желание быть с ней.       На пороге он стоял сорок минут спустя. Сгрёб Катю в охапку немедленно, захлопнув дверь ногой и наспех повернув задвижку. Сердце её сделало сальто — его напор мгновенно заставил забыть о недавнем холоде и отдаться чувствам. Никогда ещё он не был таким нетерпеливым и почти агрессивным в своём нетерпении. Проклятые дни тактильного голода точно стоили всего, что происходило сейчас. Утром, когда уже не было сил совершить лишнее движение, он произнёс первые за ночь слова:       — Я люблю тебя.