Выше домов

      В субботу они полдня не вылезали из постели. У Кати после всех возлияний раскалывалась голова, да так, что не помогли обезболивающее и прохладный душ. К полудню Саша не выдержал — налил жене рюмку коньяка. Она вздохнула и залпом выпила янтарную жидкость.       — Чёрт бы побрал этого официанта с его «Маргаритой»… Маргарита! — воскликнула она и поморщилась от нового приступа головной боли. — Андрей упоминал о каких-то сложностях… Может, позвонить ей? Хотя нет, к чёрту. Потом… Полежишь со мной?       — Ты же знаешь, что по субботам я хожу в спортзал.       — От одного пропуска точно не растолстеешь. Ну, Саш?.. Мы и так ночью все калории сожгли…       — Ладно. Но только потому что это последние выходные перед началом каторги.       Довольная Катя потянула его на кровать, оплела всеми конечностями и задремала. А когда проснулась, поняла, что голова больше не болит. Саша тоже разомкнул веки и покрепче прижал её к себе.       — Лучше?       — Намного, — мурлыкнула Катя и забралась на него. — И мне очень хочется отплатить вам за вашу экспертность…       — А что это вы у меня такая ненасытная? — осведомился Саша и распластал руки по кровати.       — Ну так вы меня почти неделю держали в чёрном теле… А сейчас я у вас, по-моему, вместо велосипеда… «Смотри, я умею без рук»?       — Просто берегусь лишних нагрузок. Я ведь архитектор, во-первых… — у него перехватило дыхание от того, как ласково Катя зацеловывала его шею. — А во-вторых, мне целый год подписывать важные бумажки.       — А как же я? Я без ваших рук не могу… И я заставлю вас взять меня в руки…       — Ни фига. Я не поддаюсь давлению.       — Это будет нетрудно, это по любви… — пропела Катя.       Она не ошиблась — и пары минут не прошло, как Саша едва ли не рыча вцепился в её бёдра. Позже, за ленивым завтраком, он поделился с ней всем, что уже знал Дима: рассказал о том, как узнал о родстве с Воропаевыми.       — Вот и вся история… Прости, что смалодушничал. Я побоялся, что просто тебя потеряю. Недооценил тебя, твою внутреннюю силу и готовность мне поверить, несмотря ни на что. Но зато теперь точно знаю, что могу на тебя положиться.       — Конечно, можешь, — кивнула Катя и пересела к нему на колени. Крепко обняла, потёрлась щекой о его подбородок. — Спасибо.       — Прости и за то, что я так от тебя отдалился. Я знаю, это сложно понять… Но я не говорил, что люблю, не потому что любовь куда-то делась. Просто не могу произносить такие слова машинально, посреди эмоционального отупения. Не хочу их обесценивать, понимаешь?       — Понимаю и не обижаюсь.       — Больше никаких тайн. Обещаю.       Они помолчали, наслаждаясь мирной тишиной.       — Ты как вчера в таком состоянии домой добралась, на такси? — вдруг спросил Саша.       Катя постаралась не напрячься в его объятиях. Андрей поставил её в очень неприятное положение, сообщив об угрозах Саши уничтожить компанию.       — Меня Жданов подвёз, — ответила она как можно более будничным тоном. — Он всё равно мотался по всему городу, вот и заехал в «Лиссабон».       — Вёл себя прилично?       — Вполне.       Катя убеждала себя в том, что не покривила душой. В конце концов, Андрей её не домогался. Да, признался в том, что она и так чувствовала сердцем, несмотря на все попытки разума игнорировать очевидное. Да, объявил о намерении её вернуть. Только вот женщина — это не вещица, временно сданная в ломбард.       — Тогда я спокоен. Особенно учитывая, сколько раз ты лишила меня чести за последние двенадцать часов…       — Ах, чести тебя лишили? — она легонько стукнула его по плечу. — Требую компенсации за такую клевету! С тебя вкусный ужин.       — Дома или в ресторане?       — В ресторане. В таком, где нам не встретятся никакие знакомые.       — Договорились.       — Вот и замечательно. Занимайся организацией нашего вечера, а у меня дела.       — Какие ещё дела?       — Не скажу, это сюрприз!       Вечером Катя вернулась домой с красивой укладкой и фирменными пакетами ЦУМа. Когда она вышла из гардеробной в маленьком чёрном платье и изящных туфлях на шпильках, Саша присвистнул.       — Это и есть твой сюрприз?       — Сюрприз будет после ужина.       После трапезы в тихом местечке на Бульварном кольце Катя вытащила из клатча продолговатую кожаную коробочку и с заговорщическим видом положила её на стол.       — Что это? — поднял брови Саша.       — Открой и посмотри.       Он покрутил коробочку. На вид, да и на ощупь она была отнюдь не новой: тут и там попадались потёртости и шероховатости, и его это странно взволновало. Внутри оказались часы неизвестной ему фирмы. Тёмный ремешок, как и коробочка, успел благородно состариться. Саша с удовольствием надел их на запястье левой руки.       — Это что-то винтажное?       — Они принадлежали твоему отцу.       Он замер.       — Но откуда?..       — Это всё мои невестки, — улыбнулась Катя. — Девочки подумали, что тебе будет приятно носить такой талисман.       — Спасибо, — прочувствованно поблагодарил Саша, поглаживая ремешок часов.       — Если ты готов, мы можем прямо сейчас поехать в квартиру Воропаевых. Кристина и Кира не захотели её продавать или сдавать в аренду, так что там всё осталось по-прежнему. В кабинете Юрия Александровича тебя ждут его письма Жданову-старшему — их читал только Андрей, когда разбирал документы отца. И вообще там много интересного. Девочки сказали, чтобы ты не стеснялся всё изучать.       — Я… — Саша растерялся. — Я, конечно, не готов. Но с тобой будет легче. Едем.       Они закрыли счёт и отправились на Тверскую, где в одной из монументальных сталинок в своё время жили Воропаевы, и вскоре уже припарковались в удивительно тихом благоустроенном дворе.       — Может, мне подождать в машине?       — Нет. Мне важно, чтобы ты была рядом.       В квартиру на пятом этаже они попали не без труда — слишком неповоротливыми были старые основательные замки. Катя поскорее включила повсюду свет, чтобы рассеять мрак нежилой квартиры, взяла мужа за руку и повела в гостиную.       — Пойдём. Мне объяснили, куда идти.       В главной комнате один из книжных шкафов оказался дверью в кабинет Юрия Воропаева. Саша ухмыльнулся.       — Мне Кристина на эту дверь жаловалась. В детстве она понять не могла, куда пропадает отец, а он вешал ей на уши лапшу про четвёртое измерение.       Кабинет основателя «Зималетто» удивил их почти современным минимализмом: в аскетичном пространстве всё было подчинено идеальному порядку. На основательном столе стояли лишь лампа, подставка для письменных принадлежностей и пресс-папье в виде мамонта на тяжёлой овальной платформе. Саша прикоснулся к искусно изготовленной фигурке.       — Высечен из бивня. Отец очень любил Якутию.       Он несмело опустился в высокое кресло и выдвинул верхний ящик стола. С сомнением взглянул на Катю.       — Имею ли я на это право?..       — Конечно, имеешь.       — Понимаешь… Павел знал, что умирал, и сознательно оставил Андрею всё, что хотел оставить. А отец… Он погиб внезапно. И здесь может быть что-то, что он не собирался никому показывать.       — Саша, бумаги покойных всегда читают. Твои сёстры так и не нашли в себе силы этим заняться, значит, должен заняться ты.       Взгляд его упал на блокнот, несомненно предназначенный для рисования, и моральный компас выключился. Несколько минут Саша листал находку в молчании, и лицо его то мрачнело, то светлело. Вдруг он хрипло произнёс:       — Это мама!       — Где?       — Да вот, — он показал жене разворот с выполненным тушью портретом молодой привлекательной женщины. — Это она.       — Такая красивая…       — Смотри, здесь и число указано: первое марта восемьдесят восьмого. Мамин тридцатый день рождения. Совсем немного оставалось до… — Саша оборвал фразу, поперхнувшись комком в горле. — Значит, он её вспоминал… О! А это точно я.       — Покажи!       Они вдвоём рассматривали карандашный набросок симпатичного крепкого младенца. Кате не верилось, что муж мог быть таким упитанным, но аккуратная подпись «А. Ю. В.» не оставляла сомнений.       — Так сухо… — огорчился Саша. — Всего лишь инициалы.       — Не сухо, а с гордостью. Эти три буквы означают, что ты его наследник. Судя по дате, это день твоего совершеннолетия… Он о тебе думал. Думал, где ты…       Саша отложил блокнот и спрятал лицо в ладонях. Катя сочувственно погладила его по голове.       — Я не понимаю, почему он меня не нашёл, — проговорил он, отняв руки от лица. Мимолётно прижался губами к её запястью. — Не понимаю, как так могло получиться. Мы обсуждали это с Кирой и Крис… Они считают, что разгадка проста: он просто не искал Воропаева Александра Юрьевича. Мама воспользовалась советом своего любимого Эдгара Аллана По. Не стала прятать то, что хотела спрятать. Оставила на самом видном месте… Но мог же он найти её, как считаешь? Да, она взяла фамилию мужа. Но у неё не самое тривиальное имя. Он мог найти её по имени и году рождения. Обойти всех Агний, которые были её ровесницами… Не понимаю. Кристина говорила, что отец имел привычку вести дневники. Они с Кирой до сих пор их не читали. Но я боюсь к ним даже прикасаться. Опять малодушничаю…       — А ты найди их и возьми с собой. И письма тоже. Однажды ты захочешь их прочесть. Может быть, когда будешь нуждаться в совете отца…       — Ладно… Сейчас всё соберу, и поедем.       Они захватили блокнот, письма и три увесистых дневника и поспешили убраться из неуютной квартиры. Катя успела заметить чёрно-белую фотографию над декоративным камином. С фото на неё смотрели Юрий и Ольга Воропаевы — видный брюнет с острыми чертами, унаследованными Кристиной, и светловолосая красавица, в которой угадывалось сильное сходство с младшей дочерью. Кого любил этот мужчина? Жену, с которой остался несмотря ни на что? Или Агнию, подарившую ему сына? А может, обеих? Не уготована ли ей такая же судьба? Превращение в просто жену, блёклую на фоне молодой и ослепительной возлюбленной. Не станет ли их с Сашей совместная жизнь утомительной рутиной, неотделимой от работы и отдаляющей их друга от друга? Катя думала об этом так напряжённо, что пришла в себя уже в «Ауди».       — Эй! Ты куда пропала? — очевидно, не в первый раз спрашивал Саша.       — А?.. Да так… Задумалась. Ты в порядке?       — В порядке… Наверное. Насколько это возможно… Нет, я рад. Рад, что там побывал. Спасибо тебе. Но возвращаться пока не хочется… Это важно и необходимо, но слишком тяжело. Злость поднимается… На него.       — Ты только не кори себя за то, что злишься.       — Он заслуживает того, чтобы на него злились. Они с Павлом здорово подвели своих детей.       — Это точно…       — Малыш, ты не будешь против, если я сегодня переночую у пацанов?       — Я только за. Вы сто лет втроём не собирались.       Во дворе их дома Саша шутливо уточнил:       — Уверена, что отпускаешь меня к мальчишкам?       Катя хихикнула.       — Давай договоримся, что ты никогда не будешь у меня отпрашиваться, даже в шутку. И что мы никогда не будем как мама с сыном. А когда состаримся, ты не будешь кричать: «Мать, иди сюда!»       — Замётано. До завтра?       — До завтра.       Она нежно его поцеловала и прошептала:       — Ужасно тебя люблю.       — И я тебя люблю, мать.       — Саша!       — Что, любишь уже не так ужасно? Ладно, не дуйся. Иди сюда…       Его поцелуй был намного менее сдержанным и целомудренным.       — Люблю тебя, малыш.       — Так-то лучше…       Проводить вечер в одиночестве она не хотела и поэтому села за руль своей машины и поехала в клинику, из которой завтра должны были выписать Колю. Забрала его досрочно и привезла домой. Под пирожки, которые напекла Елена Александровна, Катя поведала другу обо всём, что произошло после похорон Павла.       — Мне кажется, я сейчас отправлюсь обратно в лечебницу, — потрясённо пробормотал Зорькин и взял очередной пирожок. — Как же вкусно… Пушкарёва, спасибо, что хоть ввела меня в курс дела. Если б я зашёл в президентский кабинет и увидел там твоего Воропаева, решил бы, что меня чем-то не тем пичкали.       — Да ладно. Это же «Зималетто», самая чокнутая компания в мире.       — И как все приняли такие пертурбации?       — Цивилизованно. Кире, конечно, тяжело… Смириться с таким прошлым отца непросто. Но Кристина правильно говорит: он искупил свою вину тоской по сыну. А тоска, Колька, точно была… Я сегодня видела его блокнот. Он здорово рисовал — Саша, наверное, в него и пошёл. И он все эти годы думал про Агнию и сына…       — Какой-то латиноамериканский сериал… Ты Саше на сто процентов веришь?       — На двести. Я с ним очень счастлива.       — Хорошо, если так. Слушай, давай в «Монополию» сыграем?       — А тебе можно? — усомнилась Катя.       Зорькин закатил глаза.       — Пушкарёва, это ж не покер.       — Ладно, сыграем. Только скажи мне, бога ради, что ты собираешься делать с Клочковой?       — Ничего, — уныло вздохнул Коля. — Я за эти месяцы её забыл. Наверное… Она вообще про меня не спрашивала, да?       — Если честно, она… Она встречается с Полянским. Он как раз полгода как развёлся. Извини…       — Гера?! Вот урод!       — Не поверишь, Андрей с ним чуть все отношения не разорвал, так ему за тебя обидно. И за отсутствие мозгов у Германа.       — Я тронут, — проворчал Зорькин. — Кстати, что теперь со Ждановым твоим будет?       — Он не мой, Коля. И в свои планы меня не посвящает.       Катя лукавила: не далее как вчера Андрей посвятил её в свои планы — по крайней мере, личного характера.       У нового главы компании планы тоже были наполеоновские. Первым пунктом в них шёл ничего не подозревающий Костя Анненков. Саша внимал его байкам, хохотал наравне с Филом, а сам размышлял, на какой козе подъехать к другу со своим дурацким предложением. Позвать Катю замуж и то было проще.       — Воропаев, что с тобой? Глаза остекленевшие.       И Саша решился. Руководитель он или нет?       — Пойдёшь ко мне в секретари?       Фил подавился пивом. Костя не выказал никаких эмоций. Нерон, лежащий в ногах хозяина, громогласно гавкнул.       — И? — не выдержал Саша.       — А, так это вопрос на серьёзных щах?       — Нет, блин, на кислых!       — И как ты себе это представляешь?       — А ты меня до пятницы в роли воротилы представлял?       — Я только и делал, что представлял тебя в роли воротилы… В костюме, при галстуке… М-м-м!       — Паяц.       — Вот именно. Но никак не секретарь.       — Сань, ты ещё не успел поруководить, а уже отмочил номер, — сказал Фил, возвращаясь к пиву. — У него ж даже трудовой книжки нет.       — Главное, что у него есть мозг. И умение поставить меня на место.       — Вот оно что. Боишься не сдюжить?       — Вы даже не представляете, как я этого боюсь.       — Да ладно, с тобой же Катюха.       — Катюха, Лис, слишком меня любит. Кость, соглашайся.       — Никогда. Я антиглобалист.       Саша разочарованно ушёл курить на балкон. Фил посмотрел на Костю как на предателя.       — Слушай, он же скиснет совсем. Я сначала от его идеи офигел, а теперь вижу потенциал. Катюха, конечно, отличная жена, но она-то там своя, да ещё и авторитет имеет нехилый. А ты бы с ним был в одной лодке, а? — уговаривал его Фил. — Ну что тебе стоит?       — Что мне стоит? Например, года моей жизни. А время, Филиппок, ресурс невосполнимый.       — А если он от количества работы и масштаба ответственности запьёт или чего похуже? Если характер портиться начнёт? Мы ж тогда больше времени потеряем. Будет валяться по рехабам, как этот… Зорькин Катин.       — Зорькин-Катин — это прямо фамилия для выдающегося мыслителя середины девятнадцатого века…       — Кос, соглашайся. Ещё и бабла поднимешь.       — Бабло — последнее, что мне нужно.       — Это тебе сейчас так кажется. А ты подумай, сколько всего хорошего с ним можно сделать. Школу для детей открыть, благотворительному фонду помочь, да что угодно… Жить будешь у меня, хату питерскую сдашь, и за год накопишь неплохую сумму.       — Лис, ты вообрази эту картину. Мне ж придётся его по имени-отчеству величать…       — А я вот был на одном их показе и своими ушами слышал, как Катькина подчинённая к ней на «ты» и по имени обращалась. Классная, кстати, деваха. Маша, что ли.       — Замужем деваха, — осадил его Костя.       — Вот видишь, ты уже в курсе всех тамошних дел. Будешь как влитой.       — Вот сука ты хитрая! Ладно, черти, что с вами делать…       Костя поплёлся на балкон.       — Все кости мне перемыли? — полюбопытствовал Саша, когда друг встал рядом и тоже закурил, выпуская колечки дыма.       — Да не, только малую берцовую. Ладно, Сань… Я согласен. Но если ты совершишь какую-нибудь запредельную глупость, я свалю. Пора тебе вырасти.       — Да я-то как раз вырос досрочно, в двенадцать.       — Отцовы дневники будешь читать?       — Нет. Не сейчас.       — Зря. Но дело твоё… Бляха-муха, год в Москве! Это наказание за мои грехи в прошлой жизни, что ли? Нерон с тоски взвоет…       — Хочешь, бери его с собой на работу.       — Выбрал путь радикальной демократии?       — Да ни хрена я ещё не выбрал, Костя. Я вообще не представляю, как пройдёт этот год. Наверное, я просто буду делать всё, что посоветует Катя.       — Так ты взвоешь через пару месяцев. Нет, братик, это не вариант.       — Понедельник начнётся с совещания по кадровым перестановкам. Догадайся с одного раза, сколько у меня идей.       — Действуй по вдохновению.       — Но это бизнес, и серьёзный. Бизнес моего отца, а не ватман с ластиком.       — Очень хорошо, что ты это понимаешь.       Костя похлопал его по плечу и вернулся к Филу. А Саша всё любовался ясным и удивительно звёздным по московским меркам небом. Ему по-прежнему не верилось, что уже послезавтра его жизнь изменится навсегда. И даже если у него всё получится, главной похвалы он никогда не услышит. С этой мыслью он коснулся ремешка старых часов и стёр слёзы с лица.       В понедельник утром новый руководитель «Зималетто» появился в офисе в сопровождении жены, секретаря и бывшего финансового директора Зорькина. Катя пребывала в хорошем настроении: работать с Сашей будет Костя, а не длинноногая девушка лет двадцати. При виде пёстрой компании Фёдор за стойкой ресепшен удивился, но благоразумно промолчал и просто со всеми поздоровался. Катя отстала от остальных, чтобы получить утреннюю почту, и Коротков не удержался от вопроса:       — Кать, мы что, теперь стриптизёров нанимаем?       Она сосредоточенно перебирала письма в поисках самого важного — от британских партнёров.       — Что?.. Каких стриптизёров?       — Я про того мускулистого красавчика в пиджаке на голое тело.       В Федином голосе сквозило беспокойство — слишком хорошо он знал свою жену.       — А… — отстранённо кивнула Катя, наконец-то найдя искомый конверт. — Нет, это Сашин секретарь. Константин Анненков. Он не стриптизёр, просто приколист. Не беспокойся, Федечка, на Машу он никогда не посмотрит.       — Он что, из другого лагеря?       — Из другого лагеря?.. А! Нет. Конечно, нет. Просто порядочный очень, с принципами. Думаю, вы с ним прекрасно поладите. Да ты должен его помнить, он же был на нашей свадьбе. Всё, Федя, я побежала! Через полчаса у нас большое совещание. Не грусти, — Катя на прощание чмокнула его в щёку.       — Он-то на неё, может, и не посмотрит… А вот она на него…       Он, конечно, был прав. Появление в компании Кости, которого женсоветчицы приметили ещё на Катиной свадьбе, произвело фурор. О том, что он стал сотрудником компании, тут же узнали все, включая Машу — она без стука ворвалась к Кате и завалила её вопросами.       — Маша, — решительно прервала её Катя, — мне сейчас не до этого. Я ухожу на совещание. Пожалуйста, внимательно фиксируй все звонки. Особенно из Британии.       — Хорошо, — вздохнула Маша, недовольная тем, что не утолила жажду сплетен.       Непривычно было видеть Сашу во главе круглого стола. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, что выдавала его напряжённая поза, в которой он старательно чертил что-то в небольшом блокноте. Катя поцеловала его в макушку, заняла место по правую руку от него и озабоченно спросила:       — Ты в порядке?       Он пожал плечами и продолжил разрисовывать бумагу перьевой ручкой. По другую сторону от Саши сидела Кристина, Кира и Малиновский, к которым присоединился Андрей. Стул возле Кати пустовал, потом на него вяло плюхнулся Коля — судя по виду экс-финдира, он успел пересечься с Клочковой. Справа от него сел Ярослав Ветров, временно заменяющий Зорькина. Последними подтянулись Милко и Урядов, занятые обсуждением последних мужских коллекций.       — Всем доброе утро, — не отрываясь от своего занятия, пробасил Воропаев. Затем всё-таки заставил себя отложить ручку и обвести собравшихся взглядом, в который постарался вложить приветливость. Все болтуны замолчали, словно школьники в присутствии незнакомого учителя. — Спасибо, что пришли вовремя. Сегодняшняя встреча посвящена кадровым перестановкам и некоторым направлениям будущей совместной работы.       Он сделал паузу, и Урядов не преминул ею воспользоваться.       — Позвольте заверить вас в моей глубочайшей преданности, — ввернул он, сверкнув топорно изготовленными винирами. — Уверен, ваш отец очень вами гордился бы!..       Саша взглянул на него с нескрываемой неприязнью.       — Крайне недальновидно прерывать нового руководителя, Георгий Юрьевич.       Подобострастный оскал Урядова потух. Кате эта сценка понравилась; возможно, потому что до этого момента никто не ставил на место давно зарвавшегося кадровика. К тому же Саше были к лицу и строгий костюм, и напускная суровость.       — Продолжим, — невозмутимо отчеканил Воропаев. — Андрей, чем ты хочешь заниматься на протяжении этого года? У тебя есть пожелания относительно должности?       — Да, — сразу же откликнулся Жданов. — Я хочу взять на себя общение со всеми иностранными партнёрами.       — Отлично. С сегодняшнего дня ты директор по внешним связям. Значит, тебе необходим секретарь…       — Я уже договорился с Ромой…       — Что, Ромашка будет тво́им секрета́рём?.. — перебил Андрея Милко. — У вас ро́левые игры, мальчики?       — Я договорился с Ромой о переезде в его кабинет. И Шурочке объяснил, что она будет работать на нас обоих.       — Прекрасно. Роман и Кира остаются на своих позициях. Кристина…       — А что я? — удивилась Воропаева-старшая.       — Я хочу, чтобы ты занималась продвижением компании в сети. Ты в меру безумна, талантливо фотографируешь, умеешь небанально выражать свои мысли. Я считаю необходимым создать на нашем официальном сайте блог, в котором ты будешь рассказывать миру о компании. Атмосфера на производстве, рабочие будни, смешные моменты… Да просто новости, наконец. «Зималетто» нужно стать ближе к покупателю.       — А что? — оживилась Кира. — Кристи, мне кажется, это замечательная идея.       — Чтобы я, и работала? — Кристина озадаченно нахмурилась, а затем просияла. — Знаете, а в этом что-то есть! Я согласна, дядька!       — Спасибо, — улыбнулся ей Саша. — Катя, ты, разумеется, и дальше будешь главным аналитиком с самыми широкими полномочиями. Теперь что касается вас, Ярослав Борисович…       Ветров напрягся, ожидая худшего.       — Вы сохраняете за собой должность финдиректора.       Ярослав изумлённо уставился на Воропаева и нервно поправил галстук.       — С-спасибо, Александр Юрьевич…       — А я?! — вскипел Коля.       — Вы, Николай Антонович, будете заместителем Ветрова. Я не могу доверить ответственность за все финансовые потоки человеку, только что прошедшему реабилитацию после затяжной игромании. Ничего личного.       Коля сидел мрачнее тучи, и Катя сжала его руку.       — Милко… Вы, конечно, бессменный креативный директор.       — А то я сам не знаю, кто я!       — Теперь вы, Георгий Юрьевич… — Воропаев перевёл недобрый взгляд на Урядова. — Вас я считаю необходимым уволить.       — П-простите?.. — переспросил Урядов.       — Я наслышан о вашей привычке домогаться коллег женского пола. И я не буду делать вид, что это нормально. Мне не нравится, как вы смотрите на мою жену и на остальных женщин в коллективе. Мне в вас вообще ничего не нравится, и я могу лишь догадываться, почему вы проработали здесь так долго.       Все потрясённо перешёптывались, пока лицо Урядова покрывалось красными пятнами. Катя нервно щёлкала шариковой ручкой.       — Я увольняю вас, потому что эта компания должна смотреть в будущее. Я не хочу, чтобы через десять лет пострадавшие от ваших действий женщины раздавали интервью Андрею Малахову. Костя, — гаркнул Саша в селектор, — пожалуйста, приведи к нам Пончеву.       — Сию минуту, сэр.       Воропаев закатил глаза.       — Также сообщаю, что моим секретарём будет мой хороший друг Константин Анненков. Он надёжный, порядочный, умный парень. Хоть и несколько эксцентричный.       Милко навострил уши.       — Хорошенький?       Ответить на его вопрос Саша не успел — в дверях конференц-зала появились Татьяна и Костя. Милко заметно разволновался, а Кристина помахала новичку рукой так, словно они были давно знакомы.       — Татьяна, присаживайтесь. Костя, ты можешь идти.       — Слушаюсь, сэр.       Костя подмигнул начальнику и удалился, насвистывая песню «Нева» группы «Пятница».       — Воро́паев… — пролепетал Милко. — Почему твой секретарь полуголый?       — «Александр Юрьевич», а не «Воропаев», — поправил его Саша. — И не «твой», а «ваш».       — Это бесполезно, — шепнула ему Катя.       — Я не понимаю, — испуганно выпалила Таня, усевшись напротив Воропаева. — Я что, уволена?       — Вы, наоборот, получаете повышение, — успокоил её Саша. — Татьяна, вы теперь возглавляете отдел кадров.       — Я?! А как же?.. — Таня покосилась на излучающего концентрированную злобу Урядова.       — Георгий Юрьевич освобождён от этой должности.       — Я об этой свободе не просил! — вскинулся он.       — А я не просил о руководстве компанией, — развёл руками Воропаев. — Татьяна, вам нужно будет подыскать толкового секретаря… И, раз уж речь зашла о женсовете… Амура, как я понимаю, ведёт франшизы. Рискну показаться идиотом, но всё-таки переведу её в аналитический отдел. Я человек рациональный, но не могу отрицать, что Амура обладает даром предвидения. Раз уж силовые ведомства прибегают к помощи экстрасенсов, чем мы хуже?       — То есть профессионала с огромным стажем вы увольняете, а бестолковой гадалке позволите работать в аналитическом отделе?!       — О толковости Амуры судить мне. Так, дальше… Маша остаётся при Кате, Ольга Вячеславовна — при Милко, Света — при Ветрове и Зорькине… Зарплата Шуры должна быть увеличена в соответствии с нагрузкой. И ещё… Не могу не вспомнить о Виктории. Кира, она тебя устраивает?       — Если честно, то нет.       — Тогда предлагаю отправить её на ресепшен. Твоим секретарём может быть Коротков.       — Только ей я скажу, что это исключительно твоё распоряжение, ладно?       — Пожалуйста. Так, основные кадровые вопросы решены, поэтому озвучу ещё несколько идей… Катя, я хочу, чтобы ты оценила целесообразность онлайн-торговли. Западные бренды и ритейлеры уже продают свои товары в интернете, думаю, и мы должны об этом поразмыслить.       — Хорошо.       — Рома, от твоего отдела в ближайшие две недели я жду список предложений по расширению нашего сотрудничества со знаменитостями. В идеале мы должны заключить крупные спонсорские контракты — как долговременные, так и разовые. Реально ли, например, увидеть нашу одежду на ведущих музыкальных премий или утренних шоу? Очень хочется узнать твои соображения.       Малиновский переглянулся с Андреем и кивнул.       — В общем и целом, наши приоритеты на ближайший год таковы: развитие всего, что связано с интернетом, и расширение присутствия компании в медиа. Очень важно заранее переориентироваться на более современные и технологичные стороны жизни, потом будет поздно. Конечно, это ещё не всё. Мы с Катей и финотделом подготовим бизнес-план в течение двух недель и представим его на ваш суд. Татьяна, не забудьте оформить все кадровые перестановки и заняться поиском секретаря. На этом на сегодня всё. Всем спасибо, — с этими словами Воропаев поднялся из-за стола и скрылся в своём кабинете.       — Стартовал как гоночный болид, — оценил Рома.       — И прекрасно, дядька. Наш брат, похоже, прирождённый руководитель. Не мямлил, не терялся!       — К тому же все его предложения здравые и прогрессивные, — поддержала сестру Кира. — Нам давно пора было заняться развитием интернет-направления.       — Где столько денег взять?.. — задумчиво проговорил Андрей.       — Изыскать средства — не проблема, мы хоть и медленно, но стабильно растём и занимаем всё большую долю рынка, — уверенно ответила Катя. — Но всё будет рассчитано до копейки и воплощено в жизнь, только если мы с Ярославом Борисычем и Колей будем уверены в рентабельности вложений.       Все неторопливо расходились по своим рабочим местам. Кроме Урядова, который вылетел из конференц-зала первым. Катя подошла к расстроенной Татьяне и крепко её обняла.       — Танюш, радоваться надо, а не грустить. Ты давно этого заслуживала.       — Как мне его увольнение оформлять? — всхлипнула впечатлительная Пончева. — Он же меня съест.       — Таня, разве кадровик может быть таким мягкотелым? Он-то перед нами не пасовал, когда то и дело предпринимал попытки от нас избавиться. Вот и ты не тушуйся.       — Ладно уж, — шмыгнула носом Таня. — Пойду работать.       Коля тоже нуждался во внимании: погрузился в себя, сфокусировавшись на одной точке.       — Зорькин, пойдём-ка пройдёмся.       Ей почти пришлось его тащить, но в последний момент он соизволил самостоятельно оторвать себя от стула.       — Коль, ну что ты расклеился? — увещевала его Катя, пока они наматывали круги вокруг мастерской Милко. — Подумаешь, временно стал заместителем. Зарплата твоя будет не намного ниже, чем у Ветрова.       — Как ты не понимаешь? — кипятился Коля. — Я и авторитет, и должность, и женщину потерял! Твой Саша мог бы поддержать меня в трудный период!       — Он и поддержал, — Катя уже начинала злиться. — По-хорошему, он вообще мог не допустить тебя до финансов компании. И авторитет, и должность можно вернуть, если приложить усилия, а не жалеть себя. Можно вернуть даже Клочкову, если, конечно, жизнь тебя ничему не научила.       — Я хочу поговорить с Полянским. Вот жили бы мы в императорской России…       — Коль, а может, ты всё-таки займёшься своими прямыми обязанностями, а не будешь мечтать о дуэли с Германом?       — Пушкарёва, тебе меня не понять. Ты в благополучии как сыр в масле катаешься, с Воропаевым живёте душа в душу, а я…       Его обличительный монолог прервал Милко, направляющийся в свою обитель с мечтательной улыбкой на устах.       — Катя! — окликнул её маэстро, когда она как раз собиралась высказать лучшему другу всё, что наболело. — Катя, я просто сражён этим вашим другом, этим новым секрета́рём твоего мужа! Сейчас спе́циально зашёл в приёмную… Ка́кое ли́цо! Ка́кие гла́зы! А ре́сницы!       Катя не знала, как реагировать на эти откровения.       — По́слушай, ты меня пре́дставишь? — беря её под локоток, задушевно спросил Милко. — Очень хочется познакомиться с ним офи́циально.       — Э-э-э… — растерянно протянула Катя. — Обязательно, только несколько позже. Очень много работы. У вас, кстати, тоже, Николай Антонович! — прикрикнула она на Зорькина, боксирующего с невидимым соперником. Вытащила из кармана брюк мобильный и отправила Свете сообщение с просьбой взять шефство над Зорькиным. — Простите, мне нужно бежать.       И Коля, и Милко за несколько минут успели её допечь. Перед тем, как нырнуть в работу, она решила зайти к мужу. И, поскольку путь в главный кабинет здания лежал через приёмную, Катя сообщила Косте о чувствах, внезапно нахлынувших на маэстро.       — Да я и сам догадался.       — Ты только над ним не издевайся, ладно? Он очень наивный.       — Говорят, гениям страдать полезно…       — Костя!       — А что Костя? Страдать вашему Вукановичу придётся в любом случае, потому что я положил глаз на Кристину.       — Когда успел? — поразилась Катя.       — Лет десять назад. Пересеклись как-то в Питере на концептуальной выставке сырого мяса.       — На рынке в мясном отделе?       — Нет, это была самая настоящая выставка живописно гниющего мяса. Мы тогда разговорились, провели вместе целый день, и вот утром оба об этом вспомнили. Всё, я удовлетворил твоё любопытство, теперь иди навести нашего президента.       Президент сидел перед макбуком, тупо уставившись в экран и уже не изображая из себя жёсткого требовательного начальника — не перед кем было играть. Катя несмело подошла к нему и обняла.       — Я ночью дошёл до того, что штудировал учебники по менеджменту.       — Я слышала, что ты не спал… Может, принести тебе кофе?       — Для этого есть Костя.       Катя с неохотой разомкнула объятие и присела на краешек стола.       — Ты, значит, собираешься править железной рукой? Все под впечатлением.       — Особенно Урядов.       — Надеюсь, он не будет нам мстить.       — Каким образом?       — Не знаю… Просто такого он точно не ожидал.       — Интересно, до каких пор этот старый павиан намеревался лапать девиц на полвека моложе?       — До гробовой доски, не иначе.       — Чёрт с ним. Лучше вот что скажи: твой Зорькин меня ненавидит?       — Да ну его… Любит он жанр трагедии. Слушай, как ты с Кристиной забавно придумал! Только, боюсь, она ещё не осознала, что ей придётся каждый день вставать в семь…       — Ничего, она же у нас любительница духовных практик. Научится вставать с рассветом и приветствовать солнце.       — Если у тебя получится её воспитать, я начну тебя бояться. Ладно, пойду исполнять ваши поручения, мой президент.       — Катя, я очень противный руководитель?       — В меру.       Настоящий Саша никуда не делся — просто прятался в присутствии подчинённых, и Кате хотелось верить, что так останется и впредь. По дороге в свой кабинет она заглянула к Малиновскому — там Андрей вовсю занимался обустройством рабочего места, пока Рома где-то гулял.       — А где господин главный маркетолог?       Андрей поставил на полку шкафа какую-то папку и повернулся к Кате.       — Умасливает Урядова.       — В каком смысле?       — Александр Юрьевич очень лихо начал. Отменять его решение я не стал, потому что в глубине души с ним согласен, но бросил Ромио на ниву кризис-менеджмента. Он сейчас пытается смягчить удар, расстаться с Жорой полюбовно, чтобы тот нам не нагадил.       — Понятно. А вообще я зашла спросить, когда увижу свою дочь.       — Вечером я привезу Аришу домой.       — Прекрасно, спасибо.       — Однажды у нас будет настоящий дом. Один на троих.       — Андрей, хватит! — рявкнула Катя. — Я не знаю, что это, пикап или аутотренинг, но это должно прекратиться.       — Ты могла бы просто посмеяться, если воспринимаешь мои слова как глупые фантазии. Но ты злишься, — довольно констатировал Жданов.       — Я злюсь, потому что не могу рассказать Саше о том, что между нами происходит, ведь тогда он просто уйдёт со своего поста, и компании конец!       — А между нами что-то происходит?       — Андрей, ты выбрал не тот метод. Так ты просто достанешь меня до печёнок.       — Не тот, значит? Спасибо за подсказку. Значит, тот метод всё-таки есть. И я обязательно его нащупаю. Ты, кстати, особенно привлекательна, когда злишься.       — Жданов, ты маньяк.       — Надеюсь, хоть чуточку сексуальный.       Катя фыркнула и удалилась. За десять минут до обеда к ней постучалась Маша.       — Катюха! — с победоносным видом начала Тропинкина. — Мы отважились пригласить новенького на обед.       — Согласился?       — Ага. Слушай, он в этом пиджаке на голое тело выглядит как потерянный участник «Чая вдвоём»!       — А ты Федю догадалась позвать обедать?       — А Федечка поехал к Нестеровой за образцами тканей.       — Если узнаю, что ты нашего Фёдора Михайловича нервируешь, лишу премии! — пригрозила Катя и задумалась. — Знаешь, что… Позвони-ка в мастерскую, предложи Милко пообедать со мной. Он вряд ли согласится, но попытка не пытка.       Милко, однако, согласился. Но перечисление причин, по которым не стоило сохнуть по Косте, ничего не дало: маэстро несколько раз заявил, что секретарь Воропаева вдохновит его на что-нибудь великое. Катя решила больше не лезть с нравоучениями. Вдохновит — и хорошо. Главное, чтобы Андрей не вдохновил её на появление в офисе с гранатомётом.