**
Годжо застрял на каком-то задании, а делиться с другими своей находкой она не спешила, они не поймут. Уж очень сколький бекграунд. Оставалось покорно ждать еще пару дней. Девушка сделала глоток вина, отводя взгляд в сторону. Глаза болели от напряжения, а от напитка картинка рябила перед глазами, мазками рисуя знакомые образы. - Ты подумала над моим предложением? – после инцидента с жителями деревни все искали Гето. Но кто мог подумать, что он находится в комнате своей сокурсницы. Хина окинула его взглядом, это будто был другой шаман. И дело было даже не в новой прическе, избавившей парня от тугого пучка. Предыдущий Гето был мягким и учтивым, а этот смотрел с вызовом, как хищник. Но отличие от хищника, он выбирал, будет ли Хина жертвой или станет ему ровней. - Да, - опустившись на кровать и закинув ноги, ответила она. - Мы же думаем одинаково, Хина, - напомнил он, устраиваясь рядом с ней на кровати, закидывая руки за голову. От его слов, Хине стало не по себе. Ею снова овладевало это чувство, облепливая все тело ядовитым плющом. Стыд. Шаманы должны защищать не-шаманов, иначе думать нельзя. Ей так нравилось, когда Гето называл это отродье обезьянками. Нравилось также сильно, как и было стыдно своих размышлений. Хина повернула голову, пытаясь спрятаться от мыслей в его глазах. Новый Гето стал таким притягательным, он знал, чего хотел и как это получить. Он стал решительным, а властный тон голоса манил ее согласиться и стать частью его. И его, и его «группы». - Я...А что, если это не то, чего я хотела бы? – волнительный вопрос повис в воздухе. Как было унизительно выбрать сторону, как было отвратительно, выбрать правду. - Я могу избавить мир от обезьян и без тебя, - ответил он. - Ауч, - закатив глаза, произнесла девушка. Почему в этом тоне не казалось, что он принижает ее участие, а наоборот раззадоривает? - Просто с тобой будет интереснее, - его пальцы коснулись запястья девушки, Гето придвинулся к ней, подставив руку под голову. Снова пауза, он ожидает вердикт. Все карты были брошены на стол. - Это слишком для меня, - врет она. Уничтожить большую часть населения, откинуть все правила, веками хранившие мир шаманов, но оказаться в его объятиях. Все это было слишком для девушки, сжираемой виной. Ее нутро хотело этого, но одна предательская клеточка тела все разрушила. - Тогда я, может быть, вернусь за тобой, когда закончу со всем, - нависая сверху нее почти вплотную, прошептал Сугуру в ее губы. Девушка ощутила его горячее дыхание, сокращая расстояние между ними. Напряжение било по ней током, пока его губы не сорвали короткий поцелуй. В нем читалось наказание, небольшое «бе» за то, что она не решилась встать рядом с Гето. Это был последний раз, когда они виделись. Часть сообщества шаманов считало, что Хина была его пособницей, которая поджала хвост на пол пути. Но мало кто догадывался, какое сильное чувство стеснения от своих поступков и мыслей испытывала она каждый день. Спустя много лет она скажет честно, Гето был прав**
Но вернулся уже Киндзяку. Он нашел девушку раньше Сатору и на этот раз она последовала за ним как тень. - Утоли мое любопытство, - отвлекал ее журчащий голос. Киндзяку располагался за столом, поочередно передвигая сёги по деревянной доске. «Новый» Гето сочетал в себе все самое притягательное из предыдущих. Внешность, властный тон и дерзость. - Суругу касался тебя так, как я это делаю? Он не изменял своей личности, но было интересно, кого Хина видит. При первой встрече его охватило желание прикоснуться к ее губам, тело сосуда хотел притянуть девушку к себе. - Нет, так ко мне никто не прикасался, - Хина сидела напротив него, но участия в партии не принимала. Просто наблюдала за движением его рук. Киндзяку довольно улыбнулся, что-то собственническое иногда играло в нем рядом с этой девушкой. - Рад стараться, - он наигранно схватил себя за макушку головы и рывком снял скальп, словно шляпой делая джентльменский жест. Оголился розоватый мозг шамана, он улыбался безумнее своего сосуда, а по лицу стекала жидкость. Когда Хина увидела это зрелище в первый раз, она ощутила мурашки на собственных костях. Жуткую картину шаман повторял частенько, его забавляла реакция девушки и то, как она замирала. - Хина, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе? Сугуру поднялся и подошел к ней, приподнимая ее личико за подбородок. Девушка подняла взгляд вверх, из-за разницы в росте тот ощущал еще большее превосходство. Он рассматривал Хину как свои владения пристально. На ней была расстёгнутая широкая белая рубашка, она небрежно спадала с плеча, а верхние пуговицы были расстёгнуты. Его взгляд задержался на оголенной груди и темными засосами, которые он оставил ей не так давно. - Честно? – тонким голосом уточнила она, вызвав усмешку мужчины. - Мы с тобой всегда честны друг с другом, разве нет? В ответ она смущенно улыбнулась и быстро поджала губы, - Мне стыдно... Киндзяку хотел сорвать это слова с ее губ и заставить забыть навсегда. Разве ей стыдно, когда она стонет его имя, когда умоляет взять ее? Может Хине нужно было упомянуть об этом, когда он оттягивал ее тугой хвост, заставляя прогибаться в спине? Это так глупо. Для осуществления плана Киндзяку она была бесполезна. Но как сладкий трофей в награду за десятилетия одиночества, она идеально подходила. Мужчина провел большим пальцем по нижней губе. - Потому что это все мне нравится, Киндзяку. Услышав окончание фразы, он ощутил умиротворение. Она звучала как принесенная клятва верности именно ему, а не его сосуду или силе. Мужчина опустился перед стулом на колени, положив жуткий скальп на стол, его руки переместились на талию, пробирались под рубашкой. Хина протерла рукавом лоб мужчины, смахивая вытекающую жидкость. Он прислонился щекой к ее груди, сжимая в объятиях. Киндзяку наконец-то ощутил полное принятие себя другой душой. Это не к добру, хотя, как посмотреть.