Another Word for Warmth

В конце концов Удзуи приходится покинуть особняк Бабочек.     Он отрывает себя от Кёдзюро лишь колоссальным усилием воли, все же оставляя ему записку, в которой просит послать ему весточку, как только тот очнется. Удзуи оставляет там, на больничной койке частичку своего сердца, омытую рекой его слез, которыми он, кажется, вымочил каждую нить одеяла. Уход подобен вырыванию зуба - болезненный и вызванный только необходимостью. Он тащит ноги прочь от особняка Баттерфляй - все равно что продирается сквозь болото. Его поступь тяжелая и медленная, они вязнут в трясине нерешительности и страхов. Отдаляясь, он напрягает слух, пытаясь уловить стук сердца своего лучшего друга, пока это не становится невозможным.     Через месяц он встречается со своими женами и пытается вести себя как обычно, но Хинацуру, Сума и Макио видят его насквозь. Они окружают его теплом, даря слова утешения и слезы сочувствия. Их присутствие - бальзам на агонизирующую душу, но его сердце все равно болит. Невозможно описать, что он чувствует, поэтому он и не пытается, позволяя слезам говорить за него.      "Мы беспокоимся о тебе, Тэнген", - говорит Хинацуру, как всегда, мягко.     "Не волнуйтесь за меня, девочки", - вяло пожимает плечами он. "Со мной все будет в порядке".     "Ты уверен?" спрашивает Макио с беспокойством в глазах.     "Я должен быть". Его губы дрожат, и Сума снова заключает его в объятия, заливая его одежду слезами.     Дни протекают медленно, и что-то похожее на горе ежедневно терзает его вплоть до костей, готовое в любой момент вырваться из клетки ребер. Оно рвется из нутра, как раненый зверь, скуля и умоляя о чем-то, чему он даже не может дать названия. Каждая мелочь почти готова вызвать его слезы: веселый смех случайных прохожих, подсолнухи, запах сладкого картофеля. Черт, в течение недели у него начинали тряслись руки при виде всего красного или желтого. Беспокойство сковывает его тисками, выдавливая воздух из легких каждый раз, когда солнце встает и целует горизонт, окрашивая мир в золотой цвет. Его тревога за судьбу Кёдзюро отражается на его физическом состоянии, сводя его брови вместе в страдающем выражении и сдавливая грудь. Но у него нет альтернативы, и он, как сомнамбула, занимается своими миссиями как Хашира, и, если он немного менее жизнерадостен, чем обычно, никто этого не замечает. Или, по крайней мере, никто не говорит ему ничего в лицо.     Вполне вероятно, что остальные Столпы подозревают о его чувствах к Ренгоку, но он не может заставить себя об беспокоиться. Удзуи никогда не умел и не хотел скрывать свои эмоции, особенно с тех пор, как покинул отчий дом, где его насильно заставили пытаться это сделать, но он старается сдерживать интенсивность своего горя, тревоги и всего остального, что заставляет его сердце чувствовать себя близким к тому, чтобы взорваться в любой момент. Когда он видит Канродзи на их первой встрече Хашира, случившейся в первый раз с тех пор, как он спас Кёдзюро, ее нижняя губа дрожит, и они порывисто обнимаются в их зарождающейся в этот момент дружбе. Благодаря дружбе с Кёдзюро он сблизился с Мицури, хотя до этого момента они никогда не обнимались. Она дрожит и рыдает в его объятиях, и он утыкается лицом в ее разноцветные волосы и плачет вместе с ней. От того, что его обнимают, у него сжимает грудь, а воспоминания о том, как Кёдзюро встретился со смертью, вызывают у него приступ тошны глубоко в животе.  Хашира Пламенни до этого момента был единственной целью случайных прикосновений Тэнгена на протяжении многих лет, но, сейчас, обнимая маленькую Мицури, он понимает, как сильно одолел его тактильный голод за эти несколько месяцев отсутствия Ренгоку в его жизни. Отсутствие Кёдзюро продолжает рвать его душу в клочья, и в жалкой попытке остановить это, он крепче прижимает к себе Столп любви.     Откуда-то издалека до его ушей доносятся шепотки других Хашира.     "Я и не думал, что они так близки", - говорит Шинадзугава Томиоке, наблюдая за тем, как два Хашира обнимают друг друга.     "Удзуи и Канродзи?"     "Нет, идиот. Удзуи и Ренгоку".     "Хм..." Водяной Хашира неопределенно хмыкает, не желая продолжать.     "Их дружба прекрасна", - говорит Химэдзима, стоя позади них. Каменному Столпу не чужды сильные эмоции, и Тэнген не сомневается, что он осознает самую суть его горя. "Мы должны оставить их наедине".     Трое Хашира оставляют Удзуи и Мицури наедине, и Тэнген сердечно благодарен Химэдзиме за такт.     "Спасибо, Удзуи", - говорит Мицури, когда Тэнген легонько отстраняет ее за плечи. "За то, что ты был рядом и спас его".     "Как будто я мог поступить иначе!" - отвечает он, стараясь придать своему голосу тень позитива, хотя его улыбка дрожит в уголках, а глаза горят.     Тэнген не совсем осознает, как он относится к спасению жизни Кёдзюро. Не то чтобы он не сделал этого - он делал бы это снова и снова, без раздумий и в мгновение ока, десятки раз, - просто его потрясло то, как этот поступок выглядел сейчас, в ближайшем будущем. На его плечах лежит странный груз, состоящий, кажется, из страха, тревоги и неприятного чувства вины, которое кажется ему до странного неуместным. Коктейль из чувств давит на него, вплавляясь в тело и просачиваясь сквозь поры, так что ему приходится бороться с собой каждую минуту бодрствования, чтобы не поддаться ему. В редких случаях, когда он спит, его мучают кошмары, в многих из которых мир проносится мимо него как в тумане, а он бесконечно бежит навстречу крикам, которые никогда не замолкают. В менее милосердных - ему видятся огонь и кровь, и остекленевшее, мертвое око цвета восхода, смотрящее на него так пристально, что при виде его он тоже начинает истекать кровью. Видение сопровождается звуком глухим биения сердца, исчезающем в ничто, и рушащегося вокруг него мира. В этих снах он всегда кричит и плачет, но не может в итоге издать и звука. Это ужасает.      В эти дни он отгоняет марево сна еще настойчивее, чем обычно.     Его вдруг охватывает спокойствие, и он понимает, что к нему приближается их мастер. Он тут же встает на колени и склоняет голову, и Мицури быстро следует за ним.     "Прошу вас, дети мои, встаньте". По приказу хозяина они встают. "Мицури, пожалуйста, оставь нас с Тэнгеном для приватного разговора".     "Да, господин!" Мицури кивает и без колебаний уходит.     "Тэнген". Мастер кладет руку на плечо Удзуи, твердую даже в своей мягкости. Несмотря на свой возраст, Ояката-сама обладает мудростью, которой Удзуи никогда не достичь, и выступает в роли отцовской фигуры для всех Хашира. "Ты совершил замечательный поступок, спася жизнь Кёдзюро".     "Да, учитель", - отвечает он, пытаясь улыбнуться.     "Как ты себя чувствуешь?" Что-то в словах их лидера заставляет Тэнгена говорить правду.     "Странно". Он опускает глаза. "Я знаю, что поступил правильно, но чувствую себя до странного виноватым. И кошмары..." Он качает головой, не в силах продолжать.     "Спасение чей-то жизни — это как чрезвычайно героический поступок, так и невероятно травмирующий, дитя мое", - говорит Ояката-сама и сжимает плечо Тэнгена. "Когда он очнется, и вы поговорите с ним, вам станет легче".     "А если бы меня там не оказалось?" Тэнген заглядывает влажными от слез глазами в глаза Мастеру. "Что, если бы я не успел вовремя или меня вообще не было бы рядом? Он бы... он был бы..." Слова замирают на его языке, горькие и тяжелые.     "Не думай о возможных исходах, которые никогда не произойдут, думай только о результате, Тэнген. Ты был там, и ты достиг успеха в своих действиях. Это самое главное".     "Да, учитель". В этот момент, в присутствии своего лидера он не может не чувствовать себя чуть лучше, несмотря на противоборствующие эмоции, все еще бушующие в его голове.     "Любовь, которую ты разделяешь с Хаширой Пламени, очень глубока, дитя мое. Она связывает вас друг с другом непоколебимо, сквозь пространство и время", - говорит он, убирая руку с плеча Удзуи. "Верь в эту связь, Тэнген".     "Да, учитель". На лице Тэнгена появляется небольшая улыбка. "Красная нить и все такое".     Ояката-сама слегка наклоняет голову в сторону, даже не улыбнувшись над полусерьезной шуткой Удзуи. "Возьми себя в руки, собрание скоро начнется".     "Спасибо, учитель".     Лидер Организации уходит, оставив Тэнгена вытирать щеки и делать несколько глубоких вдохов.     Даже если во время собрания склеры его глаз алые, никто ничего не скажет. По крайней мере, не в лицо.           Xx                 Юный Танджиро и его друзья идут на поправку- сам Танджиро спит около двадцати дней. Удзуи обещает себе обязательно поговорить с мальчишками, как только они придут в себя, чтобы узнать всю картину того, что произошла на борту поезда “Бесконечный”. И вскоре, услышав историю о произошедшем каждого из трех юных истребителей, Тэнген понимает, почему Ренгоку поверил в эту немного странную троицу. Один из них- желтоволосый мальчишка- постоянно бросает на него осуждающие взгляды, как будто его вообще может волновать мнение какого-то ребенка, а тот, что вечно таскается в кабаньей маске, постоянно просит его о спарринге. Танджиро ведет себя немного более нормально, если не обращать внимания на его склонность к слезам и сильным эмоциям в целом. Мальчишка так же, как и он сам чувствует огромную вину, настолько всеобъемлющую, что она почти может сравниться величиной с виной Удзуи.     "Я должен стать сильнее!" - выпаливает мальчик, и его слова сопровождаются крупными слезами, катящимися по его нежному юношескому лицу вплоть до подбородка. "Если бы Вас не было рядом, господин Ренгоку умер бы! Я должен был встать и сражаться вместе с ним, помочь хоть чем-то!"     "Постарайся не зацикливаться на "что-если", хорошо?" Удзуи  неуклюже пытается передать Танджиро слова Ояката-сама, которые он ранее говорил ему. "Используй это как мотивацию, чтобы стать сильнее! Ренгоку видит в тебе и твоих друзьях потенциал. Докажи ему, что он был прав, и сделай это блестяще!"     "Да, я сделаю это!" Слезы на глазах Танджиро еще не обсохли, но он улыбается без малейших признаков сомнений. " Как вы думаете, Ренгоку-сан может что-нибудь знать о технике  Хиноками Кагура? Она проявляется в виде пламени, и я подумал, что, возможно, она может быть родственной его технике ".     "Хм..." Удзуи закладывает руки за голову и пожимает плечами. "Похоже, это действительно может иметь некоторое отношение к Дыханию Пламени. Звание Хаширы Пламени в семье Кедзюро передавалось из поколения в поколение. Возможно, он сможет рассказать вам больше об этом, когда проснется. Тебе стоит спросить его".     "Обязательно! Спасибо, Удзуи-сан!" Танджиро поспешно убегает, а Удзуи размышляет о нем и его сестре-демоне, о том, что может ожидать их в будущем.     Когда он оказывается в особняке Бабочек, он откладывает все иные дела, чтобы зайти к Кёдзюро и поговорить с ним. Тот еще спит, но это не мешает Тэнгену рассказывать о своих приключениях его безмятежному лицу и водить большим пальцем по щеке, прослеживая им почти незаметный шрам, пересекающий его лицо. Лишённый регулярного общения с Кёдзюро, он чувствует себя невероятно одиноким. Конечно, он постоянно обменивается письмами со своими женами и иногда даже встречается с ними, но это не дает ему того чувства привязанности, которой он жаждет. Он не очень близок ни с кем из других членов Хашира, и он даже не осознавал, насколько близок он стал с Кёдзюро за те несколько лет, что они были знакомы. Несмотря на то, что они не проводили много времени вместе, Удзуи понимает, что за те короткие периоды их встреч, их связь становилась все глубже. И он тоскует по этому чувству привязанности теперь, когда он лишился этого.      Тэнген пытается определить момент, когда его случайные прикосновения приобрели большее значение. Мгновение, когда он стал с нетерпением ждать встречи с Огненным Столпом во время патрулирования, не просто ради мимолетного обмена приветствиями, а ради того, чтобы услышать его смех и увидеть его улыбку. В какой-то момент он так пристрастился к звуку голоса Кёдзюро так, что его отсутствие сейчас делает его раздражительным и уязвимым. Воспоминания преследуют его в моменты тишины. Он вспоминает о том, как неизменно притягивал Хаширу к себе каждый раз, когда они патрулировали вдвоем, как вдвоем хохотали над одной из их глупых шуток; как делились историями и стратегиями за горячим ужином; как обнимались, отдыхая под багровеющим кленовым деревом. Все эти маленькие фрагменты складывались в нечто большее, в то, что согревало его сердце и зажигало огонь в его венах. Красные и золотистые глаза, искрящиеся отблеском улыбки, смотрели на него, поддерживая.     Удзуи осознает, что влюбился в своего лучшего друга.     Он решает, что разберется с этими чувствами, когда Кёдзюро проснется.     Когда приходит время уходить, он велит медсестрам поставить цветы у кровати Ренгоку и регулярно менять их, чтобы, когда тот проснется, Хашира Пламени знал, что Удзуи всегда был рядом. Этим жестом, Тэнген хочет доказать сказать себе, что, несмотря на зов долга он никогда не покидал Кёдзюро. «Сорт цветов не имеет значения», —говорит он медсестрам, -” за исключением того, что в букете всегда должен быть хотя бы один подсолнух.”           Xx                 Ровно через сто двенадцать дней к Удзуи наконец-то прилетает ворон Касугаи Ренгоку, и он срывается в бег еще до того, как ворон сможет даже просто сесть ему на плечо.      Тэнгену кажется, что его улыбка раскалывает его лицо, пока он сломя голову мчится обратно в особняк Бабочек. На дорогу у него уходит почти целый день, но он не останавливается ни на мгновение. Естественно, что, когда он наконец добирается до места назначения, он совершенно измотан, но, несмотря на усталость, его сердце все равно отбивает рваный восторженный ритм в его груди. Тревога превращает его в соляной столб, когда он замирает перед комнатой Ренгоку, и Удзуи приходится заставить себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы наконец успокоиться. О чем он беспокоится, даже для него остается загадкой - там, за дверью всего лишь Кёдзюро. Кёдзюро, который чуть не умер у него на руках почти четыре месяца назад. Кёдзюро, которого он любит всеми фибрами своего существа. Кёдзюро, которого он впервые увидит в сознании после спасения его жизни.     Возможно, его тревога оправдана.     Удзуи преодолевает ее, как и все остальные препятствия на своем пути и подходит к двери, легонько стуча костяшками пальцев по дверному косяку, после чего медленно открывает ее.      "Тэнген!"      Кёдзюро сидит в постели, подперевшись несколькими подушками, и доедает большую миску риса. На нем белый халат, оставленный распахнутым, тем самым открывая вид на бинты, покрывающие его торс, от груди до талии, где они исчезают под одеялом. Минималистичная черная повязка, завязанная на макушке за объемными волосами, закрывает его левый глаз. До этого момента еще никто не потрудился уложить его гриву так, как обычно Кедзюро укладывает ее, так что его челка падает на лицо, а рыжие кончики трогательными лежат вокруг ег ушей. Это делает его лицо еще прекраснее. Кёдзюро сияет, и от яркости его улыбки у Удзуи перехватывает дыхание.     "Я вижу, ты снова с нами!"      Удзуи старается звучать весело, но чувствует, как на глаза наворачиваются слезы. Пройдя в комнату, он игнорирует стул, стоящий у кровати, и опускается на колени у изголовья, чтобы опереться локтями на плюшевые одеяла и оказаться как можно ближе к Кёдзюро.      "Как ты?"     "Я в порядке!" Ренгоку пытается повернуться, чтобы отставить миску с рисом на столик по другую сторону кровати, и почти сразу вздрагивает. "Ах!" Сердце Тэнгена сжимается от болезненного выражения, появившегося на лице его друга, и от того, как его рука инстинктивно вскидывается, чтобы схватиться за раненую грудь.     Удзуи забирает миску у Кёдзюро из рук, и тот со стоном откидывается на подушки, когда Тэнген перегибается через него, чтобы поставить ее на столик у кровати. " Полегче, Кё, мы же не хотим, чтобы твои кишки вывалились из тебя!"     Ренгоку отвечает усталой улыбкой. "Да, врачи уже сказали мне, что рана была..."     "Убийственная?" подсказывает Тэнген.      "Что-то вроде того, да".      "Ну, это определенно не было ярко".     Кёдзюро смотрит на Тэнгена своими глазами цвета рассветного солнца, тем самым взглядом, который так ему нравится, - взглядом, в котором за радужной оболочкой практически видно, как протекает его мыслительный процесс. Тепло, которое он находит во взгляде Ренгоку, наполняет его вены. На мгновение он позволяет себе помечтать о том, что видит отражение своей любви в красном и золотом цветах.     "Цветы прекрасны, Тэнген. Спасибо."     Голос Хаширы — это симфония в ушах Удзуи, в ней звучат все его любимые ноты, и эта мелодия пробирает его до глубины души.     "Я хотел, чтобы ты знал, что я постоянно думаю о тебе", - отвечает он, и на щеках Кёдзюро распускаются розы, окрашивая их в самый красивый розовый оттенок. "Мне кажется, они очень яркие, а тебе?"     Кёдзюро смеется. "Определенно яркие. Меньшего я от тебя и не ожидал!"     "Ну, еще бы!"      Улыбка Тэнгена так широка, что щеки болят: радость, которую он испытывает в этот момент, переполняет его до краев, грозя вылиться из губ словами, которые ему нельзя произносить. Он опирается подбородком на сцепленные руки в почти молитвенном жесте. Возможно, в каком-то смысле это- правда. Когда он смотрит в глаза своему самому дорогому другу, ему кажется, что он мог бы поклоняться Кёдзюро во всех возможных смыслах.     "Ты спас мне жизнь".      Кёдзюро прерывает его мысли, и, наверное, это к лучшему. Его голос имеет мягкую и ранимую интонацию, и он не разрывает зрительного контакта. Удзуи чувствует, как его щеки начинают нагреваться, и ему хочется смущенно потеребить одну из сверкающих бусин, который болтаются у его лица.     "Ну да, конечно же я сделал это!" - отвечает он, пытаясь сморгнуть слезы. "А ты что, думал, я позволю тебе просто так умереть?"     Кёдзюро мило улыбается. "Нет, конечно же, нет".     Удзуи берет небольшую паузу, прежде чем затронуть страшную тему.      "Они сказали, что ты должен уйти на пенсию".     "Да, Кочо уже сообщила мне". Ренгоку смотрит в окно, но затем поворачивается к Тэнгену с яркой улыбкой. “ Я не стану выходить на пенсию!"     "Ты... что?"     "Я не выйду на пенсию!" - повторяет он, как всегда, бодро.     "Кёдзюро, у тебя дыра в груди!" Удзуи почти готов рассмеяться над упрямством своего друга, но ситуацию нельзя назвать смешной. "Если ты получишь снова получишь еще какую-нибудь серьезную или даже хоть немного опасную травму...", - он не закончил фразу: они оба знают, чем она должна окончиться.     "Я понимаю риск, Тэнген". Как будто Удзуи хоть когда-то сомневался в том, что он не способен понять. "Я Хашира Пламени, и я буду выполнять свой долг, защищая невинных людей, даже если это означает что я должен принять свою смерть, пока я выполняю свои обязанности. Я откажусь от этого только тогда, когда, мне не оставят иного выбора!"     "Что ж, - вздыхает Удзуи, понимая, что спорить бессмысленно. Если Кёдзюро принял решение, его уже не изменить. "Думаю, я должен уважать твою преданность и стремление уйти с фанфарами. Но, - вынужден добавить он, - пожалуйста, не веди себя безрассудно. Я знаю, что быть Хаширой опасно по своей сути, но, может быть, какое-то время лучше не бросаться грудью на амбразуру, хорошо?"     Я не могу тебя потерять.     Кёдзюро усмехается. "Уверен, что еще какое-то время я не смогу ходить на миссии, друг мой. Может быть, я смогу сопровождать тебя на одной из них?" Он смотрит на Тэнгена с надеждой в глазах и чем-то еще, что Удзуи не может распознать.     "Вот это было бы весело! Думаю, из нас получилась бы грозная команда. Мы двое вместе? Поберегись, мир!" Они оба смеются, Кёдзюро не так сильно, как обычно, но Тэнген подозревает, что слишком сильный смех может повредить заживлению его раны.     Смех стихает, когда их глаза встречаются; Удзуи чувствует себя потерянным, не зная, что он должен делать дальше. Желание взять лицо Кёдзюро в руки и поцеловать почти непреодолимо, но ему как-то удается сдерживать себя. Но то же самое нельзя сказать о слезах, которые грозят в любой момент хлынуть вниз по щекам. Ренгоку приподнимается на руках, чтобы не напрячь увечный живот, и с некоторым трудом поворачивается к Удзуи.     "Кё, я..."     "Тэнген."      Кёдзюро обрывает его и смотрит на него, глядит прямиком в его сердце, в огонь, которому он стал причиной и который горит так ярко, что кажется, будто он вот-вот взорвется от мощи этого пламени. Удзуи садится на кровать лицом к другу, скрещивая ноги лицом к другу, и заключает его в самые нежные объятия, на какие только способен.     Кёдзюро опускает голову на плечо Тэнгена, прижимаясь лицом к его груди, а Тэнген с судорожным вздохом льнет щекой к его голове. Это так мило и прекрасно, и это все, о чем Тэнген мечтал с тех пор, как почти потерял своего самого дорогого друга все эти месяцы назад. Удзуи не удерживает слез, кажется, в тысячный раз за последние четыре месяца, и поднимает руку, чтобы прижать голову Кёдзюро к себе, пользуясь возможностью вдохнуть его и успокоить себя тем, что это- реально. Аромат волос Ренгоку переполняет его чувства, заставляя закрыть глаза. Тихий звук ресниц Кёдзюро, скребущих о высокий ворот его мундира, замедляется и затихает по мере того, как пламя Хаширы все глубже погружает свое лицо в изгиб шеи и плеча Тэнгена. Они прижимаются друг к другу, отчаянно пытаясь сдержать рыдания - Кёдзюро жив, он- теплый и твердый в его объятиях, и Тэнгену кажется, что он вот-вот рассыплется.     Он любит Кёдзюро — это чувство поражает его с такой силой, о которой он даже подозревать не мог. Каждый их момент их веселья, каждое прикосновение, каждая улыбка - Удзуи хочет, чтобы это все повторялось и повторялось бесконечно. Это чувство настолько сильно, что потрясает его до глубины души, а его глубина проникает в сердце так, как ничто и никогда не проникало прежде. Здесь, покоясь в объятиях Кёдзюро, чувствуя его дыхание на своей шее и слыша сильное и стройное биение его сердца, Тэнген позволяет себе пережить все то, что он пытался заглушить в себе последние четыре месяца (полгода? год?). Его губы пробираются к волосам Кёдзюро - он не целует его, не имеет права, но его желание прикоснуться проистекает из чего-то более глубокого, чем просто физическое влечение. Кёдзюро - солнце, а Тэнген -увядающий цветок, отчаявшееся, кровоточащее сердце, тянущееся к небу в надежде найти тепло.     Они остаются так вдвоем на некоторое время, и Тэнген позволяет себе быть удерживаемым крепкими руками своего лучшего друга. Он счастлив, что находится с любимым человеком и так же наслаждается биением его сердца, ритмом, который звучит в каждой музыкальной композиции, созданной Удзуи в его голове. Он старается запечатлеть в памяти каждую деталь этого момента: сильный запах волос Кёдзюро и их мягкость, то, как они обвиваются вокруг его пальцев, вес головы самого его дорогого друга на груди, сладкий звук, с которым тот выдыхает, проливая свои собственные слезы. И основу всего этого - невероятное тепло, исходящее от Ренгоку и просачивающееся прямо в кости Тэнгена, чтобы растопить весь страх и тревогу, которые терзали его последние сто двенадцать дней.     В конце концов они отстраняются друг от друга, но их руки тянутся друг к другу, и в итоге их пальцы оказываются переплетены между собой. Удзуи ждет, затаив дыхание, пока взгляд Кёдзюро скользит с их рук на его грудь и, наконец, встречается с его глазами. Их лица так близко, и, когда Кёдзюро так смотрит на него, Тэнгену остается сделать, так это наклониться и...     "Удзуи-сан!"     Голос Тэндзиро пронзает момент, как игла пронзает пузырь, когда он просовывает голову в дверь, и руки Ренгоку снова оказываются на его коленях, прежде чем Удзуи успевает даже попытаться удержать их.     "Мы слышали, что вы пришли навестить Ренгоку-сану, и хотели поздороваться!"      Ребенок выглядит таким счастливым, что Удзуи не может заставить себя его прогнать - в основном потому, что знает, что Ренгоку это не понравится. Он оглядывается на Кёдзюро, когда входят два других мальчика: его щеки раскраснелись, и он неловко ковыряет заусениц на пальце. Но когда он встречает взгляд Тэнгена, то улыбается, мягко и нежно, только для него, и сердце его замирает; Тэнген хочет выкинуть всех троих мальчишек в окно, чтобы поцеловать Хаширу Пламени прямо сейчас. У него так же возникает идея дерзнуть и поцеловать Кёдзюро прямо у них на глазах, но, обдумав эту мысль, он понимает, что это будет неправильно. Если ему когда-нибудь представится возможность показать Кёдзюро силу своей любви, он хочет сделать это на своих условиях.     Трое юных истребителей вихрем кружатся вокруг него и Ренгоку. Удзуи задается вопросом, ощущается ли это так же - обладание нормальными братьями и сёстрами в нормальной семье. Паренек в маске кабана - Иноске, как он понял, его звали, - пытается ткнуть его в бицепс, и Удзуи отгоняет его, как надоедливую муху, не забыв при этом поиграть мышцами своей груди, чтобы погладить свое эго, отчего желтоволосый мальчишка ехидничает. Кёдзюро смеется, вероятно, в основном над Тэнгеном, но это музыка для его ушей.     "Господин Ренгоку, - начинает Танджиро, когда троица успокаивается настолько, насколько это возможно для них. "Я хотел спросить, не знаете ли вы что-нибудь о технике Хиноками Кагура, которую я использую. Думаю, она может иметь связь с Дыханием Пламени, и я хотел узнать, есть ли у вас какие-нибудь сведения о ней?"     "Хм..." Густые брови Кёдзюро сходятся в задумчивости. "Не могу сказать, что знаю, Танджиро". Лицо мальчика опускается при ответе Столпа пламени. "Но моя семья на протяжении многих поколений вела подробные записи о каждом Хашира Пламени, и там, может быть, есть какая-то информация!"     "Правда?"     "Я достану их для тебя!" Говорит ему Кёдзюро. "Когда мне предоставится возможность, я хотел бы повидаться со своим братом в нашем поместье. Когда я поеду туда, я соберу всю информацию, которую найду по твоему вопросу и передам тебе!"     "Ты хочешь сказать, что возьмешь меня с собой, и я должен буду в итоге нести для тебя семьсот книг, так?" Подтрунивает Удзуи над ним, зная, что существует только три тома летописей семьи Ренгоку, потомственных пользователей Дыхания Пламени, и единственный глаз Кёдзюро загорается, как светлячки в ночной синеве среди весенних цветов, когда он смеется.     "Да! Звучит как отличный план".     "Спасибо, Ренгоку-сан!" Танджиро выглядит так, будто хочет стиснуть Кёдзюро в объятиях, но, ради собственного блага, не иначе, передумывает. "Я буду очень благодарен за любую информацию, которую вы сможете мне предоставить!"           После того как младшие истребители демонов донимают их почти час, Удзуи замечает, что здоровый глаз Ренгоку начинает слипаться, а сам он становится все тише. Откровенно говоря, Удзуи тоже устал и уже некоторое время позволил мальчикам самим развлекать себя. Сумерки сгущаются за окном, побуждая его выгнать мальчиков, чтобы они могли наконец свободно выдохнуть.     "Ладно, думаю, мы достаточно уже достаточно измотали Ренгоку", - говорит он трем мальчикам к их неудовольствию. Они стонут в унисон, и Удзуи чувствует тоску по младшим братьям и сестрам, которых он потерял. "Ему нужно отдыхать!"     "О, нам очень жаль, Ренгоку-сан!" Танджиро кланяется с искренними извинениями. "Мы уже уходим, чтобы вы могли отдохнуть!"     "Спасибо вам всем, что пришли навестить меня!" Кёдзюро на мгновение оживляется, чтобы одарить юных истребительниц сияющей, хотя и усталой улыбкой. "Танджиро, я постараюсь достать всю возможную информацию, когда навещу брата!" Ему хорошо удается изображать свой обычный энтузиазм для того состояния, в котором он находится.      Трое мальчиков наконец выходят из комнаты, закрывая за собой дверь. Через мгновение Удзуи тоже поднимается, чтобы уйти, но его останавливает Кёдзюро, накрывая его руку своей.     "Тэнген..." На лице Кёдзюро появляется румянец. "Ты можешь остаться? Я очень по тебе скучал", - говорит он с застенчивой улыбкой и опускает взгляд. Удзуи никогда не переставал ценить то, как Кёдзюро прямолинеен, но сейчас он особенно дорожит этим его качеством.     "Без вопросов!" - отвечает он, и сердце его замирает, когда нежная улыбка Ренгоку перерастает в ухмылку.     Он помогает Кёдзюро сесть, чтобы он мог поправить его подушки, и Огненный Столп без особых проблем перемещает себя по кровати так, что для них двоих остается достаточно места. С небольшой помощью Удзуи они снимают с него халат - он  старается не отвлекаться на то, как напрягаются мышцы мужчины под кожей, испещренной шрамами от предыдущих сражений, и как волосы падают на голые плечи. Тэнген тщательно укутывает Ренгоку в одеяло, прежде чем сам укладывается поверх него, и они устраиваются лицом к лицу - глаз Кёдзюро уже закрыт.     " Что, соскучился по мне, да?" Удзуи не может удержаться, чтобы не поддразнить Кёдзюро, который улыбается, но не открывает глаза.     Ренгоку лишь хмыкает в ответ, что в полной мере говорит о степени его усталости.     "Ну что ж, - говорит Тэнген, заправляя прядь волос за ухо Кёдзюро. "Я тоже очень по тебе скучал".     Кёдзюро снова улыбается, уже наполовину сонный. "Я знаю".                 Xx                 Удзуи просыпается через несколько часов - через сколько именно, он точно не знает, но судя по пению птиц и цвету, просачивающимся сквозь окна, он догадывается, что сейчас очень раннее утро. Мягкий свет восходящего солнца освещает яркие волосы Кёдзюро, создавая эффект сияния, который завораживает Тэнгена. Его лицо во сне такое мягкое и расслабленное: губы чуть приоткрыты, дыхание ровное, длинные ресницы целуют гладкую кожу его щек. Удзуи проводит большим пальцем по щеке спящего, мягко и трепетно, и сердце его замирает, когда Ренгоку слегка улыбается и с тихим стоном зарывается лицом в подушку. Теплый свет брызжет на грудь Кёдзюро опускаясь теплом поверх бинтов, где одеяло сбилось за ночь. Он придает коже его друга потустороннее сияние, заставляя Тэнгена думать, что, возможно, он верит в божественное: ни один человек не может быть так прекрасен. В сознании Тэнгена Кёдзюро возвышается на немыслимо высоком пьедестале. Он знает, что это глупо: как бы ни был он великолепен в утреннем свете, как бы браво ни бросал вызов смерти и как бы ни продолжал бороться, Хашира Пламени все равно остается человеком. Но для Удзуи он одновременно и человек, и божество. Он уверен, что если бы его кровь когда-то не окрашивала кожу Тэнгена в алый в течение нескольких дней, он бы не удивился, если бы та оказалась золотой. В глазах Кёдзюро - небеса, в его улыбке - весь мир, в его мозолистых руках - сердце Тэнгена.     Он желает только одного: лежать рядом с другом, смотреть, как восходит солнце, окрашивая кожу Кёдзюро золотистым, как лучи медленно пробуждают его ото сна, чтобы в момент его бодрствования Тэнген мог показать Столпу пламени, насколько драгоценным он для него стал. Желание захлестывает его, когда он представляет, как глаз Ренгоку распахивается и находят его глаза, а их губы встречаются в поцелуе, от которого сердце замирает. Ему так хочется остаться и ласкать Кёдзюро, помочь ему исцелиться, позаботиться о нем и никогда больше не покидать его, но он слышит, как за дверью в припрыжку проносится Нидзимару, и понимает, что его время с Огненным Столпом уже подходит к концу. Нехотя он сползает с кровати, но не раньше, чем приложит незримый поцелуй ко лбу своего дорогого друга и глубоко вдохнет напоследок. Он понятия не имеет, какое задание он получит следующим, и каждое из них может заставить его оказаться на непреодолимом расстоянии от Кёдзюро и занять его на невероятно длительное время, или, хуже того, он может вообще не вернуться с одного из них. Такова их реальность бытия, и оба мужчины хорошо осведомлены об этом, и от этого знания прощания никогда не становятся легче. Тэнген замирает на мгновение, чтобы написать записку, оставляя ту на прикроватной тумбочке Ренгоку и выходит за дверь, подавляя желание остаться.