Another Word for Warmth

Два месяца спустя они стоят у ворот поместья семьи Ренгоку. Кёдзюро дышит ровно, его вечная улыбка не сходит с лица, но Удзуи слышит, как под его маской спокойствия его сердце отбивает дикий ритм. Кёдзюро попросит Тэнгена помочь ему навестить его младшего брата, Сенджуро, чтобы наконец они смогли увидеться после его битвы с демоном Верхней Луны, которая почти не окончилась его смертью, а также оказать ему поддержку в том, чтобы привезти любую информацию, которая может оказаться полезной для Танджиро. Ренгоку часто обменивался письмами с братом с момента своего пробуждения. Удзуи знал, насколько они близки, и не удивился, когда Кёдзюро настоял на посещении отчего дома, как только он стал способен такое путешествие. Тэнген заблаговременно позаботился о том, чтобы Кёдзюро не отправился в путь в одиночку. Он подозревал, что Ренгоку понадобится вся поддержка, какую его друг мог ему оказать, чтобы справиться стем, что наверняка станет эмоциональным воссоединением - как в хорошем смысле, так и в плохом.     Удзуи мало что знает об отце Кёдзюро и Сенджуро - бывшем Столпе Пламени Шинджуро Ренгоку, ушедшем в отставку - но то, что ему известно, ему не нравится. Конечно, он слышал истории о том, каким этот человек был Хашира, но к тому времени, как Тэнген сам стал Столпом, Шинджуро перестал посещать большинство их встреч, а если и посещал, то не болтал понапрасну. Но, до чуткого слуха Удзуи долетали не только истории о его бытии Хаширой, но и о том, как он превратился в развалину после смерти жены и начал пить, чтобы справиться с горем. Кёдзюро мало рассказывал о своем отце, но Тэнгену не потребовалось много времени, чтобы собрать воедино те крупицы информации, которые он непреднамеренно ронял за все время их дружбы. Как он понял, Шинджуро Ренгоку - жестокий, агрессивный и злой пьяница, который вымещает свое горе от потери жены на двух своих сыновьях. Это заставляет Тэнгена вспоминать своего собственного отца, и ему приходится подавить нервный смешок при воспоминаниях.     "Ты в порядке?" - спрашивает он, и Кёдзюро быстро поворачивает голову, смотря на него таким взглядом, что у Тэнгена щемит сердце.     "Да!" Ренгоку кивает, но Удзуи видит, что улыбка, которую он натягивает, как искусно вырезанную маску, подрагивает в уголках. Он обхватывает Кёдзюро за плечи и мягко притягивает его к себе, полуобнимая, и Кёдзюро на мгновение задерживает дыхание, прежде чем отстраниться. "Я хотел бы увидеть своего брата".     "Ну, тогда веди!" Удзуи отстраняется и протягивает руку к парадному входу в поместье, преподнося его как некий дар, в общем то таящий в себе суть кота в мешке.     Ренгоку еще раз кивает и уверенно шагает на встречу, а Тэнген следует за ним по пятам.      Поместье прекрасно, и совсем не похоже на то, в котором Удзуи провел свои детские годы. Двор пышный и зеленый, предоставляющий достаточно пространства для тренировок и всяких шалостей, в которые, как он уверен, ввязывались Кёдзюро и его брат, когда они были моложе и в их жизни было чуть больше света. В стороне от него стоит ребенок лет тринадцати - уменьшенная, но невероятно точная копия Кёдзюро. Он сосредоточенно метет ступеньки, ведущие к дому, не замечая двух Хашира приближающихся к нему.     "Сенджуро!" Кёдзюро окликает младшего брата, и тот так быстро вскидывает голову, что поражает своей скоростью даже Удзуи.     "Кё!"      Сенджуро бежит к ним, и Кёдзюро падает на колени, чтобы заключить младшего брата в крепкие объятия. У Удзуи щемит сердце, когда он видит их, и ему кажется, что он незваный гость, лицезреющий маленькое счастье другой семьи- так близко они прижимаются друг к другу. Он отворачивается и старается не прислушиваться к их шепоту, не желая подслушивать их эмоциональное воссоединение, но любовь между братьями так ощутима, что плотной завесой счастья повисает в воздухе. Кёдзюро, занимающийся его воспитанием с того момента, как умерла их мать, всегда говорит о брате, будто тот повесил солнце в небе. Он никогда не говорит о нем ничего плохого и просто обожает мальчика, который как две капли воды похож на него. Удзуи не сомневается, что Сенджуро относится к Кёдзюро с тем же благоговением, если даже не с большим. Он подавляет в себе чувство зависти к их отношениям воображая себе те, которые могли бы быть у него с родными братьями и сестрами, если бы все сложилось иначе. Воспоминания о его детстве никогда не перестанут вызывать фантомную горечь, но он не позволит этим эмоциям омрачить вид воссоединения Кёдзюро с братом.     "Сенджуро", - зовет Кёдзюро, осторожно отстраняя брата за плечи и прекращая объятия. "Это мой дорогой друг Удзуи!"     Сенджуро смотрит на него широко раскрытыми глазами, которые почти в точности копируют глаза Кёдзюро, и это было бы тревожно, если бы не было так трогательно. Удзуи опускается на одно колено, чтобы не возвышаться над ребенком.     "Это ведь ты спас жизнь Кё, не так ли?" спрашивает Сенджуро. Он говорит так же прямо, как и его брат, но звучит гораздо более сдержанно. В его тоне чувствуется несвойственная его возрасту серьезность, которую Тэнген различает по воспоминаниям о собственной травмирующей юности.     "Да!" - отвечает он без прикрас.      По правде говоря, он не знает, что еще можно сказать, но Сенджуро, похоже, не нуждается в изящных речах. Мальчик бросается вперед и обхватывает своими маленькими ручонками плечи Тэнгена, который автоматически заключает его в ответные объятия. В его руках ребенок ощущается хрупким молодым побегом - одни конечности, а ствола нет. Он смотрит на Кёдзюро, в ответ устремившего свой взгляд на них двоих. Его друг сияет от неизбывных эмоций, настолько сильных, что Удзуи чувствует, как его лицо становится теплым.     "Спасибо, - шепчет ему на ухо Сенджуро, его голос срывается, а губы дрожат.     "Я бы делал это снова хоть тысячу раз", - отвечает Удзуи, вырывая себя из объятий Сенджуро. "Но лучше бы мне не пришлось этого делать!"     Сенджуро смеется и вытирает глаза рукавом.     "Кё  много рассказывал мне о тебе в своих письмах", - говорит Сенджуро, помогая брату встать, и Удзуи следует его примеру. "Он упоминал, что ты высокий, но я не думал, что ты настолько высокий!"      Тэнген не может удержаться от смеха, поскольку лицо Кёдзюро быстро приобретает прекрасный розовый оттенок.     "Ах, Сенджуро!" Кёдзюро мягко укоряет его, избегая смотреть на Удзуи. "Я бы хотел, чтобы содержимое этих писем остались между нами!"     Сенджуро бросает на него странный взгляд, а затем, возвращая лицу вопросительное выражение опять поворачивается к Тэнгену.     Они проводят некоторое время с Сенджуро, и Удзуи позволяет братьям поболтать, не вмешиваясь в их разговор. Их отношения настолько чисты и искренни, что ему почти больно смотреть на них. Он засовывает отголоски своей травмы обратно в сердечный сейф, стараясь спрятать свою нездоровую реакцию как постыдный секрет, пытаясь не думать об этом слишком много. Вместо этого он запечатлевает в памяти всеобъемлющую радость на лице Кёдзюро: он так прекрасен в этот момент, и так светится от счастья, что бесспорно становится личным солнцем Тэнгена. Свет льется из каждой его частички, освещая все вокруг и даря ровное тепло везде, куда бы он ни направился. Тэнген хочет вытравить его улыбку на внутренней стороне век, чтобы та навсегда осталась с ним.     "Удзуи!" Кёдзюро, окликнувший его по имени, выводит его из созерцательного ступора.     "А? Что?" Он понимает, что братья Ренгоку смотрят на него с ожиданием. "Я на мгновение задумался! Очень грубо с моей стороны, и это, уверяю Вас, обычно со мной не случается", - по напускному оживленно сообщает он искренне хихикающему Сенджуро.     "Сенджуро спрашивал о твоей технике Дыхания Звука ", - говорит Кёдзюро.     "Это правда, что вы сами ее придумали?"  Спрашивает Сенджуро с горящими глазами. "На что она похожа?"     "Ах! Я буду счастлив поведать тебе о моей технике Дыхания Звука, о юный Сенджуро". Он опускается на колени, кладя свою широкую руку на плечо ребенка. "Это техника, в которой я использую свои двойные клинки Ничирин, а также взрывчатку, а в ее основе лежат мои блестящие слуховые способности", - с энтузиазмом объясняет он. "Все есть мелодия, Сенджуро! Каждый отдельный звук гармонично объединяется с другими, создавая прекрасную музыку, которую я могу слышать блестяще точно, и я использую свой дар, чтобы предсказывать движения противников и просчитывать их стиль боя!"     "Вау!" У Сенджуро в глазах зажигаются звезды, когда он смотрит на Удзуи, который даже чуть смущается, находясь под прицелом такого внимания. "Кё, он такой крутой!"     "И не забудь добавить эпитет сияющий!" добавляет Удзуи, подмигивая.     "Да, Сенджуро", - смеется Кёдзюро над невинностью своего брата. "Я согласен, что Удзуи очень крут. И ярок!" - добавляет он, прежде чем Тэнген успевает напомнить.     "Можно мне посмотреть ваши мечи?" спрашивает Сенджуро застенчиво, и Удзуи не может отказать ему в его детском порыве любопытства. Он снимает мечи со спины, и пока их обмотка плавно падает на его спину, затянутую в мундир, заносит их над головой, а затем кладет на колени, чтобы Сенджуро мог их рассмотреть. "Какие они огромные! Ты, должно быть, очень сильный!"     Удзуи смеется и видит, как вокруг глаза Кёдзюро возникают морщинки от слишком широкой улыбки.     Они сидят там еще некоторое время, пока Кёдзюро не вспоминает о хрониках Хашир Пламени.     "Сенджуро, тома все еще там, где я их оставил?"     "Думаю, да!" Сенджуро вскакивает, даже прежде, чем Кёдзюро успевает подняться. "Я принесу их!" Он убегает вглубь дома, оставляя двух Хашира наедине.     "Похоже, он прекрасный ребенок!" говорит Тэнген, и Кёдзюро кивает.     "Так и есть!"     "Жаль, что он не может тренироваться с тобой", - сетует Удзуи, но Кёдзюро смотрит на него с улыбкой, которая, похоже идет из самого его сердца.     "Сенджуро будет помогать людям и другими способами. Я уверен в этом!"     "Кё!" В этот момент возвращается Сенджуро с потрепанной книгой в руках. "Я смог найти только одну, не знаю, где остальные".     "Ничего страшного, Сенджуро! Спасибо, что принес эту".     Сенджуро присаживается обратно и бережно передает книгу старшему брату, словно передает ему в руки что-то священное.     "А теперь давай взглянем!" Кёдзюро открывает книгу, и их взгляду открываются ошметки от десятков вырванных кем-то страниц.     "Что..." Кёдзюро широко распахивает глаз, в котором в равной степени светятся растерянность и разочарование. Мозолистые пальцы с трепетной печалью перебирают остатки истерзанных страниц. Видно, что эта книга была очень важна для него: ее потеря отражается на нем блеском непролитых слез в его глазах.     "Что с ней произошло?" спрашивает Удзуи, наблюдая, как на лицо Кёдзюро  начинает выражать понимание.     "Это не я порвал ее, честное слово!"     "Я знаю, Сенджуро", - Кёдзюро улыбается, гладя младшего брата по волосам. Он смотрит на Тэнгена взглядом, в котором есть тысяча невысказанных слов, но тот все понимает.     Когда их разочарование достигает пика, Удзуи слышит, как кто-то приближается к усадьбе. Шаги неровные, тягучие, как будто идущий слегка шатается. Он слышал движения достаточного множества людей, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, чтобы понять, чем может быть вызвана такая походка.     "Кёдзюро", - зовет он посерьезневшим тоном, от чего поведение Столпа Пламени тут же меняется. "Кто-то идет".     Сенджуро и Кёдзюро переглядываются друг с другом. В глазах у первого застыл страх. Все они начинают подниматься на ноги, и Удзуи помогает Кёдзюро встать, чтобы тот не слишком сильно нагружал свою еще плохо зажившую рану, и идет вслед за братьями, когда те выходят во двор. Сердце молодого Сенджуро колотится как у испуганного кролика, пока сердце Кёдзюро лишь немного ускоряет свое биение.     "Кто ты, черт возьми, такой?!"     В ворота вваливается расхристанный мужчина в годах, сразу же набрасываясь на них со злобным вопросом. Его сходство с Кёдзюро и Сенджуро поразительное, но мужчина перед ним неопрятен и часто прикладывается к большой бутылке сакэ, болтающейся у него в руке. Тэнген не удивлен, что бывший Хашира не узнал его, хотя вряд ли его отношение изменилось бы, даже если бы он вспомнил, кто он такой.     "Отец!" Кёдзюро  загораживает Тэнгена плечом от своего отца. "Это Удзуи, Хашира Звука. Он сопроводил меня сюда, чтобы навестить тебя и Сенджуро". Шинджуро оглядывает Удзуи с ног до головы, с выражением отвращения на лице.     "Какое мне чертово дело до того, что он проклятый Хашира?" Он жестикулирует бутылкой с сакэ в их сторону, и Удзуи краем глаза замечает, как Сенджуро крупно вздрагивает. "Я хочу, чтобы он сейчас же убрался отсюда. И ты!" Он направляет свой сочащийся ядом взгляд на Кёдзюро. "То, что ты выжил, не значит, что ты хоть в чем-то преуспел! Я знаю, как ты выжил...”- Бывший "Столп" бросает короткий взгляд на Удзуи, а затем снова обращает свои глаза, полные гиены огненной, на Кёдзюро: "Ты сбежал! У тебя не хватило мастерства, чтобы выжить, и у тебя не хватило достоинства, чтобы сдохнуть! Ты жалок! Не знаю, зачем ты вообще стал Хаширой, ведь ты всегда был чертовски бесполезен!" Слюна вылетает изо рта Шинджуро вместе с его ядовитыми словами, сочащимися ненавистью. Сердце Удзуи колотится с такой силой, что он почти не слышит, что выплевывает эта постыдная пародия на человека, стоящая перед ним, но ради Кёдзюро он старается сохранять спокойствие.      "Отец, пожалуйста..." Сенджуро робко подходит к отцу, за что получает удар тыльной стороной ладони по лицу. Кёдзюро вздрагивает, а Удзуи краснеет от едва сдерживаемой ярости.     "Как ты смеешь?"      Не успевает пьяница и глазом моргнуть, как Тэнген оказывается в шаге перед Шинджуро, стиснув кулаке в воротник его хаори. Гнев захлестывает его приливной волной, и к нему добавляется смутное и иррациональное чувство паники, порожденное его травмой. Он с силой тянет ворот в верх так, что Шинджуро приходится приподняться на носках: Удзуи выше его как минимум на полголовы и значительно сильнее несмотря на то, что этот желчный старик раньше носил титул Хашира.      "Ваш сын был невероятно близок к смерти во время последней миссии, и я уверен, что вы знаете об этом", - практически рычит он. "И все же вы стоите здесь, пьяный и лишённый даже крупицы человечности, и смеешь называть его бесполезным?" Он поднимает Шинджуро еще выше, так что его лицо оказывается всего в нескольких сантиметрах от его собственного, и в воздухе между ними витает затхлый запах дыхания, пропитанного сакэ. Он слышит, как сердце Шинджуро испуганно бьется в груди — это прекрасный и неистовый звук. "Кёдзюро является большим, чем ты когда-либо сможешь быть, он большее, чем ты можешь даже мечтать стать когда-либо! Ты погряз в собственном дерьме, как свинья и осмелился бить собственного сына! Что бы подумала о тебе твоя жена, если бы увидела, как ты обращаешься с ее детьми?" Глаза Шинджуро расширяются настолько, что стали выпуклыми. "Своим поведением ты оскорбляешь память о ней и позоришь своих сыновей!"      "Тэнген!" Кёдзюро кричит где-то позади него.      Услышав свое имя, Удзуи тут же приходит в себя и резко отбрасывает Шинджуро, да так, что тот теряет опору и приземляется задницей прямиком в пыль. Он явно потрясенно отползает назад, чтобы увеличить расстояние между собой и Удзуи, и его широко распахнутые глаза не отрываются от Хаширы Звука. Он не жалеет из-за того, что он сделал с этим человеком: тот заслуживает гораздо большего наказания, чем дал ему Тэнген. Но он не станет еще больше расстраивать Кёдзюро, позволив своему гневу снова взять над собой верх, несмотря на учащенное биение сердца и яростный огонь, бурлящий в его крови. Алые потоки, текущие в его жилах, обращаются чем-то горьким, тревожащим и паническим. Он борется за то, чтобы сохранить здравый рассудок в этот момент, пытаясь смотреть сквозь призрак лица своего отца, нависшее болезненным мороком поверх лица Шинджуро.     «Отец», —говорит Кёдзюро, и Удзуи поворачивается, чтобы увидеть окаменевшее выражение его лица. "Нам пора уходить". Он проходит мимо Тэнгена, но не останавливается, чтобы помочь отцу подняться. "Пожалуйста, берегите себя".     Удзуи поражен отсутствием сострадания Кёдзюро в этот момент, но не удивлен. Он не понимает, как ему удается сохранять бодрость духа, терпя этого человека большую часть своей жизни, но еще больше восхищается им за это. Кёдзюро не бросает ни единого взгляда на отца, продолжая свой тихий разговор с Сенджуро.  Удзуи, в свою очередь, ни на секунду не спускает глаз с жалкого существа, когда-то называвшегося Хаширой. Через мгновение сакэ окончательно смаривает Шинджуро, его голова падает в грязь, и он теряет сознание. Гнев все еще кипит в крови Тэнгена, но он старается укротить свое дыхание.      Он сдерживает свою ярость только ради Кёдзюро и Сенджуро.     Кёдзюро снова подходит к нему и слегка кивает. Они поворачиваются, чтобы уйти, и Удзуи опять опускается на колено, чтобы попрощаться с Сенджуро.     "Я очень рад, что встретил тебя, Сенджуро", - говорит он как можно мягче, но мальчик сохраняет дистанцию между ними. "Твой брат очень любит тебя и не проходит и дня, чтобы он не думал о тебе. Пожалуйста, помни об этом". Сенджуро смотрит на него широкими влажными глазами, сцепив дрожащие руки перед подбородком. Удзуи слабо улыбается ему, но понимает, что уже травмировал ребенка. Остается надеяться, что однажды мальчик сможет его простить.                 Xx                 Тэнген и Кёдзюро некоторое время идут в молчании, покидая пределы города прежде, чем кто-либо из них заводит разговор. Ему стыдно за вспышку агрессии - детский выплеск эмоций, которые он не смог вовремя сдержать. Чувство вины зацепляется за его язык, жгучее и кислое.     "Кёдзюро, - начал Удзуи. "Прости меня за мое неподобающее поведение по отношению к твоему отцу. Я не должен был так набрасываться на него, особенно в присутствии Сенджуро. А уж впутывать в это твою мать..." Стыд прогрызает дыру в его нутре, кислотой пытаясь выжечь горло. Он останавливается и приклоняет колени перед Кёдзюро. "Я приношу глубочайшие извинения за свои действия, а также за проявленное неуважение к вашей семье".      Ответом на его извинения служит неловкое молчание.     "Тэнген, пожалуйста, встань".      Он выполняет просьбу Кёдзюро. Их глаза встречаются: здоровый глаз Кёдзюро мокрый от непролитых слез, а улыбка Хаширы Пламени, отсутствует, что подстегивает тревогу. Но, прежде чем Тэнген успевает почувствовать себя еще более виноватым, Ренгоку бросается к нему и обхватывает его за талию. И тут же он сам инстинктивно обхватывает друга, и запускает пальцы в волосы Кёдзюро, чтобы прижать его голову к своей груди. Ренгоку утыкается лицом в воротник Удзуи, зарываясь в него, словно в их близости он чувствует себя как-то защищенным.      Небо разверзлось над ними ливнем, проливая слезы крупными каплями, которые быстро пропитывают мир вокруг них.     Ни один из них не шевелится: есть что-то невероятно комфортное в прижатом к нему теле Кёдзюро, что Удзуи не может позволить себе потерять, в тем, как крепко тот хватается за талию Тэнгена, он заземляет его чувства, давая ощущение стабильности. Он часто задумывается о том, как близок он был к тому, чтобы потерять своего самого дорогого друга, как все эти маленькие моменты могли бы быть украдены у них, если бы он появился на месте крушения поезда Муген на мгновение позже. Дождь потоком стекает по его лицу, смешиваясь со слезами, проливаемыми за Кёдзюро и Сенджуро, за их отца и за свое собственное детство.  Болезненные воспоминания, выплывшие на поверхность, подстегнутые всем сегодняшним взаимодействием с семьей Ренгоку, проявляют кровавый цвет его кожи миру, как пленку. Кёдзюро крепче сжимает его мундир, его руки почти дрожат от напряжения, и Удзуи прижимает его к себе еще крепче, пока дождь пропитывает их насквозь.                 Xx                 Двое Хашира решают остановиться на ночь в соседнем городе, чтобы укрыться от дождя и дать Кёдзюро немного отдохнуть. Его рана затянулась, но все еще беспокоит его, если он слишком много двигается. Тэнген видит отголоски боли в морщинах, образующихся у глаз Кёдзюро, в насупленных бровях и в прямой линии напрягшейся жилы, медленно проступающей на лбу. Столп Пламени не жалуется, но его боль очевидна для Удзуи, и дождь, который хлещет его по волосам и хаори, медленно просачиваясь сквозь форму, не способствует его хорошему самочувствию. После прошедшего дня он понимает, что Кёдзюро измотан, и не может винить егоза это.     Они быстро находят дом с гербом глицинии и, к счастью, избегают ливня, под которым шли уже большую часть трехчасового пути. Кёдзюро сразу же отправляется в предоставленную им комнату, а Удзуи просит у хозяев сухую одежду для них. Когда он присоединяется к своему другу, тот уже снял свои хаори и рубашку и яростно растирает волосы полотенцем. Тэнген изо всех сил старается не обращать внимания на большой карминово-красный шрам посреди торса Кёдзюро,- алое пятно размером с его кулак, расположившееся прямиком в солнечном сплетении Хаширы Пламени. До сих пор он не видел шрам Ренгоку во всей его красе, и ему было странно наконец увидеть его сейчас. К счастью, ему легко отвлечься на остальные части тела Кроджуро; его живот дрожит - от напряжения или от призрака пережитого им горя- он не может сказать.     Тело Ренгоку обычно скрыто: его форма застегнута на все пуговицы, и даже в те моменты, когда он позволял себе вольность, он не открывал миру слишком многого: постоянно кутаясь свое хаори, декорированное языками пламени. Удзуи впервые видит его грудь полностью обнаженной, а не обмотанной бинтами, и этот образ будет являться в его снах еще долгие месяцы. Пока Кёдзюро продолжает сушить свои волосы, по его рукам пробегают тени от движения толстых жгутов его мускулов, сжимаясь в бицепсах. Его торс прекрасно сложен, а грудные мышцы... ну, Тэнген может с ходу назвать дюжину разных вещей, которые он хотел бы с ними сделать.     "Я достал нам сухую одежду, - говорит Удзуи, бросая ту на кровать рядом с Кёдзюро сиреневую юкату, которую им предоставил дом, прежде чем он успел еще больше залипнуть на тело своего друга.     Контролировать свои взгляды получается совершенно отвратительно, особенно когда Ренгоку стягивает с головы полотенце. Его лицо порозовело от усилий, губы чуть раскрыты, а волосы взъерошены так, что это было бы смешным, если бы не подливало горючее с таким рвением в огонь в жилах Тэнгена. В его голове мелькает фантазия о том, как Кёдзюро лежит под ним с таким же выражением лица, и он не успевает остановить ее в зачатке. Что же, этот образ он теперь будет видеть гораздо чаще, чем просто в своих снах. Быстро отвернувшись, чтобы скрыть жар на щеках, он принимается за пуговицы своего мундира.     "А, Тэнген, спасибо!" говорит Кёдзюро, кажется, не имел ни малейшего понятия, что он делает с Удзуи.     "Без проблем!" Тэнген стягивает с плеч верхнюю одежду и бросает ее влажным комом на стоящий рядом стул. "Не хотелось бы постоянно ходить в холодной и мокрой одежде, верно?"      Сняв головную повязку и встряхнув волосами, он поворачивается, чтобы посмотреть на Кёдзюро. Тот замер на своем месте, наполовину вытащив ремень из петель брюк, и уставился на грудь Удзуи. Пока он отвлекся, Тэнген  получает возможность разглядеть своего друга с ног до головы: красивый розовый цвет окрашивает его щеки и начинает стекать по шее, а кончики еще влажных волос в прелестном хаосе рассыпались по его груди. Под шрамом под солнечным сплетением видны рельефные мышцы пресса, а глубокое "V" его бедер уходит вниз и вниз...     Удзуи насильно возвращает себя в реальность и заставляет себя поднять глаза, чтобы поймать взгляд Кёдзюро, когда тот тоже переводит взгляд на его лицо. Красный цвет заливает щеки Хаширы, поэтому Тэнген делает одолжение им обоим и отворачивается, чтобы нащупать пряжку своего ремня на поясе. Судорожный, но тихий вздох говорит о том, что Ренгоку тоже вернулся к реальности, но он слышит, как его сердце продолжает свой неистовый бег, и этот невинный по своей сути факт заставляет Тэнгена ухмыляться. Ему нетрудно собрать в голове музыкальную композицию: сердце Кёдзюро  задает ритм, его задыхающееся дыхание становится основным инструменталом, а прикосновения Тэнгена палочкой дирижёра, управляющей всей композицией, пускающей изысканную, как струны сямисэна, дрожь.     После того как Удзуи уснул рядом с ним в ту ночь два месяца назад, их дружба переросла в нечто более сложное. Пока Кёдзюро лечился, они писали друг другу письма почти каждый день, переправляя их с помощью ворона Касугаи, и с каждым новым посланием их язык становился все более естественным и честным. Случайные прикосновения стали почти постоянными - Ренгоку инициировал их чаще, чем когда-либо до того, от чего у Тэнгена становилось легко на сердце, а голова пустела от мыслей. Все чаще он утыкался лбом в плечо Удзуи, все больше случалось нежных прикосновений их рук, а теплая ладонь, прижималась к его груди, когда Кёдзюро сгибался рядом с ним от смеха. Тэнген начал верить, что, возможно, Хашира Пламени чувствует то же, что и он, когда они остаются вместе: будто солнце светит только на них двоих, наполняя воздух теплом, и они притягиваются друг к другу, будто ведомые гравитацией.     В последнее время мысли о Кёдзюро занимают его все чаще, и, о, как некоторые из них заставили бы покраснеть Столп Пламени, если бы тот хоть как ни будь получил о них представление. Желание прикоснуться, взять - сейчас, когда сердце Ренгоку продолжает биться в быстром ритме стаккато, течет сквозь него огненным потоком, отчего его кровь вскипает, а кожу покалывает тысячью невидимых раскалённых игл. Он хочет, чтобы тепло Кёдзюро его поглотило, чтобы оно сожгло его дотла, до тех пор, пока он не обратится пеплом, чтобы затем он мог возродиться под руками Хаширы.     "Ты никогда не рассказывал мне о своей семье, Тэнген, - роняет вдруг Кёдзюро ни с того ни с сего.      Ну вот что за убийца настроения.       "Можешь не рассказывать, если тебе неприятна эта тема, но мне кажется, что все, что произошло сегодня днем, могло всколыхнуть в тебе воспоминания и натолкнуть тебя на некоторые мысли. Я просто... Я всегда готов выслушать, если ты захочешь быть услышанным".      Иногда Удзуи забывает, насколько Кёдзюро наблюдателен. После стычки с Шинджуро он все еще чувствует себя не в своей тарелке, и в его голове вместо лица бывшего Хаширы всплывает лицо его собственного отца. Призрак прошлого, что обычно стоит у него за спиной и цедит концентрированный яд ему в уши, но сегодня он вопил весь день.     "Я не уверен, что ты бы хотел услышать все подробности о моей семье". Он заканчивает одеваться, но не оборачивается. "Это... может изменить твое отношение ко мне. Все было иным, когда я еще был с семьей".     "Испытай меня", - бросает ему вызов Кёдзюро.     Фиолетовое оби, которое он затягивает на талии, туго врезается пыльно-голубую юкату. Хочет ли он рассказать Кёдзюро о своем прошлом? Кроме Оякаты-сама, он еще никому подробно не рассказывал об этом. Мысли об их лидере заставляют его вспомнить совет, который тот дал Тэнгену все эти месяцы назад: Любовь, которую ты разделяешь с  Хаширой Пламени, очень глубока, - сказал тогда он. - Доверьтесь этой связи.     "Как пожелаешь". Он отбрасывает осторожность и решает довериться Ренгоку, проглотив свой страх и поворачиваясь к нему лицом. "Когда мы были в поместье твоей семьи, я вспомнил о своих братьях и сестрах". Кёдзюро  одаряет его внимательным взглядом. "У моего отца было девятеро детей, но к тому времени, как я покинул клан шиноби и отца, в живых остались только я и мой младший брат". В комнате повисает тяжелая атмосфера, пока Тэнген собирается с мыслями - в груди у него странно тянет, а ноги напряжены, словно он готов броситься бежать. "Мой отец тренировал нас еще усерднее, чем тренировались большинство шиноби, и в этом он был жесток. Он беспокоился о том, что наш род вымрет, и это иронично, ведь большинство его детей не смогли пережить его обучения". Кёдзюро тихо пораженно втягивает губами воздух. Удзуи не может сейчас смотреть на него. "Однажды... - он делает паузу, чтобы поймать ртом глубокий вдох. "Однажды отец завязал мне глаза повязкой. Это не стало в тот момент неожиданностью, поскольку он часто так делал во время наших тренировок, и заставил меня биться с несколькими нападавшими. Это был бой насмерть- ты либо умираешь, либо выходишь победителем”, —продолжает он ровным голосом. На языке он вдруг ощущает призрачный вкус крови. "Только убив двоих из нападающих своими собственными руками, я понял, что это мои братья и сестры. Мой отец стравливал нас друг с другом пока мы даже понять этого не могли. К пятнадцати годам я больше не смог этого выносить: мой брат стал таким же, как отец- жестоким и бесчеловечным. Тогда я взял Хинацуру, Суму и Макио, и мы сбежали. С тех пор я не видел ни отца, ни брата".     "Тэнген..." Кёдзюро подходит ближе, протягивает руку, но Удзуи впал в оцепенение, не в силах даже заставить себя оглянуться на своего самого дорогого друга.     "Ты такой замечательный человек, Кёдзюро", - говорит Удзуи таким слабым, срывающимся голосом, что его можно назвать шепотом. "Ты скорее умрешь, чем поднимешь меч против другого человека, но я..." Он качает головой и наконец поднимает взгляд на Столпа Пламени. "Я не так хорош, как ты. И никогда не смогу таковым стать".     "Это неправда!" В глазах Кёдзюро вспыхивает пламя, он подходит к Удзуи и хватает его за руки. "Тэнген, то, что ты сделал, то, что заставили тебя сделать ... это не твоя вина. Как ты мог знать, что там были твои братья и сестры? Ты был всего лишь ребенком, сражавшимся за свою жизнь, и это ни в коей мере не делает тебя плохим человеком!"     Слезы грозят пролиться по его щекам: слышать, как Кёдзюро пытается унять один из его самых больших страхов, значит для него больше, чем Хашира Пламени мог бы себе когда-нибудь вообразить.      Но это ничего не меняет.     "Кё, я думал о том, чтобы... Я хотел вернуться и убить их!" Его слова вырываются со скоростью дроби, подстегиваемые паникой и участившимся дыханием. "Я так ненавидел их за то, что они сделали, за их глупые и отсталые идеалы... Я хотел быть уверенным, что мой клан больше никогда не сможет причинить никому вреда".     "И ты сделал это?" В глазах Кёдзюро нет ни следа страха или гнева; он продолжает смотреть на Тэнгена с той же мягкостью, с которой всегда смотрел на него. "Ты вернулся и убил их?"     Он молчит мгновение, прежде чем ответить: "Нет, я не убивал. Я не смог заставить себя сделать это".     "Тебе не кажется, что это многое говорит о тебе, Тэнген?" - спрашивает он Удзуи, крепче сжимая его руки. "То, что ты должен был вынести все эти ужасные вещи, причинённые тебе руками людей, которые должны были любить тебя, и что в итоге ты решил не уподобляться им? Ты мог бы так легко зачерстветь и озлобиться". Голос Ренгоку дрогнул, и Тэнген понял, что он, в некоторой степени, говорит и о себе тоже. "Но ты не сделал этого! Ты решил стать Истребителем демонов, чтобы стать защитником тех, кто не может защитить себя сам, чтобы бороться за лучшее будущее".      Но, как бы он ни старался, для Тэнгена все слова Ренгоку звучат для него бессмысленно. Он уверен, что тот говорит с полной искренностью, но Удзуи не может заставить себя поверить, что хоть одно его слово является правдой.      "Это не имеет значения". Он снова отводит взгляд.     "Тэнген..." Кёдзюро нежно гладит руки Звукового Столба, пока их взгляды наконец не пересекаются; слезы на щеках у Кёдзюро находят свое отражение в глазах Удзуи. "Ты хороший человек, несмотря на все то, что ты думаешь о себе. Ты же доверяешь мне?"     "Конечно", - сразу же, без единого сомнения отвечает он голосом густым от эмоций.     "И я тебе говорю, что ты хороший человек. Не думаю, что я стал бы так близок с тобой, если бы это было не так". Глаз  Кёдзюро мечется, пытаясь одновременно заглянуть в оба его. "Ты сказал, что я хороший человек. Если это правда, то зачем мне общаться с кем-то, кто не является таковым? Мои стандарты довольно высоки, знаешь ли".     Это заставляет Тэнгена улыбнуться.     "Это правда", - соглашается он с Кёдзюро.     Они стоят в тишине еще недолго, пока Удзуи обводит костяшки пальцев Кёдзюро  подушечкой своего большого. С его плеч сваливается груз, и он чувствует себя легче, поделившись своим прошлым с любимым человеком, который, узнав его темную историю, по какой-то причине решил не отвернуться от него с отвращением, а принять. В его нутро все еще закрадывается страх - все еще нет никакой гарантии, что Ренгоку не обдумает все это на чистую голову и не передумает, не поймет, как мало Удзуи заслуживает его общества. Но в его сердце теплится надежда, что, возможно, если Кёдзюро сможет простить его, то и он когда-нибудь будет способен простить себя сам.     "Я никогда никому не рассказывал всей истории", - говорит он, чтобы прервать молчание.      "Ты был не обязан рассказывать ее мне". Кёдзюро выглядит почти нервным в этот момент. "Надеюсь, я не заставил тебя чувствовать себя неловко".     "Я хотел рассказать тебе", - говорит он. Тэнген смотрит на него, его взгляд тверд и уверен.      "О." Щеки Кёдзюро окрашивает мягкий румянец. "Что ж, спасибо тебе. За то, что доверяешь мне настолько, чтобы поделиться этим".     "Я бы доверил тебе свою жизнь, Кёдзюро".      Слова даются ему так легко, словно только и ждали, чтобы сорваться с языка. Любовь, которую он испытывает к Кёдзюро в этот момент, почти непостижима в величине своей силы. Никогда еще желание взять лицо друга в руки и не начать поклоняться ему не было так сильно, что он чувствует, как-то распирает его изнутри. То, как Хашира Пламени смотрит на него, с мерцающими звездами в глазу и с дорожками слез на щеке, вызывает у него прилив сил, от которого сердце наполняется до краев. Он едва не теряет самообладание, с неукротимым намерением вырывая свои руки из нежного плена рук Кёдзюро, но успевает поймать себя посередине движения и заключить друга в объятия, вместо того чтобы объять его губы своими.