По.....й герой

В дорамах, которые круглые сутки крутят по кабельному, главная героиня всегда предпочитает утончённого богатенького сыночка, а не тяжело работающего соседского сына. Тяга бедняков к высшему обществу понятна, но почему утончённые богатенькие сыночки выбирают не ровню себе? Мингю не задавался этим вопросом до тех пор, пока его младшая сестра не начала спамить ему истеричными сообщениями по поводу финала очередной мыльной оперы. «Да что этот красавчик будет обсуждать с этой клушей? Ей с ним по ужинам званым расхаживать, а она даже этикета не знает». Гю вот тоже с этикетом за столом знаком плохо, но Минхао всё ещё с ним встречается и даже не стесняется брать с собой на элитные тусовки в качестве «плюс один». Не стесняется же? Минхао — единственный сын влиятельных китайских бизнесменов, которого сразу после совершеннолетия заботливые родители решили отправить учиться заграницу. Высокий, стройный, бледный, симпатичный как участник какой-нибудь айдол-группы, идеально знающий правила поведения в обществе, а ещё очень-очень состоятельный. Девчонки в универе вешались на него гроздями, в ка-токе постоянно сыпались предложения посетить какую-нибудь сомнительную вечеринку, ведь присутствие столько респектабельного иностранца могло повысить её уровень в глазах других на несколько уровней. На потоке буквально ходили легенды про его гардероб, ведь Минхао никогда не появлялся в одном и том же, а его холодная аура кричала о том, что он принадлежит высшему обществу. Такое пристальное внимание выводило обычно спокойного Су из себя. Пытаться подружиться с ним пытались многие, но ни у кого так и не получилось. Ну, почти. Никто бы никогда не поставил на Мингю, как на возможного друга Су Минхао. Потому что куда ему тягаться с ВЫСШИМ ОБЩЕСТВОМ. Ему, мальчику из пригорода Аняна, было интереснее найти подработку поближе к общаге, да поужинать чем-то помимо рамёна, а не обсуждать сочетаемость одной некрасивой брендовой шмотки с другой некрасивой брендовой шмоткой. Походы по выставкам современного искусства, на которые толпой ходили его одногруппницы, тоже не очень привлекали. Зачем смотреть на гору мусора и выдумывать этому смыслы, если можно сходить в кинотеатр на нового Человека-Паука? Там же тоже смыслов немало. У смуглого, физически крепкого и по-мужски привлекательного Мингю были фанатки. Но всех их с присущей себе деревенской (Вону постоянно дразнит его деревенщиной) прямотой и легким налётом грубости, он отшивал. Несмотря на внешний вид и первое впечатление неотёсанного мужлана, Гю всегда был романтиком до мозга костей. Так что становиться чьей-то галочкой в длинном списке перепихонов с красивыми парнями ему не хотелось. Впервые заговорили они через месяц после начала обучения. Тогда Минхао залетел в аудиторию одним из последних, и единственное пустое место не рядом с какой-нибудь прилипчивой одногруппницей оказалось в самом конце помещения рядом с Мингю. Кима, как очень высокого мальчика, девчонки-коротышки настойчиво отправляли на задние ряды, чтобы «видеть не мешал». После начала занятия Хао выяснил, что по ошибке из-за неуверенного знания корейского, взял не тот учебник. Пришлось ткнуть рядом сидящего красивого парня и попросить поделиться. А потом он увидел у Мингю закладку с Сейлор Мун. Их первый разговор начался с обсуждения лучшего опенинга Сейлор Мун прямо на лекции. Дальше оно закрутилось само. Оказалось, что у простачка Ким Мингю и парящего на высоких вибрациях Су Минхао были общие любимые аниме, один на двоих интерес к эпохе постмодерна и огромная любовь к кинематографу. Они были одногодками, так что формальный язык был быстро отброшен, а красивое китайское имя Минхао превратилось в Хао-я на корейский лад. Только для Мингю, разумеется, для остальных он всё ещё был Мёнхо. Их дружба развивалась стремительно и не давала трещину даже тогда, когда на неё начала влиять разница их благосостояния. Порой они не могли пойти туда, куда хотел Минхао из-за смены Гю, или отсутствия лишних денег у оного. Если с первым ничего нельзя было сделать, то во втором случае Хао просто платил за друга. На эти жесты он только кривил свой очаровательный нос и говорил, что отдаст после зарплаты. Гю правда отдавал, но Минхао упорно возвращал эти деньги обратно в чужой карман. Ему было приятно, что страх того, что ему попытаются сесть на шею не оправдался и его забота не воспринимается как должное, но он делал это от чистого сердца. Кроме того, Су нисколько не смущала прямота друга, наоборот, после лицемерного общества золотой молодёжи, громкий и честный Мингю казался глотком свежего воздуха. Трещина пошла тогда, когда Ким Мингю впервые показался в своей любимой чёрной майке, а по его огромным, сильным загорелым рукам стекал пот из-за сентябрьской жары. Медитации не помогали сублимировать животное желание быть придушенным этими руками, а разумные доводы о том, что Мингю вряд ли гей, или хотя бы не гомофоб, отметались трепещущим сердцем местного эстета. Разрешилось это сексуальное напряжение на первой для Мингю в качестве «плюс один» тусовке. Они оба налакались достаточно, чтобы закончить вечер взаимной дрочкой в дальней ванной чьих-то шикарных апартаментов и проснуться на утро вместе. После таких приключений Минхао хотел сбежать, но к постели его придавила чужая огромная рука, а её хозяин потребовал объяснений. Выяснилось, что никаким гомофобом Мингю не был, а всё это время у него самого был кинк на чужие тонкие запястья. Так и начали встречаться. С того момента прошло полтора года, но ни разу Мингю не задумывался, что Минхао находится далеко не в его лиге. Он просто любил и был любимым. Заботился о своём рассеянном парне в меру собственных умений и учился принимать чужую заботу. Но почему выбрали именно его? Почему красивый дорамный красавчик выбрал главную героиню, узнать было проблематично. Зато легко узнать, что невесомый Хао нашёл в самом приземлённом из всех людей на планете. — Хао-я, — громко прокричал Ким, шаркая тапочками по паркету, — ты где? В комнате, которая была отведена в квартире под мастерскую что-то зашевелилось. Тапочки пошаркали в направлении к двери. Минхао нашёлся сидящим на полу напротив холста. Закатное солнце играло в его осветленных волосах и подсвечивало нескрытую майкой кожу. В его красивой жилистой руке меж пальцев вертелся карандаш, а на безымянном пальце поблёскивало кольцо. — Хао-я, — низко пробасил Мингю, привлекая к себе внимание, — у меня вопрос. Минхао продолжал вертеть карандаш и что-то расчерчивать, но Гю знал, что он всегда его слушает. — Ты никогда не считал меня, ну, не ровней тебе? Что ты слишком крут для меня, все дела. Никогда не считал, что я… — Деревенщина? — рука сжала карандаш и Хао с заинтересованным видом всё-таки повернулся к своему парню, — Считал, конечно, а ты почему спрашиваешь? На лице Мингю за секунду пронеслось несколько эмоций. Разочарование, грусть, интерес. Заметив это, Су раскрыл руки для объятий, куда сразу же нырнул его огромный и очень эмоциональный мальчик. Если бы они знали друг друга чуть меньше, Минхао бы испугался, что обидел ранимого парня, но они почти живут вместе. Ради всего святого, они собираются уехать в Европу и пожениться, так что Су был неплохим знатоком Ким Мингю. Этот вечный ребёнок обожал говорить о чувствах и слушать правду. Иногда она могла его задеть, но всё решалось обнимашками и минуткой нежностей, которые обычно нетактильный Хао не любил. Пускай Мингю и выглядит пугающим, а говорит слишком грубо, Минхао скорее загрызет кого-нибудь, чем позволит себе его по-настоящему расстроить. — Я ещё дома, в Китае, смеялся над такими как ты. Мол, невоспитанные, как можно смеяться так громко, говорить в лицо всё, даже неприятные вещи. А потом встретил тебя и понял, что очарован настолько, что мне всё равно на твой поганый язык и мат через слово, — Мингю оторвался, чтобы посмотреть на него своим щенячьим взглядом, — ты настоящий, кажется, единственный искренний в этой поганой стране. Почувствовав призывное мычание куда-то в плечо, он продолжил. — Помнишь встречу с родителями? Ты после ужина ушёл гулять, а я остался и… — Вы тогда поругались, — послышался всё ещё обиженный голос Мингю. — Да, но тогда я тебе немного не договорил. Они с самого начала знали, что ты не просто друг, а привёз я с собой своего парня. Так что поругались мы не из-за этого. Они… Я думал, что проблема будет в том, что ты мужчина, а не в том, что ты нож держишь левой рукой. Представляешь? Они пытались убедить меня отказаться от лучшего мужчины на свете из-за того, что ты ешь не по этикету. И говоришь громко. Двигаешься много, — Минхао взял чужое лицо в ладони и заглянул в глаза напротив, — Отказаться от того, из-за чего я тебя и полюбил. В голове Мингю всё встало на свои места. В этом же и суть! Они любят друг друга, потому что слишком разные! Он любит Минхао за его снобизм и бесконечные рассуждения о вечном, за его безумную тягу к одежде, за чайные церемонии посреди дня и медитации на несколько часов. Он его любит за то, что никогда бы не смог полюбить сам. А его самого любят и за бестактные высказывания, и за крики невпопад, и за талантливо безвкусный стиль в одежде. Они нашли друг в друге то, что никогда не видели в себе. Как магниты, которые притягиваются только разными полюсами. — Получается, ты всё равно выберешь меня, даже, если тебе будут сватать какого-нибудь красавчика королевских кровей? — Ну, я подумаю, если ты перестанешь плеваться, когда смеёшься. Недовольство Мингю растворилось в нежном прикосновении губ его жениха. Их день закончился занятием любовью на полу в мастерской. Они грели замерзшие тела друг друга, а сердце согревалось мыслью о билетах, лежащих на тумбочке. Два билета на самолёт рейса Сеул — Париж грозились стать самыми памятными бумажками в их жизни. После их будущего свидетельства о браке, разумеется. «Они выбирают клуш, потому что они настоящие. Единственные настоящие люди в этой поганой стране», — этим же вечером отправил он сообщение сестре.