inside your walls.

      Поздравляю. Ты добился того, чего хотел. Сириус Орион Блэк III, во плоти, стоял перед тобою, и смотрел тебе прямо в глаза. Почему бы не попытаться ответить на вопрос: серые его глаза или голубые?       В голову Римуса резко ударила кровь, и за те крохотные секунды, что он медленно разворачивался, лишь бы не уронить поднос, он думал о том, что скажет сейчас. Его даже хватило на нервную улыбку, которую он всеми силами попытался выдать за дружелюбную.       — Хочешь её обратно? — спросил он, глядя прямо на объект своего обожания.        Сириус стоял перед ним в чёрных узких джинсах, футболке Pink Floyd и накинутой поверх неё клетчатой рубашке. Никакой еды на подносе — только упаковка с сэндвичем в руке и бутылка воды. На запястьях были кожаные браслеты и резинка для волос. И всё ещё эта проклятая золотая серёжка в ухе.        Сириус усмехнулся. Он кивнул на кассу, и Римус понял, что подошла его очередь платить. Всё напряжение теперь ушло в руки, когда он доставал из карманов куртки мелочь. Это было неловко. Как будто бы из-за того, что он положил что-то в куртку, он её присвоил, и теперь демонстрировал это прямо на глазах у Сириуса. И всё же ему удалось расплатиться, скрыв дрожь в пальцах. Сириус скользнул карточкой по терминалу и указал рукой на стол, за которым кроме него никто не смел сидеть.        Он действительно будет обедать с Сириусом Блэком. Сириус Блэк сидит прямо напротив него, одну ногу поставил на стул рядом с собой. Как можно есть, когда на тебя смотрит Сириус Блэк? Он чувствовал на себе его внимательный взгляд и не решался даже взять в руки вилку, но если он не притронется к обеду это будет странно. И тогда, положив локти на стол, Римус, собрав в кулак всю свою непосредственность, проткнул вилкой рыбу.        — Ты случайно не спишь с Мэри МакДональд?        Римус подавился. Сириус наверняка только этого и ждал. Он поднял глаза на Блэка, и видел, как тот довольно улыбался. Блэку явно нравилось ставить людей в неловкое положение.        — С чего ты это взял? — Римус открыл пачку сока — горлом он чувствовал застрявшую рыбную кость.        — Она подарила тебе один из своих трофеев, — пожал плечами Сириус.        — Я просто ей помог. Был её эскортом на концерте — она дала мне куртку и забыла вернуть. Так что если хочешь забрать… — Римус приоткрыл одну сторону куртки, намереваясь снять, но Сириус только махнул рукой.        — Оставь себе, — бросил он, распаковал свой сэндвич и открыл воду. Он даже ел сексуально. Майонез оставался на его губе, и Римусу так сильно хотелось… — Можешь продать её в интернете и всё такое.        — Как раз нужно было что-то на осень, — пожал плечами Римус. Максимально непосредственно. Он улыбнулся Сириусу, как будто бы и не нюхал эту куртку, словно кокаин. Сириус усмехнулся, вытер майонез с лица и облизнул руку. Это заставило Римуса нервно сглотнуть.        — Как тебя зовут? — спросил Сириус и отпил немного воды.        — Римус Люпин. Биомедицина.        — Как цветок?        — Ага. И как основатель…        — …Рима, — продолжил за него Сириус. — Тот, которого убили. Я запомню.       Сириус встал, сложил недоеденный сэндвич обратно в коробку и с расстояния ста метров бросил её прямо в мусорное ведро. Прямо в цель.        — Бывай, Римус Люпин, — Сириус хлопнул его по плечу и вышел из столовой.        Господи. Блять. Мой. Боже. Римус готов был закричать только от этого крохотного диалога, который между ними произошёл. Стоило включить диктофон на телефоне, только чтобы записать его слова и переслушивать. «Тот, которого убили» — как можно было так естественно и в то же время так сексуально сказать это?       Римус попытался доесть свой обед, но кусок не лез в горло, потому что всё, о чём он мог только и думать — это недоеденный сэндвич, лежавший в мусорном ведре. Римус допил сок, встал и подошёл к ведру, чтобы выкинуть картонку.        Он смотрел на сэндвич с тунцом, салатом и майонезом, поверх которого ещё никто ничего не выкинул. Под ним лежал яблочный огрызок и пара упаковок от чипсов. Римус вполне мог достать сэндвич, сложенный в коробку. Всё же, это было не настолько мерзко, если в ведре он лежал в коробке, и никого, кроме Сириуса сэндвича не касался…        Римус остановил собственные мысли. Силой он заставил себя бросить упаковку от сока в ведро и развернуться. Нет, он не мог. Даже если сэндвич был… относительно чистым, вокруг него были люди. Они смотрели на него. Они поймут, что он хочет сделать.        Тогда Римус вернулся в свою комнату — до занятий оставалось ещё пятнадцать минут - снял куртку и вдохнул её. Но того же удовольствия, которое он чувствовал всю прошедшую неделю, он не получил. Куртка с каждым днём всё больше теряла запах Сириуса Блэка и всё больше приобретала запах Римуса Люпина. Оставалось совсем немного — на подмышках, в кармане, где он хранил сигареты. Римусу стало мерзко от самого себя. Сидит, как собака, ищет запах хозяина, и готов подбирать за ним объедки. Эта сила, которую над ним имел один лишь только образ Сириуса Блэка, превращала его в жалкого извращенца, пробуждала в нём давно спрятанный стыд, который, вместе с тем, приносил ему мазохистское, ни с чем не сравнимое запретное удовольствие. Римус не мог больше сдерживаться. Сейчас, когда на куртке ещё оставался запах — постоянно улетучивающаяся одержимость — ему оставалось только одно. Он расстегнул ширинку, достал член из трусов, плюнул на свою ладонь и чувствовал, как становился всё твёрже и твёрже.        Он лёг на кровать, уткнувшись носом в куртку так сильно, что весь остальной воздух перекрывался. Так ему казалось, что под ним был настоящий Сириус Блэк, что он может почувствовать запах его шампуня, жёсткие или мягкие его волосы, сможет прикоснуться к его коже, почувствовать, где она тоньше, где плотнее, и где выступала бы каждая кость, и там, где приливала бы кровь, превращая белоснежный цвет в нежно-розовый, и как бы Римус хотел впиться зубами, почувствовать, как она рвётся, и наружу выступает тёмная кровь…        Когда эйфория прошла, а сознание начало проясняться, Римусу снова стало стыдно. Перед ним были только испачканные простыни и куртка с явным следом зубов не воротнике. Он не был уверен, что теперь сможет носить её, как раньше. Как он объяснит этот укус? На него напали сумасшедшие панки? Он тяжело вздохнул, взял в охапку постельное бельё и направился в прачечную.        У него оставалось время, чтобы переодеться и пойти на занятие. Следующей была философия — обязательный для всех предмет, но Римус ничего не имел ни против материала, ни старого оксфордского ветерана, который его читал. Он пришёл на пару, сменив куртку на тёплое худи, и открыл было конспект, как через пять минут после начала лекции Сириус Блэк зашёл в аудиторию и пошёл к последнему ряду. Римусу показалось, что он покраснел.        Сириус, конечно, заметил его. Заметил и то, что он переоделся, но видимо не обратил на это большого внимания. Просто кивнул ему и громко упал на дальнее место у стены. Римус обернулся один-единственный раз за всю лекцию, только чтобы лишний раз посмотреть на Сириуса. Но если он будет крутиться всю пару, это будет выглядеть подозрительно. Поэтому Римус пытался хоть как-то сконцентрироваться на лекции, не думая о том, что спину ему греет взгляд серебристых глаз.        Когда лекция кончилась, Сириус оказался прямо рядом с Римусом, и от неожиданности Римус уронил карандаш на пол. Сириус опустился и поднял его.        — У тебя есть конспекты? Я много пропустил, — спросил Сириус.        — А, да, конечно, — Римус, не глядя, закрыл свою тетрадку и протянул Сириусу. — Думаю, они не понадобятся мне какое-то время.        Сириус пожал плечами, развернул тетрадь и посмотрел в неё.        — Боже, у тебя ужасный почерк. Не думал перейти в цифру? — Сириус беспардонно сложил тетрадь в задний карман своих джинсов.        — У меня нет ноутбука, — ответил Римус.        — Окей, — Сириус не придал этому большого значения. Он уже достал свой телефон, открыл инстаграм и протянул телефон Римусу. — Найди себя.        Сириус Блэк хотел подписаться на него в инсте? Господи, всё происходило так быстро, так бешено быстро, что у Римуса вот-вот в лёгких кончится воздух. Он открыл свой профиль, который, честно признаться, выглядел странно. Но Римус думал, что что-то такое может произойти, и подписался на инстаграмы Лили, Мэри, пары человек из своей группы и несколько селебрити. Постарался, чтобы это были конвенционально красивые девушки. Селена Гомез, Кендалл Дженнер, Лили Олдридж. Был ли подозрительным тот факт, что они все брюнетки?        — Никаких фоток? — спросил Сириус, подняв глаза.        Римус в ответ только пожал плечами.        — Это новый профиль.        Сириус кивнул и ушёл из аудитории.        Неужели это было так просто? Неужели все его старания, планы и схемы ничего не стоили, и всё это происходило так естественно? Без нервного ожидания, без «мистер Блэк готов с Вами встретиться»? Ему даже не пришлось на спор прыгать в фонтан. Более того, встретить Сириуса Блэка дважды за один день и оба раза поговорить с ним? Такое чувство, что у Римуса был день рождения.        В тот вечер, когда Римус пришёл домой, он получил несколько уведомлений на свой телефон. Сириус Блэк принял подписку. Сириус Блэк подписался в ответ. Сириус Блэк отправил сообщение.        Римус вдохнул поглубже, нервничая от того, что может быть в этом сообщении, и не решаясь его открыть. Но когда он нажал на уведомление, в сообщении было фото Римуса. Сделанное на лекции по философии. Римус сидел сгорбившись, с отсутствующим взглядом, уставился в тетрадь и крутил в руках карандаш. Видимо, Сириус сфотографировал его со своего места. И сообщение. С: вот. профиль без фоток выглядит стрёмно        Странно было думать, что всё это время, пока он наблюдал за Сириусом Блэком, Сириус Блэк тоже смотрел на него. Фотографировал. Заметил, что Римус переоделся. Римус редко осознавал себя объектом чьего-либо взгляда (за исключением моментов, когда он задумывался о том, пялятся ли на него). В жизни он привык быть наблюдателем, тем, кто только смотрит и воспринимает жизнь окружающих его людей, фиксирует их образы в своей голове. И вот он — на фотографии, в хорошем качестве, под авторством его объекта обожания. Под взглядом человека, чьим именем он бредит уже которую ночь. Р: ты что, следишь за мной?        Отправить сообщение. С: у тебя просто очень фотогеничная спина        Римус улыбнулся. Он не знал, был ли это комплимент или шутка, но всё равно обрадовался. Фотка действительно была красивой. Солнце падало на русые волосы Римуса и делало их почти золотым. Он не помнил, когда его в последний раз фотографировали — наверное, на школьном выпускном или на пропуск в Оксфорд. Но так — никогда. С: я отрабатываю философию прогулял её целиком на первом курсе сейчас понимаю, что не зря       Сириус отправил ещё одно сообщение. С: у тебя конспекты понятнее, чем речь этого деда. если продраться сквозь ужасный почерк Р: ха-ха. только тебе выбирать не приходится        Римус, не глядя, отправил это сообщение и подумал о том, какую же глупость он сказал. Конечно же, в их группе кто угодно дал бы Сириусу конспект по философии, да ещё приложил бы к нему ещё готовую домашку и несколько вариантов эссе для курсовых работ. Сириус именно выбрал взять конспекты у Римуса. А теперь Римус пишет ему так, словно бы он не общается с предметом воздыхания всего кампуса. С: спокойной ночи, римус люпин Р: спокойной ночи, сириус блэк        И Сириус перестал быть онлайн. Римус задумался о том, сказал ли он всё правильно — наверное, да? Ему даже пожелали спокойной ночи. Не заблокировали. Не пожаловались на профиль под аргументом «надоедливый воздыхатель опасен для общества». Римус чувствовал себя школьницей, которую только что сводил в кино на плохой супергеройский блокбастер красивый старшеклассник. Ему хотелось нервно смеяться и улыбаться, как идиоту. Он то и дело перечитывал эту переписку, пока наконец-то не додумался перейти в профиль Сириуса и посмотреть, что ему открылось.        А открылось ему целое Эльдорадо.        Сириус реально хорошо фотографировал, и фото Римуса было не единственным тому примером. Он не выкладывал ни одного сэлфи. Его фотки были красивыми, сделанными почти профессионально — насколько могла позволить камера в телефоне. И всё чёрно-белые.        Вот он с Джеймсом, Мэри и парой других ребят в баре, и фотография кажется немного размытой, никто не смотрит в камеру. Вот затянутые туманом оксфордские шпили. Свет, пробивающийся в окно. Сириус без рубашки курит сигарету прямо в этом свете.        Римус долго смотрел на эту конкретную фотку. И думал о том, кто сделал её: очередная девушка, Джеймс, Мэри или он сам? Он мог опереть телефон обо что-то… Чёрно-белый фильтр делал его кожу ещё более белой, и в солнечном свете она казалось сияющей. «Как у Эдварда Каллена», — тут же подумал Римус Люпин и скукожился от одной только мысли. Когда его мама просила смотреть с ним «Сумерки», он всегда был за Джейкоба. И за то, чтобы фильм побыстрее кончился. В описании была цитата Уолта Уитмена:        «Всегда держись лицом к солнцу — и тени будут падать за тобой».        Он скачал фотографию, сделанную Сириусом, и выложил в профиль. Он не видел смысла в хэштегах, посмотрел профиль Сириуса — тот тоже не ставил их. Ведь зачем ставить хэштеги, когда ты уже был Сириусом Блэком? Римус не мог даже придумать подпись. Поэтому он оставил в описании только дату: «27.10.2014». Отмечать Сириуса, наверное, было бы слишком нагло с его стороны. Они же только познакомились.        В тот день Римус заснул абсолютно счастливым, почти пьяным от нахлынувшей на него эйфории.        На следующий день, примерно после полудня, он получил сообщение на телефон, и чуть не подскочил посреди лекции. С: только дата? Р: подумал, что цитата уолта уитмана здесь не подойдёт. С: кто-то слишком долго смотрел на мой торс. сталкер. Р: позер.        Римус наслаждался таким простым общением, и в его глазах Сириус казался всё меньше божеством, и всё больше человеком. Чувство, которое испытывал Римус, всё сильнее напоминало ему те самые старые подростковые влюблённости. Пусть и без какой-либо надежды, что они когда-либо будут взаимными. Он ведь действительно был самым настоящим сталкером. С: паб завтра в семь — ты в деле?        Вот оно. Только что Римус был приглашён в компанию. Экспресс прибыл на станцию, и золотым билетом была куртка, висевшая в его шкафу как сувенир — и как стыдное напоминание о вчерашнем дне.        В пабе Сириус сидел в окружении своей привычной свиты. Кроме Мэри и Джеймса Римус увидел Лили и незнакомую ему девушку в куртке спортивного клуба Оксфорда, с крашеными белыми волосами и отросшими чёрными корнями. Девушки внимательно смотрели в телефон Мэри, пока Сириус и Джеймс, не обращая внимания ни на кого в пабе, яростно что-то обсуждали.        Сириус первым заметил Римуса.        — А, Римус! Сюда! — он поднял руку и подозвал его к себе.        Римусу досталось место рядом с Джеймсом и незнакомой девушкой. Она тут же протянула ему руку и улыбнулась, на губах у неё засверкал розовый блеск для губ.        — Марлин Маккиннон, гуманитарные науки, — и Римус осторожно пожал её руку. Кажется, он видел её имя на сайте Оксфорда — лучшая футболистка женской команды университета.        — Римус Люпин, биология.        Джеймс чуть усмехнулся, заметив Римуса, и сказал:        — Ты как раз вовремя, Римус. Что ты думаешь по поводу шотландского референдума?        Тут же Сириус не сдержался и подавился собственным пивом. Было очевидно, что сейчас Римусу нужно было впечатлить не Сириуса, а Джеймса, который всё ещё относился к нему с подозрением. Это было видно даже сквозь антибликовое покрытие его очков.        — Я готов поддержать желание отделиться, если люди шотландцы хотят на этой пойти, — он пожал плечами.        — Вот только, как мы выяснили, шотландцы этого не хотят. Столько шума только ради того, чтобы остаться частью королевства, — цинично заметил Джеймс и отпил своего пива.        — Я на девяносто восемь процентов уверен, что Лиззи и Дейв подделали результаты референдума — в Парламенте явно никто не хочет, чтобы Матушка Британия распадалась по частям, как неудавшийся паззл, — Сириус вещал с уверенностью конспиролога, ведущего свой ютуб-канал. — Они всё ещё не адаптировались к постколониальному миру.        — Может, они относятся к этому реалистично, и понимают, что их экономика напрямую зависит от Англии? Я понимаю твои мечты анархиста, но иногда жизнь — это не поп-панк песня, а тебе просто не нравится результат — поэтому ты и ставишь его под сомнение, — заметил Джеймс.        — Ты говоришь сейчас, как моя мать, — Сириус поморщился только от одной мысли.        — Мне кажется, — вставил Римус, и все, даже девушки, обратили на него внимание, — в этом недостаток демократии. Мнение большинства всегда будет более валентно.        Джеймс улыбнулся. Ему понравилось, что сказал Римус — и это было самое важное. Когда Римус перевёл взгляд на Сириуса, он заметил его удивлённый взгляд. Создавалось впечатление, что Сириус поставил на тёмную лошадку, и она пришла к финишу первой. Джеймс поднялся с места и хлопнул Римуса по плечу.        — Этот парень понимает, о чём я говорю, он читал Ахилла Мбембе. Что будешь пить, Римус?        — Эм… стаут? — ответил Римус.        — За мой счёт, — и Джеймс скрылся у бара.        — Мы можем перестать говорить о политике? — спросила Мэри, размахивая рукой, пытаясь прогнать духоту. — И о твоей матери в том числе. У меня голова болит только от одной мысли о ней.        — О, тогда тебе лучше запастись ибупрофеном к этому лету! — рассмеялся Сириус, прижимая Мэри к себе, и та только измученно простонала.        — Поверь, Римус, солнце, ты точно не хочешь встречаться с его матерью, — Мэри заботливо взяла Римуса за руку, когда Джеймс вернулся за стол и поставил перед Римусом пинту стаута. Римус немного пригубил и подумал о том, что он уже очень давно не пил настолько хорошего пива — на этот раз он явно понравился Джеймсу. Джеймс подключился в диалог:        — Вальбурга Блэк? О, Римус, ты слышал о её конфликте с консерваторами? — Поттер чуть ли не подскочил на месте. Истории о Вальбурге Блэк для него были похожи на самые уморительные анекдоты за столом.        — Не особо, — ответил Римус, и был прав. В новостях значилось только то, что её пути с Консервативной партией разошлись из-за непримиримых разногласий — в чём они заключались, ни одно издание не писало.        Однако когда этот разговор начался, Римус не мог не заметить, как Сириус поджал губы. Ему явно хотелось говорить о своей матери ещё меньше, чем Мэри, а восторга Джеймса от очередного политического анекдота он не разделял.        — Её должны были сделать президентом Женской Консервативной Организации, — объяснил Джеймс. — Но когда она толкала свою речь, даже эти белые дамочки из Кенсингтона схватились за свой жемчуг, — он отпил пива, чтобы увлажнить горло. — Никто не рассказывает, что там было, но зная Вальбургу Блэк…        — Наверняка очередное нео-нацистское дерьмо, — раздражённо бросил Сириус, потирая лоб. Голова начинала болеть не только у Мэри.        — Она оказалась слишком правой для тори! — усмехнулся Джеймс. — И к этой женщине мы ездим каждое лето. В прошлый раз она чуть не вычеркнула Сириуса из завещания, когда он впервые привёл Мэри в их дом и сказал: знакомьтесь, моя девушка!        Разговор всё больше нервировал как Сириуса, так и Мэри. Римус заметил, как Лили понимающе сжала Мэри руку, а Сириус положил ладонь Джеймсу на локоть, чтобы привлечь его внимание и остановить эту бесконечную тираду. Но что было самым важным, так это нервное движение Сириуса, о котором Римус уже догадывался. Ногти Сириуса теребили края его рукавов — теперь было понятно, откуда взялись эти следы на куртке.        — Джеймс, хватит. Ты уже многовато выпил, — негромко проговорил Сириус. Шутка перестала быть смешной.        Когда Джеймс посмотрел на своего друга, он сконфузился. Расстроенное лицо Блэка кого угодно заставит почувствовать себя не в своей тарелке. Он потупил глаза, одними губами пробормотал «прости», и Римус решил, что сейчас самое время перевести разговор в другое русло.        — Кто-то хочет есть? У меня с собой немного печенья… — он достал из своей сумки шоколадное печенье с апельсиновым желе. Печенье, название которого он нашёл в чеке из куртки Сириуса.        Римус подтолкнул пачку печенья поближе к Сириусу, как бы невзначай, но тот только покачал головой.        — Я не люблю сладкое, — сказал он, нащупал в кармане джинсов сигареты и встал со своего места. — Извините.        Даже удар ниже пояса ощущался не так больно, как Сириус, который сейчас выходил из паба. Римус смотрел ему вслед и думал, что же он сделал не так? Ведь он специально купил это печенье, потому что думал, что Сириус его любит.        — С апельсином? Давай сюда!        А вот у Мэри настроение как раз поднялось. Она открыла пачку и первое же печенье проглотила, не кусая. Тогда Римус понял — печенье в чеке было не для Сириуса, а для Мэри. Он купил своей девушке печенье, а потом дал свою куртку, потому что он внимательный парень. Римус разочарованно цокнул языком и выпил за один глоток почти половину своей пинты.        — Я пойду, проверю, как он, — сказал Римус, но Джеймс его остановил, взял за руку и покачал головой. Но Римусу не хотелось в этот момент слушаться Джеймса. Всё же, Джеймс был причиной, по которой Сириус расстроился. И от этого Римусу было ещё больнее — от того, что он в нужный момент не сменил тему.        Конечно, он понятия не имел, что могло происходить у Блэков в семье, но очевидно, что отношения с матерью у Сириуса были не самые лучшие. Раньше Римусу казалось, что у всех так себе отношения с родителями, ровно до того момента, как он услышал нежное щебетание Питера по телефону, когда отец спрашивал, как у его сына дела. Римусу было сложно это понять. С богатыми детишками было ещё сложнее. Он привык считать, что все богатые родители немного не в себе, покупают детишкам пони и дают им уроки крокета, а потом со всей родовой британской чопорностью удивляются, когда родители из рабочих районов целуют своих чад на ночь. Вальбурга Блэк явно не целовала Сириуса на ночь — и уж точно не читала ему перед сном «Питера Пэна».        Римус нашёл Сириуса у забора рядом с баром. Он сидел на парапете и курил. Что ж, хотя бы сигареты те же самые. Увидев Римуса, он подозвал его к себе, и Люпин сел рядом с ним. Сириус угостил его сигаретой. Зажёг её. Запах сигарет был точно такой же, как от куртки. Возможно, стоило купить их себе, чтобы снова почувствовать это приятное, успокаивающее чувство.        — Как ты себя… — начал Римус, но его тут же прервали.        — Можешь сделать кое-что для меня? — он повернулся, и их лица оказались поразительно близко друг к другу. Римус чуть не подавился дымом — кучка пепла упала ему на джинсы. Он кивнул, и тогда Сириус достал из своего уха золотую серёжку с бриллиантом. — Ты знаешь Эммелин Вэнс? Вроде бы, она тоже учится на биологии, или биохимии — не помню. Можешь вернуть ей это?        Сириус взял руку Римуса и положил серёжку прямо ему в ладонь.        — Будь другом, окей? — он улыбнулся уголком рта, обнажив сколотый зуб. Не дожидаясь ответа от Римуса, он встал, кинул сигарету в сторону, даже не потушив её, и ушёл обратно в бар.        Римус смотрел на женскую серёжку в своей руке. Ебаный Сириус Блэк. Посылает его к своей — очевидно, уже бывшей — девушке, как лакея. Рано он раскатал губу. Можно ли было ожидать, что пара сообщений и одно приглашение в бар сделают из них лучших друзей навек? У Блэка уже были друзья, которые, конечно, иногда позволяли говорить себе лишнее, но они через многое прошли, и он не променяет их на какого-то валлийского провинциала в замызганном свитере. Но больше ничего делать не оставалось.        Эммелин Вэнс жила в Санкт-Хью.        Как только он постучался в её комнату, из-за двери послышалось негромкое «Сириус?». Эммелин появилась на пороге накрашенная и полупьяная — её глаза вело от количества выпитого, от волос пахло текилой и газировкой. В комнате стоял запрелый воздух.        Даже несмотря на чуть подтёкший макияж у глаз, Эммелин была всё равно красива — наверное, одна из самых красивых девушек Санкт-Хью. Волосы всё ещё оставались завитыми, а в декольте падал кулон-сердечко, и что-то подсказывало Римусу, что он знал, чьё лицо было внутри. Золотая бриллиантовая серёжка, такая же, как у него в кармане, висела в ухе Эммелин в числе прочих украшений.        — А… это ты, — разочарованно сказала Эммелин, когда увидела Люпина. — Прости, я жду Сириуса.        Тут внезапно до Римуса начало доходить, что Сириус не просто назначил его своим курьером, но и гонцом. Если он решил расстаться с Эммелин, сама девушка этого явно не знала. Сраный Сириус Блэк. Он играл с Римусом, как с собственной игрушкой, и Римус не мог отрицать, что именно в таком положении он оказался. Единственное, что его беспокоило: была ли это просто игра, или Блэк наказывал его за что-то? За то, что Римус назвал его в переписке позером, за то, что Римус принёс печенье, которое Сириус не любит, или же он догадался об одержимости, которая читалась в его глазах каждый раз, как он смотрел на Блэка?        Но сейчас не было времени об этом думать. Нужно было вспомнить базовые навыки эмпатии — и просто сделать то, что нужно было сделать.        — Эммелин, — начал он, — боюсь, Сириус не придёт. Он просил передать это.        Серёжка заблестела в ладони Римуса. Только глянув на неё, Эммелин всё поняла. Она тут же взяла серёжку, вынула из своего уха вторую, в два широких шага добралась до окна своей комнаты и выкинула их прямо в ночь. Садовнику, который будет завтра убирать осенние листья, явно повезёт.        Эммелин упала на кровать и начала хныкать, всё ещё сжимая в руках стакан с текилой. Римус вздохнул и прошёл глубже в комнату. Он джентльмен. Он не может оставить девушку плакать в одиночестве.        Римус присел на кровать рядом с ней, взял у неё из рук стакан и поставил на прикроватный столик. Он прокашлялся и попытался выдать из себя что-то успокаивающее.        — Прости, что приходится приносить такие новости… но, я думаю… этого следовало ожидать от Сириуса Блэка…        Не сработало. Эммелин заплакала ещё громче. Тогда Римус решил использовать запрещённый приём. Может, это пиво заставило его действовать смелее, или полумрак комнаты, в которой они сидели, но терять было нечего, как и предложить что-то другое. Он осторожно дотронулся пальцами до её подбородка и приподнял её лицо так, что свет уличных фонарей нарисовал причудливый узор из теней на её щеках. Он вытер большим пальцем её потёкшую тушь и осторожно обнял её.        — Не стоит плакать, — тихо прошептал он, и Эммелин вздрогнула от одного его голоса. Она посмотрела Римусу прямо в глаза и положила свою руку поверх его, притянула его ближе и поцеловала в губы.        Что ж, этого следовало ожидать. Римусу хотелось только подбодрить девушку. Но Эммелин буквально впилась в него губами, кусала, запускала пальцы в волосы, и Римус понимал, к чему всё это идёт.        Он не стал сопротивляться ей, это было бы глупо, учитывая то, что он сам всё это начал. Тогда Римус ответил ей, прошёлся пальцами по нежной линии от уха до ключицы, к плечу, которое переходило в руку, обхватил за талию и немного приподнял её кофту. Эммелин сделала всё остальное, с бешеной энергией она сняла с себя кофту и бросила её в сторону, и вот уже её тонкие пальцы проникли Римусу под футболку, её кольца были холодными, и он то и дело вздрагивал от этих прикосновений. Римус целовал её и думал о том, что эти губы целовал Сириус, возможно, только сегодня или ещё вчера. Ему хотелось узнать, где он её касался, в каких местах, остались ли на ней следы Сириуса, засосы или укусы, но в полутёмной комнате это было почти невозможно разглядеть.        Тогда, пока Эммелин целовала его в шею, спускаясь по груди ниже и ниже, расстёгивала ширинку и стягивала его джинсы, Римус смотрел на её чёрные длинные волосы, брал их руками, накручивал на свои пальцы, и представлял совсем другого человека. Бессердечного, подлого, избалованного Сириуса Блэка, который отправил его сюда, вряд ли предполагая, что его новый «друг» решит трахнуть его бывшую девушку.        Римус закрыл глаза и отдался ощущениям. Он почувствовал, как губы обхватили его член, и вместо накрашенных губ Эммелин Вэнс он представлял себе Сириуса — то, как его идеальная челюсть раскрывается ради него, то, как выпирают острые скулы, когда он втягивает щёки только ради него. Нужно было лишь не обращать внимание, как длинные острые ногти царапали его бёдра. Включить воображение.        И когда Римус открывал глаза, воображение работало на полную. С этого ракурса, лёжа на кровати, прикрытое чёрными волосами лицо Эммелин почти напоминало Сириуса Блэка, и только мысль о том, как Сириус Блэк мог бы делать ему минет, доводила Римуса до блаженства.        Но внезапно Эммелин остановилась, оторвалась от него и прикрыла рот рукой. Это было явно не к добру, и Римус разочарованно цокнул языком, понимая, что финала ему не дождаться. В ту же секунду Эммелин стошнило прямо на пол её комнаты, где лежал дорогой дизайнерский ковёр. Но Римус и тут повёл себя как джентельмен — он подержал ей волосы. И помог всё убрать.        Римус возвращался в колледж, прекрасно понимая, что компания в баре уже наверняка разошлась, а Мэри съела всю пачку печенья. От этой мысли ему стало тоскливо, но он вспомнил, что спрятал в своей тумбочке немного леденцов на чёрный день. А этот день уже можно было назвать одним из самых чёрных в его жизни.        Прямо у дверей колледжа, прямо под Мостом Вздохов, стоял — кто бы мог подумать? — Сириус Блэк и курил, двумя пальцами сжимая сигарету. Он смотрел так, будто бы только и ждал, когда же появится Римус Люпин. Уже издалека можно было разглядеть его наглую улыбку.        — Долго же ты, — заметил Сириус, когда Римус подошёл к нему вплотную.        — Это было дерьмово с твоей стороны. По отношению к Эммелин, — честно сказал Римус, понимая, что пожалеет об этом.        — Сомневаюсь, что она долго грустила, — Сириус провёл большим пальцем по шее Римуса, и тот дёрнулся от неожиданности. Но когда он увидел палец Сириуса, то понял — помада Эммелин осталась размазанной у него на шее. Сириус хитро ухмыльнулся и ещё раз затянулся, выпуская дым прямо в лицо Римуса. — Ты странный парень, Римус Люпин. Ещё увидимся.        Сириус снова бросил сигарету и скрылся в дверях колледжа. И пока Римус смотрел ему вслед, он не мог отделаться от мысли, что даже несмотря на произошедшее сегодня, над ним всё ещё чувствовалась власть и этих чёрных волос, и этих серебряных глаз, и развязной походки рок-звезды — от этого становилось тошно, чем больше Римус понимал, что если Сириус и божество, то очень жестокое.        Но внимание его быстро переключилось на окурок, лежавший на земле. На этот раз за Римусом вряд ли кто-то смотрел. Он оглянулся вокруг и даже проверил окна колледжа, лишь бы никто не увидел, как Римус поднимает окурок, стряхивает с него дорожную пыль и прикладывает к губам. Да, эта сигарета ощущалась иначе. В ней было дыхание Сириуса Блэка.