Анника.
Странно видеть слёзы на глазах серьёзной сдержанной Изабель, но стоит сказать, что она быстро справляется с эмоциями. Чуть отвернувшись, пристраивая на вешалке мою куртку, часто моргает. Через несколько секунд не остаётся и следа мелькнувшей печали. Только мне всё равно стыдно. — Может, мне лучше уйти? Стою, будто наказанная школьница, смиренно опустив глаза. — Что ты, дорогая, — нежно улыбается она, — не нужно никуда уезжать. — По закону жанра ты должна меня напоить, а потом попытаться совратить, — произношу я. На лице ни тени улыбки, но Изабель угадывает шутку и очень мило смеëтся. Ей идёт. Жестом приглашает за собой. — У меня есть какое-то вино, а для соблазнения я уже стара. На этот раз смеяться начинаю я, и получается у меня далеко не так изящно. — Ты слишком самокритична. — Неправда. Мой единственный грех — совершенно не разбираюсь в винах. Видя растерянный взгляд рыжеволосой, осторожно забираю у неё бутылку, чтобы аккуратно откупорить и разлить полусладкое по бокалам. Спокойным расслабленным движением Изабель сбрасывает с плеч пиджак, на несколько минут заставляя меня замереть с поднятым бокалом. Становится неловко, вот только я ничего не могу с собой сделать. — Расскажи мне, — почти шепчу я, боясь нарушить момент кажущегося единения, — расскажи мне о ней. Я готова к тому, что она заткнëт меня, ответит грубостью или ограничится общими фразами. Девушка, встав из-за стола, забирается на подоконник, прихватив с собой бокал. Говорит тихо и смотрит куда-то сквозь меня. — Она была красивой, очень красивой. И очень молодой. Покончила с собой в восемнадцать. Я боюсь дышать и искренне желаю слиться со стеной, только бы она не замолчала. Рыжеволосая печально усмехнулась. — Знаешь, я никогда об этом никому не говорила. Даже той, которую называла невестой. Мне чертовски хочется обнять девушку, ласково поцеловать в висок, взять за руку, переплетаясь пальцами. Но я лишь встречаюсь с ней взглядом и слегка киваю головой. Продолжай, милая. Ты можешь мне доверять. — Так вот, представляешь, я когда-то преподавала французский. Не скажу, что нуждалась в деньгах, это было скорее попыткой разнообразить жизнь и попробовать новое. Кто-то пробует наркотики, а я попробовала себя в роли репетитора. Медленно делаю глоток. Кажется, будто время остановилось. Как минимум, оно замедлилось в несколько раз, став обволакивающе-тягучим. Совсем как вино в бокале. Изабель наконец обернулась ко мне. — Ты только не подумай обо мне плохого, она была совершеннолетней. Студентка первого курса. Я была немногим старше, и мы быстро сдружились. Ну, как сдружились… — Из-за чего она… Ну… — не могу произнести страшных слов, но Изабель понимает, о чём я. Продолжает сама. — Здесь должна быть дурацкая шутка о том, что я измучила её спряжениями, — девушка наконец делает глоток вина. — Она была влюблена в какую-то девчонку. Безответно, конечно же. Моя милая маленькая Софи вскрыла вены. Нервно кусаю губы, взгляда не отводя. Что-то не так в этой истории. Но об этом я подумаю потом, а сейчас, оставив бокал, подхожу к подоконнику. Не спрашивая разрешения, заключаю рыжую в самые крепкие объятия. Она не отталкивает, лишь отодвигается немного, освобождая место для меня. Мы совсем как школьницы, сбежавшие с урока — сидим на подоконнике, обнимаясь, болтая ногами. Я целую её в уголок рта, нежно и робко. — Изабель… Я тебе нравлюсь? Девушка будто прожигает меня взглядом внимательных глаз. — Нравишься. Ты кажешься интересной. Осторожно, будто случайно, касаюсь её бедра, тут же убирая руку. — Ты хочешь меня? — Очень. Но в некоторых вопросах я старомодна. Мы ведь знакомы около суток. — Значит, мне всë-таки лучше уехать? Изабель мрачнеет, взгляд отводя. — Я хочу, чтобы ты осталась. И вообще я должна тебе завтрак. — Даже так. Тогда я не смею отказываться. Скажи, что прекрасно готовишь. Часы бьют полночь, темнота за окнами сгущается, будто медленно подступая к дому. Кажется, она вот-вот просочится сквозь приоткрытые окна. Изабель больше не кажется печальной, будто оставила гнетущие воспоминания в завершившихся сутках. Не могу сдержать улыбки, когда рыжеволосая, не прекращая что-то рассказывать, убирает с пиджака цветы и откладывает их в сторону. Она рассказывает что-то о книгах, редких, старинных, привезëнных чёрт знает откуда. Об этих томах она говорит с такой страстью, что мне всё сложнее отгонять от себя неприличные мысли. Она хороша, несомненно очень хороша. — Ты ведь останешься? — А ты позволишь мне хотя бы спать с тобой? — Ценю личное пространство. А ты можешь считать, что у тебя здесь есть своя комната. Звучит это мило до чëртиков. Расслабленная сонная Изабель желает мне доброй ночи. А у меня уснуть не получается снова — бессонница даёт о себе знать. Алкоголь действует на меня странно, ужасно хочется внимания и тактильности. Может же она хотя бы пообнимать меня? Провести ещё одну ночь, в потолок пялясь, я не смогу. Не выдержу. Сбрасываю платье и аккуратно закутываюсь в плед. Перебираю в памяти самые печальные моменты, пока на глазах не появляются слëзы. Боже, Анника, да в тебе умирает актриса… Медленно спускаюсь по ступенькам, стучусь… Неловкость смешивается с предвкушением, когда на пороге комнаты появляется Изабель. — Можно к тебе, пожалуйста? Мне снятся кошмары. Я безбожно ей вру. В те редкие моменты, когда я всë-таки сплю, мне уже много лет ничего не снится.Изабель
Анника, моя милая Анника стоит на пороге моей комнаты. Я бы сочла это наглостью, если бы не видела её заплаканных глаз. Беру осторожно за руку, за собой утягивая в постель. Девочку мучают кошмары, мне ли не знать, как это бывает мучительно. Вот только нет такого кошмара, который не глушили бы барбитураты. — Милая, я принесу тебе воды, — шепчу я, но темноволосая за руку хватает, а после прижимается ко мне крепко-крепко. — Изабель, пожалуйста, не оставляй меня одну. Останься. Анника шепчет сбивчиво, прижимается, голову устраивая на моём плече. Веду по спине кончиками пальцев, очерчивая линии чуть выпирающих рëбер. Не позволяю себе лишнего, мои прикосновения нежны и совсем невинны — уже и забыла, что так умею. Всë-таки хорошо, что она не похожа на Софи. Совсем не похожа — ни взглядом, ни жестом, ни единой чëрточкой. Я хочу попробовать полюбить кого-то живого. Хочу позволить ей любить меня. А пока темноволосая плакать перестаëт, устраиваясь в моих объятиях. Сворачивается клубком, будто котëнок, и мне хочется положить руку ей на грудь, чтобы ощутить биение сердца.