***
Из камина один за другим выходили волшебники. Пэнси и Тео появились с разрывом в секунду, следом – родители девушки и отец парня. – Ох, моя милая, как ты? – Паркинсон потянулась к Дафне, а та с выдохом приняла объятия. Она не могла отрицать, что рядом с близкими ей становилось немного спокойнее. – Держусь с трудом, честно говоря, – прошептала на ухо подруги она. Пока Персей и Альберт здоровались с хозяином поместья, чета Малфоев с сыном уже отряхивали одежду от золы. Блейз прибыл на день раньше, помогая своей возлюбленной и её отцу с подготовкой. Он поприветствовал свою мать поцелуем в щёку, Джудит в свою очередь ласково прижала Дафну к себе, но не настаивая и давая возможность отстраниться. Гринграсс не была против подобной тактильности. После минутной передышки камин снова загорелся зелёным пламенем и из него вышла последняя гостья. Если старшее поколение слизеринцев и было ошеломлено, то виду не подало. Джиневра Уизли стояла перед ними, робко закладывая руки за спину и ища глазами хозяев. Видя чужую неловкость, Дафна взяла дело в собственные руки. Выныривая из-под объятий Малфоя и Нотта, которые оцепили её с двух сторон, первая подошла и тихо сказала: – Здравствуй, Джинни. Ты имеешь такое же право здесь находиться, как и все остальные. Не переживай об этом, – сказала блондинка с вымученной, но добродушной улыбкой. – Я знаю, – резко ответила девушка. – А я – просто напоминаю. И хочу, чтобы ты не чувствовала себя лишней. Как минимум потому, что Астория сама просила о твоём присутствии, – безапелляционно добавила вторая. Глаза Уизли расширились от удивления, но через секунду она расслабилась и кивнула.***
Задний двор Гринграсс-Холла огромен. Прямо за домом находится пруд, за которым раньше ухаживала исключительно Астория. Она говорила, что это её «место силы» и никому не давала прикасаться к экосистеме водоёма. Когда болезнь начала брать верх над телом девушки, она стала реже его посещать, но по-прежнему самостоятельно чистила пруд и убирала нежелательные сорняки. В юные годы она приходила туда читать или просто думать. Это место видело много слёз, слышало не меньше монологов. И всё это лишь от одного человека. Дафна бросила быстрый взгляд на заросшую тропинку к пруду и мутную воду в нём. Позже нужно будет им заняться. Астория дала своё благословение некоторое время назад. Слизеринка возглавляла шествование по пути к удалённой территории участка. Ближе к лесу находились семейное кладбище и небольшая колокольня, где и должно было провестись захоронение. У ограды их уже ожидали двое специально нанятых волшебников, которые будут заниматься гробом и его погружением. Гринграсс сглотнула. Эти мужчины опустят тело её сестры на глубину. Они запечатают место защитной магией, чтобы в будущем никто не смог разворошить землю и побеспокоить мёртвых. Вильгельм знал этих ребят, когда-то их наставники совершали подобный ритуал для Августы. Новое поколение волшебников, новые обученные гробовщики, новая смерть. Всё было по-другому, но так похоже на события пятнадцатилетней давности, что мужчина почувствовал, как внутри него что-то треснуло. Дафна прошла к возвышению на рельефе, занимая место рядом с отцом. Они стояли спиной к тёмному голому лесу и лицом к приглашённым. Перед ними открывался вид на короткую полоску людей, в одеждах которых мелькали цветные элементы, выглядевшие совершенно неуместно, когда на улице стоял холодный и дождливый ноябрь. Ну, у кого-то элементы. А был также Теодор Нотт, который пришёл в смокинге цвета фуксии. А что, никто не уточнял оттенок розового. Под руку с ним стояла Пэнси в боди и брюках цвета пыльной розы, а сверху чёрный пиджак. Драко и Блейз надели розовые рубашки под свои костюмы. У старшего поколения были лишь небольшие аксессуары соответствующего цвета, но ни единый не пренебрёг дресс-кодом, даже всегда серьёзные и хмурые взрослые мужчины. – Итак, – прокашлялся Мистер Гринграсс, – Вы все находитесь здесь, потому что сегодня, тридцатого ноября 1998 года, день похорон моей младшей дочери – Астории Марии Гринграсс, – Вильгельм прикладывал немалые усилия, чтобы держать голос и выражение лица ровными, – Когда стало понятно, что родовое проклятие со стороны моей покойной жены никуда не делось и кому именно передалось, я не был удивлён. С рождения первенца я готовил себя к тому, что однажды его не станет. Когда появилась вторая малышка, мы с женой надеялись, что смогли прервать этот порочный круг, ведь ранее у Гринграсс никогда не рождалось более одного ребёнка. Но Августы не стало через несколько лет. Это уже было рекордом, ведь моя тёща умерла на следующий же день после родов… Альберт Нотт понимающе хмыкнул и опустил голову. Он не по наслышке знал, что значит потерять жену. Эту историю не знал никто из тех, кто не являлся кровным родственником. Но Вильгельм решил поведать её сегодня в узком кругу. Он надеялся, что поделившись болью своей семьи, сможет снять часть груза с плеч. Кажется, становилось только хуже. – В конце марта этого года, когда война уже подходила к концу, но ситуация в Магической Британии была напряжённой, мне пришло письмо из Хогвартса. В нём Астория сообщила, что уже какое-то время палочка её не слушается, а в тот день и вовсе перестала реагировать на хозяйку. Я моментально вспомнил симптомы начального проявления проклятия. Уже находясь дома, дочь говорила, что чувствует себя относительно хорошо, но колдовать больше не может. Как будто в один момент её лишили этой способности. С течением времени её самочувствие ухудшалось. Я наблюдал, как моя девочка слабеет с каждым днём, и ничего не мог сделать. Мы перепробовали все возможные и невозможные варианты, обращались к специалистам из разных стран, принимали все существующие лекарства. После очередной неудачи Астория чётко дала понять, что больше не хочет пытаться, что устала и что надеяться на лучшее нет смысла. Она была самой рассудительной и собранной, хотя по логике вещей, должна была больше остальных биться в панике и хвататься за жизнь. Но она была бы не собой, если бы дала разочарованию испортить последние месяцы своей жизни. Астория ловила каждый дарованный ей момент, каждый разговор или выход в свет. Она наслаждалась своим воплощением столько, сколько могла. Когда ей стало тяжело даже вставать с постели, она начала морально подготавливать нас с Дафной к неизбежному. Наверное, это единственное, что у неё так и не получилось, – мужчина одарил стоявшую по правую руку дочь долгим трогательным взглядом, убеждаясь, что она всё ещё здесь, рядом с ним, – Я горжусь тем, что был отцом этой девочки. Астория Гринграсс была удивительной и не по годам зрелой, мы уже никогда не узнаем, какой бы ещё она раскрылась нам, если бы судьба дала ей больше времени – целую жизнь. Я просто хочу, чтобы в памяти людей она осталась бойкой, иногда дерзкой, но с невероятно доброй душой, юной девушкой. Спасибо, что вы сегодня здесь. Спасибо, что дали мне возможность рассказать чуть больше о моей младшей дочери, чем вы, возможно, знали, – Вильгельм сам себе кивнул, поджимая губы и смотря в сторону закрытого гроба. Джинни пошатнулась, но Нарцисса Малфой поймала её за локоть и невесомо погладила по спине. У этой женщины была невероятно сильно развита эмпатия. На протяжении речи Мистера Гринграсс она кожей чувствовала, как всё существо Уизли пропитывается болью и тихой скорбью. Каждым словом Вильгельм добивал эту юную, вероятно некогда влюблённую в покойницу, Леди. – Если Вы захотите, мы могли бы позже поговорить по душам за чашечкой чая, Мисс Уизли. Джинни промолчала, но отрывисто кивнула, не понимая, с чего бы к ней так дружелюбно относится мать хорька. Поток её мыслей прервала Дафна, начинающая свою речь. – Отец уже поведал вам историю болезни Тори, я же хочу рассказать о ней самой. Моя младшая сестра была той ещё занозой, она вечно фыркала и огрызалась со старшими, в частности со мной, и влезала в перепалки в школе. Если кто-то говорил или делал что-то, что ей не по нраву, то её было не заткнуть. Она часто несла всякую чушь, приукрашала незначительные истории, драматизировала, чтобы папочка её пожалел или что-то купил. Хотя она всегда могла попросить, она знала, что ей бы не отказали ни в ласке, ни в финансах. Но в этом была вся Астория – сказать, что ей разбил сердце старшекурсник с Рэйвенкло, чтобы съездить в отпуск посреди учебного года «залечить душевные раны». Дафна усмехнулась, а Тео кинул фразу о том, что хорошо помнит этот случай, и вообще, Астория была гениальна. – Да, Тори временами была хитрой стервой, но, как и сказал ранее отец, у неё было доброе сердце, – продолжила девушка, – Однажды к нам домой прискакали лягушата, видимо, из какого-то лесного водоёма. В то время, как я визжала и просила выкинуть их, Астория аккуратно перенесла каждого с помощью палочки, потому что знала, что прикосновение человека для земноводного равняется ожогу, в свой прудик. А ведь мы тогда ещё даже в Хогвартс не поступили, были совсем детьми. Она ежедневно проверяла их, не давая мне в обиду. Признаюсь, я до последнего пыталась от них избавиться. Но, возвращаясь к Астории, она была милосердна не только к животным. Она неоднократно вступалась за юных студентов любого факультета, если считала, что по отношению к ним поступают несправедливо. Столько раз она заливалась слезами ярости у меня в спальне, когда рассказывала о бестолковых мальчишках, которые гнобили своих сокурсниц. Как-то раз она купила одной девочке с Хаффлпаффа некоторую повседневную одежду, потому что та была из действительно неблагополучной семьи. Астория тогда попросила не рассказывать отцу, что таким образом потратила свои карманные деньги. Но меня так тронули её размышления насчёт детей из бедных семей, и том, как нам с ней повезло родиться в обеспеченной, что с того момента я уговорила отца дополнительно спонсировать ещё парочку приютов. Прости, пап. Я знаю, что на наши желания и просьбы ты всегда тратил больше, чем на свои, – сказала Дафна и глянула на мужчину. – Мне только в радость, – прошептал Вильгельм, нежно улыбаясь. – У меня есть ещё множество историй, доказывающих многогранность характера Тори, но сейчас я бы хотела подвести речь к логическому завершению. Для меня не секрет, что мою сестру многие считали маленькой злой и избалованной дурочкой, которая только и могла, что разбрасываться деньгами и строить глазки красивым парням. Ну, не только парням. Но я думаю, что люди не имеют право судить, если даже никогда не разговаривали с ней лично. Если бы они хотя бы попытались, то узнали бы, что она любила чай с липой и земляничным листом, любила выходить перед сном к пруду, опуская ноги в воду и заплетая волосы в косу, любила трансфигурацию, хотя и не выносила преподавателя этого предмета. А я любила её. И мне достаточно того, что те, кто сейчас слышал это, тоже знали мою сестру не такой, какой видели другие. Дафна громко вдохнула и выдохнула, прикрывая глаза и сдерживая эмоции. Она хотела бы сейчас хорошенько покричать или поплакать, утонуть в объятьях близких или напиться, просто чтобы не вариться в бесконечном потоке собственных мыслей. Но Астории бы это не понравилось, она уверена. Она бы сказала, что это позорище. Вдобавок к тому, Дафна желала достойно рассказать о своей сестре, без лишнего драматизма и соплей. Да, её сестра мертва, но это не то основное, о чём люди должны подумать, когда в следующий раз услышат её имя. Они должны вспомнить личность, которой она являлась, вспомнить её привычки и совместно с ней пережитые моменты. Астория заслужила, чтобы Дафна лишний раз напомнила им всем об этом. Вильгельм, поняв, что Дафна погрузилась в свои мысли, не стал её пока беспокоить и сам направился к двум молодым мужчинам, что стояли поодаль от основной церемонии. Он коротко переговорил с ними, давая понять, что речей более не будет, и разрешая начать погружение гроба через несколько минут. Они с Дафной уже прощались с Асторией без лишних свидетелей, но он всё равно приобнял её за спину и повёл к гробу, стоявшему на специальном помосте. Блондинка встряхнула головой, опомнившись, и нежно погладила крышку из ствола липы. – Надеюсь, вы с мамой встретились, и ты уже поведала ей о старшей раздражающей сестре. – Надеюсь. Передай Августе, что мне её не хватает, – подхватил Вильгельм ход мыслей девушки. – Я люблю тебя, малышка. Ты должна знать, – Дафна тоскливо улыбнулась и посмотрела в серое небо, тяжело вздыхая, – Мне жаль, что я редко это говорила. Мистер Гринграсс прикоснулся лбом, затем – губами к лакированному дереву. Он повернулся к живой дочери, обнимая, и кивнул гробовщикам, которые молча ждали позади. Когда семья отошла в сторону, волшебники приступили к работе. Ювелирно орудуя своими палочками, мужчины перенесли гроб в заранее вырытую яму, что идеально подходила. Пока один из них начал накладывать защиту, второй занялся землёй, которой покрывал вырытый участок. После этого они заставили траву, когда-то росшую на том месте, вернуться. Теперь здесь стояло лишь аккуратное надгробие с именем и датами рождения и смерти покойной волшебницы. Молодые люди молча аппарировали с территории по окончании работы, как и было договорено. – Можете возложить цветы или памятные вещи и пройдёмьте за мной внутрь, – сказал Вильгельм и наблюдал, как люди по очереди подходят к надгробию. Кто-то молча, а кто-то тихо что-то говорил, еле прикасаясь к гравированному камню. Когда юная часть гостей осталась неподвижно стоять, мужчина вспомнил, что не только они с Дафной сейчас переживают потерю. Друзья Астории также скорбят, возможно, они хотят ещё что-то сказать или просто постоять возле могилы. Он не стал мешать, уводя родителей этих ребят в дом. Дафна стояла напротив камня с прямой спиной и опущенной в согнутые руки головой. Сзади к ней подошёл Блейз, создавая кольцо из рук и притягивая девушку к своей груди. – Мы можем курить прямо здесь? – неожиданно, но тихо спросил Драко у Гринграсс, дрожащими руками хлопая по карманам брюк и невидящим взглядом уставившись на выгравированную дату смерти Астории. – Только вставь одну в землю у могилы. Астория бы по такому случаю не отказалась от сигареты, – устало ответила Дафна, отнимая лицо от ладоней. Малфой лишь кивнул, доставая пачку и протягивая каждому оставшемуся человеку. Забини отрицательно мотнул головой, давая понять, что они с Дафной откажутся. Теодор вытянул две штуки, для себя и своей девушки, которая сейчас сидела на корточках у надгробия, роняя на неестественно зелёную траву слёзы. Для Паркинсон Астория была настоящей близкой подругой. Они редко виделись без старшей Гринграсс, но это никогда не мешало непринуждённому общению. Пэнси и Астория были сильнее увлечены одеждой и косметикой, чем третья девушка, из-за чего быстро нашли общий язык на начальных курсах. Позже, разумеется, круг их общих интересов и тем для обсуждения расширился. Астория частенько зависала в комнате старшей сестры в Хогвартсе, которую та делила в том числе с Паркинсон, что было дополнительным стимулятором общения Пэнси и Астории. – Эта засранка кинула меня. Она обещала, что мы вместе побываем на показе мод в Милане, – сказала брюнетка и шмыгнула носом. Её макияж потёк, она это знала, но сейчас было настолько плевать, что она даже потёрла глаза. Поднимаясь, Пэнси приняла из рук Нотта любезно зажжённую сигарету и сделала глубокую затяжку. – Съездим все вместе. Это будет путешествие в честь Тори, что думаете? – предложил парень. – Мне нравится, – подумав, кивнула Дафна, – Да, Тео. Да. В ответ он подмигнул. Джинни, что смущённо стояла сбоку, еле заметно улыбнулась. Астория ей, конечно, говорила, что слизеринцы дружны. Но когда она своими глазами лицезрела их тёплое взаимодействие вблизи, то внутри что-то неприятно защемило. У неё никогда такого не было. Возможно, с братьями, пока они все ещё были детьми. Но такой близости с кем-то вне семьи она никогда не испытывала. От этой компании ребят прямо-таки веяло взаимным доверием и поддержкой. Это выражалось в том, как они разговаривают между собой, в прикосновениях, иногда отрезвляющих, в другие моменты – в мягких и бережных. Они с пониманием относятся к проблемам и тараканам друг друга, подбадривая и не давая закрыться от мира, наставляя на истинный путь. Слизеринцы, что сейчас стояли перед ней и обсуждали планируемую поездку в Италию, были олицетворением слова «дружба». – Уизли, ты, кстати, тоже приглашена, – чуть громче, чем говорил до этого, сказал Нотт. Джинни захлопала глазами в непонимании. – Мерлин, я за всё плачу, не пугайся, – добавила Паркинсон, отнимая сигарету ото рта и выпуская дым. Фраза могла бы звучать с поддёвкой, но эта девушка с потёкшей тушью и смазанной помадой так искренне улыбнулась и подмигнула, прямо как её парень, что допустить подобную мысль было невозможно. Джинни перевела взгляд на Дафну, за которой должно было быть последнее слово по понятным причинам. Путешествие в память об её сестре, как-никак. – Пользуйся щедростью Паркинсон. Я помогу тебе потратить её галлеоны, – шутливо сказала Гринграсс, ухмыляясь, и положила затылок на плечо Блейза, который до сих пор обнимал её со спины. – Лучше тратьте мои или парней деньги, я хочу забрать эту женщину с приданным, – отозвался Нотт. – Я и слово против не скажу, – пожал плечами Малфой, – Но тогда нам придётся взять мою матушку. Она не простит поездку в Милан, если её самой там не будет. – Драко, как мы можем отказать обществу прекрасной Нарциссы? – Забини впервые вступил в разговор об отпуске на свою родину. Тео пытался сдержаться, честно. Он всё ещё помнил, где находился. Но мечтательное лицо мулата и его сахарный тон голоса, когда он говорил о матери Малфоя, были взрывоопасной смесью. Он прыснул, а потом полноценно расхохотался. Пэнси прикрыла рот рукой, пряча накатывающую истерику. Даже Дафна коротко хохотнула. В это время Драко стоял с недовольным лицом, а Джинни – с, в который раз, удивлённым. Она ожидала, что Малфой кинется на своих друзей, защищая честь матери, но он только закатил глаза и покачал головой. Ясно, подобные странные шуточки были обыденностью для них. – Даф, ты нормально относишься к тому, что мы буквально устроили маленький «Stand Up» на… Ну, на таком мероприятии? – всё-таки уточнил Нотт, боясь снова пропустить какие-либо сигналы плохого самочувствия подруги, как это случилось не столь давно. Пэнси одобрительно кивнула на его попытку быть адекватным. Молодчина, Тео, продолжай в тому же духе и ты станешь полноценным членом общества. – Так даже лучше. Я опасалась, что вы будете порываться произнести какую-нибудь трогательную речь, чем добьёте меня, или упадёте на колени и будете рыдать, взывая к Мерлину. Это нормальное поведение нормальных людей на нормальных похоронах. Но ты стоишь здесь в костюме цвета «вырви глаз» и куришь у могилы только захороненного тела. Так что нет, это не тот случай. И это звучит жутко неправильно, я согласна. Но Астория говорила, что хочет, чтобы её похороны прошли веселее, чем мамы. Это причина, по которой был указан особый дресс-код. И это причина, по которой я не ударила Блейза за его длинный язык, – перевела взгляд на своего парня Гринграсс. – Салазар, мы и так пережили столько дерьма, что конкретно я не упущу возможность лишний раз посмеяться, – просто сказала Пэнси. Блейз и Тео синхронно щёлкнули пальцами в сторону девушки и активно закивали, как бы говоря, что она попала в точку. – И ты в который раз озвучиваешь мои мысли, дорогая, – подтвердил Драко. Дафна усмехнулась. Она со всем справится, если эти люди будут рядом и продолжат шутить идиотские шутки. Она действительно рада, что несмотря на происходящие ужасы, их общение остаётся непринуждённым в нужные ей моменты. – Так, ладно. Нам тоже пора внутрь, – блондинка пошла вперёд, махая рукой в сторону дома. Когда все уже стояли в прихожей, чистя одежду и обувь от влаги и грязи, Дафна подошла к Джинни. – Уизли, у тебя немного иная программа на вечер. Иди за мной, – Дафна быстро нашла глазами одного из товарищей и добавила, – Нотт, поухаживай за всеми, займись напитками. – Гостиная на втором этаже? – буднично уточнил он. – Она самая. – Сделаю.***
Джинни шла за хозяйкой поместья, оглядываясь по сторонам, но стараясь не отставать. Когда девушки упёрлись в одну из удалённых дверей на третьем этаже, Джинни напряглась. – Это? – Комната Астории, – пояснила Дафна, заходя в помещение. – Почему мы здесь? – Потому что Астория просила тебя привести сюда, очевидно. Сердце Уизли пропустило удар. Для чего Астории просить, чтобы она пришла в её комнату после смерти Гринграсс? Это казалось чем-то интимным, чем-то, чего Джинни не заслужила. – Значит так, – прокашлялась Дафна, – Мне дали чёткие указания касаемо тебя, и я собираюсь их выполнить. Вон там, – она указала пальцем на зеркало в пол, занимавшее половину стены, – Находится личный гардероб Астории. У вас примерно одинаковый размер, но даже если есть погрешности, ты умеешь пользоваться магией. Можешь взять там некоторую одежду. Мне глубоко плевать, будешь ли ты её носить, но взять что-то должна. Астория так сказала, – Гринграсс развернулась в противоположную сторону, кивая на застеленную кровать, на которой лежал бумажный конверт, – Здесь есть ещё кое-что для тебя. Я помогала Астории его запечатать специальным заклинанием, чтобы кроме тебя никто не смог прочесть текст. Уизли была смущена и переминалась с ноги на ногу. Она одновременно разрывалась между порывом убежать без оглядки и желанием прочитать письмо, глубоко вдохнуть в лёгкие воздух комнаты, который ещё сохранял запах Астории. В лице Дафны что-то изменилось, когда она внимательнее посмотрела на Джинни, и её голос стал в разы мягче, когда она в следующий раз заговорила. – Знаю, мы с тобой никогда не были приятельницами. Но мне бы хотелось, чтобы ты чувствовала себя комфортно в обществе меня и моих друзей. Что бы ты о нас не слышала, мы – не чёрствые люди. И, если ты захочешь поговорить, ты можешь обратиться ко мне. Астория за тебя поручилась. – Я… Спасибо, Гринграсс, – голос девушки дрогнул. Дафна кивнула и вышла из комнаты, оставляя рыжую со своими мыслями и словами на бумаге.