Пленники войны; я, ты и груз прошлого

В 130 году нашей эры королева Рейнира впервые села на железный трон, и так началось Изгнание тысячи ночей. Первые годы ее правления были одними из самых трудных. В тот же год, когда она произвела на свет своего шестого ребенка, принцессу Эймму, она потеряла своего десницу, лорда Корлиса. Многие винили ее в затянувшейся зиме и лихорадке, считая это доказательством того, что Рейнира – проклятие для королевства. Однако столь же многие были слишком трусливы, чтобы кричать о своем мнении. На ее стороне была целая стая всадников с их драконами, и никто не хотел оказаться в брюхе одного из них. Хотя налог на предателей, взимаемый с домов, вставших на сторону ее брата, сняло основное бремя с личной казны короны, королева Рейнира знала, что они не переживут зиму с перекрытым морским торговым путем. В то же время продолжающиеся бои между Железными островами и Утесом Кастерли затянулись. С неохотой она призвала своего второго сына, Мастера над кораблями и Лорда Приливов, Люцериса Велариона, чтобы тот защитил их воды. Барды станут петь о том, как Песнь Шторма поклялся матери принести мир в качестве подарка на третий день рождения принцессы Эйммы. Он отправился в путь с Серым Призраком и некоторое время не возвращался в столицу. Его не было, когда закончилось Изгнание тысячи ночей и три дракона улетели за море. Не было его и тогда, когда два дракона вернулись, а Эймонда и Дейрона сопроводили в тронный зал. *** Далтон Грейджой оказался меньше, чем ожидал от него Люцерис. Не то чтобы он был маленьким, но когда кого-то называли Красным Кракеном, Люцерис ожидал увидеть кого-то вдвое крупнее себя. Однако во взгляде этого человека было что-то, чего следовало опасаться. Люцерис увидел в них маниакальный огонек, напомнивший ему бешеную собаку. Без сомнения, Далтон мог в одно мгновение сменить сдержанность на проявление насилия. Люцерису следовало действовать осторожно. - Ты красивее, чем последний Лорд Приливов, - насмешливо хмыкнул Далтон. Он сидел на Морском троне, положив подбородок на руку. Хотя у него явно был доступ к ванне, он выглядел так, словно давно не принимал ее. Его волосы были тусклыми и всклокоченными, а под ногтями Люцерис разглядел темную грязь. Одна женщина сидела на коленях Далтона, уставившись в пустоту с выражением скуки на лице. Еще несколько окружили трон. Люцерис слышала о его морских женах. Женщинах, которых Далтон забирал во время своих налетов, обычно после того, как убивал их мужей и отцов. Люцерис сомневался, что многие из них хотели находиться здесь. Далтон продолжил: - Думаю, такое имя, как Песнь Шторма, больше подходит сирене, чем морскому зверю. - А разве сирены не звери в своем роде? - поинтересовалась Люцерис. - Поначалу они кажутся неопасными, но это лишь до тех пор, пока не заманят моряков в морские глубины. Далтон неприятно ухмыльнулся. - Ты слышал наши истории. Скажи, кто-нибудь рассказывал тебе историю Кракена? Люцерис изо всех сил старался сохранить приятное выражение лица. От того, как Далтон смотрел на него, ему хотелось для собственного успокоения схватиться за рукоять меча. - Да, я кое-что слышал. Мне было интересно,почему человека назвали в его честь. - А разве я не похож на кракена? - Далтон отклонился назад, а мужчины вокруг него разразились хохотом. Женщина на его коленях моргнула от громкого шума и огляделась по сторонам, кажется, впервые заметив Люцериса. - В мои намерения не входило оскорбить вас, - быстро проговорил Люцерис. - Я только... - Тише, - Далтон махнул рукой. - Давай обменяемся историями. Я расскажу тебе, как я получил свое прозвище, а ты расскажешь мне, как ты стал известен как Песнь Шторма. Люцерису оставалось только кивнуть. - Я вырос в морях вместе со своим дядей. Он был суровым человеком, но научил меня истинным путям железнорожденных. Чем мы отличаемся от этих мягкотелых благородных болванов, выросших в столице. Мы видим то, что нам нужно, и не боимся взять это. Моря наши, золото наше и женщины наши. Он шлепнул рукой по женщине, сидящей у него на коленях, грубо ударив ее по бедру. Она нахмурилась, но в остальном ничего не сказала. - Видишь? Она ненавидит меня, но и сама знает, что моя. - Если вас назвали Красным Кракеном только за элементарное пиратство, то, признаюсь, я разочарован, лорд Грейджой. Люцерису ответила мертвая тишина. И он проклял свой несдержанный язык и вспыльчивость. Ярость в глазах Далтона, когда он оглянулся на него, сказала Люцерису, что и он проклинает его. Потом… смех. Женщина на коленях Далтона откинула голову назад и засмеялась. Вскоре смеялись и другие морские жены, а затем и мужчины. Люцерис посмел выдохнуть только тогда, когда ухмыльнулся Далтон, понимая, что только что избежал драки. - Конечно, нет, но я понял твою мысль, Песнь Шторма. Я потороплюсь. - Далтон подтолкнул женщину, сидевшую у него на коленях, пока она не соскользнула с него и не присоединилась к другим женам. - В Ступенях мы сражались за того, кто платил нам больше. Мой дядя к тому времени был уже стар и медлителен. Когда мне было пятнадцать, его проткнули мечом у меня на глазах, и я отомстил за него. Я вышел из битвы настолько окровавленным, что после этого меня стали называть Красным Кракеном. - Деймон часто хвалил вашу... безжалостность в бою, - сказала Люцерис. - Ах да, Деймон. Ты считаешь его скорее дядей или отцом? - поинтересовался Далтон. - Вы, Таргариены, всегда были очень близки. - Он мой принц-консорт. И ваш, - резко ответила Люцерис. Он не стал указывать на то, что Далтон не имеет права осуждать его семью за их браки, основываясь лишь на своих взглядах на жизнь. Далтон фыркнул. - Да, да. А теперь расскажи мне, Песнь Шторма, как ты появился на свет. - Вы слышали о Шарако Лотаре? - Да. Он был одним из самых грозных капитанов узких морей. - Был, - согласился Люцерис. - Пока я не убил его. Далтон, конечно, уже знал об этом, но все же усмехнулся так, словно впервые услышал эту новость. - А я-то думал, что случилось с этим старым ублюдком. Чем он тебя разозлил? - Он пытался забрать моих братьев и Дрифтмарк. Поэтому я с Серым Призраком сжег его корабль, - просто ответил Люк. Воспоминания о той ночи были словно размыты солью, дымом и адреналином. Он был в ярости от предательства Эймонда и вымещал ее на всех кораблях, каких только мог. По правде говоря, во время битвы в Глотке он потопил не так много кораблей, как утверждалось в рассказах. Всего несколько, пока в бой не вступили Драконье семя. Но корабль Шарако ушел на дно одним из первых. - Серый Призрак может перевернуть ход событий в бою с любым кораблем, который встретит его гнев, - просто сказал Люк. - Он - шторм, а я – песня. - И где сейчас этот могучий зверь? - Неподалеку, - коротко ответил Люк. Теперь он всегда рядом. С тех пор как Люк стал Лордом Приливов, Серый Призрак не отходил от него далеко. Он словно чувствовал, что сейчас Люк нуждается в нем больше, чем когда-либо. - Если мы закончили обмениваться историями… - Ах да, - сказал Далтон. - Полагаю, вы здесь, чтобы сообщить мне, что баба Ланнистеров сдалась и посылает дочь или трех на мой выбор? Зал наполнился гомоном, и Люк стиснул зубы, борясь с подступающей тошнотой. Уже не в первый раз он подумал: "Ненавижу это". Он был не единственным в королевстве, кто считал себя недостойным занять место Корлиса. На самом деле он был уверен, что любой человек за пределами семьи согласится с этим. Кроме Гавейна и Лары, благословите их, Боги. У него не было никакого опыта в установлении мира, тем более между гордой женщиной Ланнистеров и злобным Грейджоем, так почему же ему приходилось это делать? Потому что он был слаб перед всем, о чем просила его мать. - Я пришел сюда не за этим, - сказал Люк. - Королева приказала вам прекратить набеги и нападения на земли леди Ланнистер... - Я знаю. Я знаю, что твоя королева хочет, чтобы я прекратил. Я знаю, что баба Ланнистер предпочла бы, чтобы я не совершал набегов на ее земли. Но дело в том, моя маленькая Песнь Штормов, - оборвал его Далтон. Он ухмылялся, довольный тем, что проигнорировал приказ королевы. Он наклонился вперед, упершись локтями в колени: - Я не хочу останавливаться. Ему не нужно было произносить тихую фразу вслух: «И что ты мне сделаешь?» Всякая непринужденность, возникшая в комнате из-за их прежних разговоров, исчезла. Люди Далтона больше не пили из своих чаш и не поглощали еду. Женщины, окружавшие Далтона, слегка нахмурились, а та, что сидела у него на коленях, уставилась на Люка. Ее светлые, золотистые и волнистые волосы напомнили Люку волосы Тиланда Ланнистера. Люк понял то, что все остальные в комнате уже знали: Далтон хотел войны. Он безумен. - Почему? - спросил Люк. – Вы же не думаете, что сможете противостоять армии королевы в бою? Далтон издал воркующий звук, как будто Люк сказал что-то милое. - Какой армии? Людей, которые едва пережили болезнь? Или ты имеешь в виду драконов? Полагаю, с твоим опытом ты уверен в способности дракона держать бой над водой. - А вы уверены в способности вашего корабля противостоять драконьему пламени? - спросил Люк. Сердце в груди все еще бешено колотилось, но Люк изо всех сил старался передать тот тон, которым мейстер Джерадис обращалась к нему, когда он не справлялся с упражнениями на память. Как будто он разговаривал с ребенком. - О, я уверен в себе больше, чем Шарако. У меня, знаешь ли, есть друзья за морями, которые поделились теориями о том, как можно с корабля сбить дракона. Похоже, вы, Таргариены, повсюду нажили себе изобретательных врагов. - Вы блефуете. - Правда? Я назвал одно из оружий «Драконья кость». Может быть, именно твой дракон первым выйдет против него, - размышлял Далтон вслух. - Это ведь твоя работа, не так ли? О, великий Лорд Приливов. Защищать воды дорогой мамочки. Люк скрипнул зубами. - Если вы готовы зайти так далеко, то да, у меня не будет другого выбора, кроме как защищать моря от любых угроз. Далтон сузил глаза. - Знаешь, я готов выпотрошить тебя прямо здесь и сейчас. Я бы так и сделал, как только ты слез с этого проклятого дракона, если бы не мои суеверные люди. Они считают, что в тебе есть что-то особенное, поскольку Утонувший бог обычно не выпускает из своей хватки большинство людей после того, как они оказываются в морях, а ты выбрался из моря все те годы назад. - Я благодарен ему за милость, - сказал Люк. Угрозы смерти стали для него последней каплей, и как бы ему ни было неприятно сообщать матери о своей неудаче, он видел, что с планами Далтона ничего нельзя поделать. - Я ухожу. Увидимся в море, если вы примите неразумное решение встретиться со мной там. Прежде чем он успел повернуться, в зале раздался рев, настолько громкий, что задрожали камни на полу. Люк почувствовал, как по позвоночнику пробежала молния предвкушения. Он знал этот звук. Далтон проговорил: - Полагаю, твоему дракону не так нравится идея сражения, как тебе. И Люк впервые за много-много лун почувствовал, что улыбается. - Вы ошибаетесь, лорд Грейджой. Это был не мой дракон. *** За короткое время, прошедшее между приземлением Вхагар и появлением Эймонда, на Далтона и его людей опустилась напряженная тишина. Когда Люк соизволил бросить на него взгляд, глаза Далтона сузились. Похоже, ему больше не весело. Люк не мог найти в себе силы позабавиться над ним, потому что и у него самого ком встал в горле. Три года - долгий срок, чтобы ждать кого-то, и все же Люк не чувствовал себя готовым к тому, что снова увидит его. Ни с врагами, окружавшими его, ни с тем, что Люк не попрощался с Эймондом перед отъездом. После он пожалел об этом. Было трусостью не проводить его. Он снова и снова думал о том, забудет ли Эймонд его за время своего отсутствия И все же. В дверь вбежал человек, один из охранников Далтона. Он выглядел испуганным и постоянно оглядывался через плечо. - Эймонд Таргариен, милорд. Он просит аудиенции. - Впусти его. Напуганный стражник кивнул и поспешно поклонился, после чего повернулся к двери. Чтобы открыть большие железные двери, ведущие в тронный зал Далтона, ему понадобилась помощь еще двух стражников. Люк напрягал глаза, чтобы разглядеть темную щель между дверями, которая появлялась по мере того, как они с мучительной медлительностью раздвигались. Только когда двери разошлись настолько, чтобы между ними бок о бок могли встать двое мужчин, Эймонд шагнул сквозь тень в зал Морского Трона. Люк сразу заметил, что он изменился. Его серебристые волосы были влажными от сырого морского воздуха и вились, спускаясь чуть ниже плеч. Его плотная повязка на глазу была усыпана мелкими рубинами, сверкавшими в свете огней. Он был того же роста, но его плечи, должно быть, стали вдвое шире, чем когда-то, а руки и ноги обросли мускулами. Это был не тот избалованный и измученный принц, который покинул Королевства много лет назад. Это был человек, который все это время сам заботился о себе и вырос. Эймонд поймал взгляд Люка и, не отрываясь, смотрел на него. Люк прикусил язык, чтобы не заговорить, зная, что если он это сделает, то его голос прозвучит с придыханием, как у влюбленной дамы, и он скажет что-нибудь глупое, например, "привет". - Пора уходить, - сказал Эймонд. Его голос, по крайней мере, звучал так, как Люк его помнил, - низко и уверенно. - Так скоро? - спросил Далтон. Люк подскочил, потому что на мгновение забыл, что вокруг них есть еще люди. - Но ты же только прибыл. - Я не с тобой разговаривал. - Эймонд не сводил с Люка пристального взгляда, и Люк был не способен перевести взгляд на Далтона, чтобы увидеть, как он отреагировал на резкие слова Эймонда. - Такое неуважение, - сказал Далтон. По крайней мере, в его голосе не было злости. - Да еще в моем собственном доме. Можно подумать, ты все еще принц. В комнате послышалось хихиканье, и Эймонд с Люком наконец отвели друг от друга глаза. Люк с тревогой оглядел комнату, а Эймонд бросил взгляд в сторону Далтона. - Ты не уважаешь королеву, продолжая совершать набеги на ее земли, и ждешь уважения в ответ? - спросил Эймонд. - Нет. Я пришел за Лордом Приливов. Не вставайте у меня на пути. Далтон вздохнул и закатил глаза. - Никто из вас, Таргариенов, не умеет веселиться... ну и ладно. Как насчет этого: ночь в безопасности. Я даю слово, что ни тебе, ни твоему лорду не причинят вреда с сегодняшнего дня до завтрашнего отъезда, а взамен ты, падший принц, расскажешь нам историю своего изгнания. Идет? Эймонд выглядел не впечатленным предложением, но после минутного раздумья сказал: - Хорошо. Я провожу лорда Люцериса в его покои и вернусь. - Что? - сказал Люк. - Эймонд... - Замечательно! Тесс, будь хорошей девочкой и проводи маленького лорда в его комнату на ночь, хорошо? Эймонд не столько схватил Люка, сколько вытащил его из комнаты, и они оба последовали за Тесс. - Эймонд, я не хочу оставаться здесь на ночь, - резко прошептал ему Люк. Стоя бок о бок с ним, ему прошлось поднять голову. - Я знаю. - Тогда почему... - Тише, - сказал Эймонд и резко кивнул в сторону Тесс, прежде чем Люк успел обидеться. Люк успокоился, хотя хмурый взгляд так и остался на его лице все то время, что они шли по коридору. Лишь через несколько шагов он почувствовал, как рука нежно провела по его позвоночнику и коснулась поясницы. Люк вздрогнул, но прижался к ней, чтобы Эймонд не подумал, что его прикосновение было нежелательным. Краем глаза Люк заметил, что Эймонд держит лицо прямо, несмотря на блуждающие руки. Кожа Люка стала горячей в том месте, где касалась рука Эймонда. Этот поступок был более смелым с его стороны, чем Люк ожидал, когда они не были наедине, не то что раньше, когда он был почти застенчив в своих привязанностях к Люку. Возможно, три года разлуки тоже тяготили Эймонда, и он не мог смириться с мыслью, что Люк сейчас так близко, и при этом не чувствовать его. Это была глупая романтическая мысль, но Люку от нее все равно стало тепло. Тесс провела их в комнату для гостей, а не в подземелье, как ожидал Люк. Это была прекрасная комната, похожая на те, что Люк готовил на Дрифтмарке для приезжих лордов и леди. Тесс, не сказав ни слова, оставила их у двери и пошла дальше по коридору, несомненно, используя любую возможность, чтобы хоть на какое-то время оказаться вдали от лорда Грейджоя. Люк вошел в комнату и обернулся, когда Эймонд не последовал за ним. - Далтон что-то замышляет, - сказал он. - Он сказал мне еще до твоего приезда, что хотел бы убить меня, и только суеверие удерживает его. Пока Люк рассказывал об угрозе, рука Эймонда лениво опустилась на рукоять меча. Его большой палец дернулся, поглаживая рукоять. - Он пытается задержать нас. - Зачем? - Из-за угрозы, с которой я разобрался во время полета сюда, - сказал Эймонд. - Он послал корабли на Дрифтмарк. Они не добрались, но, несомненно, он считает себя умным. Удерживает Лорда Приливов занятым, пока, как он думает, твои земли грабятся его людьми. Люк закрыл лицо руками. Он даже не подумал о том, что Далтон нацелился на Дрифтмарк. Он полагал, что его единственная цель - мучить Ланнистеров. - Боги, какой же я дурак. Эймонд тихонько усмехнулся. - А я-то думал, что это я глупец. Люк сквозь пальцы посмотрел на Эймонда и беспомощно рассмеялся. - Что бы я без тебя делал? - Наверное, как-то убедил бы его сдаться с помощью своего очарования. У тебя свои методы. - Эймонд закатил глаза. - Оставайся сегодня здесь. Утром я заберу тебя, и мы уйдем до того, как Грейджой заметит. Люк кивнул. - Хорошо. И Эймонд? - Эймонд уже повернулся, чтобы уйти, и просто оглянулся на него через плечо. - Спасибо, что вернулся. Эймонд уставился на него. Он ничего не сказал, только кивнул через некоторое время. *** Люку удалось заснуть после того, как он некоторое время проворочался в постели, представляя, как Далтон пробирается в его комнату и перерезает ему горло во сне. Поэтому, когда он проснулся от того, что над ним нависло тело, а рука сжала его губы, он закричал. Или попытался. Звук получился приглушенным и жалким. - Тихо, - прорычал нависший над ним Эймонд. - Проснись, Люк. Мы должны уходить. Сейчас же! - Эймонд, - сказал Люк с облегчением и одновременно с отчаянием, когда Эймонд отодвинулся. Затем он рассмотрел выражение его лица. - Что случилось? Лицо Эймонда было бледным. - Далтон Грейджой мертв. Люк быстро сел в постели и попытался встать, но его удержали спутавшиеся вокруг него простыни. Он раздраженно бился в них, пока Эймонд не подошел и грубо не выдернул его из них. Люк, все еще моргая от сна, споткнулся и приземлился на грудь Эймонда. - Ты убил его? Эймонд закатил глаза. - Нет. Это была одна из его девчонок. Она перерезала ему горло в его собственной постели. - Тесс, - пробормотал Люк и почувствовал грусть по ней. - Что с ней? - Мертва. Выпрыгнула из окна спальни. - Эймонд оглядел комнату, пока Люк обдумывал сказанное, и, обнаружив серебряный плащ, висевший на одном из стульев, схватил его и набросил на плечи Люка, а затем потянулся за сапогами. - Боги, - сказал Люк. - Как ты все это узнал? Эймонд опустился перед ним на колени и обхватил его за икру, его прикосновение было нежным, несмотря на спешку. - Я не спал и слышал, как его личная охрана нашла его тело. - Он натянул сапог на ногу Люка и быстро расправился с завязками, после чего перешел к другому сапогу. Закончив, он встал и протянул руку Люку. - Пойдем, - сказал он. - Я знаю другой выход, чем тот, по которому мы пришли. Люк взял его за руку. Вместе они пробирались по темным сырым переходам Железного замка. Некоторые из них напоминали ему те, что он находил на Драконьем Камне во время своего пребывания там: туннели, спрятанные за книжными полками и картинами, вели в другие места замка или к другим входам. Один из них в главных апартаментах вел даже к драконьим ямам. Они вышли из туннеля у основания башни, поскальзываясь на камнях, и волны касались их ног. Эймонд вел их вокруг башни, гораздо более грациозный, чем раньше, и часто подхватывал Люка, когда тот едва не падал в воду. Люк не отводил взгляд от опасных скал и не поднимал глаз, пока не оказался на песке. Он увидел человека, который ждал их, а за его спиной возвышались Вхагар и Серый Призрак. В руке у мужчины была бутылка, и он покачивался, словно пьяный, когда приблизился к ним. Когда он заговорил, Люк даже на расстоянии почувствовал запах сладкого вина. - Долго же вы,- икнул он. - Я думал, вы забыли своего дракона, милорд. - Не совсем так, - сказал Эймонд. Он достал небольшой мешочек и вложил его в руку мужчины. - За твои хлопоты. Мужчина быстро убрал мешочек в задний карман. Эймонд схватил Люка за руку и начал тянуть его к драконам, но тут снова заговорил мужчина. - Знаете, милорд, прокормить двух драконов - задача не из легких. Даже для такого рыбака, как я. Эймонд остановился и медленно обернулся. - И твоя оплата тоже. - Верно. Да, это было очень щедро с вашей стороны. Я лишь подумал, не выполните ли вы одну мою просьбу – в качестве молчания о вашем тайном побеге? Мужчина говорил слишком медленно для той спешки, в которой был Эймонд. Люк оглянулся в сторону башни, из которой они только что вышли, и увидел, что окна начинали освещаться пламенем свечей. В замке все просыпались. - Что тебе нужно? - сказал Эймонд. – Выкладывай. - Чешую дракона, милорд, - сказал мужчина, и Люк с Эймондом недоверчиво уставились на него. - Всего одну. Даже самая маленькая, снятая с вашего дракона, подойдет. Полагаю, за нее можно выручить больше, чем за мешочек, который вы мне подарили. Люк вздрогнул при мысли о том, что кто-то может приблизиться к чешуе Серого Призрака, и Эймонд почувствовал то же самое в отношении Вхагар, судя по тому, как крепко он сжимал руку Люка. Но он сказал: - Хорошо. И Люк, и мужчина в шоке уставились на Эймонда. - Ну? - нетерпеливо добавил Эймонд. - У меня нет времени. Если тебе нужна одна из чешуек Вхагар, можешь пойти и взять ее. Я не стану делать работу за тебя. Словно поняв слова Эймонда, Вхагар повернула свою массивную голову к ним лицом. Один из ее глаз был больше головы пьяницы, и она, не моргая, рассматривая их троих. Люк обнаружил, что не может долго смотреть прямо на нее, и порадовался, что не помнит случая, когда он был объектом ее гнева. Вместо этого он перевел взгляд на Эймонда, стоявшего рядом с ним. На первый взгляд Эймонд выглядел скучающим. Его рот был сложен в ровную линию, руки свободно свисали вдоль боков. Но по мере того как Люк наблюдал за ним, он заметил внезапную твердость в его позе и блеск в глазах. Люк чуть не рассмеялся, когда все понял. Эймонд забавлялся тем, что пугал этого человека своим огромным драконом. Люк переступил с ноги на ногу, задев плечом Эймонда. Эймонд не шелохнулся от толчка - скорее всего, он вообще его не почувствовал, - но его плечо слегка дрогнуло. Люк пожалел пьяницу. - Возможно, золото больше придется вам по вкусу, сэр. - Пьяница судорожно сглотнул и кивнул. - Думаю, вы правы, милорд. Люк не стал скрывать своего смеха, когда мужчина скрылся, и услышал, как Эймонд хмыкнул рядом с ним. Он чувствовал себя так, словно только что отобрал мышь у кошки. *** Они полетели на встречу с леди Джоанной Ланнистер туда, где она остановилась со своей армией, готовясь к нападению на Железные острова. Драконам пришлось приземлиться в некотором отдалении, и идти было холодно и сыро - двухлетняя зима все еще держалась за королевство. Когда стражники проводили их до палатки леди Ланнистер, Люка била дрожь. Леди не разделяла участи Люка, согретая вином, мехами и огнем. Она широко улыбнулась им со своего мягкого кресла. - Лорд Приливов, - окликнула она его. Люк едва удержался от того, чтобы не оглянуться через плечо в поисках Корлиса. - Надеюсь, вы принесли хорошие новости. Два дракона очень помогут нам одержать победу. - В этом нет нужды, миледи, - сказал Люк. - Далтон Грейджой погиб прошлой ночью. А вместе с ним и его дело. Подозреваю, что Железные острова будут слишком заняты выяснением того, кто станет их следующим лидером, чтобы пытаться продолжать свои атаки. - О. - Леди Ланнистер выглядела на удивление разочарованной. Должно быть, она предвкушала свою месть. - Вы убили его? Когда она это спросила, ее взгляд метнулся к Эймонду. Люк тоже посмотрел на него, ожидая, что именно он расскажет эту историю. Но Эймонд не стал рассказывать о случившемся. Он стоял, скрестив руки за спиной, наклонив голову к Люку, но не обращаясь к нему напрямую. Уступая Люку. Люк сделал глубокий вдох, чтобы осмыслить это изменение в их отношениях. Эймонд не казался таким уж другим, когда они были наедине, но здесь, в присутствии публики, он изменился. Ему пришлось. Ведь он больше не был ни принцем, ни лордом. Он смог сохранить свое имя Таргариена только благодаря милости королевы Рейниры. Люк задался вопросом, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к этому. - Это была одна из его морских жен, - сказал Люк. - Она убила его, а потом прыгнула в море. Остальная часть разговора не запомнилась ему. Теперь, когда он заметил поведение Эймонда, он не мог не замечать остального. Эймонд не заговорил ни разу, если к нему не обращались, не смотрел никому в глаза и все время стоял на расстоянии фута позади Люка. Он отнюдь не был не заметным. Эймонду не удалось бы это. Он был слишком широк в плечах, слишком сильно покрыт шрамами, но высокомерия, с которым Люк познакомился три года назад, в нем уже не было. Он не знал этого Эймонда, понял Люк, он был в равной степени знакомым и незнакомцем. Эта мысль не покидала Люка, пока их вели в палатку на ночь. Когда оруженосец Ланнистеров оставил их одних в палатке, Люк почувствовал себя неуютно. Он не смотрел на Эймонда и вместо этого обследовал их комнату, зацепившись взглядом за единственную покрытую мехом кровать в центре. По крайней мере, она была просторной. Эймонд подошел к столу и откупорил кувшин с вином, налил себе бокал и осушил его. Затем он снова наполнил свой и налил второй бокал, повернулся и протянул его Люку. - Поздравляю с победой на Островах, - негромко и весело сказал Эймонд, поднял свой бокал и приложился к бокалу Люка, а затем сделал еще один большой глоток. Люк фыркнул. - Я ничего не сделал, кроме того, что был там, - сказал он. Он сделал лишь небольшой глоток вина. - Почему ты не рассказал леди Джоанне о смерти Грейджоя? Ведь это ты узнал о ней, а не я. Эймонд пожал плечами. - Не меня послали туда разбираться с войной, а тебя. Люк нахмурился. Ему не нравился этот новый, пассивный Эймонд. Он повторил за Эймондом и, отпив вино, спросил: - Что ты делал все это время за морями? - Несколько вещей, - ответил Эймонд. - В основном, занимался охраной. Ты удивишься, узнав, сколько готовы потратить нежные лорды и леди, чтобы их кто-то защищал. - Почему-то меня это не удивляет, - сказал Люк. - Я до сих пор не научился прилично владеть мечом. Говорят, до падения я тоже был не слишком хорош в этом деле. - Значит, ты все еще ничего не помнишь? - сказал Эймонд. Он снова выпил, но смотрел на Люка сузившимися глазами. Люк покачал головой. - Мейстеры говорят, что шанс есть всегда. Но я не видел даже снов о своем прошлом. Эймонд хмыкнул. - Я часто размышлял об этом во время своего отсутствия. Когда вернусь, будешь ли ты меня ненавидеть? Это меньшее, что я заслужил. - Ты разочарован тем, что воспоминания не вернулись? - недоверчиво спросил Люк. При этой мысли у него сжалось сердце. Эймонд долго молчал, а потом очень тихо сказал: - Я не разочарован. - Тогда что? - Я испытываю облегчение, - сказал Эймонд. - Я бы тебе не понравился, даже если бы у тебя были обе памяти - до и после падения. - Ты этого не знаешь, - мягко сказал Люк. - Я тебе нравлюсь, и ты знал обе мои версии. Эймонд нахмурился, словно не веря Люку, но не мог найти нужных слов, чтобы согласиться с ним. Он покачал головой и сказал: - Хорошо. Было ясно, что это не те слова, которые он хотел сказать, но решил не вступать в спор. Опять пассивность. Люк хотел чиркнуть его, как спичку, чтобы увидеть хоть какую-то искру. - Я устал, - сказал он. - Нам надо поспать. Эймонд кивнул. - Ты спи, а я останусь на страже. - Нет, - сказал Люк. Эймонд удивленно посмотрел на него. - Ты не мог долго спать прошлой ночью, и кто знает, сколько ты спал до этого. Если хочешь, чтобы кто-то из нас остался караулись, я это сделаю. Эймонд стиснул челюсти. Он лишь сказал: - Хорошо. Люк повернулся и поставил свой стакан на стол сильнее, чем нужно. Он вздрогнул, почувствовав, как руки крепко обхватили его плечи. Несколько секунд спустя что-то теплое и мягкое прижалось к его шее. Он не сразу понял, что его целуют, а когда понял, у него чуть ни подкосились колени. - Эймонд, - прохрипел он. И снова, потому что одного раза было недостаточно: - Эймонд. Эймонд отстранился лишь настолько, чтобы сказать: - Ты не вернул своих воспоминаний и все еще злишься на меня. - Я больше не могу тебя читать! - буркнул Люк. - Раньше тебя было так легко читать, а теперь я ничего не понимаю. Ты вообще хочешь вернуться? Хочешь ли ты... Люк оборвал себя, не успев закончить слишком хрупкую фразу. Эймонд все еще стоял у него за спиной, и хватка на его плечах ослабла. Люк покачал головой, отстраняясь. - Неважно. Эймонд не дал ему уйти далеко. Он развернул Люка и устремил на него единственный горящий глаз. - Хочу ли я? - повторил он. Люк сглотнул. Почему-то гнев Эймонда успокаивал его. Плечи болели в тех местах, где Эймонд держал его. Возможно, завтра там появятся синяки. - Я скучал по тебе, - сказал он. Его голос дрогнул. Это еще больше разозлило Эймонда, и он подтолкнул Люка через всю палатку, пока его колени не уперлись в край кровати. - Конечно, я хочу. Он поцеловал его, и Люк подумал: «О. Ты, наконец, вернулся». *** После всего они лежали, сплетя ноги. Люк вспотел, несмотря на прохладу в воздухе. У него саднило между ног, и он постоянно двигался, чтобы снова и снова почувствовать эту боль. - Расскажи мне о том, что я пропустил, пока был в отъезде, - сказал Эймонд в тишине. - Хм? - сказал Люк. Он чувствовал, как сон мягко зовет его. - Ты тоже изменился, - признался Эймонд. - Мы пропустили много историй друг друга, и я хочу узнать твои, и чтобы ты узнал мои. - О... - сказал Люк. Он не считал себя другим, но, возможно, именно поэтому Эймонд был так пассивен. Вероятно, он пытался разгадать Люка так же, как и Люк пытался разгадать его. Он начал рассказывать, а когда закончил, заговорил Эймонд. Медленно они снова начали узнавать друг друга.