Найденный рай

Открываются глаза. Я в совершенно незнакомом месте. Ночь окутывала землю своим черным покрывалом, словно таинственная тень, закрывая все вокруг от взгляда. Темнота была настолько густой, что казалось, будто она обрела свою собственную физическую форму. Влажная прохлада проникала сквозь каждую пору кожи, настойчиво охлаждая и освежая обнаженные участки. Огоньки звезд были едва заметны на черном бархате ночи, словно тусклые украшения на леденящей инеем королевской мантии. Влажные, и наверняка опухшие, глаза жгли на свежем воздухе. Вместо пустоты чердака, или хотя бы яркости комнаты Джизуса, вокруг меня раскинулись безграничные зеленые луга, по которым медленно прогуливаются овцы и коровы под пронзительным светом луны. Вдыхая свежий воздух и запах травы, чувствую, как на меня начинает действовать давление этого места. В вершине холма поселение из пастушьих хижинок. Кажется, что время здесь остановилось. Вдалеке переливается тихая река, на берегу которой остановилось стадо для пополнения сил. Пастухи сидят на земле, отдыхая. Я внезапно очнулся и мгновенно вскочил. Под ногами шуршала холодная трава. Я постарался достучаться хоть до кого-то, чтобы узнать, где я оказался и что происходит. Но в моих горячих призывах о помощи не было отклика. Казалось, что никто не слышит моего голоса, словно я обращаюсь к пустоте. Онемев от изумления и недоумения, я решил подойти к одному из пастухов, которые находились поблизости. Я протянул руку, пытаясь задеть его, но все, что я почувствовал, был лишь холодный поток воздуха. Моя рука просто прошла сквозь его тело, не оставив ни малейшего следа. Я почувствовал, как тело понемногу начало знобить, а мысли смешались в одну лишь фразу: "Что за черт здесь происходит?" Я поднял голову. Темное небо заволокло тучами, посыпали мелкие дождинки, бьющиеся о зеркальные поверхности ещё вчерашних луж. Я выставил руки вперёд: ничего. Ни холода, ни влаги, ни ветра. Ни-че-го. Я бессильно осел наземь. Голова тяжело опустилась между колен. Последние остатки рассудка кое-как держались в голове, но и они мгновенье за мгновеньем покидали мысли. Что мне теперь делать? Как вернуться туда, где все было нормально и понятно? Я истошно закричал. Тело, словно каменное, застыло. Я почувствовал, как щёки опаляют слёзы. Яркая искра ослепила меня. Я зажмурился, привыкая к этому свету. Когда поток прекратился, я потихоньку разлепил заслезившиеся глаза. Я огляделся. Все сидели на коленях и смотрели куда-то за моей спиной. Обернувшись, я открыл рот от изумления. Перед нами возник Ангел Господень, и его сияющая сила озарила всё вокруг, наполнив сердце трепетом и благоговением. Я пораженно вздрогнул. Глаза пронзали душу, будто он видит меня насквозь. Его взгляд был настолько проникновенным, что я не мог оторваться от него. Такое ощущение, будто все это происходит только между нами двоими. Но как такое может быть? Он меня видит? Его голос пронесся сквозь воздух, потрясая его. — Не бойся, восхваляющий Господа, сын Назаретов; я возвещаю тебе великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот тебе знак: ты найдешь Младенца в пеленах, лежащего в яслях. Чувство, что слова его адресованы только мне… Я не мог поверить ушам и все, что я мог сделать, это кивнуть в ответ, чтобы показать ему, что я понимаю и слышу его. И вот я уже дернулся с места, позволяя ногам повести меня. Я споткнулся о что-то мягкое и упал. Когда я осмотрелся, обнаружил, что это была спящая овца. Ожидая, что окажусь на твердой земле, я упал на жесткую траву. «—Вставай, Джудас, вставай», - голос Джизуса запульсировал в голове. Как? Как? Меня забила крупная дрожь. — Куда, Спаситель? Куда… - глаза намокли. От собственной безысходности становилось тошно. Нахлынул сильный ветер. Тело задрожало под его напором. Я повалился на спину. Пролежав ещё пару минут, я все же рискнул приоткрыть один глаз. В темном небе сверкала одинокая звезда. «—Иди, звезда укажет путь», - настаивал голос Джизуса. Вифлеемское светило привело меня в маленькую пещеру, расположенную в отдаленных окрестностях. Внутри влажных и прохладных стен, я увидел стойло, заложенное сеном. Ясли. И когда я приблизился к младенцу, я почувствовал, что мир начинает замирать перед таким великим чувством, которое исходило от этих детских голубых глубоких глаз, которые так и манили затянуть в себя. Джизус…Я потянулся к его лицу. Подушечки пальцев коснулись теплой детской кожи. В пальцах закололо. Младенец, чем же так провинился? Почему именно ты? Раздался звук, наполнивший воздух. Я отдернул руку, словно ужаленный. Идут волхвы, возвещая о своем прибытии. Я оторвался, будто ото сна. Уши мне наполнил гул, словно десяток голосов одновременно ворошились в моей голове. Я закрыл уши руками, чтобы хоть как-то снизить натиск звуков. Десяток пастухов стояли в и без того узкой пещере, затаив дыхание. Их шепот, доносившийся до меня, сливался в странное и непонятное слитное вскриканье, создавая еще больший шум и путаницу в голове. Все что удавалось понять - Иисус. Так назвали мальчика. В пещеру вошло трое волхвов. Одежда их была пестрой, как обычно у людей с Востока. Преклонив колени, они поклонились малышу, новому царю иудейскому. Так они сказали. Следуя обычаю своего народа, они сняли сандалии свои и, распростершись на земле головой ниц, поклонились Ему, как истинному Богу. — Идем мы с краев далеких, Матерь Святая. Пятый месяц мы держим путь свой. Так выслушай же нас, Мария, Святая Богородица, - так говорил один из них, старец с золотом в бороде, самый старший из волхвов, - нас привело сюда не праздное любопытство, а знамение небесное: ибо мы видели звезду Его на востоке. Нас влечет к Нему не выгода, не политика какая-нибудь, а глубокое душевное уважение к Нему и вера. Ибо Он – Бог не Иудеев только, но и язычников; Он – Бог и Спаситель всех сынов Адамовых. И пришли поклонится Ему, воздать Ему честь, какая подобает такому великому и священному Сыну Господню. Так примите же дары наши. Я, Мельхиор, царь Аравийский, приношу тебе золото это, Иисус, как царю людскому. — А я, - сказал самый молодой из них, ещё даже не бреющий бороды, — а я, Каспар, король Тарса, приношу тебе в дар, Христос, ладан этот, как Богу нашему. Показался и третий волхв. Его темная кожа отливала бронзой, словно в солнечном свете. Темная борода, с полосками седины, украшала лицо его. —Я, Валтасар, - голос волхва оказался необычайно звучным и звонким, - царь Эфиопии, приношу тебе, Спаситель, эту смирну, как человеку, погребенному за грехи людские. Свет великий осиял ходивших во тьме, и волхвы, снова падши на землю, поклонились младенцу и его матери. Из толпы показался маленький смуглый мальчик с яркими рыжими волосами. Кажется никто и не обратил на него внимания. Ничего не сказав, он, подобно волхвам, подошёл к младенцу, сняв обувь и преклонив колени. Он был мал, года два от роду, не больше. Его маленькие ручки держали красивую резную арфу… — Приношу тебе арфу эту, Иисус, спаситель души моей, как… — Как другу и возлюбленному своему, - прошептал я вместе с ним. Я знал эти слова. Знал…Помнил. Я замотал головой. Нет-нет-нет такого не может быть. Я поднял глаза на малыша. На меня смотрело два больших, еще по детски наивных ярко-зеленых глаза. Моих глаза. — Береги его…- прошептал малыш одними губами. Я проснулся в ужасе, надеясь только, что не кричал в голос. Я проснулся. Наконец-то! Точечки звезд за окном были единственным источником света, луны я не видел. В тишине мое дыхание казалось хриплым, кровать мягко потрескивала под моим весом. Неужели я ни разу не просыпался с самого утра? Я, как в лихорадке, начал оглядываться. В плечах появилось напряжение. Тело дрожало. Руки тряслись, как заведенные. Сердце колотится, отдаваясь приглушенным стуком в ушах. Я сел, поджав к себе ноги, обнимая их. Дыхание стало частым и сбивчивым, а на щеках чувствовалась влага. Прикоснувшись к щеке одной рукой, я понял, что плачу, снова. Звезды померкли, где-то прокралась по небу луна. Затуманенные глаза оглядели комнату. Я до сих пор был у Джизуса. Кстати, о Джизусе, где он? Воспаленный мозг пытался вспомнить все, что случилось. Столб, боль и рваные раны. Нежные руки, распределяющие мазь по телу. Я упал. Голова коснулась теплой подушки. Внезапно где-то со стороны входа послышались чьи-то шаги, в сопровождении еле слышного звона бубна. Я затаил дыхание и старался не всхлипывать, надеясь, что меня не найдут в таком состоянии, но в итоге встретился взглядом с двумя сапфировыми, все понимающими глазами. —Джудас, ты плачешь? – Джизус подошёл к кровати, и сел на колени, его лицо оказалось прямо напротив моего. Я начал вытирать лицо рукой и попытаться улыбнуться, но вышло ужасно. Поэтому я лишь закрыл лицо руками и начал всхлипывать. — Я боюсь, - сказал я шепотом. В горле пересохло. Я был готов ко всему, но не к тому что меня внезапно осторожно притянули к себе и крепко обняли. – Успокойся, всё хорошо, я здесь. Не бойся. Я дрожащими руками сильно обнял Джизуса, сминая его хитон на спине, уткнувшись носом куда-то в ключицу, и окончательно расплакался. Он медленно и заботливо растирал круги по моей спине, медленно раскачиваясь взад-вперед и проговаривая какие-то утешительные слова. Через какое-то время я начал успокаиваться, всхлипы становились все тише, дыхание - более глубоким и спокойным, а дрожь в теле сходила на нет. Мы все так же крепко обнимались, уже просто наслаждаясь теплом и ощущениями, но все же, к несчастью, надо было расходится. — Спасибо тебе большое, – в полголоса начал я, поднимая голову и смотря на все ещё обнимающего меня Джизуса, – я.. я так испугался. Прости, - я немного улыбнулся. – Иисус. Между его бровей пролегла небольшая складка. Он поцеловал меня в лоб, отяжелевшие веки закрылись и я провалился в сон.