1812 год, конец Первой мировой войны, французская армия, терпя поражение, отступает от сожжённой Москвы. Холодно, ранние заморозки острыми лезвиями режут кожу французов... Голодно, солдатам не хватает провиантов... Больно, хворь и раны заставляют желать собственной скорой смерти... Хочется упасть на землю и не вставать больше, уснуть сладким сном и хоть на чужбине упокоится наконец. В холоде, в собственной крови, среди безжизненных тел сослуживцев... Ещё один упал... И ещё один, только замертво... Командир армейского корпуса, дивизионный генерал, ведущий своих подчинённых, слышит, как его окликивают: оповещают о потере. Мужчина, сам весь измученный, держащийся из последних сил, решительно разворачивается и пробирается в глубь отряда, к павшим. Он быстро проверяет, есть ли среди них кто-нибудь живой, поднимает еле дышащего бедолагу и взваливает на своё плечо, несёт его дальше, мысленно молится за жизни своих солдат. Генерал не сгибается, терпит зверскую боль и ведёт за собой всех остальных, без слов отдавая им подбадривающий приказ не сдаваться и идти дальше. У самого в глазах темнеет, внутренности выворачиваются наизнанку, кожа болит от мороза и ноги подкашиваются... «Дай бог хоть до родины дойти, а там уже и подохну с чистой совестью!...» — звучит взывающий ко всевышнему внутренний крик в мыслях генерала. Мысли путаются, память угасает, дыхание тяжелеет... Уже и не удаётся толком вспомнить, ради чего все эти жертвы. А люди умирают, долго, мучительно... Один лишь взгляд на лицо полуживого солдата, которого генерал нёс на своём плече, убивает надежду всё хлеще и хлеще. Глаза юноши стекленеют, дыхание уж и не слышно вовсе, сердце бьётся о рёбра в самый последний раз... Он мёртв, мёртв насовсем. Он спит, и больше не проснётся. Генерал тяжело вздыхает, опуская голову и печально жмурясь. Он даёт приказ продолжать путь, а сам останавливается, отходит в сторону и укладывает на землю тело своего солдата. «Даже не похоронить по-человечески...» — произносит он в мыслях. Вот стоит генерал так над телом минуту, две... Самого к земле тянет, прильнуть бы к ней да глаза закрыть прямо здесь... Оглядывается, а вокруг серость да грязь, холод да враги... Нет, сдаваться нельзя. Нельзя спать, бросать сослуживцев. Генерал глубоко вдыхает в свои лёгкие морозный воздух, через силу разлипляет смыкающиеся веки, расправляет плечи, выпрямляет спину. Уж и не зная, как прийти в себя, он тихо произносит родную речь, напевает что-то мимо нот, от чего начинает ощущать во рту приторную сладость.
—Plaisir d'amour ne dure qu'un moment, [Любовное наслаждение длится всего мгновение,] Chagrin d'amour dure toute la vie. [Душевная боль длится всю жизнь.] Tant que cette eau coulera doucement [Пока эта вода будет плавно течь] Vers ce ruisseau qui borde la prairie, [К тому ручью, что граничит с лугом,] Je t'aimerai, me répétait Sylvie. [Я буду любить тебя, повторяла мне Сильви.] L'eau coule encore... Elle a changé pourtant. [Вода все еще течет ... она все же изменилась.] Хриплый голос и теплота в сердце от знакомых строк любимой песни — это был он, генерал по прозвищу "Де Кроль", любящий музыку и кроликов; дающий команду солдатам, поднимая вверх кулак; француз с выразительными карими глазами и шёлковыми тёмными волосами, всегда обращающийся к близким "mon cher" или "mon cheri", любящий объятья и долгие беседы по вечерам!***
Это был он — генерал по прозвищу "Де Кроль", который вёл за собой свой армейский корпус до самого последнего своего вдоха, продолжавший идти вперёд со страшными ранами и дизентерией, не сдавшийся даже в последнюю секунду своей жизни, встретивший смерть с гордой улыбкой на лице, оставшийся со своим погибшим солдатом из уважения к нему и упавший рядом с ним без долгих прощаний и лишних слёз... Это был он, замёрзший и истощённый, уснувший на чужой земле в полном спокойствии, наконец отстрадав свою нелёгкую долю...