Дисклеймер Убедительная просьба не читать этот фанфик, если вы имеете неустойчивую психику и склонны к наклонностям главного героя. Фф закрепляет за собой цель продемонстрировать со стороны травмированного человека, какого это и показать читателям, как делать нельзя. Это вариант взглянуть на персонажей по-другому, как было бы, если бы Странник действительно был монстром, жаждущим крови (Скара бы сам ахуел если бы прочёл это). Приятного чтения!
Заворажевающая красота кухонного ножа была симптомом. Хлеб — моим ненасытным любопытством. Енот — потребностью. Луна растёт, меняя фазу; лезвие ножа отражает всё больше лунного света. Того же отраженного света, от которого блестят глаза моего друга-енота. Я режу хлеб. Свежий мягкий хлеб. Енот приходит в возбуждение. Или, возможно, это в проецирую свои эмоции на только что насытившееся животное. Енот теперь постоянно ходит за мной. Можно сказать, мы друг к другу привязались. Он хочет есть всё чаще и чаще и мой хлеб приходится как нельзя кстати. Енот приходит в возбуждение каждый раз, когда я достаю кухонный нож. Приток крови. Типичный условный рефлекс. Я нарезаю хлеб. И снова себя насыщаю. (Стих Юри из DDLK)
Райден Эи, его создательница, была прекрасным воином; могущественным правителем Инадзумы, когда-то давно сразившим Орабаси; страстным божеством, возжелавшим могущества и поклонения; но. Была явно плохой матерью своих творений — живых марионеток. Ибо думала она обо всём, в первую очередь, как завоеватель, поэтому и Сёгун Райден, и Странник — это монстр, жаждущий крови. Странник — даже слишком. Слишком эмоционален. Слишком страшно держать при себе такое чудовище, впитывающее эмоции, как губка, будто есть в нём что-то человеческое. А как же тошно ей от его драмы. Мамочка, обрати на меня внимание. Мамочка, проведи со мной время. Мамочка, люби меня. Люби меня. Для Эи, владычицы Вечности, Скарамучча — это просто гибрид губки и человека. — Свали. Закрой рот. Любовь божественному противоестественна. «А если уж мой сын божий, подобно Иисусу, умер где-нибудь — это ладно, это будет легче пережить». И 500 лет Странник шёл, как по разбитому стеклу, по мёртвым людским сердцам, наступал на них, как на нить судьбы, что неустанно резала ступни так, будто жизнь хочет из тебя гриль. Пока ярким лучом солнца в его жизнь не встрянет одна Путешественница. Именно так. Она была для зачерствевшего странника первой любовью, о которой он никому так и не сказал. Его сердце колотится. Недолго. Лишь той ночью, когда с путешественницей умудрились поцеловаться на холме, и… после он «отомстил» за все причиненные неудобства. Тогда в его душе настал настоящий покой. В разгар штиля, поглядывая на куполообразное звёздное небо , затихла жажда крови. Её золотые глаза, Путешественницы, после всего, не обращают на него больше никакого внимания и, как ненужную игрушку, просто отдаёт на попечение Дендро Архонту. Его снова бросают, будто он яблоко Белоснежки, застрявшее в глотке. Теперь уже у Божества Мудрости. Что ж, добро пожаловать в мою голову, Буер, владычица Ирминцуля, Божество Мудрости Сумеру. — Я постараюсь тебе чем-нибудь помочь. В Сумеру даже пленники имеют право на учёбу, — и на её благосклонность. — Ты так хочешь мёртвых? — неужели. Глупая девка. Тогда, странник ещё не знал, что может быть ад ещё хуже того, где он варится. И этот ад — безвыходность. Помнится, в тот день, через который прошла трещина через всю его жизнь, у них было самое первое чаепитие с Нахидой. Тогда она пригласила Скарамуччу в Ботанический сад. Несмотря на всю пресущую атмосферу, в тот день мысли странника были заняты чем-то не тем. Кто-то из мудрецов сказал, что вроде бы фарфоровое блюдце упало со стола, опрокинув чай. Когда парень поднял фарфоровые остатки с травы, на указательном пальце уже виднелся глубокий порез, оставленный, по видимому, осколком разбитой чашки. Взглянув краем глаза на рану, цокнул зубами. Порезался он действительно глубоко, надо быть повнимательней. — Поаккуратнее в следующий раз, ладно? — Нахида заботливо касается пальца, Странник почему-то чувствует приятное жжение. — Как знать, как знать. Не стоит переживать из-за маленького пореза, мне не сложно испытывать это чувство, — наоборот, внутри мальчишки не присущее ему спокойствие. Оставив на подносе разбитые фарфоровые осколки, Нахида рассказывала ему много чего. О ней, о Сумеру, о божествах (будто чего-то Скара о них мог не знать), но стоит отдать должное, за это время она смогла поставить себя таким образом, чтобы с ней было комфортно говорить обо всём. Случайно даже зашла речь за то, какую значимость имеют ножи для культуры того или иного народа. — Наверное это лучший инструмент созданный рукой человека, — Нахида вопросительно подняла бровь. — Я прям никогда не думала о ножах в таком ключе… В любом случае, просто постарайся нигде не порезаться снова, ладно? — Нахиде в диалоге со странником было сложно подобрать правильные слова. Странник задумался об этом, поправляя рукой развивающиеся на теплом летнем ветру волосы. Тут он заметил бинт, наложенный Нахидой на палец. Помнится, ему не было больно, когда порезался. На самом деле, ощущение было не такое уж неприятное. Но и приятным он его он не назвал бы. Или нет? Сказитель не знает, но Нахида так беспокоилась. Хотя цвет его крови показался таким завораживающим зрелищем, его жажда убийства тогда впервые в жизни сошла на ноль. — Госпожа Малая Властительница Кусанали, пришло время взглянуть на чертежи, — двое мудрецов зовут Нахиду к себе и последняя отвлекается от беседы со Сказителем, шустро оббегая поднос с осколками. Они уже двадцать минут пугают манят к себе Скару большой притягательной силой. «Ладно, всего один раз» странник сжимает в руке самый острый из осколков. «Но зачем?» «Ты должен проверить этот способ» «Или после стольких лет тебе нужна уверенность в следующем вздохе?» говорил себе чёкнутый странник, когда впервые засмотрелся на красоту остроты. Он медленно касается осколком кожи, по руке тотчас побежали несколько капель крови. Может, он всё же человек? «Это немного щекотно. Но всё равно не больно. Завораживает. Эти глубокие, прекрасные цвета — внутри меня, в моём теле… что это? Мне грустно? Интересно? Это…» — Что? Что ты натворил? — Нахида сразу меняется в лице, смотрит на него стеклянными глазами, но её прерывистый приближающийся голос Странника тотчас отрезвлял. «Зачем я вообще это сделал? Я сошёл с ума?» Нахида выхватывает осколок, небрежно поцарапав им себя. Взгляд странника растерянно метался туда-сюда, лишь бы больше не смотреть ей в глаза, не думать о том, что где-то капли их крови даже смешались воедино. «Это как-то романтично» «Я стал с божеством одним целым» «Нет» «Мерзко» «Бред сумасшедшего» Внезапно, вокруг да около стали шататься туда-сюда то ли студенты, то ли мудрецы. Кто спешно тыкал Нахиде бинты, кто забрал все осколки и куда-то с ними пошуршал, кто обеспокоено задавал вопросы. Она стояла. Смотрела на него с таким непониманием. А затем, не ругаясь, спешно ушла. Скарамучча уже было подумал, как мило, что за ним бегает «божество». «Жажда крови действительно на этом удовлетворилась. В мире столько хороших людей, наконец-то я стану одним из них. Мне всё равно, насколько мир вокруг считает меня неправильным. Я не буду подчиняться ни богам, ни судьбе, я даже буду её менять». Ему тотчас противна его слабость, но когда тебя после всего начинает тошнить в сумерский унитаз, это не меняет ничего, ты и дальше просто монстр, жаждущий крови, пытающийся остановить враждённые привычки за счёт самобичевания. Странник здесь — режет себя, чтобы не резать других. Нахида постепенно приходит к мысли, что влюбляется в самые хуевые человеческие качества.Продолжение следует…