Пусанский персик (часть 1)

-Что планируешь делать, пока будешь в отпуске? – Хван осторожно большим пальцем поглаживает всё ещё сцепленную с ним руку, смотря на маленького альфу, что ёрзает с конфетой на диване в поисках удобной позы, с удовольствием доев кашу. Аппетит ребёнка не может не радовать. -Не знаю, Хённи… думал, сегодня схожу в книжный. Там какие-то новые книжки завезли, для детишек. Куплю для Кристофера энциклопедию и что-нибудь про динозавров, представляешь, ходит по дому и с таким восторгом рассказывает мне о каком-то брахиозавре! – Чону щурит свои миндальные глаза, улыбаясь широко. -Кристофер у нас классный. – Хван не знает, как подступиться к теме, ходит вокруг да около, не может подобрать слов. -Ага. Моргнуть не успеем, а он вырастет. Знаешь, - омега, вздыхая, поджимает под себя одну ногу, удобно располагаясь на стуле, рассматривая узор салфетки перед собой, - я смотрю на него, и ловлю себя на мысли, что было бы неплохо подарить ему ещё одного малыша. Чтобы вместе росли. Мы ведь могли бы усыновить ещё одного, Хённи? Хван сглотнул. Это намёк? Ему действовать, нет?! Что обычно говорят в таких ситуациях вообще, где энциклопедия?! -Чону, я… -Всё окей, Хённи. Просто мысли вслух, не бери в голову, - Чону встаёт резко с места, собирая посуду и относя её к раковине. Что это было? Почему он не дал альфе ответить? Зачем вообще озвучил это Хвану? Самому теперь неловко, Хван ведь усыновить хотел только этого мальчугана, а не весь детдом! Делая довольное лицо, но мысленно не прекращая забрасывать себя вопросами, Чону мыл посуду, не замечая, как Кристофер уже послушно утопал в спальню на дневной сон. -Хённи, что ты… -Тише, Кристофер вернётся. Хвану надо проверить, какой именно любовью его окружает Чону, а для этого надо действовать, пока не горизонте не начал кто-нибудь маячить. Именно поэтому Хёнджин позволяет себе прислониться к спине омеги, моющего посуду, по локоть в порошке, запуская свои руки на новую территорию, которой он практически никогда не касается: талия. Талия Чону оказывается точёной, скрываясь под вечным ворохом свободных льняных рубашек и тёплых зимних свитеров, и альфе нравится это: никто не будет знать. Он только его. Его ли? -Можно я… ? – Хван невесомо касается губами места за ушком омеги, вызывая табун мурашек по его телу. -Хённи, я… я не готов… - Чону боится потерять связь между ними. Боится, что если вдруг они станут кем-то больше, чем всю жизнь, они начнут ссориться по пустякам, разрушая свою идеальную семью. -Я тоже, Чону. Но я пробую, чтобы мы оба подумали. Согласен подумать? Чону замер на месте, немного поёрзав спиной, чувствуя бугорок, что упирается ему в спину: ноги Хёнджина не знают границ. -Не бойся меня. Я тот же Хённи, что и всегда, дружок. Ладно? -Я подумаю, Хённи… Чону не о чем думать, он просто знает, что даже если на горизонте появится истинный, он оставит его, выбирая Хённи и Кристофера снова и снова. У него есть семья, комфорт, удобство, безграничное доверие длиною в целую жизнь, ему другой жизни не надо. Он просто боится перемен. -Давай я домою посуду, отдохни с Кристофером. – Хёнджин заботливо вытирает руки омеге разворачивая Чону, что, покраснев, смотрит на него. Он всегда знал, что Хван красив, но ведь не настолько идеален? Для его возраста не иметь ни единой морщинки на лице- просто успех. Его платиновые, прямые от природы волосы, неизменно затянутые в хвост лишь наполовину,со свисающей чёлкой по бокам, худые скулы и пухлые губы, его драконьи тёмные глаза… столько деталей, которые раньше для Чону были просто “о да, Хённи крут”, сейчас стремительно превращаются в “блять, я был слепым, он самый охуенный альфа”. Стесняясь что-либо выговорить, не доверяя своему голосу, комом застрявшему в горле, Чону лишь кивает, скромно опустив глаза в пол и благодарно поцеловав его кротко в плечо, лбом в него утыкаясь: Хёнджин обязательно его поймёт, ему не надо проговаривать вслух. Стараясь быть как можно тише, омега ушёл в спальню к Кристоферу, чтобы понежиться в объятиях мальчишки, который всеми руками и ногами только за. Хван домыл посуду, отправляясь к себе в спальню, задёргивая шторы. Он ничего не хочет сейчас, кроме как дождаться ответа Чону. А ожидание- дело отвратительное, тем более в полдник субботы. Поэтому Хван просто снимает с себя майку, бросая её на кресло у кровати, кутаясь в одеяло: у него никогда не было детства, но сегодня он чувствует себя ребёнком, который пытается отчаянно приблизить время до долгожданного Нового Года, уговаривая себя поспать. Хван проспал практически до ночи, пока Кристофер успел проголодаться и поесть свежую порцию макарон, которую ему приготовил Чону, после чего действительно отправился спать, больше не мучая Чону своими рассказами о динозаврах и галактиках. Чону же вышел из спальни ребёнка абсолютно разбитый, так и не поспавший: а кто говорил, что детей воспитывать легко? Постояв с минуту на пороге, он тихо, бесшумно открыл дверь в комнату, медленно ища себе путь в абсолютной темноте к кровати, наконец дойдя до нее. Немного раскрыв одеяло, омега скользнул под него, удобно устраиваясь на груди альфы, грея свои заледеневшие ножки в общем тепле постели, в которую он решился лечь впервые в жизни, затаив дыхание. Хван проснулся от внезапной тяжести и чужого тихого, сбивчивого дыхания, смотря вниз и видя макушку Чону. -Я могу тебя обнять? – Хван осторожничает, ступая на новую территорию. Ему нужно разрешение на всё, лишь бы Чону был доволен. Получив слабый усталый кивок, Хван выдыхает наконец с облегчением, кладя руку на плечо омеги, мягко и невесомо тонкими пальцами проходясь по нему, вырисовывая узоры. -Ты подумал? – Кивок. – Это твоё “да”? – Чону вновь кивает, чувствуя, как по щеке скатывается слеза сквозь закрытые глаза: они ступают на новую тропу, неизведанную обоими раньше. Они готовы попробовать, хоть оба и боятся, хоть оба до ужаса неуклюжи. Чону проваливается в сон, напоследок поцеловав альфу в грудь прямо над сердцем, не поднимая головы: “я всегда был там, и всегда буду, Хённи. Мы попробуем. Давай попробуем.”. *** -Нет, Юни, я не могу! -Персик, всего на час, я ведь так соскучился! -Юни, милый, папа меня живьём закопает, ты время-то видел?! На часах четыре утра! – Чимин говорит шёпотом, стараясь не разбудить отца, у которого чуткий сон. -Тогда я иду к тебе. -Звучишь, как реклама порошка. Да ладно, мятный сахарок, а куда же ты запихнёшь свой запах? – Чимин хихикает, понимая, что это шутка, пока Юнги не говорит: -Второй этаж для меня не проблема. Скинь мне какой-нибудь пододеяльник, и я залезу на балкон. Идёт? -Юнги, стой, ты что, серьёзно?! -Персик, я с тобой когда-нибудь шутил? – Юнги хмыкает, уже надевая обувь. Он очень даже серьёзно, и никто его не остановит. С возвращением родителей его омега реже выходит к нему, сдав все экзамены и окончив университет. Экзамены Юнги начнутся лишь через месяц, так что после этого, окончив экстерном вслед за Чимином, он может быть намного свободней. – Давай, булочка, подбирай булочки и ищи мне пододеяльник. Я иду с термосом и печеньем. Чимин отключил телефон, сидя на кровати в прострации: они проговорили до утра, но альфа уже не может без его запаха, отказывается засыпать, не вдохнув его аромат, и это Чимина и радует, и пугает. Сокджин в другом конце коридора спит чутко, особенно когда Намджун остаётся на работе до утра перед отчётами в конце сезона, не дай Бог проснётся и услышит шорох, обоим ведь головы открутит! Быстро доставая из шкафа стиранное белье, он осторожно, не скрипя, открывает дверь на балкон со своей спальни, смотря вниз: окей, физическая подготовка Юнги позволит альфе подняться, не так уж и высоко. Заперев на всякий случай свою спальню изнутри, Чимин сел на краю кровати, как смущённый жених, нервно подгрызая уголки аккуратных ноготков в ожидании. Юнги появился спустя пятнадцать минут, с рюкзаком наперевес, широко счастливо улыбаясь, поднимаясь медленно и тихо, перелезая через балкон. Постояв с минуту, глядя друг на друга, истинные не выдержали, одновременно бросаясь в объятия, а после в долгий нежный поцелуй, который Юнги подарил своему омеге, успев соскучиться и изголодаться по его касаниям, по его маленьким пухлым пальчикам и светящимся глазам. -Чимини, я так скучал…- Юнги выцеловывает всё его лицо, руками обхватив его щёки. -Я тоже, Юни… - Чимин смотрит на рюкзак, - а что ты принёс? -Оу. Ну, подумал, может… - Юнги всегда хотел сделать это. – Чимини, цыплёнок, встретим вместе рассвет на балконе? Я чай принес и печенье мятн… Дальше альфе договорить не дали, утягивая в сладкий поцелуй, заставляя укусить эти невинные распухшие губы, что так соблазнительно чмокнули его напоследок. Юнги улыбнулся, немного покрываясь румянцем, когда Чимин нагнулся, доставая из шкафа тёплый плед, заметив его боксеры с принтом персиков. -Чимини, а давно они у тебя? Чимин улыбнулся, не оборачиваясь, выдавая: -Ну, относительно недавно. Нравятся? -Хочу их себе. – Юнги сглотнул слюну, подступившую к его рту. Он никогда не был извращенцем, нет, просто его истинный- ходячий фетиш. Чимин улыбнулся ему нежно, обернувшись и вставая, вручая ему плед. -Идём, мой ненасытный альфа, я подарю их тебе, когда постираю. -Нет. Не надо стирать. -Юни? – Чимин остановился впереди, услышав это, уже стоя на балконе, освещённый тусклым жёлтым светом лампочки со двора. Он никогда не замечал подобных наклонностей у своего альфы. -Прости. Прости, персик, я… я сам не знаю, что несу, я слишком долго не вдыхал твой запах и так дико соскучился, что уже несу какой-то б… -Юни, любимый, остановись. Дыши. – Чимин подходит к нему обратно, краснея, но желая поддержать альфу: он понимает, что столько дней разлуки после постоянного пребывания у того в доме могут сказаться примерно так: он и сам готов выпрашивать у альфы хоть одну его нестиранную футболку, чтобы нацепить её на подушку и спать, обняв её, только вот папа не переживёт, узнав, что у сынишки-персичка появился кто-то раньше, чем ему исполнилось восемнадцать. Осталось ждать примерно две недели, поэтому, Чимин запасся терпением. – я дам тебе то, что ты хочешь, Юни, тебе не надо извиняться за то, что ты любишь меня. – взяв его за руку и притянув к себе, омега уверенно утянул его на балкон, усаживаясь на полу и укутываясь вместе с любимым в плед. -Тебе не… тебе не противно? – Юнги смущённо смотрит в небо, в котором уже раздаётся первое щебетание птиц. -Милый, я тебе сосал. Как и ты мне. Почему мне должно быть противно, если мы- истинные? – Чимин храбрится, выдавая это, представляя, что ни чуточки не смущён, но всё же понимающий, насколько это было бы для него волнительно знать, что в минуту разлуки альфа будет вдыхать его аромат с настолько интимной части его гардероба, возбуждаясь от этого. Улыбнувшись своим мыслям, Чимин понял, что не так уж всё и плохо, просто немножко непривычно, подумаешь? -Ну да. Кхм, - Юнги кашлянул, потираясь лбом о макушку омеги, что смотрит на немного порозовевшее небо. Чимин для него- и закат, и рассвет. Только лучше. В сто раз лучше. – давай… чай попьём? Чимин запускает руку в его рюкзак, доставая оттуда мятное печенье, которое не может себе позволить поесть, чтобы не проколоться перед родителями, сразу же снимая крышку и забрасывая себе печенье целиком в рот под хихиканье альфы. Поворачиваясь с надутыми от еды щеками, словно бурундук, омега хмурит брови, легонько ударяя по руке Мина: -Шего шмешного? Юнги прыснул в кулак, обнимая омегу, и поцеловав его в макушку, вдыхая аромат, пока птицы извещали людей в округе о приближающемся новом дне, понимая, что Чимин- его новый день каждый день. Его смысл, его любовь, его единственный и неповторимый человек. -Кушай, персик, кушай. Я просто очень люблю тебя. Чимин съел всё без остатка, деля термос чая с Юнги, по очереди отхлёбывая понемногу из него, оставляя друг для друга фантомный поцелуй со своим уникальным ароматом после. Чимин никогда не думал, что встречать рассвет- настолько волнительно и прекрасно, просто болтая ни о чём, позволяя рукам сцепиться в крепкий замочек, улыбаясь в небо. К семи утра оба уже немного продрогли даже под тёплым пледом, и Чимин, увидев, как покраснел белоснежный нос его альфы, завёл его в ванную при своей спальне, раздевая. -Чимини, мы не можем тут, тут папа в доме, тут… -Юни, я просто скупаюсь вместе с тобой, а потом отправлю тебя домой, ладно? У нас есть почти час, пока папа не проснётся. Давай, лезь в кабинку, шустро! – Чимин раздевается следом, пока Юнги, стоящий под водой, с колом стоящим членом от разворачивающейся картины, смотрит во все глаза на то, как его любимый крутит бёдрами, соблазняя, снимая с себя медленно боксеры, немного пропитавшиеся смазкой. Облизнувшись хищно, увидев пятнышко прямо посередине, он втянул к себе в кабинку омегу, как только тот отложил на крышку унитаза своё бельё поверх пижамы, жадно целуя его, запуская в рот свой язык, приглушая звуки потоком воды, окружающей их. -Я хочу тебе отсосать, Юни, - Чимин хнычет, медленно ведя ладошкой по его длине, восхищаясь и боясь её одновременно. Он всё ещё не верит, что что-то такое огромное может поместиться в нём. Но сейчас он уверен в том, что встать на колени в скозлькой ванне, пытаясь запихнуть как можно глубже в свой рот возбуждение альфы- чрезвычайно соблазнительная идея. -Цыплёнок, я не смогу себя контролировать, вдруг папа услышит? -Юнги дышит рвано, шепча ему в самое ухо, когда Чимин лукаво улыбается, протягивая руку к крышке унитаза, хватая боксеры Юнги, чтобы заткнуть ему рот: -Ну, сам хотел мои взять с собой, так что придётся заткнуть тебя твоими же, любимый. Стой смирно и наслаждайся, пока твой истинный будет брать тебя поглубже. – Юнги расширяет глаза, слушая то, что говорит Чимин с такой ангельской улыбкой опускаясь перед ним на колени бесстыдно, поднимая ладошкой его тяжелый венистый член, дуя на головку контрастом с горячим душем, пуская табун мурашек по телу любимого альфы. Взяв в рот головку, Чимин на пробу качнул головой пару раз вперёд и назад, с чмоком выпуская член обратно, сплёвывая на него и начиная надрачивать обеими руками, снизу вверх смотря на альфу заплывшими глазами от похоти. -Давай, альфа, насади меня на свой член, я уже весь теку, - Чимин подмигнул альфе, выпуская язычок и проходясь им по губам, обрывая нить слюны, всё ещё соединявшую его рот с членом, облизываясь хищно и запуская пальчики себе за спину, не входя в себя собирая смазку, что выделилась вязким сгустком, после чего обмазал ей возбуждение Мина, тихо пошло простонав перед тем, как взял его обратно в рот, начиная сосать активней, громче, вновь отстраняясь резко, наблюдая за реакцией Юнги, который в абсолютном шоке и восхищении смотрел на него, не моргая, пальцами хватаясь за кафельную стенку за собой. -Так не пойдёт, альфа. Руководи мной, я сегодня буду послушной шлюхой. – Чимин просто прикончил этой фразой Юнги, забив над его мозгом последний гвоздик, отстраняя его руки от стены, прикладывая их к своей голове. – Давай, альфа, покажи мне, как правильно надо сосать. Задай свой темп. Юнги не верит глазам, не верит ушам, уже ничему не верит, пытаясь собрать в кучку остатки своего сознания, когда Чимин берёт особенно глубоко, закашливаясь вокруг его члена, поперхнувшись им, непроизвольно сжимаясь до невозможности, но продолжая упорно сосать, заставляя Юнги одной ладошкой, шлёпнувшей по его бледной ладони действовать. Юнги отпускает себя, видя, насколько его омеге это нравится, насаживая того глубже, проскальзывая ему в глотку и мыча сквозь импровизированный кляп от удовольствия. Сегодня он показал Чимину красоту рассвета, но Чимин прямо сейчас знакомит его с красотой звёзд, мерцающих перед глазами альфы. В очередной раз сглотнув вокруг члена, Чимин вытаскивает его из себя осторожно, чтобы не повредить горло, с саднящими распухшими губами, закусывая одну, играя в порнушную суку, моля томным голосом Юнги, чтобы тот кончил ему на лицо. Вот это, конечно, посмотрели рассвет, проносится в голове Юнги, когда он уже не выдерживает, бурно кончая на его лицо, сразу же вытаскивая изо рта боксеры и поднимая с колен любимого, языком слизывая своё же семя с него, передавая ему всё до последней капли в мокром поцелуе под душем. -Чимини, я… ты… ты идеален, персик, я так люблю тебя, - Юнги не может налюбоваться Чимином, который счастливо ему улыбается, словно только что прибежал к финишу марафона первым. – тебе хорошо? Не больно, персик? Скажи что-нибудь, - Мин крепко обнимает омегу, не веря себе же: они только что провернули в семь утра в кабинке ванной его истинного, что он ещё не скоро от этого отойдёт. -Всё хорошо, Юни, мне так понравилось, - Чимин целует альфу прямо над сердцем, доверчиво поднимая глаза, подбородком упираясь в него, нежась в объятиях. Воспоминания стираются рядом с истинным, отступая на задний план, и Чимин уже не так уверен, идут его предпочтения из травм детства или он действительно всегда был таким. Больше он склоняется ко второму варианту, ведь всё-таки он получил огромное удовольствие, даже ни разу не заплакав от мыслей о прошлом. Юнги помогает ему стирать прошлое в порошок, смывая его в слив этой ванны, и выпуская в утреннее розовое небо, и он бесконечно благодарен ему за это. – Я хочу так почаще. -Ну ка присядь, персик, - Юнги опустился на колени, передавая ему в рот свои же боксеры, отчего глаза Чимина закатились в экстазе: похоже, фетиши-то одинаковые у ребят. – Облизываясь, Юнги взял в рот его член, так и не кончивший, уделяя особое внимание уретре, без проникновения лаская пальцами его туго сжимающийся сфинктер, выделяющий смазку, резко насаживаясь до самого основания. Начиная покачивать головой, он шумно выпустил воздух через рот, вызывая порции пузырящейся слюны вокруг его члена одну за другой, пока Чимин завороженно смотрел за его действиями, тихо постанывая, играя с его волосами, не направляя. Ему хочется, чтобы альфа делал так, как ему самому удобно: он всё равно кончит. С развратным хлюпом выпуская с огромной порцией член изо рта, Юнги закатил глаза от удовольствия, смакуя на вкус смазку с внутренней поверхности его бедёр, языком щекоча омегу и заставляя вцепиться в его волосы особенно крепко, перед тем как выгнуться спиной и кончить ему в рот, сразу же подставленный вовремя. Кому печенье, а кому порцию белка, как говорится. Чимин вытащил изо рта боксеры, улыбаясь сыто, гуляя шаловливыми пальчиками по его телу, благодаря альфу. Тот лишь замурлыкал ему в ответ, перед тем как они наконец приняли душ и вышли из него так же тихо, как и зашли. На часах 7:47, ещё 13 минут впереди, и Чимин быстро одевает альфу: ему придётся снова принять душ, чтобы смыть с себя запах окончательно. Засовывая на прощание ему в рюкзак свои персиковые боксеры, Чимин выпускает его обратно через балкон, забегая в ванную, предварительно настежь открывая все окна в комнате, чтобы проветрить её. Неплохое начало прекрасного дня. Если бы Чимин знал, что Сокджин непривычно проспит до 11 утра, не выпускал бы его так быстро, но хорошего понемногу, верно?