Пусанский персик (часть 1)

-Чону, как хорошо, что ты пришёл! Я как раз тут один дома остался, Тэтэ и Чимини уехали с Юнги отдыхать на море, а у Намджуна аврал на работе. Я и не знаю, как справляюсь, - Сокджин щебечет без остановки, пока Чону не щурит взгляд. -Мёд. Сокджин. -Не при Чанни, ладно? – Джин поджимает плюшевые губы, смазанные вазелином, и разворачиваясь к духовке, доставая из неё пирог, щедро поливая его сверху сгущёнкой. Низ живота омеги потянуло, и он зажмурил глаза от неприятных ощущений: Джин пока не знает, что нужно его ребёнку, но тот старательно десять раз на дню что-то требует. Чанни присел рядом с ним на диван, после того как омега плюхнулся обессиленно. Рассматривая старшего омегу прожигающим насквозь взглядом, заинтересованно склонив голову вбок, Чанни чётко сказал: -Ты мой. -Чанни, дядя Сокджин немножко взрослый для тебя, и он уже за… Сокджин лишь улыбнулся маленькому альфе, потрепав его по волосам: до чего же хороший, до чего же похож на его тигрулю Тэтэ. Тэтэ прав: маленький хвостик и есть. Чанни, мотнув головой в знак протеста, положил уверенно руку на живот омеги, чётко и громко проговаривая: -Ты- мой. Мой мёд. -Чанни, откуда ты… - Чону не понимает: откуда ребёнок знает о беременности? Как он почувствовал её? Джин лишь поднимает руку в знак тишины, когда широко распахивает глаза: ребёнок отозвался. -Он толкнулся, Чону! Он толкнулся!- Джин в восхищении смотрит на маленького альфу, который прижал руку ещё сильней к животу, словно общаясь с ребёнком. И тот наконец успокаивается: даёт папе задышать, прийти в себя. Чону обескураженно наблюдает, боясь спугнуть или испортить момент. Теперь он не посмеет сказать Сокджину, что ребёнок убьёт его: не тогда, когда это маленькое солнышко перед ними- его истинный. Жизнь будет полной сукой, если отберёт истинного у альфы ещё даже не показав ему его, лишь подразнив толчком в животе, который вообще произошёл слишком рано. -Чанни, зайчик, откуда ты знаешь, что Тэмин- твой? – Джин притягивает к себе альфу, удобно располагающегося головой на его мягком животе. -Тэмин… - Чанни пробует на вкус имя, и ему оно очень нравится: братишка и Чимин. – Тэмин- мой. Мне нравится. -Но как ты понял, что он твой? – Чону тихо утирает слёзы, понимая сложность ситуации Сокджина, когда альфа произносит ровным, взрослым тоном: -Папа меня всегда учил травам и цветам. Он говорил, что каждый истинный лечит своего. Я- эвкалипт. Тэмин, - Чанни позволил пухлым пальчикам пройтись по животу омеги, вызывая щекотку, - Тэмин- мёд. Мы вместе эвкалиптовый мёд. Живи… Живительневый. Живительный, вот. – Чанни посмотрел бездонными глазами в глаза омеги перед собой, усаживаясь на диване, ёрзая, поджимая под себя ножки в милых носочках, - Мы с Тэмином лечим своего. Ты – наш. Мы вылечим тебя. -Малыш, ты… - Сокджин выпускает слёзы облегчения, понимая, что слова маленького альфа действительно подтверждаются с каждой секундой: бесконечная боль и спазмы исчезли, стоило ребёнку приложить свою пухлую ладошку к его животу, - Ты как это сделал? -Не знаю. Папа сказал, если болит надо погладить и пройдёт. У тебя прошло? – глазки альфы смотрят так заинтересованно: ещё бы, там внутри, где-то в животике, его мёд. -Прошло, хвостик. Всё прошло. – Джин смотрит в восторге то на Чону, то на Чанни. -Джин, я… что ты думаешь делать? -Я оставляю его. И отговаривать меня нет смысла, Чону. Намджун знает. -А я понравлюсь Тэмину? – Чанни прикусывает в размышлении пухленькую нижнюю губу: вдруг, его мёд- не его вовсе? -Ты ему уже нравишься, хвостик. Давай ручку, - Джин уверенно кладёт руку альфы поверх своего живота, прижимая посильней, когда ощущает второй слабый толчок, и смотрит слезящимися глазами на ребёнка, - вот видишь, малыш, ты очень нравишься ему. -Дядя Сокджин… -М-м? -А когда Тэмин вырастет, мы с ним тоже будем любиться, как Чону и Хённи? – ребёнок задаёт вопрос, притаив дыхание: Хённи говорит, что это нормально, а вот Чону почему-то всегда краснеет до кончиков ушей, и прекращает тему, как в принципе, и сейчас. -Чанни! – Чону смотрит строго, призывая к тишине, и ребёнок выпячивает нижнюю губу раздосадованно: снова он не узнает ответ. -Когда он вырастет и ему будет восемнадцать лет, хвостик, я разрешу, - Сокджин нежно улыбается, локтем тыча в бочок альфы, задорно ему подмигивая. – Но до этого ты будешь всегда-всегда рядом с ним, хорошо, малыш? Чанни с надеждой посмотрел на вздыхающего Чону: ну куда ему деться от этих щенячьих глазок, так и умоляющих? Ребёнку явно уютно и комфортно рядом с Сокджином: и неизвестно от характера омеги, который вынашивает его истинного, или же от самого маленького чуда внутри. -На меня так не смотри, отец должен знать. – Чону нравится, когда Хёнджин помогает ребёнку принимать решения: при любом раскладе, альфам всегда нужен хороший пример старшего, и Хван – самый идеальный в этом плане человек. -Я сам ему расскажу! - Чанни засветился, как лампочка, от счастья: отец никогда ему ничего не запрещает, лишь направляет, а потому дело в шляпе: Хёнджин ни за что не разлучит его с мёдом, он это точно знает. Бросившись на шею Чону, ребёнок вдыхает с его шеи аромат ванили, тихо шепча: -Ты не пахнешь, как мой папа, но я люблю тебя, как его. Можно? Чону замирает, забывая, как дышать: ребёнок впервые говорит ему такое, и сердце омеги готово выпрыгнуть из груди, когда он крепко прижимает его к себе, вдыхая эвкалипт, цветущий на всю гостиную, смотря на Сокджина, который утирает слёзы умиления со своих щёк салфеткой. -Можно, зайчик. Я всегда буду любить тебя, как папа. *** -Не против, если я присяду? -Плюхай попу, веснушка. -А ты весёлый, Тэхён.- Феликс улыбается самой обворожительной своей улыбкой, пытаясь сбить с толку омегу, который по детски раздвинул гладкие стройные ножки , зарываясь пальчиками в песок, и подставляя солнцу лицо. Ему надо срочно что-то придумать, чтобы Тэхён не исполнил свой план, только вот что? -А ты классный. Хоби крут, вы друг другу подходите, - Тэхён обернулся, квадратной улыбкой освещая всё вокруг себя в радиусе десяти метров, отчего бета смутился, улыбаясь лишь губами, проявляя чудесные ямочки. -Спасибо. Мы хотели сегодня выпить, ты не против присоединиться? -Мм-м… я… ну, я… - Тэхён зарделся, рисуя в песке кружочек: как можно сказать взрослому человеку что в свои аж восемнадцать он крепче чая ничего в жизни не пил, потому что излишне опекающий Намджун его прихлопнул бы дверцей “случайно” за такой “нездоровый интерес”? -Да ладно, ни разу? Никогда? – Феликс аж расцвёл на глазах: ура. Дело в шляпе. На одну ночь он его точно отвлечёт. Главное, чтобы Чонгука рядом не было. Только куда его деть? -Ну… никогда… - Тэхён вконец засмущался детскости, бросая камешек в воду, пуская лягушку. -А давай, чей больше попрыгает, тот и выпьет больше сегодня? -Это как? -Ну, если твой камешек сделает три прыжка лягушкой, то ты выпьешь три шота. Если мой прыгнет два, то я два. -Феликс, ты нравишься мне всё больше и больше, кажется, я знаю, почему вы с Хоби вместе, - Тэхён веселеет, поигрывая бровями, сам не понимая, что попал в ловушку, включая свой азарт на максимум: у Феликса расчёт на то, чтобы он выпил так много, что просто тупо вырубится, и не будет думать ни о чём хотя бы одну ночь: в частности- о метке. -А то. Начинаем? -Сколько у нас попыток? -Бог любит троицу. -Я больше люблю камень-ножницы-бумагу, но сегодня будет только камешек, - Тэ хмыкнул, прокручивая плоский камешек, который подобрал, запуская его в воду профессионально: камень залетел аж на девять прыжков, на последнем плюхаясь смешно в воду, словно в мультике, скрываясь в тёплом море: теперь берег увидит его лишь со следующим штормом. Зато Тэхён сегодня увидит аж десять шотов: вот это повезло так повезло. Феликс прокашлялся, нарочито готовясь, специально подгибая руку под неправильным углом, так, что камешек даже одного прыжка по морской глади не совершил, сразу же опустившись на дно: ему сегодня надо быть трезвым. -Давно вы с Чонгуком? -М-м.. не совсем. -Сильно нравится? -Я его люблю, как пчёлка любит пожужжать над цветочками, - Тэхён прыснул, забрасывая второй камешек в воду уже для развлечения: десяти шотов ему более чем достаточно для первого раза. – А вы с Хоби давно вместе? -О-о… ну, как сказать. Я на него глаз положил, ещё когда он в старшей школе был. – Ликс прищурил свои большие ангельские глаза, отчего в ним запрыгали чертята, поднимая ладонь и прикладывая к сердцу, - Но целомудренно ждал его совершеннолетия, клянусь. -Я столько ждать не смог. -Вы…вы уже… - Феликс замер: стоп, а от чего он тогда спасает Тэхёна, если тот не девственник уже, и гона у альфы не наблюдается? Хмыкнув, он на всякий случай решил придерживаться плана. -Ага. Пойдём к нашим? – Тэхён улыбнулся Феликсу, поджимая пухлые розовые губы: он не станет делиться своим сокровенным с парнем брата его парня, увольте. -Пошли, - бета бросает последний камень в воду, отслеживая его прыжки: двенадцать. Тэхён смотрит, разинув рот: -А почему ты… -Просто повезло, - Феликс обнажил острые клычки, так мило не помещающиеся в его рту, кладя руки в карманы и оборачиваясь в сторону своего парня: тот что то яро обсуждал с Чонгуком, размахивая руками во все стороны. В этом весь Хоби, подумал Феликс, за это он его и любит. *** Вечер проходил на славу: Чимин, которому Юнги позволил глотнуть, если не сказать, лизнуть язычком, милиллитровую дозу виски со своего стакана, строго цыкнул: ему нужен здоровый, трезвый омега, который выносит ему детей. После двадцати лет, естественно. -Ну Юнии-и-и… - Чимин ластится, пальчиками ведя по груди альфы: ему понравился вкус виски, а больше всего понравилось с этим послевкусием на кончике языка слизывать мятный аромат с шеи истинного. Он хочет ещё. -Нет, персик. Тебе хватит. -Да куда хватит-то? Ты мне даже попробовать не дал, ну! – Чимин дует щёки, пытаясь отнять стакан у Юнги. -Нет. Я в ответе за тебя перед Намджуном. А если интоксикация? А если тебя стошнит? А если нам в больницу надо будет? – Юнги говорит так серьёзно, что Чимин прикладывает руку к его лбу: он погнал совсем, что ли? Гиперопека отца что, через рукопожатие теперь передаётся? Это настолько заразно? -Если меня стошнит, Юнги, я вырву, и ничего дальше со мной не случится. Дай сюда, - Чимин впился поцелуем в губы любимого, прикусывая игриво нижнюю губу, вызывая шипение у старшего: он смог его отвлечь и выхватить заветный стакан со льдом и виски. Нагло ухмыляясь альфе, Чимин залпом выпил содержимое, вдыхая аромат мяты с удовольствием, и сладостно выдыхая чистый воздух. -Ты совсем? Так быстро не пьют! -Я скажу тебе ма-аленький секретик, киса, вот такусенький, - омега прижимается спиной к альфе, пальчиками зажимая воздух до тонкой, едва видимой щёлочки между ними, в просвете которой мелькнула голова Хоби, обнимающего Феликса, что, хоть и старше, но ниже его. – Ёрзая немножко выше, он откинул голову назад, улыбаясь Юнги, шепча, - это трахаться можно долго, киса, а пить, чтобы один очень нудный альфа у тебя не успел отнять- это надо делать ровно так, как я сейчас, - хихикнув и щёлкнул по носе альфу, что закатил глаза, Чимин взял его руки в свои, укрываясь любимыми объятиями, - мне так хорошо с тобой. Я никогда не думал, что перед кем-то склонюсь, но ты так изменил меня, Юни. Так быстро и непонятно, что я и сам не против оказался. Веришь? Юнги улыбается, потираясь щекой о макушку омеги, целуя его после в неё же: -Верю. Верю, персик. Спасибо, что ты мой. *** -Тэтэ, ты сколько влил в себя алкоголя, тигрёнок? – Чонгук, с глазами по пять копеек, разглядывает в шоке Тэхёна, лишь на минуту оставленного Феликсом, который нежится в объятиях своего возлюбленного. Чёрт его за ногу дёрнул согласиться поехать в ближайший магазин ради каких- то непонятных, несуществующих чипсов, которые Феликс битый час выпрашивал. Теперь он лицезреет в стельку пьяного Ким Тэхёна, с разрумянившимися щёчками, счастливо улыбающегося альфе во все… да сколько их там, сорок восемь, что ли? -Всего- ттоо-о-о… - Тэхён изящным пальчиком пересчитываем рюмки перед собой, облизываясь: текила ему зашла. – Ой, - омега икнул, прикрывая рот рукой, пьяно сползая со стула в своей расстёгнутой синей гавайской рубашке, - последнюю пропусти-ил, а ну, иди сюда-а-а, - Тэхён уже было протянул руку к рюмке, когда Чонгук перехватил её, бодро забрасывая себе на плечо лёгкого омегу. -Тебе хватит на сегодня, тигрёнок. -Но я не допил, ей будет одиноко без мен-я-я , Куки-и-и, - Тэхён икает смешно, отчего Чонгук не может сдержать улыбку, похлопывая его по аппетитным ягодицам, успокаивая: -Она переживёт, малыш, а тебе пора баиньки. -Но я не жж-ж…не жж… - Тэхён сдаётся, понимая, что у него до ужаса кружится голова, и просто расслабляется в руках альфы. -Ты не жужжал, знаю, тигрёнок, - Чонгук посмеивается: он знает, что за трусы на этой прекрасной попке сегодня, но уж точно его не тронет. Феликс оборачивается как раз вовремя, когда Чонгук уже уходит со своей ношей, пытаясь остановить его, когда Хоби смотрит на него трезво и серьёзно, притягивая к себе обратно: -Не смей. Чонгук умеет держать себя в руках. Он не навредит ему. -Хоби, но… -Тэтэ у нас хороший малый, просто с необычным характером, - о природе Тэ Хоби говорить не собирается: слишком личное. – А Чонгук никогда не перейдёт границу дозволенного. -Хоби, они даже не дождались совершеннолетия, - консервативный Феликс смотрит строго, заставляя Хоби прыснуть в кулак, толкая его в плечо, - что смешного? -Успокойся, Ликси, не все такие, как ты, - Хосок вплотную прижался к бете, ведя руками по его спине, вызывая табун мурашек, - папочка. -Хоби, не тут. -О да, именно тут, папочка. – Хосок поигрывает бровями, радуясь внутри: он выкрал одну спокойную ночь без надзирателя для своего брата и его омеги. Теперь самое время побаловаться и ему. Посмотрев на Юнги, что уже сонно шаркает ногами вслед за Чимином в номер, он вернул свой пристальный хитрый взгляд к бете, прикусывая губу и соблазнительно расстёгивая верхнюю пуговку на рубашке возлюбленного, шепча на ухо, - Всегда хотел сделать это ночью в воде.