Пусанский персик (часть 1)

Чимину понадобилось больше недели, чтобы он смог ходить нормально вновь после сцепки. Юнги обхаживал его, со всех сторон растирая, как наседка над только что вылупившимися яйцами, растирая всё тело, ноющее от боли и поглаживая его спину аккуратно, когда тот лежал ночью на животе. Родители позволили ему переехать ненадолго к своему альфе, понимая, что ничего не влияет на него так, как запах мяты, хотя бы немного возвращающий его в реальность. Навестить Тэхёна Чимин всё же решился, вцепившись в руку Юнги, когда тот собирался в больницу в очередной день, уверяя его в том, что будет держать себя под контролем, и альфа не смог отказать. -Смотри, Чонгук, Чимини пришёл, сынок, - Джин всё также неизменно порхает над молодым альфой, понимая, что состояние Тэхёна остаётся более-менее стабильным в его присутствии. За месяц живот Сокджина уже немного больше округлился, и Чонгук помогает ему во всём, в чём может, пока тот передвигается по палате: если и может его что-то заставить отпустить руку любимого на секунду, так это шоколадный омега, у которого что-нибудь выпадет из рук на пол, а он будет пыхтеть, пытаясь достать, не приседая, до своей потери. -Па, вы как тут? – Чимин бочком подходит к Сокджину, поглаживая его живот: всю жизнь он мечтал о младшем, но знал, как это опасно. И сейчас, когда Джин стоит перед ним, окутанный сладким медовым запахом, так приятно успокаивающим Чимина, он понимает, насколько отважные его родители. -Всё так же, - Джин подбородком указывает на Чонгука, чьё лицо за последний месяц осунулось, который всё говорит и говорит без конца с Тэхёном, пытается соблазнить омегу открыть глаза, выцеловывая его исхудавшие ладошки, обещая ему хоть звёзды с неба, хоть самых настоящих лунных кроликов, покачиваясь вперёд и назад на своём стуле, словно в трансе. – Чанни следит за питомцами, Чону И Хван переехали к Тэтэ ненадолго. Ты сам-то как, цыплёнок? – Джин смотрит на Юнги, который поджал губы, смотря на брата: успокаивать его нет смысла, Чонгук спокоен, словно цветок лотоса у подножия храма истины, в бреду сквозь дымку реальности продолжая разговаривать с любимым омегой, поглаживать его живот, пока вдруг не останавливается, округляя глаза и оборачиваясь. -Что такое, Куки? Что случилось, сынок? – Джин мгновенно подлетает к альфе, увидев шок на его лице, пока альфа глазами ищет Чимина, останавливая самый сфокусированный свой взгляд на нём за последние несколько недель, скалясь и расцветая на глазах. -Он толкнулся! -Что??? – Джин прикладывает руку к животу омеги, что немного округлился, неведомым чудом находя в себе силы вынашивать гибрида будучи в коме. Однако ребёнок не шевелится. – Чонгукки, он не… -Он только что толкался! Я чувствовал!- глаза Чонгука расширяются, счастливо мерцая огоньками счастья, наконец проступившего сквозь затяжную депрессию. – Тэтэ, милый, давай, давай, сделай что-нибудь, любимый! – Чонгук вновь прикладывает руку, щурясь от волнения и напряжения, однако ничего не происходит. -Чонгук… - Юнги слабо верится в то, что ребёнок действительно пнул ножкой, а может и ручкой внутри омеги, чьи скулы мертвенно-болезненно выделяются на медовой коже. Он боится за психику брата, но не знает даже, как сказать это вслух. Однако Чонгуку, кажется, совершенно наплевать, когда он тянется рукой к Чимину, вдыхая усилившийся запах персика: -Чимин, тронь. Чимин смотрит в шоке на присутствующих, не веря своим ушам: это Чонгук, который рычал на него весь последний месяц, даже когда он цветы около тумбочки в вазе менял? Это он его сейчас просит? Дрожащими руками Чимин притрагивается к животику, который Чонгук великодушно оголил на минуту, целуя ладошку Тэхёна, упрашивая своего омегу: -Давай, тигрёнок, покажи им, ну… И действительно, стоило ему притронуться к Тэхёну ладонью, мягко поглаживая гладкость и маленькую округлость, как ребёнок внутри толкнулся, отчего Чимин заверещал: -Папа, он… папа, он правда! Юнги!! Чонгук, он толкнулся! Чонгук светится от счастья, понимая, что ему не показалось, подпуская ближе Юнги, принюхиваясь к двоим и не понимая, что происходит: -Юнги, вы… -Чимини, сынок, вы с Юнги случайно не…- Сокджин знает, что происходит: он запах своего сына изучил от и до, а вот нотки нектарина, которые тонким шлейфом проскальзывают практически незаметно – это уже новшество. Юнги прикусил губу, вставая рядом с Чимином, смотря Джину в глаза: -У нас была сцепка. – Чимин прикрывает глаза, стесняясь смотреть на папу, понимая, что когда-то это должно было случиться, но не так же рано? -Намджун говорил вам, что до двадцати лет вы должны сдерживаться, Чимин, - Сокджин смотрит то ли строго, то ли с безграничной любовью, сам не понимая, путаясь в ощущениях, пытаясь прийти в себя. -Технически мы сделали то, что он сказал, папа. Юнги исполнилось двадцать лет два дня назад. – Чимин непреклонен. Он знает, чем окончилась сцепка, знает, что его запах усилился. Знает, что в нём уже есть маленькая жизнь. -И не поспоришь, - старший омега улыбнулся нежно, понимая, что сын, по сути, прав. Но бояться нечего: рядом истинный, который горой за него встанет, позади два диплома об успешном окончании университета, родители, которые поддержат сына. Ничего нельзя бояться, когда ты можешь помочь человеку. У Джина такого начала не было, а потому он подходит к Юнги, обнимая его осторожно, животиком упираясь в пресс альфы, будучи выше на голову, шепча: -Я хотел ребёнка. Я мечтал о ребёнке, а получил огромную семью благодаря вам с Чонгуком, сынок. -Па, - губы Чимина дрожат от волнения, когда он осознаёт, что происходит: три беременных омеги в палате. -Всё, цыплёнок, всё, поплачь, если нужно, - Сокджин улыбается мягко, прижимая к груди омегу, чувствуя, как колотится его сердце. - С Тэтэ и правда всё будет хорошо, смотрите, малыш толкнулся, а значит и наш тигруля скоро откроет свои глазки, - Джин смотрит на Чонгука, который, кажется, окончательно тронулся умом, обнимая своего любимого, говоря с ним, словно тот ему отвечает, радуясь, что Тэхён хоть как-то отреагировал на него. -Подождите. Я не понял. – Юнги указывает пальцем на показатели Тэхёна, которые плавно ползут вверх, стоит Чимину приблизиться к койке. – Чимини, надо кое-что проверить. Чимин смотрит на альфу, склонив голову, не понимая, что именно от него требуется, когда Юнги продолжает: -Ну ка, персик, подойди ко мне, любимый, - Сокджин прикусывает губу, чтобы не завизжать от радости, впервые слыша обращение Мина к своему сыну: ему казалось, что тот и не знает таких слов, да и не умеет их выговаривать, просто показывая всё делом. Но судя по реакции Чимина, это вполне привычная ситуация. Чимин сделал несколько шагов от койки в сторону распростёртых объятий альфы, когда Чонгук обернулся, смотря шокированно в том же направлении, что и Юнги, у которого глаза на лоб вылезли, сталкиваясь взглядом с братом. -Что происходит? – Чимин хлопает ресницами, ничего не понимая, когда глаза Джина слезятся, и он выбегает из палаты, отправляясь на поиски Чону. -Чимин, вы... Юнги… это то, о чём я думаю? – Чонгук смотрит сосредоточенно, впиваясь взглядом в монитор, на котором показатели ползут до определённой отметки вверх, когда Чимин вновь подходит к Тэхёну. -Кажется, да. – Юнги смотрит вперёд, усмехаясь, подходя к своему омеге со спины, укладывая руки на его плоский живот с чувствующимся сквозь майку прессом, целуя благодарно истинного в плечо. – Чимини, персик, мне кажется, мы нашли способ помочь ему, любовь моя. Чимин ещё с минуту хлопает ресницами непонимающе, пока до него не доходит, насколько идеально в воздухе сочетаются запахи истинности сочной маракуйи и сладкого нектарина. -Юнги, - Чимин оборачивается в объятиях альфы, неверяще смотря на него: значит, вот отчего его так вело в тот день. Значит, вот почему он так рискнул: подсознание действительно может всё. – Чонгук, мы… Чонгук, кажется, у твоего малыша есть истинный. -И он идеален. – Чонгук улыбается Юнги, подмигивая омеге, оживая на глазах: у них появилась новая надежда.