Пусанский персик (часть 1)

-Да, ребята, это нам всем здорово помогло, конечно, - Чону улыбается, качая головой, смотря на впервые посветлевшего на глазах Чонгука. Чимин держит Тэхёна за руку, улыбаясь счастливо, переглядываясь то с папой, то с Юнги: они нашли выход, они нашли способ. -Так, сейчас нам надо вот что, друзья, - Чону выдыхает глубоко, собираясь с мыслями, шикая тихонько, на что Юнги усмехается. – Тэтэ нужен полный покой. Джинни, тебе лучше отдохнуть с Чанни дома. Четыре часа без его присутствия вредят твоему здоровью, не забывай. Сокджин поджал плюшевые губы, кивая: он знает, но как он мог оставить своего ненаглядного Тэтэ, так беззащитно лежащего в этой холодной больнице? Посмотрев на сына, а после и на альф, он медленно моргнул в знак согласия, вставая с кресла в углу палаты, прощаясь со всеми, и целуя Тэхёна в лоб. Намджун приходит каждую ночь в три часа, остаётся до девяти утра, заставляя Чонгука спать, пока следит за каждым движением Тэхёна, а вернее- за отсутствием его движений, после чего уезжает на работу: с его работой это самое большее, что он может сделать, а по- другому он жить не может. Без любимого Тэтэ- не может. -Ребята, я не совсем вовремя, но мы ищем донора для одного пациента, которого обещали привезти сегодня. В другой больнице лечение не помогло, и нам понадобится переливание крови. – Чону цыкает языком, поднимая уголок верхней губы: где они сейчас найдут средь бела дня донора?- Если вдруг у вас есть знакомый человек с четвёртой отрицательной группой крови, что маловероятно, дайте знать, ладно? – он уже оборачивается, когда слышит покашливание позади себя: Юнги. -Эм-м, далеко ходить не придётся. -Ты… -Ага. Когда можем приступить? – Юнги улыбается скромно, смотря на Чону: ему кажется, за всё в этой жизни порой надо платить, даже за хорошие новости. Иногда – даже кровью. Но что такое кровь по сравнению с улыбкой истинного и счастьем брата? -Прямо сейчас и можем. Пациента привезут сегодня. Поцеловав Чимина на прощание в висок, он ушёл вслед за Чону ненадолго: если можешь помочь людям- помогай. Вот девиз Мин Юнги, которому он следует всю свою жизнь. -Можешь снять рубашку, ко мне в кабинет никто не зайдёт, я запер. – Чону достаёт всё необходимое, раскладывая и дезинфицируя каждую деталь, когда Юнги снимает рубашку, оставаясь в чёрной борцовке, протягивая руку. Рука Чону так и зависла в воздухе с иглой, не дойдя до Мина, когда тот нахмурил брови. -Что такое? Другую руку? -Подожди. – Чону щурится, приближаясь вплотную и разглядывая руку Юнги, словно это какой-то откопанный клад. – Подожди, я …я просто… -Э-м-м… Чону? – Юнги не понимает ничего, смотря прищуренным взглядом на омегу, который словно в замедленном кадре откладывает в сторону всё, что держал, расстёгивая медицинский халат. Мин ведёт плечами от смущения: что вообще происходит? Чону не останавливается, сбрасывая с себя халат, когда Юнги начинает паниковать, - Чону, у меня есть омега. Оденься, пожалуйста. Но Чону не слышит его, улыбаясь шире, снимая с себя футболку, обнажая торс, пока не видит остекленевшие глаза Юнги перед собой. Вот он, недостающий пазл его жизни. -Чону, это… -Ты тоже это видишь, Юнги? – Чону прикусывает губу от волнения, когда Юнги притрагивается к низу его живота кончиками пальцев, ведя осторожно по родимому пятну в форме фазы луны, идеально дополняющей пятно полумесяца на его руке. Юнги просто смотрит, не моргая, не понимая, что всё это значит. -Юнги, у тебя получается рычать? -Никогда. – ответ чёткий, быстрый, отрывистый. Юнги сглатывает, вспоминая, как в палате не так давно Чону шипел точно так же, как он сам. -И твои клыки проявились всего раз, когда ты был зол или в эйфории? -Да. – Мин таращится во все глаза на Чону, вспоминая, как выпустил клыки в доме Тэхёна при встрече с его отцом: получается, он подсознательно защищал будущего папу истинного своего сына, и альфа внутри это чувствовал. -Юнги. – Чону смотрит мягко, светясь от счастья, - Тебя усыновили? -Да. -Ты знаешь, где они сейчас? -Нет, и не хочу. Ты… -Вырос в детском доме. Меня воспитал Хёнджин. – Чону кивает согласно, улыбаясь всё ярче, приближаясь к альфе, который тянет его в объятия. -Чону, я… мы можем сделать тест? -Да. Мы сделаем его сегодня же. – Чону кивает, роняя слёзы на оголённое плечо Юнги, на котором всё ещё красуются вмятины от укуса Чимина во время сцепки, незаметно улыбаясь: у брата идеальный омега, Чону сам наблюдал за тем, как он рос. -Давай… - Юнги сглатывает, приходя в себя обратно. – Давай знакомиться? Я – Мин Юнги. - Хван Чону. – Чону больше ничего не может сказать, смотря в потолок и благодаря бога за встречу с братом: у него есть семья. Настоящая, кровная, самая-самая. Он может подтвердить это на девяносто девять процентов. -Чону… э-м-м… нам надо пообщаться, после всего, - Юнги обводит взглядом кабинет и шприцы, - этого. -Обязательно, Юнги, - Чону ладонью прикасается к лицу альфы, что мурлычет счастливо: нежданно-негаданно у него появился ещё один старший брат. Похоже, когда платишь жизни кровью, она возвращает тебе с лихвой эту кровь, правда в немного ином агрегатном состоянии. Чону нацепил обратно футболку, хихикая, закатывая глаза. -Ты чего? - “Чону, у меня есть омега. Оденься, пожалуйста”, - Чону прыскает, копируя Юнги, не выдерживая, когда Мин, расслабившийся и всё ещё шокированный, начинает смеяться вместе с ним, - твоему омеге повезло, братишка. -Ещё бы. Так, давай, кровь нужна была тебе. -Не мне, мне и слюнка подойдёт, - Чону улыбается, начиная процедуру, когда Юнги шикает от прокола, - тише, кошка, все свои. -Да ну тебя, - Мин качает головой, пытаясь в неё уместить столько информации, сколько возможно: Чимин- беременный. Его сын- истинный сына его сводного брата, и раз уж мы переходим к десерту, то вишенка на торте- случайно найденный родной брат. Пытаясь отвлечься, он вдыхает приятный аромат ванили, - мне нравится твой запах. -А мне твой. Я такую мятку пациентам прописываю, когда они стрессуют, - Чону не остановить: он слишком счастлив, и никак не может прекратить наблюдать за белоснежным братом, который так и светится, щуря лисьи глаза в дёсенной улыбке. -Как зовут-то хоть пациента твоего? Мы же должны знать, кого спасём. Чону кивает, вставая со стула, протягивая молочный шоколад альфе, чтобы тот восстановил состояние после потери крови, который опускает уголки губ, мотая головой: -Не могу. Аллергия. Чону покрутил шоколадку в руках, пряча в шкаф обратно (не пропадать добру, Чанни с удовольствием съест её позже) и довольно хмыкая, усаживаясь за стол, открывая файл с именем пациента. -Думаю, нам не понадобится тест. -Это почему? -А у меня тоже аллергия. – Чону и Юнги смотрят друг на друга, не сдерживая улыбку, наконец обретя кровную семью спустя столько лет неизвестности, когда Чону поднимает палец в воздух, - Нашёл. Пациента зовут Ин. *** -Давай, родной, ещё чуть-чуть. Немножечко, давай. Вот так. – Чанбин поддерживает белокурого исхудавшего омегу, ведя его мимо кабинета, из которого выходит Юнги, проходя обратно в палату Тэхёна на том же этаже, улыбаясь, словно начищенный самовар. -Смотри, мы будем такими же счастливыми совсем скоро, клубничка, нам надо просто пережить две последние терапии и сделать тебе переливание. -И тогда мы увидимся с Тэ и Чанни? -Обязательно увидимся с Тэ, любимый. И с Чанни обязательно увидимся, просто будь сегодня умницей, солнце, нам надо быть храбрыми, хорошо? Айен кивает, не понимая даже что в палате, мимо которой он сейчас прошёл, показатели резко запищали, извещая об активности пациента самого родного ему. -Чимин, что происходит?? -Не знаю, я… я не понимаю, Гук, - Чимин смотрит внимательно на омегу, чьи глаза под веками слабо движутся, что замечает и альфа, смотря ошарашенно, нервно теребя пирсинг в губе зубами, - Чонгук, Гукки, Тэтэ приходит в себя! Давай, тигруля! Давай, ещё чуть-чуть! Чимин склонился над омегой, чьи руки сложены на животе в надежде на то, чтобы Тэхён даже сквозь сон чувствовал своего малыша. Тэхён не открыл глаза, зато у него хватило сил шевельнуть мизинцем практически незаметно. Однако, для альфы, который мечтал об этом моменте день и ночь уже больше месяца, это – подвиг его любимого! -Чимин, он пошевелился, срочно жми на кнопку!!! – Чонгук склоняется над омегой, выцеловывая его лицо, каждую родинку боготворя за то, что она просто есть, за то, что его любимый просто есть на этом свете. Чимин, который ближе к красной кнопке экстренного вызова у изголовья койки, жмёт на неё безостановочно, не понимая, радоваться ему показателям, которые бешено скачут, или нет. -Пациент Ким Тэхён, палата номер семь, замечено шевеление! – Айен остановился, слыша голос дежурного врача в коридоре, словно его оглушили, на месте, вцепившись в руку Чанбина, пытаясь осознать, правильно ли он расслышал, лихорадочно озираясь по сторонам, ища палату номер семь, и видя её прямо перед своими глазами: в неё как раз вбежал бледнокожий альфа, который проходил мимо. -Чанбин… -Иди, клубничка. Иди, родной. – Чанбину не надо объяснять: он всё отлично понимает. Его омеге дети необходимы больше воздуха, и возможно, если бы не они, он бы сейчас не стоял здесь, продолжая бороться за жизнь. Он не имеет права отказывать любимому, которого от родного ребёнка разделяет лишь дверь. И Айен идёт. Сам, впервые за долгое время, без помощи. Возможно, даже потому, что у него внезапно открылось второе дыхание. Возможно, от страха за любимую звёздочку Тэтэ, чьё фото у него сейчас лежит в нагрудном кармане. И он зашёл в палату, видя своего ребёнка. В коме. Лихорадочно смотря на всех присутствующих, из которых узнал его лишь обернувшийся на запах до боли знакомой клубники омега: Чимин. Чимин замер на месте от шока на долю секунды, осознавая, что это не сон, когда Чонгук начал кричать: -Ему хуже, Чимин! Показатели падают! -Айен… -Тэтэ… Чимин отступает, уступая дорогу клубничному омеге, который, весь исхудавший, на грани анорексии, падает на колени сжимая руку Тэхёна в своей, рыдая в три ручья, целуя его, целуя безостановочно, пока врачи вбегают в палату с необходимым оборудованием. Чонгук рычит, уступая им место, не желая подпускать их к любимому, боясь, что они только навредять его солнышку, которое минуту назад шевелилось. Чимин стоит в объятиях Юнги, оцепенев, плача, видя, как Айен- совсем не такой, каким был раньше, а изрядно измученный жизнью, забился в угол у изголовья омеги, отказываясь слёзно покидать его. Показатели Тэхёна стремительно падают, когда в кабинет врывается Чону, ни на кого не обращая внимания, сразу берясь за дело, под цепким взором Чонгука, что аж дрожит от давления и страха за любимого. Кажется, что видит Айена только Чимин, так как всё внимание Юнги и Чонгука исключительно на омеге, которому сейчас пытаются помочь прийти в норму. Одна минута. Две. Три. Пять. Семь. Приборы пищат, эхом отбиваясь от стен палаты, и внезапно резко останавливаясь, после чего Чону прекращает работу, опуская руки. -Время 17:17. Пациент Ким Тэх… -Не смей! – Чонгук орёт и рычит так, словно это приведёт в порядок то, что произошло здесь за последние полчаса, раскидывая в сторону врачей, и обнимая Тэхёна всем телом, прижимая к себе лихорадно, заполняя всю комнату тяжёлым запахом коньяка, настолько тяжёлым, что присутствующим становится тяжело дышать.- Не смей этого говорить, Чону!!! Верни мне Тэхёна!! Он жив!!! Я никому его не отдам!!! Не смейте!!! – Чонгук отталкивает от себя всех, рыча и обнажая клыки, скалясь на всех в порыве безумства, защищая любимое тело от любого, кто может посягнуть на него. Айен судорожно хватает воздух ртом, в ужасе смотря на Чимина, который опускается на колени рядом с ним, отбрасывая всё общее прошлое назад, притягивая к себе старшего омегу, который практически не ощущается в руках, истошно крича от боли. Айен не может дышать, не может сделать ничего, что помогло бы его сыну, его любимой звёздочке, которую он так мечтал увидеть. -Чонгук, мы не мо… -ЗАТКНИСЬ!!! НЕ ХОЧУ НИЧЕГО СЛЫШАТЬ!!! ПОДКЛЮЧИ АППАРАТЫ ОБРАТНО!!! СРОЧНО!!! ОН БУДЕТ ЖИТЬ, ЧОНУ, БУДЕТ, Я ОБЕЩАЛ ЕМУ!!! ОН ОБЕЩАЛ МНЕ!!! – Чонгук судорожно хватается за все ранее изученные от и до за месяц пребывания в больнице приборы, пытаясь подключить их обратно к Тэтэ, рыча и скуля оттого, что у него не получается, не подпуская к себе никого, не позволяя даже Юнги распустить свой феромон. -Оставьте его. Все. Быстро выйдите. Сейчас же. – Чону говорит серьёзно, строго, шипя на всех присутствующих, останавливая взгляд на Чимине. – Чимин. Ты останешься. Все выходят: Юнги выносит ничего не соображающего Айена на руках в коридор, когда его встречают врачи вместе с Чанбином, перекладывая его на каталку и увозя в процедурную, на срочное переливание: шок омеги в бреду от боли чреват летальным исходом, а потому Юнги следует на Чанбином, понимая, кто лежит на каталке: он не оставит его просто так. Это родной папа Тэхёна, а значит- и его семья тоже. Он останется с ним до конца, раз ему нельзя находиться в палате с Тэхёном, где он оставил своё сердце- Чимина, которое просто разрывается от боли на куски. Он останется с Айеном ради Тэхёна, будет распускать свой мятный феромон, приглушая его боль, вводя его в более-менее стабильное состояние, пока ему переливают его же кровь. Он будет помогать, потому что сейчас- это всё, что он может сделать. -Чонгук, мне надо, чтобы ты меня послушал. -Я НЕ СТАНУ СЛУШАТЬ ЭТОТ БРЕД, ЧОНУ! ПОДКЛЮЧИ ЕГО ОБРАТНО! -Чонгук в ярости опасен до невозможности, наседая на омегу своим запахом, пока Чимин продолжает ладошкой цепляться в свисающую с кровати руку Тэхёна, отказываясь верить в происходящее. Чону шипит, подходя к альфе вплотную, говоря ему прямо в лицо: -Приди в себя. Нам надо поговорить. Это может помочь Тэхёну. Чонгук встрепенулся, резко трезвея, вместе с Чимином, который стал поглаживать руку омеги, успокаивая самого спокойного в комнате. Вернее, самого покойного. -Ну наконец. Слушайте внимательно. – Чону сел, одёргивая халат. – Я должен был констатировать время его смерти. Это моя работа, - Чонгук рычит, на что Чону строго смотрит на него. – дай мне договорить, Чонгук. Молодец. Подозреваю, что его сердце остановилось только потому, что он стал просыпаться в тот момент, когда случился кризис: он учуял запах родного человека, и перенервничал. Это сбило эмоциональный фон Тэ. Но это наоборот хорошо. -С какой, блять, стороны это хорошо? Мой омега не дышит! -Это значит, что он всё это время был с нами, Чонгук. И слышал абсолютно всё. Не пытайся его согреть, это не поможет. Я проходил через это. Его сердце должно запустить работу через несколько часов. В худшем случае- через два дня. -Откуда ты знаешь? – Чимин смотрит шокированно на Чону, впитывая информацию, готовый поверить во что угодно, лишь бы его любимый Тэтэ ожил. -В случае с Хёнджином у нас был только один шанс: либо он умер бы, не оказавшись моим истинным, либо он очнулся бы. И он очнулся. Я знаю, что у Тэтэ нет запаха. Но у нас есть козырь. Тэхён- беременный. Чимин, приложи руку к животу, и нажми на него сильно. Давай, не бойся. Чимин оголяет округлившийся животик омеги, прикладывая ладошку, прижимаясь своим теплом к холоду тела любимого друга, когда округляет глаза под довольный взгляд Чону, который выдохнул, подтвердив свои догадки, скрестив ноги на стуле. -Что такое, Чимин?? -Чонгук не понимает, пытаясь выдавить из Чимина хоть слово, когда у того искрятся глаза: -Он толкнулся, Чонгук. Малыш живой. Живой, понимаешь?! -К-как? – Чонгук прикладывает свою руку вслед, пытаясь отличить движение, чувствуя слабый толчок, сразу же прижимаясь губами к животу Тэхёна, оглаживая его, целуя, скуля в голос, приходя наконец в себя. Где-то в палате номер девятнадцать сердце Юнги вдруг отпустило, позволяя ему свободно дышать, когда альфа понял, что трепет внутри- это надежда его омеги, а значит, что-то хорошее происходит в другом конце коридора, в который его не впускают. -Это- сила гибрида. Он будет помогать родителю выносить себя до последнего, как помогал ему справляться с твоим запахом, Чонгук. Наш козырь- гибрид и его истинность с моим племянником. – Чону поёрзал на стуле, пробуя на вкус слово: ему нравится. Чонгук и Чимин одновременно непонятливо обернулись на него, когда он продолжил. – Это надо подтвердить официальным тестом, но мы с Юнги практически уверены, что мы от одного родителя. Поздравления будем принимать только после того, как вскроем конверт. – Чону улыбнулся, видя, как светлеет лицо обоих: обрести семью спустя годы кровного одиночества- редкость и удача. -Чону, если это правда, то мы будем только рады. – Чимин оттаивает, всё ещё держа ручку на животе Тэхёна, вспоминая, как тот ему сказал, что тот ещё нянькаться с его детишками будет. Будет, ещё как будет! -Спасибо, Чимини. Итак, возвращаемся к теме. Чимин, тебе категорически запрещено покидать палату. Будешь здесь с утра до ночи, если понадобится, приклеишься к Тэхёну. – Чимин закивал часто-часто, соглашаясь. – Ребёнку нужно постоянно чувствовать запах истинного. Чонгук, тебя это касается тоже. Никаких смен друг друга. Малыш сейчас борется за папу. А потому ему нужен отцовский запах, чтобы заставить сердце Тэхёна работать, и запах истинного, чтобы было, из чего черпать силы. Подключать мы его не станем. Тэхён должен сам прийти в себя. Нам остаётся только ждать. -Что скажем Намджуну и Сокджину? – Чонгук взволнованно смотрит на Чону: Сокджину категорически нельзя переживать, а если узнает его истинный, узнает и он. -Им нельзя заходить. Тэхёна будут сбивать чужие ароматы. Его надо окружить только вашими. Поэтому я скажу им, что Тэхёну нужен покой, чтобы он окончательно пришёл в себя в безопасности. Они поймут. Сейчас, Чонгук, мне надо, чтобы ты придвинул вторую койку к Тэхёну. Вам с Чимином придётся в прямом смысле облепить его, чтобы он пришёл в себя. Ключ я оставлю вам. Врачи сюда не зайдут, я объясню ситуацию. Говорите с ним, постоянно говорите, чтобы малыш чувствовал ваши голоса и провоцировал Тэхёна. У нас получится вместе. За дело, ребята. Чону вышел, оставляя ключ на тумбочке, на прощание целуя Тэхёна в исхудавшую щёчку, поглаживая по волосам, когда Чонгук и Чимин взялись за дело. Они говорили с Тэхёном, сплетая пальцы с ледяными, отбрасывая страхи: Чону сказал, что это возможно- значит, это возможно и точка. Они говорили до утра, рассказывая о том, чем будут заниматься, когда он откроет глаза, когда оповестит мир о том, что вернулся, широкой квадратной улыбкой освещая всё вокруг. -Знаешь, Гук, а он хочет пятерых детишек от тебя, - Чимин улыбается, поглаживая непрерывно живот омеги, когда Чонгук улыбается ему в ответ, целуя своего омегу в висок: -Тэтэ, ты всё сможешь, тигрёнок. Ты у меня никогда не сдаёшься, не сдашься и сейчас. Я обещал, что никогда не отпущу тебя, и сдержу своё обещание, малыш. ты и я. Навсегда, тигрёнок. Так они и пролежали, облепив омегу со всех сторону, расцеловывая, поглаживая, упрашивая открыть глаза, согревая его ледяное тело своим теплом, чувствуя, как внутри толкается из стороны в сторону буйный маленький малыш с характером, который оказался храбрее всех. Так они и проговорили с ним, окутывая родными запахами до самого утра. -Тэтэ, - Чимин шепчет тихо в ухо омеги, - на часах 11:11. Мы всегда загадываем в это время желание, помнишь, тигруля? Я загадываю, чтобы ты открыл свои глаза, Тэтэ. Чонгук улыбается, успокаивая сердце, которое на долю минуты заходится в бешеном, неконтролируемом темпе, когда по комнате тонкими лентами раскрывается запах совершенно новый, оповещая присутствующих о том, что омега приходит в себя, и когда Чимин и Чонгук склоняют лица над ним, Тэхён раскрывает свои глаза, слабо улыбаясь, тихо, практически беззвучно шепча в своём стиле: -Не консерва я всё-таки, цыпа.