But the slip turns to terror and a crush to like, When she walked in he froze up, leave it to fright.
She Wants Revenge.
Ханма скалится, глядя на тебя — ему не по нраву то, что он вдруг не получил девушку сию же секунду, только подумав о том. Полгода бесполезных тасканий и подобия ухаживаний — и Шуджи слышит очередное «нет» с твоих уст. И это просто какой–то выворот мозгов. Противоречие между душой и разумом, которое, по мнению Шуджи, можно разрешить, только уничтожив его. — Тебя выпотрошут со дня на день, а ты думаешь лишь о том, как залезть ко мне под юбку? — гнусная улыбка на твоих нежных губах. Полная… чего? Какого фига это за выражение сейчас было? — Мой мир уже ничего не ждёт от нас с тобою. Меня тошнит от тебя и твоего омерзительного общества. Ханма еле заставлял себя дышать. Не двигаться и стоять на месте. Не схватить тебя за плечи, тряся безостановочно, пока эта высокомерность не улетучится. Пока ты не прекратишь видеть то, чего в самом деле не существует. Или... нет, конечно же, он хотел бы переспать с тобой, но то было лишь нужно, если чувства стали бы взаимны. Без того он бы и пальцем тебя не тронул. Он вдруг рывком приблизился к тебе и крепко вцепился в хрупкое запястье. Ты незаметно попыталась вырваться, но тщетно — хватка у Шуджи была железной. — Выключи эту грёбанную суку. Твой выдох. Он ощутил его на своей скуле. Тревожный звон в голове оповестил о том, что лучше бы ему убираться из твоей квартиры. — Ты хочешь доказать мне что–то? — его голос был густым и низким, он сам не узнавал его, лишь жадно вдыхал твой цветочный аромат, смешанный с запахом сигарет и духотой комнаты, который вблизи окутывал Ханму с головы до ног. — Считаешь, что я не понял, какая ты на самом деле? Вечно надеваешь на себя эту маску надменной принцессы, только короны не хватает. Он засмеялся. Получился слишком резкий и ненастоящий звук. — Ты никогда не узнаешь меня настоящую, херов ты идиот. Ты опустила длинные ресницы и коснулась взглядом его губ, будто соизмеряя расстояние. — Ошибаешься, — эти слова были произнесены слишком тихо. Ханма мазнул взглядом по венам на твоей шее, будто надеясь, что это приведёт в чувство, а затем снова поднял на тебя свои золотистые глаза. Губы твои были слишком близко, чтобы не думать о них. Ненависть и остатки здравого смысла потерялись в какофонии запахов и ощущений. — Ханма… Он знал: ты скажешь что–то, что заставит его ощутить ярость. — Пошёл вон. Ты шумно, глубоко дышала. Твои слова проникли в его мозг. На секунду вернулась злость. — Не подумаю. Ты крепко поджала губы, но промолчала. Пусть идёт к дьяволу со своими желаниями. — Я же сказал, что… — Заткнись! Заткнись и пусти меня! — голос эхом отдавался от блеклых стен, растворяясь во мраке теней опускающихся на Токио сумерек. На мгновение его пальцы с такой силой сжали твои худые руки, что весь воздух из лёгких вырвался наружу в невольном выдохе. — Ненавижу тебя. — Знаю, малышка. Последнее ваше объятие длилось ровно минуту, пока за Ханмой не захлопнулась входная дверь.