Цвет лаванды

      — Апчхи! — Ран со звуком высмаркивается в любезно протянутый платок и сверлит тебя, рядом сидящую, злобным взглядом. — Уже до костей достала эта аллергия.       Ты усмехаешься и тянешь руку за новым платком, протягивая его Хайтани, который, вновь чихнув, утирает уже покрасневший нос и кутается в одеяло.       У старшего Хайтани аллергия на апельсины, краску и тебя. Тем не менее, он позволяет тебе складывать на него шкурки цитрусового фрукта, когда вы валяетесь в кровати, позволяет перекрашивать стены вашего нового дома, пока ты командуешь бригадой строителей, что твой возлюбленный нанял за бешеные деньги, и позволяет каждый вечер класть тебе голову на своё плечо.       — Апчхи! — Ран чихает и шмыгает носом с заядлой частотой, и уже не скрывает ярого желания придушить тебя за что–то крайне аллергическое в вашем доме. — Как же ты меня задрала, — беззлобно шипит он, вытирая нос платком. — Чего ты на сей раз притащила?       — Ничего я не таскала.       У старшего Хайтани аллергия на приторный запах клубники со сливками, солнечный свет и улыбки. И тем не менее, он позволяет тебе трескать за обе щёки эти ужасные клубничные йогурты, открывать шторы по утрам и улыбаться ему, шепча одними губами «доброе утро, родной».        — Апчхи! — на сей раз Ран подаётся головой вперёд слишком резко, ударяясь лбом о шкафчик, который намеревался открыть, чтобы достать антигистаминные препараты. — Блять, кто повесил этот шкафчик сюда?       — Ты и повесил, — ты усмехаешься, сложив руки на груди. — Если тебе нужна аптечка, то она в шкафчике над раковиной.       — Кто её туда убрал? — ворчит Ран, вставая на носочки, чтобы открыть ящик.       — Ты и убрал, — отвечаешь, наклонив голову в бок.       — Захлопн... Апчхи! — ты уже почти хохочешь от того, как твой парень сегодня умудрился собрать все углы и косяки в доме, пока ходил и чихал в свои платочки. — Может, прекратишь ржать и поможешь?       Хайтани не успевает опомниться, как уличная дверь, что он так удачно не закрыл, когда выходил курить, с противным скрипом полностью отворилась, и на кухню влетел по уши грязный щенок корги.       — Серьёзно? — Ран поворачивает к тебе голову и на секунду замирает, потому что ты донельзя довольная, уже схватившая рыжее бедствие на руки.       — Милый, познакомься, это Ацуй, — ты отпускаешь щенка на пол, который, принюхавшись, идёт в сторону Хайтани.       — Я теперь что, на улице спать должен? — уточняет, вскинув брови. — Наконец я понял, на что у меня аллергия. На твою, блять, собаку.       — Она вообще–то не только моя, но и твоя теперь тоже.       — Убери его от мен... Апчхи! Сука, убери его от меня.       — Нет, — отвечаешь ты, двигаясь в сторону Рана. — Он сразу чувствует, кто в доме хозяин. Оставим его? Посмотри, какой он милашка.       — У меня на этого милашку аллерг... Апчхи! — Ацуй снова оказывается у тебя на руках, и когда ты целуешь Рана, затыкая тем самым его очередной порыв чихнуть и забрызгать всех своими соплями, парень сдаётся.       Он готов вывалить кучу денег за врачей и таблетки. Лишь бы ты была счастлива.       — Уже и дерево сажать пора, да?       — Кстати, будь дома послезавтра, привезут саженцы.       — Апчхи!       И вы смеётесь уже оба.