Князь Сяоцзин

— Почему ты мне не сказал? — взвыл Ци Жун отойдя от ступора. Он разломал фонарик, чтобы добраться до огня и зажечь свечи, ровно настолько, чтобы видеть, что происходит вокруг и что нужно делать. Остальное лишь убьет драгоценное время. «Это бы ничего не поменяло» — отозвался Зелёный фонарь. — «Тебя бы все равно увели после фонарей, как бы ты ни сопротивлялся». — Больной придурок! — прорычал парень. Он стал толкать бочку в надежде, что та опрокинется, но это была напрасная трата сил и времени. Он не мог вытащить женщину из воды, потому что силы были не равнозначны. У него была лишь возможность вытащить ее руки. Вены на обеих кистях были глубоко перерезаны. Однако пульс у неё был. Слабый, но был. Парень схватила нож, который все еще валялся на полу и разрезал валяющийся на полу верхний халат Се Лин на лоскуты, после чего туго перебинтовал запястья женщины и убедившись, что ткань не пропускает кровь, выскочил на улицу. Свежий уличный воздух растрепал волосы и намокшую одежду, от чего тело бросило в дрожь. Парень не обратил на это внимание и со всех ног устремился прочь. К счастью дворец императрицы был не так далеко от дворца матери. Однако солдаты охранявшие вход во двор Се Лин перехватили парня за запястья. — Мелкий, тебе нельзя покидать дворец пока не закончится праздник фонарей. — уничижительно произнес солдат, едва ли не силой отшвырнув Ци Жуна обратно за линию ворот. — Хорошо, тогда позовите лекаря. — крикнул парень. – Мама умирает. — И что? Теперь из-за этого беспокоить лекаря? — рассмеялся мужчина. — Пусть празднует со всеми. Праздник закончится, придет лекарь. Парень нахмурился чувствуя как внутри закипает ярость, а щеки начинают пылать. Эти придурки его вообще слышат и понимают? Если понимают, то зачем издеваются? Или не верят? Ци Жун глубоко вздохнул и решил надавить на свое положение: — Я ваш князь. И вы обязаны подчиняться мне. Позовите лекаря, сейчас же. В ответ мужики лишь рассмеялась. Маленького Зелёного фонаря никто не воспринимал всерьёз. Неудивительно, что после этого он стал на всех огрызаться и действовать силой, когда что-то идёт не по плану. Когда люди бояться, они не смеют издеваться, потому, что потом поиздеваются над ними куда более жестоким способом. Ци Жун попыталась вновь пробежать мимо охраны, но один из мужчин опять ухватил его за плечи и тогда он решил воспользоваться способом, который в детстве Хуа Чен опробовал на Фэн Сине. Просто пнул солдата в колено. Ци Жун не умел драться, но способ оказался очень действенным. Солдат охнул и разжал пальцы, а парень прошмыгнул мимо его удивленного сотоварища и прыгнул в ближайшие кусты. Ветки были достаточно широкие, чтобы через них мог пролезть ребенок, но не достаточно для солдат. Рубить кусты они тоже не могли, так как могли задеть или даже убить юного князя. И какое бы сильное желание это сделать они не испытывали, за это могли пострадать не только они, но и их семьи. Им только и оставалось стоять и яростно проклинать князя. Колючий кусты царапали руки и иногда хлестали по лица, от чего хотелось просто сесть и разрыдаться. Однако упрямство все еще заставляло двигаться вперёд. Ци Жун не зря учился на врача и если сейчас не сможет спасти всего одну жизнь из-за собственных эмоций и нервов, разве он вообще достоин в будущем лечить людей? На удивление он вывалился из кустов прямо перед входом во дворец императрицы. И как раз в тот момент, когда сама императрица покидали дворец, направляясь на Праздник Фонарей в сопровождении своих служанок и евнухов. Заметив как нечто выскочило из кустов женщины шарахнулись в сторону, но не издали и звука. Телохранители, сопровождавшие их схватились за оружие, но вскоре стало понятно, что это всего лишь ребёнок. — Жун-эр. — испуганно воскликнула императрица. — Что случилось? Почему ты в таком виде? Ци Жун и правда представлял из себя жалкое зрелище. Растрепанные волосы из которых торчали листики и веточки, грязное ханьфу, расцарапанные руки и лицо. — Тетушка. Там мама умирает. — Ци Жун ткнул пальцем в сторону дворца Се Лин и разрыдался вслух. — Солдаты не хотели меня пускать и лекаря тоже звать не хотели. Они сказали: пусть умирает. — Живо, отправьте туда лекаря. Стражу Лин-эр под замок в темницу для выяснения обстоятельств. — приказала императрица. — Слушаемся, Ваше Величество. — хором отчиканили двое солдат, отделившись от общей группы и рванули в разные стороны. — А-Син, пригляди за Жун-эром. Постели ему в покоях старшей служанки. — обратилась императрица к одному из евнухов. — Мне нельзя пропускать праздник, поэтому ты сейчас отвечаешь за него головой. Вперед вышел юноша и плавно поклонился, опустив глаза в пол: — Как прикажете, Ваше Величество. Императрица кивнула и тихо сказала Ци Жуну: — Поспи, малыш. Если ты успел вовремя, то с твоей мамой все будет хорошо. Несмотря на то что императрица была внешне невозмутима, Ци Жун видел как её взгляд потяжелел, а плечи опустились. Она явно была расстроена, или даже напуганна, но ей все еще нужно было держать лицо. Парень невольно почувствовал угрызение совести из-за того, что испортил императрице праздник. Но если это спасёт Се Лин — это была заслуженная жертва. *** В покоях старшей служанки было чисто, просто и пусто. Кровать у открывающегося окна, представляла из себя теплый кан Рядом лежал сундук, видимо с одеждой. Все. А-Син выпутал из волос Ци Жуна листочки и веточки и предложил принять ванну. Но так как парень понимал, что помогать ему будет именно он, поспешно отказался. И плевать что он евнух, а он ребенок, тем более мальчик. Лучше одну ночь поспать грязный, потом вернётся в свои покои и девушки, приставленные к нему, помогут привести себя в порядок. Вскоре А-Син поклонился и вышел за дверь. В комнате горел всего один фонарик, но его вполне хватало, чтобы осветить все помещение. Ци Жун потянул окно и оно послушно открылось, пропуская во внутрь прохладу. Парень закутался в одеяло глядя на расположившийся внизу город. Он так напоминал его родной ночной город, что в груди сжималась тоска, мешая дышать. По щекам покатились слезы, которые он даже не пытался смахнуть. Он ожидал, что Зелёный фонарь сейчас выкинет какой-нибудь ядовитый комментарий, но он молчал. Парень даже позвал его на всякий случай, но в ответ была лишь тишина. — Ну и ладно. Так даже лучше. — проворчал он. — Порыдаю в одиночестве. И тут храм Шеньу ярко вспыхнул и в небо поднялись сотни золотых фонариков. Ци Жун не смог сдержать восхищение, глядя на это чудо. Фонарики были слишком далеко и летели в разнобой, но они сияли, словно золотые огоньки. Где-то среди них, был и фонарик самого Ци Жуна. Он просто не мог представить какое разочарование испытал Зелёный фонарь, когда отправил в небо молитву с просьбой о спасении его матери, но она скончалась в ту же ночь. Хорошее же счастье подарил ему Шеньу. Ци Жун подпер щеку ладонью и глубоко вздохнул. Он никогда не верил в богов и даже не молился. Сейчас же зная, что боги существуют он не видел смысла в молитвах. Эти молитвы не более чем валюта для богов, не более чем энергия для их сил и значимости. На деле же боги ничем не отличаются от простых смертных. У них те же желания, те же пороки и те же эмоции. В их жизни бывает и радость и разочарование, так стоит ли поклоняться тем, для кого твоя жизнь и твои молитвы лишь способ пробраться выше по божественной иерархии. Наблюдая за тем как негасимые фонари один за одним исчезают под облаками Ци Жун уснул. А проснулся лишь от нежных поглаживаний по голове. Он с трудом разлепил глаза и уставился на императрицу, сидевшую рядом. — Доброе утро, Жун-эр. — мягко произнесла женщина. — У меня есть для тебя две хорошие новости. — Доброе утро, тетушка. — Ци Жун поспешно сел на кровати, от чего слегка закружилась голова. — Какие новости? С мамой все хорошо? — Твоя матушка будет жить. — ответила императрица. — Она сейчас в тяжелом состоянии, но, по словам целителя, скоро должна прийти в себя. — Здорово! — Ци Жун от восторга хлопнул в ладони. — А солдаты? Что с ними? — Не волнуйся, милый, они будут наказаны. — Императрица погладила Ци Жуна по голове. Парень хотел бы узнать подробности, но естественно, что с ребёнком такой информацией никто не будет делиться. — А ещё мы нашли тебе учителя. Это главный дворцовый лекарь. Он увидел то, как ты забинтовал Лин-эр руки и разглядел в этом талант к врачеванию. Хотел бы ты овладеть этим искусством? — Конечно! — глаза Ци Жуна радостно засняли. Он в своём мире учился на терапевта и ему нравилась эта работа. Ему казалось что помогать людям это настоящая магия, а здесь он может научиться реальной магии, которая спасает людей. Да любой, даже самый глупый врач, может о таком только мечтать. — Когда начнется обучение? — Когда ты научишься читать и писать. — довольно засмеялась императрица. — Этому тебя научит А-Син. Он теперь твой личный слуга и учитель. Вы завтра переедете во дворец Лин-эр. Тебе будет спокойнее рядом с матушкой, а ей будет спокойнее когда рядом будешь ты. С тех пор прошло три дня. Ци Жун совершенно случайно подслушал разговор слуг, из которого узнал, что те охранники были друзьями отца Ци Жуна и самое мерзкое заключалось в том, что эти слуги поддерживали тех мужиков, нежели Се Лин. — Правильно сделали. — говорили они. — Дурнушка опозорила семью императрицы, и сбежала с мужиком. Так чего же теперь жалуется? Небось знала, на что идёт. Это взбесило Ци Жуна настолько, что он хотел оттаскать этих дур за волосы, чтобы они поняли к чему должны были быть готовы, соглашаясь помогать во дворце Се Лин и выражаясь так мерзко. Но он сдержался, ведь ребёнок, даже если бы захотел не мог причинить вреда взрослым женщинам. И он рассказал все императрице. А-Син, который во время этого разговора был рядом, все подтвердил. Вообще по хорошему за оскорбление и покушение на жизнь членов императорской семьи была предусмотрена казнь, но так как Се Лин сама совершила «непростительную» ошибку наказание стало мягче. Служанок и солдат уволили со своих должностей и вышвырнули за пределы столицы. По хорошему, тут следовало возмутился и обидеться, но Ци Жун был только рад. Он бы не простил себя, если бы из-за него казнили людей. Даже таких идиотов как эти. Возможно Зелёный фонарь бы растроился, но он все так же подозрительно молчал. Мама не приходила в себя, а А-Син и Ци Жун приступили к обучению. Они начали усваивать самые простые иероглифы, которые получались ну очень криво, по сравнению с ровненькими и чёткими иероглифами евнуха. Ци Жуну, чьим почерком в реальности можно было пугать дьявола, обучение калиграфии оказалось просто пыткой. Даже самые простые иероглифы, которые у А-Сина были очень чёткие и ровными, у Ци Жуна получались как каракули. Плюс ко всему, тушь для письма была слишком жидкой постоянно капала и портила бумага, от чего Ци Жун тихо бесился. Успокаивало лишь то, что научиться сразу всему было невозможно. Се Лин пришла в себя через неделю, но разве от этого стало лучше? Она не желала ни с кем говорить и постоянно плакала твердя какое она ничтожество. Ци Жун забил на учёбу и целыми сутками сидел рядом с матерью, отлучаясь лишь по необходимым делам. Причитание женщины все больше и больше бесили парня. Он понимал, что у всего этого была причина, и даже вначале жалел ее, но постоянные сопли выведут из себя любого. В итоге он просто не выдержал, выхватил у А-Сина с пояса кинжал против демонов и протянул Се Лин. — Давай, режь. — сказал он. — Что? — Женщина в шоке уставилась на кинжал в руке сына не зная как на это отреагировать. — Ваша светлость! — обеспокоенно воскликнул А-Син и попытался забрать кинжал из рук Ци Жуна, но тот уже сунул его в руки матери. Евнух не решился прикасаться к женщине. — Режь себе вены, говорю. — произнес Ци Жун раздраженно. — Режь, а я посмотрю, как ты умираешь. Что медлишь то, матушка? Ты же так мечтаешь умереть. Каждый день этим выносишь мозг и мне и служанкам. Так валяй, чего ждёшь? Выбирай, хоть горло, хоть вены. Горло, кстати, лучше. Можешь задеть сонную артерию и тебя уже никакие лекари и повязки не спасут. Се Лин молчала, глядя пустым взглядом на кинжал в руке. Выглядела она и правда не лучшим образом. Глаза запали, кожа была схожа с мертвецом, а скулы заострилить настолько, что было страшно смотреть. Глаза же от ярко зелёного, стали мутно болотными. Это пугало. Вдруг она занесла нож. Ци Жун и правда подумал, что она сейчас полоснет себе по горлу и рванул было вперед чтобы остановить, но кинжал полетел на пол. Несколько раз подпрыгнул на мраморном полу поблескивая сталью, прежде чем исчезнуть под столом. — А‐Жун. — с невероятной, для больного человека силой, женщина прижала Ци Жуна к себе, уткнувшись в его волосы и разрыдалась. Парень чувствовал, как мокнет его макушка от чужих слез, но не сопротивлялся. Он понимал, что победил и с этого дня мама, хоть немного, но соберется. — Матушка, если ты не знаешь ради чего жить, есть же я. Как бы тебя не презирали люди, это не значит, что ты должна обращаться внимание на каждого. — уже спокойно продолжил Ци Жун, осторожно поглаживая женщину по хрупкой спине. Он говорил не то, что хотел, а то что сейчас нужно было А-Лин. — Если кто-то тебя не любит, это не значит, что я отношусь к тебе точно так же. Я бы поглядел на них, если бы они пережили, тоже что и ты. Я люблю тебя, матушка. — И я тебя, сыночек. — Женщина всхлипнула. — Обещаю, я… я больше так не буду. Я стану хорошей матерью. Вот увидишь. — Верю. — шепнул Ци Жун, крепче обнял женщину, и взглянул через её плечо в окно. На улице шёл снег, что в Саньлэ было очень редким явлением. Но в комнате было тепло и уютно. В камине тихо потрескивали дрова. Ци Жун искренне надеялся, что последние годы, до вознесения Се Ляня, пройдут спокойно. «Спасибо» — Раздался в голове тихий голос Зелёного фонаря. На этот раз он не казался таким мерзким, а скорее надломленым и хриплым. — «Ты спас ее». «Не за что», — улыбнулся Ци Жун. — «Это же и моя мама тоже.» «Зелёный фонарь?» — спустя некоторое время позвал Ци Жун. «Чего тебе, чудовище?» — недовольно поинтересовался он, вновь вернув себе привычную чванливость. «Не пропадай больше так» «Неужели скучал?» — Ци Жун чётко представил как демон ехидно прищурил глаза. «Нет. Просто мне одному страшно. А так, хоть с кем-то могу посоветоваться» «Значит скучал» — Зелёный фонарь вновь залился истерическим хохотом. — «Ну ладно-ладно, чудовище, так уж и быть. Не брошу я тебя». «Ещё бы. Был бы у тебя выбор». «Это да. Я бы живо от сюда умотал. Мстить!» С этого дня каждый день стал похож друг на друга. Первую половину дня Ци Жун ухаживал за матерью. Кормил её, после чего они вместе делали зарядку и долго говорили о всяких мелочах. После обеда начинались уроки каллиграфии, которые проходили до позднего вечера и так каждый день. Ци Жун бы наверное помер со скуки, если бы не рассказы о том, как невероятный герой, Зелёный фонарь блуждающий в ночи, побеждал страшных демонов и покорял их своей воле. Так продолжалось до тех пор, пока Ци Жун не научился более менее сносно писать. А потом его познакомили с учителем, которого он не хотел бы вспоминать ещё тысячу лет, и позволили выходить и спокойно перемещаться по территории дворца и города. С этого момента и начались испытания в роли князя Сяоцзина.