***
Пули свистят у самого уха, едва получается пригнуться вовремя, спрятаться за каменной глыбой, вжавшись в неё намертво спиной. Кожанка скрипит о камень, ремни перевязи на штанах в этом положении пережимают неприятно ноги, городская обувь в виде ботинок с плоской подошвой ничтожно скользит по сухому затвердевшему песку. — Настоятельно рекомендую не высовываться сейчас из укрытия, — констатирует немного прерывистый из-за механичности голос в голове. — Правда?! А так хотелось, блять! — рычит наёмник, пригибаясь ещё ниже к земле. От песка пахнет порохом и бензином. Пыль режет глаза. Сердце скачет в горле. Наверно, не стоило ему подбираться так близко к лагерю «Духов», надо было занять удачную позицию на возвышенности и порешать всех оттуда, взять точным прицелом снайперской винтовки на мушку и действовать издалека. А может, стоило хоть рассмотреть через мощное увеличение прицела местность, посчитать сколько ублюдков засели здесь. Другими словами, стоило сделать так, как изначально рекомендовал ему искусственный интеллект-помощник. Но нет же, надо было полезть в самое пекло, веря в свою неуязвимость и удачу! — Эй, не прячься, так же не весело совсем! — смеётся раскатистым басом один из «Духов», когда стрельба стихает на время. — Через глыбу сложно прострелить твою башку!!! — Если вы поддадитесь на эту провокацию, я буду глубоко разочарован вашими интеллектуальными способностями, товарищ Шаст, — констатирует голос в голове с привычным спокойствием. — Да я только в глаза им гляну, — шипит в ответ Шаст, быстро выглядывая из-за каменной глыбы, что служила прикрытием. Не проходит и секунды с момента, как белая макушка высовывается из-за камня, как оружейная очередь начинает снова греметь на все Пустоши, раскатываясь эхом между высокими жёлтыми скалами. — Сука, их там ещё дохуя, — стонет обречённо наёмник. — Что делать будем? — О, вы решили теперь получить от меня совет? — Не сучись, Расп! — рыкает на ИИ Шаст. — Обойти они боятся, но это ненадолго, добежать до машины не успею, гранаты кончились, что делать, блять?! — Рекомендую… Расп не договаривает, затихает, потому что к общему гулу выстрелов добавляется беспрерывная громкая очередь оружия более мощного. — Это, сука, турель?! — Судя по звуку, модель «УТ-201» от корпорации «Милитех», — подтверждает худшие опасения ИИ. — Выражаясь вашим языком, вам пизда, товарищ Шаст. Шаст смеётся раскатисто. О нет, он не согласится. У него уже есть план, Расп точно скажет, что это план: «Как сдохнуть самым тупым образом». Точно скажет так, поэтому наёмник и не говорит вслух пришедшую в голову идею. Решает действовать. Когда стрельба в очередной раз затихает, а за ней остаётся только эхо, гуляющее уже где-то вдалеке, Шаст вырывается из укрытия, перебегая из-за одной каменной глыбы за другую. Синоптические ускорители действуют отменно, спасибо Позу, поблагодарит Шаст позже, если выживет, конечно. А пока он проскакивает молнией от одного камня к другому, сканируя при этом турель и… Да! Получится, сработает! — Успел просканировать протоколы защиты? — смеётся на адреналине наёмник, сжимаясь всем телом в новом укрытии. — Обижаете, — тянет с насмешкой Расп. Осталось только продержаться минуту. Через сканирование турельной установки Шаст показал Распу не только протоколы защиты, но и всю прописанную для неё программу. Последние разработки «Милитеха» работали по принципу «Стреляем в каждого, кроме внесённых в систему пользователей». И стоит поменять всего пару строчек кода, взломав протокол защиты… И совершенно неожиданно турель начнёт палить как раз по тем, кто в её систему внесён. Расп щёлкает эти проклятые протоколы защиты, как орешки. Шаст не знает, кого надо благодарить: небо, создателя этого ИИ, а может, Поза с Адрианом, которые эту штуку нашли и отдали на изучение наёмнику — но факт остаётся фактом, Расп стал для Шаста незаменимым помощником, уже не раз спасшим его жизнь. И спасает снова. Шаст видит уведомление оптики о том, что взлом протоколов завершён успешно, программа переписана. Последние проценты загрузки, и вот Шаст уже слушает с весёлым оскалом, как турель принимается расстреливать своих же хозяев. Верьте технике «Милитеха», как там в их слогане? «Наше оружие спасёт вашу жизнь?». Ха-ха, как бы не так! Выстрелы стихают, слышатся последние болезненные стоны и кровавые всхлипы, а затем наступает блаженная тишина. Из укрытия выбираться Шаст не торопится, разваливается на песке, опираясь спиной на каменную глыбу, дышит быстро и тяжело, пытается прийти в себя. Снова… Снова выжил. Снова выкрутился в самый последний момент. Снова. — Что там? Все подохли? — кряхтит Шаст, поднимаясь на ватных ногах. — Исходя из того, что я вижу с камеры турели, — да, — подтверждает Расп. — Вы целы? — Как и всегда, — отмахивается от уже успевшего стать привычным вопроса наёмник. — Турель выруби на всякий, она в дружественном режиме, но я им не доверяю. Моргнуть не успеешь, уже в крови будешь лежать. — Я отключил, — говорит голос Распа в голове. — И формулировка «я им не доверяю»… Считаете её уместной? — В каком смысле? — спрашивает тихо Шаст, принимаясь уже привычно обыскивать трупы на предмет чего полезного. А что? На кой чёрт мертвецам это всё? Им это уже не поможет, не пригодится. — Мне кажется, формулировка «не доверяю» по отношению к груде железа, собранной в оружие — странно, — усмехается голос Распа. — Это ведь просто груда металла. — Ну не скажи, — смеётся Шаст, выуживая из внутреннего кармана одного из убитых «Духов» банковскую карточку и пачку сигарет. — Блять, турель прострелила, — фыркает разочаровано наёмник, откидывая карту. — И сиги — тоже. Вот так не везёт сегодня. Так вот. Берта — тоже груда металла по своей сути, но ей я доверяю. — Младшей или старшей? — Обоим, — отрезает Шаст. Бертой-младшей была пушка, револьвер «Малориан Армс 3516». Это произведение оружейного искусства и верная подруга была с Шастом с самого первого дня его начала работы с кочевниками. В те дни, когда Пустоши застилала песчаная буря, корпораты сидели прочно на хвосте, а у остальных из семьи из-за песка заедали пушки и давали осечки, эта красавица не переставала стрелять ни на секунду. Спасала не мало раз жизнь не только Шасту, но и всей его семье. Жаль, что против того, от чего семью надо было уберечь, она была бессильна. Бертой-старшей же Шаст окрестил свою машину. Тоже была с ним ещё с кочевнической жизни, с тех времён, когда перехваты корпоратских конвоев были повседневной рутиной, а гонки с Адрианом и Станиславом казались самым весёлым развлечением. Да… Были дни. — Вы снова впадаете в ностальгию, — констатирует Расп, в его голосе даже тяжёлый вздох слышится. — В прошлый раз вы просили, чтобы я не давал вам впадать в это состояние. Вы попросили, чтобы я не позволял вам тонуть в воспоминаниях. — Ага, — фыркает Шаст. — А ещё я просил не говорить со мной в этой странной деловой форме, — принимается перечислять наёмник, обчищая очередной труп. — Не называть меня «товарищ», это пиздец жутко, понимаешь ты или нет? Но это ты что-то не выполняешь. — Боюсь, это я не в силах начать выполнять по заданным для меня… Установкам создателя. Созданные им протоколы взаимодействия с незнакомцами не позволяют мне другую форму общения. — Какие ж мы незнакомцы, Расп, — усмехается Шаст, заканчивая с обыском трупов и принимаясь обшаривать уже непосредственно здание, в котором «Духи» организовали себе лагерь. — Ты уже год почти что сидишь в моей башке. У нас столько задушевных разговоров было, что мне пора тебе руку и сердце предлагать. — Очень смешно, — Шаст не может сдержать улыбки, прямо-таки видит, как ИИ закатил глаза. Да, глаз у Распа, конечно, нет. Как и тела, в целом. Но он так часто кажется Шасту живым, бесконечно живым. Куда более человечным, чем люди в этом проклятом городе. С Распом знакомство у них вышло весьма интересное, но Шаст уверен, что это сама судьба его с этим ИИ свела. С рождения он был кочевником, сколько себя помнит, всё детство его окружала его семья: кочевники, которые его вырастили, которые научили держать в руках оружие и защищаться. В Пустошах невозможно выжить в одиночку, именно поэтому кочевники и сбиваются в семьи. И это не всякие там банды в Найт-сити, даже не вздумайте сравнить. В семье кочевников каждый порвёт вам горло за другого, вытянет из настоящего ада, рискуя своей шкурой, поможет с едой и жильём, с работой и отдыхом. Это семья самая настоящая, там никто не кинет, не предаст, не бросит на произвол судьбы. Только вот, как и многие другие семьи кочевников, семья Шаста распалась. Кого-то успели схватить: повязали копы. Кого-то подстрелили корпы. Кто-то не справился с управлением, Пустоши — земля такая, что даже самый искусный водитель может ошибиться, не подрассчитать. Кого угодно может занести на песчаных поворотах, кто угодно может перевернуться на машине и вылететь в обрыв. Они потеряли много людей, но распались они не из-за этого. Шаст бы предпочёл, чтобы из-за этого, как бы жестоко это ни было. Но лучше бы семьи не стало вот так. Потому что это — по законам кочевников, по устоям семьи. А то, как распались они — это стыд и позор. После распада семьи жизнь потеряла смысл. Что было делать дальше, было непонятно совершенно. В Пустошах в одиночку не выжить. Можно было бы прибиться к другой семье кочевников, но ощущать себя потерянным приёмышем не хотелось. Пусть он и в своей семье был таким поначалу, но то было в детстве, и семья его вырастила, он перестал быть приёмышем, он стал там родным. А в новой вряд ли бы прижился. К тому же, несмотря на распавшуюся семью, у Шаста оставались два ориентира, те, кто остался до последнего, как и он. Адриан, который был почти на десять лет старше и давно твёрдо ощущался старшим братом, и Станислав, глава… Бывший глава их семьи, разумеется, ощущавшийся Шастом как отец. Что Станислав, что Адриан рванули в Найт-сити, потому что там был хоть шанс выжить в одиночку, найти какой-то заработок. Ну, Шаст, не долго думая, рванул вместе с ними. Если Станислав долгое время был в Найт-сити белой вороной, ощущал там себя не в своей тарелке, как и Шаст, то вот Адриан так спокойно бродил по улицам ночного мегаполиса, что, казалось, знает каждую улочку, как свои пять пальцев, родился в этом месте, да и вообще правит этой планетой. В прочем, таков Адриан, он везде выглядит как властитель мира сего, а где у него есть связи, никогда не угадаешь. В первую же неделю в Найт-сити Адриан познакомил Шаста со всем, что нужно, чтобы там выжить. В первую очередь познакомил с Дмитрием, он же Поз. Классный док, рипер, устанавливающий Шасту любые кибер-импланты со скидкой аж в пятнадцать процентов. Никакого сарказма, это реально много с учётом цен на эти проклятые штуковины, вживляемые в тело. Далее Адриан познакомил Шаста с фиксерами. До этого Шаст был знаком только с Дакотой Смит, но оно и ясно, именно она отвечает за заказы наёмников в области Пустошей. А вот городских и некую их иерархию Шаст не знал, да в целом и плевать ему было. Но больше на это плевать нельзя было, уже тогда он понимал, что задержится в этом проклятом городе надолго. Через пару месяцев уверился, что этот город станет его могилой. Станислав за год сделал себе имя и стал одним из фиксеров, работал с заказами для наёмников в районе Вестбрука. Стал фиксером — значило стал связующим звеном между тем, кому нужно выполнение чего-то, с тем, кто непосредственно это выполнит. Короче говоря, звеном между заказчиком и наёмником. И если Станислав стал фиксером, то Шаст стал наёмником. Получал поручения от своего бывшего главы, выполнял их исправно и получал долю выручки за выполнение контракта. Как будто бы ничего и не изменилось, кроме места. Хотелось бы Шасту в это верить, но нет, изменилось многое. Причём, как кажется ему, в самую худшую сторону. Работа выполнялась, в городе начали его узнавать, его имя было на слуху, а кличка, которую ему дали ещё в семье кочевников, кличка «Бес», стала фактически его именем. Бес Шаст. Не сказать, что ему нравится, но у этого имени уже есть кровавая репутация, и на улицах к нему не пристаёт какая-то шелуха, никто не пытается его ограбить, ему не дерзят и не пытаются отвлечь от работы. Это радует. Никто Шаста от работы не отвлекал, зато, когда он был на выполнении очередного задания, сам был горазд отвлекать всех. Дурная привычка трындеть во время работы. Так уж вышло, что жизнь кочевника вплелась глубоко корнями в мозг и сердце, сформировала не только взгляды и характер, но и предпочтения с привычками. Каждый раз, когда они ехали по Пустошам перехватывать очередной грузовик «Арасаки» или «Милитеха», а может, «Кан Тао», а может «Биотехники», а может, Шаст и не помнит уже все корпорации, которые они так или иначе ограбили в те дни… Каждый раз, когда они перехватывали проезжающие по Пустошам машины с ценным грузом, они постоянно были на громкой связи. Переговаривались по общему каналу с остальными в семье. «Да, вижу наших друзей, сворачивают в сторону старого каньона. Пять машин. Адриан, как слышно?». «Вижу-вижу наших пташек, сейчас подстрелю крылышко первой в стае, и все в неё вмажутся. Мне так нравятся цепные реакции!». «Я говорю, он псих самый настоящий!». «За это я тебе и нравлюсь, Кларисс, даже не отрицай». Постоянно трындели между собой. По делу или нет. Обговаривали планы перехвата или просто перекидывались подколами по связи — неважно. Привычку болтать во время выполнения работы это в Шасте сформировало прочную. Вот и после становления наёмником в Найт-сити от этой привычки не смог отделаться. Если не болтал ни с кем по телефону, пока в спину летели пули и гранаты, начинал чувствовать страх от осознания, что он тут один. Нет больше семьи, что прикроет и вытащит, он один здесь, на этом проклятом задании, никто не говорит ничего — Шаст один в самом настоящем пекле. Тишина в общем канале связи… Это пугало, а вот трындёж с кем угодно, даже если он далеко отсюда и точно не прикроет, словно бы создавал для наёмника некую иллюзию, что он не один. Это и успокаивало, спасало. Но своими вечными звонками Шаст отвлекал от работы всех. И в один день ему позвонил Поз, попросил приехать к нему, сказал, что у него нашлось что-то интересное. Как выяснилось по приезде, Адриан приволок какого-то умирающего к Позу в клинику, но было уже слишком поздно. У Поза губа не дура, если кто-то коньки откинул, то взглянуть на хром и импланты стоит. Он, конечно, не переустанавливает железо с трупов на живых людей, но иногда находит что-то интересное, вот и в тот день нашёл. В голове покойника, в порте нашёлся чип с охеренно мощной программой. Дмитрий сказал, что у покойника, судя по внешнему виду, точно не хватило бы денег на эту прогу, к тому же, это ещё оказался и искусственный интеллект. Если как и попал этот ИИ в голову этого покойника, то только путём воровства, но точно не покупки или личной разработки. Шаст приволок чип к себе домой, принялся кропотливо его изучать, добавил кое-какие дополнения, загрузил новые языковые пакеты, потому что тот английский, что был установлен этой программе, был ужасно устаревшим. Не было сленга и понимания многих слов… Расп — это, конечно, не имя как таковое. РАСП — это роботизированная адаптирующаяся система-помощник. Ну, так сказал Расп в их первый разговор с Шастом. А насколько можно верить ему на слово, наёмник не знает до сих пор, потому что большая часть файлов, которые хранились в системе ИИ, были покрыты таким количеством защитных протоколов и блокировок, что Шасту пришлось бы потратить всю жизнь, чтобы их взломать. Да и, если честно, взломать-то он пытался, только вот в тот момент ему прилетело предупредительное холодное: «Если вы продолжите, я буду вынужден применить поставленную установку в случае попытки взлома, а именно: самоуничтожение». Говоря человеческим языком, Расп сказал Шасту в тот день, если он попытается влезть в закрытые файлы, он себя убьёт, вскроет свои голограммные вены, задушится своим кодами и… Сотрёт себя с чипа, короче. Ну, Шаст и перестал пытаться взломать. Сказал что-то из разряда «ладно-ладно, у всех есть право на секреты» и оставил ИИ в покое. И не пожалел об этом с того дня ни разу. Расп помогал ему постоянно, как во время заданий, так и в обычной жизни, сканировал постоянно всё вокруг и предупреждал об опасности со стороны тех, кто казался Шасту невинной овечкой. Проклятый Найт-сити… Многое они прошли за год пребывания в одной голове, многое пережили и многое Шаст Распу доверил. Наёмник тоже об ИИ что-то узнавал постепенно, но, скорее, узнавал его как личность, если так можно сказать про систему. Самое близкое к раскрытию главного секрета Распа было откровение, что он продукт некоего проекта «ОДА», которым занимался один учёный, о судьбе которого Расп теперь ничего не знает, но надеется на то, что у него всё хорошо. Шаст скривился на эти слова тогда. Вот уж вряд ли. С учётом того, что чип достали из головы покойного вора… Вряд ли этот учёный сейчас живёт где-то, припеваючи. Впрочем, Распу он сказать это не смог. Он вообще часто на ребёнка похож и вот так сказать ему, что создатель, его отец, скорее всего, давно сгнил в земле? У Шаста язык не повернулся. — И из-за этой крохи весь этот шум был? — немного разочарованно вздыхает Шаст, открывая кейс, за которым его сюда и прислали. — Эта «кроха», — выделяет многозначительно интонацией Расп, сканируя чип в кейс. — За секунды может обрушить защиту сети малой корпорации. — Так, может, оставим себе? — с усмешкой спрашивает Шаст, защёлкивая кейс. — Не знал, что у вас такие большие планы, — язвит Расп. — У вас есть какая-то обида на корпорации? — Да, они обворовывают нас всех, — фырчит раздражённо Шаст, закуривая сигарету, останавливаясь возле здания. — Правда? — деланно удивляется Расп. — А вот по тому, что вы рассказывали, товарищ Шаст, это именно вы большую часть жизни обворовывали их. Грабили грузовики, перехватывали перевозки, перепродавали на чёрном рынке… — Не начинай, — шипит наёмник, чуть закашливаясь от сигаретного дыма. Слишком много вдохнул. — Ты система-помощник, а не система-совесть. — К слову о совести, — тянет голос Распа, Шаст только глаза к небу поднимает, страдальчески вздыхая. — Не думаете ли вы, что можно было обойтись без этого? — Если ты на что-то показал, то прости, огорчу, у тебя нет тела, я не увидел, на что ты указываешь. — Вы прекрасно меня поняли. Я говорю о трупах, среди которых вы решили устроить перекур, товарищ Шаст. Будьте добры убрать ботинок с ладони этого бедолаги. — Бля, я не заметил, — дёргается Шаст, отступая на шаг назад. — Да с хуя ли я дёргаюсь! Он труп, ему похер! — Это значит, что по нему надо топтаться? — Расп, — шипит предупредительно наёмник, отбрасывая в сторону окурок. — Помощник, а не совесть, помнишь? — А совесть бы не помешала… — Расп! — Мы ведь могли просто пробраться с задней двери и украсть это, верно? Но вам так захотелось перебить тут всех. — Они знают, в каком мире живут, знают все риски и играют по тем же правилам, — бурчит себе под нос Шаст, усаживаясь в свою машину. — Как и все мы. Он кладёт кейс на соседнее сидение, заводит машину, с привычным удовольствием вслушиваясь в родной рык своей «Квадры Тайп-66». — Ну что, Берти, поехали? — с улыбкой спрашивает у машины Шаст, видя, что все системы в машине включены и загружены на сто процентов. Он выруливает аккуратно, разворачивает машину, скорее, по ощущениям, чем по тому, что видит, солнце уже спряталось за горизонтом, в темноте Пустошей не видно ни черта, фары не особенно спасают ситуацию. Медленно по кочкам и пустынным холмам выезжает наконец к освещённой дороге. — Можно я выберу музыку? — слышится голос Распа. Шаст прячет в поджатых губах умилительную улыбку. Вот в такие моменты не видеть в Распе человека, даже ребёнка, у него совсем не получается. — Вот уж нет, — нарочито бурчит Шаст, чуть превышая скорость на знакомой и уже изъезженной им до дыр трассе. — У меня до сих пор мурашки по коже от того, что ты врубил в прошлый раз. Из своих этих сохранённых файлов. Как, ты сказал, этот ужас назывался? — Опера, — словно бы обиженно бубнит ИИ. — Это была опера. И никакой это не ужас. К любой музыке нужно привыкнуть. — Сегодня нет на это сил, — качает головой Шаст, отвлекается на разговор с Распом, чуть не пропускает нужный поворот. — Сейчас заскочим к Дакоте, отдадим эту штуку, а потом уже выберем, под что будем возвращаться в этот сраный город. — Если вы так ненавидите это место, почему бы не сменить, так сказать, ареал обитания? — участливо интересуется Расп. — Там моя семья. То, что от неё осталось, — с тяжёлым вздохом добавляет Шаст. — Я не брошу их. Я не поступлю с ними… Так же, как остальные. Адриан и Станислав спасали мою жизнь не раз. Какой сволочью я буду, если тупо решу дельтовать от них подальше? Да, я не в восторге от этого Найт-пиздец-сити, но там те, кому я нужен. Или… Кто нужен мне. Всё, хорош трындеть, доехали. Шаст паркуется у здания автомастерской, в которой привычно заседал один из фиксеров, а именно Дакота Смит, которую он знал с тех пор, как научился говорить. Дакота приветствует его привычно без слов. Только рукой взмахивает в сторону вошедшего с кейсом Шаста, а сама не отрывает глаз от какой-то записи на экране монитора. — Как прошло? — Смит поворачивается наконец к нему, сворачивает запись, замечая, как Шаст бросает на монитор любопытные взгляды. — Достал то, о чём говорили? — О чём речь, — фыркает Шаст, ставя перед фиксером кейс с украденным чипом. — Мне кажется, я отсюда слышала, как гремели выстрелы, — тянет Дакота, рассматривая чип. — Не перестаёшь меня радовать, Шаст. В ответ только весело хмыкают. Шаст давно понял, что у каждого фиксера свои предпочтения к выполнению задания. Кто-то (Дакота) обожает, когда шум на всю округу, когда, сидя в своей комнатушке, можно услышать, что заказ активно выполняется. Некто, вроде старушки Вакако и старой доброй Реджины Джонс, отдаёт своё предпочтение тихому выполнению, любит, когда наёмник, как призрак, просачивается на территорию врага, выполняет всё по красоте, а затем словно растворяется в воздухе, не оставляя следов. Здесь, в Пустошах, шум и гам обожает Дакота, а в городе шумиху обожает Серый, фиксер, привязанный к банде «Валентино», испаноговорящих убийц, прикрывающихся трындежом о Боге и Святой Марии. — Как я и говорила, чип был у «Духов»? — прерывает мысли Шаста Смит. — Ага, — кивает наёмник. — Их там около пятнадцати было, пришлось тяжко, видимо, начинаю сдавать, — фыркает Шаст. — К слову… Что ты скажешь о слухах касательно этой банды в последнее время? — Ты про то, что банда отбитых преступников, что сбились в кучу на территории Пустошей, начала исправляться после смены главаря? Хочешь услышать от меня сказочку для пятилетки? — Думаешь, — тихо спрашивает Шаст, тупя глаза в пол, — здесь никто не может исправиться, даже если находит человека, который ставит на верный путь? — Мне не десять лет, чтобы в такое верить. — Да, наверно… — Деньги я тебе перевела. — Вижу, — кивает Шаст, замечая уведомления оптики о том, что на его счёт переведено двадцать тысяч эдди. — Ну, я погнал или есть что ещё рассказать? — Я же такая болтливая, Шаст, — саркастично отвечает Дакота. — Ага, то-то я и спросил, — посмеивается Шаст, собираясь уже уйти. — Ах, да. Хотел сказать, — вдруг останавливается на месте он, разворачиваясь резво на пятках. — В следующий раз, когда увидишь, что я в Пустошах, пожалуйста, не впрягай меня в работу. Я каждый раз еду туда с целью передохнуть, на звёзды посмотреть, а ты каждый раз работу находишь. Ну правда, Дако, у тебя наёмников мало? — Не мало. А надёжный только один. — Ну-ну, — вздыхает Шаст. — Ни разу не манипуляция. Ладно. До связи тогда. Шаст машет прощально рукой, возвращается в свою машину, разворачивается на ходу и направляется теперь уже в город. Последнее место, куда он хочет возвращаться. — Домой? — интересуется Расп, когда наёмник включает в салоне музыку, принимаясь подпевать испанской песне и постукивать указательным пальцем по рулю в ритм мелодии. — А? Нет. Заскочим к Позу, пусть проверит целостность импланта на правой руке, а то у меня сегодня пиздец не вовремя клинок богомола заклинил. А после клиники — заскочим к Клэр. Хочу выпить. Ты же знаешь, спать я ложусь на рассвете, а до него времени у нас ещё куча. Расп ничего не отвечает, кажется, слушает вместе с Шастом песни, играющие на волне «Принципиалес», здесь вечно включают песни на испанском. Они говорили об этом однажды, Шаст рассказывал, что в его семье было много «испаньоль», и язык этот он выучил ещё в детстве. Здесь, в Найт-сити и на его окраинах, можно найти носителей самых разных языков. Сканируя людей на улице и видя самые разные имена, уже давно не удивляешься разнообразию фамилий. В Шасте расизма нет, в отличие от огромной доли жителей Найт-сити, но к одной национальности у него всё-таки есть определённого уровня недоверие. Рука сама тянется к Берте-младшей на поясе, когда оптика после сканирования конфликтующего на улице человека выдаёт имя с русской фамилией. Так уж получилось, что большинство беженцев из Союза, нашедших своё пристанище в Найт-сити, присоединялись к банде, которая среди жителей города получила насмешливое название «Мусорщики». Вроде, и оскорбительное, язвительно насмехающееся, но за историей этого названия стоит отнюдь не смешная и не весёлая история. «Мусорщики» превращают в мусор всё живое, до чего могут дотянуться. Крадут с улиц людей, убивают их, разбирая на органы и импланты, а затем продают на чёрном рынке. Превращают живого человека в груду мяса и металла, в мусор. К ним у Шаста подход сформировался очень быстро. Подход «Пуля в лоб, и ещё пол обоймы в труп, чтобы уж наверняка». К ним у Шаста — презрение высшего уровня, ненависть и отвращение. Когда он убивает их, в груди ничего не вздрагивает, наоборот, есть радость, что город стал немного чище. Чище от настоящего мусора. Конечно, среди них можно найти людей самых разных национальностей, но вот русских почему-то больше всего. Шасту бы узнать, почему так, что это за люди, как они сюда попали и почему всё вот так, но… Нет, узнавать не хочется, только стрелять. И, наверно, расизм, по крайней мере, русофобия у Шаста бы сформировалась прочно, но от этого спасают два прекраснейших человека: Поз и Олекса. И вот из-за знакомства с ними не может он презирать поголовно целую нацию. Это спасает от утопания в ненависти. — Вы снова думаете о чём-то, что вас тревожит, у вас нестабильный пульс. — М, вслушиваешься в биение моего сердечка, какая романтика, — тянет с улыбкой Шаст. — Ваша привычка оттачивать на мне флирт меня напрягает. В один день я не сдержусь и начну отвечать. Шаст смеётся громко в голос, чуть не съезжает со своей полосы из-за хохота. — Смешно вам, вот надоест защищаться, начну нападать в ответ. — Ну-ну, — посмеивается Шаст. Расп его вечно из дурных мыслей вытягивает, успокаивает, смешит. Спасает в самом настоящем смысле этого слова. Вытягивает из тьмы. Вот задумался Шаст, ехал всё это время на автомате, совершенно не замечая ничего за собственными тёмными мыслями, лишь сейчас видит, что они уже по городу едут. Горят разноцветным неоном вывески баров и магазинов, рекламируют новую коллекцию одежды голограммы размером со здание. Шум города начинает просачиваться в салон, когда музыку прерывает рассказ радио-ведущего. О чём рассказывает? Как и всегда. О трупах, новых потасовках банд, о том, что копы нихера не справляются и дохнут в этом городе как мухи. О том, что выпускает что-то новое «Арасака». Оружие. Ну, разумеется. «Биотехника» занялась восстановлением на уровне биоинженерии вымерших видов. Диктор не уточняет, каких именно. Шаст только усмехается горько. Сколько бы ни восстановили, всё равно это никогда не компенсирует количество тех, кто был навеки утрачен. Никогда уже они не смогут вернуть животных, которых раньше казалось было так много, что о их численности никто не задумывался. Не вернут и растений, что были спалены взрывами бомб во время корпоративных войн. Этот город, нет, этот континент мёртв изнутри и снаружи. Первой передохла рыба. Что бы эти идиоты ни сливали в водоёмы, это явно было несовместимо с жизнью. Затем исчезли птицы. Из-за изменения климата и вмешательства в атмосферу, у них сбились природные циклы. Они перестали чувствовать, когда им надо перелетать, куда им надо лететь, они перестали чувствовать, как выживать. Шаст читал какую-то старую книжонку на чипе, пытался вникнуть в теорию эволюции Дарвина. Каждый вид либо эволюционирует, адаптируясь к новым условиям жизни, либо вымирает. Для эволюции нужны десятилетия, если не века. Этим несчастным никто не дал столько времени. Поголовно вымерли… Шаст помнит, как они с Адрианом украли какие-то брейндансы, записи, старые фильмы по каналу, который назывался «Дискавери». Они смотрели эти фильмы и не могли поверить, что это реальная съёмка. Не могли поверить, что эти прекрасные нереальные создания действительно бегали по земле, скакали по горам, ползали в песках. Шаст был глубоко поражён этим и так… Ранен. Его заполонила настоящая обида: он никогда не сможет увидеть этих существ своими глазами, прикоснуться к ним, узнать, как ощущается под пальцами их мех или панцирь, как ощущается их тепло, каково было бы их подкармливать или вычёсывать шерсть. Никогда не узнает это всего, никогда не узнает животных, оттого, что люди возомнили себя королями этой планеты и поставили свои склоки выше самой прекрасной жизни. — Пожалуйста, давайте поговорим, — просит Расп. — У вас кортизол зашкаливает. — Я просто… Ненавижу это всё, — выдыхает тихо Шаст, качая головой. — У тебя ведь есть файлы о животных, расскажи мне что-нибудь интересное. — Вас огорчает эта тема… — Меня огорчает их исчезновение, а не разговоры о них, — говорит Шаст, крепче сжимая руль в пальцах. — Я всё вспоминаю тот брейнданс… — С «Дискавери»? — Да. Я после того, как увидел те, что мы спиздили с Адрианом, начал искать все похожие. Кажется, мир был куда лучше раньше. Столько лесов и животных исчезло… Кажется, честные люди тоже в числе исчезнувших особей, — усмехается Шаст, пытаясь за этим по большей части спрятаться. — Вы правда так думаете? — спрашивает с какой-то непонятной Шасту жалостью Расп. — Разве в вашем окружении нет честных людей? — Одна шарлатанка, другие воры, так или иначе… Наверно, Поз — самый святой из нас. Но иногда мне начинает казаться, что я просто мало о нём знаю, — Шаст сворачивает по дороге, заезжает на узкую улицу. До клиники осталось не так много. — А что насчёт Станислава? — в голосе Распа отчего-то слышится настороженность. — Он мне жизнь спас, — ощетинивается Шаст. — Прикрывал и спасал всегда. Из такого ада вытащил, что и говорить тут нечего! Если я и могу доверять кому-то в этом городе, то только, блять, ему! — восклицает эмоционально Шаст, паркуя машину у клиники Поза. — Чего ты молчишь? — Я… — Только попробуй завести старую шарманку, — рычит Шаст. — Только скажи мне ещё когда-то то, что сказал в тот раз, я тебя продам корпам, ясно? — Я лишь беспокоюсь о том, что вам вбили в голову, — неуверенно говорит Расп. — Пожалуйста, пользуйтесь чаще критическим мышлением. — Ты сейчас сказал, что я тупой? — Я сказал, чаще пользуйтесь критическим мышлением, — непробиваемо повторяет ИИ. — Я не хотел испортить вам настроение. — Всё. Достаточно на сегодня поговорили, — отрезает Шаст, очень уж эмоционально хлопая дверцей машины. В ноздри врезается знакомый запах, правильнее будет, конечно, сказать, знакомая вонь. Дым машин и заводов, смрад сгнившего наверняка в мусорном баке возле угла трупа, чья-то рвота и вонь бродяг. Ничего нового. Шаст заставляет себя успокоиться, вдыхает слишком глубоко — это было зря: точно в баке труп гниёт. Начинает мутить. А теперь медленный выдох. Всё. Спокоен и весел, как и всегда. Шаст открывает уже знакомую дверь со вмятиной, продвигая её в сторону, слышит звон колокольчиков над своей головой. Дмитрий работает на подвальном этаже, там находится его клиника. Но пойти к Позу, не поздоровавшись с принцессой этого места, никак нельзя. — Лекси, — расплывается в улыбке Шаст, проходя в подсвеченное розовым и фиолетовым неоном помещение за блестящими синими шторками. — О нет, он снова здесь, — заходится смехом Олекса, видя наёмника, опёршегося на её стойку. — А ну убери свои лапы от моего стола! Аргх, опять всё в крови перемазал! — начинает привычно, уже почти по-домашнему ворчать на него девушка, принимаясь протирать тряпкой грязь от лап Шаста, закатав рукава чёрной блузки. — Как работа? — Не жалуюсь, — пожимает плечами Шаст. — А у тебя? — Не жалуюсь, — повторяет за ним Олекса, откидывая назад прядь чёрных волос. — Раскладик сделаем? — Избавь меня от этой постоянной процедуры хотя бы сегодня, — закатывает глаза Шаст. — Я к Позу. — Не пущу, пока не вытянешь одну карту. — У меня же лапы в крови, — усмехается Шаст, разглядывая Лекси, которая уже тасует вовсю колоду карт Таро. — А ты протри, вон, тряпочка на столе, — кивает на лоскут влажной ткани Олекса, заканчивая перемешивать карты в колоде. Шаст вздыхает измученно, вытирает руки, оглядывая уголок Лекси каждый раз, как в первый. У неё тут всяких прикольных безделушек тьма. Золотая фигурка какого-то шестирукого божества, у которого висит голограммный шарик меж средними его конечностями. Дерево из бисера, Лекси говорила, что это бонсай, вроде как. Шаст даже видел похожее у старушки Вакако, только настоящее. Ещё у Лекси есть высыпанные из разноцветного песка узоры на столе, она как-то говорила Шасту, как это называется, но у него снова вылетело из головы. Ман… Мандала. Точно. Лекси рассказывала, что каждая завитушка имеет какой-то сакральный смысл, и эти рисунки могут складываться как в целое послание, историю, так и в молитву или обращение к высшим силам. Шаст в это всё слабо верит. Все высшие силы, если и были, покинули это место. — Что тут у нас, — Лекси рассматривает карту, на которую указал Шаст, смотрит на Олексу с насмешкой. Нет, он не думает, что выше всех этих посланий вселенной и символов. Нет, он знает, что ниже этого всего настолько, что для Вселенной он — микроб, которого не разглядеть. — Так-так-так. — Давай уже, — фырчит со смеху Шаст, принимаясь ковырять пальцем розовый искусственный воск горящей свечи. — Что там? — Шаст бросает мимолётный взгляд на карту, которую Леся поворачивает в своих пальцах рисунком к нему. — Ха-ха, спасибо, — закатывает глаза наёмник, читая название карты. «Дурак». — Пошёл я к Позу, короче, пока твои карты не загнобили меня окончательно. — Это значит, ты в начале нового пути! — кричит ему вдогонку Лекси. — Ага, каждый вечер, как дурак, просыпаюсь и иду, сам не знаю куда, — машет рукой Шаст, спиной приближаясь к лестнице. — Ступеньки! — Нет, ну может, и дурак, но тут и с завязанными глазами не убьюсь, — подмигивает весело Шаст, тут же разворачиваясь к лестнице и спускаясь по ней чуть ли не вприпрыжку. Обычно за шторкой сидит, кого-то воскрешая, Поз, копается в чьей-нибудь развёрнутой туше, или моет инструменты после установки имплантов. Риперов в Найт-сити не так много, эта профессия, требует в одинаковой мере навыков и медика, и механика. Тебе нужно не только правильно разрезать человека, но и поставить в него железо так, чтобы оно работало, было подключено к общему хрому и не убило своего носителя. Работёнка не из лёгких, что и заставило проникнуться к Дмитрию уважением с первой встречи. А потом уже и симпатией, когда начали общаться на постоянной основе. — Туки-туки, — улыбается во всё лицо Шаст, отодвигая шторку. — Привет, непутёвый, — улыбается приветственно Дмитрий, отвлекаясь от просмотра матча по баскетболу. — Привет, — улыбается Адриан Фелиос, развалившийся в обнимку со своим ноутбуком на кожаном диване у стены. — А ты вообще отсюда выходишь? — скептично дёргает бровью Шаст, осматривая, чуть щурясь, Адриана. Где он достал эту одежду? На выставке чёрного кож-зама? — А то, как не приду, ты вечно здесь. Ладно Поз, он тут работает, но ты что здесь постоянно делаешь? — Ну знаешь, — тянет со своей коронной ухмылочкой Адриан, прикрывая глаза и ероша рукой пшеничные короткие волосы. — Кто-то обычный смертный, пули его магическим образом не облетают стороной, поэтому работать предпочитает днём, а не ночью. Как минимум для того, чтобы видеть, кто стреляет и иметь возможность выстрелить в ответ. — Попроси Поза добавить ночное видение на оптику, — фыркает Шаст, по-свойски сдвигая ноги в берцах в сторону и усаживаясь на диване рядом с Адрианом. — Как работа? — Какая работа? — с усмешкой переспрашивает Фелиос. — Вот именно, блять, — выставляет вперёд ладони Шаст. — Какая у тебя работа? Чем ты, блять, в этом городе занимаешься вообще? — Чем-то да занимаюсь, — пожимают плечами в ответ. — Сука, вот я пытаюсь припомнить… Я же тебя всю свою жизнь знаю, пытаюсь вспомнить, отвечал ли ты, блять, хоть когда-то прямо на мои вопросы! — взмахивает порывисто ладонью в воздухе Шаст, оглядываясь через плечо на усмехающегося Адриана. — Когда-то точно отвечал, — посмеивается он, подбираясь на диване. — Кому-то надо действовать более осторожно, у кого-то нет ангела-хранителя, который прикрывает от всех летящих в лицо пуль. — Начинаются сказки, — закатывает глаза Шаст. — Сказки? Я с твоей первой вылазки видел, как даже летящие ровно в тебя пули, тебя не касались, — посмеивается Адриан. — Чем, если не ангелом-хранителем, может это объясняться? — Он опять весь день читал какую-то церковную бурду? — спрашивает раздражённо Шаст у Дмитрия, указывая ладонью на Адриана. — Не знаю, — качает головой Дмитрий, отвлекаясь то и дело на баскетбольный матч. — Мне лишь интересно, кто стоит за этим всем, — загадочно тянет Адриан. — Интересно, может, ты у нас антихрист, а мы… — У тебя тут есть кляпы? — раздражается сильнее Шаст, подрываясь с дивана. — У меня здесь риперская клиника, а не кукольный дом, — фыркает Дмитрий. — Хотя иногда некоторые орут до анестезии, но обычно я засовываю им в рот ту тряпку, которой Лекси стойку протирает. — Мне кажется, я не хотел этого знать, — кривится Шаст, вытирая брезгливо ладони, которые вытирал этой самой тряпкой, о собственные штаны. — Нет у меня никакого ангела-хранителя. Только если Поз, — усмехается Шаст, кивая на Дмитрия. — Но он есть и у тебя. — Надеюсь, у меня он даже больше, чем у тебя, — растягивая гласные, мурлычет Адриан. — Хм, проверь-ка дальние коробки, может, там будет кляп всё-таки, — машет рукой в дальнюю сторону помещения Поз. — Ты здесь просто так, или по делу? — наконец обращает всё своё внимание Дмитрий к Шасту, окончательно разочаровавшись в команде, на победу которой поставил три сотни эдди. — Я всегда рад вас видеть, — юлит Шаст. — Но вообще, да, есть проблема. Он стаскивает с себя потёртую чёрную кожанку, бросает её на диван рядом с Адрианом. Остаётся в одной только майке с принтом одной из любимых рок-групп, а потом активирует один из полюбившихся особенно сильно имплантов: клинки богомола. Из одной руки красная сталь клинка высовывается быстро и чётко, а вот на другой дёргается непонятно, щёлкает как-то нездорово и не активируется. — Так-так, — тянет с тяжёлым вздохом Поз. — Давай-ка посмотрим, — он кивает Шасту на медицинское кресло, подтягивает поближе лампу и стол с инструментами, подъезжая к креслу на своём стуле с колёсиками. Шаст располагается в риперском кресле уже привычно, не обращает внимания на то, что макушка у него выше, чем подушечка кресла, голова запрокидывается назад. Шаст рассматривает знакомые трещины на потолке, чуть щуря глаза от света яркой лампы, которую придвинул Дмитрий. Мысли снова начинают утекать не в ту сторону, снова начинает скрести болезненно что-то на уровне солнечного сплетения. Отрывает от этого ощущения то, что нечто начинает вполне материально скрести его руку. — Ёб твою мать! — подкидывается на кресле Шаст, когда в зазор меж живой кожей и имплантом Поз всаживает какой-то инструмент. — Я же живой человек, Поз! Можно, блять, поаккуратнее?! — Адриан, поддержи его, чтобы не трепыхался, мне надо поддеть часть механизма, — командует Дмитрий. — Что? Нет, блять! Не надо меня держать! Сука, да не важно, один работает и хорошо! Привыкну к тому, что у меня лезвие с одной руки только вылазит! — орёт Шаст, которого уже хватает сзади за плечи Адриан, плотно прижимая к креслу, пока Поз, усевшись на ноги, продолжает копаться в руке. — Блять, да больно же! — Как можно быть наёмником и такой истеричкой, — посмеивается сбоку голос Адриана. — Успокойся, Бес, всё нормально, не дёргайся, а то у Поза же может что-то соскочить, больнее в разы будет. — Твой болевой порог, граничащий с цифрой ноль, меня правда поражает, — вздыхает Поз, продолжая копаться инструментом в зазоре меж живой плотью и имплантом. — Сначала напихают себе металла, а потом дёргаются, когда надо с ним что-то делать… Лежи спокойно. Мы тебя тут не на органы режем, всего-то надо… Вот, — выдыхает Поз, слыша щелчок. Он едва успевает уклониться в сторону, когда из руки резко появляется клинок. Поправляет немного съехавшие в сторону от уворота очки, смотрит на перепуганного Шаста. — Успокойся, всего-то заклинило, — успокаивает Дмитрий, принимаясь осматривать освобождённую полость импланта. — И не удивительно, — закатывает глаза он, поднимая руку Шаста так, чтобы он мог видеть, что у него там. А там куча песка. — Опять по Пустошам скакал и ползал? — Как я без них? — наконец выровняв дыхание, спрашивает осипшим голосом Шаст. Он хлопает всё ещё держащего его Адриана по рукам, чтобы отпускал. Тот не держит больше ни секунды, улыбается с хитрым прищуром, но это успокаивает, как и всегда… Шаст провожает его глазами, Адриан усаживается на диван, продолжает рассматривать его и Поза на расстоянии. Дмитрий же вычищает скрупулёзно полую сейчас часть импланта от песка, смазывает потом механизмы, просит Шаста проверить, как работает теперь. — Отлично, — кивает он, пряча клинки, снова их доставая и пряча уже с концами. — Спасибо, Поз. Сколько я тебе должен? — Ой, блять, не беси, — закатывает глаза Дмитрий, отмахиваясь от него. — Главное, следи за ними нормально. Если забьются в спусковой механизм, может кончиться очень херово. — Ну, один раз уже не открылись, когда надо было, — смеётся нервно Шаст. — Будет хуже, если забьётся к клапану, и они откроются тогда, когда не надо. Перевернёшься на другой бочок во сне, песок пересыплется к клапану, ой, а ты продырявил самому себе башку! — Я-я понял, буду следить за чистотой полостей, — кивает отрывисто Шаст. — Спасибо ещё раз. Я точно тебе не должен за это? — у Поза такой красноречивый взгляд, что никаких ответов и не нужно. — Ладно, я пойду, хочу заскочить к Клэр. — То есть, набухаться, — тянет с нотками осуждения Адриан, рассматривая что-то в ноутбуке. — Выпить, — поправляет Шаст. — Выпить, так выпить, — нараспев тянет Адриан. — Выпить это… Где-то три стакана, ты обычно берёшь стопку коктейля «Сильверхенд». Он стоит пятнадцать эдди, а значит, на три стакана тебе понадобится, м, сорок пять. На твоём счету сейчас сто пятнадцать тысяч шестьсот пятьдесят пять эдди. На поход в бар, прибавим закуску, если вдруг захочешь кого-то угостить… Сотня эдди на этот вечер. Переводи мне прямо сейчас оставшуюся сумму. — Адриан! — рыкает сбоку Поз, видя потерянного Шаста. — Что? Я не сбиваю с тебя бабки, Бес, — подпрыгивает с дивана Адриан, кружит вокруг Шаста плавными шагами. — Я хочу взять на сохранение сумму, которая тебе не понадобится этой ночью. А именно: сто пятнадцать тысяч пятьсот пятьдесят пять эдди. Завтра переведу обратно. — Это нелепо, — качает головой Шаст, пытаясь сделать шаг назад, но Адриан не даёт, ловит за плечи. — Я… Я не буду. — Смотрю, кто-то взрослым стал? — улыбка с лица Адриан стекает свежей краской под дождём. — Как же твои идеалы, а, Шаст? Семье надо помогать, а старших в ней надо беспрекословно слушаться. Эдди. Переводи. Прямо сейчас. У Шаста на лице обида читается слишком очевидно, он моргает учащённо, пытаясь то ли влагу, то ли уязвлённый взгляд спрятать. Не говорит ничего больше, только стоит, голову понурив. Адриан видит перевод сказанной им суммы на свой счёт, кивает удовлетворённо, отпускает чужие плечи. Шаст не задерживается ни на секунды, уходит из клиники, взмывая по лестнице, настроение упало в пропасть. — Зачем ты так с ним? — тихо спрашивает Поз, смотря на упавшего с тяжёлым вдохом на диван Адриана. — Так будет лучше. Я слишком много повидал кочевников, которых в этом городе после Пустошей погубила не пуля, а бутылка, Поз. Я ему спиться не дам. Если бы не забрал, уже через пару часов мне бы названивала Клэр с просьбой отвезти отрубившегося Шаста домой. Я больше это терпеть не буду. — Он сделает тебя злодеем в своих глазах… — Уж это я переживу, — расплывается в привычной ухмылке Адриан, закидывая в рот лимонный леденец.***
— Вы расстроены, — говорит механический голос в голове. — Спасибо, что заметил, — фыркает Шаст. Берту-старшую он решил оставить припаркованной у клиники Поза, а до клуба, в котором последнее время зависал, — дойти пешком. Немного хотелось проветрить голову, остыть и пройтись. Брести тут всё равно не так долго, а вот голову остудить надо. — Вы же понимаете, зачем Адриан это сделал, — говорит с толикой жалости Расп. — Да. — Но всё равно злитесь? — Я не… Блять, я злюсь постоянно, это всё лишь, — Шаст не договаривает, останавливается на месте, протирая ладонями лицо. Он прошёл от силы метров сто, а ощущение, что здешний воздух, пропитанный дымом и выхлопными газами, уже осел у него на коже мерзкой липкой плёнкой. — Это всё неважно. Ты сегодня какой-то до бесючего приставучий. — Не более, чем обычно, — отрезает ИИ. На этом их разговор и заканчивается. Шаст бредёт по освещённым улицам Найт-сити. Вот он, город мечты, светится и сияет весь, а на самом деле погряз в непросветном мраке. У мусорного бака втроём избивают какого-то «Валентино» ребята из «Тигриных когтей». Заманивают в кукольные дома сладкими улыбками и пошлыми фразами голограммы полуобнажённых девушек и мужчин. Пытается толкнуть дозу «голубого стекла» дилер, абсолютно наплевав, что его клиенту на вид лет десять отроду. Проклятый трижды город. Шаст идёт вдоль дороги, сворачивает в арку, откуда льётся сине-зелёный свет, вывеска «Afterlife» горит так же ярко, как и всегда. Здесь парковать свою машину Шаст не любит, потому что возле клуба вечно ошиваются какие-то ненадёжные личности, вот и сейчас так же. Кучка «Тигриных когтей»… Двое пристают к какой-то несчастной девице, которая не может от них даже убежать из-за того, насколько пьяна. Ещё двое избивают бездомного, пока ещё один записывает на видео и избиение, и домогательство. Шаст выдыхает долго сквозь сжатые зубы, прикрывает глаза, пытаясь успокоить бурлящую во всём теле ярость. Надо идти дальше. Нет смысла вмешиваться, одно его доброе дело никак не перевесит чашу давно сломанных в этом городе весов справедливости. Он ничего не изменит, ни на что не повлияет. Хочет закрыть глаза на всё это, уйти в подвальное помещение клуба, откуда доносится музыка. И уже делает один шаг в сторону клуба, как нерешительное «Не вмешаетесь?» внутри головы срывает все тормоза к чёрту. Шаст достаёт из-за пояса пушку, приставляет к затылку одного из «Тигриных когтей», рычит злобно, чтобы они убирались отсюда. Шаст наслышан о временах, когда подобных мразей можно было спугнуть фразой из разряда «я сейчас позвоню копам», сейчас на такое только посмеются. Поэтому он и не говорит ничего подобного, вместо этого с губ злобным рыком слетает «убирайтесь, пока я добрый». Разумеется, сначала хотят огрызнуться, послать куда подальше, может, даже напасть. Но едва видят, кто перед ними, как кивают, поднимая руки и прося не горячиться. Поздно просить, Шаст уже разгорячён до предела, только голос Распа в голове успокаивает, не даёт устроить бойню посреди улицы. «Тигриные когти» садятся по своим байкам, пропадают с парковки, оставляя после себя только вонь дыма. Шаст помогает бродяге встать, переводит ему половину тех денег, что ему оставил Адриан, для того, чтобы бедолага обратился к риперу или медику, чтобы его подлатали после побоя. Он знает, что бродяга это всё пропьёт, не пойдёт за медицинской помощью, знает, но, видимо, всё ещё верит в людей. Девица, к которой приставали, едва приходит в себя, как уже начинает предлагать Шасту провести с ней ночь, называя скромную, на её взгляд, сумму. Шаста от этого всего тошнит. Он просит девушку убраться с глаз долой, доехать живой до дома и проспаться. Расп говорит, что Шаст всё сделал правильно. Да уж, спас пьяницу и шлюху, наверняка город от этого станет намного лучше. Думать больше не хочется. Шаст спускается в подвальное помещение, где приветственно кивает ему вышибала, пропускает его внутрь клуба. Надо расслабиться, надо успокоиться. Шаст натягивает на своё лицо улыбку, отвлекается на песню, играющую тихо в баре, пританцовывает и подпевает, подплывая к барной стойке, где уже хохочет с него Клэр Рассел. — Как обычно? — улыбается она ему. — Как обычно, — кивает Шаст, устраиваясь на своём обычном месте на высоком барном стуле. Он оглядывается коротко по сторонам, пока Клэр варганит ему коктейль «Сильверхенда». Начищенные стаканы и бутылки блестят позади спины женщины, отражают неоновый зелёный свет. Музыка тут всегда играла на идеально подобранной громкости: не надо было прислушиваться, затаив дыхание, чтобы понять, что именно играет, но и не надо было перекрикивать песню, чтобы поговорить спокойно с тем, с кем захочешь. В дальней комнате сидит привычно Верховный фиксер, как его окрестил Шаст. С ним он никогда не имел дела, тот занимался заказами крупными, масштабными, а не теми, за которые брался Шаст. Короче говоря, своровать, убрать кого-то, подкинуть в очередную систему программу-демона — вроде, всё то же, чем и занимается Бес. Только вот у него это убрать того, кто предал банду, а у Верховного — кто предал страну. У Шаста — украсть чип, который может разрушить «лёд» одной корпорации, а у этого — украсть дочку главы корпорации и шантажировать его на огромные бабки. Так или иначе, в большей или меньшей степени, они все преступники. Что стало с миром, если на беззаконии и держится вся экономика. — Тяжкий денёк? — интересуется, как и всегда, участливо Клэр, ставя перед Шастом первый за эту ночь стакан. — Да пока не тяжелее, чем обычно, — усмехается Шаст, прикладываясь к стакану. Он продолжает осматриваться по сторонам. Видит пару-тройку наёмников, выпивающих и отдыхающих здесь, как и он сам. Видит и нетраннеров, забившихся в углы, по светящейся в глазах оптике видно, что они даже сейчас продолжают проворачивать что-то. Кто-то наверняка сканирует и собирает информацию на каждого здесь присутствующего. Кто-то ведёт переговоры за пределами этого помещения. Чем всегда Шаста восхищали нетраннеры, так это тем, что они не жили в пределах одного мира. Они в любой момент по своему желанию переходили из реальности в Сеть, где ничуть не безопаснее, чем здесь. Через Сеть можно было обокрасть, получить информацию, подорвать систему, взломать базы данных. Через Сеть можно было убить тех, кто так же в этот момент находится в Сети. Наверно, поэтому туда Шаст и не торопится сунуться. В реальной жизни пули-то правда его неизвестным образом стороной обходят, а вон там, по ту сторону Чёрного заслона, кто знает, сколько он протянет. Может словить плавление синапсов на раз-два. — Кто это там? — щурится Шаст, приглядываясь к фигуре в тёмном углу, больно уж подозрительно там перегорела лампочка. Всегда горела, а сейчас потухла. — В первый раз его вижу, — пожимает плечами Клэр. — Когда он только пришёл, тут целый скандал был, — усмехается она. — Так я пропустил веселье? — смеётся тихо Шаст, снова прикладываясь к стакану. — Из-за чего скандал? — Требовал главного фиксера. — Впервые тут объявился и главного фиксера ему подавай? — дёргает бровью Шаст. — Губа не дура, да? — Вот-вот, — кивает Клэр, облокачиваясь на стойку рядом с Шастом. — Разумеется, наш к нему не пошёл. Да и с чего бы? Сторговались на то, что его дело возьмёт Дино. — Ох, — Шаст прикрывает глаза. — Не завидую… — Брось, Динович классный. Да, у него отстойная музыка, он старый хер, возомнивший себя рок-звездой, у него проблемы с выпивкой, но что касается работы, он делает всё как надо. Но Дино, разумеется, сам тоже к нему сюда не поедет. В итоге, — кивает в тёмный угол Клэр, — он ждёт, когда к нему подойдёт какой-то посыльный Дино и они обговорят заказ. — Хм… Так значит, он сейчас ждёт человека, которому должен рассказать, что тут забыл? — Не вздумай, Шаст, — резко говорит Клэр. — Не просто так он требовал шефа, и хер его знает, как его впустили в клуб, ты знаешь, тут строго с пропуском. Мало ли, кто он вообще такой. — Оттого интереснее, — нараспев говорит Шаст, уже соскакивая с барного стула и унося с собой свой стакан с выпивкой, конечно же. — Доброй ночи, — расплывается в улыбке он, грохаясь на диванчик в тёмном углу напротив загадочного заказчика. — Доброй, — сдержано отвечают из темноты в ответ. Шаст видит, как из темноты сверкает голубым светом оптика. Вот уж нет. — Я бы не советовал, — качает головой Шаст, выуживая из-за пояса пушку и кладя её на стол в немом предупреждении. — Правило номер один, если хочешь выжить, не сканируй всех подряд. Особенно в месте вроде этого. Мало ли у меня стоит защита на скан, вот провёл бы анализ, а у тебя внезапно синапсы плавиться начали. Или может, я кто-то важный, чьё имя тебе не стоит знать, а значит, придётся убрать тебя быстро и точно. — Почему в этом месте все скалят зубы? — с толикой разочарования доносится вопрос из темноты. Шаста это в ступор ставят. Почему все скалят зубы? Здесь? В «Посмертии»? В Найт-сити??? Этот придурок с Луны свалился, или что, блять? — Ты человек, которого меня просили подождать? Шаст отходит от удивления, натягивает снова на лицо улыбку, кивает заверительно. — У тебя интересный акцент, не английская «р» и «т», — подмечает меж делом. — Испаньоль? — Мне кажется, это не то, что мы должны обсуждать, — качает головой незнакомец, немного выныривая из темноты, но лишь на мгновение. Пусть и секунды, но Шаст успевает увидеть чужое лицо. Что-то дёргается на уровне солнечного сплетения, чуйка его не подводила, надо быть осторожным. На вид-то, конечно, смазливый, несмотря на возраст. Отросшие тёмные волосы, завивающие в кудряшки, у Шаста тоже были волосы вьющиеся, но они его раздражали, мешали ему, лезли в глаза, а это мешало целиться. Но от рождения, до того, как выкрасил в белый, волосы у Шаста были русыми, немного переливались золотом, а у этого в волосах — тьма самая настоящая. И Шаст уверен, что это не из-за нехватки освещения здесь. — Ты будешь рассказывать, в чём суть твоего заказа, или нет? — нарочито спесиво интересуется он, пытаясь теперь вглядеться во тьму, ещё больше деталей чужого лица выловить. — А уже говорить? — как-то потерянно спрашивает незнакомец. — Нет, давай сначала обсудим твою родословную, любимый цвет и предпочтения в музыке, — фыркает Шаст. Мужчина наклоняется к нему ближе, облокачивается на стол, полностью из темноты выныривая. Он смотрит непонимающе, хмурится озадаченно, словно не понял сарказма Шаста. Чёрт, да он реально не понял! Пока в чужих глазах замешательство продолжает только расти, Шаст впитывает в память каждую новую деталь. Волосы и правда смольно-чёрные, Шаст такой цвет видел у вороньих крыльев в тех самых записях «Дискавери». А цвет глаз похож на цвет оперения у голубых ара (те же записи с «Дискавери»). Получается и там, и там цвет перьев, назвать его какой-нибудь птицей в шутку, что ли? — Мне кажется, это не совсем та тема, которую мы должны обсуждать, но… Ладно. Любимый цвет… Что? — незнакомец хлопает недоуменно своими длиннющими ресницами, ломает нервно бледные длинные пальцы. — Ты точно с Луны, — кивает медленно Шаст. — Так, блять, — он подпирает кулаком щёку, видит, как незнакомец делает тоже самое, утыкаясь заросшей щекой в свою руку. — Что тебе тут надо? Какого рода заказ? — Сопровождение. — Э, чего??? — Мне надо, чтобы кто-то переправил меня до границы, — кивает мужчина. — Сколько подобная услуга обычно стоит? — Обычно таких услуг не бывает, — потерянно качает головой Шаст. — У наёмников… Разве что кочевники за такое берутся. — Ох, вот как, значит, я не туда пришёл, — расстроенно выдыхает мужчина, пряча лицо в ладонях. — В любом случае, спасибо за совет, — кивает он Шасту, протягивая через стол свою ладонь. — Э, да не за что, — туповато отвечает наёмник, с завидным промедлением отвечая на рукопожатие. Какие холодные руки… — Так ты типа к кочевникам попрёшься? Могу связать, есть знакомые в тех кругах. — Думаю, дальше я сам, — отказывается от помощи незнакомец. — А как зовут-то тебя? — Шаст сам не может вспомнить, когда в последний раз его так интересовало чужое имя. Но тут ведь такое дело: за целый разговор человек ни разу его не оскорбил, не послал, говорит так складно и вежливо… — А это уже не твоего ума дело, — расплывается в улыбке незнакомец. Ага. Вот и оно. Как всегда, блять. — Эй, попугайчик ара, — окликает с усмешкой Шаст, когда мужчина уже собирается выйти из клуба, натягивает на себя длинный плащ. Кажется, за чёрной кофтой был ворот нетраннерского костюма. — Не суйся в Пустоши, тебя там в землю закатают и не заметят. — Прошу прощения? — хмурится резко незнакомец. — Да вот, — тянет с весёлой усмешкой Шаст. — Хотел дать один совет, потому что ты явно не местный. В этом городе никому нельзя доверять, особенно тем, кто кажется тебе другом или доброжелателем, это истина этого места. — К чему это? — хмурится мужчина, застывая на месте. — К тому, что… Вот парень, с которым ты должен был обсуждать заказ, — оскаливается Шаст, кивая на подошедшего к столу подручного Дино. — Что? Шаста смехом пробивает от растерянного лица и расширившихся в удивлении голубых глаз. — А ты тогда кто такой??? — Ох, — Шаст подходит в два шага к мужчине, склоняется к его лицу так близко, что можно все крипты радужной оболочки голубых глаз разглядеть. — А это, — тянет Шаст, медленно наклоняясь к уху, — не твоего ума дело. Один-один, — смеётся Шаст, отскакивая от незнакомца. — Добро пожаловать в Найт-сити! — бросает он и весёлой походкой покидает помещение бара. Может, выпил он сегодня ничтожно мало, но эта встреча повеселила его на славу.