Проект "ОДА"

***

   — Шаст, ты слышишь меня? — доносится издалека голос Поза.    Антон пытается разлепить веки, открыть глаза, но их тут же режет свет ярких ламп клиники. Шаст сильнее жмурится, мычит, пытаясь повернуться, встать, но совершенно не чувствует своих конечностей.    — Тише, ты под общей анестезией был, — успокаивает Дима. — Сейчас потиху очухаешься.    — Почему я не чувствую ног и рук?! Они…    — Да всё нормально с твоими руками и ногами, Шаст, не истери, — посмеивается сбоку Адриан. — Поз сделал всё, как и всегда: в лучшем виде.    Антон ещё не до конца в себя пришёл, но даже в этом состоянии отчётливо слышит, насколько задабривающей интонацией было сказано только что Фелиосом это предложение. А Шаст это от наркоза ещё не до конца отошёл и у него тональная агнозия.    Шаст, открывает всё-таки веки, смотрит осоловелыми глазами в сторону, пытаясь по звуку найти Адриана с Димой.    — Приходишь в себя понемногу? — спрашивает спокойно Поз.    — Мг, — тянет Шаст, действительно ощущая, как в руки и ноги возвращаются ощущения. — Что ты мне сделал?    — Ничего такого, рана у тебя херовая была, пуля вошла в плечевую кость, раздробила. Мало того, что в целом пулевое ранение, так ты ещё и двигался с ним, осколки раздробленной кости оказались в мягкой ткани, — самым что ни на есть будничным голосом говорит Дмитрий. — Ну, я подумал, что можно тебя потягать в клинику каждый день на процедуры, заживили бы тебе так, но потом я вспомнил, о ком речь. Шаст и процедуры, а искусственное сращивание довольно болезненное. Я подумал, ну это нахер, ну и заделал тебе дыру в кости микроимплантом. Со временем его, конечно, придётся снять, кость будет срастаться, но имплант проследит, чтобы срослось всё верно и без каждодневных процедур.    — Блять… Сколько я тебе должен? — осипло спрашивает Шаст, подбираясь аккуратно на рипперском кресле.    — На этот счёт не переживай, — усмехается Дима. — За тебя уже заплатили.    — Что? Кто?    Антон озирается по сторонам, замечает в углу комнаты сидящих на диване Арсения с Даней. Арс улыбается мягко, машет коротко рукой в приветствии.    — Спасибо, — расплывается в улыбке Шаст, глядя на Арсения.    — Вообще-то заплатил он, — фыркает Арс, кивая в сторону Поперечного. — Точнее Пёс компенсировал то, что мне обещал, — шикает Арсений, зло зыркая на Даню. — Безопасность мою и безопасность ко мне приближённых.    — Мг, — тянет Даня. — Я же сказал не соваться туда одному.    — А я и не один был, — кряхтит Шаст, вставая медленно на ноги. — То есть, ну, ИИ, а потом Адриана нашёл, всё нормально. Вы уже со всем разобрались?    — Я узнал у Фелиоса то, что должен был, — кивает Даня. — Мой заказ на разбор этого пиздеца закрыт.    — Я поеду в участок, чтобы прояснить всё с копами, — вздыхает Адриан. — Мне нужно… Очистить своё имя.    — А это же только перед копами надо делать, — фыркает раздражённо Дима, уходя в угол комнаты, чтобы промыть и обработать хирургические инструменты после копания в Шастовом плече.    — Поз…    — Я не хочу тебя сейчас даже слышать, — отрезает Дима всяческие попытки Адриана извиниться.    — Мне искать себе нового риппера? — пытается улыбнуться Фелиос. — Блять… Поз, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Пожалуйста.    — Что? — усмехается неверяще Дима. — Дай-ка угадаю! Дать тебе новую дозу?    — Нет, — вяло качает головой Адриан. — Сними мне половину имплантов…    В комнате повисает напряжённая тишина, Шаст смотрит на Адриана, как на сумасшедшего, переводит ошалевший взгляд к Позу, обернувшемуся резко к Фелиосу, не верит своим ушам, судя по виду.    — Я и правда… У меня начались галлюцинации.    — Что? — Поз ещё больше потерянным выглядит. — Когда? Какого рода?    — Просто… Бред всякий, — пожимает зажато плечами Фелиос. — Какая-то мешанина реальных воспоминаний и фильмов, религиозные сюжеты, голоса… Я не хочу киберпсихоз словить, но, кажется, очень близок к этому.    — Какие голоса? — настороженно спрашивает Даня, влазя в разговор, который его вообще никаким боком не касается. — Что именно видишь?    — Ты изучаешь киберпсихоз? — горько усмехается Адриан. — С чего такая заинтересованность?    — Я, пока нарывал на тебя инфу, много чего интересного нашёл, — усмехается тихо Даня. — Тебе буквально ломали сознание в детстве, физически и психологически. Я мог бы помочь.    — Хочешь меня на терапию к себе записать?    — Э, нет, на старые грабли дважды не наступаю, — передёргивает нервозно плечами Поперечный. — Я ведь, как и Арсений, получал образование нетраннера, скажем так, тоже на территории Союза. Мы не только коды взламывать умеем, есть вещи куда интереснее в работке советского нетраннера…    — Даня, — окликает предупреждающе Арсений.    — Что? Я ничего о тебе лишнего не говорю, это составляющая нашей профессии, не больше, не меньше, — пожимает легкомысленно плечами Даня. — Найти проблемы, которые тебе организовали в сознании сектанты с детства, можно одним интересным способом. Я не возьмусь быть твоим психотерапевтом, физически, я слышал, в твоём мозгу уже всё нормально.    — Это кто тебе сказал? — напрягается в момент Адриан. — Кто это, блять, вообще такой? — резко раздражается он, указывая ладонью на Поперечного.    — Я знал, что будет обидно, — усмехается Даня, опуская глаза. — Я помогал Арсу. Сегодня помог Шасту. Не дашь помочь завтра тебе? У меня есть достаточно источников информации. Перечислять их — до ночи тут сидеть будем.    — Я никуда не тороплюсь, — шикает Адриан.    — А я вот задерживаться не хочу, — тянет с зевком Поперечный. — Дел невпроворот и… Твою мать! Заря в багажнике осталась!    — Какая ещё заря? — морщатся одновременно Поз с Фелиосом.    — Это позывной, — вздыхает Шаст. — Советская агентесса, нашедшая Арса в моей квартире с утра.    — Твою мать, — жмурится Адриан. — Во что ты вообще ввязался, Шаст?    — Антон. Меня зовут Антон.    — Да это вообще не самое важное сейчас!    — Короче, мало времени, — прерывает Даня. — Я подкину Арса с Антоном в домик, где, как мы уже договорились, они залягут на дно на какое-то время. Но сначала, — Даня отправляет какое-то сообщение по оптике, видит, как напряжённо все замерли, глядя на него. — Бля, да успокойтесь вы, я лишь машину свою сюда направил, чтобы подъехала на автопилоте. Есть просьба, док, — серьёзно говорит Поперечный, глядя на Поза. — Я притащу сюда Зарю, а ты поставишь ей один имплантик, договор?    — Поз, я настоятельно рекомендую тебе не связываться с этим человеком, — сужает подозрительно на Даню глаза Адриан.    — С хуя ли? — возмущается Поперечный, взмахивая негодующе руками.    — Подставу за милю чую.    — Это киберпсихоз тебе паранойю навязывает, — хмыкает Даня.    — Ты не договариваешь. Я чувствую… С тобой что-то не так.    — Чувствуешь? — оскаливаются в ответ. — А ты у нас сильно восприимчивый, я смотрю. Скажи ещё, что неприятности заранее предвидишь, хах. Блять, пора заткнуться, смуглянка меня без смазки выебет… А может, и похуй? — спорит сам с собой о чём-то Даня.    — Не смотря на всё, — вмешивается в разговор Арсений, вставая с дивана и останавливаясь между Адрианом с Даней. — Я могу ручаться за то, что от Дани не будет проблем.    — Это некая советская солидарность? — кривится Фелиос.    — Нет. Он меня выручил однажды, бывало, что что-то у нас не получалось, но это, скорее, было несчастным случаем. Но осознанно Даня бы не подставил.    — Ты защищаешь его не из дружбы, — щурится резко на Арса Адриан. — Ты отдаёшь ему долг за что-то.    — Ой, блять, инспектор Гаджет, вот кто бы говорил, — всплёскивает руками Поперечный. — Вы тут все отдаёте друг другу долги, изначально ваши отношения построились на этом. Помогаю за это, прикрываю за то, верю за третье. Нет ни у кого из вас здесь связи духовной из неоткуда, и это, блять, логично. Да, я помог Арсу однажды, и он сделал для меня не меньше, но какая разница?    — О, разница огромна, — смеётся раздражённо Адриан, а руки сильнее дрожью пробивает. — Дело не в том, что было сделано когда-то, а в том, что ты продолжаешь его покрывать. Эта Заря, агент, все эти побегушки от Союза. Что такого надо было сделать там, чтобы они так жаждали расправы?    — Меня ищут не для расправы, — качает головой Арсений. — А для того, чтобы вернуть к работе над тем, что я не стану создавать для Союза.    — Ты уже это создал, — пожимает плечами Даня.    — Но не позволил это забрать! — всплёскивает руками Арс. — С чего это вы вообще на меня стрелки перевели??? Я тут не при чём! Заступился, называется.    — Ты тут не при чём? — раздражается Даня. — Да всё вокруг тебя и вертится, ты не проходишь с нами через пиздец, пиздец происходит из-за тебя, Арс!    — Отъебитесь от Арса, — шикает Антон, зыркая на Адриана с Даней. — Все. Арса жизнь за его ошибки и без вас ебёт достаточно, отвалите от бедолаги нахуй, а то, знаете, у меня тоже нервы ни к чёрту. Пёс спросил у Поза про установку импланта, пусть Поз и решает, браться ли ему за это или нет. А решение Димы тебя, Адриан, ебать не должно. Твоя гиперопека над каждым реально бесит.    — Но…    — Вообще-то, Шаст прав, — кивает Дима, перебивая препирательства Адриана. — Причём во всём. Начиная с того, чтобы вы отъебались от Арсения, продолжая тем, что мне решать, соглашаться ли на просьбу, заканчивая тем, что ты бесишь своей гиперопекой. Угомонись, Адриан. Это уже не смешно, ты реально напрягаешь этим.    — Да будто бы он это контролирует, — хмыкает с усмешкой Даня. — Хэй, Лис, как часто думаешь о том, что делаешь недостаточно?    Адриан вытягивается весь, по нему видно, что каждый мускул в теле тревожно напряжён, смотрит на Даню с открытой опаской, глаза щурит. Поперечный только вздыхает, едва сдерживая закатывание глаз, видно по нему, как оно ему всё дорого.    — Я просто знаю это состояние, — пытается сбавить градус чужих подозрений Поперечный. — Я был… Да с хуя ли был? Образование никуда не делось, а стаж работы охереть большой. Я психотерапевт и на таких, как ты, насмотрелся вдоволь. Правда, это очень часто военные. Ну или старшие дети в семье.    — То-то и оно, — хмыкает тихо Антон. — Можно сказать, что среди кочевников Адриан был старшим братом всем мелким. Я, Журавль, Рейчел, — загибает пальцы Шаст, перечисляя детей и подростков своей семьи. — Соня и Зира. Адриан вечно мамочкой для каждого из нас был.    — На кой хер ты с ним открытый диалог ведёшь? — шикает Адриан.    — Этот человек, — раздражается Шаст, тыча в сторону Дани. — Помог сегодня мне не один раз. Сначала помог с этой ебанутой Зарёй, помог и мне, и Арсу. Потом помог найти место, где держали Элизабет Лойтрес, а с этим помог найти и тебя. Арс словил в Сети перегрев из-за того, что нагрузка была спустя долгое время. И пока я со всем разбирался именно этот человек помогал Арсу приходить в себя, посмотри, — кивает Антон на Арсения. — Скажешь по Арсу сейчас, что ему несколько часов назад было пиздец херово? Разве не показатель? Он сделал достаточно, чтобы зарекомендовать себя хорошим человеком, которому реально можно верить. И плюс ко всему он собирается помочь нам с Арсом ещё на дно залечь. Так много сделано и…    — Это-то меня и напрягает, — встаёт в упор Фелиос. — С чего бы левому мужику вот так помогать?    — Так он не левый! — всплёскивает руками Арсений. — Я же сказал, у нас с Даней долгая история. То, как мы вышли на общение, это… Отнюдь не то, что располагает к доверию, но после всего, что было, и несмотря на то, что порой бывали осечки, я всё равно могу с уверенностью сказать, что Дане можно верить.    — Я, что, блять, попал в какой-то мультик, где побеждает добро и дружба? — кривится Адриан. — Вы себя слышите? Ладно этот с Луны свалился, — показывает на Арсения Фелиос. — Но ты-то, Шаст. Как это понимать? Ты не доверяешь мне во многом, а сейчас готов отдать свою жизнь и безопасность в руки мужика, которого с утра впервые в жизни увидел!    — К чему это? Что хочешь сказать? — горько усмехается Антон. — Начнёшь сейчас мне старую шарманку про то, что в этом городе никому нельзя доверять, особенно тем, кто, как кажется, доверия заслуживает?    — Это не моя шарманка была, — ёжится от неприязни Адриан. — Просто не понимаю, чего это тебя так качает из стороны в сторону. Вот это вызывает подозрения. Ты слишком неосторожен под влиянием чувств.    — Ты слишком неосторожен под влиянием чувств, — повторяет, чуть дразнясь, голос Распа в голове. — Давай его треснем!    — Что? Нет! — дёргается Шаст, прикладывая ладонь к глазам.    — Тебя он тоже сейчас бесит! — возмущается Расп. — Я вижу гормоны! Давай отвертим ему башку.    — Не будем мы никому бошки откручивать, — шипит Антон.    — Чего? — в один голос спрашивают все, на Шаста таращась.    — Простите, — нервно усмехается Антон. — Меня, видимо, не одного из стороны в сторону качает, как ты выразился, Адриан. Что это такое? То ты мне про пацифизм, то башку открутить кому-то призываешь?    — Да я же фигурально, — фыркает Расп. — Никакого жестокого насилия, так. Просто щелбан ему дадим, чтоб звёзды перед глазами всплыли. Может, протрезвеет.    — Господи, — вздыхает прерывисто Шаст, прикрывая глаза.    Сам про себя думает, что, несмотря на желание Адриана треснуть, всё-таки Шасту слишком жалко своих пальцев, ведь при щелбане они пострадают куда больше лба Фелиоса…    — Короче, запизделись, — качает головой Даня. — Несу сюда Зарю, да, док? Поколдуешь?    — Ты хочешь встроить ей какой-то трекер? — уточняет Поз. — Чтобы видеть, где она, если вдруг что?    — Трекер и зарядик.    — «Зарядик»? — хмурится Дима. — Бомбу в неё вставить хочешь?    — Не, электрический. Чтобы можно было дистанционно пустить в неё разряд, и она отрубилась бы.    — Я надеюсь, ты не собираешься её пытать? — тихо спрашивает Арсений, косясь на Даню.    — Нахуя? Информацию новую от неё я не получу. Я и так всё знаю. А зачем ещё? Пытать, чтобы она больше к тебе не приблизилась? Ну, Арсюх, хуйня же план. Сейчас я принесу её и…    Даня замирает возле лестницы, усмехается косо, замечая стоящую на лестнице Зарю. Отступает на шаг назад, поднимая руки как-то уж демонстративно лениво.    — А она уже сама пришла? — посмеивается тихо Даня, отходя назад с поднятыми руками, когда Заря командует отойти, тыча дулом пистолета, спизженного у кого-то на улице. — Вскрыла багажник изнутри?    — Мне не впервой, — шипит сквозь зубы Ира. — Поразительно. Сразу двоих привезу. Один политический преступник и предатель — хорошо, а двое — ещё лучше.    — Ира, пожалуйста, — начинает опять Арсений. — Ты должна понять…    — Скажи ему, что ему тоже надо понять, что она невменяемая, и заткнуться! — шикает Расп.    — Заткнулись все, — приказывает Заря. — Вы пойдёте со мной, иначе я устрою тут стрельбу. Никто больше со спины не зайдёт, ведьму на стойке я вырубила.    — Что ты сделала? — переспрашивает раздражённо Шаст, пытаясь найти глазами хоть что-то, с чем можно напасть.    Оружие сейчас есть только у Адриана, у всех остальных нет нихера, чтобы за себя постоять, не говоря уже о попытке нападения.    — Она лишь спит, надеюсь, видит хороший сон. Хотя её бы тоже забрать, — кивает Ира. — И тебя, — коротко смотрит на Поза. — Но вы мне не так интересны. От вас проку никакого, а вот вы двое, — оскаливается она, глядя на Даню с Арсом. — Интересно, как быстро будет завершён тот злоебучий проект, если вас двоих заставят над ним работать?    — Я люблю откладывать всё на самый последний день дедлайна, — разглагольствует Даня, — опаздывать, выпрашивать ещё три дня, два из которых я буду пинать хуи, а потом делать абы как. Так что на меня не рассчитывай.    — Руки! — рявкает Заря, когда Поперечный опускает ладони.    — Нет, блять, ноги. Да ты сама постой так долго с поднятыми клешнями! Не могу уже, затекли.    — Даня, — шикает Арсений. — Ты бессмертный?    — Ну как тебе сказать, — расплывается в усмешке Поперечный.    — Вы пойдёте со мной. Сами, — холодно говорит Заря. — Если нет, я пристрелю всех, кто здесь есть, чтобы точно и шанса не было. У вас есть выбор, пойти со мной так или пойти со мной, оставив за собой кровавый шлейф.    — Хуйня выбор, мне не нравится, — пожимает плечами Даня.    — Начну с доктора, — предупреждает Ира, переводя пистолет в сторону Димы.    Шаст смеётся тихо, присвистывает, а с губ слетает только весёлое «зря». Дальше перед глазами всё превращается в смазанное пятно. Адриан слетает с катушек уже хрен знает в который раз за день. Мелькают адским пламенем клинки из рук, секунды не проходит, как Фелиос оказывается между агентом и Позом, порывается быстро в сторону Зари.    Только вот одно дело банды Найт-сити, одно дело «Мусорщики», «стилеты» и другое отрепье города. А совсем другое спецназовец Союза. У Зари даже без имплантов рефлексы на высшем уровне, едва она улавливает движение Адриана, как на этих же рефлексах, не задумываясь пускает пулю ему в голову. Гром выстрела, от дула до лба Адриана расстояние крошечное, поэтому свиста пули даже не слышно. А вот, как она врезается в плоть головы, как ударяется со звоном о что-то и отлетает в стену… Это Шаст расслышал отчётливо.    У Антона тоже рефлексы не пятилетнего ребёнка. Едва понял, к чему всё идёт, подскочил к Арсению, спрятал за своей спиной их с Даней, прикрываясь абсолютно бесполезной, как сейчас кажется, металлической битой, что стояла у стола Поза.    Шаст точно слышал, как испуганно вскрикнул Арсений, как рыкнул что-то Поз и взвыл болезненно Адриан. Но что восхищает и одновременно пугает Антона в этом всём: ему не нужно бояться за жизнь Фелиоса, если кто-то целится тому в голову.    — Как это..? — пистолет в руках Иры вздрагивает крупно, она делает шаг назад, испуганно таращась на того, в чью голову точно попала только что.    Адриан поднимает голову, сверкает злыми от боли глазами в Зарю, ожог и рана от пули пульсируют жаром на лбу, кровь стекает со лба к подбородку, едва ли не затекая в левый глаз.    — Как это? — потеряно повторяет Заря, пятясь на дрожащих ногах назад, когда Адриан делает медленный шаг вперёд.    — Хром, — с оскалом говорит Адриан, указывая на свою голову. — Во мне почти нет обычных костей. И ты решила выстрелить туда, где хром плотнее всего. Ошибки стоят жизни, знаешь? — говорит с усмешкой он, делая ещё один шаг в сторону напуганной Иры. — За ошибки надо платить…    — Стой, — выскакивает перед Фелиосом Арсений. — Не надо. Достаточно.    — Она всегда будет проблемой, почему бы не убрать окончательно? — раздражается Адриан.    — Я верю… Я верю, что каждый заслуживает второго шанса, — сбито шепчет Арсений. — Она же… Она не понимает ничего. Вспомни себя в состоянии, в которое тебя можно искусственно ввести. Вот у неё это состояние по жизни. Надо… Надо постараться, конечно, убить легче, но, может, хватит с вас всех этого уже? Пожалуйста… Не надо её убивать, она ведь… Она… Пожалуйста, Адриан.    — Арс, — зовёт тихо Антон, ловя Арсения за плечо. — Слишком большая вероятность влезть в проблемы из-за…    — Как и из-за меня, — жмурится Арс. — Так, может, меня тогда убьём лучше? Моя смерть обезопасит куда большее количество людей, чем смерть Иры.    — Что-то часто ты эту тему поднимаешь, — морщится Антон. — Сдохнуть хочется? Не тянешь вину за то, над чем там работал, или что, блять?    — Защитил, — неверяще лепечет позади Арсовой спины Ира. — Не понимаю…    — Если ты оставишь попытки меня схватить, — едва слышно говорит Арсений, оборачиваясь к Заре. — Я спасу тебя ещё не раз. Душу спасу… Пожалуйста, дай хоть шанс себе спастись. Я не промывал голову Оксане, она сама всё понимала. Это она помогла мне сбежать, это она выслушала меня в момент, когда всё вокруг… Разваливалось у меня на глазах. Она спасла мне жизнь, почему ты не хочешь дать мне спасти твою? Сколько можно это всё? — глухо спрашивает Арсений, отходя в угол комнаты к дивану, садится тихо, пряча лицо в ладонях. — Почему людям так плевать друг на друга?    — Антон, — тянет голос Распа. — Он на грани истерики.    — Чего? — удивлённым шёпотом спрашивает Шаст.    — Его сейчас прорвёт. Сегодняшний день его слишком измотал, а выход в Сеть добил. Его нервная система сейчас как оголённый провод, он сейчас распсихуется.    — Арс, — шёпотом зовёт Антон, садясь осторожно на диване рядом с Арсением. Касается мягко плеча. — Ты в порядке?    — Шаст, ну ты серьёзно? — взвизгивает Расп.    — В порядке? — тускло переспрашивает Арс. — В порядке. Я живу в мире, где из детей делают оружие убийства. Людей расстреливают за лишнее слово, а всякое изобретение становится достоянием военного дела. Людям плевать на своих соседей по дому, на тех, с кем они видятся каждый день, идя на работу, на тех, с кем едут в одной электричке. Всем друг на друга плевать. Я был готов стереть понятие одиночества с лица земли, а по итогу стал самым одиноким человеком в мире. Я любил весь мир, а из меня сделали наивного идиота, которым воспользовались в своих целях без ведома. В порядке? Если это порядок, что дальше?    Шаст видит, как по прижатым к лицу рукам стекает одинокая капля, очерчивает запястья и растворяется в чёрной кофте.    — Однажды я перечитался старых романов, — глухо говорит Арсений. По запястью стекает ещё одна капля, но голос даже не вздрагивает. — Всю ночь мне снилась эпоха Средневековья. Говорят, жуткое, страшное время. А я был там, правда видел ужас, но… Как бы я хотел оказаться там, а не здесь. С меня хватит…    — Арс? Что «хватит»? — настороженно спрашивает Шаст, когда Арсений поворачивает к нему лицо.    — Делайте, что хотите. Ты можешь меня отправить обратно в Союз, но по дороге я своими же зубами вскрою себе вены, — говорит он, глядя на Иру. — Можете переубивать друг друга, если вас только это может порадовать. Если только забирая жизни, вы можете ощущать некую свою значимость, то пожалуйста. Делайте, что хотите. Я слишком долго был неравнодушным ко всему, я не могу… Меня не хватает, простите.    Арсений встаёт медленно с дивана, кажется, хочет выйти из клиники, но не может сейчас, несмотря на все слова, проявить равнодушие и к Антону. Поэтому возвращается к дивану, берёт осторожно вставшего Шаста за ладонь и выводит его на улицу.    Антон ничего не говорит, только вытягивает из кармана пачку сигарет, раскуривает одну и протягивает Арсению. Тот принимает с охотой, затягивается в этот раз не поверхностно отнюдь, а с настоящей необходимостью.    Шаст затягивается тоже глубоко, когда Арс передаёт сигарету. Мысли сейчас какие-то тёмные с одной стороны. Арсения хочется увезти куда-то далеко-далеко, чтобы больше никто и ничто не то что достать, а даже заметить его не смогло. Чтобы ничто до Арсения не добралось. Ни люди, ни монстры, ни призраки прошлого. Хотел бы Антон стать с Арсом призраками, о которых забыли бы абсолютно все, кроме них двоих. Наверно, эти мысли равноценны желанию сбежать. У Шаста такого не было никогда, да и сейчас он сбежать хочет для того, чтобы наладилось всё у Арсения.    Арс заслуживает покоя, умиротворения, тихой жизни. Да, Антон до сих пор не знает, над чем он там работал, но с каждым днём Шаст всё больше убеждается, что для него это и не так важно. Важно, какой Арсений. Какой неравнодушный, чуткий, эмпатичный и… Уязвимый из-за этого. Арс миниатюрный сам по себе на фоне Шаста, его бы завернуть в одну из своих огромных домашних кофт, прижав к груди, спрятать от всех и никуда не отпускать, только защищать и греть.    — Этот мир тебя не заслуживает, — тихо говорит Шаст, будто бы даже неосознанно как-то, утопает в своих мыслях, а язык сам ворочается.    Только вот, когда слова звучат вслух, Антон смотрит коротко в сторону, видит, как слёзы с густых ресниц срываются одна за другой. Расп был прав, Арсений на грани и слишком уязвим сейчас.    — Я защищу тебя от всего, — обещает шёпотом Шаст, отбрасывая в сторону окурок и тут же притягивая за руки Арсения к себе, прижимает к своей груди, обнимая, кажется, со всех сторон. — И я никого больше не убью, я не сделаю тебе больно.    — Твои слова слишком громкие для моих чутких ушей, — грустно усмехается Арсений, оплетаясь руками вокруг шеи, прижимаясь щекой к ключицам. — Я так устал сегодня…    — Приедем в тот домик и ляжем отдыхать, — успокаивает Антон, прижимаясь губами к волосам. — Арс… Ты самое прекрасное, что я находил за свою жизнь. Никто тебя не обидит, — Шаст поднимает бережно лицо Арсения к себе, заставляет в глаза заглянуть. — В тех сказках… Про Бесу говорилось что-то, что случается с теми, кто пытается навредить тем, кого они защищают?    — А какие ты вообще знаешь сказки про Бесу?    — Никаких. Расскажешь мне? — с мягкой улыбкой спрашивает Шаст.    Арсений смотрит долго в глаза, по его взгляду сложно сказать, о чём он думает.    — Как же я так влип в это? — шёпотом спрашивает сам у себя Арсений.    Антон не успевает ничего спросить, уточнить, как Арс притягивает его бережно за шею к себе, целует мягко в губы, запечатывает свой же вопрос. Шаст вздыхает прерывисто, обнимает двумя руками за талию, прижимая ближе к себе, жмурится немного во время поцелуя. С сердцем что-то страшное происходит, и сейчас Антон, кажется, понимает, о чём спрашивал Арс. Шаст тоже не понимает, как влип в это, но если Арсений задал этот вопрос, значит, он тоже, а так, вдвоём — почти не страшно.    Антон целует смело, но при этом так бережно, ласково. Успокаивает своим поцелуем чужую бурю, не пытаясь разжечь ярче огонь, который и без его рвения горит в Арсении. Арса не распалять сейчас надо, а успокаивать, Шаст это чувствует слишком отчётливо. Он касается мягко губ снова и снова, до тех пор, пока дыхание, которое при поцелуях обычно сбивается, наоборот, не выравнивается у Арсения.    — Не знаю, как и что будет дальше, — шепчет Антон, отстраняясь от поцелуя и прижимая макушку Арсения к здоровому плечу. — Но я с тобой до конца, Арс… Ты больше не будешь, никогда не будешь самым одиноким человеком в мире, слышишь?    Арсений только кивает едва заметно, крепче пальцами в кожанку Шаста вжимается.    — Так расскажешь мне сказки о Бесу? — с улыбкой спрашивает Антон, когда Арс немного отстраняется, смотрит своими обычно ясными, но такими усталыми сейчас глазами. Кажется, прямо в душу смотрит.    — Расскажу, — кивает Арс, зеркаля мягкую улыбку. — Только…    Арсений отвлекается на вышедшего из клиники Даню, сильнее пальцами в Антона вжимается.    — Держите, — с тяжким вздохом говорит Поперечный, протягивая Шасту ключ-карту. — Координаты сейчас перекину на «Квадру». Доедете сами, а мне тут… Надо со многим разобраться. Они не тронут друг друга, Арс. Я позабочусь обо всём, а вы просто… Позаботьтесь друг о друге и о себе самих. Вот, док просил передать, — Даня отдаёт Антону баночку с таблетками. — Для твоей кости, для плеча. А вот это, — Даня даёт ещё одну баночку. — Если начнёт болеть сильно, обезбол, короче. Арсению медикаменты на случай, если ему опять херово начнёт становиться, я дал. Дома, я думаю, без моей экскурсии разберётесь. Всё-таки, Арсюх, с кочевником едешь, эти тараканы в каждом новом доме за пять минут обживаются так, словно всю жизнь там жили.    — Завидуешь просто, что так же не можешь, — буркает Шаст.    — Да-да, — посмеивается Даня. — Ты как? Вести уже сможешь?    — Попрошу своего ИИ нас подкинуть, он показал себя хорошим водителем, — качает головой Антон. — Я бы и сам, но плечо ноет.    — Арса за руль не пускать, — серьёзно говорит Даня.    — Почему???    — Просто поверь мне. Ладно, — вздыхает Поперечный. — Пиздуйте уже, а то на вас смотреть больно. Два бедных родственника.    — Вот и попиздуем, — кивает Антон. — Спасибо за помощь.    — И вам тоже, — улыбается грустно Даня. Он выглядит так, словно хочет сказать что-то ещё, но вовремя себя останавливает, качает головой коротко. — Арс, напиши, как доедете. Удачного пути, — машет на прощание он, уходя обратно в клинику.    — Как ты думаешь, как они разберутся с тем бардаком? — тихо спрашивает Шаст, усаживаясь с Арсением на задние места в машине, давая Распу полное управление Берты-старшей. Отдаёт руль в несуществующие руки ИИ.    — Я не хочу об этом думать, — вздыхает тихо Арсений, прижимаясь виском к не раненному плечу Антона. — Сегодня я больше ни о чём не хочу думать…    — Тогда до вечера играем в молчанку?    — Нет, — улыбается устало Арсений, глядя на мелькающий за окном город. — Ты хотел сказку про Бесу.    — Точно? — нерешительно спрашивает Шаст. — Может, я тебя гружу? Отдыхай лучше…    — Сказки всегда были для меня отдыхом, — качает коротко головой Арсений, улыбаясь успокаивающе. — Начнём с того, что, как я уже говорил, это не единичное божество, а целая группа. Много божеств, которых приравняли один к другому и слили их в одного. Изначально это был чуть ли не целый пантеон. Бес, Аха, Ихти, Менева и многие другие. В Японии вот есть семь богов счастья, это боги, приносящие разные блага в дом или лично человеку. В синтоизме они так и остались группой, а вот у древних египтян слили в одного, в Бесу. У разных божеств были разные свойства и цели… Кто-то отвечал за борьбу со злыми духами, кто-то — за богатство. Вот например один из богов, Аха, был покровителем танцев и музыки, а так же защитником детей и матерей. У них были разные функции, но после приравнивания их всех к Бесу, после слияния, они стали божеством, нёсшим ряд схожих функций. Бесу был покровителем домашнего очага, защитником дома от злых духов и бедствий. Он защищал дом и его жителей от любых невзгод. Присматривал за детьми и женщинами, дарил охотникам сладкий сон, чтобы они хорошо отдохнули. Знаешь, что ещё интересно?    — У?    — Этимология. Происхождение слова. «Бесу», как и «Баст», происходит от одного слова, от нубийского «кот».    — Выходит, меня надо называть ласково котом, а не солнцем, — расплывается в улыбке Шаст.    — Вот же дурень, — фырчит со смеху Арсений, звучит он куда живее, чем в клинике и возле неё. Шаст думает, что пока Арсу становится лучше, легче в разговоре с ним, всё под контролем. — Коты и солнце у них всегда неразрывно связывались. В мифах Египта солнце это и есть кот. Большой рыжий солнечный кот. Так что могу называть тебя и так, и так.    Шаст заставляет себя переключиться с мелькающих на задворках сознания мыслей о том, сколько сейчас осталось в мире котов, сколько видов кошачьих не исчезли с лица земли, а сколько навеки утрачены. Сейчас нельзя об этом думать, нельзя впасть в тоску рядом с Арсением, которому слишком важно сейчас иметь кого-то сильнее и спокойнее рядом с собой.    — Бесу часто изображали с каким-то музыкальным инструментом, — продолжает с тихой улыбкой Арс. — Как правило, с флейтой или арфой. Бесу сопровождал Богиню-мать, когда она злилась, он играл мелодию, успокаивал её музыкой. Думаю, они были хорошими друзьями, — посмеивается тихо Арсений, а Шаст едва сдерживает облегчённый выдох. В голосе Арса снова звучат привычные мечтательные нотки. Не даст Антон этой звезде погаснуть, обещал же себе поддержать чужой огонёк.    — Наверняка дружили, сто проц, — заверяет с тёплым смехом Шаст. — Хм, кажется, я в какой-то сказке уже встречал мотив с успокоением какой-то мифологической сущности музыкой.    — Да! Это довольно распространённый мотив, — воодушевлённо говорит Арсений. — Знаешь, я бы хотел изучить музыку получше… В том плане, что давно ведь говорят о том, что музыка может влиять на человека не только психологически, но и физически, лечить буквально. Разве это не… Магия? Самая настоящая?    — Арс, — тянет с улыбкой Антон. — А как же учёность твоя?    — Любой прорыв в науке — это волшебство настоящее, а любое волшебство можно повторить в науке с помощью технологий. Летаем вон по небу, разговариваем друг с другом с разных концов планеты, в Сеть уходим как в Навь.    — Навь?    — Это из старославянской мифологии. Есть три мира: Явь, Правь и Навь. Во многих мифологиях делили единое на несколько миров. Правь — мир светлых богов. Явь — это наш мир, земля. А Навь — это мир с блуждающими душами, тёмными сущностями и потерянными богами. Чем тебе не Сеть? Застрявшие нетраннеры и оцифрованные личности — блуждающие души. Вирусы, программы-демоны, вредоносные ИИ — тёмные сущности.    — А потерянные боги? — с нескрываемым любопытством спрашивает Шаст.    — Я не хочу опять поругаться…    — А, так ты говорил про Альт, — улыбается Шаст. — Не будем мы ругаться, Арс, всё хорошо, — успокаивает он, поглаживая тёмные волосы. — И не страшно тебе с такими сравнениями в Сеть уходить?    — Уходить — нет. Не вернуться — страшно, — тихо говорит Арсений. — Лучше просто умереть, чем стать… Это сложно. Не уверен, что хочу сейчас об этом говорить.    — Тогда не будем, — успокаивает Антон, утыкаясь губами в висок. — Я хочу, чтобы ты отдыхал сейчас, до вечера, а лучше и дольше. Никакой работы и плохих мыслей.    — Рядом с тобой это становится проще…    — Тогда я буду рядом.    Шаст смотрит мельком на Арсения, тот и вправду выглядит лучше, успокоился, взбодрился даже, но капля грусти так и осталась в глазах. Антон обещает себе, что сделает по приезде в домик всё, чтобы эту каплю растворить, он уж постарается Арса от плохих мыслей и внутренней боли отвлечь.    Как только Расп выводит машину из Найт-сити, направляет в сторону домика у затопленного давным-давно города, на горизонте виднеется приближающаяся песчаная буря. Расп спрашивает разрешения на увеличения скорости, и Шаст охотно это разрешение даёт. Мало того, что им надо успеть прибыть в укрытие до приближения бури, так и на улице всё сделать надо успеть: включить генератор, который наверняка на улице, проверить электрощитки и воду.    Долго об этом думать у Антона не получается, потому что после получения Распом разрешение на увеличение скорости, он слегка… Да он как будто с катушек слетел. Нет, ну, Шаст Распу доверяет, конечно, но как с водителем он с ним знаком больно уж мало, и злодейский смех ИИ вперемешку с рёвом стремительно ускоряющей Берты-старшей… Доверию не способствуют.    — У меня есть тело! — смеётся Расп.    — Ты только не расшиби своё тело с нами на пару! — вскрикивает Шаст, вжимаясь пальцами в боковую дверь.    — ИИ назвал машину своим телом? — поражённо спрашивает сбоку Арс.    — Ага, он вообще любит говорить про то, что тела у него нет, строит часто каламбуры на основе этого, — тараторит Антон, пытаясь отвлечься от волнения за машину и пассажиров, в числе которых сейчас они с Арсением. — Любит пошутить на тему того, что повесится от моей тупости, а у него даже шеи нет, вены голограммные вскроет, он всему голова даже без головы… Осторожнее на повороте!    — А что такое? — воркует ехидно Расп. — Как самому лихачить, так тебе спокойно, а как на пассажирском месте, так страшненько становится? Не волнуйся, я крепко держу руль, руки не потеют.    — У тебя нет рук, — хнычет Шаст, косясь с заднего сидения на ворочающийся сам по себе руль. — Это меня и пугает…    — У него есть программа для вождения? — настороженно спрашивает Арсений, вжимаясь пальцами в бедро Антона, когда машину немного заносит на повороте.    — Вообще-то нет, — из динамиков отвечает женский голос системы «Квадры», встроенный для озвучивания пришедших сообщений. — О, я стал женщиной!    — Что значит у тебя нет программы для вождения?!    — Ты не можешь быть женщиной, как и мужчиной, у тебя нет гендерной принадлежности, — говорит Арсений.    — Это вообще не важно сейчас! — восклицает Шаст. — Как это у тебя нет программы для вождения?!    — Я самообучающаяся программа, я построил алгоритм вождения, основываясь на наблюдении за тобой, Шаст.    — Пиздец нам, — кивает медленно Антон.    — Мы почти на месте, — сообщает женский голос «Квадры». — Но у меня есть проблема.    — Проблема??? — взывает Шаст.    — Я не обращал внимание на то, как надо парковаться.    — Сука-а-а…    — Давай я перелезу за руль и припаркую, — предлагает Арсений.    — Не-не-не!    — Что? Прислушался к Дане? Не пустишь меня за руль? — бурчит Арс.        — Иронично, — усмехается женским голосом Расп. — Каково осознавать, что к ИИ больше доверия, Арсений?    — Ах ты сука, — вздыхает возмущённо Арс. — Я за руль!    — Нет, сидеть, — Антон утягивает Арсения обратно на сидение за пояс. — Я сам полезу.    — У тебя ранено плечо! — в один голос возмущаются Расп с Арсением.    — Перестаньте так делать, — морщится Антон, вопреки общему возмущению перелазя на водительское место. — Реально жутко же. Всё, я беру управление. Поведу одной.    — Вести надо двумя руками! — снова в один голос говорят Арсений с ИИ.    — Сука, вы меня сейчас до сумасшествия доведёте, — вздыхает прерывисто Шаст, беря управление «Квадрой» на себя. — Вот так, старушка, всё хорошо, я здесь, — воркует Антон, плавно заворачивая машину к нужному месту. Домик у воды уже виднеется на горизонте.    — То есть, получается, это правда? — бурчит сзади Арс. — К нему доверия больше, чем ко мне? Он манипулирует тобой через отношения с людьми, но при этом…    — Прямо как ты манипулируешь им с помощью ежа! — возмущается Расп.    — Не могли бы вы оба помолчать?    — Я не манипулировал с помощью… Да всего пару раз было!    — А у меня всего один, — насмехается Расп.    — Вы точно говорите о манипулировании? — усмехается кисло Антон, сбрасывая постепенно скорость.    — Откуда у тебя гимн СССР? — всё не унимается Арс.    — Его же нельзя найти в открытом доступе в интернете, — сучится Расп. — Знаешь, я хотел в твою голову, но сейчас склоняюсь к тому, что Шаст мне больше нравится.    — Чего??? — вылупливается Арс. — Хотел в мою голову? А может, я не хотел тебя в своей голове!    — Ну вот, — усмехается Шаст, когда от ИИ не слышится никакого ответа. — Он обиделся.    — Да ради Бога, — машет ладонью от себя Арсений, падая назад, вжимаясь спиной в спинку сидения, складывает руки на груди. — Я бы, между прочим, выбирая, тоже бы предпочёл Шаста, он мне тоже нравится. А ты явно не самый приятный тип.    — Кто обзывается, тот сам так называется, — буркает Расп.    — Как по-взрослому, — тянет Арсений. — Я эту поговорку от друга в последний раз в лет семь слышал.    — Ну да, потом ведь друзей не было.    — Хватит! — рявкает Шаст. — Вы пытаетесь выиграть в конкурсе, кто кого сильнее заденет? Вот, видимо, правду говорят о том, что сильнее всего собачатся люди, наиболее похожие друг на друга.    — Он не человек, — бурчит Арсений. — Сколько раз об этом говорить? Или ты чувствуешь себя человеком, а?    — Мой создатель хотел сделать всё возможное, чтобы я понимал, что я не человек.    — Эй, — настороженно зовёт Шаст, напрягаясь в момент. Нельзя Распу о своём создателе говорить, это же…    — Это ведь большая проблема, — продолжает Расп, игнорируя Антона. — Когда ИИ или нечто на его подобии не понимают того, что они не люди. Как больно и страшно было Сильверхенду понимать, что он лишь энграмма, как изменилась Альт Каннингем, наоборот сделав себя полностью машиной, не оставив в своей копии внутри Сети ничего от человека.    — Да, — задумчиво тянет Арсений, чуть хмурясь. — Это большая проблема… Они должны понимать, что не люди больше, но и…    — Не быть мёртвыми, — заканчивает Расп. — Быть с душой.    — Как бы парадоксально это ни было, — вздыхает тихо Арсений, прикрывая глаза. — Кажется, мы бы всё-таки смогли найти общий язык.    — Смогли бы, но мне нравится Шаст. Так что бывай, — бросает Расп, отключаясь от системы «Квадры».    Антон даже не думает спросить о том, что это, блять, такое было. Расп уже демонстрировал своё желание пообщаться с Арсением, вот и пообщался. Чего он был таким странным, хер его поймёшь, у ИИ после того обновления, судя по всему, всё ещё глючат алгоритмы общения.    С другой стороны, подмечает Шаст, паркуясь возле домика, Арсений стал выглядеть бодрее, словно бы эта маленькая перепалка с Распом его отвлекла. Может, именно этого ИИ и добивался, понял, как надо Арса расшатать, чтобы он перестал впадать в уязвимое состояние от усталости? Что там в голове у Распа, не угадаешь, прекрасная планета с джунглями, как у Арсения, только в цифровом виде, а может только лишь набор кодов и программ… Антон не знает, но может сказать наверняка, что сейчас, оставшись за километры от города и цивилизации, оставшись в тиши только с Арсением и Распом, он чувствует себя в покое и безопасности.    Шаст выходит из машины, кивает несколько раз, подтверждая собственные мысли. В Пустошах, как и в городе апартаменты, жилые домики имеют схожую схему как внутреннего содержимого, так и проводки. В похожих они жили с семьёй, когда обосновались в Роки-Ридж. Маленькие одноэтажные домики, генератор с правого бока от здания, щитки на задней стороне.    — Давай сначала занесём вещи и Тихона, а потом я разберусь с электричеством и водой, хорошо? — говорит Антон, вылазя с Арсением из машины.    — Давай я перенесу все вещи, плечо же…    — Так это одно плечо, вторая рука нормально работает, — улыбается успокаивающе Шаст, открывая багажник. Закидывает себе на плечо свою сумку, как тут же морщится от боли в левом плече, несмотря на то, что сумка на правом. — Ладно, давай ты, — кривится Антон, передавая Арсению сумку. — Только не неси всё за раз.    — Конечно, у меня послабее твоих руки будут, — посмеивается тихо Арс, беря в первую очередь перевозку с ежом, а во вторую руку Шастову гитару в чехле. — Вот правда, нужна она тебе была?    — Нужна, — бурчит Антон, открывая перед Арсом дверь ключ-картой.    — Ты будешь обязан сыграть мне, понимаешь же? — улыбается хитро Арсений, пронося в дом вещи, оставляет их в прихожей, сразу же возвращаясь в машину за сумкой Антона и своим рюкзаком с вещами.    — Сыграю, — обещает Шаст, расплываясь в улыбке. Но тут же напрягается, чувствуя усиливающийся ветер. Буря приближается. — Так, я быстро с генератором и щитками разберусь.    Антон отходит сразу же к задней части здания, находит щитки, осматривает их на пример замков и кодировки, но ничего не находит и спокойно открывает металлическую дверцу. Тут всё в порядке, работает исправно, проводка целая, только рубильники опустить. Едва Шаст это делает, из дома доносится шум врубившейся техники, прямо-таки слышно, как загудело в доме электричество.    Так же легко Шаст разбирается и с водопроводным генератором. Спрашивает криком с улицы у Арсения, пошла ли в дом вода. Арс возится с минуту, а потом, высовываясь макушкой из дверей, показывает два больших пальца, довольно улыбаясь. Ага, всё ясно, кому-то только это и было важно, чтобы помыться было чем.    — Тут немного странная система, — говорит Шаст, проверив, заблокировалась ли машина и закрылась ли плотно защитными пластинами от надвигающейся бури. — Обычно генераторы сейчас совместные, вода и ток. А тут раздельно проводка с водой, но это как и в Роки-Ридж было, — говорит, проходя в дом. — Старые дома, короче. Спасибо хоть, что не два генератора, один для воды, второй для тока, а ещё и щитки проверяй, а то находили мы такое здание в Пустошах. Морока та ещё.    — Кто-то очень избалован, — посмеивается Арсений. — Тебе бы пожить у моей бабушки в деревне. Знаешь, что такое деревянный туалет за домом, когда выходишь ночью, а из темноты леса светятся чьи-то глаза?    — Ты что за жуть мне рассказываешь? — передёргивает плечами Шаст, стряхивая мурашки. — Не хочу я такое узнавать!    Антон разувается на входе, видя, что в доме довольно чистый пол, оглядывается коротко. Да, кивает сам себе Шаст, это точно такой же домик, как и в Роки-Ридж. Три комнатушки: объединённые кухня с гостиной, прихожая метр на метр и отделённая от всего, удобная, большая спальня. Сбоку от входа совмещённый санузел. Отлично.    — Сейчас поставлю вариться кофе, — приговаривает Шаст, проходя с Арсом на кухню и усаживая его нажимом на плечи на длинный угловой диванчик. — Потом разберём вещи и делаем, что хотим. Скоро буря приблизится, я прикрыл плотно щитки, но готовься к тому, что свет может отрубить. Так-так, машинка не заправлена, где у нас кофе, — бубнит Шаст, принимаясь рыться по шкафчикам. — Ага, вот и кофе, если кофе здесь, значит, сахар будет, ну, конечно, вот и сахар, — торжествующе смеётся тихо Антон, доставая из соседнего шкафчика упаковку с искусственным сахаром.    — Даня был прав. Кочевники обживаются со скоростью света и выглядят так, словно всю жизнь в этом доме жили, — посмеивается с дивана Арсений, неотрывно за Антоном наблюдая.    — Это называется адаптация, — с важным лицом тянет Шаст, поднимая вверх указательный палец.    — Я бы назвал это паразитизм, — громче смеётся Арс. — Давай я заварю кофе, а ты пока разберёшь свои вещи…    — Нет уж, сиди, — резко качает головой Антон, одним только взглядом пригвождает Арса к дивану. — Сиди-сиди, я тут вообще-то пытаюсь быть обходительным и заботливым, так что не выёбывайся и наслаждайся. Я, знаешь ли, редко такой услужливый, — бурчит нарочито Шаст.    — Это совсем не так, — воркует Арсений, всё-таки встав с дивана.    Он подходит к Антону сзади, обнимает со спины. Чуть подпрыгивает на носочки, чтобы оставить маленький поцелуй на выступающем с задней части шеи позвонке.    — Хочу, чтобы ты отдохнул, — выдыхает с прикрытыми глазами Шаст, сдаваясь, стирая с себя всю нарочитость. — Хочу, чтобы хоть здесь, за несколько километров от города, ты мог просто… Побыть со мной в тишине и покое.    — Я действительно здесь. С тобой. В тишине и покое, — с улыбкой шепчет Арс, прижимаясь щекой сзади к плечам. — И мне хорошо…    — Я… Как мне сделать, чтобы тебя никто не достал? — понуро спрашивает Антон, отставляя в сторону налитый кофемашиной в стаканчики кофе. — Я так хочу, чтобы тебя никто больше не достал, Арс… Даже херовые мысли. Мне бы сказать что-то пафосное про то, что я тебя у всех отвоюю, но пафосные речи это не моё, а ты явно не любитель «отвоевания».    — Только если в стихах, — с тихой улыбкой говорит Арсений. — «Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей, у всех золотых знамён, у всех мечей, я ключи закину и псов прогоню с крыльца — оттого что в земной ночи́ я вернее пса»…    — Что это? — хмурится Шаст.    — Стих. Русский стих. Цветаева. Антон? Ты чего напрягся? Опять тревожно? — обеспокоенно спрашивает Арсений, поворачивая бережно Антона к себе.    — Да так… Не люблю это чувство.    — Какое чувство? — непонимающе хмурится Арс, разглядывая Шаста.    — Будто это уже было.    — Дежавю? — понимает Арсений, Антон только кивает в ответ. — Часто бывает? Это чувство.    — Нет, иногда только, за жизнь не больше десяти раз, — пожимает плечами Антон, тут же морщась от тянущей боли в плече.    — Тогда нормально, — улыбается успокаивающе Арсений. — Если бы было прямо часто, это плохо. В подростковом возрасте это чувство чаще, но если по жизни испытываешь вот это чуть ли не каждый день, это уже звоночек психического расстройства.    — Значит, я не псих? — кисло усмехается Шаст.    — По крайней мере у тебя нет депрессии, эпилепсии или шизофрении.    — Уже радует, — кивает с напускной важностью Антон, за что Арсений щипает его легонько в бок, журя за это кривляние.    — Это вообще-то серьёзно, — пытается укорить Арс, только вот улыбки не может сдержать, на Шаста глядя. — Я уже однажды… Оступился с этим.    — В каком смысле? — Шаст подхватывает в руки подостывший кофе в стаканчиках, переставляет его на стол, усаживаясь с Арсом бок о бок на диване.    — Меня как-то угораздило влюбиться в «психа», — вздыхает тяжело Арсений. — Я, конечно, не знал, что у человека проблемы, — выставляет вперёд руки Арс. — Мне ничего не сказали, а оно было не сильно заметно извне. Когда мы вступили в отношения… Всё больше странностей замечалось. Но не серьёзных, не сильных. А потом как-то… Этому человеку будто бы крышу снесло, — кивает медленно Арс. — Такой лихорадочный блеск в глазах… Одержимость пришедшей в голову идеей.    — Мания? — догадывается Шаст. — У этого человека была биполярка?    — Как-то ты быстро срастил, — удивлённо хлопает ресницами Арсения, глядя на Антона. —Ты знаком с биполярным расстройством? — осторожно, почти боязно спрашивает Арс.    — Да, — кивает серьёзно Шаст, потирая подбородок. — У нас в семье была женщина, Стейси, у неё была биполярка. Мы всей семьёй неустанно следили за тем, чтобы она принимала таблетки, чтобы всегда был запас медикаментов для неё. Заботились о ней, как могли. Херня биполярки же в том, что она, вроде, купируется медикаментами, но не лечится быстро, почти всю жизнь лечить надо. Лекарства притупляли эпизоды депрессии и мании, они не были прям пиздец выраженными, но когда она была в депрессняке, это было видно, как и повышенное настроение было заметно. Но никакой суицидальной или импульсивной херни она не творила благодаря таблеткам.    — Вы все… Заботились о ней, — тихо, словно бы неверяще произносит Арсений, тупя взгляд в стол. — Поразительно. В семье кочевников содержать человека с биполярным расстройством — это же… Невообразимо сложно.    — А семья вообще херня непростая, Арс, — усмехается бодро Антон. — У всех свои заскоки, свои заёбы и приколы. Да, у Стейси прикол был нихуя не прикольный. Но мы за ней приглядывали и… Надеюсь, в новой семье за ней приглядывают так же хорошо, как в нашей. Тот человек, о котором ты рассказывал, он не принимал таблетки?    — Принимал и долго, — кивает Арсений понуро. — Но в один момент почему-то перестал, показалось, что без таблеток нормально будет, ведь долго было хорошо, вот и… Да.    — Ага, им частенько начинает казаться, что раз долго всё норм, то можно слезть с таблеток. Поэтому и надо приглядывать, чтобы пили лекарства регулярно, — кивает серьёзно Шаст.    — Тот человек… Я не смог дальше за ним проследить, во время мании он вытворил то, после чего не возвращают домой, — тяжело вздыхает Арсений. — Он устроил поджог. Его отправили в соответствующее учреждение…    — Сожалею, — тихо говорит Шаст. — Херовый опыт… Так ты после этого теперь в каждом, кто понравился, заранее пытаешься болячку найти? Это не профдеформация, а просто что-то вроде… Следа от плачевного опыта?    — Я даже не задумывался об этом, — немного удивлённо выдавливает из себя Арс. — Может и так… Профдеформации у меня не может быть, я всё-таки, ну, я получал образование, в котором мы изучали психиатрию, но для профдеформации этого недостаточно, для этого нужен немаленький стаж работы по такой специальности. Чёрт… Я и правда никогда не задумывался об этом.    — А задумываться важно, — серьёзно говорит Шаст, отпивая несколько глотков кофе. — Типа я знаю, из чего идут мои какие-то приколы, знать, конечно, недостаточно, надо чёт с этим делать ещё, от одного осознания в башке ничего не меняется. Осознаёшь, а потом уже как-то разжёвываешь это для себя, перебарываешь себя в чём-то. Я боюсь до жути всех этих процедур у Поза, потому что операционный стол, как и рипперское кресло… Один их вид откидывает меня в ту сраную пещеру, где на глазах малого меня резали людей и начали резать меня. Я знаю, откуда у меня этот страх, но знать недостаточно. Каждый поход к Позу — это словно бы… Шаг через себя. Получается с натяжкой, но никто ведь не говорил никогда, что легко будет. Легко вообще нихуя не бывает. Каждый страх человека, каждый заёб чем-то обуславливаются, какой-то хуйнёй из прошлого. Осознать — уже первый шаг, но лишь первый. После осознания можно скатиться просто в самобичевание, типа, блять, я боюсь тапки, потому что меня мама ими в детстве пиздила, — приводит пример Антон, чуть морщась от того, какая тупая получилась аналогия. — Ну вот и что? Осознал я это, чё дальше? Могу начать жалеть себя, какой я несчастный, маленький ребёнок, отпизженный тапками. Могу перейти в обвинение мира в несправедливости, обвинения матери, какая же она тварь: пиздится тапками. А что ещё могу? Могу как-то это перебороть, послать нахуй всё и вызвать тапки на дуэль. Какой же тупой пример получился, — бурчит сам на себя Шаст. — Короче. Осознать — круто, но перебороть — вот, что куда мощнее.    Антон переводит взгляд от своего стаканчика кофе в руках к Арсению, который выглядит не на шутку восхищённым. А это была, блять, аналогия с тапками и максимально тупой концовкой. И чего он смотрит на Шаста такими искрящимися глазами?    — Что думаешь о замужестве? — лепечет вдруг Арс, заставляя Шаста подавиться кофе.    — С тобой что-то не так, — бурчит смущённо Антон, утирая ладонью кофе, потёкший по подбородку. — Тот чел поступил максимально безответственно, что по отношению к тебе, что по отношению к самому себе. А за безответственность приходится платить. Мне жаль, Арс, жаль, что тебе пришлось пройти через это и у тебя теперь подсознательный пунктик проверять все пассии на здоровье башки. Я, конечно, тоже не эталон психического здоровья, я правда нервный, ты знаешь… Но биполярки, шизы или ещё чего такого у меня нет. Голоса в голове, кроме ИИ, не слышу. Глюки не ловлю, мании и депрессии не наблюдается. Проблемы с контролем агрессии, но это ты и так знаешь.    — Это всё из той же тревожности, — вздыхает с тихой улыбкой Арсений. — В этом городе, кажется, у всех с этим проблемы, это среда всё… Как там Даня сказал, «у меня с рождения тремор»?    — Ага, — усмехается Шаст. — А теперь, — смотрит прямо Арсу в глаза, — позволь нескромный вопрос.    — Как деловито вы заговорили, — прыскает со смеху Арс, принимаясь за свой кофе. — Я слушаю.    — Ты весь этот рассказ использовал слово «человек». Я знаю эту херню, — многозначительно тянет Антон, высоко поднимая брови. — Ты пытался скрыть пол человека, с которым был в отношениях. А обычно так делают, когда не хотят палиться с тем, что в однополых отношениях. И с одной стороны, хер тебя вообще знает, может, ты сейчас женщину зачем-то вуалировал, — Шаст щурит подозрительно глаза на напрягшегося Арсения, который отвёл взгляд в сторону. — Либо ты говорил всё-таки о мужике, и тогда я не понимаю, нахуй ты хвостом вертишь, я гомофобом не могу оказаться, Арс, думаю, по понятным причинам.    — Я просто привык так, — отвечает тихо Арсений, ведя плечом. — Там нельзя было вступать в отношения с человеком своего пола.    — Пиздец, — Шаст вылупливает неверяще на Арса глаза. — Прям вообще? Совсем никак? В смысле? Как? — не понимает совсем ничего Антон, резко в сторону отстраняясь, бегая глазами по лицу поникшего Арсения. — Тогда, когда ты смотрел на сосущихся мужиков, когда сказал, что у вас там такого нет, ты это имел в виду???    — А что я ещё мог иметь в виду? — зажимается Арс. — Лакированные лабутены?    — Да хуй знает, — выдыхает поражённо Шаст. — Это же пиздец… Это же абсолютное, — Шаст обрывает себя. Он хотел сказать «абсолютное нарушение прав человека», но вспоминает вовремя всё, что Арсений рассказывал о Союзе, и прикусывает язык. — Блять, Арс, я… Сочувствую.    — Спасибо, — усмехается горько Арсений. — Из-за этого я даже не мог сходить тогда к нему в больницу, хоть попрощаться с ним. Ведь… Я не мог сказать об отношениях, мы не родственники и… Какой же это всё бред, — выплёвывает зло Арс.    — Он опять начинает психовать, — взволнованно говорит голос Распа. — Переведи тему. Только нормально и не задавай тупых вопросов из разряда «ты в порядке?», когда человек на одном слове божьем держится эмоционально.    — Везде какая-то своя херня, Арс, — вздыхает прерывисто Антон. — У вас хоть на улицах безопасно.    — Окей, гугл, как убить человека, если у тебя нет тела? — стонет Расп.    — Наверно, зря я это сказал, — кивает Шаст. — Прости, я совсем не умею… Мне Меркурий надо качать.    — Что, прости? — моргает учащённо Арсений, поднимая резко к Шасту глаза.    — Меркурий, — кивает удручённо Шаст. — Это планета, отвечающая за интеллектуальные способности человека. У меня плохо с речью. Лекси сказала, надо качать Меркурий.    — А Меркурий здесь причём? Как планета может влиять на интеллектуальные способности???    — В душе не ебу, — качает головой Антон, смотря пусто в пространство перед собой. — Но с речью реально что-то делать надо.    — Слушай, — тянет Арс, чуть подбираясь, ногу на ногу закидывает, внимательно разглядывая Шаста. — А вот у тебя самого что по романтическим отношениям?    — Как это связано с Меркурием???    — Никак, — фыркает Арс. — Просто подумал, что не в ладах ты с речью не из-за рыженькой планеты, а из-за того, что мало опыта общения попросту было. Я не хочу прозвучать грубо, но у меня есть ощущение, будто бы ты не знаешь, как «правильно» вести себя в романтических отношениях. Будто бы тебе кажется, что теперь надо общаться как-то особенно, что-то другое говорить, из-за этого ты путаешься в собственных словах от волнения и выдаёшь то, за что сам себя по лбу треснуть хочешь, — Арс видит, как стремительно у Шаста краснеют щёки. — Антон, — зовёт мягко Арсений, прикасаясь осторожно к чужим пальцам, сжавшимся на стаканчике. — У тебя же были отношения до этого?    — Здесь? — горько усмехается Шаст. — Здесь это называется ёб на две-три ночи, Арс…    — Боже… Так у тебя правда не было..?    — Да, не было! — восклицает Антон, а лицо прямо-таки вспыхивает краской. Он смотрит Арсу прямо в глаза, не понятно, чего в зелёных глазах сейчас больше: возмущения или испуга. — Влюблялся ли я? Разумеется. Доходило ли до взаимного влечения, было пару раз, конечно. Быстро я в этом разочаровывался? Охуеть как быстро!    — А тем, чему ты дал шанс у нас, — тихо спрашивает Арсений, зачарованно на Шаста глядя, — не разочарован?    — Прошло слишком мало времени для итогов, — бурчит Антон, отводя взгляд в сторону.    — Какая же ты колючка, — смеётся тепло Арс, прикасаясь мягким поцелуем к щеке. — Тебе так страшно, потому всегда были только разочарования?    — Не лезь мне в голову.    — Ты сам говорил о причинно-следственных связях, — расплывается в хитрой улыбке Арсений. — Выходит, у меня ещё большая ответственность, чем я думал, — шёпотом говорит Арс, мягко оглаживая пальцами покрасневшие щёки. — Большой страшный наёмник с хрупким-хрупким сердцем.    — Меня сейчас вывернет, — напыщенно буркает Антон, пряча лицо в скрещённых, лежащих на столе руках.    — Говоришь о том, что хочешь спрятать и защитить меня ото всех, а на самом деле, — с тихой улыбкой тянет Арс, покрывая короткими мягкими поцелуями голую шею. — Вот бы кто спрятал тебя…    — Перестань, прекрати это, — бурчит Шаст, сильнее лицом в руки вжимаясь. — Ты слишком… Мне страшно.    — Что ты сам мне сказал? Осознавать причины важно, но осознание — лишь первый шаг, надо бороться дальше, так? Почему бы не бороться со страхом, Антон?    Шаст это не выдерживает, отстраняется от Арса, выскальзывает из-за стола. Хочется выйти на перекур, но судя по ветру, завывания которого уже слышны даже в доме, буря совсем близко, выходить на улицу неразумно. Как и сбегать от Арсения, который делает всё, чтобы им было хорошо.    — Давай потанцуем, — предлагает неожиданно даже для себя самого Антон, разворачиваясь резко к Арсению. Тот смотрит на него потеряно, а Шаст замечает каплю грусти.    Он же должен огонёк Арсения поддерживать, должен помочь ему расслабиться, отдохнуть, а на деле чуть не оставил только что Арса после его попытки сделать ещё один шаг навстречу в их отношениях.    — Ты говорил, что в Союзе было туго с музыкой… Кстати, вопрос, — выставляет вперёд руку Шаст, чуть хмурясь. — Ты же был здесь довольно долго, чего до новой музыки только со мной добрался?    — Я слушал кое-что, но… Только определённого исполнителя, — тушуется неловко Арс. — Старого исполнителя. Мне про него бабушка рассказывала, говорила, ей в молодости нравилась эта зарубежная певица, вот я первым делом и нашёл её, а потом что-то меня затянуло в её песни, и я только их и слушал в свободное время. Русские во главе с Цоем, и… Бритни Спирс, — кивает больно уж уверенно Арсений.    — Бритни Спирс, — кивает с пустым взглядом Шаст. — Бритни Спирс, — снова говорит, поднимая голову к потолку. — Я бы сказал, что это то ещё старьё, но у меня старья хватает, но Бритни Спирс?    — Ой, иди к чёрту! — смеётся Арс. — На вкус и цвет — товарища нет, как гласит русская поговорка. Ничего не знаю!    — Бритни Спирс. Бритни Спирс, Арс?    — Иди к чё-о-орту, — тянет с улыбкой Арсений, вылазя из-за стола и становясь напротив Антона в какой-то странной позе, будто сейчас биться с Шастом будет за Бритни и её честь. — Мне нравится.    — Как-то по-гейски, Арс, нет?    Арсений прыскает со смеху, смотрит на Шаста с пляшущими в адском синем огне чёртиками, щурится с возмущенной улыбкой.    — Иди к чёрту, — весело повторяет Арс, показывая средний палец.    — Охо-хо, а там ставят Бритни? Если да, то я, пожалуй, пас, — оскаливается весело Антон, показывая два средних пальца. — Блять, ну а честно. Это прикол какой-то? — Арс склоняет озадаченно голову чуть в бок, смотрит на Шаста внимательно. — Ну типа, знаешь, я нашёл мужчину своей мечты, а ему нравится Бритни Спирс. Чего ты так смотришь? — теряется Антон, глядя на искрящегося Арсения, который подтягивает его за ладони ближе к себе.    — Я — мужчина твоей мечты?    — Что? Стой…    — Ты сказал, я мужчина твоей мечты, — тянет с улыбочкой, от которой проявляются ямочки на щеках, Арсений, больно уж кокетливо хлопая ресницами. — Такое милое откровение…    — Да это прикол такой! Мем, Арс, блять, ты не настолько старый!    — Ауч, — с весёлым возмущением тянет Арс. — Хм, такой ты противный, мне точно нужно противоядие, — Антон хмурится непонимающе, а Арс только больше в улыбке расплывается. — Да-да, противоядие, потому что… Ты ядовитый, — начинает напевать Арс в самое ухо, отчего Шаст вздрагивает и тут же заходится смехом. — Растворяюсь в тебе, мой рай со вкусом яда, я зависим от тебя, но ты знаешь, что ты ядовитый?    — Нет, — морщится напыщенно Шаст, отбрасывая голову назад. — Со всей моей нелюбовью к этой музыке, пожалей бедную Бритни, у неё на том свете икота от твоего пения начнётся.    — Ты невыносимый, знаешь? — посмеивается Арсений, ловя Шаста за щёки и подпрыгивая к губам, чтобы затянуть в долгий поцелуй.    У Шаста нет цели Арсения зацепить, задеть, обидеть, а Арс это прекрасно чувствует. И кажется, ему с таким Антоном, с настоящим, пусть и невыносимым, куда приятнее, чем с тем, кто взвешивает каждое слово, волнуясь из-за незнания, как надо вести себя в отношениях.    Шаст чувствует расплывшуюся на губах Арсения улыбку своими губами. Сам улыбается, прижимая здоровой рукой Арса за талию ближе к себе.    Расп, видимо, считает, что надо наплевать на музыкальный вкус Шаста и поддержать вкус Арсения. Поэтому и подключается к телеку на кухне, врубает старую песню, вызывая у Арсения с Антоном смех, который они ловят губами, всё ещё не отстраняясь от поцелуя.    — Тут как-то стемнело, — замечает через мгновение Арсений, когда они отрываются друг от друга. — Мы так долго целовались?    — Если бы, — посмеивается Шаст. — Просто буря накрыла.    — Буря чувств?    Шаст глаза закатывает, тут же за Арсом на тихий смех срываясь.    — Хорошо, что здесь темно, не будет видно, как ужасно я танцую, — посмеивается Арсений, утягивая бережно Антона на центр комнаты.    — Если бы было светло, а тебе было бы неловко, я бы мог даже закрыть глаза, лишь бы ты потанцевал, — бормочет разморено Шаст, повисая у Арсения на плечах и двигаясь из стороны сторону, разобравшись в последовательности Арсовых движений.    — Рядом с тобой то, что казалось стыдным и некомфортным, превращается в весёлое и приятное, — улыбается шире Арсений. — Бури не слышно за музыкой, а музыки не слышно за сердцем.    — Романтик, — тянет с довольной улыбкой Шаст. — Танцуем до утра?    — Мы оба не в лучшей форме для этого. Оба устали, ты ещё и ранен, я слегка подплавился сегодня, до утра не будем, — качает головой Арсений. — А вот сколько протянем… Посмотрим. Мы будем устраивать танцевальную битву?    — Точно нет! — взрывается хохотом Антон.    — Славно. Кажется, я не люблю битвы совсем, зачем эти битвы, когда можно вместе?    — Не то слово, — тихо говорит Шаст, отстраняясь немного, притягивает Арсения ближе к себе, чуть наклоняясь к его лицу. — А теперь не думай ни о чём, Арс. Хорошо? Просто танцуй со мной.    — С радостью, — шепчет Арсений, прикрывая глаза, когда Антон прикасается к губам нежным трепетным поцелуем.    Бури не слышно за музыкой. Музыки — за сердцем.