➴
Темная дверь открывается с шумом – Тэхен морщится от давящего на черепную коробку звука и осторожно проходит внутрь, тут же видя Кая, замершего в ожидании. - Привет, - улыбается ему друг мягко, как пионы солнышку, и Тэхен из последних сил давит улыбку в ответ: Кай всегда был единственным, кто мог заставить его сделать это даже после самого паршивого момента на неделе. - Как занятия? – буднично интересуется Тэхен, ныряя в ванную комнату и оставляя дверь открытой, чтобы терпеливо выслушать скопившиеся в чужой душе впечатления и заодно привести себя в человеческий вид. - Я никогда не думал, что медицина окажется настолько захватывающей! – посмеивается Кай, и Тэхен даже не видя знает, что тот наверняка чешет голову, пребывая в своих осознаниях, - конечно, она не является той традиционной, что окружает нас за пределами клана, но от этого не менее интересно. Как будто приобщаешься к какому-то таинству, изучая секретные тактики, понимаешь? - Конечно, и я рад, что тебе есть, чему учиться, - аккуратно вытерев лицо и повесив полотенце обратно на крючок, Тэхен проходит к кровати, где заранее заботливо разложен Каем праздничный комплект одежды. Без стеснения стащив с себя неброское ханьфу, он не удосуживается и повернуться спиной, поддерживая диалог лицом к лицу, зная, что они пережили вместе достаточно многое, чтобы не стесняться чужих тел, - а что насчет тренировок? Как они проходят? - Пока я лишь отрабатываю холодное оружие, периодически меняя его на традиционное, - Кай усмехается, - все-таки я, в отличие от тебя, никогда не стрелял. - Все познается на реальном опыте, - кивает Тэхен и делает финальный штрих: туго затягивает пояс, поправляя ханьфу и придирчиво рассматривая себя в зеркале. Цвет индиго на ткани будто сглаживает его болезненную бледность, оттеняя ее во что-то действительно красивое. - Замечательно выглядишь, - искренне и тепло подмечает Кай. Тэхен улыбается в ответ краем губ и машет в сторону двери, призывая друга идти первым. - А у тебя вообще как дела? – интересуется Кай, пока они бредут по тропинкам, приближаясь к оживленной улице, гул от которой доносится еще за несколько домов до нее, - ты по приходу выглядел совсем помятым. - Тренировки с мечом это тебе не палку в землю вдавливать, - сцепив руки за спиной, отвечает Тэхен, умиротворенно глядя в небо, где облака плывут цветами, драконами и замками, - как собака туда-сюда ношусь, оттого и устаю. После тренировки еще и пятьдесят отжиманий сделал, думал, умру уже на первом. Кай смеется, похлопывая его по плечу, понимая, о чем говорит друг. В тот же миг они выныривают из прохлады полутьмы и изолированных дорожек, оказываясь в самой гуще красок и звуков. Вокруг бродят множество людей в цветастых одеждах: кое-кто в современных, другие – в расшитых узорами облаков, цветов и всей красоты Земли в ее истинном проявлении. Тэхену это обилие розового, небесно-голубого, изумрудного пятнами цепляется в глаза, но едва он нахмуривается, как Кай предупреждающе тянет друга за щеку. - Отставить недовольство, - командирским тоном припечатывает он, - только пришли, а ты уже кислый, как лимон. - Я родился такой, - беззлобно бурчит Тэхен. И все же, несмотря на шум и гам, исходящий от воодушевленных людей и забитых до дна прилавков, есть что-то особенное приятное в этом вихре смеха, расслабления и мириады товаров. Тэхен подмечает красоту китайских украшений: некоторые заколки и сережки он не отказался поносить бы и сам, будь у него проколоты уши и отращены волосы. - Можно прикупить тут что-нибудь Бомгю, - зацепившись взглядом за рассматриваемые другом вещи, ненавязчиво предлагает Кай. Тэхен лишь поджимает губы. Какой смысл дарить что-то этому наглецу, не появлявшемуся и в радиусе километра за последнее время? Ничего, кроме искусства бесконечных претензий и подколок, Тэхен для себя из их перепалок и не усвоил, а потому лишь фыркает и демонстративно отворачивается от прилавка. - Пускай сначала объявится, - произносит было нейтрально он, но в голосе так и прорезается характерное ворчание, сетование. Кай улыбается, кидая на него внимательный и непонятный Тэхену взгляд, но тут же становится серьезнее, едва друг прищуривается в недовольстве. Они бредут дальше – вокруг разложены деревянные изделия, раритет давних династий или современного западного величия. Где-то взгляд цепляется за книги в хороших и потрепанных переплетах, где-то за воздушных змеев, привезенных специально для малышни, но больше всего – за еду, манящую благотворным запахом и аппетитным видом. Тэхен, пропустивший обед, едва не давится слюной при виде жареных ребрышек, так и соблазняющих его на грех. Тряхнув головой, он отворачивается и нагоняет успевшего уйти вперед Кая, лишь надеясь, что желудок не затрезвонит на всю округу прямо сейчас. - Откуда здесь столько продавцов и изделий? - Наставник рассказывал, что в деревеньке неподалеку от поселения живут люди, издавна посвятившие свою жизнь сосуществованию с нами. Когда-то Приходящие во Тьме пришли сюда в надежде создать тихое местечко, а деревня была истощена из-за далекой расположенности от ближайшего крупного городка и постоянных набегов бандитов. Тогда они заключили соглашение и так и по нынешний день остаются рядом, выгодно торгуя с нами товарами на основе ремесел, в которых до сих пор сведущи получше любого живущего. По сути, все их существование держится лишь на создании чего-либо необходимого для нашего поселения, неудивительно, что на каждой ярмарке такой завал изделий. Это сожительство выгодно, но и привязывает их к нам, ведь в большом городе трудно пробиться наверх. - Не думаю, что их не устраивает текущее положение дел, - Тэхен рассматривает продавцов, стоящих за прилавками, и лица, мимолетно мелькающие рядом, подмечая их здоровый, сытый вид, явно говорящий о приличном достатке, поступающем к ним. Кай пожимает плечами и замирает, с восторгом уставившись куда-то. Проследив за ним взглядом, Тэхен с удивлением замечает множество маленьких расписных деревянных птиц и ярких свистулек, разложенных на одном из прилавков. Шустро приблизившись к продавцу, Кай заваливает его вопросами, и Тэхену не остается ничего, кроме как последовать за ним. В голосе Кая счастливый смех, когда он озаряет округу переливчатым звуком из маленькой изогнутой свистульки. Тэхен невольно улыбается, ощущая себя заботливым родителем, наблюдающим за детской непосредственностью. Взгляд его скользит по другим товарам, выложенным на прилавок, как вдруг ему в лицо едва не прилетает что-то сбоку. Вовремя отскочив, Тэхен в гневе оборачивается, только чтобы увидеть ослепительно улыбающегося Бомгю, залитого лучами полуденного солнца. Облачившись в темно-синие одежды, почти как у самого Тэхена, он удивительно сочетается с чужим образом, что наверняка уже подметил сам, судя по довольной хитринке в глазах. В одной руке у него сжаты две палочки, на которые нанизаны данго, а другая продолжает тянуть Тэхену идентичную сладость, не сдаваясь. - Ну, привет. Так и будешь сверлить меня взглядом или все-таки возьмешь? – насмешливо интересуется юноша и, когда Тэхен протягивает было руку, чтобы забрать данго, живо отскакивает назад, едва не снеся кого-то и задорно смеясь. Тэхен сверкает глазами и безуспешно тянет руку снова раз за разом, из принципа стремясь отобрать еду у наглеца. Наконец, ему это надоедает, и он резко ударяет Бомгю в колено, тут же отбирая данго и замахиваясь, чтобы пробить этой сладостью чужой череп. Бомгю в притворном ужасе уставляется на стремительно приближающуюся палочку и тут же изгибается дугой, уходя от удара и взирая на Тэхена с притворной обидой. - Изверг, вот кто ты! – словно маленький ребенок канючит он, и Тэхен уже едва было не прилюдно обругивает его, как слышит громкий смех, раздающийся рядом. Кай, откинув голову и подставившись под лучи солнца, заразительно смеется, так, будто в жизни не видел ничего более курьезного. - И что здесь смешного? – положив руку на сердце, произносит Бомгю с надломленными бровями. А Тэхен, медленно опустив уже было поднятую палочку, и сам улыбается, думая, что ради такого счастливого лица он может еще немного поиграть с этим клоуном в дурака. - Например, ты. Главное посмешище ведь, - легко бросает он в чужое лицо. - Знаешь, увидев тебя у прилавка, рассматривающим товары, я еще задался вопросом, почему решил дать тебе шанс и пригласить на крышу, а теперь понимаю, что я просто ужасно сглупил. - Тупость у тебя в крови, как ни крути, - парирует Тэхен и с довольным видом откусывает кусочек данго, ощущая рис, покатывающийся по языку удушающей сладостью. - Ты…, - Бомгю смотрит на него с возмущенным видом, а Кай невозмутимо втискивается между ними, улыбаясь обоим невозмутимо. - Что там у нас с крышей? – интересуется он у Бомгю, заострив внимание на словах, промелькнувших тонкой нитью. - До этой поры было много чего общего, но если господину Кану так противно мое общество…, - заискивающе дразнит Бомгю, чуть наклоняясь вперед, как бы посылая Тэхену фальшивый поклон. - Выкладывай уже. - Да просто захотел посидеть, - пожимает плечами Бомгю, - место хорошее, вид на закате открывается красивый до жути. Думал и вина выпить, чтоб расслабились все после тяжелых будней, и заодно познакомить со своей подругой. Она давно проявляла к вам интерес. - Тогда мы с радостью присоединимся, - Кай смотрит на друга, - верно, Тэхен? - Конечно, - покорно соглашается Тэхен, замечая странный отблеск в глазах Бомгю при виде чужой покорности. Фантом исчезает, тут же сменяясь привычным ехидством. Развернувшись, Бомгю первым вливается в толпу, проносясь мимо Тэхена едва заметным шлейфом алкоголя – так вот, от чего столько детской игривости в его поведении. Молчаливо следуя за ним, Тэхен рассматривает подол темно-синего ханьфу наемника, размышляя о словах, мимолетно брошенных в прошлом. Может, опять хотел обменяться репликами, полными тоннами унижения. Ты же со мной только так говорить и умеешь. Мелькает досадливая мысль, что он мог бы быть мягче, терпеливее в выражениях, даже если злился, что Бомгю после их совместного путешествия так ловко, беззаботно и надолго скрылся, но горькость, возникшая в груди при этих выводах, заставляет его очнуться и едва не досадливо прикусить язык от глухого раздражения к самому себе. Нет времени думать ни о чем подобном. Идет же Бомгю впереди, с прямой спиной, ничем не обремененный и не расстроенный, значит, вовсе все безразлично ему, а сказал так, в порыве чувств. Тэхен и не понимает теперь даже, почему на миг ему вообще стало жаль.➴
Вид, открывающийся с обзорной площадки самого высокого здания в клане, действительно поражает. Однако, несмотря на все величие и красоту изгибов крыш, изысканность в расставленных горшках с цветами и редких элементах мебели, расписанных птицами, внутри абсолютно безлюдно, а мир вокруг кажется меньше и глуше под воздействием волшебной атмосферы спокойствия, царящей в воздухе. Тэхен невольно задается вопросом, почему в столь чудесном месте никто не обитает. Неужели никто его посещать не желает? - Я убедился, что сегодня вечером крыша будет полностью свободна, - будто услышав его мысли, поясняет Бомгю, - знаю, может стать неуютно пить, когда вокруг полно едва знакомых людей, поэтому учел этот момент. Тэхен видит мимолетный взгляд, брошенный в его сторону, и ощущает странную липкость внутри от чужих слов, но заглатывает все ощущения, будто лапшу в рамене, и первым перелезает через ограждение, оказываясь прямо на черной черепице. Подмяв под себя подол ханьфу, он усаживается, ощущая исходящее от крыши тепло, и подает руку Каю, чтобы тот мог присоединиться следом. Едва друг спрыгивает, Тэхен, погрузившись в свои мысли, не раздумывая продолжает тянуть руку и лишь после встряхивается, понимая, что Бомгю на него смотрит чересчур внимательно. Так, будто ждет, когда Тэхен поймет, что делает, и поспешно уберет ее. Впившись ногтями в кожу с чрезмерной силой, Тэхен думает, что не в его характере отказываться от того, что уже начал, а потому он лишь намеренно подается вперед и еще более нетерпеливо протягивает руку. На лице Бомгю мелькает что-то вроде искреннего, светлого удивления, а затем, испустив смешок, он вкладывает свою ладонь в чужую и ловко перемахивает через ограждение, доказывая, что помощь ему эта как лишняя монета богачу. Отпустив чужую руку, Тэхен невольно задумывается о том, что она столь же тепла, сколь была при их первом и последнем сознательном прикосновении друг к другу там, в душной комнате с поношенными желтыми обоями в пабе дядюшки Чжао, где его жизнь окончательно превратилась в сплошную несуразицу. Рука Бомгю теплая, словно черепица крыши, на которой они расселись. - Давайте сделаем первый глоток, - разлив в небольшие чаши вино, Бомгю передает их в руки Тэхена и Кая, и сам с улыбкой до ушей первым выпивает алкоголь, тут же цокая как бы от удовольствия, скопившегося на языке и влившегося внутрь крови и горла. Тэхен пробует вино следом, чуть кривя губами, будто стараясь прочувствовать жидкость, как пищу, и выносит довольный вердикт: - Очень вкусное. Откуда взял? - Еще из Сеула притащил, - Бомгю пожимает плечами, - пока вы собирали вещи, у меня было куча времени, чтобы исследовать все вдоль и поперек. - За три дня Сеул не увидишь, - глубокомысленно тянет Кай. - Ну, почему же, - усмехается Бомгю, - надо просто знать, где ходить. - Жизнь его настоящую ты никогда так прочувствовать не сумеешь, - качает головой Тэхен, - можно облазить вдоль и поперек все старые и новые кварталы, малоизвестные и популярные достопримечательности, но никогда Сеул не узнать за несколько дней по-настоящему, не увидеть таким, каким он на самом деле является. - Я множество раз там бывал, но буду знать, - Бомгю с улыбкой делает еще один глоток, - раз ты так яро отстаиваешь, что я не могу прочувствовать его жизнь, может, в следующий раз сам мне ее и покажешь? Тэхен было вскидывает брови, поражаясь, как ловко Бомгю умудряется переводить стрелки. - С тобой путешествовать – одна сплошная головная боль, - оповещая о своем присутствии с громким хлопком двери, из тени скрытого полумраком пространства является девушка, затянутая в фиалковое праздничное ханьфу, поражающее своей яркостью и броскостью. - У вас всех это любимое занятие, что-ли, – унижать меня, как только можно, - морщится Бомгю и отставляет чашу в сторону, - никакого в тебе чувства такта, Рюджин. Не зря тебя с собой не беру на завтрашнее задание. Тэхен едва не сворачивает голову с хрустом, настолько быстро захотел взглянуть на Бомгю. У того, несмотря на едва пьяный веселый говор и шальные искры в глазах, сквозит какая-то серьезность, таинственность силы воли. Уезжает на заказ? Так спешно? Вот почему пригласил их выпить вместе? Выдохнув, Тэхен, стремясь прогнать вспыхнувшие мысли, как назойливых насекомых, переводит взгляд на незнакомку, рассматривая ее с особым вниманием, отмечая удивительную природную притягательность. Он уже видел таких девушек: иногда не вершине общества, иногда на самом дне, но всегда с неумно гордым блеском в глазах, огнем, которому невозможно не повиноваться. Чужие черно-сероватые локоны свободно раскинуты по плечам, будто придавая облику небрежности, а подведенные карандашом глаза смотрят с добродушным прищуром, за которым и не разгадаешь сотню проверок, через которые проходит твое поведение и внешний облик за одну невинную секунду. - Не ожидала, что сегодня уже найдется кто-то, обогнавший меня в издевательствах, - задумчиво тянет девушка, с всезнающей улыбкой глядя на Тэхена. Ничего удивительного, тут каждая собака о нем знает благодаря своему главарю – Бомгю. - Представляться не буду, - произносит Тэхен и протягивает ладонь. Рюджин благодушно пожимает ее и переводит внимание на Кая, взирающего на нее с искренним любопытством. - А я все же не опущу приличия, - заметив чужой взор, он подскакивает с черепицы и тут же тянет руку вперед, - Хюнин Кай. - Шин Рюджин, - представляется девушка в ответ и улыбается ему чуть теплее, чем всем остальным, будто смягчаясь при виде чужих лучистых очей. Тэхен усмехается, не понимая, как Каю удается очаровать всех так быстро. - Присаживайся, - отодвинувшись, Тэхен дает возможность Рюджин занять место рядом с Бомгю, а сам подливает Каю вино. Отставив кувшин в сторону, он поводит носом у самого края чаши, вдыхая запах алкоголя. - Уже слышал о результатах младшеньких на последнем заказе? – интересуется девушка у Бомгю, - далеко пойдут, мне кажется. - Одно успешно завершенное дело не пролагает гладкую дорожку на все последующие времена, - отмахивается он от ее предположения, - это могла быть удача или чистая случайность. Жизнь непредсказуема, но если они действительно так хороши, как зарекомендовали себя, то даже при возникновении больших трудностей смогут с ними справиться. Тэхен и Кай слушают их молча, делая маленькие глотки по кругу. - Однако думаешь, про следы западных стражников – правда? – голос Рюджин становится на несколько тонов тише, в нем прорезается опаска, не слышанная ранее. - Не могу ручаться, - сомневается Бомгю, задумчиво водя пальцем вдоль фарфоровых драконов, высеченных на чаше, - но не буду удивлен, потому что они уже давно пересекают черту. - Кто такие стражники? – сузив глаза, Тэхен окидывает двух друзей внимательным взглядом. Удивленно переглянувшись друг с другом, Рюджин и Бомгю недоверчиво смотрят на него: - Неужели вам все еще не рассказали? – пораженно интересуется Рюджин и шумно выдыхает, едва Кай отрицательно качает головой, - задержался глава с разъяснениями. - Оно и видно, они ведь совсем иного возраста, вещи нужно объяснять по-другому, да и так сразу уже не получится довериться, возможно, вообще отнюдь не лояльными личностями могут оказаться, - кивает на них Бомгю, только заставляя Тэхена сильнее почувствовать настойчивый зуд раздражения. - Будете рассказывать или нет? - Конечно, - соглашается Рюджин и в ответ на поджатые губы Бомгю лишь плескает руками, - ну, а что, ты и дальше хочешь их в неведении держать? Или сделать вид, что ничего не было, чтобы они потом сами пошли добывать информацию? Лояльны или нет, мальчикам нужно знать об их существовании ради собственной безопасности. - Валяй, - отмахивается от нее Бомгю и одним слитным движением вливает в себя все оставшееся в чаше вино. - Вам уже говорили о гонениях на одаренных? – увидев чужой кивок, девушка продолжает, - дело в том, что они спровоцированы не людьми или какими-либо энергетическими существами. Эти создания сложнее, чем все, о чем вам рассказывали. - Сильнее? – уточняет Кай. - Безусловно, - Рюджин качает головой, - я расскажу вам одну историю. Когда только зарождалась человеческая цивилизация, повсюду царила нестабильность. Люди были слишком разрозненны, слишком неопытны, чтобы выжить и сохранить себя как вид. Мироздание, видя это, нашло один единственный выход: создать посланников, способных направить людей на путь истинный, стать их опорой и защитой. Воспроизведя их не из основы человеческой энергии, но из частиц своей собственной высшей силы, оно посылало на Землю существ посреди разгара последнего ледникового периода, масштабных войн, бывших угрозой вымирания человечества, эпидемий. Рождаясь обычными людьми, они должны были привнести вклад в сохранение цивилизации, лишь так пройдя проверку на годность, заимев возможность стать самими стражниками жизни, самыми могущественными существами, повелевающими всем, что человечеству неподвластно. Они сильнее, чем обычные люди, и приходили в мир не ради того, чтобы защититься и сохранить свои духовные потоки и сознание, как, например, энергетические существа, но ради других. В отличие от энергетических существ, стражники порождались даже не в редком количестве – они становились исключительно одними единственными в своем экземпляре, четко ограниченные по составу, увеличивающиеся лишь по мере расселения людей по планете и по возникновению угроз, с которыми остальные стражники справиться не в силах. Для удобства распространения своего влияния за каждым стражником стала закрепляться территория, принадлежащая лишь ему исключительно для сохранения там порядка. Так цифра дошла до двадцати четырех, и круг захлопнулся: больше мироздание не позволяет появляться новым сущностям. - Есть какое-то деление? – тихо спрашивает Кай, погруженный в свои мысли. - На два пантеона, - прикрыв глаза, Рюджин выдыхает, - дневной включает в себя первоначально рожденных стражников, ночной – их помощников, которые сыграли значительную роль в смертной жизни хранителей дневного пантеона. Чаще всего это близкие друзья, любовники, люди, связанные с ними кровными узами. В каждом пантеоне по двенадцать существ, по итогу – двадцать четыре, идеальный баланс, гармония солнца и луны, сменяющих друг друга ради благополучия Земли. - И они считают одаренных угрозой, потому охотятся за нами? – в Тэхена каждая интонация грубая и колючая, напряженная от всего услышанного на черепице этой крыши. - Не все, - Бомгю всматривается в стремительно розовеющее небо с железной тяжестью в глазах, выглядя столь трезвым, что и не скажешь, как много он на самом деле выпил, - одаренные – не угроза, потому что они были задуманы мирозданием и точно так же жестко ограничены в рамках, как сами стражники, дорого платя за способности, о которых даже не мечтали. Никаких гонений и в помине быть не должно, если бы среди пантеонов не жили существа, возгордившиеся и упивающиеся своей властью настолько, чтобы возомнить себя карателями и богами, а затем испугаться чужой мощи и начать истреблять одаренных под выдуманным предлогом. Но они – не все. Есть исключения, которые поддерживают нас. - Например? – с заметной иронией спрашивает Тэхен, уже дав всем стражникам резко отрицательную характеристику. - Например, основатель нашего клана, - мягко улыбнувшись, торжественно припечатывает Бомгю. - И где он сейчас? - Мертв вот уже как несколько столетий. Тишина устанавливается такая, что слышен даже стук капель с крыши. - Но разве его предназначение не состоит в том, чтобы сохранять мир на определенной территории? – недоумевает Кай, - по идее, он не должен умирать. - По идее, так и есть, - усмехается Бомгю, - но основатель всегда отличался от других своих соплеменников, в том числе и в том, что стал первым погибшим. Солнце неумолимо коснулось горизонта и сейчас стремительно скрывается во тьме, унося с собой остатки самой яркой персиково-розовой вспышки. Бомгю довольно потягивается, будто кот, объевшийся сметаны. - Стемнеет уже скоро, пора закругляться, - говорит Рюджин, со снисходительной улыбкой глядя на людей, снующих под их ногами. - Встаем! – бодро выпрямившись, будто не он только что выглядел как самая хмурая туча в регионе, где дожди идут днями и ночами напролет, Бомгю одним рывком заставляет Кая встать, а затем протягивает руку Тэхену. Недоверчиво уставившись на кувшин, зажатый в чужой подмышке, Тэхен поджимает губы и протягивает руку в ответ. Бомгю тут же подхватывает его и ставит, а он даже не чувствует должного головокружения, которое наверняка испытал Кай от такого резкого подъема. Будто Бомгю был с ним чуть более бережен, чем мог быть с другими. Глупость несусветная. Они перелазают через ограждение, когда Тэхен останавливает Бомгю на полпути прикосновением к плечу. - Чем еще отличался глава клана? – негромко спрашивает. Старший член клана удивленно хмыкает, одобрительно подмечая его внимательность. - Из двух пантеонов в сумме складывается двадцать четыре стражника. Так прописано во всех официальных источниках, но на самом деле, их было двадцать пять. - То есть…? - Основатель клана был тринадцатым стражником в дневном пантеоне, и самым древним наравне с еще одним, считающимся главным среди обоих пантеонов сейчас, - бросив эту фразу, он перемахивает через ограждение и, насвистывая незатейливую мелодию, растворяется в распахнутой двери. Тэхен перелезает следом и приближается к Каю, терпеливо его ожидающему. - И все-таки где-то я слышал про этих стражников, - задумчиво тянет он, почесывая гладко выбритый подбородок, - абсолютно точно про двадцать четыре бога, делящихся на два пантеона, символизирующих симбиоз дня и ночи. - Конечно, слышал, источники особо не скрываются, просто в них мало кто верит, - обернувшись у дверей, пожимает плечами Рюджин, - у людей есть множество своих религий, которые им более предпочтительны, а стражники не стремятся раскрывать свое существование и опровергать чужое верование в тех, кого попросту нет. Им это вполне выгодно. Ветер приникает к спине, гонимый луной, восстающей из пепла среди вечернего неба. Фонари ярмарок тенями ложатся на стены и края пола обзорной площадки, создавая таинственный облик. Тэхен ощущает непонятный комок эмоций, скопившийся в горле после рассказанной истории.➴
Утро, встреченное в зале приемов главы – явно последнее, о чем мечтает Тэхен, изрядно выпив в прошедшие сутки. И если его состояние напоминает лишь слегка помятую железку, исправно пытающуюся выпрямиться в исходное положение, Кай – олицетворение сгнивших овощей, смертью от которого разит за километр. Глядя на его потухший, бледный вид, укол жалости не может не прострелить трелью в груди. Вино Бомгю избрал хорошее настолько, что Кая вывернуло целых два добрых раза всего за одно утро. Невольно мелькает вспышка воспоминания, где Бомгю упоминает свой скорый отъезд. Тэхену даже немного интересно, каково ему сейчас после такого приличного количества алкоголя, влитого в горло, трястись в дороге? - Ярмарка удалась, как я вижу, - усмехается Цзян Болин, явно не стремясь облегчить их участь. Кай было дергается в смущении, но тут же сдавленно шипит, прикладывая руку ко лбу, словно туда вонзилась стрела, пропитанная ядом. - О чем вы хотели поговорить, глава? – Тэхен уважительно прислоняет сжатый кулак к правой руке, говорит со всей почтительностью, но полным отсутствием искренности. Глава, потирая козлиную бороду, довольно гудит, точно уловив его на этом контрасте вежливости и полной неуважительности. - Хотел о важном, но боюсь, ваше состояние не позволит вам вникнуть в мои слова… - Все нормально! – дергается Кай, звуча на несколько тонов выше, чем обычно, и тут же кланяется, - прошу прощения за дерзость. Я действительно в достаточно хорошем состоянии, чтобы усвоить все вами сказанное. - Оставьте, - Цзян Болин машет рукой, скрытой под просторным рукавом бело-серого ханьфу, - сказки о стражниках подождут. - Стражниках? – переспрашивает Тэхен, - мы уже слышали о двух пантеонах. - И кто же оказался таким умным? – глава взирает на него удивленно, с каким-то хищным азартом. - Совсем неважно, кто был источником, если достоверная информация поступила вовремя, - опустив голову, Тэхен вежливо отказывается сдавать соплеменников. В конце концов, из одной бутылки пить – стать роднее самых близких. - Твоя верность и дерзость в который раз меня приятно поражают, Кан Тэхен, - глава довольно усмехается и откидывается на трон, - тогда возникли ли у вас какие-нибудь вопросы? Поначалу стоит тишина, ненавязчивая и погрузившая зал для приемов в замедленный ход исторических рамок. Тэхен собирается с мыслями, силясь заставить себя говорить. - Кто такой этот тринадцатый стражник? - Даже так? - вскидывает бровь Цзян Болин, но вздыхает, как старый менестрель, собирающий истории по морям и пескам, и начинает, - чтобы ответить на твой вопрос, следует расспросить нескольких людей, знающих о его существовании, и каждый даст свой ответ. Один скажет, что он – гнусный злодей, ошибка природы, стражник, который никогда жить и не должен был, другой, что он спаситель и освободитель мира от зла и грехов, а третий, что он ни то, ни другое, лишь серое полотно, промежуток между абсолютной чернотой и белой чистотой. - А на самом деле он? - Просто символ начала и конца, - отвечает глава, - тринадцатый стражник – посланник неразрывного цикла жизни и смерти, тот, кто дает миру и его обитателям завершение и новое перерождение. Он не относится ни к черному, ни к белому, оттого и зовется тринадцатым: эта цифра имеет как положительное, так и отрицательное значение, как две стороны одной монеты. Во многих культурах, особенно в западных, эта цифра несет страшнейший смысл, а самого ее носителя зовут “вороном смерти”, но на деле все всегда сложнее, чем кажется людям на самом деле. - Нам сказали, что он был одним из древнейших, идущий наравне вместе с самым первым стражником, но почему он тринадцатый, а не второй или первый? – нахмурившись, Тэхен пытается уцепиться за ускользающую крупицу логики. - У него не было своего помощника, а потому большинство стражников посчитали его недостойным и сбросили в самый низ списка, - взгляд Цзян Болина наполняется горечью, будто он говорит о старом добром уважаемом учителе, - после его смерти такое положение лишь окончательно закрепилось за ним, и с этим ничего нельзя поделать. - Как у него могло не быть своего помощника? У каждого члена дневного пантеона ведь должен быть кто-то, помогавший им в бренной жизни? – восклицает Кай, не понимая. - Тринадцатый стражник был другим и в этом, - усмехается мужчина, - как символ завершения и возрождения, ему было суждено существовать в одиночестве, ведь только так он может отпускать цикл и начинать его вновь, не испытывая чувства тяжести за собой. - Как он умер? – замявшись, Тэхен решает удовлетворить свое любопытство, стремясь узнать все о существе, которое кажется слишком неоднозначным со стороны. - Лучше спросить, кто и как его убил, - чуть улыбнувшись, Цзян Болин делает глоток чая из расписной чаши, - точного ответа нет, но стражники, бывшие на его стороне и помогающие нам после его смерти, считают, что это были… западники. - Запад и Восток… пантеоны еще и на это делятся? – задумчиво уточняет Кай. - Всему энергетическому миру пришлось делить пантеоны так, когда среди стражников началась дележка власти. Тринадцатый посланник и его одногодка, нынешний глава двух пантеонов, были основными фигурами этого действия, и вот, к чему привело это кровавое соперничество. - Их вражда стала еще одной из причин гонений на одаренных? - Конечно, - глава прикрывает глаза, удовлетворенный чужой внимательностью, - никому не понравится, когда твой противник наращивает мощь, собирая вокруг себя сильнейших существ, способных перевернуть в мироздании исторический ход. - Тогда неудивительно, что западники предположительно проникают сюда, - хмыкает Тэхен и поясняет в ответ на вопросительный взгляд мужчины, - тринадцатый стражник умер, а угроза осталась, и ее надо либо устранить, либо подчинить себе, заодно заимев возможность расширить свою зону влияния на территории, за которые теперь никто не отвечает. - Мне нравится твоя рассудительность, - глава одобрительно кривит губами, - из одного слова способен сделать сразу десять выводов, действительно браво, Тэхен. - Благодарю, - поклонившись и традиционно приложив кулак к ладони, Тэхен почтительно опускает голову. - Но и ты хорош, Хюнин Камал Кай, - махнув рукой в сторону юноши, одобрительно произносит мужчина, - твои успехи на тренировках впечатляют, давно у нас не было столь способного и быстро осваивающегося ученика. Ты стал одним из лучших за последние десятилетия в стезе новичков-хиллеров, следует гордиться. - Гордость – пустое растрачивание сил, когда ты еще не достиг предела совершенства, - Кай кланяется, звуча предельно горячо и преданно, - я буду стараться оправдать ваши надежды. А сам незаметно поддевает чужой рукав ханьфу и безмолвно шепчет губами Тэхену: - Хорошая работа. - И ты не промах, напарник, - усмехается Тэхен, вспоминая давнее прозвище, данное друг другу еще в старые дни, когда в детском доме они промышляли мелким злодейством, всячески отравляя жизнь надоедливым воспитателям и крикливой директрисе, - горжусь тобой. У Кая, кажется, улыбка на секунду подергивается солоноватой влагой. - Славно, тогда поспешите к себе, тренировки все еще ждут вас, - улыбнувшись им, глава дает им отмашку, не акцентируя внимание на чужих переглядываниях, и Кай с Тэхеном медленно отходят от трона, не поворачиваясь к главе спиной. Лишь почти невозвратно отдалившись от трона, Тэхен замедляет шаг и дает другу возможность первым скрыться за дверьми. Едва они обмениваются взглядами, понятными лишь им, он выпрямляется и торопливо оборачивается. - Если этот Вэй Гуанмин – символ конца и нового начала, повторяющий цикл рождения и смерти, почему он не может… возродиться сам? Глава молчит, лишь внимательно смотря на него из-под седой челки, застилающей глаза. - Почему никто из остального пантеона, верный тринадцатому стражнику, не взял его бывшие территории под свой контроль, зная, что западники наверняка захотят отобрать этот лакомый кусочек? – продолжает Тэхен, - решили уступить? Или надеются на что-то… на кого-то? - Китай и Корея, исконно бывшие под контролем тринадцатого стражника, сейчас находятся под протекцией нескольких богов, но на деле не принадлежат никому. А ты, Тэхен, возвращайся с этой загадкой в свою комнату и попробуй осмелиться сделать свое предположение реальным ответом, - спокойно пробасив ему, глава берет пустую чашу в руки и протягивает ее одному из стоящих подле него близнецов, призывая подлить ему новой чайной порции. Тэхен поджимает губы и спешно разворачивается, устремляясь на выход. - Умный. Даже слишком. Тяжело тебе будет, угрозой в их глазах однажды станешь, - доносится будто призрачным ветром. Тэхен сбивается с шага и замирает, пораженно уставившись в колонны, но тут же как ни в чем не бывало ступает дальше в раскрытые двери зала для приемов главы клана. Стражники, провозгласившие себя богами, вызывают у него головную боль размеров с извержением вулкана.➴
Несмотря на обильно пышущие растения и простор местного поселения, Тэхену все равно иногда здесь мало места. Слишком много лиц мелькают в одностороннем потоке, со слишком многими надо здороваться и поддерживать излишний для его душевного равновесия разговор. Зачастую к вечеру по улочкам разливается особенно сильный гомон членов клана, вернувшихся после длительных заказов, мелких поручений или изнуряющих тренировок, желающих провести все отведенное время на отдых за выпивкой и беспрестанной болтовней. Тэхену же как раз в эти предвечерние мгновения особенно душно, ведь разум требует покоя после всколыхнувшейся внутри энергии, большими потоками бури вылившейся наружу. Ему хочется просто лежать и не думать, не слышать чужие разговоры, хочется больше места для отступного пути, чтобы дышать было свободно, но приходится собирать себя по кусочкам и терпеть, учиться абстрагироваться от окружающей обстановки. Однако утренние часы позволяют ему пусть и на время, но обрести желанную гармонию. Неся в руках большую кипу книг, Тэхен, чувствуя, как эти старинные осколки времени тянут ко дну его тело, покрепче перехватывает экземпляры, прижимая их ближе к груди, и осторожно стучит в дверь. Утренняя роса пробивается в нос, небо пахнет предгрозовой бурей, а проход приветливо отворяется, являя перед ним растрепанную макушку Юй Шуанг. - Уже пришел? – чуть рассеяно спрашивает она, полусонная, - проходи, давай. Тэхен только усмехается, радуясь, что наставница, затеявшая всю эту смуту с ранними пробуждениями по первому дню его обучения, на самом деле тоже давно мучается от недосыпа. - Поставь сюда, - Тэхен следует четким инструкциям, но, положив книги на стол, еще долго смотрит на изжившие себя обложки, не произнося ни слова, - Тэхен? - Зачем нужно изучать это в таком объеме? - Ну, ты и даешь, - фыркает наставница, - тебе каждый день по десять человек объясняют, как опасен дар одаренных при неправильном расчете сил или полном отсутствии хотя бы базовых представлений о себе, а ты еще спрашиваешь. - Когда мы учились сдерживать силу моих ударов, книгами ты меня вообще не нагружала. - Потому что сила удара – это одно, а дары мироздания из частицы природы – совсем другое. Особенно если ты валиал, у которого из вариантов либо гордый огонь, либо свирепый телекинез, способный деформировать или сломить даже самое мощное человеческое изобретение в мире. Она устало потирает переносицу, будто не понимая, как можно объяснять такие простые вещи взрослому человеку. - И вообще! - Юй Шуанг раздраженно перебрасывает вишневую косу через плечо и торопливо впихивает ему в руки поднос с множеством чашечек и какими-то травами в маленьких стеклянных и пузатых баночках, - вот тебе мое новое задание! Отнеси это в дом Бомгю в целости и сохранности! - Это какой-то… чай? – бровь Тэхена неумолимо ползет вверх от сомнительного содержимого. Юй Шуанг демонстративно закатывает глаза, ничего не поясняя, и выталкивает его со словами: - Все, иди, не мешайся под моими ногами! Захлопнутая дверь оставляет Тэхена наедине с самим собой и гробовым молчанием природы. Еще раз окинув взглядом поднос в руках и растерянно моргнув, Тэхен тихо вздыхает и спускается с лестницы, ведущей в уютную библиотеку. У всех наставники как наставники, а ему попалась своенравная женщина, имеющая дурную привычку сначала поручать ему что-то, а потом отчитывать за то, что он слишком часто мелькает перед ее глазами. Подумав о том, что наставница даже не сообщила ему, где находится дом Бомгю, Тэхен со смешком качает головой, благодарный, что именно он стал ее первым учеником, а не кто-то с более тонкой душевной организацией и меньшей осмотрительностью к окружающим. Несмотря на всю свою замкнутость и отстраненность, Тэхен еще в первые дни досконально изучил месторасположение тех или иных комнат и домов, запомнил их хозяев и мысленно пометил потенциально его напрягших. Чертова привычка наемного убийцы, подозревающего даже ни в чем не повинную птицу. Медленно плетясь вдоль тропинки с подносом в руках, он с любопытством осматривает пристроенные рядом дома, вслушиваясь в тишину предрассветного поселения, пока не слышит приближающиеся шаги. - Тэхен! – зовет его женский голос, полный бодрости, несмотря на раннее утро, стелящее туман на землю. - Рюджин? – удивленно глядит на нее Тэхен и неловко дергает рукой, порываясь было отнять ее от подноса, но в последний момент передумывая, - что ты здесь делаешь? - А у меня утренняя пробежка, - беззастенчиво зевая, Рюджин в светлых-светлых лучах солнца лениво потягивается, заставляя хруст костей достигать его ушей, - а вот что здесь делаешь ты, да еще и в таком направлении, вопрос очень интересный. Хитро взглянув на него из-под челки, девушка, кажется, считывает всю подноготную с его равнодушного лица и умиротворенных глаз. Уголок губ Тэхена чуть дергается, будто в нервозности, но он тут же со всем радушием и широкой улыбкой чуть склоняется, бросая теплое: - Рюджин, тихие часы такие чудесные… Не расстраивай свою пробежку лишними расспросами, поспеши. Рюджин только посмеивается, запрокинув голову, и машет ему рукой, уступая его деликатной попытке послать ее на все четыре стороны. - Какой же ты все-таки смешной! Хорошо-хорошо, в этот раз я не буду спрашивать ничего о вас с Бомгю. И, не дав Тэхену раскрыть рот, девушка поспешно растворяется в кустах, тропинках и тумане. Сверкнув глазами, юноша передергивает плечами и двигается вперед, нацепляя на себя привычную маску равнодушия. Дом Бомгю находится на самом отшибе, как раз недалеко от той самой злополучной площадки, где Тэхен занимается уже несколько месяцев, и густого леса, ведущего в совсем иной мир дикой природы, почти не тронутой человеческой рукой. Построенное в виде контура квадрата, оно скрывает внутри себя мечту романтика: уютный садик с небольшим прудом, в котором весело плещутся карпы, и одинокую лавку. Прежде чем взойти на лестницу, Тэхен оборачивается, внимательно вглядываясь в розовеющее небо, похожее на лепестки самых дивных пионов, видимых им лишь на прилавках магазинчиков, недоступных мальчишке-сиротке. Улыбнувшись невольно проскользнувшей мысли, он звучно стучит в дверь, не боясь побеспокоить своим присутствием. Послали же его, значит, Бомгю наверняка ожидал хоть кого-то. Тэхену лишь все еще не понятно, почему именно чай, Бомгю и он сам. Дверь отворяется быстро и резко. Бомгю поднимает взгляд, и в нем тут же мелькает доля удивления и неверия. Значит, точно не знал. Отчего-то почувствовав себя неуютно, Тэхен говорит негромко: - Привет. Просили передать. Впустишь? - Конечно, - будто только сейчас вынырнув из своих мыслей, Бомгю любезно отступает в сторону и плотно претворяет за собой дверь. Тэхен оказывается в просторе, который не видел еще ни в одном из домов в поселения. Здесь царит простота, удобство и аскетичность: низенький столик с расставленными на нем чашками и конфетами с ирисом, небольшой диванчик, кресло, накрытое полосатым пледом, выключенный телевизор. У противоположной стены – широкая тумбочка, на которой выставлены фотографии и статуэтки – вот все, что находится в столь огромной гостиной, по размеру схожей с суммарной площадью спальни и ванны Тэхена. Осторожно поставив поднос и разложив баночки на столике, предварительно чуть отодвинув конфеты в сторону, Тэхен осторожно произносит: - Миленько. - Спасибо, - Бомгю, судя по голосу, вообще ни капли не верит в его искренность. Тэхен бросает на него осторожный взгляд и подмечает необычную бледность, усталость и безразличие, поселившиеся в прежде игривых глазах. Обычно активно жестикулирующий, сейчас Бомгю стоит, заложив руки на груди, и выглядит отрешенно, словно древнее божество. Даже не начинает с ядовитых фраз, не пытается подколоть. Тэхен знает, что делать с язвительным Бомгю, но понятия не имеет, как ему разбираться с таким опустошенным одаренным. Он неловко прокашливается. - А зачем тебе вообще нужен этот чай? – спрашивает первое попавшееся на ум. Бомгю взирает на него с заметно проснувшимся удивлением, а затем негромко усмехается. - Чай? – переспрашивает он, - с чего ты вообще взял? В баночках лечебные мази, Тэхен. Он открывает рот и тут же захлопывает его, недоуменно взглянув на баночки снова. Не веря, приподнимает нежно-голубые крышки и заглядывает внутрь: в стеклянных баночках действительно какие-то травы, но в фарфоровых – мази светлых оттенков. Резко выпрямившись, он окидывает взглядом пустующую стену и делает вид, будто ничего и не было. - Зачем тебе? - Получил ранение на задании, - и, будто Тэхена это интересует, добавляет, - не серьезное, не страшно, быстро пойду на поправку. Тэхен молчит, по-прежнему с преувеличенным интересом рассматривая стену. Не дождавшись ответа, Бомгю обходит его по дуге и усаживается на низенький стул, вытянув ноги вперед, почти соприкасаясь с Тэхеном. Так невольно и распластаться на полу можно, нечаянно о них запнувшись. Тишина затягивается, и Тэхену становится невыносимо неуютно. В безразличии глянув на безжизненную плазму, он невзначай бросает: - Давай помогу. Рука Бомгю, было потянувшаяся к ирисовой конфете, замирает. Он недоверчиво склоняет голову набок, вглядываясь в Тэхена так внимательно, словно силится рассмотреть его под воображаемым микроскопом, прямо как в их первую встречу на той треклятой крыше Сеула, где Бомгю увидел в нем одаренного. Не обращая внимания на нехарактерное для другого наемника молчание, Тэхен невозмутимо приседает на корточки и берет в руки баночку с мазью, бережно зачерпывая ее остатки и протягивая руку в ожидании. Ощутимо поколебавшись, Бомгю расстегивает пуговицы на рубашке, оголяя торс, и Тэхен не может не оценить его. Как наемник, должный всегда содержать себя в активной физической форме, он прекрасно осознает, какими тренировками выдержана каждая очерченная линия мышц на чужом теле. Чуть загорелая кожа, в предплечьях покрытая кровавыми полосками, ярко проступающие вены – все говорило о том, что Бомгю все свободное время посвящал совершенствованию тела. Мысленно восхитившись, но вслух не сказав ни слова, Тэхен молча наносит мазь на первый особенно глубокий и длинный порез с легкой осторожностью. Бомгю чуть дергается, прикусывает губу в раздражении, но Тэхен кладет руку на его нетронутое плечо, мягко, но надежно придавливая к месту и водя аккуратные линии по порезу. А затем ощущает странный порыв и чуть склоняется, бережно дуя на порез. Довольно думая о том, что сегодня он совершает благое дело, помогая человеку, с которым они не поладили с первой встречи, Тэхен поднимает глаза и тут же замирает под чужим пристальным взглядом. Глаза Бомгю стали на оттенок темнее, будто оттененные чувствами, суметь постичь которые Тэхен совсем не в силах. Неловко прокашлявшись, он старается сохранить нейтральное выражение лица и вновь зачерпывает мазь, невозмутимо склоняясь над следующей раной. - И все-таки здесь слишком пустынно. Такой огромный дом на отшибе, пространства полно, а ты в нем один и даже хламом всяким не заставляешь, как другие. Почему так? - Тэхен заводит непринужденный разговор, силясь заставить себя не тараторить и злясь на атмосферу, что давит на него с незнакомой силой, будто пытаясь промять под себя его вечно несгибаемое спокойствие и здравый рассудок в любом непредвиденном мгновении. - Жить не с кем, да и я не особо хочу делить пространство хоть с кем-то, - Бомгю по привычке пытается было пожать плечами, но рука Тэхена все еще к месту его придавливает, мешает, - а простор такой и отдаленность, потому что мне места мало постоянно и хочется тишины да мира. Тэхен замирает с остатками мази на пальцах. Удивленно взглянув на Бомгю, он тихо усмехается, качая головой, не веря своим ушам. - Я сказал что-то смешное? – демонстративно приподнимает бровь Бомгю. - Нет-нет, ничего, - Тэхен все еще издает редкие смешки и поспешно старается прикрыть рот рукой, - просто, возможно, ты не такой уж непроходимый дурак, каким мне казался, если у нас есть с тобой что-то настолько общее. Бомгю смотрит на него с теплом, улыбаясь, будто видеть смеющегося Тэхена ему действительно не в раздражение, но в радость, и тянется, чтобы щелкнуть юношу, не ожидавшего подвоха, по лбу. - Возможно, ты просто такой же дурак, как и я, - дразнит он его и скукоживает нос подобно Тэхену, едва тот кривит лицом. И возможно, ему даже не хочется ответить на эту подколку плевком.➴
Тэхену кажется, будто он заперт под толщиной воды. - Дыши глубже, - доносится до его затуманенного сознания неторопливый голос наставницы, - сконцентрируйся в трех основных точках скопления энергии в теле. Почувствуй, как сила бурлит в тебе, осознай ее мощь, найди сравнение, способное помочь понять ее. Тэхен чувствует: посылает фантомные прикосновения пальцев в центр живота, сердце и лоб, прощупывает тонкие нити, связывающие его душу в один сплошной многообразный, сложный клубок. Энергия не то ластится под руку, не то дичится кошкой, несогласная сломить свою независимость ради чужака, внутри которого живет. Она гуляет сама по себе и не нуждается в слабом человеческом теле. - Осознай, что это ты управляешь ею, а не она – хозяйка твоего тела, - продолжаются наставления, - энергия – часть тебя, ей должно подчиняться лишь тебе, а все ее пустые сопротивления – отсутствие привычки и твоей работы с ней. Тэхену хочется поморщиться, но он знает, что концентрацию нельзя терять ни на минуту. И все же очень жаль, что он раскрыл в себе способности достаточно поздно, чтобы теперь нагонять упущенное с двойным уровнем сложности. - Справился? Молодец, - Юй Шуанг, видя какой-то результат на его лице, щедро хвалит, а затем припечатывает, - а теперь перенаправь эту энергию в камень перед тобой и откинь его к дальнему концу площадки. Тэхен стремится удержать зрение, вошедшее в контакт с первородной энергией, и одновременно очертить контуры камня средних размеров, лежащего прямо перед ним в материальном мире. Лоб его хмурится, брови изгибаются и сводятся к переносице, но он упрямо тянет руку, предпринимая попытку перенести энергию из одного пространства в другое, изменив материальную оболочку. Тело прошибает ударной волной, сопротивление внутренней, человеческой стороны, несведущей в своей огромной силе, давит на сознание, стремясь отгородить его от опасной нагрузки, с которой он не привык справляться. Пот застилает глаза, руки опасно трясутся, и все равно он тянет, едва ли не рывком выдергивает энергию изнутри. - Помни, Тэхен, не поддавайся, - строгий голос звучит отовсюду, и ему хочется закричать от раздражения и неверия в собственные силы. От страха, что он не сумеет постичь. От ужаса, что эта энергия слишком могущественна, чтобы ее приручить. И все же он боится, но не отвергает этот страх, понимая, что это – тоже его часть. - Стань мне напарницей, - шепчет он мертвыми, пересохшими губами, так, чтобы слышно было лишь ей одной, - стань соратницей, союзницей, спутницей. Я никогда не предам. Он направляет энергию из духовного мира в материальный еще раз, стремясь разорвать тонкую оболочку между пространствами. И энергия уступает, вплетаясь в его руку, ластясь, будто кошка, ответившая на попытку установить контакт. Камень средних размеров, способный убить человека, отлетает на несколько метров, достигая самой кромки тренировочной площадки. Тэхен падает на колени, тяжело дыша. - Браво, - раздаются аплодисменты сзади, и он собирает последние куски воли, чтобы обернуться на Юй Шуанг, сидящую позади, - ты достиг значительного прогресса. Она расслабленно откинулась на спинку небольшого раздвижного стула, обычно предназначавшегося для уютных посиделок в лестной тишине. Разведя мангал, наставница лениво вертит два шампура на огне, мясо которых уже приняло должный вид и теперь источает манящий для желудка запах. Тэхен гулко сглатывает, поднимаясь с невиданной для измученного тела прытью, чувствуя зверский голод, никогда обычно не посещавший его с такой силой. Юй Шуанг только улыбается в ответ на его быстрое приближение и, подав ему одну шампуру прямо в руки, весело произносит: - А вот и последствия твоего посвящения – жуткий голод, который нельзя удовлетворить одним бутербродом, - кивнув на мясо в его руках, она поторапливает, - ешь-ешь, давай, не стесняйся, я сама проходила ровно через то же самое. Поесть после первой пробы энергетических сил очень важно. Получив формальное одобрение, ему излишнее, Тэхен вонзается зубами в аппетитное мясо, изо всех сил давя удовлетворенный стон, рвущийся наружу при ощущении горячего, нежного мяса на языке. - Завтра придется заготовить тебе целый стол: будем заниматься вон тем валуном, - Тэхен переводит взгляд в сторону, куда кивнула Юй Шуанг, и едва не давится мясом при виде величественных размеров этого невесть откуда взявшегося валуна. Тренировки в клане Приходящих во Тьме напоминают прохождение через черную дыру и обратно. - Сегодня я встречалась с главой, докладывала о твоих успехах, - как бы невзначай произносит наставница, - послушала и наставника Кая. Он отлично справляется. Оторвавшись от шампуры, Тэхен выжидательно смотрит на нее, утерев жирные губы рукавом ханьфу. - К чему клонишь? - Глава планирует назначить вам церемонию инициации в ближайшее время, - со вздохом признается Юй Шуанг, - в ближайшее, то есть, буквально в течение следующих дней. - Почему так резко? - Во-первых, ваше обучение длится уже не один месяц, и вы освоили все базовые техники, необходимые для принятия первых заказов, - наставница загибает пальцы, - во-вторых, вы показываете прекрасные результаты, что заставляет нас сомневаться в пользе от дальнейших трат ресурсов на ваше обучение. Ну и в-третьих, мы, откровенно говоря, не знаем, как еще тренировать вас, ведь вы – первые одаренные, ступившие на путь обучения во взрослом возрасте. Тэхен едва не закатывает глаза от очередного напоминания. - А что насчет тренировок с энергией? – недоверчиво спрашивает он, - я ведь только начал практиковаться с ней. - Все, что мы с тобой нагоним за несколько дней и есть необходимый минимум. В твоем случае это умение правильно перенаправлять энергию из одного пространства в другое, контролировать поток вкладываемой силы, траекторию полета или скорость и процесс деформации. Да, практики недостаточно, но, с другой стороны, ты сможешь гораздо лучше все усвоить непосредственно в бою, закрепив навык за собой раз и навсегда. - Это ведь не все? – уточняет он, видя странное выражение лица Юй Шуанг и понимая, что такое обучение спустя рукава не может случиться просто так без причины, особенно, если дело касается способностей, способных нарушить ход мира. - Я также предполагаю, что появился какой-то неотложный заказ, в котором должна быть задействована триада. Сейчас все существующие команды сосредоточены на своих поручениях, а потому главе срочно требуется кто-то, способный выполнить задание в ближайшее время. Проведя вашу инициацию сейчас, он облегчает жизнь абсолютно всем в клане. - Кто будет третьим в триаде? – уточняет Тэхен, но умом уже знает ответ. - Бомгю, - подтверждает его мысль Юй Шуанг с усмешкой на лице, - он единственный одаренный, не состоящий в триаде сейчас, к тому же сенсетик, которого вам как раз не хватает. - Ты поэтому отправила меня к нему? - Отчасти, - кивает наставница, - у вас достаточно напряженные отношения, и я не хотела, чтобы это привело к ненужным… казусам в будущем. Тэхен моргает, зачтя ответ, и съедает последние остатки мяса, положив шампуру прямо на каменную площадку. - Все стало лучше, если тебя это интересует, - бросает он как бы мимолетно, но Юй Шуанг ярко улыбается. - Я рада. Мне кажется, вы во многом схожи, несмотря на все внешние различия, и становление вашей дружбы было лишь вопросом времени. Тэхен кривит губами, не имея каких-либо аргументов в пользу того или иного мнения. Юй Шуанг перестает улыбаться, поджимая губы, и смотрит на него со всей серьезностью. - Обещай мне, что будешь осторожным, - говорит проникновенно и намеренно медлительно, чтобы он смог вслушаться в каждый слог, - валиал – самая рискованная позиция в триаде, твоя жизнь неизменно будет подвергаться большей опасности, поскольку ты – защита, опора и меч, но ты должен позаботиться о себе. Пообещай мне, что вернешься с этого заказа живым. - Я постараюсь. - И во все последующие, - настойчиво давит Юй Шуанг. - Право слово, наставница, ты – моя мать? – саркастично вопрошает Тэхен, - с чего такая чрезмерная опека? - Да ну тебя, - отмахивается от него Юй Шуанг, - я ему наставления даю, уму разуму учу, чтобы он, молодой и зеленый, лишних дел не натворил, а он еще и такой неблагодарный! Что за ученик! - Ученик недалеко уходит от своего учителя, - произносит Тэхен возвышенным тоном и едва успевает уклониться от шампуры, летящей ему в лицо. Рефлексы, отточенные при помощи Юй Шуанг, спасают Тэхена от нее же самой. Невозмутимо сдув прядку со лба, Тэхен кладет подбородок на соединенные пальцы и внимательно оглядывает Юй Шуанг, пыхтящую от недовольства. - Раз уж инициация совсем скоро, я хотел бы услышать ответ на один свой вопрос. Какова та самая цена способностей одаренных, о которых вы так часто говорите? Юй Шуанг вздыхает, скрестив руки за спиной и уставившись в полоску горизонта меж диким лесом и бесконечным небом. - Про валиалов я тебе уже рассказывала, - голос ее становится суше, и знай Тэхен ее меньше, воспринял бы это как нежелание отвечать. Сейчас Тэхен знает, что так она просто сожалеет о том, что предстоит сказать, - каждая убитая нашим мечом душа проникает внутрь клинка, неразрывно связанного с нами, и постепенно сводит нас с ума, вынуждая соплеменников избавляться от нас в дальнейшем на благо всех. Весь этот процесс занимается от силы десять-пятнадцать лет, так что умираем мы достаточно молодыми. Впрочем, как и остальные виды одаренных. Разница лишь в том, что на них влияет нечто другое. В случае сенсетиков это повышенная чувствительность к чужим эмоциям. Поскольку они всегда работают непосредственно с душой, постепенно их энергетическое поле смягчается, становится более восприимчивым к другим полям, и приводит к тому, что спустя пару лет они чувствуют буквально всех вокруг, перекладывая каждое ощущение на себя. Согласись, жутко? - Это свело бы меня с ума с первых секунд, - признается Тэхен, невольно передернув плечом. - Поэтому и неудивительно, что они все добровольно уходят из жизни, мучаясь так какое-то время. - Добровольно? Самоубийство? – перед глазами Тэхена невольно мелькает лукаво улыбающийся Бомгю, вечно игривый, колкий, пышущий жизнью. Неужели и он проведет ножом линию у шеи, как и все сенсетики, всего через десятилетие? - К сожалению, - кивает Юй Шуанг, - может, нашлись бы способы избежать подобного, если бы с мягким энергетическим полем не приходила еще одна напасть: неупокоенные существа и злые духи, которые чувствуют эту восприимчивость и слабость, начинают проникать в их сны, лишая возможности отдохнуть. Конечно, от бессонницы они не умрут, но усугубит ли это общее состояние сенсетиков? - Вполне, - соглашается Тэхен и невольно чувствует горечь на языке, - а с хиллерами что? - Все просто: яд, содержащийся в их телах, постепенно убивает их самих, - пожимает плечами Юй Шуанг. - Даже не знаю, лучше или хуже это, чем сходить с ума, - усмехается Тэхен, рассматривая линии на своих ладонях. - Выглядит их смерть страшно, - тихо признается Юй Шуанг, и Тэхен видит в ее сожалеющем взгляде напоминание. Кай тоже будет так умирать когда-то. Может, стоит убить как можно больше энергетических существ, чтобы уйти первым и не видеть этого? - Не задумывайся сильно обо всем, что я сказала, - наставница утешающе похлопывает его по плечу, - у тебя впереди еще есть время, а хандра и лишние мысли лишь усугубляют и без того сложную жизнь. - Ты права, - вздыхает Тэхен и отряхивает ладони, - спасибо. Юй Шуанг светло ему улыбается, и лицо ее, обычное искривленное насмешкой или опечаленное хмуростью, становится на несколько лет моложе, будто она совсем юна и беззаботна: - Всегда рада просветить тебя во все ужасы быть одаренным, мой лучший ученик. - Зараза, - бормочет Тэхен под нос, усмехаясь. Знает ведь, что он у Юй Шуанг первый, а значит, сравнивать априори не с кем.➴
Солнце, умиротворенно растворяющееся в мандариновом небе, действует на Тэхена волшебной мазью, бережно нанесенной на израненные участки тела. В последний раз взглянув на очертания рассекающих воздух облаков, он плотно прикрывает дверь за собой. - Ты вернулся, - раздается знакомый голос. Обернувшись, Тэхен окидывает взглядом усталое лицо Кая, его чуть взъерошенные волосы и помятую старую пижаму, с теплом на сердце подмечая, что страны, места и люди могут сменяться, но этот облик друга никогда не затеряется. - Устал? - Тебя долго не было, - усмехается Кай, - пока ждал, успел задремать. Тэхен проходит к нему и усаживается на корточки, прямо как в детстве, чтобы заглянуть в чужое лицо. - Прости, что давно не говорил с тобой, - извиняется Кай, сложив руки на коленях, будто смиренный ученик. - Я все понимаю, обстоятельства сменились, новые люди и плотный график, конечно, у нас не будет привычного времени. - Это не значит, что я не скучаю. Тэхен хмурится, внимательно вглядываясь в его лицо. Кай отводит взгляд, почти прикусив губу, но в мгновение передумав, будто опасаясь чужой наблюдательности, от которой невозможно скрыть ничего. - Кай, - Тэхену хочется устало вздохнуть, но он лишь мягко вопрошает, - что тебя беспокоит? Кай царапает материал пижамных штанов, собираясь с мыслями. Все это время Тэхен терпеливо ждет, не двигаясь с места и не обращая внимания на боль во всем теле и желание смыть с себя остатки прошедшего времени. Он знает, что остаться нужно и важно, что только так получится вытянуть из Кая правду. - Слышал об инициации? – наконец тихо произносит он, и Тэхен кивает в согласии, - все это время я жил в круговороте событий и не успел оглянуться, как время утекло сквозь мои пальцы. Казалось, еще вчера мы говорили с тобой о домике на берегу моря, я планировал успешно закончить вуз и вытащить нас из этой дыры, в которую загнала жизнь, планировал помочь тебе оставить всю эту… грязь и кровавые вещи, которые ты делаешь ради меня, а теперь… Теперь мне предстоит самому этим заниматься. - Тебе противно? – участливо интересуется Тэхен. - Нет, нет, - Кай мотает головой, - это, скорее, отторжение на уровне воспитания, инстинктов, но это не то… Я никогда не стеснялся тебя, Тэхен. Меня смущало не то, что ты делаешь, а как далеко заходишь ради меня. Я знаю другую твою сторону, ту, что жила в тебе еще с детства, и в ней ты никогда не хотел причинять кому-либо слишком сильный вред, ты всегда всем помогал и меня приучал других не бросать и никогда не обижать. - Дети из приюта и контрабандисты, мафия и торговцы людьми – совершенно разные категории людей, - жестко отрезает Тэхен. - Я знаю, но…, - Кай тяжело вздыхает, - я же видел, как с первым убийством в тебе что-то сломалось. Я видел, и мне это не понравилось. Тэхен замирает, заставляя себя считать до пяти, успокаиваясь. - Ты боишься подобного? - Я не хочу убивать, Тэхен, - давит Кай, смотря на него непривычно жестко, - неважно, говорит ли во мне моя детская сторона, еще не ушедшая из-за недавнего выпуска из приюта и твоей постоянной опеки, или я просто так устроен по натуре, но… Я не хочу убивать. И, тем не менее, я принимаю и одобряю цели, которыми руководствуется клан, я готов работать на чужое благо и точно смогу этот барьер сломать. Но еще больше я хочу делать это, потому что не желаю видеть тебя окунающим руки в кровь, раз за разом ломающим себя вновь. Мне это не нравится. Я опасаюсь ступать на этот путь, но если это поможет тебе чуть больше улыбаться, я готов поступиться и отпустить этот страх, чтобы снять часть груза с твоих плеч. Выдохнув, Тэхен подается вперед, заключая его в объятия. - Ты молодец, Кай, - ты озвучил это вслух, чтобы перебороть самого себя. - Ты так редко отпускаешь себя, - вдруг со смешком произносит он, - только Бомгю может иногда тебя заставить. - А он-то тут причем? – Тэхен разрывает объятия и возмущенно-недоуменно смотрит на Кая. - Я никогда не видел тебя более настоящим, чем в моменты, когда вы встречаетесь. Ты становишься по-настоящему искренним, не цепляешься за маску. - Перед идиотами она и не нужна, - закатывает глаза Тэхен, - поэтому, конечно, нет смысла показывать ее перед их предводителем. - Он все еще тебе не нравится? – Кай усмехается. - Ну, рожа у него все так же бандитская, - Тэхен пожимает плечами. А самому кажется, что в привычку вошли, под кожу въелись эти колкие замечания в чужую сторону, и говорит он уже так, потому что по-другому не может, но яда, как ни странно, ни в одном из произнесенных им слов не присутствует. И пусть у Бомгю все еще до безобразия бандитская рожа, есть в нем что-то такое по-иному раздражающее, не до сбитых в кровь костяшек и привычной защитной реакции. Душа у Бомгю иная, и Тэхен это подмечает.➴
Витиеватая дорожка, вдоль которой плетется тонкая лента ручейка, прокладывающая путь к самому подножию горы, оказывается частью местности, которую Тэхен не успел исследовать. Под ногами шелестит камешек, и Тэхен безжалостно откидывает его носком ботинок, глядя на редкие проблески вплетенных в землю травинок, только чтобы вовремя подметить запнувшуюся ногу краем зрения. Кай чуть взмахивает руками, когда Тэхен быстро подхватывает его под локоть, тяня на себя, и чуть ободряюще улыбается чужому смущению в глазах. Неловко пробормотав слова благодарности, друг в десятый раз за последние минуты одергивает торжественное ханьфу белого цвета, надевающегося лишь единожды в особый день. День инициации подоспел как миг, с которым детство сменилось на зрелость, и вот они уже спешат к особому источнику, расстилающемуся далеко за пределами поселения прямо в дикой местности. Втянув носом чистый воздух, Тэхен с удовлетворением подмечает звуки жизни природы, не давящей на черепную коробку, как гудение машин, но ласкающей своей нежностью и неукротимостью. Природа состоит из энергии, тянется из ее ниточек, а потому так сильно напоминает Тэхену его собственную силу, порой сварливую и гордую, как кошку, но благожелательно настроенную к тому, кто желает ей лишь лучшего. Лениво повернув голову в другую сторону, он всматривается в профиль идущего рядом человека. Затянутый в темно-синее ханьфу, подобное оттенкам сапфира, Бомгю с широкой улыбкой напевает что-то себе под нос, не стесняясь толпы плетущихся позади членов клана и главы, строго шагающего впереди. Подметив чужое внимание на себе, он шкодливо улыбается и склоняет голову набок, позволяя лучам солнца скользнуть на свою чуть загорелую кожу, с превосходством в глазах открывая Тэхену полный доступ для рассмотрения его достоинств. Поразившись чужому самодовольству, Тэхен отворачивается, не говоря ни слова, и слышит сорвавшийся с губ Бомгю смешок. - Прибыли, - оповещает Юй Шуанг процессии. Голос ее строг и лишен всякой мягкости, а вишневые волосы, стянутые в тугой хвост, и строгое черное ханьфу, необремененное вычурностью, кричат о том, как серьезно для нее сегодняшнее торжество. Окинув взглядом свою собственную торжественную одежду, сливающуюся оттенками с ханьфу наставницы, но приукрашенную распустившимися лотосами на гладкой ткани, Тэхен поджимает губы и переводит взор на открывшиеся просторы. Разлитые воды, тянущиеся с водопадов, утопающих в высокой зелени гор, образуют небольшой источник, который по верованиям членов клана Приходящих во Тьме является священным. Будто напитанный силой, он встречает гостей с радушием и тихим пением ветра, узнавая своих давних друзей и сожителей. Из вод источника возвышаются три пьедестала, на которых крепятся кристаллы, поблескивающие ленивым золотистым цветом. Высеченные на них древние руны остаются для Тэхена полной загадкой в своем значении, когда по одному хлопку главы клана посвящаемая триада покорно встает на колени прямо у кромки воды. - Сегодня радостный день, - раздается глубокий голос Цзян Болина, отражаясь, кажется, в самой земле, небе и воде, - пройдя тяжелые испытания выдержкой и обучением, трое молодых учеников образуют крепкую связь меж собой, стремясь работать на благо и процветание родного клана и мироздания, подарившего им столь ценные способности. Согласны ли вы, господа, отдавать всех себя во имя заветной цели клана? - Согласны, - хором отвечают присягающие, и Тэхен чувствует легкие разряды тока, бегущие вдоль его кожи. Кристаллы на пьедесталах подсвечиваются, словно запоминая чужую клятву и занося ее в книгу судеб. - Согласны ли вы жертвовать своими собственными интересами и жизнями во имя существования добра в мире? - Согласны. - Согласны ли вы защищать друг друга, относиться друг к другу, как к братьям, и оберегать, действуя слаженно, никогда не обманывая? - Согласны, - Тэхен глядит на склонившего голову Бомгю, выставившего правую ладонь с соприкасающимся к ней кулаком вперед. У него губы поджаты, кажется, до белого оттенка, а в глазах сверкает что-то такое темное, жертвенное, клятвенное, что Тэхена невольно передергивает от его безграничной преданности и веры. - Во имя великих помыслов тринадцатого стражника… - Мы клянемся быть самыми отважными, - заканчивает триада клятву, и Цзян Болин удовлетворенно улыбается, прежде чем, набрав в кувшин воды из источника, забрать пальцами часть этой влаги и подойти к каждому из них, чтобы прижать окунутую в кувшин руку к их лбам. - Желаю тебе, Чхве Бомгю, найти свой истинный путь, и всегда следовать своему пламенному сердцу, никогда не обманывая его. - Желаю тебе, Кан Тэхен, постичь мудрости земли и никогда не забывать про кипящую душу, давая ей жить без лишних затворов внутри. - Желаю тебе, Хюнин Камал Кай, смело идти навстречу судьбе, никогда не боясь ее ветра. Проведя последние линии по лбу Кая, он торжественно машет рукой, и десятки стрел позади их голов устремляются вглубь лесов, приветствуя новых соратников, новую триаду, готовую изменить мир во благо. Тэхен выдыхает, чувствуя, как затянутый его в груди комок медленно отступает, давая облегчению разлиться в груди. Повернув голову в сторону, он натыкается взглядом на Рюджин, укрытую тенями в отдалении, бессовестно прислонившуюся к дереву в знак полного непочтения к ним. Подметив его внимание на себе, девушка лишь подмигивает в знак поддержки. Хмыкнув, Тэхен улыбается ей в ответ и чувствует соприкосновение своей ноги с чужой. Бомгю внимательно смотрит ему в глаза, словно спрашивая что-то, и Тэхен пристально глядит в ответ, надеясь, что его душа сама даст нужный отклик. Будто так и случилось, Бомгю слабо улыбается и легко поднимается с колен первым. Тэхен и Кай – следом. - Поздравляю вас, дети, - с широко раскрытыми руками говорит им Цзян Болин, и триада склоняется в знак почтения своему учителю, - с этого дня вас ожидает много опасностей, но воспринимайте каждое из них как увлекательное приключение. Надеюсь, остатки энергии тринадцатого стражника, оставшиеся на Земле, уберегут вас от всех напастей и бед. Принимая пожелания с радушным выражением на лицах, триада выпрямляется, и тогда Цзян Болин перестает улыбаться, позволив чему-то едва уловимому, но грозовому разлиться в глазах. - И в честь вашей инициации, мироздание послало первое испытание, которое я со всей тягостью в сердце передаю вам. Замерев в неожиданности, триада жадно ожидает продолжения, а Тэхен кривит губами, бросая едва заметный взгляд на наставницу, тут же многозначительно кивающую. - Совсем недавно случилось неприятное происшествие, потревожившее город, близлежащий к поселению Приходящих во тьме, - сделав паузу, он постановляет, - произошло убийство зажиточного владельца весенних домов и ночных клубов, тесно сотрудничавшего с нами долгое время. Одарив их тяжелым взглядом, Цзян Болин приказывает: - Я хочу, чтобы вы разобрались с этим. Триада встает на колени, прислонив кулак к раскрытой правой ладони, подчиняясь чужой воле. А Тэхен невольно чувствует, как надвигается что-то очень темное и незнакомое.