➴
Все дни, что сменяли друг друга в ожидании их отправки обратно в поселение клана, тянулись как долгая, безвкусная жвачка, которую ты жуешь уже так долго, что себя до нее уже не помнишь, но выбросить из-за отсутствия подходящей урны не можешь. Проводя остатки времени то на квартире, то в доме подразделения Приходящих во Тьме, они раз за разом силились выдавить хотя бы крупицу информации из разговоров с главой и наставницей, но те лишь упрямо открещивались от любых тем касательно Рюджин или того самого предателя, живущего в деревне, что находится под протекцией клана Приходящих во Тьме. Когда же снова ничего не получалось, они вновь и вновь кружили по внутреннему дворику сеульского домика наемников, стремясь выведать хоть какие-то показания, выбитые из мононокэ. К сожалению, тот оказался крепким и не раскалывался до победного. Сейчас же Тэхен уже совсем не знает, как с этим делом обстоят дела, ведь они спустя долгие часы поездки на поезде ступили на китайскую землю и, наконец, оказались в стенах клана. Ворота за ними шумно закрываются молодыми учениками, напряженными и зажатыми в каждой мышце тела и лица. По мере продвижения вглубь поселения Тэхен подмечает, что таким настроениям здесь подвержены все: сгустившиеся над небом свинцовые тучи полностью соответствуют эмоциям, бушующим внутри членов клана Приходящих во Тьме. Остро ощущая угрозу, нависшую над головой, и беспокоясь за благосостояние яркой, всеми любимой Рюджин, они молча, без каких-либо праздных разговоров и пререканий снуют мимо друг друга, крепко держась за оружие в ножнах и не смывая хмурость с лица. Выдохнув, Тэхен скашивает глаза в сторону идущего вровень с ним Бомгю, чувствуя, что такой настрой только сильнее пружинит нервы старшего наемника. Тот вдавливает каждый шаг в землю, будто желая хоть где-то оставить отпечатки своего немого бремени беспокойства, и никогда, никогда не смотрит на кого-либо еще, видя лишь цель в виде зала приемов главы перед лицом. Тэхену вдруг отчаянно хочется, чтобы он как тогда на церемонии посвящения повернул к нему голову и начал кичиться собственной красотой. Он желал бы получить в свое лицо даже разгневанные осколки фраз, как при первых днях после исполнения заказа в Чанша, лишь бы Бомгю не был таким: холодным, отстраненным. Ломающимся с каждой секундой от невозможности помочь кому-то близкому, когда он лишь совсем недавно потерял еще одну дорогую сердцу подругу. Когда они преодолевают множество ступенек на широко протянутой лестнице, Тэхен оттягивает Кая за рукав, заставляя их приостановиться, шепча другу на ухо: - Пусть идет первым. Кай кивает, а Бомгю даже не обращает на них внимания, тут же врываясь в слегка распахнутые громадные двери, словно ураган. Они проходят следом, и Тэхен отмечает все прежнюю неизменность этого места: пусть хоть тысячи раз меняются настроения в мире и в клане, зал для приемов главы останется местом возвышенным, отреченным от мира, распространяющим от себя энергию духовности и просветления. Однако есть одно изменение. Цзян Болин сегодня сидит не на троне – вместо этого он с услужливой улыбкой разливает чай двум гостям, повернутым к триаде спиной, устроившись на роскошных кобальтовых подушках. Низкий столик заставляет высокого ростом мужчину в неудобстве перегибаться через него, что заставляет Тэхена нахмуриться: ради кого высший по рангу человек в клане стал бы так стараться? Звук открывшейся скрипящей двери и чужих гулких шагов заставляет всех присутствующих обернуться к ним. Цзян Болин с улыбкой кивает им: - Триада, - он с улыбкой представляет их гостям, - знакомьтесь, многоуважаемые стражники, это Чхве Бомгю, Кан Тэхен и Хюнин Кай. А Тэхен замирает, не веря своим ушам, пораженно уставившись на двух мужчин, с разной степенью любопытства оглядывающих их. Двое стражников, выглядящих сошедшими с лучших скульптур греческих мастеров, сочетаются как луна и солнце, небо и земля, день и ночь. Настоящий симбиоз двух пантеонов. - А, юнцы, - усмехается один из хранителей, лукаво глядящий на них с веселой улыбкой на лице. В каждом из его движений плескаются волны энергии, а одно присутствие посрамляет пышущее цветами и теплом лето, сияя ярче, чем самый солнечный день. Блики света, кажется, даже мимолетно проскальзывают в чужих рыжеватых волосах. “Да ты сам выглядишь едва ли не младше меня, какой еще юнец?” – ворчливо думает Тэхен, быстрее всех очнувшись от чужой красоты – “хотя, конечно, с таким лицом легко и о возрасте своем позабыть”. Вслух же ничего не произносит, потому как улыбка главы становится все более и более натянутой, а взгляд, направленный исключительно на Тэхена, предупреждающим, будто Цзян Болин мысли его читает. - Поклонитесь перед своими защитниками, Юки и Тэкео, японскими стражниками дневного и ночного пантеонов, - едва заметно вдавливает в торжественный голос чуть больше повелительных ноток, чем обычно, глава клана Приходящих во Тьме. Первым в себя приходит Бомгю и тут же падает на колени, уважительно склоняясь сначала перед Юки, стражником, обозвавшим их юнцами, а затем перед другим хранителем, Тэкео, глядящим на его приветствие с безучастным выражением на лице. Расставление первоочередности поклонов показывает, кто есть член дневного пантеона, а кто ночного. - Ну-ну, полно, - отмахивается Юки, будто от назойливой мухи, когда Тэхен и Кай уже собираются было упасть ниц следом, - давайте без таких формальностей, в конце концов. Минхо не любит все это чинопочитание. - Чонин, - остерегающе произносит стражник, но многовековое существо с искрами первых звезд на закате лишь безмятежно игнорирует замечание в чужом голосе, продолжая светло улыбаться им, да так ярко, что его мандариново-белое кимоно тускнеет на этом фоне. - А вот вы и узнали мое второе имя, - кивает Юки, - думаю, вам будет проще обращаться к нам именно по ним, поскольку вы, как я погляжу, и сами являетесь корейцами. Но если что, первое имя этой угрюмой тучи – Тэкео. Однако я настоятельно прошу вас называть нас по корейским именам. - Мы никогда не позволили бы себе такой дерзости, - смиренно произносит Бомгю, не поднимая головы, отказываясь от предложения, заставляя Юки досадливо цокнуть от раздражения. - Цзян Болин, ты что тут, цирковых собак из них дрессируешь? – возмущается он. - Он лишь проявляет уважение, которого требует абсолютно каждый стражник, и только ты пытаешься смутить его, пренебрегая древними устоями и формальностями, - осаждает его Тэкео и подносит чашку к губам, чтобы пригубить чай. - Да ладно тебе! – дует губы Юки, но становится заметно менее пылким, указывая на свободные подушки по разные стороны низенького столика, - места мало, но как есть. Располагайтесь. Кивнув, триада усаживается на свои места, и неожиданно Тэхен чувствует, как усталость в мышцах сводит ноги в болезненном спазме: желание вытянуть их становится до предельного невыносимым, но он не может позволить себе этого, а потому остается лишь сморщиться и приникнуть губами к поднесенной чашке, в которую налил горячий чай Кай. Оторвав взгляд от манящей черноватой жидкости с мерцающими на дне чайными листьями, Тэхен с любопытством повторно оглядывает двух стражников: Юки активно жестикулирует руками, тут же погружаясь в пространственные рассуждения на самые разные бессмысленные темы, увлекаясь настолько, что лисьи глаза его искривляются в жизнерадостном прищуре. Он прекрасен особой, но опасной красотой, которая не может скрыть своей двойной глубины, несмотря на простодушие его речи и открытость миру. Тэкео же заинтересовывает куда сильнее. Все это время сидя подле Юки, он лишь неторопливо время от времени отпивает чай из чашки и сохраняет безразличное выражение лица. Несмотря на это, Тэхен отчего-то абсолютно уверен, что стражник внимательно слушает своего парного хранителя: это читается в чуть дергающихся ушах, скрытых за локонами черных волос, обрамляющих лицо, в подрагивающих уголках губ, когда Юки особенно громко восклицает, и в глазах, напоминающих своим оттенком и притягательностью саму бездну. В какой-то момент ему кажется, что в очах этого древнего создания он видит отражение самого начала мироздания. Тэхен едва заметно вздрагивает, когда бездна концентрирует внимание прямо на нем, бросая вызов, заигрывая с ним, склоняя голову набок, заставляя серебристую, - седую, - прядь выскользнуть из волос цвета вороного крыла. На лице Тэкео не дрогнет ни один мускул. Тэхен вдруг понимает, что против такого существа бесполезны все его ядовитые шипы и цепкие когти, отточенное презрение к миру и окружающим, чувство превосходства над сверстниками ввиду своей непохожести: подобное лишь заставит Тэкео взглянуть на него, как на ребенка, да вновь раствориться в своей отреченности от забот и чувств мирских. От него всплесками водопада исходит энергия леденящего спокойствия, хладнокровия меча и безразличия листьев, опадающих по осени вопреки упованиям влюбленных, но Тэхену почему-то не страшно и даже тепло. Вдруг Юки делает особенно резкий взмах рукой, почти попадая Тэкео по лицу, но тот в последний момент невозмутимо останавливает руку прямо в сантиметре от своих глаз и медленно отодвигает ее в сторону, вновь беря чашу чая в руки. - Будь осторожнее, - ровным тоном произносит он и делает очередной глоток. Юки виновато смотрит на него побитым щенком и вправду подбирается, концентрируясь на контроле своих действий. Бомгю молча переводит взгляд с одного стражника на другого, пока Кай им тепло улыбается. Тэхен ощущает внутри странное чувство дежавю от всей этой обстановки, существ рядом и их мимики, а потому он прокашливается и неожиданно хриплым голосом спрашивает: - Так что насчет того, чтобы рассказать нам все? По-моему, именно за этим мы и здесь. Цзян Болин вздыхает, глядя на него, как на непослушного ребенка: - Тэхен, это невежливо… - Я думаю, с вашей стороны невежливо продолжать томить нас в неведении, когда на наших лицах очевидна обеспокоенность за членов нашего клана и близких друзей, а также заинтересованность в делах, в которых мы сыграли не последнюю роль. Цзян Болин качает головой и виновато улыбается стражникам, когда Бомгю подает голос: - Я согласен с Тэхеном. Многоуважаемые стражники, ваша компания, безусловно, очень приятна, но нам, ничтожным существам, хотелось бы лишь выяснить правду. - Каждый заслуживает знать ее, - склоняет голову набок Тэкео, - твое слово, Цзян Болин. - О, конечно, - глава значительно тушуется от внимания стражника ночного пантеона на нем, но начинает рассказ, поджав губы, - Рюджин… Мы послали ее на одно особо важное задание в пределах Норвегии. Дело касалось некоторых стражников Запада и в частности затрагивало тему их… вмешательства на наши территории. - Вы послали ее из-за результатов нашего заказа? - Во многом из-за этого, - кивает Цзян Болин, - у меня давно были подозрения насчет замыслов Джахи и его союзников, но я не считал нужным предпринимать какие-либо меры без основательных доказательств. Однако после того, как чуждые нашим территориям стражники влезли в дела азиатских энергетических существ, действительно пришло время действовать. Пара ниточек, тянущихся от Гошгара, привели нас к еще одним союзникам Джахи – Одену из дневного пантеона и его племяннику Миккелю из ночного. Во время гибели тринадцатого стражника они… Осекшись, он внимательно смотрит на сидящих напротив него мужчин, главных союзников и сторонников Вэй Гуанмина. - Они значительно поспособствовали в подрыве его жизни и власти, - заканчивает за него Юки, и Тэхен чувствует, как в словах стражника слышится холод январской суровой бури: больше никакого лета и теплого солнца, только потемневшие глаза, затянутые пеленой воспоминаний. Тэкео тоже смотрит на хранителя и мимолетно кивает, вновь отворачиваясь. - В общем и целом, мы рассчитывали лишь понаблюдать за их действиями, ведущимися от третьих лиц. Я приказал Рюджин ни в коем случае не приближаться к стражникам слишком близко, чтобы они ни за что не засекли ее след…. Но, похоже, этого оказалось недостаточно, - свесив голову вниз, Цзян Болин устало выдыхает, - мы потеряли контакт с ней на третьи сутки, ровно после того, как она связалась с нами в панике и оставила невнятное послание. - И до сих пор никаких вестей? – недоверчиво спрашивает Бомгю. Цзян Болин качает головой: - Наши люди перерыли всю округу, но она будто испарилась из воздуха.… Так или иначе, у меня есть предположение, что они забрали ее и дожидаются чего-то, чтобы продолжить свою игру. - О, для Одена, Рори, Гошгара и их помощников это особенно любимый вид развлечений, как вы уже успели заметить, - закатывает глаза Юки с заметным раздражением. - Наше участие – тоже часть их игры? – спрашивает Кай. - Безусловно, - кивает Цзян Болин, - в первый раз, вероятнее всего, это действительно было простым совпадением, а потом Гошгар посчитал вас за интересное развлечение и новый инструмент давления на клан Приходящих во Тьме. Он прекрасно знал, как сильно мы заботимся о своем молодняке, и, наверняка узнав вас двоих как тех самых необычных одаренных, подумал, что сорвал куш. Тэхену не нравится, как звучат эти слова. Будто они – всего лишь пешки на огромной смертоносной шахматной доске, разменные монеты, за которые будет оплачиваться чье-то падение или победа. - Правда не думаю, что Гошгар ожидал раскрытия дела так скоро, и уж тем более не планировал, что вы так легко раскусите ложь Лин Цзы и найдете все весомые аргументы против убийства дочери: здесь сыграло отличное знание Бомгю существ, принадлежавших к той семье, - добавил Юки к словам главы. - Госпожа Лин действительно сделала все… осознанно? – Бомгю невольно запинается на последнем слове. - Вполне, - кивает Цзян Болин, - и как мы выяснили впоследствии, подобные попытки укрепления своей власти и избавления от всех пассий супруга предпринимались не впервые. Мы обнаружили остатки энергии призрака и, поспрашивав немного у слуг, узнали, что он проживал в поместье с давних времен: это была женщина, являвшаяся когда-то официальной любовницей Гэ Вэйдуна. - Мне казалось, что только Жу Янмей смогла запасть ему в сердце? – выгибает бровь Бомгю. - Это верно, но к той женщине он испытывал не менее теплые чувства, - главе клана Приходящих во Тьме, очевидно, некомфортно рыться в чужом прошлом, - когда-то он даже планировал уйти от Лин Цзы к ней, наконец разорвав эти порочные узы брака, заключенного по расчету, где одержима была лишь одна из сторон. Лин Цзы прознала об этом и, естественно, взбесилась, боясь за свое влияние, способность вести дела и управлять частью энергетических существ, будучи оставленной самым влиятельным человеком в Чанше. Тогда она пошла на крайние меры и… убила эту женщину. Убила достаточно жестоко, так, что Гэ Вэйдун долго не мог найти в себе силы избавиться от трупа, в результате чего ее душа успела плотно прикрепиться к поместью к моменту, когда он все же решил ее похоронить. - Получается, Гэ Вэйдун знал о натуре своей жены и обо всем, что она может натворить? – уточняет Кай. - Знал, - соглашается Цзян Болин, - но не мог ничего с этим поделать. Лин Цзы и Гэ Вэйдун были связаны обещанием, данным их родителями столетия назад, и даже поставили друг на друга метки – своеобразный знак супружества на их языке, который невозможно расторгнуть, как бы того ни хотелось. Более того, у них была Гэ Юнхуа, которую Гэ Вэйдун очень любил и не хотел оставлять без какой-никакой, но матери. Он никогда не думал, что ради своих целей она сможет пренебречь и ей. - Где сейчас этот призрак? – спрашивает Тэхен, имея внутри смутное подозрение. - Она исчезла, и мы нигде не смогли засечь ее след. Может, она просто растворилась со смертью Гэ Вэйдуна, когда главная привязанность, удерживающая ее на земле, ушла из этого мира, а, может, просто нашла кого-то похожего на него, чтобы вновь постараться прикрепиться к кому-то. - А Гэ Вэйдун был… - Смелым, честным, красноречивым и борющимся за справедливость, - улыбается Цзян Болин. Тэхен внимательно окидывает Бомгю взглядом, заставая в ответ ту же растерянность. Да, Бомгю определенно подходил под каждое из этих определений. - Если бы мы не раскрыли их замысел, то, получается, вся власть оказалась бы сосредоточена в руках Лин Цзы за неимением других претендентов на роль главы? – уточняет Бомгю, потирая переносицу. - Верно, - усмехается Юки, - и именно это, вероятно, и заинтересовало стражников Запада. А потому во второй раз с вами уже в открытую игрались: отрубили голову контрабандисту прямо у вас на глазах, небрежно заявив о своем присутствии и оставив пачку денег в чужих руках, как бы показывая, что сделка точно свершилась, а значит, вам стоит заиметь определенные подозрения. Безусловно, они не ожидали, что за правдой вы отправитесь аж в Сеул и уж тем более не могли предвидеть, что там наткнетесь на непосредственных жертв их попыток поселить смуту среди энергетического и человеческого мира, а потому уже третий ваш заказ и его итог также стал абсолютной случайностью. Здесь уже любой одаренный вне зависимости от своей личности должен был заметить странное ослабевание общего сплоченного духа, причем не в одном месте, а во многих. - Вам удалось зафиксировать еще какие-то случаи? – бросает Бомгю взгляд на стражника. - Множество. Джахи славно постарался, разбрасывая свою паутину, - усмехается Юки, - не желай я свернуть шею мерзавцу, даже восхитился бы им. Минхо бросает на него лукавый взгляд и принимается неторопливо стучать пальцами по глиняной чаше. - Что же в итоге было с тем жителем.… Как там его? – Тэхен морщится, силясь вспомнить. - Сяо Дэй, - услужливо подсказывает глава, - мы выяснили, что он много лет проживал в Англии. - А там, естественно…? – вздыхает Тэхен, уже зная, что услышит. - Подконтрольные территории Рори и Грэга, - подтверждает его мысли глава, - мы не знаем, как и где он успел связаться с ними, и каким образом стражники вообще обнаружили место его рождения, но факт остается фактом: он начал сотрудничать с ними и вернулся на родину по завершении обучения только ради того, чтобы стать нам угрозой. При обыске его дома был обнаружен большой запас взрывчатки, а в секретной комнате – план, согласно которому расписаны конкретные точки ее заложения и время приведения в действие. - Тот факт, что мы впустили его на рынок, и привел к тому, что он так хорошо изучил территорию, - вздохнув, произносит Бомгю. - Это действительно так, - кивает Цзян Болин, - благодаря ярмаркам, на одной из которых он как раз и планировал воплотить свой план в жизнь ввиду скопления большей части одаренных примерно в одном и том же месте, Сяо Дэй и смог узнать, как выглядит сама территория, попутно продавая свои товары, однако…. Карта была выполнена совсем не так, как ее мог бы сделать обыватель, мимоходом заглянувший на ярмарку и даже не имеющий в ее составлении должных знаний. Это выглядело, как будто кто-то еще помогал ему и, будучи ориентированным на местности куда лучше его, знал ее сильные и слабые стороны, учитывая, что на карте было указано местоположение убежищ и хранилищ, куда люди побегут в первую очередь. - Этот человек очень хорошо знает нашу территорию, - сжав кулаки, цедит Бомгю, желваки на его скулах заходили ходуном. - А значит, Сяо Дэй не был один и в клане есть кто-то гораздо двойственнее, чем нам кажется. - Где он вообще сейчас? - Мертв, - глава пожимает плечами, - нашли его как раз при проверке в виде обезображенного трупа. В доме ни следа пожара, а он мало того, что весь обгорел, так еще и остался без глаз. - Даже скрыть не пытаются, - бормочет себе под нос Кай и слышит какой-то странный шелест, исходящий от Тэкео. Стражник ночного пантеона, судя по всему, так соглашается с ним. - Будьте начеку, - наказывает им Цзян Болин, - не факт, что за вами, как за слишком частыми очевидцами, не придут в следующий раз. Слова, способные натянуть струну напряжения в любом человеке. Они кивают, и Кай вновь разливает чай по чашам. Время тянется, когда они смотрят на струйки дыма, тянущиеся завитками смерчей. - Что-нибудь есть по результатам допроса мононокэ? – спрашивает Тэхен. - Никакой ценной информации мы не успели добыть от него перед тем, как он скончался от полученных травм, - качает головой глава. - Вы что же, не смогли правильно держать его на грани между жизнью и смертью, чтобы стребовать нужное? Как они вообще там его пытали? – заметно раздражается Тэхен. - Понятия не имею, Тэхен, но мне тоже это все не нравится, - качает головой Цзян Болин. Бомгю, до этого молчаливо описывающий пальцем движение чаши по воображаемой дуге, поднимает цепкий взгляд на Цзян Болина и произносит: - Что вы планируете делать в отношении Рюджин? - Мы с Юй Шуанг лично отправимся в Норвегию, чтобы найти ее. - Тогда вы возьмете нас с собой, - не просит, а постановляет факт наемник. - Бомгю, послушай, это не похоже на те личные или групповые заказы, что я тебе поручал, - вздохнув, как маленькому ребенку объясняет глава, - дело серьезное и наверняка подвергает опасности каждого, кто решится отправиться на него. Все это время хранители не избавились от вас лишь оттого, что вы были нужны им как инструмент для достижения цели: отправившись же с нами сейчас, я не могу ручаться за вашу безопасность. Я не готов жертвовать своими учениками, да еще и столь талантливыми, и ты прекрасно об этом знаешь. - Шин Рюджин – моя близкая подруга, и вы в курсе, как много она значит для меня. Более того, вы знаете, что, скорее всего, с ней действительно уже случилось что-то, потому что иначе она непременно нашла бы способ связаться с кланом даже из самой глухой дыры. Именно оттого, что все это время мы были задействованы в планах стражников, мы сможем стать полезной приманкой для них. Мы можем оказать содействие, вы же знаете, что наша триада – особенный случай хотя бы из-за них, - кивнув на Кая с Тэхеном, он пронзает главу взглядом, - я прошу, нет…. Я умоляю вас разрешить отправиться с вами. Я никогда ничего не просил за эти годы, глава, и вы знаете, что вся моя жизнь всегда была и будет посвящена клану, но в этот раз я хочу, чтобы вы рассмотрели это хотя бы из моих личных побуждений… Я хочу помочь, и Кай с Тэхеном наверняка хотят тоже, - кивок с двух сторон, - я больше ни о чем не прошу. - Ох, Бомгю, - грустно вздыхает Цзян Болин. - Они должны поехать, - неожиданно в их разговор вмешивается Тэкео, - мотив приманки может действительно оказаться действенным. К тому же, я вижу, как сердце этого мальчика изнывает от желания помочь близкому человеку. Не будь жестоким, Цзян Болин, дай ему спасти своих близких..., - в конце его слова переходят на шепот, - хотя бы кого-то из них… И, кажется, что он уже вовсе не про Бомгю говорит. В глазах-безднах появляется оттенок многовековой боли, сожаления и долгой горечи, будто одной своей речью Бомгю напомнил ему о смертельной ножевой ране во время боя, о которой все это время находившийся под влиянием аффекта Тэкео позабыл. Юки смотрит на него с беспокойством и осторожно, едва заметно касается рукавом кимоно чужой одежды. Тэкео кривит уголки губ и отворачивает лицо в сторону окна, за которым в саду вовсю заливаются птицы. - Как скажете, Тэкео, - глава уважительно склоняет голову. Юки мягко выдыхает и привстает с царственной подушки, радостно лопоча: - А нам уже пора, правда, Минхо? Нечего задерживать вас здесь более, отвлекая от важных дел. - Нет ничего, что могло бы задерживаться из-за вас, - протестует Цзян Болин, - вы столь редко приезжаете, что каждый раз как праздник. Вы совсем нас не стесняете. - И все же у нас действительно есть свои дела, - отвечает Тэкео, выпрямляясь, и оказывается ожидаемо возвышенным и статным, наилучшим образцом красоты, подчеркнутой темными оттенками его традиционной японской одежды. Он кивает Цзян Болину, - держи нас в курсе и помни, что клан Приходящих во Тьме всегда может рассчитывать на поддержку японских стражников. - Безусловно, - покорно соглашается глава. - Тогда мы пойдем, - удовлетворенно говорит Юки, и оба стражника синхронно поворачиваются в сторону двери, отточенными шагами приближаясь к выходу. Разные, как день и ночь, море и земля, солнце и вода. Тэхен не понимает, как столь ребяческий с виду Юки может быть стражником дневного пантеона, а спокойный, уравновешенный, очевидно, обладающий всеми лидерскими качествами Тэкео – его помощником. Как только не сыграет мироздание с судьбой. - Тэхен, подлей в чайник холодной воды, да я заварю нам чай на огне, - вырывает его голос Цзян Болина из нахлынувших мыслей, заставив Тэхена недоуменно уставиться на его легкую улыбку. Глава кивает на графин с водой, стоящий на туалетном столике неподалеку от них. Тэхен едва не закатывает глаза, восклицая про себя: “Если он находится буквально под рукой, почему бы тебе просто не взять его самому?”. Но просьбу он послушно выполняет, поднимая руку, чтобы пошевелить кончиками пальцев, влить в них свою энергию и направить ее перетекать из одного пространства в другое в сторону графина с помощью золотистых тонких нитей. Как раз в момент, когда он дотрагивается энергией до графина, раздается жуткий треск. Обернувшись, глава и триада с удивлением взирают на живописную вазу, разрисованную веточками сакуры, что осколками лежит у самого выхода из зала для приемов главы. Недоумевая, Тэхен переводит взгляд в сторону. Там Тэкео взирает на него так внимательно, что, кажется, будто сейчас просверлит в нем дыру. Юки стоит за его спиной с приоткрытым ртом, глядя так же неверяще, и у Тэхена появляется смутное ощущение, что у них определенно есть какие-то проблемы. Зачем же пялиться на него так, будто Тэхен всю их семью вырезал? - Многоуважаемые стражники? – растерянность слышится в смягчившемся от обескураженности голосе Цзян Болина. Будто ожив, Юки встряхивает головой и тянет Тэкео за рукав, неразборчиво шепча что-то ему на ухо, видимо, отговаривая его отвернуться и продолжить путь. Все так же не отрывая взгляда от него, Тэкео двигается в сторону, ведомый стражником дневного пантеона, пока тот, наконец, насильно не отворачивает его лицо в сторону. Дверь захлопывается так тихо, будто ее заставило двигаться лишь нежное дуновение ветра. О произошедшем напоминают только разбитые осколки вазы, которые тут же в спешке убираются слугами-близнецами. - Это что сейчас было? – недоуменно спрашивает Тэхен, обернувшись к собеседникам. - Боюсь, это так и останется загадкой, - покачав головой, Цзян Болин благодарно берет в руки графин с водой, переданный ему по золотистым энергетическим нитям, - но, по крайней мере, мальчик, тебе есть чем гордиться: ты сумел встряхнуть существ старых, как целый мир. - И все-таки, почему у них есть корейские имена? – встряхнув головой, задается Кай вопросом вслух. - Говорят, что каждому из японских стражей их дал кто-то для них важный, - буднично произносит Цзян Болин, ставя чайник кипятиться. Тэхен старается лишний раз не вспоминать взгляд, похожий на бездну, и улыбку, напоминающую лето.➴
Он и сам не знает, зачем пошел за Бомгю, едва закончилась встреча с главой. Может, из чувства солидарности и долга, зная, что как бы стойко ни держался наемник, выглядя непробиваемой скалой, на самом деле, внутри ему безумно тяжело, а может, оттого, что Тэхен просто и сам наедине со своими мыслями остаться был не готов. Когда они проходят к входу в дом наемника, Бомгю останавливается буквально на пороге, поворачиваясь к нему с усталым выражением на лице, которое уже даже не пытается скрыть: - Зачем ты идешь за мной? Его обычно расправленные плечи теперь низко опустились под тяжестью нахлынувших за последние недели событий. И все же он никогда не показывал это другим, предпочитая все оставлять при себе. А с Тэхеном решился. И ему ни капли не стыдно за то, что он чувствует такое удовлетворение от чужого доверия. - Я подумал, что тебе лучше не оставаться одному в такое время. - Откуда тебе знать, что для меня лучше? – беззлобно усмехается Бомгю. - Иногда мне тоже хочется… не оставаться одному, пусть я и не признаюсь в этом, - выдыхает Тэхен то, что не говорил никому и никогда, - поэтому я подумал, что раз у нас с тобой все же есть что-то схожее, то этого хотел бы и ты. Бомгю смотрит на него нечитаемым взглядом. Без недоверия, благодарности, неприязни или отчаяния. Он просто смотрит, но Тэхена вдруг бросает в жар. - Если ты хочешь, я могу уйти, Бомгю, - напоминает ему Тэхен. - Если бы я хотел, чтобы ты ушел, не позволил бы следовать за мной вплоть до самого дома, - медленно отвечает Бомгю и проходит в приоткрытую дверь, приветственно распахивая ее для Тэхена, - я… действительно рад, что это ты, Тэхен. - О чем ты? - О том, что именно с тобой у меня есть что-то настолько общее. Что нам везде мало места и спокойствия никакого. Что нам все равно нужен кто-то рядом, какими стойкими мы бы ни пытались казаться перед миром и друг другом. - Когда я спросил Рюджин о том, куда она отправляется, она мне не ответила, - неожиданно говорит Бомгю, - впервые за столько лет она мне не ответила, и это уже стало первым звоночком. - Это было ее решением, Бомгю. - Мне просто кажется, что если бы я предпринял что-то, чтобы заставить ее остаться, если бы послушал этот тревожный комок в груди, а не поверил в ее слепые заверения, что это после смерти Гэ Юнхуа меня начала преследовать паранойя, будто все мои близкие в опасности… она была бы здесь, в порядке. Я так отчаянно хотел, чтобы кто-то другой пошел вместо нее, я хотел бы этого и сейчас, даже зная, что кто-то из других знакомых мне наемников мог бы попасть под раздачу. И все равно я бы посодействовал этому, если бы мог, понимаешь? Разве такой эгоизм правилен? - Люди больше всего заботятся о себе и своих чувствах, а еще о своих близких людях. Ты думаешь как обычный человек. Ты не обязан быть святым, - отрезает Тэхен, - нет смысла раскаиваться за плохие мысли, пока ты не воплотил их в жизнь. - Я просто, - Бомгю осекается и резко отворачивается, не позволяя Тэхену наблюдать за выражением его лица, - я не могу потерять еще и ее, понимаешь? Я знаю, что, скорее всего, уже поздно, но не могу позволить себе перестать верить. Не после того, как я потерял а-Хуа. Это было так тяжело. Как огромный шкаф, который вдруг накрыл тебя собой, застав врасплох, а ты оказался придавлен и сделать ничего уже не можешь, только молча глотать боль и отчаянно пытаться выбраться из-под этой тяжести, зная, что ее фантомы еще долго будут ощущаться на твоем теле. Я не готов оплакивать еще одну потерю, когда едва не оправился от второй….. Она не заслуживает такой участи. Никто из них этого не заслуживал. - Я знаю, Бомгю, - это единственное, что может сказать Тэхен, - я знаю… Он подходит к нему, кладя руку на чужое плечо, и вдруг ощущает, как все тело Бомгю вздрагивает от глухих всхлипов. Он дергает наемника на себя, заставляет обернуться лицом к нему и обмирает при виде чужих слез. Тэхен вновь не знает, что делать с таким Бомгю. Вселять в него надежду, когда всем вокруг очевидно, что стражники наверняка сотворили что-то непоправимое с Рюджин? Он никогда не посмел бы с Бомгю так поступить, каким бы мерзавцем иногда он с наемником ни был. Пытаться утешить? Тэхен никогда не был силен в словах. Поэтому ему не остается ничего, кроме одного. - Тэхен, я…, - начинает было вновь Бомгю, очевидно, стыдясь своих слез и покрасневших глаз, когда речь его прерывается удивленным выдохом. Тэхен прижимается к нему со всей силы, одной рукой обхватывая чужую талию, а вторую кладя на затылок, заставляя Бомгю уткнуться в его плечо. - Честно говоря, я особо не знаю, как это делается, - чувствуя, как уши пылают красным, Тэхен принимается обыденно ворчать, - вроде так люди успокаивают друг друга в сопливых сериалах, да? Я их видел мельком, и то только лишь потому, что Кай не мог удержать свои крики посреди ночи. Бомгю хмыкает ему в плечо и полностью растекается в чужих объятиях, оставляя свое тело на чужое доверие. Тэхен держит его крепче, чем любую ценность. - Просто интересно, как ты тогда успокаиваешь его, - бормочет он. - Кай – особенный случай, - говорит Тэхен, - он… другой. - Думаю, многим хотелось бы стать твоим особенным случаем, - непринужденно говорит Бомгю, а Тэхен опускает взгляд на его лохматую макушку. Если честно, стать особенным случаем не хотелось никому. И только Бомгю невольным признанием сам себя зарыл в могилу. - Дурак, - тихо фыркает Тэхен и легонько поглаживает наемника по волосам. Даже не видя, он знает, что Бомгю улыбается. Старший наемник отстраняется, и уголки его губ действительно приподняты вверх. Слезы все еще текут по чужим щекам ручьем, когда он говорит: - Прости меня за эту слабость, Тэхен, - и прижимает Тэхена к себе уже сам, кладя ладонь на чужую спину. Лицо его оказывается совсем близко, когда он неожиданно приближается почти к самому уху, и Тэхену остается лишь смотреть на просторы его гостиной, когда слезы капают на его кожу и изредка стекают вниз прямо в ворот ханьфу. Тэхен не произносит ни слова. Он чувствует, как губы Бомгю прикасаются к его виску, ненадолго задерживаясь там мимолетной нежной бабочкой, что умрет через миг. Он все еще плачет. А Тэхен все еще ничего не говорит, предпочитая делать вид, что это все случайность. Губы оставались на коже дольше положенного, но это невозможно. Когда Бомгю отстраняется от него, его глаза напоминают два пельменя, а улыбка становится чуть более похожей на ту яркую, что была прежде. - Ты же останешься на чай? - Смотря, будешь ли ты хвастаться им снова, - притворно размышляет, тянет Тэхен, заставляя Бомгю откинуть голову назад от всепоглощающего смеха. Висок продолжает гореть еще очень долго после того, как Бомгю показывает ему всю свою огромную чайную коллекцию, которой так гордится.➴
Тэхен бредет вдоль домов, с улыбкой глядя на ценный чайный сервиз в своих руках, отданный Бомгю с наигранной неохотой старого скряги. Ощущая в груди слабый, едва заметный огонек, теплящийся в груди, он понимает, что, несмотря на все ужасные события, что произошли, у него все еще есть проблеск света в бесконечной тьме, в которой тоже, бывает, устаешь жить, даже будучи крайним любителем теней. Осторожно перенеся вес чайного сервиза на левую руку, Тэхен толкает дверь и негромко произносит: - Кай, я вернулся! Комната встречает его темнотой и тишиной. Сощурившись в попытке углядеть, куда запропастился друг, Тэхен тщетно ведет пальцами вдоль стены, силясь найти включатель, когда в кромешной мгле вдруг раздается страшный хрип. - Кай! – выронив драгоценный чайный сервиз из рук и, кажется, разбив его вдребезги, Тэхен сломя голову несется к чужой постели, быстро включая ночник, и поднимает чужую голову, пока Кай судорожно закашливается. Он заставляет друга принять вертикальное положение и легонько похлопывает его по спине, отбивая ритм неизвестной мелодии, стремясь успокоить, пока Кай не перестает задыхаться, лишь изредка покашливая. - Как давно тебе плохо? - Приступ настиг меня совсем недавно. Все нормально, я… - Нет, ничего не нормально, - жестко цедит Тэхен, - я прямо сейчас иду за лекарем. Он порывается было встать, но Кай отчаянно вцепляется в его руку, не желая отпускать, со слезами на глазах моля его: - Пожалуйста, не надо! - Ты предлагаешь мне просто сидеть и смотреть, как ты судорожно закашливаешься и теряешь прежнее здоровье просто потому, что твою душу пожирают непонятные твари, привязавшиеся к твоему энергетическому полю и тянущие из тебя все жизненные соки? – не на шутку разъяряется Тэхен, а Кай затравленно смотрит на него, - и не надо так на меня глядеть! Я не дурак и прекрасно понимаю, отчего ты иногда просыпаешься с криком и часто прижимаешься ко мне днем, говоря, что только со мной тебе спокойно, и все остальное затихает! Я не собираюсь позволять тебе умирать, Кай! Своим молчанием ты делаешь хуже не только себе, но и мне, если ты не заметил. Если ты не хочешь, чтобы тебе оказали помощь, подумай хотя бы обо мне. Как ты можешь и дальше просить меня держать это в тайне, когда ты таешь на моих глазах? Что, если бы я делал ровно то же, что и ты? Смог бы ты молчать? Почему ты так боишься того, что тебя не поймут? Кай прикрывает рот, смотря на него виновато, а затем растирает лицо руками. - Прости меня, Тэхен, - глухо произносит он, опускаясь обратно на подушки, - я просто не могу, не хочу… - Ты больше не можешь молчать об этом, - все так же настойчиво, но уже более мягко произносит Тэхен, - ты должен понять. - Я… понимаю, - Кай обхватывает руками прижатые к животу колени, несчастно глядя в пол. - Я схожу за лекарем, лежи и не двигайся, - Тэхен подливает воды в стакан из графина и настежь раскрывает окно, - обязательно выпей и дыши глубже. Не выключай свет, если чувствуешь, что тебя преследуют тени. Только больше страха создаешь в сердце. Кай молча кивает, так и не произнеся ни слова, а Тэхен лишь выдыхает и выходит из комнаты, тихо прикрывая дверь за собой и тут же срываясь на бесшумный бег в сторону лекарского крыла. Взбежав на порог, он, не обращая внимания на отсутствие света, со всей силы дергает ручку двери, только чтобы понять, что та заперта, и в здании определенно точно никого нет. Раздраженно выдохнув и ругнувшись себе под нос, он разворачивается в обратную сторону и несется в сторону зала для приемов главы. Взбегая по длинной лестнице, что, кажется, стремится заставить его принять лежачее положение своей бесконечностью, Тэхен останавливается, едва переползая через последнюю ступеньку и оказываясь на вершине, чтобы прижать руки к коленям и отдышаться, чувствуя тяжесть в груди. - Тэхен? – слышится голос Цзян Болина, и массивные двери, через нижние щели которых наружу проникает теплый свет, отворяются, являя собой главу клана, не меняющего свой безупречный облик с иголочки даже ночью, - что произошло? - Кай… он, - взмахнув рукой, Тэхен не знает, как сказать лучше, а потом рубит правду, - у него двоедарие. Мы не решались кому-либо рассказывать, но ему становится все хуже и хуже, а неупокоенные души продолжают мучать его. Я побежал было к лекарю, но его не оказалось у себя. Пожалуйста, помогите ему, облегчите его боль. Лицо Цзян Болина сменяет массу эмоций по мере прерывистой речи Тэхена, пока, в конечном счете, он не произносит твердым голосом главы: - Веди. И Тэхен ведет, срываясь на бег, потому что Цзян Болин тоже торопится, и тогда Тэхен еще больше начинает подозревать, что подобные симптомы означают что-то действительно серьезное. Он пропускает мужчину первым и наблюдает за тем, как тот усаживается на постели Кая, настойчиво толкая его обратно на подушку, когда юноша пытается было привстать и должно поприветствовать своего главу. - Не двигайся, тебе это сейчас нежелательно, - вытянув руку, Цзян Болин заставляет капли энергии Кая вытекать из его тела, создавая прозрачное свечение танцующих частиц воды, - действительно неупокоенные души. Ты знал, что еще совсем немного, и они бы полностью поглотили тебя, мальчик? Вот почему нужно было сразу обращаться к старшим. - Простите, - тихо хрипит Кай, но Цзян Болин останавливает его жестом руки и вытаскивает из слоев ханьфу какой-то свиток. - Впредь так не делай. Сейчас же следуй всем моим инструкциям и лежи смирно, чтобы я мог помочь тебе. Кай кивает, а Тэхен вдруг понимает, что его присутствие здесь больше не требуется, и ему самому срочно требуется свежий воздух, пока он не потерял сознание от резкой нехватки кислорода. Неторопливо прикрыв за собой дверь, Тэхен проходит к лестнице и опускается сразу на вторую ступеньку, уставившись на мириады звезд, мерцающих на ночном небосводе. Ночь радует тихой жизнью существ, предпочитающих бывать в тени, да редким шелестом деревьев, кустарников, половиц. Еще чуть-чуть, и Кай мог бы окончательно ускользнуть из его пальцев. Еще чуть-чуть, и он бы мог от всей этой несуразицы с Рюджин и другом сойти с ума. Выдохнув, Тэхен прикрывает глаза, сосредотачиваясь на успокоении собственной энергии, отрываясь от забот внешнего мира. Он не знает, сколько проходит времени, когда слышится негромко отворяющаяся дверь и тихие шаги. Цзян Болин присаживается на ступеньку рядом с ним. Приоткрыв глаза, Тэхен видит, как тот вытирает белоснежным платком свои руки, заставляя его испытывать странные чувства. - Не переживай, это не кровь, - тихо говорит Цзян Болин, - просто остатки энергии злобных сущностей. Конечно, я не могу их стереть чем-то физическим, как этот платок, например. Просто так мне легче заверить себя в том, что я смыл их грязь. - Как он? – спрашивает Тэхен. - Уснул, - усмехается глава, - стойкий малый. Любой другой давно бы уже сошел с ума от такого наплыва злобных тварей и невозможности закрыться от чувств других людей, а он держался молодцом и смог выполнить еще пару заказов. - Вы же отправите Кая в Норвегию, верно? – заметив внимательный взгляд мужчины на себе, Тэхен спешно продолжает, - вы должны это сделать, понимаете? Он не простит себе, если только из-за его состояния не получится поехать… - Молодость и ее горячка, - усмехнувшись, качает головой глава, - конечно, он поедет. Уже к утру ему станет гораздо лучше, а днем в самолете я постоянно буду поддерживать его состояние, наблюдая за изменениями. Однако это очень рискованная затея. - Поверьте, оно того стоит. Без Кая наша триада не является целостной. - Сколько жара в твоих речах, - произносит глава добродушным тоном, - конечно, я все понимаю, Тэхен. Но ты ведь будешь приглядывать за ним? - Я бы делал это и без вашего напоминания, - спокойно говорит Тэхен. - Верно, - глава с улыбкой качает головой. Тэхен едва заметно сглатывает, ощущая сухость, скопившуюся в горле, едва Цзян Болин вышел из их комнаты. - Что теперь с ним будет? - Он пройдет обучение как полноценный сенсетик и дополнительно изучит влияние двоедария на свою жизнь во всех ее аспектах, включая повседневность и исполнение заказов. Мы с целителями будем держать под контролем его здоровье и постепенно укреплять энергетический фон, дабы больше никто не цеплялся к нему. Со временем все станет так, как и было, и вскоре он даже не сможет отличить разницу между своим состоянием до обретения двоедария и после. Он будет полностью здоров. - Но смерть его станет еще ближе, чем у обычных одаренных, - завершает за него Тэхен. Цзян Болин печально поджимает губы. Они долго смотрят на крыши и звезды, прежде чем Цзян Болин спрашивает его: - Что тебе известно о родных Кая? - Ровным счетом ничего, - пожимает плечами Тэхен, - Кай ничего особо не помнит, лишь смутные обрывки, по которым ни о чем нельзя судить. Его привели в детский дом в раннем детстве, и сразу было заметно, что он – мальчик из хорошей семьи, одет с иголочки вполне прилично. В общем, не наш и точно жил в достатке до того, как попал к нам. Никто и не понимал, как такого ухоженного ребенка могли отдать к нам. - Напомни мне его фамилию, - просит Цзян Болин. - Хюнин. - Хюнин, - задумчиво тянет глава, будто растягивая мысль на языке, пока глаза его не раскрываются в удивлении, - ну, конечно, Хюнин… - Вы что-то знаете? Зачем вам его фамилия? - Я пока не могу сказать, Тэхен, это все моя догадка, но…, - глава делает паузу, - есть одна вещь, которая часто опускается в книгах. Двоедарием могут обладать лишь люди, у которых в роду было несколько одаренных с разными видами способностей. Два из наиболее сильно проявившихся даров в его генах и могут передаться ребенку по наследству. Получается, что Кай изначально был из семьи одаренных? - Но если речь идет о тех людях, что я думаю… Все намного сложнее, чем на самом деле, - заканчивает глава свою мысль. Одинокая звезда падает через весь горизонт. Тэхен понимает, что не знает слишком многого о людях вокруг.➴
Утро рассеянной негой оседает на землю, когда Тэхен разлепляет глаза после тяжелого сна. Нахмурившись, он трет лицо, недовольно шипя, когда затекшая от долгого нахождения в одной позе рука отзывается режущей болью, посылаемой по всему телу. Потянувшись, он переворачивается на другую сторону кровати, ту, что смотрит в сторону окна и постели его друга, спящего рядом. Опершись на локоть, Тэхен укладывает ладонь на щеку и ленивым взглядом отслеживает шевеления Кая. Тот, согнув одну ногу и закинув руку на лоб во сне, довольно посапывает, совершенно игнорируя звуки за окном и взгляд, сверлящий в нем дыру. Тэхен усмехается, думая, что после стольких бессонных ночей должный отдых юноша определенно заслужил. Он не знает, сколько времени проходит, пока вслушивается в громкие голоса в саду, когда Кай, наконец, разлепляет глаза и потягивается, зевая во весь рот, прежде чем повернуться к Тэхену лицом и обескураживающе улыбнуться при виде чужого бодрствования. - Я думал, ты либо будешь еще спать, либо сразу уйдешь на тренировочную площадку, - осторожно произносит он, чувствуя себя неловко от воспоминаний прошедшей ночи и Тэхена, внимательно глядящего на него. - Захотел остаться, - медленно произносит Тэхен, - посчитал, что ты гораздо важнее моей рутины. Кай чуть краснеет и отворачивает голову, но все еще улыбается. - Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Тэхен. - Гораздо лучше, - прислушавшись к своим ощущениям, говорит Кай, - ночью глава будто жизнь в меня вдохнул. Сразу дышать легче стало, и звуки прояснились. - Вот поэтому надо было обращаться к нему еще раньше. - Тэхен…, - вздыхает Кай. - Знаю, знаю, - поспешно произносит он, - я просто… мне не понравилось видеть тебя таким, Кай. Друг улыбается, и глаза его превращаются в полумесяцы, озаренные бликом улыбки-звезды. Ничего не говоря, он продолжает смотреть в потолок, а Тэхен на него, и это кажется таким правильным, словно они вновь вернулись во времена детского дома, где раннее утро и сон были единственным предлогом для хрупкого мига спокойствия, в котором они могли просто лежать рядом друг с другом, не говоря ни о чем, чувствуя чужие мысли как свои собственные. - А помнишь то стихотворение, что мы учили в средней школе? – неожиданно спрашивает Кай, - ну, “Тысячный” Редьярда Киплинга. - Какое-какое? – нахмуривается Тэхен, пытаясь наскрести в памяти хоть что-то. - Дырявая ты башка, - фыркает Кай, и Тэхену бы оскорбиться, скажи это кто ему, но друг звучит так нежно, что он не находит в себе сил возразить, - хорошее стихотворение ведь, мы всегда ассоциировали его друг с другом. - Не помню, - выдохнув, признается Тэхен и тут же притворно злится, чтобы скрыть свой стыд, - и вообще, вместо того, чтобы думать о стихах, лучше бы позаботился о том, как ты в таком полудохлом состоянии поедешь в Норвегию! Если тебя снова там накроет, я подбирать тебя по кускам не собираюсь! - Конечно, Тэхен, - соглашается Кай, и они оба знают, как сильно он врет. Подбирать будет еще как, вцепляясь зубами и рыча на каждого, кого сочтет опасностью. - Не лезь на рожон и держись за мной, Бомгю или главой, - припечатывает Тэхен, поднимаясь с постели и ставя ступни на теплый пол, - не трать свои силы попусту и постоянно консультируйся с целителем и Цзян Болином. - Хорошо, Тэхен, - кивает Кай как болванчик, заставляя друга насмешливо фыркнуть. Встряхнув головой, он босыми ногами шагает до ванной комнаты ленивой походкой, драматично захлопывая дверь напоследок. Кай посмеивается, прикрыв рот рукой, думая о том, сколь сильно все повадки Тэхена напоминают ему бродячих кошек, что шипят на любую попытку сближения, но помнят о каждом миге проявленной к ним доброты и оплачивают в разы больше, чем ты для них сделал. А Тэхен в это время, прислонившись к настенной плитке, внимательно вчитывается в строчки стихотворения, открытого на телефоне. Действительно очень похоже на них.➴
- Точно все взял? Нормально себя чувствуешь? Успел поспать? – коршуном кружит Тэхен вокруг Кая вот уже десять минут, пока их маленький отряд собирается выезжать. Возле распахнутых ворот трава отливает ярко-зеленым, ослепляя глаза своей жизнерадостностью, деревья качаются, будто прощаясь с ними, а солнце светит в глаза, обещая сопроводить их на пути и обнадежить перед уездом. - Взял все, Тэхен. Чувствую себя хорошо. Успел поспать, - терпеливо отвечает друг. - А лекарь? Проконсультировался с лекарем? – не унимается Тэхен. - Проконсультировался. Мне разрешили ехать и оставили указания, что делать при ухудшениях или опасных ситуациях. - И все же я не считаю, что это не безопасно – отправлять тебя в таком состоянии без присмотра опытного хиллера, - нахмуривается Тэхен. - Ты же знаешь, что мы должны быть как можно более секретными, - вздыхает Кай, - чем меньше людей вовлечено в это, тем лучше для нас во всех аспектах. - Ладно, я понимаю, но что насчет… - Ты временами напоминаешь обеспокоенную курицу-наседку, Тэхен, честное слово, - раздается знакомый голос. Обернувшись, Тэхен встречается взглядом со столь знакомой самодовольной ухмылкой, пусть и наиболее слабой, чем когда-либо. Бомгю, склонив голову набок, окидывает его взглядом и приходит к какому-то удовлетворительному выводу в голове, судя по кивку головой. - Мне держать его подальше от тебя, чтобы не ухудшал твое состояние своей опекой? – интересуется он у Кая. Тэхен едва не хрипит от возмущения. Кай посмеивается, почесывая затылок: - Все нормально, я привык. - Кай, ты вообще-то должен быть на моей стороне! Они препираются еще несколько минут невесть зная о чем, когда Цзян Болин неспешным шагом появляется из-за ворот. Степенно подойдя к ним, он кивает в приветствии, вопрошая: - Готовы? - Ко всему, глава, - отвечает Бомгю, уважительно склонив голову. Одобрительно улыбнувшись ему, Цзян Болин машет рукой в сторону автомобилей, предлагая им разместиться первыми. Едва Тэхен поворачивается следом за всеми и делает несколько шагов вперед, как вслед ему доносится разговор. - Такое солнце светит. Вы помните, что это значит, глава? - Не нагнетай. Это еще ни о чем не говорит. - Вы не верите в приметы клана? - Я не верю в них, когда дело касается погоды, ведь она так же переменчива, как и судьба, - шлейф тяжелых раздумий слышится в чужих словах. Тэхен усаживается в машину с осадком на душе.➴
Полет протекает спокойнее неба в ясный день. Чувствуя себя приготовившимся ко всему душой и телом, Тэхен сходит с трапа самолета, озираясь по сторонам, с любопытством рассматривая здание аэропорта и взлетную полосу, прищурившись от слепящего солнца, лезущего в самые глаза. Норвегия. Едва выйдя из самолета, ты еще не можешь сказать, что точно чувствуется по-другому, но с первого контакта с чужим воздухом начинаешь ощущать, как между твоей и иной страной лежит непреодолимая пропасть. Здесь все по-другому даже на внутреннем уровне, и Тэхен даже понять не может, хорошее это ли чувство, или оно пророчит беду. Одно известно: сегодня он помог маленькому Тэхену, что с любопытством рассматривал карту мира на стене классного кабинета, исполнить свое желание увидеть хотя бы какую-то частичку из этого необъятного величия. Глянув на Кая и усмехнувшись чужому обескураженному виду, он думает, что обязательно должен однажды устроить кругосветку, где будут только они, самобытные культуры и как можно больше места. Может быть, они даже возьмут с собой Бомгю. Наемник заслужил это. Направив взгляд вперед, он подмечает, как спина Бомгю кажется неестественно прямой и напряженной, будто в полной боевой готовности, а кулаки сжимаются до, очевидно, болезненного оттенка. Быстро приблизившись, Тэхен ободряюще бодает его плечом. Ураганы в глазах Бомгю, молниями ударяющиеся о землю, постепенно проясняются на все еще пасмурное, но уже притихнувшее небо, и он даже кривит уголками губ в подобии ответа. Это только и нужно Тэхену, потому как он не желает видеть Бомгю таким. - Что за…? – Цзян Болин, шедший впереди, чуть приостанавливается, оглядываясь по сторонам. - Глава? – настораживается Тэхен, огибая нескольких наемников, чтобы приблизиться к нему. - Странно, очень странно, - будто не слыша его, бормочет себе под нос мужчина, - такого не должно быть. - О чем вы? - Я чувствую здесь присутствие странной, инородной энергии… - Энергии стражника? - Не уверен, - качает головой глава, - это точно не человек, но если стражник, то я не могу определить его личность, потому как подобная энергия мне незнакома: я встречал многих хранителей в своей жизни, но все же есть те, с которыми мне столкнуться не удалось. - Нам стоит быть начеку? - Стоит просто быть готовыми ко всему, - мягко смотрит на него Цзян Болин. Тэхен кивает, поджав губы. Возвращаясь обратно в самый конец группы наемников, он видит, как внимательно вглядывается в него Бомгю. Тряхнув головой, он встает рядом и не говорит ничего о прошедшем разговоре. Хмурость на его лице не сходит все время, что они идут вперед. Бомгю ободряюще толкает его в плечо. Тэхен кривит уголками губ, но хмуриться перестает.➴
Их всего восемь, не считая водителей. Четыре на каждую машину, и вот уже маленький состав наемников из клана Приходящих во Тьме выдвигается в главную резиденцию во всей Скандинавии. Она скрыта от посторонних глаз в самой глубине хвойного леса, и все время на пути к их временному убежищу Тэхен не перестает пялиться на многокилометровые горизонты зелени, устилающие горы так, что не видится сама земля, лишь макушки крон вечнозеленых деревьев. В салоне совсем тихо, настолько, что он даже может расслышать чужое мерное дыхание рядом, каждое соприкосновение колес с неровностями на дороге и негромкую музыку, играющую в машине, что едет совсем рядом с ними. Спокойствие это оказывает настолько сонливый и расслабляющий эффект, что поначалу он даже не понимает, что изменилось. В один момент наемники клюют носами, каждый думая о своем, а в другой привстают со своих сидений, вцепляясь во что попадя, напряженно выкрикивая ругательства, когда вывернувшие изо всех сторон непроходимой чащи черные внедорожники преграждают им путь, вылетая к ним с неумолимой скоростью так быстро, что водителям приходится со всей силы вжать ноги в педаль тормоза, заставляя шины опасно визжать под наемниками от резкости и нагрузки. Тэхен, которого подобная резкая перемена застала врасплох, едва не влетает лицом в сидение спереди, когда рука Бомгю спешно хватает его за шиворот и оттягивает назад, прижимая к себе. - Порядок? – спокойно задает наемник уже ставший обыденным в их рутине вопрос, только вот взгляд его не отрывается от раскрывшихся дверей трех из четырех чужих внедорожников. Их стекла затемнены, не позволяя разглядеть нежданных гостей. - Полный, - отвечает Тэхен и старается как можно более невозмутимо вывернуться из чужой хватки, крепкой прижавшей его к груди. Бомгю неохотно отпускает его, все еще находящийся в состоянии хищного ожидания. Будто уже предчувствуя кровь. Напряженный Кай, вцепившись в дверную ручку, вглядывается в машину, где сидят другие наемники и сам глава. Увидев раскрывшуюся дверь заднего сидения и показавшиеся подолы бело-серого ханьфу, он торопливо призывает: - Выходим. Прижав руку к висящему в ножнах мечу, Тэхен спрыгивает на землю, обходя машину и становясь прямо напротив чужих внедорожников. В тот же миг из-за одной из раскрывшихся дверей показывается ярко-рыжая голова. - Триада, назад, - командует глава, и они, повиновавшись, осторожно отходят влево, устремляясь назад прямо к другим одаренным, замершим в выжидании. - Ну-ну-ну, неужели Цзян Болин действительно думает, что мы настолько жестоки, что сразу же возьмемся за ваших птенцов, толком не поприветствовав друг друга? – захлопнув дверь, рыжеволосый мужчина с яркой улыбкой приближается к ним, остановившись у самого края внедорожника, будто проводя невидимую черту между их территориями. Его волосы, наполовину распущенные, наполовину заплетенные в несколько тонких косичек, ослепительно сияют на солнце, отливая чем-то огненным. Одежда мужчины ярко кричит о давних скандинавских временах. Тэхен подобные образы видел лишь в старых фильмах, а потому его брови неумолимо ползут вверх. Судя по всему, все стражники имеют тенденцию сохранять корни истории принадлежащих им территорий, цепляясь за исконные образы. - Миккель, - сходу узнает его Цзян Болин и почтительно склоняет голову в приветствии, несмотря на очевидное недружелюбие, витающее в самой атмосфере и резких, неприятных улыбках, - простите, что без приглашения. - О, мы с дядей уже не обижаемся на ваши манеры, - кивнув в сторону черноволосого мужчины, обогнувшего внедорожник с другой стороны, весело произносит Миккель, - в конце концов, все уже привыкли к тому, что дети Вэй Гуанмина снуют по миру, словно маленькие мышата, лазая куда не попадя. Его слова напитаны певучим медом, а улыбка напоминает обжигающее солнце, только Тэхену от нее совсем некомфортно. Скандинавский стражник своим жаром отнюдь не напоминает искреннего летнего Юки, что действительно походит на радость и свет. В устах скандинавского стражника ночного пантеона сквозит откровенный яд, а улыбку можно больше принять за оскал. - Будь вежливее, Миккель, - грудным голосом рокочет хранителю его дядя, и Тэхен вспоминает его имя. Скандинавский стражник дневного пантеона, Оден, - негоже так обращаться с гостями. - И неважно, что они ворвались сюда без приглашения, - кивает Миккель, и теперь в его оскале видится неприкрытая угроза, а глаза начинают напоминать огненный смерч, - кто дал вам право сюда заходить? - Мы всего лишь хотели выяснить обстоятельства пропажи одной из наших наемниц, - спокойно отвечает Цзян Болин. - И даже не удосужились спросить разрешения у контролирующих эти территории существ, - притворно прискорбно качает головой Миккель, - знали, что никто не позволит искать незаконно проникнувшую сюда девчонку? - Действия членов клана Приходящих во Тьме на территориях тех или иных стражников, направленные на уничтожение зла, могут совершаться без дозволения хранителей, и вы об этом прекрасно знаете, многоуважаемые Оден и Миккель, - Цзян Болин не дрогнет перед чужим спектаклем, - в конце концов, именно этот пакт вы, как и многие другие боги, подписали когда-то. Лицо Миккеля искажается яростью, и он уже ступает было вперед, когда Оден останавливает племянника одним жестом руки. - Мы подписывали подобное соглашение, верно, - кивает он, подтверждая слова Цзян Болина, - однако мы говорили об уничтожении зла, а не слежке за делами стражников, уважаемый глава. Судя по всему, вы нашли лазейку в заключенном соглашении или…, - он чуть улыбается, - просто пренебрегли всеми правилами. В конце концов, Вэй Гуанмина больше нет, а значит, некому нести ответственность за ваши выходки, верно? Может, и нам стоит пересмотреть законность существования как самого клана Приходящих во тьме, так и территорий Кореи и Китая, что формально остаются под надзором мертвого стражника, а на деле контролируются иными богами Азии? Это открытая угроза, брошенная им в лицо. Непрямое подтверждение намеренности всех совершаемых на территории Азии действий западных стражников. - Вы не имеете право ставить под вопрос законность нашего существования, когда Вэй Гуанмин изначально постановил, что именно глава, а не он, является первым лицом клана и отвечает как за внешние, так и за внутренние дела, определяя его существование. - Пусть будет так, Цзян Болин, - соглашается Оден, - не принимай мои слова близко к сердцу. Я лишь говорю от лица справедливости, что всегда должна существовать в мироздании для баланса. Тэхен слышит чей-то насмешливый хмык. В голове становится ватно от сильных энергетических потоков стражников рядом, что призывают склонить голову, признать чужое величие и следовать каждому слову. Тэхен не поддастся, потому как эти боги для него – чужаки. Он не будет связываться с теми, кто не уважает других. - Раз уж вы так справедливы, то поведайте, что произошло с Шин Рюджин, - неожиданно доносится твердый, пропитанный льдом голос Бомгю. Тэхен с вспышкой тревоги и раздражения на чужую излишнюю поспешность резко оборачивается к наемнику, что стоит ровно, приподняв подбородок, сложив руки на груди, не выказывая и малейшей слабости. - Так вот, как звали ту девчонку? – с насмешливой ухмылкой удивляется Миккель, - а как такой низкий по рангу наемник как ты может вмешиваться в разговор между стражниками и своим главой? - Я лишь направил вас на тему, от которой вы так тщательно стараетесь уйти, многоуважаемые стражники, - чуть склонившись, почтительно говорит Бомгю, только Тэхен знает: искренности в нем никакой, и наигранность так очевидна, что это разъяряет Миккеля. - Смелый мальчик, - гудит Оден, - кем она была тебе? Бомгю, чуть замявшись и не понимая сути вопроса, тем не менее, произносит, не в силах увиливать от чужого повелительного тона, когда стражник надавливает своей энергией, способной сворачивать земли и горы: - Близкой подругой. - Тогда, боюсь, тебе стоит поскорее сменить одежды на белые, - произносит он доброжелательно, а у Тэхена подкашиваются ноги, и переворачивается мир в глазах. Одно дело предполагать, чем все закончилось, но совсем другое – слышать это из уст потенциальных убийц. - Вы…, - хрипит Бомгю, опасно покачиваясь, и Тэхен в последний момент хватает его за рукав ханьфу, не давая сорваться. - Вы убили ее? – вопрошает Цзян Болин, а Тэхен даже не видит смысла в этом вопросе, когда все ясно как день. - Мы показали, что бывает, когда существа злоупотребляют данными им правами, - едко отвечает Миккель, - в конце концов, вам стоит помнить, что одаренные изначально не должны было существовать, и только Вэй Гуанмин посчитал вас достойными жить. - Где она? – зло спрашивает Бомгю. - Раз уж вы приехали сюда расследовать обстоятельства пропажи вашей дорогой наемницы, почему бы не заняться этим самим? – выгибает бровь Миккель, - конечно, если справитесь с возникнувшими сложностями. Тэхен глядит на то, как из внедорожников выскакивает множество людей, облаченных в черную форму наподобие солдатской, и не верит тому, что чувствует, приблизившись потоками своей энергии к чужим. Десятки одаренных стоят перед ними, склонившие голову не перед кланом Приходящих во Тьме, но перед западными хранителями. Они стоят, готовясь убивать своих собратьев. - Я надеюсь, ты будешь достаточно мудр, чтобы осознать посыл сегодняшней встречи, Цзян Болин, - говорит ему Оден, - я вижу в тебе сильного лидера и умного человека. Думаю, ты сможешь расставить приоритеты ради своих людей. - Если же нет, - Миккель обводит взглядом всю их скромную компанию, - мы с радостью воплотим наши цели раньше, чем планировалось. - Кто сидит в том внедорожнике? – неожиданно спрашивает Цзян Болин, кивком указывая на четвертую машину, из которой так никто и не вышел. Скандинавские стражники ощутимо напрягаются, выпрямляясь, подавляя своим могучим ростом и грузными формами. - К чему этот вопрос, Цзян Болин? – тихо спрашивает Оден. - Когда мы вышли из самолета, я почувствовал сильную энергию, с которой раньше никогда не сталкивался. Сейчас я вновь ощущаю ее, но уже из машины, - доходчиво объясняет глава, - так кто в ней сидит? - А вот это уже – не твоя забота, - резко отрезает Миккель и прищуривает глаза, - своим любопытством ты сам обрек окончательный исход этой встречи, хотя мы все еще сомневались, стоит ли применять подобные меры. Думаю, показательная расправа с единственным кланом одаренных людей будет достаточно эффективна для снижения сопротивления среди энергетического сообщества Китая и Кореи, когда мы придем к ним. Тэхен делает шаг, и в следующий миг вокруг разгорается пожар. Пожар, возделанный из боли, оружия, вонзающегося в тела, крови, криков и ненависти. У него нет даже времени на раздумья, когда, выхватив меч из ножен, он одним движением приближается прямо к вражескому одаренному, занесшему удар над Каем, и перерубает ему руку без какого-либо чувства жалости. Вслушиваясь в чужие вопли, он, не глядя на упавшее к его ногам тело, вонзает меч прямо в столь удобно подставившуюся спину. Кровь попадает ему на руки и совсем чуть-чуть – на щеку, настолько эффективным был удар. Он слышит звон стали: меч Кая гудит, сталкиваясь с летящим к ним наемником, напитанный силой от энергии, вливаемой хозяином в сталь, рассыпающей цветы из ядовитой воды прямо на чужие руки и лицо. Незнакомец наверняка напоминает страшное зрелище, визжащее от боли, но Тэхен смотрит лишь на спешно сдающие назад автомобили стражников, думая, бежать ли вслед за ними. Обида и ненависть клокочут внутри, внутренний безумный голос, требующий крови, говорит ему, что стоит отомстить за Рюджин, нельзя давать ее убийцам спать спокойно, когда они даже не сказали, где ее труп, и издевательски напомнили о похоронных традициях китайского общества. Тэхен делает шаг вперед. В тот же миг перед его грудью появляется клинок, перегораживая путь. - Не думай даже, - бесцветным голосом, низким от жестокости, пронизывающей говорящего, отрезает Бомгю. Медленно повернув голову, Тэхен встречается с его лицом, залитым кровью, волосами, стянутыми в тугой хвост, что сейчас растрепался, заставляя выбившиеся длинные пряди обрамлять идеальную форму его лица. У Бомгю на щеке – царапина, а взгляд так темен, что и не вспомнишь, что раньше в нем стояло лишь бесконечно наполненное звездами небо. Бомгю выглядит, как самое страшное пришествие хаоса воплоти. - Разве ты не хочешь отомстить? – спрашивает Тэхен. - Разве ты считаешь, что ради этого я буду готов положить твою голову к ногам этих… богов? – выплевывает Бомгю последнее слово. Тэхен выдыхает, отступая. Они все еще в эпицентре битвы, но, кажется, что в своем маленьком коконе, где нет никого, кроме Бомгю и Тэхена. Тэхен, не отрываясь, глядит в глаза старшего наемника, когда над ним нависает тень поднявшегося вертикально в воздух внедорожника. Она накрывает обвиваемую потоками ветра фигуру Бомгю, грозясь похоронить под собой. Тэхен ни о чем не думает, когда резко бросается в сторону наемника и, отбросив того в сторону мощным ударом столкнувшихся тел, вскидывает руку вверх. Внедорожник, опасно падающий на него, замирает под гнетом чужой силы, и Тэхен ухмыляется, чувствуя подступающую к горлу кровь от чрезмерной траты силы на борьбу с чужой энергией и удержание такого тяжелого предмета. Он оказался сильнее, чем тот валиал, который направил на Бомгю эту машину. Резко продавив ладонь вперед, он заставляет внедорожник медленно вернуться сначала в идеально вертикальное положение, а затем – наклониться вниз, прямо к незнакомцу, что, заливаясь потом, неотрывно глядит ему в лицо, пока его рука озаряется лазурной сферой. Тэхен тепло улыбается ему и резко ударяет вспышкой фиолетового. Машина, быстро полетев вниз, взрывается прежде, чем иностранец успевает отпрыгнуть в сторону. Чувствуя вспышку огня, жаром ударившуюся ему в лицо, Тэхен чувствует себя победителем и королем. Повернувшись в сторону, он улыбается Бомгю. Тот ухмыляется и отводит руку с мечом в сторону: - Неплохо, - и кружится вокруг одаренного, тайком приблизившегося к нему, безжалостно перерезая ему горло и становясь обратно в ту же позу, в которой и стоял перед Тэхеном, ослепительно улыбаясь, когда тело падает прямо к его ногам, окропляя кровью ботинки. Прибежавший к ним запыхавшийся Кай, тоже не оставшийся без остатков крови и грязи на своем ханьфу, обескураженно оглядывает сложившуюся картину, трупы и горящую машину. - Я так понимаю, это все? – спрашивает у него Тэхен, помня о том, что видел, как Кай отправился в сторону главы. - Все, - отвечает вместо Кая Цзян Болин, неторопливо перешагивая через трупы и останавливаясь перед ними с видом божества, пренебрежительного ко всему творящемуся хаосу. - Сколько потерь у наших? - Двое, - нахмурившись, с сожалением произносит глава, - еще один тяжело ранен. Боюсь, не успеем довезти его до резиденции, не выдержит. - Мы отправимся в резиденцию? – неверяще спрашивает Бомгю, - после того, как эти западники в открытую угрожали нам и оставили своих ручных псов, чтобы избавиться от нас? Разве это не подвергнет остальных наемников, проживающих здесь, опасности? - У нас нет другого выбора. Где-то помимо резиденции нам будет оставаться еще более опасно, - напряженно произносит глава, - и они даже не думали убивать нас, Бомгю. Эти слова были брошены так, в пылу эмоций. Они лишь угрожают нам и хотят сломить наш дух. А еще наказать за то, что мы пытаемся выведать их планы. - Наказать? – горько усмехается Бомгю, а Кай с Тэхеном печально смотрят на него, - разве они не достаточно наказали нас, убив Рюджин? - Мальчик мой, - вздыхает глава, - нельзя недооценивать жестокость существ, проживших не один век и забывших о границах между злом и добром. Все не так просто. - Как будто хоть раз бывало просто, - бормочет себе под нос Бомгю и уважительно склоняется перед Цзян Болином, прежде чем скрыться в салоне внедорожника. - Садитесь в машину, - печально говорит им Цзян Болин и отходит в сторону. Тэхен, подняв голову, смотрит на ослепительное солнце, будто рядом не лежат тела и не тушит огонь водой из собственного энергетического оружия один из хиллеров. Может, у клана и есть свои традиции в отношении него, но для Тэхена перед каждым выходом на задание теперь это будет означать лишь одно. Горе и кровь.➴
Резиденция клана Приходящих во Тьме в Норвегии оказывается местом просторным, уютным и тихим. Здесь все построено в стиле модерн с едва заметными вкраплениями азиатских элементов, а минимализм сквозит в каждой черточке: Цзян Болин сказал, это оттого, что домом управляет практичный японец, в чьем присутствии не приведи Вэй Гуанмин засори хоть какую-то полку. Сжимая в руке большую кружку с горячим какао внутри, Тэхен пальцами подцепляет ткань пледа, натягивая его выше, чтобы прикрыть показывающиеся из-за белой футболки ключицы: вокруг множество малознакомых людей, а Тэхен не привык показываться в столь домашнем виде хоть кому-либо, кроме Кая и Бомгю, но их вещи в стирке, а значит, другого выбора нет. Медленно отпив из кружки, он оглядывает их компанию, собравшуюся за большим круглым столом: здесь сидят все выжившие после схватки наемники, тот самый старик японец, управляющий домом, его молодой помощник, да Цзян Болин. - И что нам делать дальше? – вот вопрос, повисший над ними сейчас. Тэхен видит, как все вокруг смотрят в совершенно разные стороны: кто-то, как и он несколько минут назад, прямо в свою кружку, кто-то – расфокусированным немигающим взглядом прямо в стены, пол или потолок, а кто-то – на других людей. Каждый из присутствующих здесь глядит куда угодно, но только не в сторону человека, сидящего на соседнем стуле прямо рядом с ним. Бомгю тихо плачет, роняя соленые прозрачные капли прямо в кружку с ромашковым чаем. На нем все вещи безразмерно большие, а кожа красная от сильного стресса и переживаний, сотрясающих душу и тело. Тэхен поджимает губы, сводя брови к переносице, и было тянет руку в чужую сторону, но в последний момент отдергивает ее, прикусив губу. - Хочешь еще чаю? – вместо этого тихо произносит он. - Нет, - всхлипнув, отвечает Бомгю, - все хорошо. - Ты не обязан говорить мне это. - Я знаю, - говорит Бомгю и замолкает. Тэхен тихо выдыхает, сильнее сжимая кружку, чувствуя, что еще немного, и его сила валиала просто-напросто сломает ее пополам. Он не знает, что сказать, но ему очень тяжело видеть такого Бомгю. Не просто неулыбчивого, а несчастного, разбитого. Тэхен хочет загородить Бомгю от целого мира, чтобы никто не смел видеть и вредить такой его стороне. - Когда мы отправлялись сюда, я подозревал, что нечто подобное в итоге и произойдет, но до последнего надеялся на то, что ошибусь, - прерывает молчание Цзян Болин, - боюсь, в случае, если стражники погубили Рюджин и отказались выдавать ее местонахождение, у нас есть только один способ выяснить всю правду. - И какой? – поддается вперед Кай, а Бомгю поднимает взгляд с кружки. - Мы отправимся с вами в Новую Зеландию, в клан Провидцев Пустоты, - твердо говорит Цзян Болин, - к четвертому виду одаренных, о существовании которых молчит мир.