Вернуть его обратно

Пик резко отлипает от стены и мчится обратно в комнату. Клоны удивлённо вытягивают шеи, пытаясь понять, что не так с Королём пиковой масти. Хлопнув дверью, Пик проворачивает замок. Собственное сердце тяжело стучит в ушах. Вару… Здесь? Он снова здесь, в этой квартире, в этом мире? Но как?! Неужели Пик настолько убивался и мучался, что Вару с небес увидел это, поморщился, вздохнул и вернулся обратно? Чёрт, они же не в фэнтези. И не в дораме. Они в реальной жизни, где такого и быть не может. Что тогда происходит? Пик прикидывает так: последние две недели он почти не ел, почти не спал и не выходил на улицу — и как результат, у него сдвинулась крыша. Нет, не та крыша, которая покрывает их с клонами дом — а его рассудок. Просто так называют в переносном смысле. В дверь стучат. Пик вздрагивает. Приглушённо доносится родной голос, казалось, навсегда уже забытый: — Пик, это я, Вару. Чё ты там прячешься? — в голосе валета пробиваются нотки раздражения. Сейчас Пик вообще не понимает, что ему делать. Открыть дверь? Поговорить с Вару? Поговорить с человеком, которого две недели назад признали мертвым? Как же всё это сводит с ума. Это невозможно. Невозможно ведь, но сейчас именно покойник Вару говорит из-за двери... Король, решаясь открыть дверь, переводит дыхание, дрожащими пальцами берется за ручку. Распахнув дверь, он спрашивает в упор: — Как ты сейчас разговариваешь со мной?! — выходит слишком нервно, напряжённо. Пик собирался спросить твёрдо, но его язык заплетается, слова разбегаются, на лице читается ужас. Вару сканирует его взглядом с головы до ног. — Ты чё? — выгибает бровь. — В каком смысле? Ну… — бормочет удивлённо. — Через рот говор- — ВАРУ, просто скажи мне, что происходит?! Ты умер! Две недели назад! — с криком вылетают слова, по пути режа горло. Это больно говорить. Слишком больно осознавать… — Тебя сбила машина, потому что ты, пьяный придурок, шастал среди дороги! На пустом шоссе! Глаза начинают жечь слёзы. Пик быстро смаргивает их, он не может показывать свою слабость. Не сейчас. Сейчас нужно собраться и разобраться во всём. Вару таращится недоуменно. Его глаза привычно скрыты, но даже зелёные очки словно изгибаются вопросительно. — Чего??? — почему-то валет отступает на шаг. — Какого хрена, Пик? Я живой… — Вару оглядывает себя, а затем внимательно оглядывает своего Короля. — Ты накурился, что-ли? Какие дороги, шоссе?.. Резко Пика пронзает догадка. Неужели это всё было пранком? Пранком, который длился две недели? Который поддержали все клоны? Пранком, из-за которого Пик страдал, плакал, не ел и возненавидел себя? Пранком, из-за которого Пик захлебывался в море вины?! Это всё было очередной шуткой Вару? — Ты чё, пранковал меня всё это время?! — внутри будто бы поднимается буря. — Ты думаешь, это смешно, да?! Ты думаешь, это смешно, что я места себе не находил?! Весело, да? Тебе весело? — громко спрашивает Пик, всё больше и больше поддаваясь злости. Затем он шепчет себе под нос: — Клоун чёртов... Валет поджимает губы. Хрупкая тишина вот-вот раскрошится — она как весенний лёд, медленно покрывающийся трещинами. Секунда, две, три... — Да пошёл ты, Пик! — выкрикивает Вару, злобно стиснув зубы, после чего выбегает из комнаты в тёмный коридор. Зелёноволосый шарит пальцами в полумраке, находит курточку, срывает ту с крючка. Пик еле поспевает за ним, пытаясь остановить валета: — Вару! — в ответ лишь яростный хлопок двери, и валет уже где-то в подъезде. Пик следом вваливается на лестничную площадку, нервным взглядом ищет Вару , но того и не видно — только слышны быстрые и звонкие шаги. Пик вслушивается, вдыхая холодный воздух, после чего опять пытается дозваться: — Вару, стой-... И сбивается на полуслове. Он уже говорил эти слова. Он уже стоял здесь, в дверях, и звал Вару, убегающего вниз по лестнице. Погодите... Пик встаёт на месте. Это всё уже было. Это всё уже, чёрт побери, было! Всё повторилось! Точно так же, как и было в прошлый раз! Они с Вару поссорились, Вару послал его, выбежал в подъезд. Пик рванул следом, пытался остановить валета... И ещё один хлопок. На этот раз подъездной двери. Пик ошарашенно припадает к стене. — Вот же блять.