Подопечные

      Утром Лиза старалась копировать Ольгину манеру поглощать пищу. Та строила невероятно кислую мину, когда смотрела в свою тарелку, и с отвращением тыкала вилкой в мясо, Лиза невольно вспомнила, как ее тошнило при мыслях о еде, когда она действительно пила таблетки.        При этом, Ольгин завтрак исчезал с приличной скоростью, да и оделась она быстрее Лизы, на улице пришлось пробежаться, чтоб догнать. Димка только махнул рукой Лизе вслед.       – Ты теперь будешь за мной таскаться? – без обиняков спросила Ольга.       – Да, – не стала увиливать Лиза. Ольга тяжело вздохнула, возвела глаза к небу и что-то пробормотала.       – Ты уверена, что с тобой ничего не будет? – выпалила Лиза. Ей всю ночь снились сны, где она блуждает по заброшкам, похожим на тот дом, показанный в новостях, и ищет Ольгу, но не может найти.       – Если ты заткнешься, то не будет, – Ольга остановилась, – не дай мне пожалеть о том, что я тебе все рассказала.       – А ты уверена, что в новостях был не он? – Лиза старалась сформулировать вопрос так, чтоб никто посторонний не смог понять, о чем речь.       – Да, я уверена, заткнись, пожалуйста, – проскрипела Ольга сквозь стиснутые зубы и ускорила шаг.       Лизе тоже пришлось прибавить ходу, и у нее закололо в боку. Все лужи за ночь замерзли, много сил тратилось на то, чтоб не поскользнуться. Ветер был таким сильным, что, казалось, выдувал из Лизы душу, она пожалела, что, слишком торопясь, забыла шарф. Уже у школы Ольга пошла медленнее.       – Лизок, ты стучишь зубами. Не думала начать нормально одеваться? Не май месяц.       – Я заб-была, – пробормотала Лиза.       Ольга стянула шарф.       – На, замотай горло.       – Не надо.       – Хватит выпендриваться. Простынешь – получишь штраф. Причем платить его будет не Ева.       Лиза мгновенно выхватила шарф из Ольгиных рук и обернула его вокруг шеи. Шерсть быстро стала влажной от дыхания, а щеки и подбородок закололо, будто иголочками.       У раздевалки снова была толпа. Но на сей раз столпотворение произошло из-за двух девятиклассниц, нерасторопно принимавших куртки. Печкинский экран демонстрировал огромное объявление: «Всем учащимся старших классов! Проверить личный кабинет в приложении «Здоровое детство». Вам были разосланы графики утренних и дневных дежурств по раздевалке, график будет обновляться каждую неделю. Не явившиеся на дежурство в назначенное время будут вызваны на разбирательство, нарушение установленного графика будет караться штрафом в размере от одного до трех минимальных размеров дневного содержания школьника»       – Так я и знала, что на нас навесят, – проворчала Ольга, достала телефон, Лиза тоже полезла в сумку за своим, молясь, чтоб «Печка» не заставила ее дежурить с Катей или кем-нибудь из волейбольной команды. Ольга застонала и показала Лизе экран своего телефона. Ольга дежурила с Катей, а Лизе досталась Таня. Но, как выяснилось, меньше всех повезло Димке: ему предстоял Кирилл.       Лиза готовилась к дневному дежурству как к войне, но Таня сегодня была явно не в себе. Унылая, подавленная, молча рассовывала куртки подходящим школьникам и даже не стала отчитывать Лизу за то, что та перепутала номерки. Когда почти все разошлись Лиза перестала обращать внимания на Таню и принялась радоваться такой удачной возможности пропустить дополнительный нравмор. У Тани несколько раз звонил телефон, но она не отвечала, только кривила губы, будто от отвращения. К окошку в решетке подошла девушка, явно не школьница, в приталенном светло-сером пальто, Лиза удивилась, как цербер-охранник ее пропустил, а Таня вскочила со стула.       – Почему ты еще здесь, – надменно спросила девушка.        – А ты почему здесь? Я думала, меня заберет мама.       – Видишь ли, мама имеет возможность переложить самые неприятные дела на других. Почему ты не берешь трубку? Я несколько раз тебе звонила.       – Я думала, ты ошиблась.        – Ты совсем дурочка? Из-за тебя мы опоздаем на поезд.        – Я не при чем, меня поставили дежурить по раздевалке.       – Надо было сказать об этом маме, ты совсем тупая?        – Сама ты тупая.       – Придержи язык. Где твое барахло? Здесь? Одевайся.       – Я не могу сейчас уйти.       – Я сказала, одевайся. Чтоб я вернулась, а ты была готова.       Девушка кинула на Лизу равнодушный взгляд и ушла наверх. Таня стояла и молча смотрела ей вслед, ноздри у Тани раздувались.        – Что смотришь? – выпалила Таня, – ну! Чо уставилась?        – Ничего, – ответила Лиза, – удивляюсь, что за мегера такая.       Таня неожиданно усмехнулась, но улыбка быстро пропала с ее лица, на нем снова появилась злость.       – Полегче, это моя сестра.       – Какая милашка.       – Да, сама нежность. Но только я, в отличие от тебя, сестер не выбирала.       – Так я тоже не выбирала. Думаешь, нам дают выбор? Она подопечная?        – С чего ты взяла? Вы друг друга по злости определяете? Что там с вами делают в вашем центре, что вы на людей начинаете бросаться? Озверин колят?        – Так она подопечная, – Лиза вспомнила, как выглядела девушка и удивилась: та ведь была похожа на Таню как две капли воды. Такое же длинное узкое лицо, тонкие губы и глубоко посаженные глаза.        – Она была подопечной. Три месяца, когда училась в десятом классе. Родители решили свои проблемы и ее вернули. С тех самых пор она меня ненавидит. Одна радость – она редко приезжает домой из универа. Ты довольна?       – Чему мне быть довольной? Что твоя сестра тебя обижает? Нет, я не довольна, – Лиза развела руками.       – Почему ты еще не одета? – пока Лиза с Таней пререкались, ее сестра успела вернуться, – что ты копаешься?        Таня принялась одеваться, но, видимо, из-за злости, получалось у нее не очень. Молнию на сапогах заело.       – Это твои ботинки? Ты не перепутала? Они просто старушечьи. Ты такое носишь? А еще удивляешься, что мальчишки тебя игнорят!       – Заткнись! – Таня была уже вся красная, пальцы у нее тряслись.       – Ой, а что, это был секрет? – усмехнулась Танина сестра, прикрыв рот рукой, – ты не рассказывала подружкам? Только своему дневничку?        Таня сдернула куртку с вешалки так резко, что едва не опрокинула ее.       – Зеленая? Серьезно, с твоим цветом лица? Ты безнадежна. А ты, – Лиза тоже удостоилась внимания, – одноклассница? И как учится наша Таня?       – Не хуже других, – ответила Лиза.       – Каких других? Умственно отсталых? Двигай уже, – Таня вышла из раздевалки и сестра схватила ее под локоть.        Лиза вспомнила Димку. Неужели и он мог стать таким, если б его вернули в семью? Всю оставшуюся жизнь шпынять и ненавидеть брата, за то, что родители предпочли его? Но ведь, действительно, родители выбрали кого отдать, а кого – оставить. Насколько тяжелым было это решение?       Лиза посмотрела на экран. «Печка» транслировала новый мультик. Вот муж и жена, работают, зарабатывают много денег, у них красивый дом, но они несчастны. Жена показывает мужу результаты анализов и отказ, который им пришел при подаче документов на разрешение иметь детей. Картинка сменилась, на экране уже другая семья. У них двое детей, но денег не хватает, муж смотрит на свой пустой банковский счет, а дети – две девочки, плачут, глядя на новые телефоны и крутые игрушки в магазинах. Экран делится надвое: одна половина показывает первую семью, другая – вторую. Обе семьи несчастны. Но тут между ними появляется маленькая буква «П», она растет, растет, пока внутри нее не оказываются обе семьи сразу. Девочка из бедной семьи исчезает и появляется уже в богатой семье. У тех и других родителей оказывается по ребенку, все становятся счастливы. Мультик заканчивается улыбающимся Емельяновым, который держит на ладошках обе семьи.       Лиза с трудом подавила отвращение и подумала, что ни Танины родители, ни ее сестра, ни сама Таня не виноваты в этой ненависти. Только «Печка».        Дежурство по раздевалке заканчивалось поздно, после всех кружков и секций, после окончания рабочего дня психолога. Танина сестра, видимо, получила разрешение забрать Таню, а Лиза проторчала в школе аж до полшестого вечера. Лиза заперла раздевалку, отдала ключ охраннику, отсканировала код на проходной и вышла на улицу. Ветер был таким холодным, что, казалось, резал лицо и Лиза поплотнее закуталась в Ольгин шарф, по счастью, она забыла забрать его.        Лиза прикрывалась от ветра капюшоном и не сразу обратила внимание, что впереди нее идет Тамара Михайловна. Она ушла из школы последней, Лиза специально копалась подольше, проверяя, все ли забрали куртки и сменку, чтоб не идти вместе. Тамара Михайловна облачилась в какой-то бесформенный черный плащ, ветер трепал его полы и смотреть на Тамару Михайловну становилось холодно. Лиза замедлила шаг, Тамара Михайловна остановилась и принялась рыться в сумке, вытащила свой толстый блокнот, в который записывала подозрения относительно учеников, вместе с ним тетрадку и на засыпанный свежим снегом тротуар упало что-то прямоугольное, Лиза сразу поняла, что это упаковка таблеток. Если Тамара Михайловна не заметит пропажи, можно будет подойти и посмотреть, что за препарат она принимает. Но Тамара Михайловна резко наклонилась, схватила пачку костлявой пятерней и спрятала в сумку, воровато огляделась по сторонам, увидела Лизу.       – Лизочка, ты что здесь делаешь? – говорила Тамара Михайловна нарочито ласково, но сквозь сжатые зубы, в голосе слышались истеричные нотки.       – Иду домой, я дежурила по раздевалке.       – Ну так иди, – рявкнула Тамар Михайловна и демонстративно пропустила Лизу вперед.       Лизе очень хотелось обсудить произошедшее с Ольгой, поэтому после ужина Лиза попросила ее прийти, если, конечно, Нина снова выпьет снотворное.        Лиза не стала ложиться спать, ждала Ольгу, прислушивалась в надежде услышать тихие шаги босых ног. Но услышала другое: грохот, звон разбившегося стекла. Она тут же выглянула в коридор и увидела Ольгину черную голову, показавшуюся из спальни. Ольга смотрела на Лизу с тем же недоумением, какое, наверняка, было написано на Лизином лице. Обе почти одновременно осознали, что источником звука была комната Димки.       Он сидел на полу и отчаянно чертыхался. Рядом с ним валялась разбитая лампа, на одеяле лежал телефон с включенным фонариком и бинты.       – Девчонки, идите, уже поздно, сейчас прискачет Нина и у вас будут неприятности.       – Не прискачет, – Ольга закрыла дверь, – Нина сожрала снотворное.       – Ева слышала, наверняка, – продолжал спорить Димка.       – После двух бутылок вина? – фыркнула Ольга.       – У тебя кровь, – сказала Лиза и села на корточки рядом с Димкой. Он держал руку другой так, чтоб кровь не попала на пижаму. Ольга тут же сообразила, что делать, скомкала бинты и подложила под руки Димке.       – Ольчик, бесполезно. Итак лампу разбил, все равно узнает.       – Кто узнает? Ева? – Лиза попыталась раскрыть Димкину ладонь, чтоб оценить масштабы бедствия, но он крепче сжал пальцы.       – Антон узнает, – у Димки сбилось дыхание, он сглотнул и побледнел.       – Упырь не разрешает бить лампы?        – Разрешает, просто к Димке у него особое отношение, – у Ольги на шее выступили жилы, – Димыч, я заберу лампу себе, скажу – я разбила. А тебе поставим мою. Они одинаковые.       Действительно, было похоже, что Ева, или Нина по ее приказу, закупала вещи для подопечных оптом, сразу на всех, одни и те же. Лиза с легкостью могла бы перепутать Димкину спальню со своей, вот только у Димки шкаф был без огромного зеркала, повезло.        – Осколки, Нина будет пылесосить ковер и найдет.        – Я все соберу, не волнуйся. Дай футболку, на ней все равно кровь, вон, у ворота, а я в нее осколки соберу. Только снимай аккуратно.       Лиза помогла Димке вытащить порезанную руку из рукава и протянула футболку Ольге.       – Давай я тебе посвечу, фонариком, – предложила Лиза.       – Нет, я сама, ты лучше посмотри порезы. Хорошо, что это левая рука, легче будет спрятать.       Лиза села на пол и снова зацепилась своими пальцами за Димкины, холодные, слегка подрагивающие.        – У меня папа – хирург, дай я посмотрю.       То ли Димка внял аргументам, то ли устал сопротивляться, но позволил Лизе разжать пальцы. Ладонь у него была широкая, а вот царапины оказались не такими уж глубокими.       – Думаю, обойдемся без швов, только нужен какой-нибудь антисептик и, желательно, пластырь, стянуть края.       – Аптечка у Нины под замком, – покачал головой Димка.        Они с Лизой посмотрели на Ольгу. Та перестала выковыривать из ковра кусочки стекла и задумалась.       – Коньяк в качестве антисептика пойдет? У Антона в кабинете есть, а у меня есть ключ.        – С ума сошла? Не надо.        – Там нужно-то пол наперстка. Я ж не хлебать его собираюсь. Отолью один грамм – не заметит.       – Не надо, Ольчик, пожалуйста.       – Сиди.        – Откуда у тебя ключ от кабинета Упыря?        – И ты сиди, – сказала Ольга и тихонько вышла из спальни.       Несмотря на ледяные пальцы, плечо у Димки было очень теплым, даже горячим. Лиза прижалась к нему и ткнулась носом в Димкину шею, почувствовала, как он напрягся.       – Не волнуйся, Ольга справится, – тихонько прошептала Лиза, – расскажи, как это случилось?        – Да ничего особенного, заматывал ногу, а она дернулась, столкнул лампу, хотел собрать осколки, – в голосе Димки чувствовалась злость и усталость, – Я понимаю, звучит это максимально жалко.        – Ничего подобного, – возразила Лиза, Димка попытался вытащить свои пальцы из ее рук, но она только вцепилась крепче.        – Слушай, – продолжила Лиза, – а ведь Ольга давала тебе какие-то таблетки, от которых становилось легче? Помнишь, ты сам говорил, что ты с ними спокоен?        – Хорошие пилюли, но я не могу их постоянно пить.       – Почему?        – Во-первых, Ольга достает их нелегально и у нее могут быть неприятности. А во-вторых. Лиз, у вас в школе не было диспансеризации что ли? Вы не сдаете кровь каждые полгода?        – Сдаем, обычно, правда, не в школе, а в больницах у своих родителей. Хочешь сказать, анализы покажут эти таблетки?        – Не уверен, по идее, нас проверяют только на некоторые запрещенные вещества. Ольга считает, что эти таблетки не найдут. Но я не хочу рисковать, если я что-нибудь такое выкину, родители могут лишиться разрешения на ребенка и Ванька окажется в ЦПНБ.       – А врачи не могут выписать тебе эти таблетки?        Димка усмехнулся:       – Мне прийти в паллиативный центр и сказать им название?        Лиза вспомнила свою попытку поговорить о лекарствах с Тамарой Михайловной и покачала головой.        – Тем более, что Ольга говорит, у нас такие таблетки не достать.       – Как это? А где достать?        Димка не успел ответить – вернулась Ольга. Она принесла свою лампу, поставила ее на тумбочку, достала из кармана коробочку с пластырем и маленькую баночку из-под крема.       – Не пролей только.       Лиза аккуратно откуртила крышку, на донышке была темно-коричневая жидкость, пахнуло спиртом. Лиза вылила коньяк на Димкину ладонь, он снова чертыхнулся.       Пластырь Лиза нарезала тонкими полосками и стянула края царапин. Так сделал ее папа, когда она в восемь лет разбила лоб об батарею. В тот же день мама кухонными ножницами отрезала ей кривую челку, в школе Лиза говорила всем, что экспериментировала с волосами сама, – штраф за это был гораздо меньше, чем за расквашенный лоб. И никаких комиссий по оценке выполнения родительских обязанностей.       – Где ты взяла пластырь? – спросил Димка.       – Помнишь, вечером Ева жаловалась, что новые сапоги натирают ноги? Нина принесла ей пластырь прямо в коридор, коробочка завалилась за обувницу. А Нина забыла убрать. Я положу остатки обратно, авось не заметит.        – Бинты испортил, – сокрушенно покачал головой Димка. Ольга взяла бинт и принялась скатывать его в рулон, другим, который был почище, Лиза перевязала Димкину руку.       – Утром снимешь бинт и отдашь мне перед завтраком. Лизок, до утра рана хоть немножко затянется?        – Не знаю, – Лиза не спешила отпускать Димкину руку и сделала вид, что проверяет плотность повязки. Димкины пальцы были как из холодильника и Лизе захотелось поднести его ладонь к губам и подышать на нее теплым воздухом, будто они гуляли и он забыл перчатки.        – Все равно придется снять, я завтра сожгу эти бинты за школой.       – Где это, за школой? Там везде камеры, – удивилась Лиза.       – Места знать надо, – Ольга фыркнула, – а тебе принесу новые бинты, пока не знаю точно, когда…       – Ольчик, да не нужно, – запротестовал Димка        – Ты знаешь, что я все равно принесу.