Подопечные

      Несколько дней без Антона и Евы прошли просто замечательно. Лиза часами сидела с Димкой на диване в гостиной, они слушали музыку, когда Лиза насытилась любимой песней настала очередь остальных. «Полчаса до заката» было позволено слушать только по двадцать минут в день, но Димка поставил Лизе свои любимые группы, они тоже оказались крутыми, правда и на них были наложены ограничения. Бесконечно разрешалось крутить только классику и «Отличников», которыми можно было пытать любого человека, имевшего хотя бы зачатки слуха. Нина привезла заказанные Лизой детективы и Лиза с Димкой неплохо повеселились, читая эти книги: разыгрывая по ролям сценки из них, потешаясь над нелогичными поступками персонажей и удивительной тупостью главной героини. Пытались с первых же страниц угадать, кто преступник. Победил Димка – понял это в середине второй главы.       Как-то вечером Нина принялась намывать дом с пугающим фанатизмом и Лиза с Димкой поняли – завтра вернется Антон Викторович. Димка снова стал мрачным и дерганым. Хотя за эти дни он ни разу ничего не уронил, у него не дрожали пальцы и уголки рта. Лиза все больше думала о том, что его нервные тики. возможно, следствие непрекращающегося стресса, а не болезни. Ему она об этом говорить не стала – он пресекал все попытки обсудить его проблемы со здоровьем.        Акимушкины вернулись на следующий день к обеду. У Ольги лицо обгорело по форме лыжных очков, Ева казалась уставшей, а Антон Викторович – отекшим. Мешки под глазами стали больше, а сами глаза – меньше. Раздувшиеся веки не давали им открываться до конца, от Антона Викторовича разило одеколоном, но к этому примешивался запах алкоголя, не свежего, а такого, каким пахла Ева по утрам, если выпивала за ужином больше двух бокалов. Лиза едва сдерживалась, чтоб не морщиться и не отворачиваться.        – Я смотрю, малохольный даже елку не своротил, – хмыкнул Антон Викторович.       Димка дернулся, локтем толкнул кружку и та полетела на пол. Не разбилась, но изрядно обдала чаем край скатерти и Димкины штаны.        – Ты что наделал, придурок? – тут же взвился Антон Викторович, он вскочил из-за стола, но тут же схватился руками за голову и сел, – щас башка лопнет из-за тебя! Нина, тащи аспирин!       Димка уставился в тарелку. Лиза почувствовала острое желание взять чайник и вылить его содержимое на сальные прилизанные волосы Антона Викторовича. Ева отвела глаза, а Ольга, наоборот, пристально посмотрела на Лизу и едва заметно покачала головой. Димка с трудом донес до рта ложку супа, расплескав половину по дороге. Потом встал и попытался выйти из столовой, но Антон Викторович не дал:       – Ну-ка сел на место! Я не разрешал тебе уходить. Попытайся хоть раз пожрать нормально, как человек!       Димка снова сел. Пальцы у него дрожали, суп проливался мимо рта, Нина мыла пол у него под ногами. Лиза дышала тяжело, есть совсем не хотелось. Она думала только о том, чтобы Антон Викторович поскорее уехал.       Но он остался дома. В гостиную Лиза не спускалась, после обязательных приемов пищи сразу уходила к себе, Антон Викторович смотрел телевизор и заставлял Еву сидеть с ним. Нина всегда была наготове: подать им чаю или вина с сыром. Ольга пропадала на улице, а Димке аннулировали все коды, Лиза узнала об этом, когда как-то вечером постучалась к нему в комнату. Димка даже на порог ее не пустил.       – Если Антон нас застукает, может произойти что угодно. Он мне все прогулки запретил до конца каникул. Сказал, что, раз уж я такой больной, то надо дома сидеть.        – Упырь.       – Тише! Он и наградные за оценки хотел отменить. Хорошо, что я их уже все потратил.       – Куда?       – Как куда? На твою музыку.       – Что? Все?       – Ага. И правильно сделал, как видишь.       Он почему-то смутился, на щеках появился румянец.       – Спасибо, – сказала Лиза.       – Да не за что. Иди к себе, а ко мне лучше не суйся, мало ли. Скоро закончатся эти идиотские каникулы, главное дожить до конца без потерь.       Но без потерь не получилось. Антон Викторович всегда заставлял Димку сидеть за столом, пока не уйдет сам. Следил за тем, как он ест, орал, если Димка что-то ронял. И с каждым днем Димка становился все более нервным.       В предпоследний день перед концом каникул, Ева попробовала суп и скривила губы.       – Нина! Ты что, его вообще не солила? Как, по-твоему, мы должны это есть?        – Просите, Ева Владимировна!        Лиза прикончила уже полтарелки, не особо разобрав вкус – ее целью было поскорее все съесть и убраться из столовой.        – Посоли да ешь, – буркнул Антон Викторович.       – В тарелке? – возмутилась Ева, – все овощи останутся не солеными.       – Так приготовила бы сама, ты же умела раньше, показала бы пример.       – Хочешь, чтоб у меня руки воняли зажаркой?       – Хорош, – отрезал Антон Викторович, – что-то меня не тянет выслушивать твои истерики. Малохольный, передай-ка матери соль.       Солонка стояла между Димкой и Лизой. Лиза взяла ее сама и уже хотела протянуть Еве, но не успела.       – Я разве тебе велел?        – Какая разница, – начала было Лиза, но, получив пинок от Ольги, отдала солонку Димке. Димка сидел дальше всех от Евы, ему пришлось тянуться через весь стол, рука у него дрожала и Лиза от страха даже прикрыла глаза. Но все равно увидела, как керамическая пирамидка выскальзывает из Димкиных пальцев и падает в тарелку Антона Викторовича. Димка дернул рукой, видимо, хотел поймать предательскую солонку, но сделал только хуже: опрокинул кувшин. Брызги горячего супа смешались с холодным лимонадом на красной роже Антона Викторовича. Лиза впервые увидела испуг на Ольгином лице.       Антон Викторович встал. Лиза ожидала крика, но он просто взял свой телефон, смахнул с него капли жидкости и отошел к окну. Все замерли. У Димки дрожала нижняя губа.       – Алло, Тамар Михална? – сказал Антон Викторович. Ольга закрыла рот ладошкой, Димка сглотнул и побледнел. Нина ретировалась на кухню с невероятной скоростью.       – Тамар Михална, да, с праздничком вас. Тут такое дело, моего малохольного надо бы пристроить в ПЦ. Да, совсем плох стал. Трясется, все роняет. Может, прокапают его там чем, полегче ему станет? Да, спасибо! В личный кабинет пришлете? Хорошо. Ну, и вам не хворать.       Антон Викторович повернулся к столу. Он улыбался.       – Еще спасибо мне скажешь. Вот так пожрешь в столовке универа и опозоришь меня в первый же день. Пакуй труханы, завтра госпитализация.        – Но он всегда нормально ест, в школе тоже. И дома, когда вас нет, – выпалила Лиза.       Ева с Ольгой посмотрели на нее, как на сумасшедшую. Антон Викторович плюхнул на мокрую скатерть свои мохнатые медвежьи ручищи, перегнулся через стол и придвинулся к Лизе так близко, что она смогла бы пересчитать все волосинки у него в носу. Облако парфюма тоже было тут – запах будто проник в череп и заставил кровь стучать изнутри по вискам. Лиза уставилась в мутноватые голубые глаза Антона Викторовича. Она решила, что не отвернется, как бы страшно ни было.       – Заткнись, – прошипел Антон Викторович и на Лизу попала его слюна. Лиза почувствовала тошноту, – я все сказал. Нина!       Антон Викторович потопал наверх, Нина вприпрыжку побежала за ним – с полотенцем наготове.       Ева сидела в той же позе, что и несколько минут назад. По белой блузке стекали капли супа, но она будто ничего не заметила.       – Остановите его, – вдруг сказала Ольга, – поговорите с ним. Может, он передумает.       У Евы задрожала нижняя губа, она мелко замотала головой.       – Не передумает. Я ничего не могу..       Она встала и быстро вышла из столовой. Каблуки застучали по лестнице, сверху раздались вопли Антона Викторовича, теперь он орал на Нину.       – Что такое ПЦ? – спросила Лиза.       – Паллиативный центр, – ответила Ольга, Димка даже головы не повернул.       – Дим, – Лиза взяла его за локоть, потянула на себя, – что не так? Ты же туда ходишь на осмотры, правильно?       – Осмотры – это одно дело, Лизок, амбулатория там еще ничего. А вот лежать там – просто ад, – сказала Ольга.       Димка высвободил руку из Лизиных пальцев. Он встал из-за стола и молча вышел, Лиза тоже вскочила, надеялась догнать его, поговорить, но не успела – Димка захлопнул дверь комнаты прямо перед Лизиным носом. Лиза постучала, сначала легонько, потом громче, но, услышав шаги на лестнице – кто-то спускался с третьего этажа, поспешила спрятаться у себя.       Выйти Лиза решилась только после отбоя. Она на цыпочках прошла по коридору – у Димки горел свет, но Лиза двинулась дальше, к Ольгиной двери. Постучала.       – Войдите.       Лиза будто снова оказалась в своей комнате. Та же мебель, расставлена так же – кровать, шкаф-купе с огромным зеркалом, стол, тумбочка. Те же белые холодные стены без единого пятнышка. Розовое покрывало на кровати, у Димки было синее. Только постер «Отличников» отсутствовал. Лиза почувствовала разочарование и тут же усмехнулась про себя: что она ожидала увидеть? Плакаты с рекламой «вступай к Беспечным»? Портреты Емельянова с нарисованным на лбу детородным органом? Или записки с матерными стишками про печкистов? Полки, уставленные запрещенными книжками? Если у Ольги и были такие, она не держала их на виду.       – Ну? – нетерпеливо бросила Ольга. Лиза поняла, что застыла на пороге и осматривается вместо того, чтоб говорить.       – Этот ПЦ так ужасен? Да?        – Да! У тебя все?        – Может, можно что-то сделать? Ты просила Еву поговорить с Упырем, может, попросить еще раз? Или сама поговори, ты же его любимица.       Ольга угрожающе уперла кулаки в бока, задрала кверху подбородок.        – Что ты в этом вообще понимаешь? – надменно проговорила она. Лиза разозлилась.       – Я – ничего. Ты вот дофига понимаешь. Вечно выпендриваешься, будто все обо всех знаешь, ничего не делаешь просто так – все с умыслом. Тамарой манипулируешь, Беспечные у тебя на быстром наборе забиты. Ну и где? Где твоя реальная власть? Пресмыкаешься перед учителями, перед Упырем, и что, не можешь вытащить Димку?        – Дура ты, это все так не делается.       – А как делается?        – Да никак! – голос у Ольги стал гнусавым, – ничего я не могу, довольна?        Нос у нее вдруг покраснел и, кажется, стал еще шире, она всхлипнула, отвернулась. Лиза растерялась.       – Я уже ходила к Антону, – Ольга взяла со стола учебник и с раздражением кинула его на кровать, – я теперь тоже под домашним арестом на неделю.       До этого момента Лиза даже не представляла, насколько она рассчитывала на Ольгу, надеялась, что та позубоскалит, но придумает что-нибудь: велит сходить к Антону Викторовичу, посоветует, как соврать, даст Димке очередные таблетки и все образуется. Димка пробубнит «ну что ты, Ольчик, не надо было», Лиза удивится Ольгиной предприимчивости, а Ольга улыбнется, хитро прищурится, откинет волосы на спину и скажет «долго ли умеючи» или «что б вы без меня делали?»        Но Ольга с остервенением продолжала швырять учебники на кровать, в глазах у нее стояли слезы, которые она яростно смаргивала.       – Глупость я сделала, ничего не добилась, только разозлила его еще больше. А мне кровь из носу надо, чтоб он мне доверял!       – Зачем?       – Ты не понимаешь!       – Ты не объясняешь.       – Ничего, все еще изменится, – Ольга будто бы говорила сама с собой, – все станет по-другому. У меня обязательно будут рычаги давления на таких, как Антон!        Учебники закончились и Ольга начала озираться по сторонам, сжимала и разжимала кулаки, покусывала нижнюю губу – злая, растерянная.        – Ты хоть о Димке думаешь? Или только про эти свои заморочки?        – А о ком я, по-твоему, думаю? – Ольга подошла ближе, воинственно задрала голову и чуть не ткнулась Лизе носом в подбородок, – думаешь, ты делаешь правильно? Да, вступилась за Димку, только сильнее разбесила Антона, довольна собой, крутая! А толку от этого – ноль. Такими методами тут ничего не добьешься.       – Но ты и своими методами ничего не добилась.       Ольга опустилась на кровать, едва не сев на книжки.        – Да. Забавно, правда? – она засмеялась и Лиза испугалась, – я могу много кому помочь, а вот едва ли не единственному человеку, на которого мне действительно не наплевать – нет.        Она снова начала смеяться, но по лицу уже текли слезы. Это было похоже на настоящую истерику, Лиза не знала, что делать: обрызгать Ольгу холодной водой? Похлопать по щекам? Лиза не решилась бы залепить Ольге пощечину, даже несмотря на то, что идея была крайне соблазнительной.        – Да все со мной нормально, – сказала Ольга и вытерла скулы тыльной стороной ладони, – у тебя такой испуганный вид, Лизок.        Лиза подвинула в сторону учебники и села рядом с Ольгой.        – Димку заберут в ПЦ, с этим ничего нельзя сделать, смирись с этим, – жестко сказала Ольга.       У Лизы перед глазами запрыгали черные точки, в ушах раздался низкий гул, он становился все громче и выше с каждой секундой, сердце колотилось, грудная клетка не хотела впустить в себя воздух. Лиза слышала голос папы, далекий, глухой, будто Лиза опустилась с головой в ванну, полную воды: «Ее заберут, смирись». Мама хлюпала носом: «Леш, меня уволили… Большой штраф… Уже пришло уведомление о разобщении, как они только успели, сразу же. Может, попросишь Главного...» И резкие, отрывистые слова папы: «Нет. Ничего нельзя сделать».       Ольга Лизиной нерешительностью не страдала, Лиза сначала ощутила, что у нее горит щека и только потом поняла, что произошло. Ольга стояла над Лизой, руки – в бока, но взгляд у нее был напуганный.       – Ты чего? Чуть с кровати не свалилась.       – Ничего, – Лиза потерла лицо, – обязательно было меня лупить?        – Обязательно. Ты бы себя видела – позеленела вся. Это ты из-за Димки так? Что, прям настолько?        – Не понимаю, о чем ты! – возмутилась Лиза, – я просто вдруг вспомнила разговор родителей. Когда они только узнали о разобщении, я их случайно подслушала. После таблеток это все как-то стерлось из головы, а сейчас опять вернулось.       – Тогда понятно, – сказала Ольга и вдруг погладила Лизу по голове, жест получился неловкий, Ольга убрала руку и сказала:       – У тебя так быстро волосы растут.       Лиза ощутила, что щеки горят уже симметрично и не от Ольгиной оплеухи. Встала, голова сразу закружилась.       – Ладно, я пойду.       – Спокойной ночи.       Лиза вышла в коридор, Ольга закрыла за ней дверь. Лиза попыталась отдышаться, но не получалось. Полоска света под Димкиной дверью никуда не исчезла – он не спал и не выключал лампу, несмотря на то, что уже настало время обязательного отбоя. Лиза постучала.       – Кто? – Димка ответил практически сразу.       – Это я, Лиза. Пусти меня.       – Иди к себе.       – Пусти или я закричу. Я серьезно.       Дверь открылась, Димка выглянул в коридор, огляделся, поманил Лизу. В комнате у него был бардак: шкаф открыт, из ящика свисали носки, на полу валялись книги, на столе стояла сумка.        – Шантаж? – спросил Димка и поднял бровь. Он был бледный, в левом глазу лопнул сосудик и тянулся красной полоской от зрачка к наружному углу.        – Приходится идти на крайние меры, – ответила Лиза. Димка не улыбнулся, но ямочки обозначились на его щеках.       – Чего ты хочешь?        Лиза чувствовала себя странно, так, будто на голову ей надели аквариум. В ушах все еще гудело, поэтому она села на кровать.       – Поговорить. Хочу знать, что тебя ждет.       – Зачем тебе?        – Переживаю за тебя, дебил. Что такого ужасного в ПЦ? Капельницы, уколы? Болючие?        – Капельницы, уколы, обследования, – это все фигня, я привык.        Он вздохнул, сел рядом с Лизой.       – Там как в тюрьме. Медсестры решают, когда тебе спать, а когда – нет, можно ли выйти из палаты, можно ли встать с кровати, можно ли говорить с соседом, там дают так много лекарств, что ты перестаешь понимать, где ты и кто ты. И с тобой там делают, что хотят. Не знаю, как еще тебе рассказать.       – Это просто ужас!        – Да мне еще везет, – Димка всегда пытался найти хорошее, Лизу это злило, но она невольно восхищалась им, – есть много других ребят, кто лежит там месяцами, по полгода. Вот им действительно не сладко.        – Я так не хочу, чтоб ты уезжал, – Лиза обняла Димку и положила голову ему на плечо. Димка будто не заметил этого: он рассматривал свои пальцы, короткие, мелко вздрагивающие.        – Самое паршивое, что там перестаешь чувствовать себя живым человеком.       – А здесь ты чувствуешь себя человеком? Когда Упырь орет?       – Антон, конечно, скотина. Но здесь – да. Знаешь, ближе всего к живому человеку я чувствовал себя, когда мы с тобой слушали музыку.       Лиза посмотрела на него. Он улыбался. Эти милые ямочки, румянец на щеках, кудрявые светлые прядки, закрывавшие лоб, запах дерева, нагретого солнцем. Лиза положила руку ему на шею и поцеловала. Он явно не ожидал – вздрогнул, вцепился в Лизины плечи, замер. С таким же успехом можно было целовать стенку и Лиза отстранилась.       – Ты что такое делаешь? – спросил Димка, кашлянув.       – А на что это похоже? – у Лизы кровь прилила к ушам.        – На глупость.       Теперь обожгло и шею, сердце колотилось как бешеное. Лиза встала.       – Я же твой брат, – сказал Димка.       – Как раз вот это больше похоже на глупость. Ты мне не брат, это идиотизм.        – Не важно, – Димка старался смотреть куда угодно, но не на Лизу, – формально я твой брат. А еще, я – инвалид.        – Да мне наплевать! – вырвалось у Лизы и голос ее прозвучал куда громче, чем ей хотелось бы.       – А мне – нет, – Димка смотрел на нее очень строго, как никогда раньше, – я очень не хочу тебя обижать, но…       – Я не обижаюсь, – перебила его Лиза.       Она выскочила из комнаты, забыв об осторожности, оглушительно хлопнула дверью – и Димкиной, и своей. Залезла в кровать, укрылась одеялом с головой.        – Что здесь происходит? – в проеме замаячила физиономия Нины.       – Ничего! – рявкнула Лиза из-под одеяла. Мысли путались, щеки все еще горели.