Подопечные

      Ольга подсунула Лизе еще несколько докладов своего производства, Лиза не сопротивлялась, ей хотелось посмотреть на загадочный Ольгин тайник, а для этого были нужны прогулочные коды. Лиза не активировала их – копила. А Ольга ждала. Жизнь была невыносимо нудной. Таблетки помогали и Лизе больше не снились кошмары. Ей не снилось вообще ничего.        Димки не было уже больше месяца. Как-то раз Лиза зашла к нему в комнату, но там ничего не напоминало о нем. Идеальная чистота, Нина пылесосила пустое помещение четырежды в неделю, на столе – ни пылинки, на синем покрывале – ни одной складочки. Книги на полках стояли ровно – корешок к корешку. Лиза вспомнила, как ненароком заглянула в Димкин школьный рюкзак – там царил изрядный беспорядок: листочки с записями торчали изо всех книг, страницы некоторых учебников замялись из-за случайно попавших в середину ручек или линейки. Димка не был аккуратным, он и рубашки-то школьные застегивал криво. Комната выглядела так, будто Димка в ней не жил. Не осталось даже запаха. Теплого запаха летнего дня – цветущей липы, пыли, горячей деревянной сидушки на качелях. Пахло Нининым любимым средством для мытья стен, несло кондиционером для белья. Будто и не было никакого Димки. Будто он привиделся Лизе в одну из тех ночей, когда она слышала во сне любимую музыку.       Лиза все еще помнила, как держала в руках Димкину ладонь, перепачканную кровью, помнила, как прижалась к его губам и какими мягкими на ощупь были его кудрявые светлые прядки. Лиза помнила, а комната уже забыла.        В субботу утром к Лизе зашла Ольга – опять без стука.        – Что, сегодня можно будет пойти? Ты обещала, помнишь? – Лиза едва сдерживалась чтоб не подпрыгивать от нетерпения: дом, школьная рутина и постоянная тоска надоели настолько, что она готова была на любую авантюру, какую бы не предложила Ольга.       – Зря радуешься, – сказала Ольга, – сегодня приедет Антон.       – Буэ, – Лиза изобразила рвотный позыв.       – Будь паинькой, а то опять засадит под домашний арест и в тайник пойду без тебя. Кроме того, еще один штраф твои родители не потянут.       – А что это у тебя в руках? – Лиза указала на пакетик, который Ольга не слишком успешно прятала за спиной. Ольга показала – набор тонких разноцветных резиночек. Лиза видела, как такими завязывают хвостики маленьким собачкам.        – Нет, – Лиза замахала руками.       – Да, – безапелляционно заявила Ольга, – с хвостиками будет не так заметен масштаб бедствия.       – Но Упырь все равно в курсе, он знает, что мне выписали штраф, зачем тогда мне притворяться клоуном…       – Посмотри на меня, – Ольга взяла Лизу за предплечья и сунула ей свой нос прямо в лицо, – не зли его, не доводи лишний раз, это не разумно. Думай про фотку, которую мы добыли. Пусть тебя эта мысль хоть сколько-то радует. Кроме того, я хочу попробовать выяснить насчет Димки, поэтому подыграй мне – будь паинькой.       – Вот с этого надо было начинать, – ответила Лиза, выдвинула стул и села напротив зеркала.        Ольга долго перебирала ее волосы, маскируя хвостиками самые кривые пряди, но, в итоге, Лиза стала выглядеть еще хуже, чем раньше: смесь маленькой девочки и волосатой собачки.        Увидев Лизу, спустившуюся к ужину, Антон Викторович заржал.        – Ну, невеста, – сквозь смех проговорил он. Ольга улыбнулась, Лиза заставила свои губы растянуться. Ева обняла себя руками так, будто ей стало холодно и отвела взгляд.        – Ты нафига себя еще больше изуродовала, воробей? – спросил Антон Викторович отсмеявшись.       – Думала, будет смотреться аккуратнее, – пробурчала Лиза.       – Да уж, ты, походу, не особо умная, – Антон Викторович уже успел набить рот и Лиза, глядя на то, как он слюняво жует, с трудом заставила себя проглотить котлету.       – Я исправляюсь. Сделала три доклада по нравмору.       – Нифига себе, взялась за ум, значит? Я вот всегда говорил, на вас, подкидышей, только одно работает – штрафы вашим родокам. И прав ведь был. Чо скажешь?       Ольга посмотрела на Лизу практически умоляющим взглядом. Лиза сжала в кулаке вилку, искренне желая воткнуть ее в мохнатую лапу Антона Викторовича. Вдруг Лиза заметила, что выражение лица Евы больше не каменное и не скучающее: у Евы дрожала верхняя губа, ноздри раздувались, Лиза забыла о своей злости: Еву такой она еще не видела. Но Ева быстро взяла себя в руки, отчетливая неприкрытая ненависть на ее лице сменилась презрением. Антон Викторович ничего не заметил. Лизу же вдруг озарило: ведь Ева была вынуждена спать с Антоном Викторовичем в одной кровати и делать все остальное, чего бы он не пожелал. Лиза никогда раньше не думала об этом, ее просто мутило, когда Антон Викторович притягивал к себе Еву за локоть и влажно чмокал в щеку, но ведь вряд ли их семейная жизнь заканчивалась на этом.        – Я задал тебе вопрос, ты что, оглохла? – Антон Викторович перестал улыбаться.       – Нет, – ответила Лиза, – в смысле, да. Я считаю, что вы правы.        Антон Викторовича так удивил ее ответ, что он даже заткнулся. Ольга решила воспользоваться паузой.       – Лиза сделала неплохие доклады. До моих ей, конечно, далеко. Но ей не повредило набрать немного баллов, скоро будут завершающие контрольные. И нам всем объявят предварительное распределение. А вот у Димы могут возникнуть проблемы, если он пропустит контрольные. Могут даже на второй год оставить.       У Лизы от волнения пятна поплыли перед глазами. Она опустила голову как можно ниже – боялась увидеть, что рожу Антона Викторовича перекашивает гримаса гнева       – А ведь ты права, язва, – ответил Антон Викторович, – второгодник у меня в семье – это позор. Пора малохольному приниматься за учебу.       – Я его подтяну, получит нормальные баллы, только нужно время, – спокойно ответила Ольга, а Лиза принялась быстро моргать, чтоб сдержать слезы.       – Больно лихо ты за него впрягаешься, – покачал головой Антон Викторович.       – Брат-второгодник и мне резюме подпортит. Тем более, ему нужна профессия, не сидеть же ему всю жизнь на вашей шее.       – Так обо мне заботишься? – снова засмеялся Антон Викторович, – когда там начинаются контрольные у вас?        – Не помню точно, недели через две.       – Ладно. Доели? – вдруг спросил он, у Лизы на тарелке оставалось еще половина, но Антону Викторовичу было плевать, – идите спать, мне тут надо с вашей мамкой кой-о-чем перетереть.       Следующим утром Лиза, проснувшись, подошла к окну – машины Антона Викторовича не было. Она вздохнула с облегчением. Компанию за завтраком Лизе составила только Ольга, Евы не было.       – Пойдем сегодня, – едва слышно проговорила Ольга, прикрывая рот здоровенным куском тоста.       – Почему?        – Не нравится мне это, они всю ночь собачились и теперь уехали вместе. Не знаю, к чему это, может нас и не коснется. Но мало ли.       Нина высунулась из кухни и Ольга замолчала, но, дождавшись, когда Нина уйдет, сказала:       – Оденься как можно теплее.       Вернувшись в комнату, Лиза натянула шерстяные колготки, сверху надела спортивные штаны, на футболку – платье и поверх толстовку. Выглядела она нелепо и ей сразу стало очень жарко. Ольга ждала в коридоре. Она, казалось, замоталась одеялом под курткой.        – Давай скорее, Лизок, пока Нина не прицепилась с расспросами.       Лиза с трудом зашнуровала ботинки и вышла на улицу. Погода была как раз-таки теплой. С неба падали крупные мокрые хлопья снега, под ногами хлюпало, было пасмурно и влажно. Ольга с Лизой отсканировали коды на терминале с дворовой стороны калитки, Лиза потратила все прогулочные – у нее было три с половиной часа. Ольга поставила на телефоне будильник, чтоб не опоздать, хотя ее код был бессрочным – до отбоя.       Лиза до сих пор не ориентировалась в Золотове и не понимала, куда ее тащит Ольга – они шли по частному сектору, по узким тропинкам между задними фасадами домов, здесь никто не гулял, было тихо, иногда из-за заборов слышался собачий лай. Ольга петляла, сворачивала с прямых дорожек, Лиза поняла – она обходит камеры, установленные на воротах. Лиза не могла сказать, насколько далеко они отошли от дома, но прошло полчаса. Слышался приглушенный гул больших машин. Мимо дома Акимушкиных автомобили проезжали редко, два, может, три раза за день. Неужели рядом была автострада? Домики здесь выглядели менее богатыми – не кирпичные, а каркасные деревянные – одноэтажные, редко двухэтажные. Заборы вместо каменных стали дощатыми, а то и вовсе из профлиста.        Ольга подошла к дому с оградой из штакетника, огляделась по сторонам, на калитке висел здоровенный замок, прикрытый сверху куском старой наждачки, видимо, от влаги. Ольга достала из внутреннего кармана ключик, отперла, затолкала Лизу во двор, зашла сама, просунула руку между досками калитки, защелкнула замок снаружи.  Небольшой домик на участке выглядел нежилым: краска облупилась, наличники разбухли от влаги, пахло мокрым деревом. Двор был завален снегом. Ольга кое-как потащилась через сугробы к противоположной стороне забора, Лиза – за ней. Говорить она не решалась: как бы на звук ее голоса никто не вышел и не вызвал милицию, за проникновение-то на частную территорию. Снег набивался комьями между голенищами сапог и штанами. У забора за домом стояла лесенка – невысокая, в три ступеньки, но чистая – снегом не присыпанная.        – Первая полезешь или за мной? – спросила Ольга.        Лиза замотала головой. Она имела ввиду, что не полезет вовсе, но Ольга поняла ее не правильно: кивнула, взобралась на лестницу, ухватилась за край, подтянулась на руках, перекинула ногу через забор.       – Постарайся не порвать одежду, замучаемся объяснять, – сказала она и спрыгнула на другую сторону.       Лиза обернулась, пути назад не было, Ольга ведь заперла калитку и забрала с собой ключ. Лиза вздохнула. С крыши домика скатился мокрый снег, Лиза испугалась так, что в груди и кончиках пальцев закололо. Она залезла на забор. Внизу, чуть поодаль, стояла Ольга, за ее спиной был высажен ряд елок, а за ним – еще один забор, более высокий с колючей проволокой по верху.       – Прыгай давай, чего ты там застряла?        Прыгать было страшно.        Лиза обернулась, ей казалось, что ее, сидящую на заборе точно бездомная кошка, было очень хорошо видно чуть ли не со всех концов поселка. Посмотрела вниз – высоко. Ольгина макушка была едва вровень со свисавшей Лизиной ногой. Лиза никогда ниоткуда не прыгала, только падала: с дерева, с качелей, один раз – с пирса. Когда бабушка была еще жива, папа отвез Лизу к ней в деревню, там была речка. Шестилетняя Лиза хотела аккуратно спуститься к воде по лесенке, но оступилась и полетела вниз. Она запомнила это жуткое чувство: желудок сжимается, в висках стучит. Удар о воду и погружение все глубже и глубже, а кругом – зеленоватое марево, пузырьки и неясные силуэты, на грудь давит, вода противно дерет нос и забирается в горло. Папа вытащил Лизу через несколько секунд, но строго настрого запретил кому-либо рассказывать о произошедшем. Сейчас папы не было рядом. Они с мамой пришли бы в ужас, если б увидели Лизу, пытающуюся попасть в санитарный коридор.        – Хватит трусить, тут сугробы! – подбодрила Ольга, – сильно не расшибешься.        Лиза подумала, что этот забор – как граница между двумя мирами: миром, в котором Лиза выросла, где царил порядок, где все было предсказуемо и, по большей части, все было решено за Лизу, миром, который раньше казался безопасным, но за несколько месяцев разрушился; и Ольгиным миром – где существовали Беспечные.       Перед глазами возникло Димкино лицо, а лица мамы и папы, туманные, нечеткие, исчезли вовсе. Лиза глубоко вдохнула и оттолкнулась руками от забора. Она не успела даже понять, что произошло: снег набился под платье, Ольга уже тянула ее за предплечье, чтоб Лиза смогла встать на ноги.        – А обратно как? – отдышавшись спросила Лиза.       – Тут у меня припрятана приступочка, я тебя подсажу, а сама так залезу, не впервой.        – А почему нельзя было сюда лестницу перетащить?       – Во-первых, она вмерзла ножками в снег. А во-вторых, тут нельзя ничего оставлять, а если патруль найдет?        – Патруль?! – Лиза принялась озираться по сторонам, – пограничники?!       – Да не ссы ты так, их тут не бывает. Но теоретически… Мало ли что, короче.       – Ладно,теперь-то куда?        – Пока вдоль забора.       Оказалось, что между плитами есть щель. Туда вряд ли смог бы пролезть взрослый: даже Ольге пришлось снять куртку и толстовку, чтоб поместиться. Лиза была уверена: сейчас она услышит вой сирены, ее ослепят огни прожекторов и схватят мужчины в камуфляже, но только стал слышнее звук автомагистрали. И хруст снега под ногами.       – После нас останется цепочка следов, – резонно заметила Лиза.       – Вечером обещали снегопад, наши следы исчезнут. Я ни разу не видела тут ни одной живой души, КПП далеко, там, где начинается магистраль «Золотово – Щедрино – Подлесье».        Идти было тяжело, ноги проваливались в снег до самого края сапог.        – Нам туда, – Ольга махнула рукой в сторону огромного ангара.       – Это что, стадион? – спросила Лиза.       – Нет, просто торговый центр! – Ольга хихикнула, – а мы сейчас на его парковке.       Из снега торчал покосившися железный столб, на нем табличка – буква «Р» на синем фоне.       – Почему тогда знак «Р», что это значит?       – Это «П», английская буква, означает «паркинг».        Лиза покачала головой, она так и не поняла, зачем обозначать места для парковки иностранной буквой, но спрашивать не стала, Ольга итак смотрела слишком снисходительно.        – Неужели все эти места были заняты машинами?        – Там еще подземная парковка есть, – Ольгу явно веселило Лизино недоумение.       – Не удивительно, что эпидемия распространялась так быстро, это же огромное количество народа в одном месте!       – Не в этом было дело, Лизок. Торговые центры закрыли сразу же. Дело в том, что люди были вынуждены ходить на работу, заводы никто не останавливал. А те, кто работали в торговых центрах, магазинах, ресторанах, многие, у кого был свой бизнес, остались вообще без денег. И искали подработки. А потом уже просто шлялись по улицам в надежде ограбить кого-нибудь.       В учебниках истории такого не писали и Лизе было не по себе от Ольгиных слов.       – Ладно, значит вот так живут Беспечные?        Ольга снова фыркнула.       – В двух шагах от КПП? Нет. Зачем? Есть санитарные коридоры гораздо более обширные и запутанные, с многоэтажками и даже целые заброшенные города. А многие Беспечные живут рядом с нами, ты просто об этом не знаешь.        – Что? Мне кажется, ты уже завираешься.       – Вот еще, тот же Стриж. Он – Беспечный и живет в Золотове. А те, кто не в ладах с законом или не хотят жить по правилам Печки, уходят. Я ни разу не была в городах Беспечных. Стриж говорит, там круто.       Ольга мечтательно уставилась куда-то вдаль. А Лиза никак не могла представить, что крутого может быть том, чтоб жить в заброшке.       Пожарные выходы из ТЦ были заперты. Но крутящаяся дверь, очевидно, заклинила и остановилась давным давно, оставив узкую щель, через которую Ольга, а вслед за ней и Лиза, пролезли внутрь.       Они оказались в просторном холле, по-видимому, бывшего кинотеатра. На стенах висели афиши: мужчины и женщины, затянутые в странноватые костюмы, некоторые в масках, на заднем плане – механические монстры. На другой афише красовались щегольски одетые парни с пистолетами в руках, на еще одной – смазливый юноша с нарочито суровым взглядом крепко прижимал к себе девушку с длинными каштановыми волосами. Кажется, она готова была упасть в обморок от избытка чувств.       Лиза никогда не была в кинотеатре, в Госпитальном таких дорогих развлечений не было.         – Жалко, мебель не сохранилась, – сказала Ольга, – можно было бы посидеть в креслах, воображая, что смотришь старое кино.        – Ну поехала бы в Щедрино. Говорят, в «Родных просторах» есть кинотеатр.       Ольга фыркнула.       – Эх, Лизок-Лизок. Была я в «Родных просторах», там кинотеатр не имеет ничего общего со старыми кинозалами, хочешь, зайдем? Там экран с дом величиной. Больше, чем тот, который у нас в школе напротив раздевалки.       Ольга посмотрела на Лизу своим типичным снисходительно-презрительным взглядом. Лиза не очень-то верила в ее россказни.       – А почему мебель не сохранилась?       – Беспечные уже тысячу раз все отсюда вынесли. Все полезное. Остальное растащили бродяги.       Лиза снова испугалась. Ей итак было не по себе от этого места: стены обледенели, под ногами хрустело, на полу тонким слоем лежал снег, а что было под ним – оставалось лишь гадать, каждый звук отзывался многократным эхом, где-то под потолком шумели крыльями птицы. В мертвых коридорах, по которым когда-то ходили люди, шевелилась темнота и гудел ветер. Лиза представила, как из заброшенного кинозала выползает бродяга.       Ольга посмотрела на Лизу насмешливо:       – Да нет здесь никого, Лизок. Не ссы. Для того, чтобы здесь кто-то постоянно жил, эта заброшка слишком близко к городу. А вот для моего тайника – самое то! Ты идешь?       Лиза гордо вздернула подбородок. Ольга прошла из кинотеатра в помещение торгового центра, Лиза – за ней. Над головой оказался стеклянный потолок, местами разбитый, на полу намело сугробы. Павильоны оказались в том же плачевном состоянии, что и кинотеатр. Плакаты выгорели на солнце, практически невозможно было разобрать, что на них написано. А вот в названиях магазинов Лиза снова узнала латинские буквы. В ее бывшей школе старшеклассникам, получившим предварительный код на медицинский, преподавали латынь. В институтах тоже изучали иностранные языки, если они были необходимы для освоения какой-нибудь профессии. Но это было редкостью, в основном, люди учили только родной язык. Неужели этот торговый центр был приспособлен для тех, кто умел читать латинские буквы?        Некоторые павильоны остались закрыты рулонными воротами. Ольга подошла к одним из них, наклонилась и, крепко взявшись руками за нижнюю пластину, потянула. Раздался истошный скрип и перестукивание, сверху посыпалось крошево изо льда. Ворота поддались и поползли вверх но, на середине пути, остановились. Ольга отряхнула руки и сказала:       – Дальше не открывается. Пролезай!        Она сделала приглашающий жест и Лиза, пригнувшись, пролезла внутрь павильона. В витрине, пропускавшей солнечный свет, стояли манекены, но одежду с них кто-то снял. На полу валялись пластиковые женские торсы, тоже голые.        – Почему ты не закроешь ворота? – спросила Лиза.       – Ты что, дурочка, – привычно огрызнулась Ольга, – а если они больше не откроются?        Лиза сразу представила, как они с Ольгой сидят взаперти в этом старом павильоне. Интересно, они умрут от голода или сначала воздух закончится? Лиза решила не спрашивать об этом у Ольги.       Стены сохранили ядовито-розовую окраску, над стойкой продавца, прикрученной к полу, висело огромное фото девушки в нижнем белье. Ее глаза были замалеваны красной краской.       – Зачем ей закрасили глаза?        – Что? – поначалу не поняла Ольга, – аа, это. Красный – цвет Беспечных.        – Почему?        – «Печка» присвоила себе желтый и зеленый цвета, типа, солнце и жизнь, ну ты в курсе. Во времена Первых Попечителей, когда везде только начали появляться эмблемы «Печки», активисты заливали их красной краской, намекая на то, что у печкистов руки – в крови.        Лиза покачала головой. Руки в крови? У врачей, у педагогов? Верилось в это слабо.       – Сейчас Беспечные уже не такие воинственные, они просто хотят жить и дать возможность жить по-своему другим, тем, кто не хочет жить по-печкински. Но цвет остался с тех пор.        – А почему именно глаза?        – Раньше часто закрашивали именно глаза. Как символ того, что простые люди не хотят ничего видеть.        – Символично, – кивнула Лиза, – и мало правдоподобно.       – Ага, – хмыкнула Ольга, – а теперь, попытайся вспомнить, видела ли ты хоть где-то за всю свою жизнь красный цвет? Он под негласным запретом.       Лиза промолчала, она, действительно, не помнила, чтоб хоть что-то в этом мире было красным. Кроме осенних листьев и, иногда, закатов. Но природе выписать штраф было проблематично. Лиза слышала от папы, что раньше запрещающий сигнал светофора был красным, но, его заменили на менее раздражающий и более нейтральный – синий.        Ольга удовлетворенно покивала, сняла куртку, кинула ее на пол.       – Садись, – Ольга показала на куртку, – стульев тут не найдешь, все вынесли.       Лиза послушно опустилась на пол, поерзала, устраиваясь поудобнее, подложила ноги под себя, холодно не было, но Лиза понимала, что это лишь вопрос времени. Ольга порылась за стойкой, достала пластиковую коробку, похожую на ту, которую хранила под лестницей бывшего морга. Вынула пакет, упаковала в него фотографию, полученную от Славика, обильно обмотала скотчем, спрятала на место.       – Не самый надежный тайник, – Ольга покачала головой. Хорошо бы хранить компромат так, чтоб он всегда был под рукой. Мало ли, вдруг я не смогу сюда больше попасть. Но, я очень сильно огребу, если Нина найдет фотку.       – Это точно, – ответила Лиза.       Ольга достала пачку сигарет и начала свой типичный ритуал – убрала все шерстяные вещи, зажала сигарету между двумя палочками, похожими на толстые вязальные спицы, закурила. Ольга достала из тайника маленькую бутылочку с прозрачной жидкостью, протянула Лизе свою сигарету на палочке.       – Подержи-ка.       Лиза постаралась расположить пальцы подальше от сигареты, но, казалось, едкий дым все-равно пропитал их. Ольга тем временем отхлебнула из бутылочки, поморщилась, закрутила крышку.       – Что это? – спросила Лиза.       – Что-что, это водка, Лизок, чтоб согреться и не заболеть, – сказала Ольга и уселась на  рядом с Лизой. От Ольги пахло спиртом, какой использовали в больнице для уколов. Ольга протянула бутылочку Лизе. Лиза знала, что такое водка. Ее родителям по праздникам выдавали код на вино, они даже разок налили Лизе полбокала, вино показалось ей кислым и после него сразу захотелось спать. То вино, которое пила Ева даже на вид и запах казалось гораздо лучше.        А коды на водку давали совсем небогатым людям. Лиза, стараясь не обращать внимания на слишком пристальный взгляд Ольги, решительно поднесла бутылочку к губам и сделала хороший глоток. Это пойло не имело ничего общего с вином! Глотку обожгло, как при ангине, противный запах спирта проник в нос, Лиза чихнула, смаргивая слезы. Ольга опять расхохоталась.       – Где ты это все берешь? – спросила Лиза, пытаясь разбавить Ольгино веселье.       – Угадай, – хитро прищурилась Ольга.       – У Беспечных? – сказала Лиза и тут же пожалела.       – Беспечные не торгуют всякой дрянью, – возмутилась Ольга, – я беру это у одного… ммм, человечка.        – А как ты покупаешь эту всякую дрянь? Разве у тебя есть деньги?        – Очень просто, Лизок. Получаешь код на новую книжку, выпрашиваешь у Евы денег, покупаешь по Евиной карточке и потом отдаешь книжку, скажем, семейной девочке, у которой не такие хорошие баллы по нравмору, поэтому ей на такую книгу код не дали. А она платит, естественно, наличкой. Которую выпросила у своих родителей. За семейными ведь не так следят, как за нами. А Еве пофигу, она забудет про эту книжку на следующий же день.        – А этот твой «человечек», ты уверена, что он тебя не обманет?        – Смешная ты, Лизок. Обманет он одну какую-нибудь меня и больше у него никто ничего покупать не станет. Думаешь, я одна такая? Где же тогда такие, как твоя Маша, берут, скажем, презервативы?        Лиза не поняла, с каких это пор Маша стала «ее», но спорить не стала.       – В Госпитальном, у вас, наверняка, барыг меньше, – продолжила Ольга, – Здесь у людей есть деньги и они не хотят тратить их только на разрешенку. Хотя, я слышала, что врачи неплохо барыжат лекарствами.         Лиза хотела было возмущенно возразить, что врачи никогда не стали бы участвовать в незаконной торговле, но промолчала: она уже ни в чем не была уверена. Ольга снова дала Лизе бутылочку, Лиза зажмурилась и зажала нос перед тем, как пить. Водка горячей каплей прокатилась по пищеводу, упала в желудок. Лизе стало жарко. Ольга спрятала бутылочку обратно за стойку и сказала:        – Много нельзя. А то спалят.       Снова закурила, села рядом с Лизой, совсем близко, плечом коснулась ее плеча.       – А таблетки ты тоже брала у «человечка»?        – Нет. Их мне дает Стриж.       – Опять этот твой дурацкий Стриж! Что за прозвище такое? – сказала Лиза.       – Прозвище, как прозвище, от фамилии, – пожала плечами Ольга.       – А какая у него фамилия? Стрижов? Стриженко? Стрижиков?       – Скворцов.       – Тогда почему Стриж, а не Скворец? Глупость какая!       – Потому что. Сама ты «глупость».       Ольга отвернулась, а Лиза, не понимая, зачем она это делает, распустила ей волосы. Лизе давно хотелось развязать этот строгий тугой узел на Ольгином затылке, делавший ее похожей на учительницу. Ольга посмотрела на Лизу как-то странно.       – Чем тебя так не устраивает Стриж?        – Ты ему слишком доверяешь. Берешь у него таблетки, даешь их Димке, мне.        – Стриж – Беспечный.        – Это значит «идеальный» что ли?       – Ему не выгодно меня обманывать, Лизок. Пошевели мозгами. У меня есть доступ к базе Попечительского Совета. Я очень нужна Беспечным.       – Он старый? Этот Стриж?        – С чего ты взяла? Нет, он старше нас, но не намного.       – А что, если он просто хочет тебя совратить, чтоб манипулировать тобой, – выпалила Лиза.       – Совратить! – Ольга снова рассмеялась, – ты не собираешься пойти работать в Печку? Жаргончик подходящий! Будешь читать лекции по нравмору, а что.       – А у тебя с ним что-то было? Ты с ним спала?       – Ой, ну ты и дурочка! Лизок, думай головой. Если б я с ним спала, то как бы я проходила диспансеризацию? Нет уж, без сертификата невинности карьеры в Печке мне не видать. И Антон мне липовый делать не станет. Я бы не стала так глупо рисковать. А тебе-то какое дело? – хитро прищурившись, спросила Ольга.       – Переживаю за твой сертификат, – бросила Лиза, – а если серьезно, ты влюблена в него?       – Что ты докопалась, Лизок? Ревнуешь что ли? Я не могу себе позволить влюбиться – слишком большая роскошь. Да и Стрижу нельзя. Не безопасно, – ехидная улыбочка исчезла с Ольгиного лица, брови изогнулись, она вздохнула и на несколько секунд прикрыла глаза.       – Ах вот оно что, – протянула Лиза.       – Ничего, – Ольга вдруг разозлилась: покраснела, ноздри стали раздуваться при каждом вдохе, – это все вообще не твое дело! Ты не представляешь себе, какой Стриж на самом деле! Сколько хорошего он уже сделал!        Ольга вскочила на ноги, пнула манекен, тот отлетел далеко – аж до стены.       – Вы целовались? – спросила Лиза и покраснела. Ольга молча прошла за стойку, снова достала водку, глотнула еще.        – Ты завидуешь что ли? Не пойму никак, откуда такой интерес? – спросила Ольга, убрав бутылку.        Лиза обхватила колени руками, прижалась подбородком к ткани спортивных штанов. Ей было все еще жарко и сердце колотилось в бешеном темпе, видимо, дело было в водке.        – Наверное, завидую, – сказала Лиза, – наверное, Стриж не изображал статую, когда вы целовались?        Ольга села рядом, положила руку Лизе на плечи, молчала, видимо, ждала, когда Лиза продолжит.        – Я его поцеловала, в тот вечер, перед тем как его забрали в ПЦ. А он сказал, что это глупость.       Лиза сглотнула, щеки горели, в носу щипало, глаза болели как на морозном ветру. Ольга погладила Лизу по спине.       – Наверное, я просто ему не нравлюсь, – сказала Лиза.       – Нравишься. Он все свои прогулочные коды спустил, чтоб иметь возможность ждать тебя после дополнительного нравмора. Но только это ничего не меняет. Между вами ничего не может быть.        Ольга говорила и ласково и жестко одновременно, Лиза удивилась: как у нее так получается? Мокрая капля скатилась по щеке к подбородку.       – Будешь реветь? Ладно, реви. Оно того стоит, – Ольга с силой прижала Лизу к себе, головой к груди. От этого резкого движения Лиза чуть было не завалилась на бок. Она перестала сдерживать слезы: надо было пользоваться моментом, раз уж Ольга разрешила.