Подопечные

      По ночам Лизе снова снились кошмары. Даже Ольгины таблетки не помогали. Лиза раз за разом оказывалась в заброшенном морге, бегала по коридорам, искала кого-то, она уже не знала, кого. То ли Димку, то ли родителей.       Сегодня ночью сон оказался особенно страшным. Лиза обнаружила себя в папином отделении, она часто заходила к нему на работу после школы, пила чай в ординаторской, болтала с медсестрами. На этот раз Лизе приснилось, что она принесла обед папе, но он был занят – оперировал. Лиза зачем-то пошла в оперблок и наткнулась на запертую дверь, на ней висел здоровенный амбарный замок, как на заброшенном морге. Лиза дернула за ручку. Двери распахнулись и Лиза попала в большой зал, заставленный множеством каталок, на которых лежали тела, укрытые простынями. Лиза откинула уголок одной и увидела бледное до синевы мертвое лицо сына Тамары Михайловны. Черты стали расплываться и менялись, пока труп не стал похож на Кирилла. Окна в морге разбил сильный порыв ветра и Лиза проснулась. На ее кровати кто-то сидел. Она вскрикнула, но ей тут же зажали рот ладошкой.       – Ты чего орешь-то, а? – спросила Ольга. Лиза успокоилась и лизнула Ольгину руку, та отдернула ладонь от Лизиных губ и засмеялась, тихонько, шепотом.       – Ты что пугаешь так? – спросила Лиза.       – Фу, ты больная, – Ольга вытерлась о Лизино одеяло, – меня не покидает одна идея, и я намерена ее реализовать.       Лиза села. По стене бегали солнечные зайчики. На часах было полседьмого утра.       – Какая?        – Хочу снова залезть в базу «Печки».        – Зачем? Тебе дали новое задание? – Лиза выбралась из-под одеяла и подползла ближе.       – Если бы! Нет, на сей раз в меркантильных целях. Тамара должна была уже внести все документы в базу. Хочу глянуть свой файл – может там сказано, почему мне не дали «АСБ». До мая уже не так долго, а потом рыпаться будет поздно. Заодно, Димкин посмотрю.       – Хорошая идея, – одобрила Лиза.       – И Кирилла.       – Зачем?        – Хочу знать, послала ли Тамара рапорт о нашем разговоре. Плюс, узнать все-таки, за что его загребли.        – А когда? После отбоя?        – Нет, тут опаснее и надо действовать наверняка. Надежды на Нинино снотворное мало. Ева обмолвилась, что завтра приедет Антон.       – Фу, – Лиза изобразила рвотный позыв.       – Да, но это значит, что Ева пойдет в салон, у нее весь лак облупился, видела? И усики отросли. А Нина сто пудов полетит в магаз за изысканной жратвой. Надеюсь, что они это сделают одновременно.       – А я буду стоять на стреме?        – Нет, Димка постоит.        – Серьезно?        – Думаешь, он не хочет узнать, сколько баллов ему не хватает до его мечты?        – Что-то я не верю, что он готов ради этого вламываться в кабинет Упыря.        – Ладно, не ради этого. Его условием было – выяснить инфу про Кирилла. Если будем действовать по плану, то все будет нормально. Димка сядет у окна, если ворота кто-нибудь откроет, Нина или Ева – пришлет мне сообщение.       – А если мы не успеем спуститься? Нам же нельзя на третий этаж? Или можно?        – Не особо. Мы войдем и выйдем через спальню Евы и Антона. Там есть дверь в кабинет – через гардеробную. Недавно я добыла ключ и от нее.        – Почему ты думаешь, что так будет лучше?        – Если что, нам достаточно просто пролезть обратно в гардеробную. Скажем, решили с тобой померять Евины платья. Нас поругают, но вряд ли даже штраф выпишут. А вот если увидят, как мы выходим из кабинета Антона – это кранты.        – Да, наверное, ты права.        – Я права.       – А зачем там дверь?        – Раньше за ней была детская, предполагалось, что там будет спать младенец и дверь была нужна, чтоб было удобно к нему бегать. И только потом Антон оборудовал там свой кабинет.        – Ого, откуда ты это знаешь?        – Ева как-то рассказала по пьяни. Что Антон раньше хотел, чтоб детей ему родила именно она, но она то ли отказалась, то ли не смогла. И пришлось брать подопечных. Ева вообще много всякого интересного разбалтывает, если под шофе.       – Думаешь, Упырь ее все-таки любит? А она его?        – Она точно нет. А вот он, походу, любит. Точно когда-то любил. Он очень бесится, когда она ему отказывает.       – Понятно, никогда бы не подумала, что Упырь способен любить.       – Свою тачку, например, он тоже любит, Лизок. Улавливаешь?        – Наверное, да. Я не улавливаю, зачем я тебе в Упыревом кабинете?         – С Евиными платьями лучше попасться вдвоем, чем одной. А ты что, ссышь идти?        – Нет! – сказала Лиза, она действительно не чувствовала страха, только волнение, но, ей показалось, что Ольгин аргумент притянут за уши. Видимо, Ольге просто хотелось проворачивать свои авантюры не одной.        – Ладно, спрошу по-другому. Ты хочешь пойти? Честно, Лизок. Если не хочешь – не потащу тебя. Поможешь Димке.        Наверное, впервые Ольга не стала насмешничать, угрожать или брать Лизу «на слабо». Это было так соблазнительно: вместо того, чтоб лезть в кабинет к Упырю, просто смотреть в окно вместе с Димкой. Сесть рядом с ним на подоконник, прижаться щекой к его плечу. Убедиться, что от него снова пахнет летом, а не лекарствами. Лучше бы Ольга продолжала манипулировать.       – Оль, ты думаешь, Тамара была права насчет меня? Что у меня нет своего мнения и слушаю то родителей, то, вот, тебя.       – Это у нее нет своего мнения, – фыркнула Ольга, – фанатично повторяет весь бред за Емелей. Хотя, знаешь, у кого есть мнение? У тараканов в Тамариной башке.       Лиза хмыкнула.       – Ты все шутишь, а я серьезно.       – И я серьезно, Лизок. Если ты способна поменять мнение о чем-либо, значит, ты способна думать, анализировать ситуацию. Меня слушать – это дело хорошее. Но и, конечно, своя голова на плечах должна быть.        – Раньше я была уверена, что у меня она как раз-таки есть, – вздохнула Лиза, – я пойду с тобой. Хочу посмотреть эту вашу хваленую базу.        Как назло, Ева не торопилась в салон. Все утро ее мучило похмелье, она не стала завтракать и полдня пила минералку. Но, к обеду спустилась одетая в ту вариацию спортивного костюма, которая считалась уличной:       – Оля, не хочешь пойти со мной? У тебя код на окрашивание висит, а ты все никак не сходишь! Вон, корни отрасли уже.       Ольга улыбнулась. У нее действительно прилично выросли волосы, в глаза бросалась полоска более светлого цвета вдоль пробора. Лиза, бывало, пыталась представить, как выглядела Ольга с натуральным оттенком, темно-русым. Наверняка, он больше шел к ее зеленовато-карим глазам.        – Да, конечно, хочу! – сказала Ольга и Лиза с Димкой переглянулись. Неужели, Ольга забыла про план?       – Ольчик, – сказал Димка.       – Ой, точно! Я же обещала помочь тебе с докладом. Учебой совсем завалили, это распределение идиотское. Видимо, до конца года буду выглядеть, как чучело.       – Ладно, учеба важнее – Ева погрустнела, – в другой раз, значит. Нина! Сходи уже за продуктами, тебе еще мясо на завтра мариновать, времени мало. Опять получится жесткое.       – Да, Ева Владимировна, – покорно согласилась Нина и бросила на Еву быстрый злой взгляд за ее спиной.        Лиза ушла к себе сразу после еды, подождала пока дважды откроются и закроются ворота, Ольга постучит в дверь – пора.       Они поднялись на третий этаж. Там камер не было, в отличие от гостинной. Ольга сунула руку за пазуху и извлекла оттуда связку ключей.        – Где ты их берешь? – спросила Лиза.        – Тырю по одному у Евы или Нины, Стриж делает дубликаты, и я возвращаю исходники на место.        – Он и это умеет? – удивилась Лиза.       – Он работает в автомастерской, у хозяина есть еще изготовление ключей и ремонт обуви в этом же здании. Стриж иногда там подменяет.        Лиза почему-то совсем иначе представляла себе Стрижа – точно не ключником и не механиком. Скорее, библиотекарем.        – Хватит трепаться, Лизок, – сказала Ольга и повернула ручку Евиной спальни, ключ не понадобился – было не заперто. У Лизы зарябило в глазах от ярких обоев с сине-золотыми цветами. Их точно выбирала не Ева. Лиза сразу перестала считать безликими гостиную, коридоры и свою спальню. Наоборот, по сравнению с этой нарочитой роскошью весь остальной интерьер дома казался стильным и лаконичным. Видимо, Ева, много времени проводившая в этом золотом блеске, спускалась вниз чтоб просто отдохнуть.        Большую часть комнаты занимала здоровенная кровать, Мягкое изголовье с золотой окантовкой, обитое кожей, над ним – зеркало до потолка. Лиза наткнулась на свой смущенный взгляд. Что это за страсть такая – напихивать в спальню столько зеркал? Лиза представила отражение мохнатой спины Антона Викторовича и поморщилась.        Нина, наверняка, заправляла с утра Евину постель, но васильковое покрывало было откинуто, подушки – сложены горкой, на одеяле валялись шмотки и белье. Туалетный столик, естественно, черного дерева с золотыми ножками, был заставлен разномастными пузырьками: кремами, косметикой. Тут же лежали щетки с волосами, какие-то листочки, стоял поднос с недопитым кофе. Над всем этим безобразием тоже висело зеркало, теперь уже – круглое. В золотой раме.       – Нина тут что, не убирается? – спросила Лиза.       – Ты что, по три-четыре раза за день! И Ева вечно недовольна: то она жалуется, что Нина унесла недопитый чай, то не может найти свою помаду, то еще что.       – Почему она не уволит Нину, если так ее ненавидит и не наймет кого-нибудь, кто был бы ей более приятен?        – А на кого тогда ругаться? – усмехнулась Ольга, – Но вообще, Ева подбирала Нину не по характеру, а по внешности. Зная, как Антон не выносит увечных и больных.       Лиза покачала головой. Она удивлялась, как столько ненависти может помещаться под одной крышей? Ее родители очень редко ссорились. Да, нежных чувств между ними тоже не было, романтики или там, страсти, как в кино. Они скорее уважали друг друга и оставались хорошими компаньонами. Лиза привыкла к ровной и спокойной атмосфере. Чуть прохладной, но без раздражения и неприязни. «Печку» же мало интересовали такие вещи, на первом месте стоял доход потенциальных родителей.        Гардеробная тоже была не заперта. Лиза опешила, оценив размер этой комнаты. Платья Евы в чехлах, шубки и дубленки, костюмы Антона Викторовича, ряды вешалок, полки с туфлями до потолка, – все это было похоже на магазин в торговом центре. За запертыми стеклянными дверцами одного из шкафчиков были выставлены бархатные футляры и Лиза поняла – драгоценности. В дальнем конце комнаты на стене примостилось еще одно монументальное зеркало – в человеческий рост. Ольга сдвинула его, как дверку шкафа-купе, за ним оказалась запертая дверь. Тут уже пригодился ключ.       Кабинет Антона Викторовича оказался нарочито мужским. Стены обиты деревом, массивный стол с кучей ящиков, мини-бар с пузатыми бутылками, черный кожаный диван и такие же кресла. Конечно, портрет Емельянова в золоченой рамке и флаг с эмблемой «Печки» над столом. Обстановку рассматривать времени не было – Лизу интересовал лишь компьютер.        Ольга удовлетворенно кивнула и нажала кнопочку на системном блоке, он бодро загудел, а на экране монитора появилась фотка блестящей черной машины, через несколько секунд картинка сменилась – похожая большая тачка, только на капоте сидела девушка в коротком, обтягивающем черном платье. Длинноногая, светловолосая, чем-то отдаленно напоминающая Еву, только моложе и стройнее. Ольга двинула мышкой, защелкала пальцами по клавиатуре, медленно набирала пароль – набор букв и цифр, казавшихся совершенно случайными.        – Не удивительно, что Упырь записал этот пароль. Как его вообще возможно запомнить? – сказала Лиза, Ольга самодовольно усмехнулась. Она-то на память не жаловалась: не ошиблась ни в одном знаке.       Рабочий стол загрузился практически моментально, заставив Лизу покраснеть: на заставке была полуголая женщина. Она лежала на звериной шкуре раскинув руки и смотрела в камеру.        – Да, Антон у нас любитель клубнички. Вот бы найти железный компромат, – мечтательно протянула Ольга, – только до его девчонок фиг доберешься.       – А Еве пофиг?       – Конечно. Знаешь, я думаю, она даже рада. Что Антон распределяет свое внимание, а не дарит его исключительно ей. Ладно, к делу.       Ольга щелкнула правой кнопкой мыши по зеленой эмблемке, выбрала пункт «запуск от имени администратора». Пароль на сей раз оказался куда более сложным. Ольга диктовала его вслух сама себе.        – С кого начнем? – спросила она, когда база закончила загружать обновление.       – Смотри себя сначала, – сказала Лиза.        Ольга вбила в поисковик имя и дату рождения. Из нескольких предложенных она выбрала файл с фамилией «Акимушкина (Краснова)». На фотке была носатая круглолицая девчонка с короткими русыми волосами и прищуренными карими глазами. Ольга в ней узнавалась с большим трудом. Разве что взгляд остался такой же: недобрый.       – Да, это так мило с их стороны: оставлять лицевой фотку из ЦПНБ, прям сразу после разобщения. И старую фамилию. Я в первый раз когда влезла, чуть не расплакалась. Хочешь, твою посмотрим?       – Нет, – быстро сказала Лиза, – займись делом уже.       Ольга нашла в своем файле результаты комиссии по распределению. Перечитала заключение несколько раз и выругалась.       – Черт, тут ничего нет. Точнее, ничего особенного.        – Ну, так и хорошо.       – Нет. Как я пойму, что им не так? Есть только ремарка о моих родителях. Эх, ладно. Придумаю что-нибудь. Давай теперь Кирилла.       Его фотография из ЦПНБ выглядела еще более жалкой. Мальчуган лет десяти явно сильно ревел перед тем, как его сфоткали. Нос распух и покраснел, веки были отекшими, губы – потрескались. Голубые глазенки смотрели так жалобно, что Лизе стало не по себе. В скобках от его фамилии была написана другая – Мельниченко. Ольга нахмурилась.       – Что-то знакомое.       Она открыла файл, нашла в нем протокол комиссии и выругалась.        – Да, Катя с ее телефоном тут точно не при чем.        Лиза читала медленнее Ольги и никак не могла пробраться через нагромождения синтаксических конструкций в характеристике.        – Не понимаю! – отчаянно проговорила она, когда Ольга закрыла файл Кирилла.        – Может еще сядем тут коньячку хлебнем, покурим, спокойно поболтаем, а? – раздраженно прошипела Ольга, она уже вбивала в поисковик Димкины данные.       Лиза придвинулась ближе к монитору.       Акимушкин (Лазарев) Дмитрий улыбался: смущенно, немного заискивающе, в отличие от маленькой Ольги, уже глядевшей на фотографа с вызовом, и от зареванного несчастного Кирилла. Нежные ямочки на румяных щечках и светлые, завивающиеся на кончиках, локоны, действительно, делали его похожим на девочку. Ольга быстро нашла заключение комиссии по распределению.       – Вот же стерва пучеглазая! – вскрикнула она, Лиза дернулась, – скотина обдолбаная!       Лиза принялась искать глазами упоминание Тамары Михайловны.       – Школьный психолог Загорская Т.М. настоятельно не рекомендует разрешать выезд за пределы Золотова, что? – прочитала Лиза вслух, – Неблагонадежный?  Высказывает крамольные идеи, намерение участвовать в жизни биологических родителей (примечание) и биологического брата. Примечание? Что еще за примечание?       Ольга навела мышку на желтый восклицательный знак около имен Димкиных родителей. Открылся скан документа.        – Это что еще за чепушня? – спросила Лиза. На сей раз Ольга не стала огрызаться, она побледнела и уставилась на Лизу:       – Читай.       – Свидетельство об отказе от родительских обязанностей. Настоящим документом утверждается что… Лазарев Михаил Георгиевич и Лазарева Марина Валентиновна отказываются… Дмитрия Михайловича.. С сохранением разрешения на рождение дополнительного ребенка взамен..        Лиза опустилась в кресло Антона Викторовича. Она никак не могла уложить в голове прочитанное. Ольга снова взялась за мышку. Открыла еще какой-то файл. Свидетельство о рождении Лазаревой Светланы Михайловны, дата – через год после разобщения Димки. Ольга ударила кулаком по столу.        – Черт, черт, черт, – она быстро закрыла Димкин файл, почистила историю поиска в базе, выключила компьютер, – пошли, Лизок, нечего тут торчать.       Они вышли из спальни Евы и Антона Викторовича и остановились в коридоре.        – Он ведь нас ждет. С информацией, – сказала Ольга.       У Лизы гудело в ушах.        – Что делать будем, Лизок?        – Как это «что»? Расскажем.       – Может, не стоит? Ему будет очень больно.        – А какой еще вариант? Ты хочешь врать ему? Как Тамара? Как его родители? – возмутилась Лиза. Ольга молчала. Она выглядела так, будто у нее очень сильно болела голова, но она не могла выпить таблетку и была вынуждена терпеть.        – А ты бы хотела такое знать? – сглотнув, проговорила она.        – Ты что? Ты же сама рассказывала мне настоящую историю эпидемии, ты сама все время говоришь о Беспечных, твои родители потратили жизнь, пытаясь донести до своих учеников хотя бы часть правды! Теперь ты хочешь врать?        – Тебе разве его не жалко?       – Жалко. Но он сам должен решать. Я не стану решать за него.        И, не дожидаясь Ольгу, Лиза пошла вниз. Димка сидел в ее комнате, из Лизиного окна было гораздо лучше видно ворота и улицу. Он встал с подоконника, стоило Лизе войти и двинулся к ней навстречу.       – Ну, как успехи? – спросил Димка.       – Мы кое-что узнали.        – А где Ольчик?        – Да тут я, – Ольга зашла вслед за Лизой и прикрыла дверь, села на кровать. Димка внимательно вгляделся в Ольгино лицо.        – Что-то ты смурная. Накопала что-то на себя?        – Про меня ничего нет. Давай расскажу про Кирилла, ты же хотел узнать.        Димка сел на Лизин рабочий стул, подкатился на колесиках поближе, сложил пальцы в замок, оперся предплечьями на колени.        – С Кириллом полная задница, – объявила Ольга, – его настоящие родители, оказывается, активисты. Они сбежали из трудового лагеря, присоединились к Беспечным. Но не просто так, чтоб спрятаться, как большинство. Они занимаются какой-то «экстремистской деятельностью», подробностей в документах не было. Но, похоже, Кирилла забрали для того, чтоб их шантажировать.        – Нифига себе, – сказала Лиза.       – Вот черт. Как же так? Кирилла уже давным давно разобщили. Он уже сто лет не общался со своими родителями. А как же?..       – «Печка» так делает, – отрезала Ольга, – это не первый раз и не последний. Будут держать его в части погранвойск и пошлют куда-нибудь в самое мясо, если родоки не станут шелковыми.        – Не первый раз? – переспросила Лиза.       – Не могу поверить, – покачал головой Димка.       – Да! Очень просто закрывать на такое глаза, пока это происходит не с тобой. Не веришь мне – сходи сам посмотри.       – Ладно, ладно, я не это имел ввиду, – сказал Димка, пытаясь утихомирить Ольгу, – а со мной что? Много баллов не хватает?       Ольга посмотрела на Лизу. Лиза вздохнула. Ольга, явно, не собиралась начинать первая.       – Что у вас с лицами, девчонки? Вы меня пугаете.        – Есть кое-что, – сказала Лиза, а Ольга уставилась на свои руки, – про твоих родителей. Они живы и здоровы, у них все хорошо. Но есть одна вещь, лично для тебя не очень приятная.       Ольга кашлянула и округлила глаза.       – Очень неприятная, – поправилась Лиза, – откровенно хреновая, если честно.       – Тааак, – протянул Димка, он подкатился еще ближе и теперь Лиза видела одновременно и его лицо и затылок – в зеркале. Лиза так надеялась, что Ольга возьмет инициативу в свои руки, но та молчала.        – Давай только ты решишь, хочешь ты это знать или нет. Если хочешь, я расскажу.       – Ты говоришь, с ними все хорошо? И с Ванькой?        – Да.        Димка задумался. Лиза надеялась, что он скажет «нет». Быть может, Ольга права и так будет лучше. Но, если Димка не захочет знать, Лизе жить с этой правдой будет очень тяжко.       – Рассказывай, – решительно заявил Димка.       – Ладно. Мы нашли в твоем файле документы – свидетельство об отказе от родительских обязанностей и свидетельство о рождении твоей сестры.        Димка заморгал, на лбу появились складки.        – Твои предки сами отказались от тебя. Чтоб родить вместо тебя девочку. Ей уже 4 года, – сказала Ольга.        – А разве так можно сделать? – Димка несколько раз кашлянул, – чисто по закону? Ты же шаришь, Оль.       – Шарю-шарю. Чисто теоретически, возможно. Право отказаться от родительской ответственности появляется у тех, кто вернул разрешение на ребенка. Такие случаи измеряются долями процента, обычно-то это дорога в один конец. Но, если ты такой молодец, заработал обратно свое разрешение, можешь забрать ребенка. Но, можешь и не забирать, оставить его новым родителям и отказаться от любых прав на него. Это все решается через суд. Тогда и штрафы платить не будешь, и ответственность нести – тоже. Но вот таких случаев я не знаю. Чтоб забирали обратно – да. А вот чтоб отказывались..       – Теперь знаешь, – буркнул Димка.       – Старшая сестра Тани была подопечной 3 месяца, потом родители ее вернули, – сказала Лиза.       – Неа, – Ольга мотнула головой, – Саша проторчала в ЦПНБ пока был суд и рассмотрение апелляции. Формально у ее родителей так и не отобрали разрешение.       – Ты говоришь, сестре уже 4 года. Получается, мои родители тоже практически сразу вернули разрешение? – спросил Димка.       – Или не теряли его вовсе, – вздохнула Ольга.       Димка сжал зубы, нервно дернул головой. Раз, другой. Лиза замерла, ожидая бури, но он вдруг улыбнулся.       – Ну, спасибо, не усыпили, как в старые добрые времена.       Ольга вытаращилась на него.       – Откуда ты… Что?        – А ты не знаешь? Во времена эпидемии больных детей усыпляли. Я долго думал, что это – байки, страшилки, которые рассказывают друг другу инвалиды в ПЦ. Но нет, потом я слышал, что врачи это обсуждали. Мол, как было бы проще работать. Поржали и пошли дальше обход проводить.        – Я-то знаю. Не думала, что ты в курсе.       Димка пожал плечами. Потом откинулся на спинку стула, провел кончиками пальцев по своему «ежику».       – Черт, а что они Ваньке сказали, интересно? Как объяснили, что отдали меня? Он же меня помнит, конечно. Не может забыть. И сестра еще, надо же! Мама всегда хотела девочку.       Он усмехнулся и покачал головой. Лизе стало совсем не по себе. Она не могла понять, почему он так реагирует. Он должен был закричать, начать ругаться или даже заплакать.       – Ну, я могу их понять. Со мной, правда, было много мороки. Я когда-нибудь обязательно узнаю обо всем от Ваньки. И сестрой, наверное, познакомлюсь. Хотя, конечно, эмоции у меня противоречивые. Как ее зовут?        Ольга закрыла лицо руками.       – Дим, – прошептала Лиза, она боялась говорить, но чувствовала, что должна, – они тебя не выпустят. Из Золотова. В твоем деле стоит пометка, что ты –неблагонадежный. Тамара не рекомендует выпускать тебя. Они не допустят, чтоб ты встретился со своими.        Лиза посмотрела в зеркало, ей показалось, что отражения стали двигаться сами по себе. Димка, сидевший в кресле медленно рассыпался: как бусы, у которых порвалась нитка. Вот, упала и разбилась большая хрусталина в форме сердечка, еще несколько бусин запрыгали по полу и закатились под стол, под шкаф, мелкие бисеринки высыпались, точно крупа из порванного пакета, запутались в ворсе прикроватного коврика, потерялись в нем навсегда. Лиза потрясла головой, отгоняя видение.       – Погоди-погоди, – сказал Димка, – ты говоришь, Тамара не рекомендует? Так эта вобла уже пять лет, получается, морочит мне голову, я у нее тут через обруч прыгаю, как дрессированный песик в цирке… А она с самого начала, естественно, в курсе.       Он заводился все сильнее с каждым словом, дергал подбородком, тяжело дышал.       – Эта тварь с самого начала не собиралась давать мне рекомендации, так? – он встал оттолкнул ногой стул, тот откатился до стола, ударился о него и чуть подался обратно. Димка принялся ходить из стороны в сторону, сжимая и разжимая кулаки.        – Значит, я всю жизнь проторчу здесь. В Золотове! Работая бухгалтером в каком-нибудь салоне для богатеньких мамаш? Если не сгнию в ПЦ! Да… Усыпление было бы гуманнее.        Ольга вдруг встала.       – Тебе нужны мои таблетки. Вот сейчас точно нужны, просто необходимы! Я принесу. Сейчас.       Она вышла из комнаты. Лизе показалось, что Ольга просто хочет сбежать от происходящего хотя бы на несколько минут. Лиза тоже встала. Закрыла за Ольгой дверь. Подошла к Димке. Лизе очень хотелось заплакать, но слезы куда-то пропали. Она положила Димке руки на плечи. У него дрожали губы.        – Знаешь, что самое прикольное, Лиз? – спросил он и обнял Лизу за талию.       – Нет.       – То, что, получается, эти пять лет я был паинькой ради Антона. Прикинь?        – Слушай, точно. Если твои родители отказались и суд им позволил.. То отвечает за твои косяки Упырь собственной персоной.        – Ну я дурааак, – Димка опять засмеялся, – думал, защищаю Ваньку и маму с папой. А, оказывается, пять лет прикрывал Антонову жопу.        – Дим, не надо только делать глупостей.       – Ты говоришь, как Оля, – он улыбался, эта улыбка была жуткой, – может, наоборот, пора делать глупости?        Димка притянул Лизу к себе и поцеловал. Совсем не так, как Лиза его в прошлый раз, а по-настоящему. Жадно, со злостью. Он больше не был каменным, наоборот. Лиза закрыла глаза и ей показалось, что пространство вокруг нее движется, плывет, мерцает. Лиза услышала звук повернувшейся дверной ручки. Димка, видимо, тоже. Он отстранился и уставился куда-то за Лизино плечо. Она обернулась. Дверь была закрыта, а на кровати лежал пузырек с таблетками. Димка снова поцеловал Лизу и она думать забыла про Ольгу и вообще про все. Значение имел только летний запах, только тепло и Димкины губы.        За окном запищал кодовый замок, хлопнула калитка.        – Вот черт, как не вовремя, – простонал Димка, подошел к окну, – Нина вернулась.       У Лизы горели и уши, и лицо, а губы вообще пульсировали. Димка улыбнулся, ямочки на щеках заиграли так же весело, как раньше. Он взял с покрывала пузырек с таблетками.       – Мне это пригодится. Поговорим потом? Нина точно сейчас притащится смотреть, что мы делаем.        – Да, конечно, – согласилась Лиза.        Он ушел, Лиза подождала несколько минут и тоже вышла в коридор, сердце колотилось, в ушах звенело, она совсем не хотела оставаться одна. Когда Лиза взялась за ручку Ольгиной двери, заметила, что пальцы дрожат.        – Ну заходи, конечно, стучаться не обязательно, – с ядовитым сарказмом сказала Ольга, – Что у тебя?       Она лежала на кровати и смотрела в потолок. В руках у нее была связка ключей, она подбрасывала их, ловила, снова подбрасывала.       – Ты, будто не видела, что, – смутилась Лиза.       – Видела.        Лиза села к Ольге на кровать, проигнорировав появившийся шанс получить ключами по голове.        – Что теперь делать? Со всем этим?        Ключи подлетели выше, звякнули, когда Ольга их поймала.       – Не знаю. Понятия не имею, если честно. Мне и своих проблем хватает.        Она снова бросила вверх бренчащую связку и схватила ее резким движением руки.       – Ты чего опять такая злая? – спросила Лиза.       – Да ничего! Вы прям два дебила, как мы со Стрижом.       Дверь распахнулась – на пороге стояла Нина. Ольга сжала ключи в кулаке, положила руку на постель так, чтобы кисть оказалась под складками Лизиной юбки.       – Вот ты где! – сказала Нина Лизе.        – А где мне еще быть? Дома сижу, как хорошая девочка.       – Но не у себя!        – И что? – спросила Ольга.        – Что вы тут делаете? – Нина уперла руки в бока.       – Уроки, – Ольга улыбнулась.       – И где книжки?        – Мы проверяем друг друга, перед экзаменами. Одна рассказывает материал, другая ищет ошибки. Книжки тут без надобности. Думаю, Антон не против того, чтоб мы хорошо сдали.       – Антон Викторович, – поправила Нина.       – Для тебя, да. Иди мясо маринуй, а то жесткое будет.        Нина посмотрела на Ольгу со злостью и вышла, из-за двери был слышен яростный топот ее квадратных каблуков.       – Тьфу, черт. Вот привязалась, – проговорила Ольга, – я обычно с ней нормально разговариваю, но тут… Совсем не к месту.       – Понимаю, – кивнула Лиза.       – Может пойдешь к себе, а, Лизок? Ночью приду, если Нина выпьет лекарство.       – Нет, – Лиза просто не могла ждать, – Нина ушла, давай поговорим сейчас.        – А о чем говорить? – Ольга снова швырнула в воздух ключи и ловко их поймала, – что ты хочешь обсудить? Как Димка целуется? Ну и как?        Лиза смутилась.       – Х-хорошо, – прошептала она.       – На Катюхе натренировался, – кивнула Ольга.       Лиза поморщилась. Думать про Катю сейчас точно не хотелось.        – А ты? – не отставала Ольга, – Это у тебя был первый раз? Ну, не считая того, когда ты Димку пыталась облобызать перед его заключением в ПЦ.       – Нет, не первый.       – Ого! Развратница какая! Расскажи! – Ольга сунула ключи в карман, села, подложив ноги под себя.        – Да тут нечего особенно рассказывать, – Лиза принялась наматывать на палец нитку, торчавшую из шва на рукаве, – У меня в бывшей школе был парень – Сашка. Вроде как, мы должны были пожениться после универа. Ну, наши родители были очень за, и, по идее, Сашка мне подходил и по распределению.        – Как романтично, – фыркнула Ольга, – он тебе хоть нравился?        – Да не особо, – Лиза пожала плечами. Она уже почти не помнила Сашкино лицо, – он был не урод и не дурак.       – Это точно любовь, – съязвила Ольга, – ну, и что – он решил не дожидаться разрешения на брак? Или ты накинулась на него в порыве страсти?        – Перестань. Он просто поцеловал меня, когда я пришла к нему в гости посмотреть кино.       – И как?        Лиза вспомнила, как Сашка по-хозяйски положил ей руку на плечи, как он наклонился, а Лиза разглядела редкие черные волоски над его верхней губой и стало противно. Еще неприятнее было то, что произошло следом.       – Бее, – сказала Лиза и высунула язык, – когда в поликлинике смотрят горло и шпатели в рот суют – и то приятнее.       – Фу, – Ольга рассмеялась. Лиза не выдержала и тоже прыснула.       – А у тебя как было? – спросила Лиза.       Ольга покраснела, а Лиза не поверила своим глазам.       – По-тупому, Лизок. У нас со Стрижом был очень романтичный момент, он хотел меня поцеловать, а я испугалась, веришь, нет? И отвернулась! Он итак-то сомневался, начал извиняться, сказал, что такое больше не повторится. Я чуть со стыда не сгорела, пытаясь объяснить, что к чему. Сказала, что не умею целоваться. Это был ад.       – Жесть, – кивнула Лиза, – а он что?        У Ольги на лице снова появилось самодовольное выражение.       – А он научил.       Лиза улыбнулась. А потом вспомнила, как Ольга говорила, что не может позволить себе влюбиться. И ведь Лизе с Димкой тоже ничего не светило. Это сейчас он был на эмоциях и ему хотелось сделать что-то глупое. Но Димка быстро придет в себя и скажет, что Лизе рядом с ним делать нечего. Лиза снова подумала о произошедшем в спальне, по спине побежали мурашки. Неужели, Димка никогда больше не обнимет ее, не поцелует? Лиза вдруг поняла Машу и Славика. Как можно было думать о дурацких сертификатах, когда был шанс почувствовать нечто настолько приятное, притягательное, сладкое? Когда не знаешь, будет ли завтра любимый человек рядом или уже нет? Разве не захочется взять от него все, что только можно?        – Ты снова зависла, – Ольга потыкала Лизу кулаком в плечо, – и рожа у тебя стала грустная.        – Еще бы – не грустная, – вздохнула Лиза, – я переживаю за Димку. Как сейчас возьмет и что-нибудь наворотит. Мне очень не понравилось, что он улыбался, честно говоря. Мне кажется, это не нормально.       – Думаю, не наворотит, – сказала Ольга, – он сильный и привык к ограничениям.       – Но его мечта рухнула, – возразила Лиза, – а он держался только на ней.       – Буду получше за ним наблюдать.        – Тамара уже угрожала ему, что закроет в ПЦ и угрожала мне, помнишь? «Не усугубляй жизнь своего брата».       – Ладно-ладно, – Ольга вздохнула, – я все равно собиралась с ним поговорить.       Лиза не знала, вышло у Ольги поговорить с Димкой или нет. Приехал Антон Викторович, неожиданно, раньше, чем собирался. Нина не успела приготовить ничего особенного и получила выволочку от Евы. Ужинали скромно – всего-то стейки из форели, которые Нина приготовила на скорую руку. Рыба была очень вкусной, но Ева все равно морщила нос. Лиза не замечала, что ест, – поглядывала на Димку. Обычно он, в присутствии Антона Викторовича, предпочитал не отсвечивать, а тут смотрел и смотрел, как Антон Викторович ест. Димка провожал взглядом каждый кусок, уголок глаза у него дергался мелко, ритмично, на лбу выступила вена. Антон Викторович заметил необычное поведение Димки и к концу ужина рявкнул:        – Кончай пялиться на меня, щенок!       – Ну, хоть уже не «малохольный» и то хлеб, – пробормотал Димка так тихо, что расслышала его только сидевшая рядом Лиза.