Жаркое лето на Хоккайдо

      Иногда ничего не делать было удивительно приятно. Иногда это особенно расслабляло и давало силы на остаток дня. Хотя Юджи привык с самого детства быть занятым, но отдыхать он тоже умел. Обычно отдых означал увиливание от работы, которую он не хотел делать: пропалывание грядок с редисом, сбор персиков и клубники в саду, подрезание ветвей у деревьев. Порой в их саду роились пчёлы, пока матка искала им нового прибежища, и тогда можно было легко заработать несколько волдырей. Юджи почему-то ужасно боялся быть некрасивым, поэтому в последнее время избегал такой работы, которая могла бы поспособствовать появлению на его теле прыщей, грязи и царапин. Ему казалось, шансы на то, что Сатору обратит на него внимание, уменьшались с каждой шероховатостью его внешности. Ему хотелось быть идеальным, чтобы привлечь внимание мужчины. Правда, он сам не до конца верил в то, что это внимание — такое, какое ему было нужно — вообще возможно привлечь.       Он лежал на кровати в комнате, смежной с комнатой Сатору, и смотрел на своё тело без футболки. От живота вниз шла дорожка волос персикового цвета, и Юджи казалось, что эта часть его тела наиболее привлекательна. Она как бы была явным свидетельством его мужества и взрослости — эти волосы внизу. У него был неплохой пресс, неплохие бицепсы и неплохие мышцы на бёдрах. Он не занимался физической нагрузкой специально, но её и так было достаточно, чтобы он держался в хорошей форме. До формы Сатору, которую он недавно застал на пляже, ему было далеко, но Юджи никогда не стремился к чему-то большему, чем уже был.       Он закинул руки за голову, думая о Сатору, который был, как ему казалось, где-то на первом этаже. Именно поэтому, разморенный жаром, льющимся из окна, и предвечерней истомой, Юджи был совсем не готов к тому, что дверь внезапно откроется, и на пороге появится этот самый Сатору, без рубашки, в одних шортах и очках.       Юджи вздрогнул и зачем-то схватил книгу, лежавшую на прикроватной полке, открыв её на случайной странице. На глаза попали слова “жар поцелуев” и “голые ключицы”, но он решил не задумываться о том, что он такое читал. Это явно было из коллекции Нобары.       — Чем занимаешься? — спросил Сатору, усаживаясь на край его кровати. Бледная кожа на его ногах так и источала жар, как будто он сам был солнцем.       — Читаю, — ответил Юджи. Ложь совершенно безыскусная и совершенно явная, так что ему стало даже немного стыдно. Но лишь немного.       Сатору помолчал, перебирая в руках завязки своих шорт — Юджи видел это краем глаза. Он бессмысленно пробегал глазами по строкам книги, но в голове ничего не задерживалось. Все наверняка прелестные образы, которые создавал автор, так и оставались на бумаге. Сердце Юджи стучало у него в горле.       — Пойдём искупаемся, — предложил Сатору, легонько толкая Юджи в плечо.       Юджи выглядел при этом так, будто ему сделали предложение пойти откапывать трупы. От близости Сатору становилось жарковато, и, будучи в одних шортах, он боялся проявления естественной реакции организма.       — Обязательно прямо сейчас? — спросил он уклончиво, стараясь не встретиться с Сатору взглядами. Юджи казалось, по его бегающим глазам и тяжёлому дыханию всё сразу станет понятно.       Сатору потрепал его по голове так же, как это делали мама и папа, но немного иначе. В его прикосновении Юджи чувствовалась какая-то нежность, недосказанность, как будто от волос рука должна была спуститься ниже, обведя щёку, и за подбородок приподнять его голову для поцелуя…       — Дам тебе десять минут и буду ждать внизу, — ответил Сатору, поднимаясь с кровати и через общую ванную возвращаясь в свою комнату.       Юджи никогда не стеснялся своего тела, но в этот момент почувствовал, что все скрытые комплексы вылезают наружу. Непонятно было, откуда они вообще взялись, с его прекрасными друзьями и довольно дружелюбными одноклассниками. Почему-то ему вдруг начало казаться, что волосы у него не в тех местах, а руки и ноги удивительно тонкие для парня в его возрасте.       Он пару раз шлёпнул себя по щекам, чтобы взбодриться, и начал собираться. Ему нужно было только снять плавки с верёвки в ванной и захватить с собой полотенце, но эти действия представлялись ему ужасно тяжёлыми с возбуждением внизу. Конечно, он мог довести себя до разрядки за пару минут, но сама мысль о том, чтобы делать это сразу после ухода Сатору, казалась ему ужасающе-пошлой. Как будто он занимается сексом с Сатору, а тот об этом даже не знает.       Он зашёл в ванную, расстегнув шорты, и приподнялся на носочки, чтобы снять плавки с верёвки. Дверь в комнату Сатору была не закрыта, и он краем глаза видел, как мужчина натягивает плавки на голое тело, бледное и восхитительное. Юджи несколько секунд смотрел на него одним глазком, после чего, с совершенно пустой головой, стянул с себя шорты и трусы, оставшись совершенно голым. Это смущало. Он стоял вполоборота к Сатору, прикрывая руками член, находящийся в полунапряжённом состоянии.       — Жду тебя внизу, — бросил Сатору, бесстыдно глядя на то, как Юджи натягивал плавки, и вышел из комнаты.       Юджи ещё несколько минут умывался холодной водой, пытаясь сбросить лишнее напряжение. Он спускался вниз, глядя себе под ноги, пытаясь понять, видно ли в просторных плавках, что он возбуждён. Предстать в таком виде перед Сатору оказалось бы полным позором. Юджи не понимал, видел ли Сатору его член там, в ванной, но проверять реакцию мужчины ему не хотелось.       — Ну что, пойдём? — Сатору приобнял его за плечи, притянув к себе.       Разгорячённая загорелая кожа Юджи соприкоснулась с белизной чужого тела. Он почувствовал особый запах, присущий только Сатору. Смешанный запах парфюма и пота, а ещё персиков, к которым гость пристрастился.       Они дошли до прудика, находящегося за садом. Вода здесь была достаточно чистая, только вот здесь было совсем неглубоко, и обычно Юджи приходил сюда только помочить ноги, когда было ужасно жарко. Сатору скинул полотенце, которое нёс перекинутым через левую руку, в траву, и зашёл в воду по пояс.       — Вода прохладная, — сообщил он.       Юджи улыбнулся ему так, будто говорил с ребёнком.       — Тут всегда такая. Пруд находится в тени, вода не успевает нагреться, пока солнце в зените, поэтому здесь всегда прохладнее, чем на море и на озере.       Сатору вдумчиво кивнул.       — Ты говорил, что вы здесь редко купаетесь. Из-за этого? — спросил он, имея в виду прохладную воду.       — Нет, — ответил Юджи, — не совсем. Когда-нибудь мы с тобой съездим на озеро, тогда ты поймёшь. Это совсем другие ощущения. Там так красиво…       Сатору зашёл в воду поглубже, а Юджи так и стоял на берегу, ноги по щиколотки в траве.       — Озеро приносит тебе некоторое вдохновение? — спросил мужчина, ложась на спину на воде.       — Возможно, — неопределенно ответил Юджи.       — Иди сюда.       Юджи ступил в воду, слегка поморщившись от её прохлады. По телу пробежались мурашки.       Сатору был уже на середине пруда, когда Юджи, прикусив нижнюю губу, поплыл к нему.       — Ты только не ныряй! — попросил парень, гребя в его сторону. Потерять Сатору в пруду было бы просто глупо.       — А плескаться можно? — спросил Сатору.       — Нет!!! — почти взвизгнул Юджи, ожидая немедленного нападения. Однако Сатору действительно не стал плескаться.       Оказавшись рядом, они легли на воду и стали смотреть в голубое небо, виднеющееся за кронами зеленых деревьев. Пара засохших листьев плавала в пруду. Юджи взял один из них в руку и плыл вместе с ним. Их с Сатору головы находились так близко, что они иногда сталкивались макушками и улыбались. В этом прелестном уединении они были невинны как дети, с открытыми душами и телами.       Они молчали, пока Сатору не спросил, тихо, даже робко:       — О чём думаешь?       А Юджи думал о нём. Думал о том, как это мило — быть сейчас рядом, одновременно близко к дому и далеко от всех людей, одновременно раздетым и защищённым. Ему нравился Сатору, и сейчас он признавал это со всем уважением к собственным чувствам, не пытаясь скрыть от себя ни кусочка пазла, составляющего его симпатию к мужчине. Это было приятно. Приятно понять, что чувств к Мегуми потихоньку не стало, понять свою от него независимость, понять то, что сердце способно биться сильнее при близости к другому человеку. Приятно. Юджи улыбался, сам того не замечая, так, что болели щёки. Да, ему нравится Сатору! Это просто замечательно!       Только вот… что с этими чувствами ему теперь делать?       — Ни о чём, — ответил он, глядя в небо.       Со стороны тропинки, ведущей к дому, послышались шаги. Он поменял положение и подплыл ближе к берегу, где из-за деревьев показалась мама. Сатору поплыл вместе с ним.       — Каори, он не говорит мне, о чём думает! — пожаловался Сатору, махая женщине рукой.       Женщина села на корточки рядом с прудом.       — Юджи, — улыбнулась она.       — Пойду поговорю с твоей мамой, — бросил Сатору, подплывая к берегу. Когда он выходил из воды, плавки его прилипли к заду, и Юджи мог видеть очертания его сильного тела под тканью. Он сглотнул, отворачиваясь, и почувствовал, как краснеют щёки.       Юджи слышал, как мама с Сатору завели ничего не значащий разговор — о погоде и персиках, о предстоящем обеде. Он наблюдал за ними, лёжа на воде, и чувствовал грудью и животом тепло солнца. Этот день казался ему прекрасным потому только, что рядом был Сатору и им было так легко и правильно вдвоём. Даже несмотря на то, что мужчина немного навязчив, даже несмотря на возбуждение, мучившее его с того момента, как Сатору зашёл в комнату. День был прелестен в лучах стоящего в зените солнца, и скорый обед только пробуждал в Юджи интерес к жизни.       Он вышел из воды, когда Сатору с мамой почти закончили собирать персики с одного из деревьев. Юджи как бы невзначай подошёл к ним, сорвал пару персиков и забрал с собой, направившись к дому. Он надеялся немного отдохнуть от общества Сатору, дать себе время, чтобы чувства успокоились и волнение улеглось. Однако почти сразу же мама позвала на обед, и ему пришлось спуститься — в радостном возбуждении от предстоящей очередной встречи с предметом мечтаний, но с некоторой тревогой в груди. Ему всё казалось чрезвычайно важным: каждый взгляд и каждое слово, каждый жест. Он страстно ловил на себе взгляд Сатору, пытаясь в своей голове придумать ему особое значение, которого, наверное, не существовало. А Юджи хотелось думать, что есть что-то большее, что есть что-то только между ним и Сатору, только для них двоих живущее и бьющееся.       — Юджи, — услышал он голос мамы. Он не понял, что произошло, когда увидел на вороте футболки кровь. — Юджи, иди приложи лёд, милый.       Он, как в бреду, поднялся из-за стола, не совсем понимая, куда идти, и побрёл к дому. Сначала он даже прошёл мимо кухни, но на пути в свою комнату, на лестнице, остановился и развернулся, зажимая нос салфетками. На кухне он достал из морозильной камеры лёд, приложил его к переносице и сел в углу на холодный пол, запрокинув голову назад.       Несколько минут он слушал течение собственной крови, циркулирующей внутри головы, и никак не мог прийти в себя. Кровь не останавливалась, голова кружилась. Он смотрел в стену, и узор на обоях плясал перед его глазами.       — Юджи, — позвал кто-то. Он даже сразу не понял, что это Сатору.       — Я здесь, — откликнулся он.       Сатору подошёл к нему и сел рядом, сказав только “Если позволишь”. Юджи позволил. Он отодвинулся немного, освобождая место для Сатору.       Мужчина коснулся его плеча, мягко разминая его, как тогда, на пляже.       — Расслабься, я не кусаюсь.       “Моё сердце кусается”, — подумал Юджи. Он перестал зажимать нос и обнаружил, что кровь больше не идёт.       — Ай! — зашипел он, когда Сатору сильнее нажал на плечо.       — Больно?       — Нет… скорее неприятно.       Мужчина отпустил его и мягко погладил по голове.       — Прости. Кровь остановилась?       — Кажется, да, — Юджи почувствовал, как закололо от жара кожу на щеках.       — Молодец, — Сатору улыбнулся ему самой милой в мире улыбкой.       — Я тут ни при чём, — захихикал Юджи.       — Пойдём, отведу тебя в комнату.