Фантрель ему не то чтобы не понравился, но некую антипатию вызвал – город шумный, грязноватый, неприятно пахнущий и заметно дороговатый, особенно если желаешь немного чистоты и комфорта. О да, комфорт здесь стоил дорого, снятый в хорошем постоялом доме уголок, питание и помывка заметно проедали запасы денег, вызывая новую порцию антипатии к Лашке и ее мамашке. Если бы он с ними уже не рассчитался, то, быть может, разозлился бы, а так просто вспоминал поставленные духам задачи, какие они не выполнить просто не могли, да и успокаивался немного. Того запаса, какой у него был с самого начала, вполне бы хватило, чтобы перезимовать даже в Фантреле, даром что город и дорого. Бедненько, по меркам привыкшего к земному уровню комфорта юноши, но хватило бы. А уж если найти пристанище в одной из крупных деревень, став там на зимовку при каком-то из домов (быть может, даже в компании симпатичной вдовушки), оплатив заодно кормление, так и еще осталось бы с запасом.
Сейчас увы, денег Степану не хватало даже на половину зимы, их и к концу осени хватало только впритык, не говоря уж о том, чтобы скупиться или пройтись по волшебным лавкам. В городе был свой маг, присланный городским советом Дантмарка адепт с парой учеников, да и отдельные семьи, гильдии или дома имели своих одаренных, порою весьма сильных. Как минимум один адепт всегда был на контракте с гильдией авантюристов, ее местным представительством, - от самого названия этой гильдии Степану стало настолько смешно и банально, что только чудом удержал лицо, - а еще один отряд как раз вернулся с крупного контракта и у них тоже был свой маг. На счет его диплома у местных имелись сомнения, но лично посмотревший на его ауру землянин признал, как минимум, квалификацию и силу.
Любые магические реагенты стоили крайне дорого, и парень мог бы попробовать продавать свои запасы или даже поделки, но и здесь не без подводных камней. Во-первых, его запасы травок, кореньев и звериных костей ему самому были нужны для практики, иначе зачем вообще из лесу выходил? Во-вторых же, продать товар за ту же цену, за какую ты привык его покупать у торговца можно только сжав яйца торговца в крепких клещах, а в остальных случаях неизбежно продешевишь. Если же речь зайдет об уже готовых изделиях, то... юноша не сомневался, что его быстро возьмут в оборот, спросят о документах, патентах и разрешениях, а после начнут вести себя некрасиво. Тот же местный амулетчик, по совместительству один из самых зажиточных богачей, за попытку демпинга и влезания в едва ли не единолично (все остальные умельцы торговать магией, кроме авантюристов и присланного из Дантмарка адепта, так или иначе ходят под ним) монополизированный бизнес, обязательно попробует закопать. Ну, или закабалить, а если и этого не выйдет, то хотя бы выпереть к чертям из города.
Вот и оставалось Степану просто бродить, тоскливо вздыхать при мыслях о тощем кошельке, да и подумывать над тем, чтобы податься в местные авантюристы. Мысль добровольно записаться в состав тех дебилов, которые осознанно суют голову туда, где ее могут откусить просто ради денег, каждый раз вызывала усмешку и прилив адреналина, пробуждала энтузиазм в поисках выхода из ситуации. И выход был найден, можно сказать был проведен буквально блестяще! Причем для этого ему пришлось делать примерно одно большое ничего, а также парочку маленьких нихера.
Просто одним днем, третьим от приезда в город и вторым от выезда из того города знакомого каравана, парень вернулся с очередной прогулки по местному рынку, чтобы застать за своим полюбившимся столиком знакомую рожу. Ту самую, какая уже приходила к нему просить за руку и жизнь того мальчишки, какого он и сам собирался пощадить. Снулый, словно сушеная вобла, и опасный, как несвежий беляш на вокзале, мужик сидел за тем столиком, потягивал пиво из кухля и заедал мелкими жаренными рыбешками. Встретив немного недоуменный взгляд шамана, он только приветственно кивнул, даже привстал немного, мол, со всем уважением. Не найдя причин разворачиваться и уходить, Степан сам подошел поближе и сел, вопросительно поглядев на навязывающегося собеседника.
- Тут какое дело, уважаемый, денежное и, я вот сразу уточню, законное. – В этот раз собеседник был не настолько напряжен, как в прошлый раз, оно чувствовалось, но тоже не до конца расслабившимся, или просто виртуозно прикидывался. - Одна из девчонок в Вертихвостке, это хорошее заведение со всеми документами и печатями, если что, очень от вашего коллеги, тоже магика, пострадала. Там история недавняя, уже исчерпанная, но грязная немного. Я ее сейчас не по секрету рассказываю, не подумайте, просто ее и так каждая дворняга в стенах городских слышала. Проклятье на ней какое-то, сны кошмарные. Это звучит несерьезно, там все думали, что баба просто перенервничала или смену выходить не хочет, но ей прям поплохело за последние недели. Может глянете? Не за просто так, само собой, мамаша Терция дама прижимистая, но, когда нужно, щедрая.
Забавно, но даже имеющихся у парня знаний о местном социуме хватало, дабы заметить, как этот тип старательно избегает поднятия темы о том, что едва не лишивший мальчишку руки стремный шаман сам явно в проклятиях разбирается. Не то тут какие-то свои правила вежливости, не то владение такой тематикой не так чтобы одобрялось суровым и справедливым законом. Ух, вроде не темный маг из классических китайских новел или типа-реалистичных циклов о не-плохих темных и коварных-мразей светлых, а все равно повеяло классовым притеснением. Хотя, если так подумать и учесть имеющиеся у землянина свойства тонких тел и общую практику призыва не самых светлых сущностей, результат размышлений становится не особо приятным.
История, какую со всей вежливостью, но при этом все равно оставаясь снулым до тоскливости и лишенным именно настоящих эмоций, поведал ему визитер, была действительно гадкой и неприятной. Один из учеников самого придворного мага Герцога де Дантрель, самого магистра Мирелта, проезжал через захолустный городишко Фантрель, да и зашел в местный бордель. Вертихвостка, если что, была местом для публики побогаче, там девочек держали покрасивше и даже иногда проверяли их у целителей на постоянной основе, причем держали и нескольких особо ценных цветочков для клиентов побогаче. Да только магу, полноценному адепту и ученику не кого-то там, а ого-го кого, туда все равно было идти несколько «не комильфо», слишком он птица полета высокого. Для таких птичек еще был тот самый джентельменский клуб «Почитателей Руады» куда подобную персону однозначно бы впустили со всем почтением и поклонами.
Руадой оказался не какой-то бог или местный царь инкубов, как пояснил увидевший на лице попаданца легкое недоумение бандит, нет. Руадой звали основателя этого клуба, жившего без малого полторы сотни лет назад, заядлого картежника, гедониста и кобеля, вписавшего себя в историю, как часть местного культурного наследия. Вот только девочки там были воистину ценными, и все ходили под покровительством местной аристократии, ведь благородные морды тоже любят погулять. Нет, так-то магу было по карману хоть весь состав клуба для себя снять, но вкусы у него оказались специфичны. По итогу одна из снятых им тройки шлюх скончалась от обширных повреждений мягких тканей и внутренностей, вторая получила увечащие внешность ожоги и потом повесилась, когда поняла, что ее вышвырнули на улицу без гроша, а денег уже не заработать, а третья умудрилась дать магу по яйкам, вырвавшись из укрытой отсекающим звуки барьером комнаты и позвать на помощь. Прибежавшие на крики бордель-маман и охрана безобразие пресекли, стянули с даже ничего не отрицающего мага, - как узнали сильно потом, его в хорошие бордели Дантмарка уже давно не привечают, - виру за жизни порченой и убитой, а также страшно оскорбили тем, что не дали закончить с третьей, сбежавшей, да еще и ударившей его.
Нет, приди он сразу с таким вопросом, из-под полы, тихонько, заплати побольше и ему бы этих троих связали и доставили бы, ну нормальные же люди, а маман вообще еще та прожженная сука. Но теперь она просто не могла уступить, иначе от нее все девки разбегутся, или, что вероятнее, просто маман бы сменилась по причинам лишних отверстий в теле от благодарных подчиненных. По итогу оскорбленный маг нарвался на скандал с местными бонзами и пусть авторитет его учителя позволил обойтись только формальной платой за порченый товар, но ушел он без мести третьей из. В обычной ситуации шлюху, причем из тех, что не особо дороги, за удар в пах такой персоне саму бы шипастым дилдаком, - это уже мнение Степана, из оговорок собранное, - поимели, но тут уж очень особая вышла ситуация.
Магик уехал по своим магическим делам, задержавшись в городе еще на сутки, а у шлюхи, строго неделю спустя, начались очень болезненные и страшные кошмары, в каких ее резали, насиловали и терзали до очень неохотно наступающего пробуждения. Визит в храм помогал только на время, обращение к жрицам Гайи особо никак не помогло, только восстанавливая здоровье, а полноценный молебен за простую девку никто просить не станет, дорого. А тут, гляди же, приехал в город заезжий магик, который что-то такое может и уметь, этакое, всякое. Можно и попытать счастья, если не дорого, а если дорого, то хер с ней, девкой, новую нанять будет проще, чем вопли по ночам от этой терпеть.
Что больше всего поражало Степана, успевшего подселить в себя духа слов, позволяющего слышать в каждом слове чуть больше, чем было сказано, так это то, что этот бандос не давил на жалость или, там, к совести взывал. Он реально не видел проблемы в самой ситуации, только в том, что магик обошелся с теневым миром без уважения и по-хамски. Что они, не нашли бы ему должниц или проштрафившихся, или вовсе умыкнули кого? Но нет же, попортил нормальных девок, какие деньги приносили и хоть бы просто спросил, даже перед фактом поставив, чтобы не заставлять лицо терять. Далеко не все из этого им озвучивалось, но с нужным духом, да при столь тесном контакте, как прямое вселение в тело, читать подтексты и недосказанности мог бы и вовсе не Шерлок.
- Глянуть могу, почему нет. – Большей мерой он согласился не потому, что денег хотелось и не из желания опыта, просто стало жалко вообще незнакомую женщину, которую судьба и так покидала порядочно и на какую и без того насрать вообще всем. – Если смогу что, то и скажу сразу, сразу же и цену назначу. А если нет, то и нет.
С этими словами Степан доел мимоходом заказанную кашу с мясом, утер рот и лицо самодельной и регулярно стираемой салфеткой-платком, да и встал, молча предлагая бандиту его провести. Ну, криминальный элемент и сам верил в то, что говорил и агрессии вроде как не демонстрировал, как и второго дна в словах своих. Похоже, он действительно просто хотел воспользоваться возможностью задешево решить проблему, какая иначе задешево не решалась. Дорога до борделя прошла спокойно, а в само помещение, большое и даже со вкусом (внешний фасад) сделанное, они вошли через черный ход. Атаки парень ждал, но ее не случилось, а встретившая их бордельная маман, которая Терция, была теткой (с виду лет полсотни, полутора пальцев не хватает, рожа страшная) деловой и сразу же повела к делу, хотя вежливость и проявила, даже большую, чем сам криминальный дяденька. Еще не подобострастность, но что-то такое было.
- Реса, сучья дочь, вставай, к тебе господин маг пришел! – Голос у владелицы борделя был громким и довольно приятным, не визгливым, скорее хрипловатым, как у курильщицы. – Не дай Гайя ты меня опозоришь, я тебя сама и придушу! Сюда иди!
Девица, молодая, лишь немного старше самого Степана, была из тех, кого можно назвать и симпатичной, с весьма объемной грудью и бедрами, но чуть полноватой. Та же Труда, - чтоб ей икалось, - сиськи имела и побольше, причем заметно, но на животе и боках складок не наела, лишние кило уходили только в нужные места. Тут же была явно выраженная полнота, еще симпатичная, да и любители, очевидно, находились, но для Степана эта вершина уж больно массивна. В общем, Реса была хоть и не красавицей, но привлекательность имела... раньше, сильно раньше.
Сбившиеся в неопрятный сальной комок волосы, синяки под глазами, от каких зарыдали бы бессильной завистью панды, еноты, а также зубрящие сопромат студенты, подергивающийся глаз и щека, потухший взгляд и тремор в руках. И говорила она, приветствие и поклон делая, будто бы заведенная кукла, автоматически, но без чувств. Казалось, ей больше всего хотелось просто уснуть и не просыпаться, но в царство снов ей как раз было и нельзя.
Степан, чуть опустивший плащаницу, усилив до предела духовное зрение и чуть помогая себе ощупать проблему призрачной конечностью, только устало вздохнул. Вот с этим он, будучи под своим нынешним маскировочным прикрытием, помочь не мог бы никак. Да блин, тут и в полную силу не факт, что будет возможность помочь! Это было не просто проклятие, но насланный через сны дух, причем такой, знаете, неслабый, необычный и на контракт завязанный. То ли магик-садист был тем еще шаманом по классу, то ли он просто прикупил или иным образом раздобыл какой-то контрактный якорь-артефакт, быть может, взяв трофеи с какого-то орочьего кудесника (или поторговав с ним), но имелось то, что имелось. Сущность была темной, злой и буквально наслаждающейся своей ролью, отчего вызывала не столько страх, - случайно призванной в лесной чаще хтони оно не годилось даже в подметки, не подобным говном Степана пугать, он и покруче говно видел, - сколько просто омерзение. Тварь не сильная, но именно что неприятная и кровожадная. Попробуй такое присосаться к его собственной ауре, и злой шаман Степан сожрал бы атаковавшего без соли и перца, возможно даже буквально. Но в тонкие тела своей жертвы дух уже впился и частично пророс в него своим нематериальным телом, особенно в районе головы, так что, если рвать резко и без подготовки, будет труп.
Характерным маркером ситуации было то, что обычным именно магическим зрением видеть тварь не удавалось, только какие-то завихрения и оттенки черноты, какие вполне могли бы быть следствиями самой болезни и кошмаров. Если не знать, куда глядеть, то и пропустить можно. Да что там! Даже чистый шаманский метод духовного восприятия гарантией обнаружения не был, ведь дух сливался с аурой жертвы, прятался в ней и за ней. Степан бы тварь обнаружил, но пришлось бы приглядеться, поплясать, покамлать, а то и усилить взор грибочком каким-то, чего он делать категорически не любил, практикуясь так, чтобы обходиться без вспомогательных веществ, которые еще и мышление подавляют. Хорошо, что есть уже ставшая совсем привычной духовная трансформация и, как следствие, возможность часть своего духа превращать в мемную третью руку. Дрочить ей едва ли выйдет, - хотя он не пробовал, чтобы утверждать, - но уж нащупать спрятавшегося в этаком самодельном коконе-каверне-углублении духа он смог практически моментально.
- Ну, чего бы не помочь-то, справлюсь. – С уверенностью, какой он не испытывал на самом деле, и с беззаботностью, какой он даже в малом не чувствовал, юноша пожал плечами, равнодушно глядя на вспыхнувшие какой-то животной надеждой глаза женщины. – Придется травки вскурить, потом проветрите комнату, да еще времени потрачу, но так ничего сложного.
Не то чтобы ему не поверили, но, похоже, им было наплевать, а платить все равно собирались после работы, а не до. Риск быть кинутым оставался, но в этом мире, как понимал понемногу Степан, хамить магам, грабить их или кидать с оплатой, обычно чревато самыми разными и воистину сказочными последствиями, причем сказка тем страшнее, чем сильнее маг и чем обиднее кидалово.
- Так пройдем, обговорим оплату, да? – С обманчиво доброй, а на деле жадной и готовой торговаться улыбкой, предлагает первая после сутенера в этом заведении, а Степан разом как-то понял, что Терция увести его подальше от Ресы хочет, чтобы потом иметь возможность выставить той абсолютно любую долговую сумму и держать едва ли не в рабах до конца жизни. – Чего болезную зря тревожить?
- Да нет, смысла не вижу за такую сумму возиться. – Примерно прикинув заработок местной шлюхи и собственные потребности, Степан чувствует себя дебилом в кубе, наступая на глотку жадности. – Пять серебром, только не медью, больше на то, чтобы травы окупить. Да не надо на меня так смотреть, недоверчивые вы личности. Да, знаю, дешево, но так и я – шаман, моя специальность. Чем смотрели те, у кого вы ее проверяли, вообще неясно, но, похоже, ничем. Мне, если я за снятие такой дряни с живого человека, да больше сказанного возьму, лично дед из царства предков вернется, чтобы перелупить по сопатке за то, что его память и науку позорю.
Вот вроде ничего не получит он толком от этой тупой авантюры, но увидеть вспыхнувшие счастьем глаза едва не оказавшейся в пожизненном рабстве, даром, что спасенной, проститутки и почти материальное разочарование и жалость по промелькнувшей мимо халяве во взгляде жадной суки, так сразу настроение чуть-чуть, а поднялось. Дальше уже все пошло куда легче: всех из комнаты выгнать, парочку пучков травы поджечь, осмотреться во всех доступных спектрах, снять плащаницу и резким рывком, под мерное грудное пение на одной ноте, воткнуть руку-не-руку в духовный кокон-карман, пронзая и это убежище и сидящего в нем темного духа, всей волей давя на него, приказывая и не позволяя действовать. Приказывая не форсировать осушение-выпивание ауры жертвы, не рвать ее тонкое тело в клочки, вынуждая, заставляя, едва ли не вручную контролируя духа так, чтобы он бережно вытащил эти отростки из ее оболочек, не повредив и не причинив лишних мучений. Сама Реса стремительно отключилась под волей-приказом полноценного шамана, так что заметить потекшего по лицу пота и жесточайшего напряжения ауры и тела она все равно не могла.
Забавная вещь, подумалось юноше: часто так бывает, что духи подселяются в тела смертных и пытаются ими управлять. Сейчас же Степан, фактически, частично вселился в духа и пытается управлять уже им! Вот уж воистину, попаданцы настолько суровы, что даже в анекдоте не придумаешь. Трюк на деле не сказать чтобы сложный или не известный любому хорошему шаману, а то и магу, изучившему нетрадиционные дисциплины, но исполнить его в таких условиях и на столь низком уровне развития было бы нереально. Без наличия трансформации и сокрывшей его действия до последнего момента плащаницы, дух бы подготовился к столкновению воль и взять его нахрапом черта с два бы вышло.
Тварь окончательно рассталась с добычей, даже не сумев той мигрень обеспечить, а потом сдерживаться уже не нужно было, и показал Степан вражине силушку богатырскую. Дух ведь был опасным и необычным, такого явно так просто не призовешь и не сыщешь, очень экзотическая сущность, но сам по себе был не слишком сильным, куда слабее уровня своей опасности или ценности для того, кто его призывать умеет. В общем, когда вселившаяся в него рука перестала контролировать действия, будто рука в кукле-перчатке, а принялась в лучших традициях дума рвать и терзать... закончилось все быстро и к огромному удовольствию Степана.
Одиннадцатого уровня опять не дали, хотя полоска застыла настолько близко к границе, что он его сам возьмет за пару дней буквально, просто делая утренние камлания или выполнив одно из заданий, - если попадется что-то, что можно выполнить в городе, а то и так пришлось отказываться пока ехал с караваном, - зато от щедрот системы перепал очередной талант-знание, какой назвать халявным не получалось, потому что он его честно выстрадал! И при этом жизнью рисковал... правда, чужой, но рисковал же!
Получено: «базовая практика духовного оперирования»; повышено сродство со сферами темных аспектов; повышена вероятность обретения знаний и свойств ветки духовных метаморфоз.
Обретенный талант добавлен к общему статусу Игрока.
Знание, хоть и базовое, оказалось весьма и весьма массивным, едва не заставив потерять равновесие в процессе усвоения. Степану еще нужно будет как следует полежать в постели и понять то, что в него влилось, но это был отнюдь не рядовой талант, совсем не рядовой и простому адепту без очень хорошей наследственности или очень щедрого учителя такое не освоить никак, потому что нужна та самая трансформация духа. Фактически, это было продолжение его недавно полученного свойства, умения работать с собственным духом, эффективнее использовать ту самую третью руку и дух вообще, усиливать и фокусировать определенные его участки. Что именно таким образом можно творить, особенно в переплетении со взаимным усилением от всех остальных знаний, легко было устать перечислять.
В итоге своим поступком и вылазкой в бордель Степан оказался невероятно доволен, даром что действительно затрахался в процессе, причем совсем не так, как можно было бы рассчитывать. Очнувшаяся от наведенного сна проститутка недоуменно лупала зенками, но уже интуитивно должна была ощутить, как с нее будто бы сняло незримый груз, стащили с головы железный венец. Встретившись с ней своим усталым взглядом и тем самым заставив ее вздрогнуть и поспешно склонить голову, он только покачал головой собственной и приказал, не терпящим возражения тоном:
- Ляг и выспись нормально, а то смотреть больно. – Сам он тоже своему совету последует и плевать, что еще даже вечер не наступил. – Как проспишься, отчитайся этим, своим, какие меня наняли. И чего они столько тянули-то, даже дебил бы справился...
Так вот ворча, он про себя не забывал добавлять, что это только потому, что он и сам, в эту авантюру вписавшийся, еще тот дебил. Кивнув ожидающей его бордельной властелинше и даже не успевшему уйти куда-то по-быстрому перепихнуться бандиту, юноша уверенным тоном приказал занести оплату завтра, как убедятся в его компетентности. Заодно попросил в следующий раз сразу шамана звать, либо намекнуть магикам посмотреть через мир духов, если умеют (а многие часто умеют, навык не эксклюзивный), да и просто хорошо магическим зрением приглядеться. Все это для того, чтобы не показать себя слишком компетентным, истово надеясь, что никто из местных не поймет, насколько сделанное юным землянином выше демонстрируемого в ауре уровня.
Деньги Степану принесли следующим утром, причем не уже знакомый знакомец, а какой-то левый мужик, какого он видел впервые. Этот уже был куда более подобострастен, оставил кошелек и ушлепал по своим делам, испортив аппетит запахом эпичного, даже легендарного духана от его немытого тела. А еще шесть часов спустя очередная тренировка по использованию духовного зрения, даже без камлания, позволила совершить прорыв и взять одиннадцатый уровень. Можно было бы и быстрее, но тренировки с заданиями приходилось часто пропускать.
Автобогиня в очередной раз порадовала своим подарком, каким оказалось знание
«развитых методик наложения шаманских приворотов», после обретения которого попаданца просто срубило на долгие пару часов, настолько массивными были изменения в уже имеющихся массивах данных. Как же юношу это бесило – осознавать, что, несмотря на всю прокачку и старания, именно умения в рамках и пределах любовной магии остаются его самой главной и самой развитой стороной. Хотелось не то выть, не то ругаться матом, не то ехидно смеяться, не то сходить покушать чего-то острого. А острое, со специями, в пусть и фентезийном, но средневековье все равно чертовски дорого обходится, проще матом со стенами пообщаться.
Касаемо же выбора таланта, какой можно потратить свободно, то придумать полностью устраивающий вариант было даже сложнее, чем раздобыть перец чили. В принципе, после повышения характеристик он уже мог взять следующую ступень базовой пары классовых талантов: камлание и духовный диалог. Мог, спору нет, но полученный совсем недавно талант прямо манил его развивать, настолько он был, ну, необычным и куда более ценным, чем обычное шаманство. В том смысле, что трюков с манипуляцией напрямик собственным или чужим (вот тут с приворотами еще какая синергия, как и с проклятиями, целительством и даже боевыми воздействиями) духом от шамана, особенно слабого, никто не будет ждать. Ну, если это не потомственный шаман в энном поколении и с такой родословной, что духи еще в колыбельке добровольно такому карапузу погремушки подносили.
Жадность в душе Степана боролась с еще большей жадностью, да с таким накалом, что победителя определить никак не получалось, но в итоге он все-таки повысил новый талант до
«продвинутой базовой практики духовного оперирования», после чего весь остаток дня и следующее утро провел, осваивая новые трюки и способности. Дух действительно стал пластичнее, рука-не-рука сильнее, при желании он мог бы даже добавить к ней еще одну маленькую «ручку» или таки начать выращивать из-за плеча призрачное духовное крыло. Кроме шуток, вполне себе имелся такой метод и тактика развития в его базе знаний, пусть и только в начальном и фрагментарном виде. Новое знание очень сильно зависело от взятого на десятом уровне свойства, но усиливало его общую эффективность настолько, что главной проблемой становилась недостаточно развитая аура. Как ни крути, но именно чистой силы с резервом на большую часть самых крутых из новых трюков, хватало впритык на одно, максимум два применения, а потом опять отдыхай. С другой стороны, у него эти применения будут и при нужде могут жизнь спасти... или угробить.
Окончательно землянин понял, что в этом городке он подзадержался, ровно тогда, когда заметил приставленную к таверне и ему лично слежку. Не прямо уровня «взяли под колпак и обложили», а, скорее, просто «проследить и посмотреть». Заранее оформленные контракты с духами, - большая часть из которых крайне быстро была использована и теперь их нужно будет обновить, - специализирующимися на слежке и поиске, позволили проследить за тем, куда приставленный к попаданцу топтун ходил отчитываться. А ходил он сразу к сотнику местной стражи и к местному магическому монополисту, брату главы держащей весь городок торговой гильдии. Не полноценный торговый дом, а так, разожравшееся и пустившие корни в местный город нувориши.
Осторожная попытка заглянуть в сны этим личностям особых успехов не принесла, ведь у одного были вполне серьезные амулеты (а слабые, и потому доступные Степану, духи-сонники даже простейшей защитой, возможно вовсе не магической, вроде аналогов «ловца снов», могут быть отогнаны) на теле и резиденции, а второй был весьма сильным одаренным. Впрочем, пару раз заглянуть в их сны удалось, узнав, например, что глава этот не только по девочкам, но и по мальчикам, только толку было от такой информации маловато. Шантажист из Степана всегда был аховый еще на Земле, и в мире новом ситуация едва ли исправилась. Образы юного шамана в их снах мелькали примерно никак, вероятно потому, что он не настолько им был интересен, чтобы даже в сонной сфере отпечататься. Попытка повернуть сон в нужную сторону и сформулировать конкретное понимание, закончилась пробуждением с почти пустым резервом и очень смутными ответами, какие могли быть и ошибкой толкования. Судя по этим толкованиям, ребята просто увидели бесхозного одаренного, какой пока что ничего противозаконного не делал, - а криминал не спешил сдавать за незаконную практику почти забесплатно сработавшего индивида, какого они могут надеяться поиметь на почти бесплатную работу еще раз, - но и покровителей с работой не искал. Чего бы и не подкатить с интересным предложением, а если к этому предложению будет еще и менее приятная альтернатива, так вообще шикарно.
Дожидаться начала агрессивной рекрутской практики он не захотел, одним днем просто позавтракав, хорошенько закупившись необходимыми в походе вещами и, даже не пытаясь присоединится к каравану, которого еще ждать три дня минимум было, но скорее неделю, просто вышел за ворота и отправился в путь. Как говорится, незачем глядеть проблемам в лицо, если можно показать этим проблемам задницу. Вот он и показал, виртуозно от проблем убегая и не собираясь бороться за свое место под солнцем против местных заправил и прочих нехороших личностей. Мир так велик, а он еще этот мир даже не изучил толком! Впрочем, юноша не забыл проявить здоровую осторожность и толику паранойи, по дороге шел весьма споро, покрывая немалое расстояние, а после сходя с оной дороги и устраиваясь на привал в глубине леса только очень немалое расстояние по тому лесу пройдя. Лес нынче был холодным и понемногу желтеющим, пришла стылая осень, а регулярные дожди капали холодным душем, но при его способностях, обеспечить себе тепло и сухость парень мог, почти не отвлекаясь.
Быстрое обустройство лагеря, а после подготовка ночевки, перекладывание вещей в рюкзаке в более удобный порядок, - вот и пригодился опыт игры в тетрис, - а также работа с собственной аурой и тренировка отдельных типов воздействия и диалога с духами, все это было когда-то надоевшей рутиной, но теперь стало казаться куда привлекательнее общения с местным социумом. Если же быть серьезным, то парень был доволен своим выходом в люди и считал, что такое вот чередование усердной прокачки и чуть менее усердных попыток врасти в новый мир, как раз и позволят ни ритма развития не потерять, ни говорить не разучиться, одичав до состояния животного.
Получено системное задание (небольшое): использовать собственную харизму, сторонние средства, приворотную магию или любые иные дары Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай, предаться анальной страсти с как минимум двумя особами противоположного пола в течение последующих двух суток.
Награда: некоторое повышение навыков приворотных камланий; две трети от шкалы опыта до следующего уровня; три защитных амулета мастерского ранга с разной спецификацией защитных полей в виде вибрирующих анальных пробок; для работы амулетов они должны будут оказаться помещены в соответствующий аурный узел.
Степан уже даже не вздыхал и не раздражался, потому что просто надоело и сил не осталось, просто молча вжал отказ от задания, решительно, хоть и не вслух, заявив, что такая защита для него чрезмерно экзотическая и лучше не перегибать. Духовная конечность методично таскала мелкие камушки и веточки, порою перенося их в духовный мир и вытаскивая обратно. Иногда, впрочем, получалось вытащить не до конца, особенно если спешил с исполнением, но задача тренировки именно в тренировке и состоит, как ни странно. Опять же, многие материалы, побывав в мире духов, напитываются особенной энергетикой и становятся весьма ценными, правда так быстро и просто их не получить. Это только вновь служит подтверждением тому, насколько неординарная способность ему вообще досталась.
Именно эта тренировка позволила заметить неладное, когда он случайно провел ею сквозь свой рюкзак, почуяв что-то магическое. Обычное дело, у него там, в рюкзаке, и травы, и заготовки и собственные попытки в амулеты, так что магии там хватало, пусть даже ничего необычного не попадалось. Вот только именно эта магия была магией чужой и, ну, магической, а не шаманской направленности. Встрепенувшись, молодой человек резко встал с подстеленного под задницу плаща и столь же осторожно достал из самого дна рюкзака небольшую бледно-серую клипсу, костяную похоже, какая там неясно как оказалась. Впрочем, вполне могли подкинуть, например, пока он кушал в общем зале: призванный дух-защитник не дал бы ничего из имущества стащить, разом парализуя конечности, но вот подбросить... это уже другой вопрос.
Прокол ему, Степану, ведь знал же про эти истории с земными правоохранителями, какие могли (и практиковали!) сами подбросить какой-то запрещенный товар, а потом посадить. С чего бы здесь такой практике не процветать, а землянин? Это еще хорошо, что подкинули какую-то непонятную хрень, а не три детских черепа и вытяжку из сердца девственницы, чтобы потом на воротах остановить и досмотреть. Другое дело, что, приглядевшись к этой пластинке, видна становится и основная цель этой штуки, ее единственное свойство – наводить на цель. Эта пластинка, обработанный должным образом кусок берцовой кости, являлась так называемым «младшим братом», тогда как основа кости, являлась «старшим». И старшая кость всегда могла навестись на младшую, указать и едва ли не подсветить мишень сквозь маскирующие преграды.
Степану стало немножко не по себе, а если уж честно, то стало весьма страшновато, а еще к страху примешалась просто сумасшедшая доля злости, почти что бешенства. Какого черта куда бы он ни пошел его пытаются то убить, то обокрасть, то подсунуть маячок с тоже однозначно не особо доброй целью? Он что, самый красивый что ли, чтобы быть вечно самым крайним? Привычный еще из нормальной жизни уклад характера говорил, что сейчас нужно выбросить эту пластинку и уйти в ночь, подселив в себя духа для того, чтобы пройти побольше расстояния, и пусть ищут сброшенный маячок. Старая и старательно контролируемая, а иногда и подпитываемая, внутренняя подлость подсказывала еще и ловушку подготовить, пусть вляпаются в какую-то магическую мину. Есть же у него тот шарик с полусотней голодных пиявок, причем настолько экранированный, что на тех же воротах, тоже зачарованных на сканирование, ничто эту игрушку не выдало? Вот пусть нарвутся неизвестные преследователи! А еще одна часть, принадлежащая уже не пареньку Степану, а шаману Панну, она, полная праведной злости, предлагала ловушку, конечно, создать, но и самому не уходить далеко, прижучить вероятного преследователя и тут же его похоронить, на этой самой полянке.
Почему-то сопротивляться этой его части было особенно сложно.
Не иначе потому, что он сопротивляться как-то особенно и не хотел.
***
Догнали его под самую ночь, а может, просто остановились где-то в километрах пяти-шести, дожидаясь этой ночи, но едва ли. Было гостей опять пятеро, только в этот раз пятерка производила впечатление куда более внушительное, чем напавшие на него когда-то дегенераты. Темная и неброская одежда, кожаные доспехи, в качестве оружия на поясе у каждого были однотипные короткие клинки, да и просто чувствовалось в их движениях и повадках привычка успешно сражаться и побеждать. Вышли они на занятую полянку в трех километрах от дорожного тракта не со стороны самого тракта, очевидно, намеренно сделав крюк, стремясь застать спящего врасплох, если он спит, и просто внезапно, если бодрствует.
Поляну они заметили, выдал ее огонек потрескивающего костра, небольшого и не слишком яркого, но легко различимого в ночной темноте. Сразу же никто атаковать не стал, пятерка о чем-то тихо пошепталась, дополняя шепот краткой и профессиональной жестикуляцией, а после окружили поляну весьма профессиональным кольцом. В свете костра была видна прикрытая плащом фигурка спящего мальчишки, но они все равно перестраховывались, не пуская ситуацию на самотек. Один из них и сам оказался одаренным, который сначала нашел двух посматривающих за поляной духов, а после спокойно их нейтрализовал с помощью какого-то амулета. Обеих сторожей будто присыпало серой и мертвой пылью, не уничтожая, но парализуя и не давая ни действовать, ни даже сигнал послать.
Неприятный трюк и неприятный профессионализм, но чего же тут удивляться, если местные личности наверняка обязаны были уметь противостоять духовно-шаманской угрозе, раз привыкли к угрозе зеленой. Даже не имеющий надежного контакта с окружением Степан и то успел послушать о нескольких удачных рейдах на зеленокожих и о не менее удачных рейдах самих орков да гоблинов. Духов усыпили профессионально, чисто и вообще без сучка и задоринки, только после этого, дождавшись сигнала от одаренного и вооружившись клинками и амулетами, двинулись на поляну, окружая спящего.
Одаренный не то убийца, не то все же похититель остановился в пяти шагах от спящего, при этом пусть лица его и не было видно, но казалось, что он подозрительно прищурился, отчего Степан нарисовал своему гостю лицо Филипа Фрая, прямо поверх тканевой маски, какая скрывала его лицо. Он поднял руку, останавливая своих соратников, но чуть погодя все же махнул, отдал команду, и вся пятерка рванула вперед. Два амулета ударили какой-то магией из разряда парализации, меткий пинок по голове должен был заставить поплыть сознание, случись магии не сработать, а еще один уже держал в руке тяжелые и какие-то особо неприятные даже в духовном зрении кандалы и ошейник. Миг, и вся эта мощь обрушилась на спящего юношу, какой зашел в не тот район и не в ту качалку, так что ему теперь только и оставалось, что познавать глубины этого темного и глубокого подземелья.
Оставалось бы.
Если бы он вообще был на этой поляне: в последнюю секунду одаренный, все-таки сумевший заглянуть сквозь наведенную на манекен ауру, попытался предупредить своих соратников, но было уже поздно. Магия безвредно пронзила слепленный из пожухлой листвы, сорной травы и комков грунта манекен-приманку в форме спящего человека, а удар вовсе разметал эти листья по поляне, явственно показывая, что не в ту качалку зашел совсем не Степан. Проблема зашедших была сугубо в том, что времени на то, чтобы качалку покинуть им не собирался давать ни юный землянин, ни выпущенные им духи, сорвавшиеся с цепи подобно голодным псам.
Выданная системой игрушка, доставшаяся в подарок за выполненное задание, была, в теории, чем-то из того разряда, что он и сам мог сделать. Хотя вот обеспечить незаметность для поверхностного сканирования могло не получиться, но наловить духов, сковать их, связать цепью воли и разозлить так, чтобы при атаке они начали жрать все, что только видят – это он мог, просто время и реагенты нужны. После сегодняшней ночи ему придется эти реагенты добывать и время тратить, а то без подобного козыря немного неуютно станет по весям да полям бродить одиноким рейнджером.
Духи вырвались стремительным облаком, видимым даже без всякой магии, и кто-то из пятерых отчаянно завизжал неожиданно тонким голосом, женским голосом. Это был тот самый, - та самая, - кто пнул его манекен в голову, но обдумать эту информацию и попытаться придержать удар Степан не успел. Волна духов накинулась на одетую в темное фигурку сплошным покрывалом, быстро проедая вспыхнувшую вокруг тела амулетную защиту, а после впиваясь в тонкие тела и плоть боевой девицы, прямо эталонной злодейской тети. Крик захлебнулся, сменился влажным хрипом и затих, кто-то из пятерых отчаянно и с непередаваемой ненавистью закричал что-то оскорбительное, а затем четверо оставшихся подняли жезлы и клинки, принявшись рубить и развоплощать сосредоточившихся на одной цели призрачных убийц. Клинки у них тоже были предусмотрительно смазаны чем-то неприятным, способным делать простое железо смертельным для нематериального. Впрочем, железо и так может терзать большую часть низших сущностей, как в земных легендах, только по-настоящему, да только тут все равно выходило куда эффективнее.
Вспышки жезлов, крики, маты, вопли и что-то про «выходи на честный бой гнилой выблядок» разрывали ночную тишину, но на злых духов это особого впечатления не произвело. Вот упал второй, когда его амулет тоже разрядился, а за ним и третий, попытавшийся его прикрыть с криком «Брат!», чтобы лечь рядом, стремительно тускнея поедаемой аурой. Оставшаяся парочка, одаренный и еще один, стали спина к спине, а потом одаренный достал из-под полы плаща какую-то особую игрушку и всех оставшихся духов, включая так и не пришедших в себя сторожей, будто перекрутило в костяной мясорубке, кого уничтожая, а кого изгоняя. Степан, получивший откат от разрушения связи с обоими охранниками и еще одним из троих скрывающихся в более глубоких слоях наблюдателей, - единственным, так и не успевшим подняться повыше в небо, - испытал целую гамму весьма разнообразных ощущений, среди каких почему-то не оказалось приятных. Что-то среднее между «парень, тебя лягнула лошадь, сколько видишь пальцев?» и «парень, а зачем ты совал пальцы в ту розетку?», очень интенсивное ощущение и не будь у него такого высокого показателя духа, а также целого набора свойств и знаний, то мог бы не успеть контакт оборвать и получить полноценный откат. Ничего серьезного, но пару часов потом тошнило бы, и голова бы кружилась, никакой боевой эффективности.
Оставшаяся парочка как раз решала, что делать, видимо, изначально не сомневаясь в том, кто в случившемся виноват, причем одаренный был готов шкуру живьем снимать за потраченный впустую амулет на крайний случай, а также за Ретту, какую «сучий смерд говенный» убил своей подлой и бесчестной ловушкой. Выживший помощник пытался образумить и напирал на то, что нужно отступать, пока у шамана идет откат от сгоревших в некротике слуг, поскольку ловить по лесам оказавшегося очень уж компетентным шамана можно очень долго, особенно без погибшего Рика, который был отрядным следопытом. Не говоря уж о том, что в таких условиях очень легко можно самому стать добычей, как уже едва не случилось.
Юношеский максимализм, - а маг был очень даже заметно моложе собеседника, едва ли на пять-семь лет старше Степана, - боролся с жизненным опытом, но все же победил. Победил потому, что носитель опыта неожиданно захрипел, синея лицом, с какого он еще в начале битвы стянул маску, а также пуская кровавую пену на губы. А как ее не пустить, если все легкие в одно мгновение будто посекло, несмотря на еще живой амулет, который вообще не активировался. Руки невольно потянулись к не поврежденной груди, пытаясь прогнать нехватку дыхания, но из глотки пошел настоящий ручей крови, на чем опытный вояка просто лег и умер.
- Дииииииилр, нееееееет!!! – С тональностью вопля, какому позавидовал бы сам Люк, узнавший кто на самом деле его отец, одаренный схватил с пояса жезл, с какого стекла серовато-синяя плеть, попытавшись достать уже уходящего в глубины плана кусачего духа этим оружием, собирая в руке второй вполне классический огненный комок. – Сучий смеееерд!!! Ты запла-ак-ак-ак-ак-к-к-к-к...
Договорить он не смог, как и поймать стремительно убегающего под приказом шамана духа, потому что сложно говорить, когда у тебя в тонком теле оказалась чужая духовно-призрачная шаманская ручка, какая разжала кулачок и выпустила пяток заклятых на полную покорность духов-пиявок, прямо внутри ауры, под внешними ее слоями и под все еще активной защитой. Будь маг, застывший на грани ученик-адепт, но отлично снаряженный, еще полным сил и не потратившим резерв, он мог бы подавить тварей внутри ауры, задавить их собственной волей – это не только шаманы умеют, это суть базового магического оперирования любого одаренного. Тем более, что рука-не-рука, и без того вытянувшаяся в тонкое щупальце-нить, чтобы достать до противника, сразу же отступила и скрылась, не желая проверять, что будет если ее той плеткой хлестнуть. Но резерв был почти пуст, аура и так немного надорвалась во время тяжелой битвы, а потому гордый маг только и успел, что недоуменно пискнуть, да и упасть, ощущая, как стремительно пустеют остатки резерва, немеет тело и засыпает разум.
Лишь когда тело врага впало в что-то близкое к состоянию медицинской комы, а в его резерве не осталось даже крохи сил, Степан отдал приказ пиявкам, прекратив выкачивание магии и жизни из жертвы. А потом он и сам поднялся на ноги, вылезая из укрытия в сотне метров от полянки. Тонкий слой трав и листвы, покрывающий его логово, лопнул, выпуская немного грязного, заметно напуганного, а также очень злого шамана наружу. Все то время, пока он, снова наполняющий ауру силой и меняющий конфигурацию плащаницы, хромал на онемевших ногах к своему пленнику, на губах его играла очень неприятная улыбка. Духов, какие скрывали его тепло и запах, он уже отпустил, расплатился и с оставшимися наблюдателями, выдав им, на двоих, также обещанное третьему, нерасторопному, морщась от вновь вспыхнувшей мигрени.
Но мигрень вспыхивала и проходила, тогда как «надпись» системного сообщения, заставшая его вместе с концовкой сражения, никуда не девалась, вызывая только позитивные настроения. Все же именно чего-то такого ему каждый раз, когда доводилось сражаться, и не хватало. Боевое камлание – штука очень сильная, но малополезная, если нет нормального боевого же опыта.
Получено: «ухватки боевого камлателя»; повышено интуитивное понимание поведения в боевых условиях; повышена вероятность обретения знаний и свойств ветки боевого использования дара.
Обретенный талант добавлен к общему статусу Игрока.
Новый талант не давал именно магических знаний или приемов, только позволял в бою реагировать и мыслить подобно настоящему боевому магу, точнее шаману, который не получил свои силы за полгода ненапряжного сычевания в отдаленной лесной избушке, а выстрадал их в непрерывном аде боевых действий на магический лад. Методика понимания того, как будет сражаться стихийный маг, коллега-шаман из степных народов или такой же коллега, но из числа зеленокожих, как противостоять толпе ополчения или компетентному отряду оснащенных амулетами бойцов – вот такие вот знания. Ничего реально выдающегося, скорее это был «опыт» матерого такого адепта, который мастером не был даже в приближении, но при этом немало повоевал и все равно выжил, что важнее всего.
Степан аж пошатнулся в шаге, пытаясь переварить свалившийся системный подарок, потом поглядел на свои действия сквозь призму уже полученного опыта, а потом сморщил лицо в куриную жопу, будто бы во рту открылся мировой лидер по переработке лимонов. Проще было сказать, что он вообще сделал правильно – оставил вместо себя обманку, а вот во всем остальном одно сплошное расстройство. Активируй он ловушку чуть иначе, не в этом месте и не в тот момент, направь он выплеск сразу в одаренного, а не в сторону той, кто была ближе, так сразу бы все и закончилось, и никакого, даже малейшего риска. Но он все-таки талант! Носитель самой системы! (Не)избранный Великой Милфы! Он умудрился даже элементарную ловушку превратить в напряженное сражение где вполне был риск получить откат от удара амулетом. Вот таков он – Степан, суров и беспощаден к собственному здоровью.
Покачивая головой, практически не растративший резерв парень подошел к парализованному и только и могущему, что глазами лупать, одаренному, подтаскивая его поближе к разметанному и потухшему костру. Будь погода не такой сырой, то мог бы вообще пожар начаться, столько углей разлетелось. Аж злость берет привыкшего к аккуратному поведению на природе землянина, глядя на такой бардак. Прислонив пленника к дереву спиной, он заодно надел на него те самые кандалы, которые ощущались сплошным замкнутым и неприятно пульсирующим кольцом магического потока – фактически деструктор любых попыток напрямую контролировать собственную ауру и сплетать чары, заодно вымывая из той ауры резерв и не давая ему накапливаться. Что характерно, против шамана такой приборчик куда менее эффективен, ведь даже без резерва и возможности активно его использовать, шаман вполне может попробовать дозваться до своих контрактов и максимально верной свиты, какая и забесплатно помочь будет готова, просто из уважения. И это «попробовать» может быть вполне успешным.
Интересно, а его третью руку эта штука сможет заблокировать? Скорее всего нет, ведь там совсем иной принцип, суть фактического продолжения собственного духа, но вот ослабить, ослабить могло, это да.
Под ненавидящим и вообще не напуганным взглядом пленника он собрал новую порцию дровишек, смел к кострищу еще не затухшие угольки, а потом одним волевым приказом заставил духов пламени мгновенно зажечь костер, иссушив древесину и объяв ее кажущимся алым во тьме пламенем. Отодвинул в сторону свою сумку, какую чудом только не разметало во время схватки, а еще порадовался тому, что все хоть каплю волшебное прятал в своей лежке, укрывая собственной аурой, а уже ее укрывая выведенной в максимум плащаницей. И только потом присел на все тот же плащ, каким укрыта была его кукла, только теперь красующийся дырой на том месте, где должно было быть сердце спящего. Зевнув и посетовав на то, что всю ночь опять не спать, он принялся тихонько пульсировать аурой, напевая под нос прилипчивый мотивчик, принуждая взятых под контроль пиявок чуть ослабить хватку, вернуть возможность говорить, пусть даже негромко и хрипло.
- Ты труп, чернь, ты уже мертв, выродок, ты даже не представляешь, что с тобой сделают за это, ты даже не пре... – Договорить свои угрозы молодой мужчина, лет так двадцати восьми, ухоженный и даже красивый, голубоглазый и русоволосый, не успел и не смог, потому что ему в лоб воткнулась раскрытая ладонь Степана, а с той ладони слетела призрачное ее продолжение, только сжимающее в себе очередного духа, старшего брата того, который когда-то выпил одного неудавшегося дорожного не-разбойника. – Хрыыыыыхрплбнр!
Маг, даже предельно ослабленный и столь же предельно взбешенный, сдался не сразу, юноше хватило времени осмотреть все четыре трупа, включая и женский, ныне выглядящий одновременно постаревшим и все еще молодым. Голодные духи ауру просто съели, как и у еще двоих. Третий, захлебнувшийся черной кровью из посеченных пастью легких, был единственным, у кого волосы были поседевшими просто потому, что он, ну, поседел. Устало и спокойно вздохнув, будто бы студент, какому нужно сделать тупую, неприятную, но необходимую работу, - например сесть за дипломный проект, - он вернулся на прежнюю позицию, усевшись на ту же точку. Все это время его призрачная конечность не покидала ауры и духа мага, подавляя и пресекая даже самые мелкие попытки помешать работе духа-вопросителя. Хрустнув суставами в затекших пальцах, он улыбнулся своей дружелюбной улыбкой, от какой даже у этого бесстрашного дебила взгляд дрогнул, а после повторил уже когда-то заданный вопрос.
- Ну, давай, расскажи, с чего вы на меня вообще напали и какие планы на меня имели. – Почему-то жалости в нем сейчас даже меньше, чем при общении с прошлым допрашиваемым, в разы меньше, чем при взгляде на умирающую проститутку, какую он видел первый и последний раз в жизни. – Отвечай.
И почуявший, как дух пьет из него жизнь и кровь, как сохнет аура и увечится волшебный дар, незнакомый вовсе маг наконец-то запаниковал, попробовал удержать духа от его трапезы, а после раскрыл рот и начал говорить, говорить, говорить, с таким же выражением ужаса и неприятия на лице, как и тот безродный и чернозубый полу-разбойник. Какая-то часть его, уязвленная наименованием «чернь», даже нашла иронию в том, насколько эти двое были в момент своей паники похожи, пусть и такие разные во всем.
История же оказалась вполне понятной и простой: главный местный мастер (не по званию, хотя он был весьма к тому мастерству близок) делать волшебные вещички был из тех, кто на досуге практикует некромантию. На деле вещь, конечно, неодобряемая, в ряде стран или вольных городов вовсе запрещенная, но смотрят на нее сквозь пальцы. Не сквозь пальцы смотрят на то, чтобы пытаться оттягивать старость весьма темными методами и уж точно не закрывают глазки обычно на то, что совместившие некромантию и артефакторику ремесленники лучшие свои работы делают из залетных одаренных. Если это без официальной практики, разрешений и заверенных документов о покупке невольников или пленников с целью использования в качестве материала.
А тут какой-то дикий, буквально из глубокой деревни вылезший и никаких связей не имеющий мальчишка, у которого, тем не менее, дар не зачаточный, а вполне себе развитый. И этот мальчишка, придя в город, не ищет себе покровительства, не идет к авантюристам и даже к городскому магу не заходит, чтобы получить хотя бы формальное разрешение на практику. Даже когда ему работу почти явно предложили местные теневые, он никаких намеков не понял, просто сделал «завязное» дело, то есть ту задачу, под какую нанимали ради формальной причины продолжить сотрудничество. Его бы попыталась прижать стража и бургомистр, раз реально дикий выскочка, но тот вовремя решил уйти, то ли что-то почуяв, то ли просто по велению своих причудов. Подкупленная служанка не в первый раз уже подкладывает в вещи маячок, а группа в составе ученика и младшего сына самого почтенного Румориаса, его (ученика) любовницы и наставницы по фехтованию, а также верных людей, включая главу охраны всего их семейного торгового предприятия, ушли по следу с целью прихватить попавшийся в руки актив. Даже если не резать, то за молодого и уже обученного одаренного можно немало выручить, если знать, кому продать. Румориас Крелльб, пока еще не заслуживший себе приставку высокой аристократии, очевидно, знал.
Пошедшая по сигналу группа не удивилась, увидев, что мальчишка-шаман сошел с тракта, решив переночевать в лесу, как не удивились они и сигнальным духам. Некромантия вообще неплохо помогает против шаманов, а уж трюки против духов, спасибо оркам, действительно весьма широко известны классическим магам. А тут бесчестный и насквозь прогнивший душой смерд устроил вероломную засаду и жестоко убил возлюбленную почтенного мага и аристократа (да, Крелльбы были хоть и новой, но аристократией, пусть очень мелкой, но гонористой), а его самого, вот, убивает. Конечно, его хватятся, особенно поутру, когда ушедшие на ненапряжную охоту не вернутся. Особенно самого ученичка почтенного Румориаса, ведь контрактный амулет ученического договора при его смерти лопнет. И уж тогда учитель за ученика отомстит! Да, страшно отомстит! Как-то.
Выключив допрашиваемого, дар которого уже был весьма сильно изувечен, но еще мерцал нестабильной искрой, Степан поднял глаза к сокрытому кронами и облаками звездному небу, на котором прямо сейчас появился просвет. Видя далекие и такие чистые, - еще бы, если в этом мире не было смога и сокрытых в выхлопе городов-мегаполисов, - звезды, будто бы глаза какого-то древнего и хтонического бога, сотворившего всю эту антинаучную херню с магией, духами и попаданцами, юноша захотел заорать что-то матерное. Вместо этого он только повторил во второй раз цитату про не берегущих себя ребят, пришедших самоубиваться на свежем воздухе, да и начал стаскивать тела. Еще рабочие амулеты и жезлы, он, подавив жадность, оставил на телах. Во-первых, слишком приметные вещички. Во-вторых, он сам может сделать ненамного хуже, а некоторые образцы уже сделал, и они действительно неплохи.
Стащив все тела в центр поляны и погасив костер усилием воли, он принялся чертить уже неплохо изученные фигуры камлательного подношения, устанавливая уже знакомые ограждающие контуры и готовя уже один раз примененное обращение. Да, чувствовал сам себя серийным самоубийцей, но лучшего способа быстро, надежно и хоть с какой-то гарантией безопасности скрыть место злостного убийства аристократа «смердом» (на деле приравнять к черни обученного одаренного то еще оскорбление, даже если одаренный и дикий выползень из дальних гребеней), убрать аурные оттиски и не дать призвать тень мертвеца некроманту, он все равно не ведал. Хотя да, сам себе казался просто-таки конченым дебилом, от первого момента, когда зазвучала горловая мелодия призыва, до того мига, когда лес снова стал иным.
Оно пришло, явилось все так же неспешно и равнодушно, несущее с собой запах прелой листвы и гниющих древесных стволов, вонь болота и разложения, прикрытую сводящим с ума сладким запахом лесных цветов и спелых ягод. Жизнь и смерть, единые и связанные, начало и конец, альфа и омега, всеобщее счастье рождения и общая же погибель. Пришло, осмотрелось и с тем же равнодушным, как и в прошлый контакт, взглядом-не-взглядом встретилось с духовным восприятием Степана. Юноша только и смог, что передать почти аналогичное прошлому сообщение-мысль, отправить реплику в духовном диалоге.
тебе
возьми
Мох и лишайник поднялся по стволам деревьев, травы цепкими пальцами ухватились за неподвижные тела мертвецов и за начавшего в ужасе дергаться мага, который внезапно понял, что вот сейчас он реально в дерьме, а парализовавшие его пиявки в ужасе смотались подальше при проявлении воли столь сильной сущности. Земля стала болотом, принимая уже мертвых и еще живого, издавшего страшный и воистину полный ужаса вопль, отчего в сердце Степана едва не пробудилась жалость. Может быть и пробудилась бы, если бы ему сейчас не было настолько страшно, если бы до этого не слушал битые два с половиной часа о том, скольких случайных прохожих, бродяг и конкурентов этот семейный подряд пустил на запчасти, услужливо поднося папеньке ножи, миски и пилки по костям.
Казалось бы, прошла вечность, но на деле весь процесс занял меньше минуты, вновь оставил после себя слишком дикую и буйно заросшую поляну, в какой не осталось даже оттенков энергетики погибших, их вещей, их следов и даже памяти о них. С неким разочарованием Степан понял, что он – балбес, потому что так и не снял с пленника кандалы. Они ему не нужны были, но хотелось проверить, как конечность-призрак будет реагировать на подобное ограничение. Ну, теперь ему уже совсем не хочется, спасибо, обойдется, лучше не надо.
Вновь, как и в прошлый раз он не стал ничего просить взамен, вновь это было встречено равнодушием, но теперь, когда его ауру украшала метка опавшей листвы, когда новое свойство априори говорило о том, что он к этой лютой хтони куда ближе простого шамана, даже непростого шамана, подношение было воспринято иначе. Дух «выслушал» его «ответ», но все равно отдарился – в руки дрожащего от давления на тело, ауру, дух и, казалось, саму душу, шамана прилетел незнамо откуда пожухлый и засохший дубовый лист, а следом сущность окончательно ушла.
Вроде и совершенно обычный лист, но, во-первых, на этом участке леса именно дубов рядом совсем не наблюдалось, даже если поискать. Во-вторых... во-вторых в этом листике было не так уж много листика, сколько чистой магии, причем совершенно незаметной при первом взгляде, даже при контакте. Только касание обнаженным духовным телом, причем в трансформации руки-не-руки и с уклоном в максимальную чувствительность позволило распознать свойства этого листа, который на деле был весьма прочным и способным пережить немалую нагрузку, чтобы не раскрошиться случайно, если его слишком сильно сжать.
зови
явлю
Лаконично, что прямо хоть сейчас в почтенные спартанцы, но вот смысл такого подарка, готового пусть не якоря призыва, какой сам всю работу сделает, но манка-указателя, какой облегчит до неприличия процесс камлания... это ведь тварь уровня по меньшей мере высшего шамана, ака магистра магии. А в лесу, да еще подготовленном, такая тварь, раз уж пришла в реальность и силы на пребывание в ней не пожалела, может и парочку таких магистров скушать и на перегной пустить. Да, это одноразовый призыв, да, его еще провести успеть нужно, но такой аргумент всем аргументам аргумент. Очень в этот момент Степану захотелось листочек выкинуть подальше, вот только как бы этим хуже не сделать, да и вообще глупо это будет. Увы, но пусть сущность пообещала явиться, но она не уточнила, будет ли эта хтонь слушать просьбы шамана, а также не сожрет ли призывателя, если не понравится что-то.
Все знания, вложенные самой системой, а не только интуиция почитателя и почитывателя фентези разного толка, буквально прямым текстом говорили: «Ха-ха-ха, нет, нетушки, идите нахер!» - потому что призвать это нечто на таких размытых условиях, да в ситуации отличной от «умирать, то хоть уезжая в адЪ верхом на окруживших тебя ублюдках», можно только будучи клиническим дебилом с хлебушком в голове. Ну, или поклонником той литературы, где тьма на самом деле хорошая, просто ее оболгали злые и лицемерные силы света, но в мире, где духи темных сфер вполне себе существуют, даже если они не до конца реальны, такие индивиды отсеиваются чуть ли не генетически, получая местные аналоги премии Дарвина.
Честное слово, Степан бы вообще предпочел призвать другую сущность, послабее и не настолько хтонически-страшную, но только не было уверенности, что, если эта другая сущность все же придет, призванное нечто будет мирно настроено, что оно выполнит поставленную задачу и что явится вообще. А вот этот царь лесной, прогнивших коряг владыка, явственно проявил свою «симпатию», так что вариантов и не оставалось. Кивнув этим мыслям, парень принялся собирать свои вещички, прогоняя остатки дрожи и слабости после такого вот общения, заодно готовясь подселять в тело духа в совином перышке. Придется всю ночь в лесах двигаться и уходить все глубже, заодно еще и скрывая собственные следы физические, есть и для такого дела подходящие духи. Очень не хотелось проверять, что сделает лишившийся сына и наследника подпольный некромант из провинции, но что-то подсказывало, будто он в лучшем случае просто натравит на убийцу стражу и добьется повешения.
В очередной раз Степан едва не был укокошен потому, что напутал с местными реалиями. Вот все боги, включая даже Милф Госпожу, ему сейчас свидетели, но он бы с радостью потратил свободный талант от следующего уровня (больше шести седьмых от шкалы уже заполнено за счет сражения и последующего ритуала с жертвоприношением) на базовые знания о мире, манерах, окружении и традициях, а то тыкается слепым котенком и все невпопад. Нет, действительно, нужно будет в следующий раз внимательно изучить предлагаемые варианты, вдруг там есть что-то подходящее. Или среди мета-навыков поискать?
Ноги спешно шагали по лесному покрову, ночное зрение позволяло не зажигать огонь и не опасаться врезаться в дерево или пропороть себя сучком каким-то, а парочка разведывательных духов летала вокруг него и вперед по маршруту, ища опасных зверей, засады разбойников или просто ямы. Да, сломать сейчас ногу было бы совершенно идиотским завершением этого приключения, вполне в духе очень везучего землянина, так что ступать приходилось с исключительной осторожностью. Очень хотелось юноше пафосно вернуться в покинутый городок, пафосно бросить врагу вызов, вывести его на чистую воду, тоже пафосно, а после повергнуть в магическом поединке. Пафосном, разумеется. Хотя, ладно, нечего лгать – на самом деле ничего такого ему не хотелось, он умел делать очень важную для человека, желающего жить долго и спокойно, вещь, а именно класть большой и толстый болт на всяких мудаков. При этом Степан старался не забывать о намертво усвоенном еще на Земле уроке – если ты и положил хер на всевозможных мудаков, мудил, мудищ и мудачищ, это еще не значит, что они поступят аналогично и мирно о тебе позабудут.
Потому, давай, попаданец, шагай быстрее и увеличивая расстояние между тобой и скорбящим родственником, а там, подкачавшись, глядишь и вернешься назад, и поквитаешься за очередную порцию разочарования в человечестве, совершенно не пафосно и желательно вообще замаскировав все под несчастный случай.
***
Без привязки к сюжету, в качестве прикола: сражения Степана и Щеффа:
- Ля, ты крыса!
- Да, я крыса!
