***
Начать работать с утра не получилось, сначала пришлось сходить в деревню, дабы прикупить вина, пусть и не себе, а для подношения. И ведь знал же, планировал, но так замотался, что просто забыл! В любом случае, требовать вина вместе с обычной доставкой еды он не стал, все-таки не брага какая-то, заметно дороже выйдет и бесплатно брать неудобно. Потому он пришел к трактиру, перекинулся парой слов с его владельцем, очень напоминающим приснопамятного Гозба, - даже после своей болезни не похудел, - прикупил кувшинчик вина получше, пообещал подумать над тем, чтобы ему амбары и склад от мышей да крыс заговорить, а потом началась нездоровая суета. Вообще-то, она и раньше началась, просто Степан с грацией глухого и слепого ее пропускал, пока она до него не добралась – это прислали из соседнего города, Рисара, того целителя, какого селяне так отчаянно звали ранее. - Ты, значит, здесь костоправил, мальчик? – В тоне сих слов оказалось не слишком много теплоты, чуялось какое-то глубинное недовольство, легкое раздражение. – Патента целителя у тебя, ясное дело, тоже нет? Говорившая это женщина в обманчиво простом белом с золотым платье, обладала вполне себе красивой внешностью, юным, лишь немного старше самого Степана, а то и вовсе моложе на годик-другой, лицом, объемной грудью, а также аурой. Насыщенной силой аурой, в какой легко было разглядеть и воспринять аналог шаманских контрактных меток, только здесь эта метка была одна, буквально врастая в ауру и сливаясь с ней, дополняя ее и наполняя оную собой. Зловещего в этом зрелище ничего не было, от метки и ауры шло ощущение чистое и приятное, живое и живущее, жизнь дарящее и милующее. Невольно даже думалось, что в этом есть какая-то ироничная противоположность духу темного леса, какой воплощал тоже силы природы, но в темном и беспощадном ее воплощении. Здесь же метку оставила сущность несравнимо более приятная и еще более могущественная – не дух, но бог, вернее, похоже, богиня. Ощущалось в этом присутствии чисто женское начало, интуитивно понимаемое, отчего Степан и не спешил ответить хамством на хамство, не говоря уж о применении мудрости Великого Сюткина. - Так вас же не было, тетенька. – Это его обращение к фактической одногодке тоже было еще той насмешкой, что она сама оценила, поджав губы и засверкав небесно-голубыми глазами, что даже выглядело несколько мило. – Пришлось мне, ха-ха, костоправить. Как сумел и как выучен был. Свое «ха-ха» юноша произнес ровным и ничего не выражающим тоном, но в остальном старался лишь зеркально отвечать, не злить намеренно, но и не спускать оскорблений. Стоящая перед ним девица едва ли выше рангом простой послушницы, даже если она молодится молитвой. Силы в нем самом заметно больше, да и демонстрируемая сквозь плащаницу аура по яркости выходит вполне сравнимой, нечего гнуть спину. С него не убудет, но раз за разом прогибаясь можно очень далеко зайти в этом прогибании. А так? Поогрызаются друг на друга и примутся за нормальную беседу, что для кудесников разных направлений часто вообще является нормальной практикой. - Вежеству тебя матушка не учила, да, мальчик? – Изящным, как ей, наверное, самой казалось, жестом убрав с лица русые локоны, сдвинутые ветром, жрица подошла на пару шагов поближе, но и сам землянин не отступил назад ни шагу. – Или отец твой учил тебя попирать законы да уложения? А дерзить слугам Жизнь Дарующей тебя кто выучил? - Тетенька, я одного понять не могу. – Степан решил не идти на конфликт, интуитивно чуя, что опять где-то в местных заморочках ошибся и потому пора бы убавить разгона. – Вы на меня-то за что яритесь? Я людям помочь хотел, какие подыхали без лекаря, потому что до ближайшего города дни и дни пути. Неужто вы, как та, кто сама жизни спасает, меня за подобное желание станете винить? И опять, как уже привыкнуть успел, сказанные слова привели отнюдь не к тому, что он изначально хотел. Девушка не замирилась и не убавила агрессии, как он хотел, успокаивая ее и намеренно перейдя на более вежливое общение. Она еще плотнее сжала губы на симпатичном лице, отчего оно приобрело совсем неприятное выражение, а глаза ее заметали еще те молнии. Словно бы цедя слова по капле, обратилась она к шаману и уже теперь в тех словах было не раздражение, а откровенная угроза. - Ты смеешь винить меня в том, что я отвернулась от умирающих во хвори? – Он ничего такого не смел, только указал на то, что сама жрица оказалась далеко и не могла приехать физически, потому что не было личного дельтаплана, но как это часто бывает с женщинами и Степаном, она услышала в его словах что-то свое, отличное от изначального посыла. – Да знаешь, перегной с ним с твоим патентом, да и с податью на работу целителя, мальчишка. Я ведь сейчас тебя, коль не извинишься так, чтобы я простила, от всей души за оскорбление и приласкаю, милостью Гайи одарю так, что радость жизнетворения познавать будешь только в своих воспоминаниях о былом. Судя по тому, как напряглись сразу все селяне, а часть из них вовсе отшагнула от стоящего прямо напротив гневно раздувающей ноздри жрицы, то угроза наслать импотенцию была им явно известна как реальная возможность. Суровые тут жрицы, если аналог приема таблеток с бромом используют вместо перцового баллончика. А еще до юноши, несколько обескураженного напором и озадаченного совсем нежелательной перспективой потерять контакт со Степаном Младшим, дошло наконец-то, что именно от него изначально хотели. Она ведь либо не поняла, что он работал едва ли не забесплатно, либо вовсе не поверила сказанному Кириком, считая, будто бы целитель-шаман, да еще и юный и оттого едва ли сколь-либо сильный мальчишка, наварился на этой работенке. А тот факт, что все вокруг живые, а не мертвые, свидетельствовал о том, что болезнь была не так уж и страшна, как описали добравшиеся до Рисара гонцы. Тут она и решила попросить юношу поделиться, заодно отмазав, быть может, от остальных вопросов, но уж точно частично отжав заработанное, а юноша полез в бутылку и вообще проявил вопиющую невежливость. Это понимание сложилось из несказанных смыслов выплюнутых в угрозе слов, когда духи сумели несказанное перевести в понятные образы, заставив землянина мысленно закатить глаза в раздражении, понимая, что теперь придется эскалировать, а то она ведь проверять проклятия божественные на себе хотелось примерно никак. - Тетенька, я же вас уебу. – Мирно, нежно и с чуть смущенной улыбкой сказал Степан, глядя ей прямо в лицо и не отводя своего взгляда. – Не в интимном смысле, а насмерть, прямо тут, сразу же, как вы меня проклинать начнете. - Мальчишка! Ты же понимаешь, что Дарящая Жизнь за подобное тебя до века проклянет? – Удивленно, но с некоторой опаской, будто бы совсем не ждала она такого подхода и захода, продолжает угрожать жрица. – Ни ласки женской, ни рода продолжения? - Я надеюсь, что пока духи будут играть с вашими костями, вас, в чертогах Жизнь Дарящей, будет бесконечно утешать тот факт, что до конца жизни я буду с вечным висяком ходить. – Так же улыбаясь, скромно и совершенно искренне, парирует попаданец, почуяв теперь уже чужую слабину. – Я ведь не за деньги сюда пришел, а спасать людей, жизнь защищать, буквально. Руку помощи протянул. А вы, тетенька, в нее плюете. Он немного подумал, жрица как раз открыла было рот, чтобы хоть что-то сказать, отпарировать, возразить, но парень снова ее перебил, сам пойдя в наступление, решаясь рискнуть, уповая на свои силы, систему и прокачку. Божественные проклятия – это неприятно, спору нет, но далеко от неодолимости и перед ним всего-то послушница, а не полноценная жрица, никаких намоленных реликвий с ней тоже нет, как и храмового алтаря. Случись что, шансы отразить удар у него есть, действительно есть. Впрочем, специфика жизни-природы-плодородия тоже еще та и отразить столь узконаправленный и усиливающийся от аспектной синергии удар может не получиться и у одаренного посильнее нынешнего Степана. - Хотя знаете, а давайте. – Он делает шаг вперед, сближаясь еще сильнее, но теперь уже дамочка отступает, а в глазах ее виден еще не полноценный страх, но различимая глазу опаска. – Не нравитесь вы мне, это факт, но уж зла вашей Богине я не творил. Не молился ее заветам, но едва ли нарушал их так уж много и часто. Мне вот даже интересно, проклянет ли она меня устами вашими, проклянет ли за то, что я всего-то выполнил вашу же работу, спас от гибели чьи-то жизни, пусть и не подарив их, а? Ну, давайте, я жду, или вам, почтенная послушница, сил хватило только на угрозы? Вообще-то божественные молитвы вполне могут работать и против доктрин бога, они ведь не смотрят на каждого своего послушника круглосуточно. Но вот уверенность и вера в себя, в свою правоту и в то, что делаешь угодное богу дело – вот это краеугольный камень всего жреческого и клирикального волшебства, а ее уверенность после такой-то отповеди изрядно пошатнулась, пусть и не рухнула. И девушку, на деле действительно погодку Степана, совсем не такую опытную, как она сама пыталась себя и всех вокруг убедить, откровенно поплавило от подобного встречного наезда, отчего она шагнула назад, потом еще раз, а потом и вовсе ушла, с трудом удерживаясь от того, чтобы перейти на бег. Никаких «я этого так не оставлю» в ответ не прозвучало, молитвы тоже не активировались, а божественная кара на юношу не обрушилась. Поняв это и осознав, что лечение мужского бессилия и такого же мужского бесплодия отменяется или хотя бы откладывается, Степан и сам незаметно выдохнул, хотя внешне оно едва ли отразилось. Судя по тому, как провели глазами саму жрицу деревенские, здесь не только он облажался в социал-фу, но и она сама повела себя действительно неверно и неправильно. - Пигалица мелкая, только сиськи после сана выросли, а гонору, как у пресвященной жрицы. – Процедил сквозь зубы Кирик, выдыхая и утирая пот ладонью, причем рука у него при этом подрагивала очень заметно. – Сурово вы ее, ваше магичество, да и раскусили хитрость ее тоже ловко. Экая же зараза, нечасто такие среди Жизнь Дающей служанок бывают, честное слово. Все же Гайя велела быть к землице-то поближе, из всего божьего люда они самые понимающие, часто вообще бесплатно помогают, но эта, эта да, совсем шмакодявка, а злая, как волк голодный по весне. Остальная деревня согласно закивала, загудела и провожали запрыгнувшую обратно на большую лодку, полноценный, хоть и маленький, речной кораблик, с гербом Вольного Города Дантмарка на флаге такими взглядами, что сразу становилось ясно – за этой дамочкой скучать не будут, пусть она и приплыла ненадолго. Уже потом ему рассказали, что пока Степан витал в своих мыслях, эта послушница, посланная прямо из Рисара, успела расспросить местных, удивиться тому, как здесь без нее справились и заметно расстроиться тому, что останется она без соответствующих ее делу и статусу даров. Да, жрицы Гайи действительно считаются самыми адекватными и нормальными к простому люду, причем они все еще и красивые, сисястые и проповедями о величии Солнца не сыплют, как из ведра дырявого, за счет чего побеждают в этом конкурсе симпатий тех самых солнцепоклонников Северной Теократии. Но эта попалась особенно сволочной, а потому то, как Степан, не убоявшись кары, поставил ее на место, понравилось решительно всем. И да, осторожные расспросы, чтобы не показать незнания, подтвердили услышанное в словах Кирика – у жриц Жизнь Дарующей, Плодородной и Исцеляющей, после принятия посвящения, действительно прибавляет в объеме грудь, да и дальше, с ростом силы и сана, тоже растет. Это не значит, что каждая сисястая женщина обязательно ее жрица, - та же Труда была вообще никак с верой не связана, а груди у нее были уровня не меньше высшей жрицы, считай магистра магии, - но каждая ее жрица почти всегда сиськами могуча. Божественную энергию они в них запасают что ли? Нет, знания системы подсказывали Степану, что это вполне рабочее проявление аспектного атрибута и далеко не самое странное. Лучше сиськи пусть растут, чем зубы в промежности и щупальца вместо усов, но все равно пробивало юношу на хи-хи, просто от комизма ситуации и промелькнувшего адреналина. Корабль, кстати, отплывал только на следующий день, команда его успела закупиться в Верхних Лядях и даже посплетничать на тему того, куда они дальше путь держат, но юная послушница на берег больше не спускалась, и, по словам капитана, даже чуть менее стервозно себя вести стала. Степан, впрочем, и сам глаза ей не мозолил, почти сразу же уйдя в свой домик, а оттуда на ставшую привычной камлательную поляну, где и принялся ставить тотемы и создавать защиту специально против проклятия Дарующей Жизнь. Получалось хреново – несколько консультаций с духами знающего подтипа подтвердили предположение о том, что такое воздействие отразить едва ли не кратно сложнее, чем иное проклятие божественной природы. Конечно, послушница это вам не старшая жрица прямо возле храмового алтаря, да и расстояние тоже очень важно, но успокоился юный шаман только когда кораблик отплыл и скрылся вниз, по течению равнодушной к людским дрязгам Дантры. Проклятия так и не прилетело и потому Степан выдохнул, успокоился, подпоясался и заточил половину пышного и еще теплого пирога с вареньем из какого-то незнакомого фрукта. Проверку на яд он, очевидно, провести не забыл.***
За время выплаты ипотеки пришло аж целых три задания, но ни одного из них Степан даже не брался выполнять по уже очевидным причинам. От одного, «небольшого», отказался из-за самой структуры задания, которое требовало наложить как можно больше проклятий на скотину в деревне, суля в случае особо выдающихся успехов халявный талант в случайный навык. Нет, юноша мог бы попробовать сначала наложить проклятия, закрыть задание, а потом эти проклятия снять, прежде чем селяне заметят неладное и возьмутся за вилы. Мог, но играть с проклятиями – это примерно то же, что и пользовать в качестве игрушек взведенную гранату. Оружие, не игрушка и при этом огромный риск того, что что-то пойдет не так, ведь создать просто и понятное вредоносное проклятие куда проще, чем сделать его легко снимаемым и после снять, особенно если речь идет не о классической малефике, вещи весьма предсказуемой, а о шаманизме с использованием злых духов и ударов через духовное тело. Второй квест он сбросил по причине того, что его награда была смехотворна и само задание не окупало времени, какое потратишь на нее. А вот третье, третье из заданий, являющееся вторым по счету, он вполне обоснованно сохранил в недавно появившийся журнал заданий, чтобы выполнить при возможности. Всего лишь «малое», но при этом с материальной наградой и весьма простыми условиями выполнения. Потому первый день после отъезда наглой и злой жрицы местной Богини Всех Хиппарей, - потому что занимайтесь любовью, а не войной, а не то первым уже не займетесь, - юноша провел на облюбованной поляне, вынуждая пожухлую траву вокруг наливаться силой, жизнью и зацветать при этом. Ничего сложного, ведь задача давалась без усилий за счет бонусов к друидическим направлениям и природным сферам, только и делай, что подпитывай духов нужной спецификации, зато награда заслуживала внимания. Пучок перевязанных бечевкой небольших цветочков, чем-то напоминающих очень маленькие колокольчики, был реагентом для воззвания, причем весьма мощным, хоть и, очевидно, одноразовым. И подходило это подношение просто идеально, если нужно будет призвать одного уже присмотренного за время марафона ипотечного духов. Задача по призыву этого духа и была тем, что принялся готовить и воплощать землянин следующим ходом, как только получил быстро портящиеся и вянущие цветочки. Призыв выбранного контракта прошел штатно, во многом за счет возросших навыков и правильной подготовки в уже напитанном его волей месте: сущность, пусть не темная, но довольно агрессивная, несколько раз дернулась, попробовала защиту на прочность, угрожающе надавила на защитный контур, но, ничего не добившись, тут же пошла на диалог. В некотором роде, это можно было считать не столько атакой, сколько проверкой компетентности, намеренной попыткой не работать со слабаками или неосторожными долбоклюями. И если слабаком Степан еще мог себя считать, сравниваясь с полноценными и очень развитыми мастерами, а лучше сразу с магистрами, то вот в неосторожности при воззваниях его не упрекнул бы даже Родислав Гастольдович Янин, не к ночи будь он помянут. Хотя, как раз эту падлу, - Степан в сие верил истово и фанатично, - защитный круг бы не сдержал, даже держи его высший ковен при поддержке нескольких богоравных духов. Но где Тот-Кого-Убоится-Сатана, а где всего лишь средней силы дух, весьма при этом специфический. Не имеющий четкой сферы, относящийся к звериным направлениям, этот жадный и скользкий упырь специализировался в том, чтобы жрать проклятия. Буквально – призываешь его, идешь на разговор с малефиком, а когда тот тебя проклинает, то дух проклятие берет и поглощает без вреда для шамана. Только не перепутай поход к врагу с визитом в храм, а то благословения разного толка, как магические, так и нижней ветки клирикальных, дух тоже кушает и разницы для себя не видит. В теории, даже воздействие той послушницы вполне могло быть таким трюком перехвачено, пока еще не успело вцепиться в тонкие тела. Проверять на практике не хотелось, но сам контракт пусть будет, не выкидывать же было те цветочки, какие толком не успевал использовать как-то иначе. Дальнейшие дни сливались в одно, а Степан активно настраивал оборону, клепал стационарный тотем-алтарь, посвященный всем сферам сразу, а возле него чурбачки поменьше, для отдельных сфер или целых групп оных сфер. Саму поляну укрывал от взглядов и поисков, приближал ее реальность поближе к духовному миру, даже подумывал было потренировать выход из тела и путешествие в том плане, используя поляну и ее сродство в качестве якоря, но пока еще не решился. Дом тоже не забывал, окончательно его утеплив, обеззаразив, закрыв сигнальными контурами и защитными кругами, приставил нескольких сторожей, включая также парочку весьма компетентных. Побочным эффектом стал постоянный, пусть и едва ощутимый, запах смолы и хвои, какой шел от вложенных под потолок еловых веточек, пронизывая всю хату насквозь. Зато ни проклятие, ни невидимка, ни даже боевые чары в полную силу в этом доме и его дворе работать не смогут, станут сбоить. Ну, если речь идет не о слишком сильном превосходстве в мастерстве и магической мощи. Мельд-сорванец неожиданно пригодился действительно всерьез, потому что во время работы с домом нужна была вторая пара рук, чтобы ходить с самодельной курильницей, подавать заготовки, держать два поставленных друг на друга чурбака, чтобы Степан мог встать на них, дабы достать до крыши, а также просто быть рядом и не давать забыть о том, что кругом есть живые люди, а не только духи. Мальчишка оказался воистину любознательным и, поняв, что Степан за вопросы не пинает, а старается объяснить, начал этим делом злоупотреблять. Что характерно, он действительно слушал, причем внимательно, а сам юноша открыл для себя тот факт, что его задатки хорошего репетитора, каким он еще в школе подрабатывал, готовя одно- и младшекласников к экзаменам, вполне неплохо лег на магические знания. Умение объяснять сложные вещи просто, как для дебилов, принесло некоторую пользу, потому что от его действий и объяснений, полоска с опытом чуть заметно росла. Мельд же всерьез увлекся теорией шаманизма, тем более, что Степан не видел проблемы в том, чтобы рассказывать те вещи, какие обычно держат для себя. Ничего действительно сложного, сильного и тайного, просто базовая теория и каталогизация духов по типам, сферам, эффектам и аспектам, но сказывалась глубина системных знаний, а также общая эрудированность землянина. Он банально знал, не системно, а лично, как вообще должна выглядеть нормальная лекция, как подавать материал и разбивать массив данных на понятные блоки, чем беззастенчиво пользовался, на ходу создавая программу обучения шаманизму. Учитывая тот факт, что как раз шаманизм, обычно, весьма отличен от классической магии, и его адепты довольно редко умеют именно преподавать, то прирастающий понемногу опыт был вполне объяснимой реакцией системы. Под конец, когда работа с временным, - а если действительно захочет, то и постоянным, уж устроиться в Лядях попаданец сможет, - жилищем подошла к концу, все та же система беспристрастно и лаконично поздравила его добавлением в статус нового знания, пусть и не совсем волшебным. Получено: «начальные методики преподавания магических наук»; некоторое улучшение памяти и аналитических способностей: повышена вероятность получения талантов наставнической ветки. Обретенный талант добавлен к общему статусу Игрока. Эта база знаний была не столько о новых аспектах магии, а именно о том, как этой магии учить, как выявлять дар, определять предрасположенности, создавать индивидуальные программы, стимулировать обучаемость, контролируемо «вести» отдельные части ауры ученика, показывая ему правильное исполнение действий и так далее. Ничего вот прямо выдающегося, но даже эти начальные знания вполне себе стоили того, чтобы Степана с радостью взяли в личные наставники какому-то не слишком мелкому одаренному дворянчику, да и ассистентом преподавателя при магической академии, если она тут есть, тоже можно было бы устроиться. Самое смешное в полученном навыке то, что он не дает именно знаний о том, как «учить», как интересно рассказывать и объяснять сложное попроще. Повод для мелкой гордости собственными навыками, пусть и позабытыми за ненадобностью, да и личная польза какая-никакая от подобного есть. Некоторые ритуальные схемы, особенности работы духовного тела и призрачной хватки для контроля и направления чужой ауры, даже набор приворотов, какие можно было бы наложить, пользуясь возможностью близкого контакта наставника и ученицы. Или ученика, чтоб его, ведь база по приворотам в сути своей гендерно нейтральна, Степан имел полное право самому выбирать себе жертв любого пола, размера, возраста и социального статуса, хотя сношать ежей, конечно, не рекомендовалось. - Вот потому, Мельд, ты предложил вещь умную, но не работающую. – Закончил очередное объяснение землянин, пока парнишка зачарованно пялился на кипящую без огня воду в чаше. – Нельзя воззвать к духам пламени, и воды, чтобы получить духа пара в итоге, смешав их силы. Духа пара тоже нужно призывать, отдельно, ведь мир духов работает не так, как мир тварной. То, что у нас очевидно, для духа неверно – пар ли, грязь ли, это отдельные духи, не смешанный эффект двух разных. Это как с шишкой и деревом – духи этих вещей разные, хотя, казалось бы, что шишка есть лишь часть дерева. Разительное отличие от привычной магии, а причина этому одна и та же... В этот момент Степан, сознательно избегающий сложных терминов, вроде концепций, воззваний, прямого контроля и дистилляции воздействий да образов, замолкает, делая паузу намекающей. А мальчишка, улыбаясь до ушей отвечает на заданный вопрос, чувствуя себя гением из гениев, хотя на деле к нужной мысли пришлось его подводить весьма долго, а потом еще вдалбливать истину. Не то чтобы юноше был нужен помощник или ассистент, да и ведающего из Мельда он делать не планировал, но почему бы и не потренироваться в наставничестве, если уж получил соответствующий навык? - Потому что магия – это приказ, а шаманство – договор! – И сияет, как начищенный пятак, когда попаданец одобрительно кивает, заканчивая заваривать настой, разливая его в две чашки, себе побольше, парню поменьше, его взрослое количество укрепляющего сбора может и запором наградить, а не только здоровье поправить. – Магик сплетает силу в узор, ломая мир, как сухую ветку, а шаман договаривается о том, чтобы ветка согнулась, почтенный! Очень примитивное мнение, так как опровержений и того и другого утверждения хватает, но в базе весьма верно, а различия пойдут уже при более глубоком познании, что магии, что шаманизма. В основе своей юный разум весьма четко описал дуализм и антагонизм классической высокой магии и магии дикой, не обязательно шаманизма. Сюда же можно отнести ведовство, дикие формы друидизма или телесных путей, даже частично жреческие практики. Диалог и договор, неважно будешь ли ты убеждать «ветку» согнуться самостоятельно, попросишь согнуть ее верного духа, или авторитетом молитвы покровителю докажешь ей, что она и сама не против согнуться. - Молодец. – Скупо хвалит он своего нежданного и не совсем желанного ученика, протирая чуть уставшие глаза, сам начиная пить заваренный отвар, думая над тем, что основы зельеварения он тоже неизбежно раскроет уже отдельным навыком, а не частью знаний отшельника и корневой для класса камлательной практики. – Пей давай и катись спать. До утра шмыгать носом должен перестать. И если еще раз будешь, как дурак, пропотевшим бегать по холодному ветру и под дождем, то лечить не буду, пока умирать не начнешь. И даже тогда дам почувствовать все прелести запылавшего дыхания, а то тебе, похоже, кроме как через боль уроки не доходят. Заработавший себе на ровном месте пневмонию пацан что-то проворчал благодарственно-извиняющееся и, залпом допивая весьма вкусный и подслащенный медом отвар, скрылся с глаз своего благодетеля. А ведь пневмония у него была нешуточная, просто временно подавляемая молодым организмом, но к моменту, когда Мельд принес шаману ужин, - домашние Кирика ему таки начали доверять тот ужин таскать, а Степан иногда угощал сладким или просто вкусным, если «ученичок» проявлял старание, - тот уже страдал одышкой и жаром, хоть и еще держался. Ладно бы по делу, но нет, захотелось на радугу посмотреть, какая прямо во время весьма холодного дождя образовалась, причем обязательно первым из всех детишек. Успел, увидел и даже загадал свое желание, - считалось, что оно только у самого первого сбудется, - но продрог и простудился, потом весь остаток дня упахивался на весьма активной, как для подростка работе. Пришлось лечить, а то все равно бы нужно было это делать, а прислугу, опять же, традиционно, лечат те, кто ее нанимает, как сумел понять Степан. Ну, как лечат? До разумного предела, а не со всей самоотверженностью, потому что чаще всего куда проще выпнуть неспособного работать слугу и нанять нового, все равно куча людей на теплое место, особенно если платят хоть сколько-то нормально. Выпив собственного отвара, только в него он еще добавил щепотку толченой соли, пропитанной магией шамана настолько плотно, что даже соленой быть перестала, тем самым повысив эффективность отвара, юноша лег в кровать и принялся лазать по своему статусу. С каждым новым уровнем и навыком, справка все усложнялась и усложнялась, часто открывая новое на тех местах, какие были по сто раз изучены. И с каждым знанием все больше и больше времени требовалось на то, чтобы полностью пройтись по этому статусу справкой, захватив каждую деталь и строку. Вот и приходилось тратить полтора часа минимум, но пару раз он таким образом узнавал весьма полезные детали о своем даре, статусе и перспективах его развития. Вон, взять хоть бы «повышения вероятности появления доступных талантов какой-то отдельной ветки». Да, пока что у него в статусе никаких знаний иных классовых веток нет, но вот в вариантах выбора имелось всякое. И «основы темного друидизма (опора на шаманизм)» были только первыми ростками, открывающими, тем не менее, путь к мультиклассам. Да, такой друидизм будет по прежнему производным от шаманизма, опираться на работу с духами и духовным миром, но все равно отдельным направлением работы. Максимально удачным и превосходно совмещенным в единую систему комбинированием двух направлений волшебства. И, если Степан верно понял справку, то это слияние двух школ можно было в дальнейшем как разделить, вычертив уже полновесный и правильный классический друидизм, отлично, впрочем, действующий в связке с начальным классом, так и... углубить. Слить две школы еще глубже, добившись не меньшей эффективности за счет столь крепкой спайки. Да, против такого друидизма будут эффективно работать почти те же трюки, какие используют против шаманов, но ведь и обратное верно! Те трюки, какими шаманы не дают заблокировать себе доступ к сферам или разогнать-изгнать своих слуг, будут и с новыми ветками знаний работать. И если наловчиться противостоять попыткам задавить шаманизм «контрой», то эффект будет запредельно сильным. С другой стороны, если развивать все-таки отделенные школы магического искусства, то даже перекрыв одно из направлений, выставив против шамана какого-то профессионального экзорциста и охотника за привидениями, вполне можно будет того инквизитора запинать классической стихийной магией, или проклясть обвешанного защитными амулетами против духов стихийника методами не менее классического малефицизма. Повод очень плотно задуматься о своем билде и его дальнейшем развитии, пусть даже пока и рано. Нет, для начала Степан планировал поднимать в упор именно классовые навыки и знания, собирать интересные свойства, углублять специализацию шамана. Просто потому, что шаман и сам по себе универсален донельзя, способен приспособить свой дар к любой задаче, если будет время, мотивация и доступ к духам. А еще юноша четко понимал: со временем повышение знаний или улучшение свойств будет требовать слишком значимого роста характеристик, который не выйдет обеспечить с равной скоростью, и у него неизбежно появятся свободные очки талантов, какие можно будет вложить как в экзотические направления шаманизма, так и в смежные с ним школы магии. Те же ведовство, друидизм, проклятия, исцеление – вот как раз в них можно будет вкладываться потом, становясь шире там, где не успеваешь вырасти вверх. И это он еще не считает подарков от Автобогини, - потому что нахер ее подарки, - и награды за выполненные задания, среди каких попадаются весьма необычные знания, какие просто отсутствуют в стандартном списке доступных навыков. Та же духовная маскировочная плащаница оказалась вещью воистину великолепной, за какую примерно три процента тупых приколов и заданий от Милфы Вечности можно и простить, наверное. Получено системное задание (малое): в течении не менее, чем семи часов непрерывно использовать для самоудовлетворения подушку из зачарованной ткани, набитую перьями высиженных и выросших на магическом истоке птиц, мечтая о совершенном теле Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай. Зачарованная подушка будет предоставлена в момент принятия задания. Награда: противозачаточный амулет мастерского уровня исполнения; некоторое повышение эффективности тантрических практик. Ладно, не три процента, а полтора, но все равно можно. Степан вообще очень великодушная и умеющая прощать личность, но мысли о том, чтобы избить богиню мухобойкой подавлял с трудом, только потому, что отчетливо понимал, куда именно ему потом ту мухобойку засунут. Опыт снова начинал капать, понемногу, но регулярно и непрерывно, особенно когда дело дошло до очередного расширения арсенала боевых или просто элитных для его уровня призывов. Возросшая камлательная практика уже традиционно расширила списки контактов и выдала более совершенные инструкции к камланиям, позволяя не только ускорить и облегчить призыв, но и значительно уменьшить риски оного призыва. Вот, например, дух вулканического жара, из магматической сферы, что рождена границами слияния сфер земных и огненных: сущность довольно сильная, опасная, могучая в бою, но при этом призывать его лучше всего где-то рядом с, ну, вулканами. И не дай вам Могучая Милфа попробовать использовать вместо вулкана, пусть и потухшего, или пылающей магмы, обычные костры или какую-то домну кузнеческую – атакует в тот же момент, сразу. Зато если знать, что этот конкретный дух очень любит принимать в дар прогоревшие до пепла особые травы, вернее пепел с них, и, если иметь возможность этот пепел ему доставить духовной конечностью, тогда совсем иное отношение к призвавшему будет. При этом дух сам эту информацию просто так не расскажет, а на расспросы о том, что именно он в дар желает, присылал бы только образы огня из земных недр, да пытался бы прожарить и затушить до готовности неправильно его призвавшего индивида. Это был именно один конкретный дух, про какого было известно максимально верное подношение только ему одному, но подобная тактика распространялась и на некоторых других духов схожей природы и близких сфер. Вот и появился у Степана пусть и разовый, но полноценный боевой призыв весьма мощной сущности, какая, к тому же, действительно умеет воевать по приказу шаманов, а не просто бить чистой мощью и духовной силой. Протушить десяток одетых в неплохие латы бойцов, имеющих какие-то там примитивные амулеты, такая атака способна, как и вскипятить мозги слабому магику, если он не будет ждать атаки, не успеет сплести защиту или просто резервом ту защиту не вытянет. Еще одним, не менее важным для его многочисленных будущих свершений, контрактом оказался дух-охранник, специализирующийся на том, чтобы защищать тело шамана в те моменты, когда шаман свое тело покидает. Сущность требовала весьма специфического камлания, довольно забавного списка даров и сама при этом неохотно являлась на свободный призыв – призвать такого случайно, перебирая астральные сферы наугад нецеленаправленным камланием, практически нереально, все равно, что в лотерею выиграть. Для гарантированного призыва нужно иметь очень четкий образ-запрос, вкладывать в него весьма значимую часть резерва и духовной мощи, но даже это не гарантирует, что придет именно этот дух, а не кто-то из похожих по функционалу, но не таких же эффективных. Эту сущность от остальной массы отличала полная готовность заключать крайне крепкий контракт, фактически ставя свою жизнь на кон, обязуясь защитить бесхозное тело шаманское от зла нехорошего, идущего со стороны духовного мира. На обычного мордоворота с ножом в руках, влезшего в дом шамана, дух тоже отреагирует, но в этом он не настолько хорош, тут других охранников призывать нужно, что и проще выйдет, ибо услуга куда более стандартная и распространенная. Призванное Степаном нечто категорически против постоянного договора любого толка, это буквально идет против его природы и, даже если сущность удастся поймать и сковать, та либо впадет в стазис, либо распадется в ничто, либо вовсе морфирует в откровенно злое и непригодное для указанных нужд нечто, персонально злое на весь род шамана-обманщика. Но по разовым контрактам оно работает с удовольствием и физически неспособно нарушить свой договор, всегда защищая призвавшего и заключившего сделку до последнего призрачного щупальца. Хотя, ладно, щупалец у него и нет, ведь в духовном зрении Степан видел этакого пушистого колобка без глаз, но с большой пастью и пятью рядами постоянно движущихся клыков. Очень неприятная тварь даже при сражении в реальности, но лучше всего она приспособлена для бойни в мире духовном, причем именно в обороне, переделывая кусок духовного плана под себя, защищая этим карманом и клиента, и собственную духовную плоть. И на такой позиции такой вот Колобок мог, по мнению юноши, сожрать даже двух-трех равных ему формально духов-нападающих, а уж с поддержкой от шамана, какой еще сильнее укрепит линию защиты со своей стороны, усилит духа и даст ему равные с собой права власти над защитой, так и пять-шесть, причем не обязательно именно равных, можно и чуть более сильных. Или даже не чуть. В очередной раз стала понятной ценность системных знаний – не самый сильный дух, какого может в теории вызвать даже талантливый и очень везучий ученик, но при этом договороспособный, надежный, не требующий какой-то непомерной платы и способный даже куда более сильную тварь заломать на своем поле боя. Дух, какой делает одну из самых рискованных для шаманов практик, полный выход из тела с переходом в мир духовный, заметно безопаснее и проще. Да за подаренные контакты такого Колобка классический племенной шаман подложит под благодетеля любимую дочку, ведь это почти полная гарантия того, что практиковать выход из тела можно с воистину минимальным риском! Про дочку, кстати, подсказала не система с ее знаниями, а сам Колобок, доедающий перенесенные прямо в духовный мир подношения, пока Степан с ним образами обменивался. Опыта общения со смертными и не очень обитателями мира материи ему было не занимать, а запоминал и осознавал он многое, включая и такие пикантные детали. Дух вообще оказался одним из наиболее привыкших к общению с обладателями мясных тел и мозгов персонажем духовного мира, какого землянин только встречал. Не уровень диалога между пацанами на лавке, конечно же, головная боль еще та, но при этом понимание идет в обе стороны и нет нужды накалять мозги в попытках переварить ворох неоформленных образов в нечто хоть немножко понимаемое. Следующим серьезным призывом, тоже боевым, оказался вполне классический дух ветра, несущий в своей сущности отзвуки степей, травяного моря и кровавых сражений. Вот уж кто точно обожает играть с косточками убитых в бою, наигрывая дивную мелодию, проводя оную по обнаженным ребрам и сквозь глазницы выбеленного годами черепа. Один в один, как форсил Степан перед приснопамятной послушницей! Не темная сущность, даже не жестокая, но очень уж боевитая, одна из многих, на самом деле, далеко не самая сильная или отмороженная даже среди доступных к призыву Степаном. Контракт вырисовывался предельно простой: много силы и насыщенных оной силой трав за три призыва, причем за каждый следующий после третьего потребует даров больше едва ли не в геометрической прогрессии. Даже проживи Степан три сотни лет, став богоравным нагибателем всего сущего, все равно этот дух будет требовать все больше и больше за каждый призыв. Впрочем, и сам призываемый ветерок был идеален именно для нынешнего уровня и знаний юноши, потому что на ранге старшего шамана он таких тварей сможет призывать не по одному, а в ассортименте, и не на разовую сделку, а постоянным контрактом, не говоря уж о том, что системой откроются призывы куда более могучих тварей, даже если из того же направления «степного ветра». Помимо боевых призывов, юноша занялся переделкой своего ожерелья, браслетов и четок: переселение духов в новые дома, а также использование более продвинутых материалов, часть из каких удалось собрать, часть выкупить, а часть только после повышения уровня имело смысл использовать. Землянин невольно чувствовал себя не то резчиком, не то ювелиром, не то просто психом, а не могучим шаманом, даже если могущество там только в отдаленной перспективе мелькает. Именно за вытачиванием очередной фенечки для индивидуального защитного амулета от чисто магического урона, его и застало новое событие. Он тогда сидел в трансе на своей поляне, то и дело перебирая детали ожерелья, говоря с духами в каждой ячейке, иногда отпуская их, иногда продолжая контракты, а иногда просто пытаясь понять образы, какие дух ему отсылал. И вот это мирное и довольно нудное, - особенно после того, как проходит чувство новизны магического ремесла, - занятие прервало сначала сообщение от защитного периметра, духи которого заметили постороннего, пришедшего по тропке от деревеньки. А следом и уши вернувшегося из созерцательного камлания парня услышали крики Мельда, который кружил кругами вокруг поляны, не в силах ее увидеть из-за отвращающего внимание воздействия духов. - Пчтенный Панн, пчтенный Панн! – Запыхавшийся мальчишка глотал воздух тяжелыми вдохами, но понимать его все же получалось, особенно когда все еще раздетый до пояса шаман вышел за пределы отвращающего круга и подошел поближе. – Там, там, таааам! Там корабль, значит, приплыл! Речной, большой, здоровый, больше прошлого! И на нем, эти, жрицы Плодородной, та что раньше была и новая, красивые обе, прямо во! И главная ихняя, та что новая, она с вами поговорить, того, хочет, значит. Прямо так и сказала, что именно с вами, пчтенный Панн! Та, которая с фигурой во какой! С жестом «во», Мельд обвел в воздухе некую форму, похоже, повторяя за кем-то из взрослых, а у не слишком его слушающего попаданца начало сжиматься очко. Если та сучка мелкая таки привела подмогу, то придется либо убегать, либо реально валить обеих как можно быстрее, надеясь, что заготовленный на этот случай контракт сумеет справиться с классическим для жриц самой миролюбивой богини этого мира проклятием. Нет, эта самая миролюбивая религия не требует срезать головы неверным, но менее опасаться ее служительниц не стали – вот уж универсальный у них аргумент собрался. Поговорив на эту тему с Кириком, шаман только подивился тому, насколько необычная это сущность, Гайя, как и жрицы ее, ритуалы и, конечно же, кары. Достаточно сказать, что среди земледельцев любого толка именно этой дамочке молятся вообще везде, даже в Теократии Солнцепоклонников, пусть и тайком, из-под полы. - Ясно, спасибо, беги давай. – Жестом затыкая никак не замолкающего и пошедшего на третий круг в пересказе последней новости сорванца, причем с каждым кругом пририсовывая новые детали, Степан хрустнул костяшками, да и пошел одевать свои амулеты, готовясь к теологическому диспуту для взрослых. – А я сейчас тоже подойду. Убегать не хотелось, да и просто достали его подобные случаи, до печенок достали. Проклянет бесплодием, импотенцией или не меньшей притчей во языцех ставшей непроизвольной эякуляцией при виде красивых женщин? Да и пусть, ведь Степан детей и сам не спешил заводить, в лесах особо женщин не встречал, даже старательно избегая компании девиц и вдовушек местных, в Лядях проживающих (преимущественно из осторожности, а также от многочисленных моральных травм после Труды и Ласшки, но и невзрачная внешность большей части селянок тоже роль играла), а еще стойко верил в Автобогиню. Уж кто-кто, а эта стерва равнодушная, вернее ее благословение, точно даст способ столь конфликтующее с оным благословением проклятие снять! В центр деревни, поближе к трактиру, а также речному кораблику, действительно весьма крупному, - да еще и на веслах идущему против течения, если по его положению возле причала судить, - он пришел одетым, спокойным, как удав и готовым устраивать смертельный бой против засилья феминизма. Жрача проклятий он тоже призвал и тот сейчас прятался в астральной тени Степана, буквально сливаясь с его аурой и прячась от взглядов за этой аурой. Собственный дух землянина, большей частью скрытый под плащаницей, аж дрожал в предвкушении, а духовное тело было готово вырваться вперед смертоносной клешней, терзая и разрушая ауры и тела врагов лютых. Встречали его соответствующе: та самая наглая пигалица, с губами, сжатыми в неровную и нервную линию, с истовой неприязнью во взгляде, а также спокойно улыбающаяся ее коллега постарше. И выглядела вторая, к слову, действительно постарше, погрудастее, а также куда опаснее, ведь аура ее сияла ощутимо ярче, а дух, дух аж пропитался мягким, медово-пшеничным с травяным отливом, присутствием ее божества. Не послушница, нет, полноценная жрица, хоть и не старшая, слава богам, даже Автобогине, иначе можно было бы сразу разворачиваться и бегом по газам, только не помогло бы. В отличие от своей молодой товарки, эта фемина была совершенно спокойна, глядела без выраженной неприязни, а на лице ее застыла добродушная улыбка. Она была невысока, ниже Степана более чем на полголовы, с вьющимися пшеничными кудрями до плеч, милым лицом с аккуратным носиком – прямо красавица. Чисто внешне Степану больше нравилась младшая, но ее лицо сейчас было слишком искаженным от испытываемых нигде не позитивных чувств. Он сказал бы, что перед ним вторая Труда, но нет, жрица куда моложе, он ей даже тридцати не дал бы, максимум двадцать семь, да только все равно была какая-то антипатия. И потому особой вежливости юноша не проявлял, молча подойдя к вышедшим ему навстречу жрицам, отметив чуть смущенного и очень чем-то довольного Кирика. Тот даже пожал плечами, извиняясь будто бы, чем вызвал у землянина спокойную, - в его нынешнем состоянии, было бы странно сумей его что-то подобное на эмоции пробить, - и злую мысль: «Скурвился падла, вилы ему в сраку!» - и он ему эти вилы обеспечит в будущем, если выживет. - Здравствуйте, почтенные. – Вежливо говорить вежливости, так чтобы даже дебил понял степень искренности, Степан умел на уровне опытного профи, сказывалось общение с коллективом. – Вы меня ожидали. Я здесь. Дух пульсирует, сокрытая под плащаницей аура буквально сплелась в узел, готовясь передать все силы почти призванным, но еще не воплощенным сущностям, даже ветер, казалось, стал прохладнее и злее, но это могла бы быть просто погода. В ответ на его приветствие, старшая из служанок Плодородной только чуть отступила назад, коснувшись знакомой уже послушнице к плечу, подталкивая ту вперед. А та сама сделала шаг вперед, едва не сдохнув под рефлекторной атакой, а после... поклонилась в пояс, прямо действительно низко-низко. Если бы не полутрансовое состояние и полная сосредоточенность, то вот сейчас бы он подавился воздухом. - Я была неправа в своем гневе и гордыне, почтенный Панн. – Сказала она, не разгибаясь из поклона, чем открывала невольный, но, быть может, вполне задуманный вид на содержимое своего платья. – Гнев затмил мой разум, не позволив увидеть очевидное, гордыня заставила поставить свое мнение выше правды и дела Дарующей Жизнь. Приношу вам, почтенный, свои искренние извинения и надеюсь на снисхождение. При этом вид у нее был такой, словно ей скормили гнилой лимон и заодно понизили зарплату, а сама она будто бы непрерывно себя успокаивала, мол, сейчас мальчишка перебесится, надоест ему ее унижение, и это все прекратится. Хотя, почему же будто? Это вложенные в тело духи понимания позволяли фактический аналог поверхностной телепатии по не слишком защищенной цели. Да, не защищенной, понимал с удивлением Степан, замечая, что уровень присутствия божества в тонких телах и духовном отражении послушницы заметно понизился, будто бы ей... пришел штраф за нарушение своих обетов и теперь они пусть и не перестала быть послушницей, но утратила часть благодати. Будь она полноценной жрицей, то могла бы и выпасть из оного сана, снова стать послушницей, а так просто потеряла часть силы, но ниже только отреченье от веры со стороны самой веры, а на что-то подобное она не нагрешила, похоже. Степан почувствовал, как у него начинает дергаться бровь и плавиться мозг, пока пытался найти подвох и пришел к выводу, что случилось удивительное – начальница проштрафившегося подчиненного не стала лезть в бутылку и еще саму подчиненную на место поставила. Удивительное дело, причем даже не только для мира с феодальщиной и магией, а вообще удивительное. Обычно, если в такие времена неясно кто имел наглость залупаться на церковь, то его утепляли хворостом и чутка поджигали, а тут такое, тут поневоле удивишься. Потому-то Степан, изрядно понервничавший и приготовившийся к бою насмерть, не стал куражиться над и без того злобной тварью, решив тоже погасить конфликт, со своей стороны. - Все несовершенны. – Только и пожал он плечами, не став упоминать, что помимо гордыни с гневом, глазки послушницы застилала еще и банальная жадность. – Я по себе знаю, так что прекрасно все понимаю. Во мне нет зла или обиды, почтенная. Этому она удивилась уже искренне, даже лицо разгладилось, став чуть симпатичнее, а глаза ее невольно пробежались по лицу Степана, ища глаза и пытаясь понять, куда они смотрят. Ее предположение не оправдалось, мальчишка-одаренный глядел четко в лицо и даже не прилагал никаких усилий для того, чтобы взгляд удерживать. Разогнувшаяся девица немного растерялась, потому что точно не ждала того, что ее вот так быстро и просто простят, а не станут требовать виру, какой она и собиралась, быть может, откупиться. Удивилась и старшая из парочки, тоже поглядев на Степана с долей приятного удивления, а не скучающего благорасположения. - Неожиданно. – Сказал она, ступая вперед, возвращая подчиненную себе за спину. – Редко когда у тех, кто познал несправедливость, имеется сила духа на то, чтобы не множить зло, прекращать конфликт. Маленькая глупышка, решившая мне пожаловаться на злого и бесчестного злокозного, наложившего проклятие на село, а после едва не ограбившего то село, сняв проклятие под видом лечения, языка не сдерживала. И давно отвыкла от того, чтобы ее слова проверяли. Мне, милостью Гайи, дана молитва, что отличит правду ото лжи, но я ее не применила тогда. Применила позже, когда поговорила со старостой Кириком, со всеми, кого ты вытащил от края, едва себя не убив. Мне не понравилось открытое, не понравилось то пятно на воле Дарящей Жизнь, какое нерадивая девица оставила в своей глупости. Я тоже пришла принести извинения, от имени себя самой, как допустившей, как поверившей навету той, кому еще три весны ходить в послушницах, уповая на прощение Ее. Идея о прощении, как в христианстве, в том мире, где боги вполне себе есть, не гнушаясь являть свою волю и чудеса по тарифу или бесплатно, явно не сыскала бы популярность, так что задвигать что-то подобное Степан и не стал. Да и глупо говорить о том, что ты такой всепрощающий перед ликом той, кто вполне может твою правдивость проверить, не иначе, собственным аналогом подселенного в тело духа с аспектами понимания и правды, только вместо духа специфическая молитва-запрос. А напрямик говорить что-то вроде «тетя, я зассал идти на конфликт с тобой, только оставь меня в покое», уже сам юноша не очень хотел, не желая портить первое впечатление. - Уж у вас, почтенная жрица, предо мною точно вины нет, нет нужды и в извинениях. – Пожимает он плечами, немного расслабившись, но не убирая руки от как бы невзначай перебираемого между пальцами ожерелья. – Я лишь получил подтверждение словам о том, что жрицы Дарующей Жизнь воистину благо несут людям, а мелкие ошибки... на то мы и люди, чтобы ошибаться, это всем свойственно, и людям, и не очень. Важно то, чтобы ошибки признавать и пытаться исправить. Достаточно философски, достаточно просто, поменьше заумных рассуждений и вроде бы получилось все это взболтать и не смешивать, не сказав напрямик «оставьте меня в покое и дайте вернуться к прокачке и камланиям, я уже почти треть левела набрал». Судя по тому, что на него не посмотрели, как Янин на пересдающего, нужного эффекта своими речами он добиться сумел. - Изначально я шла сюда с весьма понятным намерением – было оскорбление от послушницы, был грязный и глупый конфликт, была некрасивая история, какую нужно было закрыть, перелистнуть страницу, дать новые всходы будущим урожаям. – Задумчиво, будто на что-то решаясь, сказала жрица, чуть склонив голову набок и загадочно улыбнувшись. – Думала отплатить добровольцу-лекарю звонкой монетой, ведь не скудеет храм Ее пожертвованиями, покуда родит земля и плодоносит сад, но увиденное здесь, твоя, почтенный шаман, реакция и слова. Нет-нет, серебром за подобное отношение, за готовность помочь в спасении жизни, отплачивать будет грешно. Так прими же от меня, жрицы Дарящей Жизнь, Плодородной и Родящей, Зреющей и Молодящей, ее благословение на долгие года и память, на светлый дом и счастье в нем! С последними словами голос низенькой жрицы набрал силы, мощи, став более глубоким, а в духовном восприятии и вовсе двоящимся, как будто вместе с ней говорил кто-то еще, кто-то бесконечно могучий и понимающий, стоящий выше, значащий больше, чем все остальные люди здесь собравшиеся. Степану в этом голосе слышались шелестящие на полях колосья, счастье рождения и долгой жизни, звук серпа, что срезает урожай, лопаты, что вспахивает огород, плуга, какой ведет прямую линию, дарует земле зерна, что подарят урожай смертным, что возляжут на ложе и родят новых, которые возьмут в руки плуг и серп, замыкая круг. А потом от жрицы пошла ему навстречу плотная волна золотисто-пшеничного света, причем безвредная, он буквально всеми своими фибрами души ощущал, что это воздействие не несет ему никакого вреда, только благо и ничего более. А потому он успел отшагнуть на два шага и панически закричать: - Стой, жрица! – Вот только уже спустя миг понял, что кричать бесполезно и только махнул рукой. – Впрочем, уже не важно. Золотое сияние словно наткнулось на стену, состоящую из посудомоечной губки, принявшуюся впитывать пшеничное злато, всасывать силу и благо, забирать себе. А после дух-зверь, воплощение какого-то кораллового полипа, не иначе, сыто и довольно вздохнул, поглотив даже не сопротивляющуюся и не пытающуюся именно атаковать в ответ клирикальную молитву, и проявился на краткий миг в реальности, видимый даже простому взгляду. Напоминающий миниатюрный парящий коралловый риф, он втянул в себя последние золотые ниточки с искрами, а после выдав в окружающий мир образ сытого и довольного урчания, какой обе жрицы различили с абсолютной четкостью, провалился в духовный мир и был таков. - Бляяяяя... – Только и произнес Степан, а после принялся как-то выкручиваться и объяснять, что это вообще было и каким образом талантливый ученик старого шамана из глухих пердей, каким он предстал перед почтенной публикой, вообще смог вот это все провернуть. – Одноразовый призыв, я еще года, как под этим небом появился, не прожил, когда контракт был заключен. И я его сейчас просрал... дед бы с того света вернулся... Все же в разовый и доставшийся по наследству призыв поверить куда проще, чем в то, что кто-то со Степановой аурой, какую сейчас показывает плащаница, этот призыв сумел быстро провернуть и оформить контракт. Да и выбор слов оказался верным, иначе жрица бы заметила ложь в словах и соответствующе среагировала, а эту реакцию уже заметили бы духи понимания. Старшая из двух опасных дамочек, похоже, даже не разозлилась толком, только устало вздохнула и закатила глаза, причем парень был готов поклясться, что она прошептала пару словечек, каких божьим людям вроде бы знать и не пристало. - И ударил бы тебя, дорогой Панн, лопатой куда придется, наслышана. – Закончила его фразу женщина, приложившая руку к лицу и, похоже, не спешащая смертельно оскорбляться за содеянное, которое либо не считалось грехом, либо ему его все-таки простили. – Очень хорошо тебя воспитал этот мужчина, да и обучил превосходно, здесь староста Кирик не солгал. Будет мне самой наука не спешить и не гнать коней к водопою, загоняя их по дороге. Ох, нормально все, юноша, я не держу зла и понимаю, что ты хотел хоть как-то защититься, если бы я повела себя так же, как и юная Лириса. Иногда считаешь себя умной, считаешь, а потом вот такое получаешь по итогам. Ладно, Панн, я твое имя знаю, а меня матушка назвала Шерой, и я, волей Гайи, прибыла в это село с целью исправить следы прошедшей хвори и заодно проверить слова послушницы Лирисы. Первое уже и без меня сделали, а второе закончилось одним сплошным разочарованием. Так давай же не множить печали и скорби в этот и без того стылый осенний день, да выпьем чего-то горячего. С этим спорить никто не стал, только очень быстро и технично отвалилась от их компании послушница Лириса, не желающая задерживаться рядом ни на единую лишнюю секунду. Судя по тому, на что намекала Шера, то ходить ей теперь без сана и подрастания бюста еще довольно долго, а все потому что лгать старшей решилась. И не заступись за землянина селяне, а также не окажись Шера реально адекватной дамочкой, то было бы все очень плохо. Им, в первую очередь, а уже потом и попаданцу, которому пришлось бы таки тренировать навык снятия божественных проклятий. Все же за убийство или причинение вреда своим жрицам Гайя мстила своей фирменной местью практически всегда, что являлось фактом общеизвестным, а потому нападали на жриц только совсем уж отмороженные личности, несмотря на то, что они часто ходили по весям да полям вообще без охраны и в одиночку. Эти, впрочем, прибыли на кораблике под гербом Дантмарка, являясь прикомандированными к этому кораблю и плывущим на нем сыскарям да лекарям. Помимо беды в Верхних Лядях, как оказалось, случилась еще какая-то дрянь в паре поселков ниже и выше по течению, а в одном месте вовсе ограбили и перебили отряд сопровождения местного аристократа, мелкого, но достаточно знатного, чтобы на уши поставили многих и отправили-таки отряд. Виновников уже наказали, вроде как, но по дороге прихватили сразу и нескольких налоговых приказчиков, и двух жриц Дарящей Жизнь, и даже парочку пассажиров. - Лириса, наверное, поплывет завтра вместе с остальными, а я на пару неделек останусь, до следующего корабля под гербом пригородской службы. Староста Кирик упросил меня помочь с благословением урожайным, под писанное обязательство вернуть храму добро это частью будущих урожаев. – Заявила лениво ковыряющаяся в ножке прирезанного специально к ее визиту молочного поросенка Шера, которой религия никакого вегетарианства не навязывала. – Еще нужно будет отсмотреть тобою вылеченных, просто для того, чтобы потом меня не мучали обвинениями в лени. Я бы еще и на бочку ту злополучную глянула, но раз уж сожгли, то правильно, как есть правильно, все по уложениям. Говоришь, значит, что там яд был, а не мор, да староста? Кирик улыбнулся, но так, натянуто, а Степан из прошлых бесед прекрасно знал, что за пережитое моровое поветрие, да еще и такое мощное, можно было бы выбить селу гарантированное снижение податей на пару лет, тем более, что трупов до прибытия шамана успело появиться действительно много. А вот ядовитая бочка уже проходила здесь по категории бедствий и пусть трупы с могилами тоже играли на пользу решения об урезании податей, только здесь уже все не так однозначно. Врать и прибедняться, впрочем, не стал, хотя мужику явно и хотелось, но был он умным и внимательным, про молитву-полиграф уже слышал, видел ее в деле, а потому понимал, что ложью свое положение только усугубит. Глянув в сторону лениво обгладывающего ребрышко шамана, он только вздохнул и покивал головой. - Да, почтенная жрица, похоже действительно яд, а не хворь, ибо из тех, кто не был рядом, на том празднике проклятом, заболела всего пара человек, да и то, только те, кто потом рядом с бочкой ходил. – К его чести скидывать ответ на Степана он не стал, хотя мог бы съехать, сказать, мол, ничаво не знаю, то усе магик делал. – Почтенный Панн тоже говорил, что это яд, так что спорить не буду. Но могилы, могилы все равно есть, много, только чудом и даром почтенного мы все не вымерли. Прошу это записать любезнейше... пожалуйста. Жрица покивала, начав предметно и уверенно, с большим опытом, расспрашивать о том, как оно все там было. Присоединившийся чуть позже высокий и крепко сбитый мужик с прической под горшок и с руками, на каких в равных пропорциях были видны мозоли от оружия и пятна от чернил, некоторые детали записал себе. Потом они все ненадолго вышли, и активно жестикулирующая Шера принялась собеседника в чем-то убеждать. По возвращению обратно, приказчик Илморт с раздражением на лице принялся заполнять документ, на какой печать с подписью поставили и он сам, и Шера, как жрица от имени храма Дарящей Жизнь, и даже капитан их кораблика. Последний вообще даже на берег не спустился, потому что примета плохая в мор пережившую деревню капитану речного судна – считается, что он таким образом принесет хворь для всего судна, но это даже в мире магии воспринималось суеверием и многие матросы вполне себе спускались, закупившись выпивкой. Один из матросов как раз и сбегал с приказом, дабы капитан ознакомился и крестик поставил, прижав его капитанской печаткой. На этот документ, когда там все-таки появилась вторая из печатей, принадлежащая Илморту, довольный Кирик глядел взглядом кота, перед каким крынку сметаны поставили, потому что указ этот освобождал от податей на этот год полностью, и на следующий в треть, исключая только «рыбный» и «железный» налоги. Первый взымался с приречных поселений по всей линии Дантры и Млатры, поскольку считается, что рыбалка дает возможность даже в голодные годы не помереть и не пухнуть, а второй касался только кузниц и кузнецов, потому что у них всегда водились деньжата, как и у тех же печников. Правда, печника в Лядях не имелось, так что печи в хатах собирал Гарах с сынком из весьма дальней (до парочки других соседей было заметно ближе) деревеньки, а вот кузнец был и неплохой, отчего уже к нему из соседних деревень ходили. И у кузнеца даже никто не погиб из семьи, так что откосить не вышло, чем он явно будет недоволен, но счастье от выживания всей родни должно перевесить – в деревне все еще чувствовался траур по погибшим. Дальше разговор проходил уже почти без участия что Степана, что Шеры, какие в налоговые ставки и сборы особо не вникали, зато нашли собеседника друг в друге. В этот раз Степан куда внимательнее глядел на то, что ест и пьет, а детектор ядов и прочих примесей работал в пассивном режиме, но беседой все равно наслаждался. Жрица оказалась весьма эрудированной по местным меркам личностью, да еще и вечно в дороге, отчего с большей частью бед простого люда знакома была на практике. Умение распознавать ложь, намаливать поля и лечить болезни делало ее этаким полевым агентом своей богини, причем с полями у нее и вправду вполне себе ничего отношения, буквально. По ее словам, одной и самых популярных услуг жриц было благословение урожая через хозяина поля и землепашца. В отличие от более сложного и дорогого благословения, какое накладывает сама жрица, это благо кладется на плечи землепашца и главы семьи, причем только добровольно и только если тот сам истово молится и всерьез верит (для пейзан – обычное дело, любят они Плодородную). Степан, услышав описание ритуала немного покраснел ушами под звонкое хихиканье Шеры: благо кладется на чресла главы дома и хозяина поля, в чреслах его смешиваясь с жизненной и духовной силой, а после, когда пахарь, фактически, передернет и выльет замоленное семя на поле, эффект входит в заключительную фазу, увеличивая урожай и увеличивая очень сильно. Стояка после этого подвига минимум полгода не будет, а детей еще годик-полтора, ведь все плодородие уйдет в семя и от него в землю, зато родить после этого будет ого-го, причем тоже пару-тройку урожаев подряд. Минимум. С учетом уже пущенного в ход и сейчас собираемого зерна, применить такое более дешевое благословение у Кирика не выйдет, потому он просит у жрицы помолиться над собранным и отложенным для посева зерном на следующий год, а также над остатками еще не посеянного и уже обработанного друидами-селекционерами. Сочетание магии и благословения позволит потом буквально завалить амбары зерном, хватит и на храмовую долю и себе лично. К счастью, именно это благословение, вроде бы, не требовало никаких интимных действий с тем зерном совершать, а то иначе Степан бы точно лицо не удержал. Юный шаман как-то внезапно задумался о том, не дружит ли Гайя с одной любительницей автоответчиков, раз такие ритуалы у нее в ходу, но так, мимоходом. Образование парня позволяло провести параллели с земными верованиями, вроде тех же египетских традиций в отношениях фараонов и вод благословенного Нила, только и разницы в том, что тут вместо фараона каждый пахарь может благословение божье применять. Сам он предпочитал больше слушать, чем говорить, а отвечал предельно осторожно, не спеша делиться сокровенной информацией, особенно с той, кто могла бы почуять неправду. Да, ее молитва не могла работать постоянно, а духовное восприятие позволяло эти молитвы улавливать в момент активации, но рисковать не хотелось, как и лгать, чтобы потом в собственной лжи путаться. Наступил вечер, к моменту которого они оба успели объесться, обсудить преимущества жречества над шаманами и шаманов над жрецами, а также аргументированно доказать друг другу, что классические маги – тупые и самовлюбленные скотолюбы, а место их у параши. Шера поделилась парой историй из жизни, от некоторых из каких Степан опять начинал краснеть, потому что у жриц Жизнь Дарящей хорошая молитва имела некоторую настораживающую тенденцию переходить в еще лучшую оргию. Если верить Шере, то Гайя в этом мире едва ли не единственная богиня, какой молятся все, вообще все, без исключений. В полях, в горах, в степях, в эльфийских лесах, подземных городах, гномьих пещерах, тропических джунглях, даже на морском дне, где одни тритоны да русалы живут, тоже любят хорошо покушать и потрахаться, а потому Плодородная, будучи самой неконфликтной и максимально неприспособленной к бою да агрессии среди богов, процветает и преуспевает. - И так будет вовеки веков. – Чуть патетично и намеренно рисуясь заявила жрица, а после склонилась к Степану, невольно открывая вид на прикрытое тонкой для уже довольно холодной осени тканью тело. – А ты согласен, мой юный собеседник и коллега по лекарскому ремеслу? - Пожалуй, я не найду сил спорить со столь уверенными аргументами. – Только и выдавил он, стараясь отстраниться, но не находя на это сил. – Главным призывом Гайи, как я понимаю, является пожелание смертным и не очень смертным заниматься не войной, но любовью? В ответ только искренний смех, с каким переделка классики была встречена единственной слушательницей. Которая, как казалось юноше, его активно соблазняла и завлекала, но он как-то не рисковал проявлять инициативу, опасаясь не то подставы, не то просто неверно воспринять подаваемые собеседницей сигналы. Да и оставшаяся после Труды рана тоже еще не зажила, хотя сейчас о той парочке даже вспоминать не хотелось, ведь хотелось прижать потеснее эту красавицу и целовать, целовать, целовать ее лишь самую малость загорелую кожу, губы, груди... - Ох, я вижу, ты вырос и вправду в глухой деревне, не иначе. – В конце концов сказала Шера, чуть отстранившись и внимательно вглядываясь в глаза шаману. – Воспитали тебя недурно, начитанность прямо в речи чувствуется, такое не скрыть, да и дар тебе развили. Мое почтение твоему деду, он достойного воспитал наследника, но умение понимать женщин его наука привить не смогла. Я сейчас буду очень прямой, ладненько? Я думаю, что хотела бы увидеть твой дом, поглядеть на то, как молодой и смазливый шаман заколдовал стены своего жилища. Там ведь найдется какой-то дух, что не даст слишком громким звукам покинуть стены? Например, крикам или стонам? Что же, намеков юноша не понял, но сейчас это был уже не намек, а буквально совершенно прямые слова, какие не понять никак иначе. Умнее всего было отказаться, вежливо расстаться и пойти успокаивать себя камланиями, но Степан действительно хотел Шеру, от нее шла настоящая волна какого-то уютного и согревающего тепла, от какого кружилась голова и пробуждалось желание. А еще не получалось осторожничать и ждать беды, будто в этот странный вечер им всем само мироздание запрещало желать зла друг другу, как и ожидать зло в ответ, не давало воспринимать эту мысль серьезно. Проверка на воздействия разные была им проведена чисто на автомате, исключительно нормы ради и, когда она ничего не показала, он все-таки решился. И вот они оба уходят вместе, улыбаясь и продолжая разговор, а жрица одним взглядом затыкает какого-то говорливого корабельщика, тоже оказавшегося в трактире, прижимаясь к юноше еще теснее. Дом встречает уже прогревшими воздух духами и частично разомкнутой защитной системой – шаман не хотел демонстрировать жрице самых мощных из охранников, приказав им временно сокрыться, спрятаться подальше, но продолжать наблюдение. Опасности он не чуял в упор, просто не верилось в то, что Шера попробует устроить такую подлость. И вот, вместо того, чтобы камлать до самой ночи или искать подвохи и того дольше, он притягивает к себе податливое, горячее и желающее женское тело, запечатывая ее уста поцелуем.Interlewd 4: Приятный вечер
Платье стягивается ею легко, чувствуется, за этим действием большая практика, но и не удивительно это – при такой-то ритуальной традиции. Руки живут своей жизнью, а жрица только провоцирует еще сильнее, сама направляет жадные ладони на свои крутые бедра, крупную грудь, вдоль всего горячего тела. Она в ответ не отстает, неясно как ее руки оказываются под рубашкой, стягивают штаны, и шаман осознал себя обнаженным едва ли не раньше своей партнерши, прерывая поцелуй, касаясь губами ее плеч, шеи, ключиц, прежде чем уложить женщину спиной на кровать. Где-то далеко мелькает радостная мысль о том, что вот не зря он регулярно чистил хату и постель с помощью духов, бездарно тратя резерв на бытовые мелочи и, что важнее, каплю получаемого с бытовых мелочей опыта, ведь теперь можно не волноваться за бардак или несвежее постельное белье. А потом вся эта чепуха покидает его верхнюю голову, оставляя только желание, отражение какого он видит в глазах Шеры, только жар сплетающихся тел и жажду новых касаний, нежности и ласки, грубости и пламенной страсти. Жрица однозначно знает толк в удовольствиях плоти, но юноше кажется, что и он ее приятно удивляет тем, что хотя бы знает, как нужно доставлять удовольствие партнерше тоже, понимая и то, что ей тоже это удовольствие нужно. Она лежит на спине, широко раздвинув ноги, а он целует ее, ласкает шею и грудь, даже живот, заставляя дышать все чаще и чаще, заставляя саму пылать страстью и вожделеть продолжения. Миг, и вот он уже в ней, прикладывает ощутимые усилия, чтобы двигаться сколь-либо плавно и размеренно, а не закончить слишком быстро в несколько поспешных рывков. Тяжелое дыхание, одобрительные стоны, но без наигранности порноактрисы, жаркие и тесные объятия ее рук, все сливалось в единую мелодию, завораживающую и приятную сердцу. Она прижимает его к себе тесно и требовательно, даже будучи внизу не отдавая ведущей позиции, крепкая хватка ног вокруг таза задает тон движениям, сладкие губы с чуть сладким привкусом на них раз за разом воруют дыхание, сбивают его поцелуями. В какой-то момент эти движения, ощущения скольжения в ее жаждущем лоне, методичные подмахивания и ритм взаимных касаний приводят к закономерному итогу и миг спустя Степана выгибает дугой, пока он, аж зарычав от наслаждения, выливает всего себя в тесноту партнерши. Внизу живота пылает приятное и будто бы освежающее пламя, сознание мимолетом отмечает, что таков эффект тантрического очага, уже восполнивший ему резерв и теперь просто прокатывающий силу по тонким оболочкам. Полезность подобной гимнастики не отменяла того факта, что занятие оказалось на диво приятным, причем и для Шеры тоже, ведь очаг согревал и накачивал силой и ее тоже. Жрица могла бы этого не понимать, немного не та специальность, но даже если и понимала или хотя бы подозревала, то как-то возражать не торопилась, занятая, не иначе, судорогами настигнувшего ее оргазма. Оргазм, бурное и обильное извержение, даже неестественно бурное и обильное, словно на миг привели юношу в себя, заставив вспомнить об опасностях незащищенных отношений. И если всяческой «венеры» при общении с действующей и небесталанной жрицей Гайи можно было не опасаться, то вот насчет внезапного отцовства он уже не был так уверен. Промелькнувшая мысль заставила замедлить так и не прекратившиеся движения, позволяющие даже не упавшему члену переводить первый акт во второй вовсе без паузы, но на его лицо уже легла горячая ладошка грудастой красотки, на чьи груди он и поглядел невольно, завороженно глядя на их колебание. Ее же слова успокоили еще сильнее, вернув прежний настрой и заставив запечатать уже ее уста поцелуем, перехватить контроль и вжать жрицу в кровать как можно сильнее. - Успокойся, Панн, я ведь жрица Ее. – Почти прошептала она, укусив при этом за ухо, заставив дернуться от столь внезапной вспышки непривычных ощущений. – Прерывать сноси суть грех пред ликом Ее, но каждой жрице дано умение не допустить материнства, коль не готово к нему сердце. Иди ко мне, влейся в меня, влейся еще сильнеемхммм! Приказ-просьба из тех, каким сопротивляться просто нет смысла, новый поцелуй, попытка укусить за ушко в ответ, но она лишь чуть повела головой, подставляя поцелуям нежное плечико, а сама словно выскользнула из-под него, с неожиданной сноровкой оказавшись сверху. По пылающему лицу, тяжелому дыханию, приоткрытому ротику, из какого то и дело показывается облизывающий пухлые губы язычок, юноша понимает, что его партнерша тоже кайфует. А еще эффект очага сказался на ней подобно дозе смешанных с алкоголем зелий страсти, потому что голодного желания близости в глубине омутов ее глаз стало даже больше, чем в начале. Грудь у Шеры была воистину прелестной и, в отличие от того раза с Трудой, он себя вполне контролировал и мог происходящем наслаждаться, глядеть на это зрелище и беззастенчиво касаться подпрыгивающих от ее скачки сфер, ловить губами розовые соски, ласкать ягодицы и стискивать талию. В каждом движении жрицы чувствовалась жизнь, страсть, похоть и вожделение, чувствовалась сила привыкшей знать себе цену женщины, какая сама может брать и желать, не стесняясь этого и не стремясь оправдываться. Откинувшись немного назад, она упирается руками за себе спину, выставляя грудь вперед, начав двигаться еще требовательнее и стремительнее. Теперь это и вправду походило на скачку, но Степан едва успевал подаваться ей навстречу. Улыбка Шеры, хищная и хитрая, страстная и нежная, свидетельства о том, что она делает это специально, намеренно заставляет опаздывать, не успевать за ней, отдавать ей ведущую роль. Второй оргазм знаменован ее успехом в этом противостоянии, ведь обезумевший от страсти и ослабевший от необходимости выдерживать ритм юноша просто не выдержал и откинулся на спину, отдаваясь на волю партнерши. Она же не стала скромничать в полторы минуты доведя до пика, буквально вырывая, требуя и забирая еще один экстаз, еще одно извержение, обильное и пронизывающее все тело спицами удовольствия. Застонавший землянин почувствовал всем естеством, как обильно выходят из него струи семени после каждого пульса, проходящего будто сквозь все тело и ауру, завершаясь в чреслах. С рыком, достойным того, самого первого из встреченных им, зверя-хранителя, удивившим даже самого Степана, он прикладывает неясно откуда взявшиеся силы, и переворачивает пикнувшую и засмеявшуюся жрицу, укладывая ее лицом в постель, заставляя задрать зад повыше и пристроившись сзади. Устроить косплей классических видео с сайтов для очень немаленьких, пошлепав по неплохим таким ягодицам, юноша не рискнул, интуитивно понимая, что может понимания не встретить. Вместо шлепков он осторожно и нежно взялся за ее бедра, принявшись входить и медленном, постепенно ускоряющимся ритме, с каждым движением все сильнее проваливаясь в накрывшую его с головой пелену желания. Только тяжелое дыхание, только хриплые стоны, только шлепки двух стремительно приносящих друг другу удовольствие тел, удар кожи о кожу и третий пик не заставил себя долго ждать, выпивая из тела все соки, выливаясь в кажущееся раскаленным лоно Шеры. А потом снова смена позиции, еще раз, но уже без спешки и стремительности, в их движениях чувствуется расслабленная нега, да и усталость тоже. Она опять оказывается сверху, то приподнимаясь, усаживаясь на член и медленно двигая бедрами, не отрываясь от таза партнера, то вовсе ложась грудью к груди, чтобы продолжить целоваться, но уже без страсти, с ленивой такой нежностью. Пшеничные кудри, - которые на голове, - прилипли к лицу, все тело ее покрывали бисеринки пота, да и юноша тоже дышал загнанно, истратив силы, а единица телесности на то и единица, чтобы уставать лишь чуть медленнее, чем обычный человек. Четвертый оргазм пришел вразнобой, в этот раз юноша кончил первым, а не одновременно с Шерой, но очаг страсти в его ауре ухватился за частично и временно сплетшиеся воедино тонкие тела, передавая часть страсти обратно и спустя буквально пару секунд жрица и сама тихонько застонала, закатив глаза и тяжко выдохнув. Последний оргазм словно окончательно доконал оказавшуюся удивительно выносливой женщину, отчего она, тоже упала рядом с ним, прижавшись к бледной груди попаданца и, закрыв глаза, почти мгновенно уснула, прошептав ему о том, что неопытность чувствуется, но, оказывается, опыт можно получить и по книжкам. Парень, у какого опыт на самом деле был вполне практический, вообще не обиделся, еще некоторое время погладил так понравившиеся ему сиськи, поцеловал кажущуюся такой милой сейчас женщину в носик, да и сам уснул.Interlewd End
Утро встретило проснувшегося парня нежной истомой, теплом прижавшегося к нему тела, какое еще и ногу на пояс ему закинуло, а также чувством жажды, сушняка даже, и духоты. Все-таки теплое и мягкое тело красавицы рядом с ним за ночь успело сместиться и теперь буквально угрожало задушить бедолагу сиськами. Степан, конечно, считал подобную гибель достойной и почитаемой, но умирать все равно не спешил и спешить не хотел. Кое-как выскользнув из объятий оказавшейся еще той засоней Шеры, он утолил жажду запасом травяного сбора общеукрепляющего типа, принявшись тихонько искать свою и ее одежду. Вчера они явно спешили придаться разнузданной страсти, так что от классической сцены с лифчиком на люстре уберегло преимущественно то, что люстры в этой хате не было, а Шера не носила лифчика. Натянув штаны и укрыв спящую жрицу весьма доброй богини парочкой духов, какие стали отсекать лишний шум, делая его столь же тихим, как и ее дыхание, юный шаман принялся за поиск съестного. Видимо, познавший жизнь Кирик, прекрасно видевший, с кем именно он вчера ушел под руку, решил не беспокоить двух одаренных поутру доставкой снеди, дав обоим поспать. Найдя несколько горстей засушенного винограда, причем пропитанного магией, потому что готовился преподнести эти ягоды в жертву духам, Степан решил, что можно принести эту жертву и самому себе, с аппетитом захомячив сладость. Быстрый взгляд на свой статус обнаружил не только подросшую почти до трех четвертей шкалу опыта, но еще и сообщение от системы с очередным подарочным талантом. Получено: «базовые методики тантрических практик»; несколько повышена пластичность и мощь ауры; повышена вероятность обретения знаний и свойств ветки соблазнения. Обретенный талант добавлен к общему статусу Игрока. Как он и подозревал когда-то, получение профильного знания с подобным свойством было вопросом времени и наличия партнера для отношений. Судя по всему, тот ритуал взаимной напитки, какой они с Шерой на чистом (и голом!) наитии провернули этой ночью, засчитался системой за ключ к знанию. Базовое и не слишком полезное, это знание успешно позволяло применять всевозможные техники как восстановления, так и подпитки или подпитывания партнера через секс. За счет синергии навыков Степан и вовсе мог через секс наложить и снять проклятие, приворот, подчинение, усиление, подселить духа или вовсе исцелить травму, даже аурную. Прямо секс животворящий, никак иначе не сказать, но эти навыки хотя бы реально полезны в ряде ситуаций, в отличие от тех же приворотов разного толка или призыва духов-контрактников, какие согласятся выполнять только оные контракты, где указано сплошное непотребство имени Милфы Милфовны. Он, например, и без подобного мухлежа сумел затащить в постель настоящую жрицу, опытную и не лишенную мужского внимания задолго до встречи со Степаном. И даже оставшаяся после Труды, чтоб ей сейчас икнулось, травма моральная не помешала, хотя вообще-то должна была бы. Он ведь поначалу действительно испытывал еще ту скованность и неловкость, все время опасался очередного подвоха или вовсе атаки какой-то, если не подлитым в питье зельем, то хоть бы и специфической молитвой, а потом ничего, отбросил лишние мысли и отдался порыву страсти. Минуточку. Он ведь и вправду как-то незаметно успел успокоиться, забить об опасениях и добровольно уйти вместе с Шерой, хотя имел все основания ее опасаться и явно собирался это опасение в себе поддерживать! Погрузившись в легкий транс, вспоминая прошлый вечер и то, что произошло тогда, он вылавливал из памяти собственные мысли, сравнивая их с нынешними, оценивая спокойно и беспристрастно. И отчетливо видел, что в какой-то момент будто бы отбросил иные варианты, кроме как поддаться на ничем не прикрытый намек Шеры и провести с ней ночь. Не пожалел, вроде бы, но теперь чувствовал себя несколько тревожно. Это точно не было воздействием на разум в чистом виде, он даже не уверен было ли воздействие вообще, но если было, то являлось чем-то близким к эмоционально-духовному касанию: ему будто отрубили опасение, добавили смелости и банального плотского желания, когда думает уже не та голова. Ни один из факторов воздействия не был ни вредоносным, ни особенно сильным, неясно был ли он вообще, да только по итогу все равно вышло то, что вышло. Степан поглядел на спящую и чуть посапывающую женщину уже без особой теплоты, но пока и без агрессии, только усилив вокруг нее кокон из отсекающих духов, чтобы не пробудить ее следующими действиями. Профессионально исполненная проверка духовного тела не показала никаких следов, долгоиграющих закладок или приворотов, хотя для полноценной проверки нужно было бы потратить несколько больше времени, а также парочку специфических призывов. Но при первом впечатлении ничего опасного или просто лишнего в ауре не имелось, разум тоже казался чистым, только оставались еще в тонких телах остатки следов таких же тонких тел, только уже Шеры, а не его. В теории, после такой ночи, она могла бы использовать эти остатки для создания полноценного слепка ауры, особенно если еще и образец того же семени будет (а чего бы и не быть, после такой ночи). Но он все время был и оставался под плащаницей, так что аура его на деле совсем не такая, как покажет даже профессиональный слепок. Ритуальное отречение от частиц тела, какое позволяет не бояться за каждую уроненную каплю крови или волос, он и так проводит регулярно, причем призывая разных духов или вовсе проводя манипуляции собственным духовным телом – за это опыт капал. Так что вроде бы ничего такого ужасного не случилось, но настроение все равно не веселое, немного злое даже, такое, при каком очень хочется задать несколько вопросов развалившейся в его кровати жрице. К моменту, когда она проснулась, сонно протирая глаза и умильно зевая, прикрыв свое тело одеялом, Степан успешно закончил призыв нескольких боевых и вспомогательных духов, оградил себя от повторного применения того, чем эта змейка его приласкала недавно, пусть и неясно что это вообще было, а также уселся на стуле напротив спящей и многозначительно на нее смотрел. Со стороны, как сказал бы злопыхатель какой-то, выглядел он нахохлившимся воробьем или надувшимся котом, которого двуногий раб забыл покормить с утра. Но если бы злопыхатель мог увидеть напряженную и подрагивающую в готовности ауру, выглядящую весьма угрожающе даже в уменьшено-сокрытом варианте плащаницы, то он бы улыбку точно подавил и колкость проглотил, чтобы не пришлось глотать кровь и зубы. - М-м-м? – Промычала что-то невразумительное не до конца пробудившаяся красавица, роняя одеяло и вновь открывая равнодушному и спокойному взгляду шамана свои большие и выразительные достоинства. – Панн, ты чего на меня смотришь, будто на врага какого? Если начала фразу она сонно и рассеянно, то закончила уже только притворяясь, при этом осмотревшись вокруг и явно почувствовав если не готовых к бою духов, то общую напряженность духовного мира в этой точке. И не то чтобы испугалась, но явно сбросила легкомыслие и подобралась, хотя Степан и не чувствовал никакой опасности от нее. Но он и в прошлый раз не почувствовал, правда, именно опасности тогда и не было. - Знаете, почтенная Шера, я очень спокойный и недоверчивый человек. – Начал он издалека, говоря тихим и пронзительным тоном, будто шелест листьев на ветру, такой же холодный и неприятный. – А еще я имею привычку отмечать те моменты, когда мое спокойствие или недоверчивость будто бы чудесным образом отступают. Как было вчера, например. Потому что я готов духами поклясться, что когда приходил на разговор, точно не собирался уходить обратно в чьей-либо компании. Не могли бы ли вы, почтенная, пролить свет на эту странность? Несколько секунд она явно пребывает в состоянии не паническом, но нервном, показывая, что тон и отношение вчерашнего любовника ее выбили из колеи, но потом она дослушала до конца его речь, осознала ее и паника пропала. Несколько секунд жрица недоверчиво глядела на юношу, будто бы осознавая сказанного, а потом на ее лице мелькнуло понимание и она... засмеялась. Сначала тихонько и в кулачок, потом захихикала вслух, а после и вовсе откинулась на постели и затряслась в хохоте, что выглядело довольно эротично, учитывая обнаженность обвиняемой. - Да уж, милый Панн, ну ты и выдал сейчас. – Почему-то страха в ней не было, как и опаски, только веселье и легкая досада, не более. – Я вчера не очень поверила, когда ты говорил, якобы тебя дедушка твой в дикой глуши воспитал и всему научил. Не говорят так, так правильно, те, кто в лесу жизнь прожил, у тебя академически поставленный язык, для подобного ритора нанимают, нас в храме всех точно так же учили и то, не все научились. А уж искусство постельное ты показал такое, что благослови Гайя те дальние хутора, где такому научить юношей могут, я туда проповедницей устроюсь. Но вот сейчас, после твоего вопроса, я тебе наконец-то верю, честно и полностью: видимо, твой дедушка почтенный и мною почитаемый, обучил тебя на славу, а девицы вашего хутора еще теми бесстыдницами выросли, научив маленького тебя непристойному для простых пейзан. Но, святая землица, задать такой вопрос не кому-то там, а именно жрице Дарящей Жизнь мог только совсем дремучий человек. С каждым словом жрицы глаза у Степана становились больше и больше, вылезая из орбит все дальше и дальше, а жрица даже не замечала того, что после перечисления его «провалов», все больше и больше духов получали команду о готовности к удару. Но на момент, когда перемежаемый смехом монолог Шеры закончился, перервавшись попыткой отдышаться, парень успокоился и сам, решив послушать некую очевидную истину, какую ему и поведали в ту же секунду и без задержек. - На всякой жрице, даже послушнице, есть Ее пригляд и благословение, Панн. – Объясняла женщина, принявшись неспешно и красуясь, будто стараясь вывести его из холодной отреченности, одеваться. – Потому нас не трогают дикие звери, не нападет низшая нежить или какая-то лесная нечисть – воля Ее отвращает зло, не дает вредить, заставляет пройти мимо. Ибо в сути своей Гайя великая мать нам всем, всему живому и родящему, плодоносящему и жизнь питающему, а поднять руку на несущих Ее волю – все равно, что мать ударить. Можно, но не всякий посмеет, даже если законченный душегуб. С людьми или другими разумными это так не работает, против татя придорожного или душегуба лихого у жриц Ее другие средства припасены. Но все равно вблизи нас становится спокойно, нет места злости или опасению, если и сама жрица тоже не питает зла или опаски, если сам не желаешь зла. Вчера я тебя, Панн, хотела, а ты хотел меня – эти два желания вошли друг в друга, потому ты и успокоился так быстро, утратил недоверие, потому что сам не хотел недоверием страдать. Это не любовное колдовство, что бы ты там себе не думал, без искреннего и обоюдного желания тебя бы максимум немного расслабило, не более. А еще об этом нашем жреческом секрете каждая лисица в лесах знает, на самом деле, если не среди пейзан с землепашцами, то уж среди сколь-либо обученных одаренных точно. Духи слов и смыслов, подселенные прямо в тело, никакой лжи не чуяли, да и сама жрица была максимально искренней, при этом даже не пытаясь закрываться. Да и не смогла бы, если подумать, все тот же резонанс аур работал и в обратную сторону, а Степан теперь, благодаря новому таланту, спокойно мог этим мостом пользоваться, читая веселящуюся жрицу будто открытую книжку. А она уж веселилась, причем даже не осознавая, похоже, что была опасно близка к тому, чтобы немножко отправиться к богине своей на прямую аудиенцию. И, если подумать, то в этот раз Степан действительно перенервничал, начал видеть всякое разное там, где его не было, дуть на воду, пообжегшись разок на молоке. Объяснимо, но все равно немного неловко, даже чуть стыдно: сам потерял контроль, стоило только дать себе слабину, а едва не убил вот это вот чудо с кудрями. Нет, так-то она однозначно его соблазнила и вполне могла подозревать, что «дикий лесной мальчишка» перед ее чарами не устоит, но, здраво поразмыслив, ее воздействие за воздействие и не считается. Его наверняка можно было бы усилить или иначе изменить, но вот тогда бы он уж точно не пропустил бы следов на своем тонком теле, даже при самой примитивной проверке бы не пропустил. Неудобно получилось. - Ладно, признаю, сглупил по незнанию, извини меня, Шера. – Выдавливает он, незаметно распуская так и не пригодившуюся свиту, но все же оставляет за собой последнее слово. – И все же не думаю, что тебе самой бы понравилось, реши я использовать против тебя пусть и слабый, пусть таковым не считающийся, но приворот. Просто чтобы чуть-чуть расслабить, не более. Как-то не так уж и вежливо вышло, но вспыхнувшее было раздражение не так-то просто погасить, а еще нет более злобного мудака, чем мудак, понимающий, что облажался. С другой стороны, а так ли Степан облажался, если его незнание местной культуры едва ли не впервые оказало роль позитивную, а не негативную? Нет, позаботиться о хорошей защите от подобных пассивных аур, как у Шеры и ей подобных, нужно будет обязательно, особенно если для заботы хватит не терять голову и быть собранным, но речь ведь не о том. Он сначала дал себя заподозрить во лжи и только за счет своего же незнания сумел очень ловко исправить ситуацию. Да! Если что, будет всем так и говорить, что это было задумано изначально! - Ох, будь я позлее и более ор-то-док-саль-ной, если я правильно выговорила, то уже за само сравнение дара Ее и презренного любовного ведовства, ждало бы тебя покаяние пред Ней. – Успокоившаяся и тоже попившая отвара, причем явно оценив его состав, прежде чем сделать второй глоток, Шера вообще ни капли не смутилась. – Но раз уж мне довелось побыть наставницей в делах постельных для такого милого юноши, то скажу следующее. Ты можешь попробовать меня приворожить на ночь страсти, хоть каждый день, пока я здесь, пробуй – я задержусь на пару седмиц минимум, луну встречу, проведу ритуал на зерне, раз Кирик, даже потратив все свободное серебро, согласен расписку на имя храма выписать о передаче части урожая. Времени у тебя будет навалом. Дерзай, Панн, дерзай. Ответ в подобном стиле, конечно, на секунду выбил из колеи, но юноша успокоился быстро, правда, понять говорила ли эта зараза на язык острая всерьез или тоже поддевала не получалось. Очи у нее были честные-честные, тон серьезный и весь вид будто бы говорил, мол, давай, попробуй, мелкий падла, я даже не рассержусь. В общем, сбивало с толку подобное, а Степан того толка и так найти не мог. - Очень смешная шутка, Шера. – Совершенно ровным голосом в каком даже аутист расслышал бы сарказм, комментирует он. – Ты так больше не шути, а то я подумаю, что ты не шутишь. И снова смешок, с каким у заметно расслабившегося юноши отняли вторую и последнюю горсть изюма, и, хитро глядя прямо в глаза, заявили нечто еще более неожиданное. - Да я и не шучу, если честно. – Пожав плечиками, жрица поглядела на выпученные, будто у одного из анимешных персонажей, глаза собеседника и объяснила. – Я вот прямо сейчас именем Дарящей Жизнь, как жрица Ее, разрешаю тебе испытать на мне свой дар подобным образом без угроз или мести в случае успеха или провала. И коль будет тебе тот успех сопутствовать, то такова твоя победа, а мне урок на будущее. А коль уж не осилишь, то преклонишь потом колени пред Плодородной в искренней молитве, да и будем считать, что спор закрыли. Некоторое время Степан еще пытался понимать происходящее, а потом решил просто не связываться, а то неясно, то ли он опять не уловил какую-то часть культурного кода, то ли над ним жестоко и беспощадно стебутся с предельно серьезным лицом, внутренне хохоча над его недоуменной рожей. Последняя ремарка, впрочем, окончательно убедила его не рисковать, потому что любые молитвы – это еще тот маркер на дух, ему, как носителю системы, подобные молитвы не слишком сильно и нужны, а вот навредить тем или иным способом могут. Самым эффективным способом вред принести будет банальное привлечение внимания того или той, кому молитвы и адресовались. - Нет, извини, Шера, вероятно я что-то не то сказал или неверно тебя понял, но я не молюсь богам, никаким, лишь только говорю с духами. – Вроде бы она ему казалась весьма адекватной, на подобную ересь, характерную для практически любого шамана, если он не совмещает шаманизм с чистым жречеством, она не должна начать пускать пену изо рта и бегать за землянином с криками о скором аутодафе. – Какое бы приятное впечатление не составила о себе Дарующая Жизнь и ее жрицы, но я все еще иду своей дорогой. Видят духи, я не приносил зла Гайе и не видел такового от нее, так пусть оно так и остается. Злиться или презрительно глядеть на юношу Шера не стала, лишь только похлопав выпученными не хуже, чем ранее у самого Степана, глазами, а потом согнулась уже в самом настоящем припадке гомерического хохота. На попытки юноши вставить хоть слово и потребовать объяснения, она только начинала ржать еще громче, перемежая завывания о диких лесных человечках новыми взрывами смеха и весьма изобретательным матом. На второй минуте у Степана стала легонько подергиваться бровь, на третьей она подергивалась уже не легко, а еще к ней прибавился точно так же дергающийся глаз. Видимо, что-то такое почуяв женской интуицией, Шера все же успокоилась и принялась, задыхаясь от нехватки воздуха, пояснять невинному и неиспорченному шаману, что именно весь цивилизованный мир местной Ойкумены понимает под словосочетанием «принести извинительную молитву Гайе, стоя на коленях перед ее жрицей». С этой стороны предложенный спор выглядел куда более честным и привлекательным – либо приворожишь жрицу, затащив ее в койку, тем самым доказав свое превосходство, либо «извинишься в молитве», то есть банально отлизав ей. Какая все-таки интересная богиня, все четче и четче всякие параллели просматриваются, остается надеяться, что Гайя хотя бы не использует систему автоответчиков. - Вот как-то так, мальчик из леса, как-то так. Уж прости за мой смех, но я прямо одурела, когда ты весь такой серьезный мне про путь духов начал втирать. Как будто я не училась при храме, не знаю, как вы шаманы живете и мир воспринимаете, фух. Повеселил ты меня знатно, Панн, давно так не хохотала. – Успокоившаяся жрица успела умыть лицо и даже тело из бочки с холодной и чистой водой, мимоходом похвалив юношу за то, что он духами ту воду очистил, даже не успев дать ему извиниться за то, что он забыл воду ту нагреть, а потому пребывала она в очень благом расположении духа. – Но я, кстати, серьезно про тот спор говорила. Мне, знаешь ли, повезло красивой родиться и еще до того, как послушницей стала, успела на любовных чарах обжечься. Там грязная история, я ее пересказывать не буду, но скажу лишь, что едва только став послушницей я получила от Нее благословение, защищающее разум от чужой страсти и ложных чувств. Нет, конечно, это благословение свои границы имеет, в твердости с гранитной скалой не сравнить его, но на попытки молоденького шамана-исцелителя точно хватит. Я так думаю. Так что рискнешь? Обещаю и пред Ней заверяю, что не стану держать обиду за твой успех, просто покувыркаемся ночку и все, по утру скажешь мне, какая я самоуверенная неудачница. Степан, все так же держащий незаметно для собеседницы нескольких довольно мощных духов понимания внутри собственной ауры и духовного тела, четко видел, как эта зараза немного недоговаривала. Ей подобная игра нравилась, однозначно она хотела развести на спор неопытного мальчишку. Причем нет, не потому, что втайне ей нравилось быть под воздействием приворотов, там даже скорее наоборот, она к такой магии питала «легкую» антипатию вообще и не слишком хотела оказаться под ее воздействием, хотя и про то, что честно примет поражение она не врала, пусть и не верила в поражение. Нет, здесь было нечто иное, из-за чего Шера пыталась исподволь подвести бедолагу-Панна под этот спор и выиграть. Пыталась, но не понимала, что несколько нелюдимый и молчаливый паренек так-то из иного социума, где играть словами и устраивать провокации могли ничуть не хуже, чем здесь, а сам он отнюдь не из леса вышел, чтобы не распознать манипуляцию. - Ох, ладно-ладно, не хочешь на коленях языком по цветку нектар собирать, так можно и по-другому. – Тем временем как-то невзначай сменила она тему и, по напряжению ее духовного тела, на какое указали духи, шаман понял, что вот сейчас станет ему известна настоящая ее цель. – Сделаем попроще – наложу на тебя малое покаяние переполнения страстью, всего-то на срок до первой пропажи Луны. Что, испугаешься? Могучий лесной шаман побоится целый месяц опасаться на красавицу какую посмотреть, чтобы портки не менять, м? Про это «оружие» в руках жриц он уже слышал, хотя звучало, конечно так, будто пересказывают пошлую байку какую-то, а не о серьезных божественных карах говорили. Но, выходит, не лгал тогда Кирик, действительно умеют жрицы сделать из слишком наглого мужика «самого быстрого стрелка на всем диком западе». И еще... Пусть даже аура жрицы скрывала многое, просто за счет своей плотности закрываясь от взора не самых сильных духов, но что-то сквозь такую естественную маскировку проглядывало, тем более, если расслабленная и веселая после совместной ночи Шера даже не пыталась скрываться слишком уж сильно. - Эм, я даже не знаю, как спросить, но ты ведь меня зачем-то подводишь под мысль, чтобы я согласился это твое покаяние на себя наложить в случае проигрыша? – Он в упор не чуял в ней агрессии или какой-то подлости, только веселье и пока еще тлеющую страсть, отчего вообще перестал понимать хоть что-то и решил разрубить гордиев узел загадок всего-то прямо спросив. – Какая тебе выгода с того, что я под такое воздействие попаду? Или у вас, в храме, ставят жрицам предписание на жреческие труды: мол, пять раз поля благословить, дважды роды принять, раз в сезон обязательно проклясть кого-то фирменным ударом Дарящей Жизнь, иначе никакого продвижения по рангам и сану? В этот раз она на него посмотрела так, что он подумал, будто подавилась, ибо кашель под конец был прямо очень натуральным. Поперхнувшись словами раз, другой, она выпила водички и возмущенно ткнула в Степана пальцем, будто бы обвиняя без слов, но неясно в чем. Выглядело бы угрожающе, но аура ее не двигалась и молитв она не читала, только пыталась продышаться. - Ну ты уже имей коль не совесть, так чувство такта, нормально же общались, Панн. Нет, шутка смешная, но иной жрец любого храма за такое вот шутовство мог бы и в морду дать. – А потом она прищурилась внимательно так, с подозрением, будто один персонаж из Футурамы, а подозрение сменилось пониманием и легким таким раздражением, а сила божества в ней чуть сменила тон, похоже, временно повышая сенсивность на пару пунктов. – У-у-у-у, шаман! Как же я и не поняла-то сразу! Небось, пока глупости свои думал поутру, успел призвать чтеца лжи какого-то? Дай угадаю, тоже от дедушки твоего, многократное ему мое почтение, остался призыв, да? Ой, что ты на меня так смотришь? Да именно этого я и добиваюсь – честный спор, а потом честная моя или твоя победа. Никаких хитростей или злых помыслов, правда. Вот, будь так, признаюсь: да, мне нравится это покаяние на мужиков накладывать, особенно на симпатичных парней вроде тебя, Панн. Нравится глядеть, как вы от взгляда на сиськи сразу же спускаете и страсть сдержать не можете, вот. Хватит на меня так глядеть, будто я тебе яду подсыпать захотела. А кому расскажешь, так я обижусь, честно, и нет, мстить тоже не буду, просто подойду к тебе и посмотрю, как на тупого барана, ясно? Все, закроем же эту тему печатью, коль страшно тебе, Панн. Рисковать не хочешь, победить не в силах, так я и не осуждаю, вот и ты меня не осуждай, вот. Степан действительно все понял, особенно когда раскусившая его трюк жрица напрямую все объяснила и скрываться перестала. Ну, еще не самый стремный фетиш, ведь могла бы она увлекаться всякими играми с каленым железом или реками кровищи, правда, это уже для жриц более темных богинь, наверное. Хотя, черти их знают, ведь кому, как не Степану с его опытом, понимать, насколько у матушки-природы есть много обликов и насколько эти облики бывают далекими от доброты. Гайя суть богиня плодородия, а не природы, но все равно зарекаться о том, что в ее культах нет темных течений он не будет. Потому что те же знания ему подсказывают, что темные течения есть почти у каждого бога, только масштабы разные. Точно так же, кстати, почти у каждого бога темного есть хоть бы и зачатки более умеренных или светлых течений религии, хотя это и не так ярко выражено. В любом случае обижаться на жрицу он уже не видел смысла, только усмехнулся тому, как она его брала на примитивное слабо. Очевидно, как-то вестись на ее провокацию Степан не собирался, хотя бы потому, что он уж точно мог в этом противостоянии выиграть даже дай она ему сроку всего-то на половину суток. Нет уж, хватит. Он ее заподозрил в нехорошем, но ошибся и поставил себя в неловкое положение. Она его попробовала склонить к каким-то своим играм, но он ее раскрыл и тоже заставил покраснеть, пусть и едва заметно. На этом им пора остановиться и расстаться полюбовно, довольными друг другом и без каких-то там лишних обид. Тем более, что некоторое тепло и уважение к своей партнерше по любовному томлению прошлой ночи он действительно испытывал. Вот только закрыть и обрубить тему юноша так и не успел, лишь открыл рот, да и захлопнул его, потому что пред внутренним взором предстало действительно внезапное системное уведомление. Получено системное задание (среднее): принять условия спора с Шерой, жрицей Дарящей Жизнь, а после в этом споре победить, сумев наложить на оппонентку приворотное воздействие, какое выльется в ночь страсти. Для удовлетворительного исполнения нужно хотя бы одно успешное наложение приворота на оппонентку; для полного исполнения необходимо успешно наложить воздействие хотя бы трижды; для идеального исполнения необходимо закончить спор таким образом, чтобы оппонентка так и не поняла, что спор был ею проигран, а сама она покинула Верхние Ляди, искренне уверенной в собственной победе. Допустимо использование даров Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай. Награда: повышение эффективности приворотов, значительное повышение вероятности появления талантов ветки соблазнения среди доступных для выбора при повышении уровня, одно очко талантов, какое можно вложить исключительно в раздел мета-навыков; при полном исполнении: одно очко талантов, какое можно вложить исключительно в раздел мета-навыков за каждое наложение приворотного воздействия на оппонентку, но не больше пяти; при идеальном исполнении: один случайный мета-навык продвинутого или элитного типа. Степан еще раньше заметил, что выдаваемые именно Автобогиней задания, помимо своей унизительной пошлости, чаще всего предлагают награду из разряда на ранг-другой выше, чем указано в ранге задания. За малые задания обычно предлагалось к выдаче такое, что и за небольшое, но обычное, система не факт, что выдаст. После того, как он обрел доступ к средним заданиям, ситуация стала еще веселее, потому как награда от Автобогини была вот прямо неимоверно сладкая. В первую очередь потому, что каждое из обещанных очков можно было бы распределить самостоятельно. Не будь этой детали, едва ли бы юноша стал заморачиваться с тем, чтобы повысить себе очередную малополезную и пригодную лишь для разврата всякого хрень, вроде прокачки сексом. Но предлагали не хрень. В иной ситуации, он не стал бы идти на поводу у Мегамилфы, фактически насилуя ничего ему, по факту, не сделавшую Шеру. Но жрица сама предлагала пари на выгодных ей условиях, надеясь власть повеселиться за счет самоуверенного юнца и собственного повышенного сопротивления. Парень размышлял примерно полторы секунды, так и застыв на миг с полуоткрытым ртом, пойманный посреди начавшейся фразы. И только углядев хитрые и выжидающие бесенята в очах сидящей напротив него женщины, уловив, интуитивно ощутив, ее настрой и провокацию, он принял это решение, уже не чувствуя себя особо виноватым. В конце концов, начал и предложил это все совсем не он и даже не Автобогиня, чья системная утилита воспользовалась подходящей возможностью для выдачи квеста. Ну, или тогда стоит считать, будто система сама, автоматически подправила нити судьбы, чтобы он встретился здесь с Шерой, именно той жрицей, какая предложила ему этот спор, обладая при этом своими интересными вкусами. О таком варианте думать не хотелось, пусть даже Степан, с его магическими знаниями, и понимал, что могущество создавших и поддерживающих систему сущностей способно и не на такое. Очень уж невеселые тогда получались бы размышления. - Ну, ладно, давай спорить, а коль проиграю, то никаких обид. – Высказался он, протягивая руку в чуть непохожем на земное рукопожатие местном жесте-аналоге, сдержав улыбку, когда учуял с помощью духов смену эмоций Шеры, которая едва ли не вслух прокричала «Попался!». – Пусть я и целитель, но времени у меня, выходит, почти полторы декады, покуда луна не взойдет полной и зрелой, чтобы ты провела над зерном ритуал по просьбе Кирика. Верно? - Да, верно, Панн, принимаю твой спор и словом своим его заверяю. – Сжала она его запястье, даже чуть ближе к локтю, чем к кисти, улыбаясь своей лучшей улыбкой, хитрой и довольной. – А еще я здесь останусь на несколько дней после, как раз должен будет очередной корабль под гербом городского магистрата плыть, он меня и заберет, как работающую на магистрат этот, будь неладен тот день, когда меня старшая жрица Авира на это служение подрядила. Точно уверен, не передумаешь? Я ведь не шучу, месяц с покаянием проходишь, как миленький. Коль уж отступишь, я не посмеюсь, тут даже смелый воин предпочтет труса праздновать. Степан с трудом удержался от того, чтобы глаза закатить, насколько очевидной была эта подколка, после какой юный обладатель горячей крови только сильнее закусить удила должен был бы. Что же, последние мысли о том, не отыграть ли эту ситуацию назад, пока можно, эта топорная манипуляция окончательно отбила. В конце концов, будь он реально диким и незрелым учеником шамана с дальнего хутора, какого выучили магическим искусствам и высоким наукам, но не дали опыта жизненного, какой уже успел получить постельный опыт, но не в слишком больших количествах, то он бы на такую подачу мог бы и повестись. Он ведь не знает, как работает защита от богини, какой похвасталась Шера совсем недавно. Вполне может оказаться так, что для его навыков эта защита тоже представит неслабые проблемы – специфические и узкозаточенные божественные благословения имеют тенденцию приобретать чудовищную эффективность в рамках их директивы. Это и для классической магии тоже характерно, но именно с молитвами и благословениями этот аспект проявляется ярче всего. В ином случае Степан вполне мог бы опасаться того, чтобы вовсе проиграть этот спор, но приписка о том, что дары Милфы Богов тоже можно использовать... ну, здесь сложная и весьма интересная задача плавно переходит в разряд «халявной прокачки для совсем тупых». Вот и будет у него, наконец-то, повод призвать и с толком использовать призыв Сонного Веятеля... при этом давясь от жадности, понимая, что можно было бы найти какую-то крупную шайку разбойников или злых орко-гоблинов, приказав вымертвить ее полностью и тем самым взять разом пять-семь уровней, не меньше, если бы только он имел право духу подобное приказать. Впрочем, должно же хоть что-то портить ему настроение все то время, пока он станет на халяву развивать ветку мета-навыков? - Нет, не откажусь. – Заявляет он именно тем тоном, какой ждешь от упрямого, молодого и талантливого одаренного, какой не привык встречать препоны для своего таланта, глядя прямо в смеющиеся глаза Шеры. – Будем считать, что начинаем с завтрашнего дня, или прямо сейчас? - Нет, лучше уж с этой ночи, потому что прямо сейчас, Панн, мне совсем не до споров. – И не дав ему даже слово вставить, женщина притянула попаданца поближе, накрывая губы поцелуем и принявшись стаскивать с него и себя только недавно надетую одежду. По крайней мере, в этот раз Степан успел приказать духам пламени, помещенным в небольшие камушки на дне полупустой после утренней помывки бочки, прогреть воду до комфортной температуры. Шера уж точно оценила, причем даже умилительно потребовала потом сделать ей парочку таких же камней-грелок. Мысленно записав просьбу в свой плотный график, Степан не нашел причин ей отказывать в этой малости, да и вообще отказывать – ведь сам хотел от нее точно того же.