***
Жизнь снова вошла в размеренную колею, собравшие урожай селяне готовились ехать на торги, а существующий в отдельном потоке от основной людской массы Степан все глубже погружался в изучение иных сфер. Целую неделю после снятия проклятия он занимался сразу всем понемногу, призывал то тех, то других, иногда закупался необходимой мелочевкой в системном магазине, но никогда не брал выше необходимого минимума. Все-таки навыки и опыт куда активнее притекают тогда, когда шаман не просто заваливает любую проблему баблом, простите, дорогими реагентами и дарами-жертвами, а тоже давит, юлит, отстаивает свою точку зрения, активно торгуется и продавливает свою волю. Вот Степан и тренировался эту точку зрения доказывать, пользоваться авторитетом и не тратиться там, где можно обойтись без трат. Сложнее, но и в чем-то даже интереснее. Из особенно запомнившихся моментов можно было отметить заключенный в три этапа контракт, - на первый раз пришелся один только разговор о перспективах, на втором акте занялись обсуждением условий и только потом, под конец, пришли к консенсусу, - в ходе какого пришлось поговорить с удивительно светлым духом. Дух этот был не солнечником и даже не лунаром, как уже имеющиеся у него контракты, но из той же сферы, очень тесно смешанной с недрами. Фактически, весьма сильный и довольно бесполезный в прямом бою дух произошел когда-то из света кристаллических друз в местном подземелье, там, где дроу и всякая другая хтонь обитает. И его свет служил не столько оружием, сколько катализатором при целой плеяде ритуалов, какими Степан собирался пользоваться. Если обобщать, то это существо специализировалось в том, что работало с гранью, отделяющей мир высоких сфер от яви, причем умел как укреплять, так и ослаблять, так и вовсе дырявить эту грань. Дорвавшийся до такой помощи Степан попользовался духом как следует в течение всего контракта, какой длился три ночи. Именно ночи, днем привыкший ко тьме подземелья, или даже Подземелья, дух становился почти бесполезным. Он и так терял немало своих свойств и крутости под открытым небом, но все равно оставался крайне интересной хреновиной с шикарным набором абилок. Эти три ночи он, предупредив и Мельда и даже Кирика, вообще не ночевал дома, искренне надеясь, что селяне не обратили внимания на полуночные иллюминации посреди леса. Степан потратил кучу времени, сил и пару раз указывал то и дело проверяющему длину поводка духу его место, а то борзел он так, что любой темный позавидовал бы, но своего юноша таки достиг. И без того ставшая податливой грань на поляне и вокруг приобрела несколько совсем уж неестественных свойств, а после Степан, используя эти свойства, превращал свою поляну в полосу ловушек и препятствий. Как со стороны яви, так и со стороны мира духов: мало ли, какая хрень захочет зайти на огонек, привлеченная сияющим резонансом тотемной структуры и доступным, пусть даже запертым и охраняемым, проходом в мир материи. Выполнил он и очередное задание, как на подбор связанное с подросшей жизненной силой Степана, проведя несколько сделок и заключив парочку стойких, а не только для выполнения задания, контрактов, в каких оплата шла кровью и жизнью, а не магией или подношением. Мелкие духи, большей мерой малополезные, но та оставленная парочка позволяла видеть следы пролитой крови, даже недели спустя, даже с некоторым шансом определить принадлежность крови, а также, при прямом подселении, позволяла обретать этакое «кровавое зрение», что могло при удаче вскрыть чью-то простую маскировку. За выполнение задания подняли чуточку сродства с кровавой сферой, а также подарили от щедрот системы флакон с дополнительно насыщенной магией кровью одаренных. Причем не просто кровью, но еще и прошедшей фильтрацию, то есть лишенной аурных оттенков отдельных доноров, ставшая единой массой, пригодной к усвоению теми, кто на такую плату поведется. Второе задание, дающее куда менее полезную награду и опять требующее заниматься слишком уж сомнительными вещами, - если точно, то подселить духов сферы смерти или погибели в недавно умершие тела на местном кладбище, - шаман с абсолютно чистым сердцем сбросил. Кровь, весь флакон, он потратил в одном порыве, призвав и сковав контрактом небольшую тучку из мелких тварей пиявочной природы. Только и разницы, что эти ребята более быстрые, способные проскальзывать под щиты или сквозь них. Они даже выглядели не облачками призрачного тумана, какие отдаленно напоминают пиявок, а этакими очень тоненькими червями, скорее уже вовсе ожившими нитями, являя собою стайный боевой призыв, опасный и коварный. Флакон, кстати, после всех этих приключений, остался целым и нетронутым, и Степан его припрятал на будущее, все же хорошее и малость зачарованное стекло вполне может оказаться полезным. Да хотя бы для того, чтобы собственной кровушки туда и нацедить для очередного ритуала. Первая неделя перешла во вторую, селяне поехали на свои торги и даже честно пригласили самого шамана, мол, вдруг и ему что-то нужно будет. Ну, или он попросит что-то прикупить через самих селян. На оба вопроса ответ был отрицательным и, тепло распрощавшись, его оставили в полном и таком долгожданном покое. Снова призывы, только теперь уже духов охранителей, как на постоянную основу, чтобы буквально поселиться в тотеме, так и приходящих по зову разово или тоже постоянно. Степан не забыл свои планы о тренировке выхода из тела, но при этом упорно стелил себе не солому даже, а трехслойный матрас, заодно окружая оный матрас колючей проволокой, сторожевыми вышками и пулеметными точками. Что ловушки со стороны мира духов, что новые охранники – все это должно будет прикрывать юношу в случае проблем. Он не то чтобы был уверен в неизбежности этих проблем, нет, но все его знания утверждали, что при таких практиках выхода из тела лучше перестраховываться, потому что нарваться можно на что угодно. И, что всего неприятнее, это что угодно может быть абсолютно любого уровня опасности, от стаи мелких пакостников, до чего-то вроде того духа черных корней и темной стороны природы, листок с маячком призыва которого все еще лежит на дне рюкзака. Конечно, шансы встретить слабого противника куда выше, чем попасть на зуб непобедимому, особенно на сравнительно ближних слоях высоких сфер, да только лучше перестараться с обороной, чем промахнуться и оказаться с голой задницей против стаи гигантских ежей-людоедов. Дни сменялись днями и ночами, разбавляя рутину только редкими посиделками в таверне да еще обучением Мельда. Степана то и дело подмывало попробовать на мальчишке эффект одарения, заряд какого такими темпами мог бы просто бесполезно сгореть, но не знал, как подобное обосновать. Все-таки он помнил, как сам прорастал аурой вглубь и вширь, стоило только повысить характеристики и прекрасно понимал, что мальчишка прибавленный ему десяток статов на случайную простуду точно не спишет. Да и появившийся магический дар, особенно если его раньше не было, пропустить тоже сложно, - хотя Мельд мог бы и справиться, Степан в его поражающее воображение внимание к деталям верил, - но уж возросшую выносливость, здоровье и ауру заметят если не селяне, то следующая из послушниц Гайи, какая эти их Ляди посетит. Хотя сделать из этого засранца потенциального мага было бы невероятной хохмой, потому что это сразу бы превратило беспутного и осиротевшего мальчугана в самого завидного из женихов. Могло бы и в изгоя превратить, прямо как главного героя всех этих книжечек про обиженного и всеми пинаемого мстюна, какой потом всем отомстит, но с характером Мельда, это он начнет местных пинками гонять, особенно если пару баллов в телесность схватит. - И, значит, если жар не будет падать даже после отвара, тогда можно немного выпарки из сизоцвета капнуть под язык, но только последить, понимаешь, чтобы ничего не ел больной и упаси Плодородная, чтобы не пил чего крепкого, а то токмо хуже станет! – Мельд, завершив свой монолог, довольно выдыхает и аж подпрыгивает на месте, желая знать, правильно ли он все наговорил или опять ошибся. – Ур-р-р-р-ра-а-а-а-а! Я – лучший, да! Ха-ха! Мой медовичок, шпашибо фам поштенный Панн, ошень вкушно!!! Получивший свою сладость парень уже готов был убежать по своим делам, но внимательный взгляд и красноречивое молчание шамана его становило, а после он принялся быстро доедать медовик и встал за сортировку трав. Степану эта сортировка была не особо нужна, как и травы вообще, он их и собрал то через указывающих нужную точку духов, а часть вовсе докупил, чтобы не искать, благо заплатить пришлось совсем малость, как раз для тренировки навыков парня. Все-таки, если он отсюда свалит, то Мельду нужно бы оставить какие-то полезные для выживания навыки, чтобы он не стал в общине изгоем-приживалой, у какого ничего своего нет толком. Никаких родственников у него не осталось, а Кирик мужик хоть и честный, но, если припрет, то встанет за того, за кем еще кто-то есть, тогда как Мельд здесь сам по себе, ничейный. - Лугоцвет можно считать самым простым из всех типов лекарских заварок, он буквально под ногами растет на каждой поляне и даже вокруг деревни, но, если верно его собрать и правильно заварить, то из него получается прекрасная основа для любого отвара. – Поясняет землянин уже не в первый раз, следя за тем, чтобы взгляд слушателя не стекленел, а лексика оставалась в пределах его понимания. – Чего бы ты туда ни добавлял, будь то простая ромашка или редкий кровотворник, лугоцвет примет в себя добавку и усилит ее свойства. Пусть немного, пусть каплю, но усилит, не говоря уже о том, что он вообще имеет укрепляющий эффект. Но для того, чтобы эта трава стала действительно полезной, а не просто неплохим способом согреть тело после зимней стужи, крайне важна... а что важно, Мельд? - Ре-цепт-ура важна, почтенный Панн! – тут же откликается довольный мальчуган, завершая процесс измельчения одних лишь лепестков цветка и самых молодых листочков, причем цвет у него крохотный совсем, в отличие от более массивных листьев. – Заваривать нужно всегда в воде кипяченой уже, но не кипящей, знамо, а чуть подстывшей. И досыпать ре-а-ген-ты надо уже тогда, когда вода прозрачность утратит, но, это, еще не потемнеет совсем, токмо тогда трава траву укрепит, а выпимшего не послабит желудком. Особенно если кровотворника добавить! Судя по роже мальчишки, тот факт, что именно такой рецепт может кому-то попортить настроение и одежду внезапным прорывом и активацией сигнала «КОД КОРИЧНЕВЫЙ», он не просто запомнил, но еще и понял совершенно не так, как стоило бы хорошему парню, каким деревенский проказник и не был никогда. Опять же, не мог Мельд не отметить мимоходом сказанные Степаном факты о том, что кровотворник, помогающий, кстати, уже не только медицинским образом, но и волшебством в своем мясистом стволе, при кипячении теряет и горький вкус, и весьма резкий запах, а для стойкого поноса хватит и буквально щепотки покрошенного и брошенного прямо в кипящий котелок стебля. - Ты лучше запомнил бы, что долгое расстройство желудка из человека вымоет всю воду, так что можно буквально помереть от поноса, юморист. – Не слишком сурово, но веско замечает Степан, глядя в глаза пристыженно опустившего плечи паренька. – Особенно если старого человека таким напоить. Особенно если еще и сыпнуть побольше. Особенно если этот рецепт наверняка еще пара человек в селе да знает, все же не самая редкая трава. Особенно если добавившего такую приправу увидят в процессе добавления травки в отвар. С каждым словом парень только сильнее вжимал голову в плечи и, похоже, от легкого осуждения и разочарования в Степановом голосе ему было обиднее, чем если бы попаданец его бил. Причем не притворялся, а прямо всерьез стыдился, духи смыслов лгать не станут, а их в его доме постоянно парочка летает вокруг, не считая подселенного в уши и глаза. И стыдно ему не оттого, что попался, и даже не оттого, что человеку плохое сделать захотел, а именно от осуждения Степана, отчего даже как-то неловко стало. - Да ладно, ну, чего он такой, а? – Только и проворчал он, надувшись и отвернувшись, сетуя про себя на мешающего юной любви старика-лодочника, который даже переведя Мельда из совсем отбросов в почти не отбросы, от внучки его все равно гонял. – Ведет себя хуже, чем с татем каким, а я к няму со всем увожением! Что же, Степану оставалось только покачать головой и еще раз напомнить мелкому не чудить, а если чудить, то не ошибаться с дозировкой, отправив отдыхать. Ему хватило совести положить на место тихо свистнутый кусочек кровавника, буквально кусок стебля, даже не целую траву. По-хорошему, его бы стоило отчитать или вовсе налупить за такое отношение к тонкому делу медицины, но Степану было лень, плюс он, вроде как, донес до парня самое важное. А еще, признаться, некоторое наблюдение за старым лодочником и пара случайно пойманных слухов о нем же, четко указывали на то, что просраться сему милому дедушке не помешает, так сказать, дабы изъять побольше говна из организма и тем самым чуточку улучшить несносный характер. Если верить Мельду, то там, коль все говно выйдет сразу, новая Дантра потечет в Срединное Море, только не водная, а говенная. Не обошлось без приключений и в трактире, хотя в этот раз никаких особых праздников не имелось. Степан взял для себя привычкой иногда кушать именно там, оценивая не такую уж плохую готовку, а также привыкать к тому, что вокруг, оказывается, есть другие люди, а не только забегающий в гости Мельд. В таких случаях за питание он расплачивался, хотя имел полное право потребовать бесплатного обслуживания, а за платой к Кирику отправить, но, право дело, посчитал это крохоборством. Обычно он в такое время сидел один, еще в первый свой визит намекнув, крайне толсто, но в рамках вежливости, о том, где именно он видел компанию и желающих подсесть к нему и поспрашивать за жизнь. Так что когда к нему за стол бесцеремонно ввалился смутно знакомый мужик возрастом лет на семь старше Степана, с бледным и перекошенным лицом, то он немного удивился. Ну, а еще сразу как-то стало ясно, что это не из праздного любопытства такая бесцеремонность – рука подсевшего была плотно перемотана не особо чистой тряпкой, причем даже под перемоткой видно было, что форму кости держат неверную. - Пращения спрашиваю, господин магик, но савсем бяда с рукой, помощи прошу, прям ужо немогу ни работать, ни хозяйству пору давать. – Судя по всему, он реально боялся, что Степан его сейчас еще и по второй руке перехерачит, чем сделал еще один мазок в картину образа местных магов, как личностей и сучностей. – Наш старшой, Кирик, говаривал к вам не лезать, не займать и вообще не саваться, но бяда же. Я не за так прошу помочь, отплачу как есть, батька мой и брат поехали на торги, вернутся с дяньгой, точно говариваю. Взмах рукой, от какого мужик, - разум шамана наконец-то идентифицировал его как местного гончара, одного из цельного семейства их, какие все разом промышляют ремеслом своим, - сразу же заткнулся, как отрубило, а после юноша таки пережевал кусок яичницы с прожаренным салом, и первым делом показал на руку. - Снимай повязку и показывай, только без лишних слов и криков, не люблю этого. – Бледный гончар, похоже, решил откусить себе язык, но не издать ни звука, пока разматывал самодельный бандаж, чем заставил парня задуматься о том, что у этого персонажа с магами должна была быть своя история, а то остальная деревня такого страха в его адрес не показывала при общении. – Да уж, неслабо тебя поломало. Как тебя угораздило-то? Не в гончарный же круг ладонь зажевало? - Та не, миловали боги, упал няудачно, да на выставленную руку еще и корзина с глиной свалилася, не успел убярать. – Степан на такое объяснение лишь кивнул и приложил к опухшей и синеватой руке один из бесчисленных мелких амулетов, только на миг, но мужику хватило. – О, а чаво это? Не болит больше, вапше не болит! Еще бы оно болело, если на эту рану парень потратил обновляющийся раз в пять суток эффект анестезии. Ну, не совсем обезболивания, хотя и оно тоже есть в арсенале юноши, а скорее полного отключения боли на участке тела и ауры, какую дух забирает себе в уплату. Этого малого Степан в своей системной записной книжке подписал и окрестил Захер-Мазохом, в честь того самого, еще земного деятеля. Он буквально тащился от человеческой боли, и только от человеческой, обязательно чтобы даже примеси иной крови в ближайших пяти коленах не было. Тащился настолько, что питался ею и от нее же кайфовал, как чертов планокур под коноплей, если не сразу гашишем. Фактически, если всерьез настроиться на торг, можно было бы вовсе сделать так, чтобы еще дух приплачивал за такую анестезию, но тогда упала бы надежность – наевшаяся сущность могла в любой момент свалить обратно, а при нормальном договоре станет сидеть до упора, пока не отпустят. А чего бы и не сидеть, присосавшись к отражению раны в тонком теле, если кормят и еще приплачивают? - Я обезболил рану, но это на время, чтобы ты тут не хлопнулся без чувств, пока я доедаю. – Пояснил Степан, продолжая вкушать свой завтрако-обед, ловко орудуя собственным ножом и деревянной ложкой, жалея о том, что из дома, еще до попадания, не взял свой мультитульный ножик, где и вилка была в комплекте. – По оплате... денег с тебя стягивать не буду, тем более, что они сейчас и не у тебя. Ты гончар? Вот гончарским делом мне и поможешь – мне нужно с десяток горшков, низких таких, округлых и с плотной крышкой. На украшение плевать, без разницы, как и на красивость, мне главное, чтобы они крепкими были и без трещин или дырок. Вроде как не переборщил, учитывая цены на целительские услуги и тот факт, что он перелом гарантированно поправит, скорее продешевил опять. Хотя, конспирации ради, он заставит бедолагу походить немного с нерабочей рукой. Судя по просиявшей роже пациента, он тоже оказался ценой удивительно довольным, прямо приятно взбудораженным. Заказав и себе горячей каши, раз уж аппетит без постоянной боли вернулся, он, к его чести, даже не подумал заказывать выпивку, ну, или пожадничал. - Так, это, плату такую я могу хоть прям сяйчас, даже не дясять да ажно два по столько. Ну, ежели господину магику без разницы на красивости, то можно взять из брака. Нет-нетушки, не из совсем брака, а из тех, какие чуть неровные вышли, но без трещин и всяво такого, просто не к продаже. Их все равно от весны до весны накапливается полкладовки, чтоб потом на весенние празники бить, значит, в черепки. На счастье, ага. Ежели подойдет вам такое, то хоть полвозка забярайте. Но дясяток хороших горшочков-то я тоже найду, просто чтоб были, если не подойдет отбраковка. Добро? Только сейчас узнавший о том, что здесь оказывается есть такая веселая традиция, как разбивание горшков и прочей глиняной утвари на удачу, юноша лишь молча кивнул довольному мужику, наконец-то вытащив из памяти его имя, - Рякр, - пришлось даже незаметно в транс уйти, чтобы вытащить из памяти ускользнувшую деталь. Доев, он молча пошел за Рякром в его хату, узнавая еще целую кучу ненужного ему информационного хлама, вроде самых пригодных мест для сбора глины, какие только есть рядом с рекой, цен на красиво украшенные узорами горшки, что в позапрошлом году выдались чудесно хорошими, а также скверном характере тещи Зобрика, который до сих пор грустит о том, что куча народу хорошего от той хвори померла, а тещу его, мегеру старую, господин магик спас. Ей богу, но от последнего Степану едва не стало стыдно, особенно как вспомнил то отчаяние, с каким селянин благодарил за спасение тещи любимой. В доме же он сразу приказал открыть окно и дать больше света, а заодно и чистого воздуха, принявшись вправлять руками поломанные кости, заодно духовным телом исправляя микроповреждения, чистя раны и кровоток. Рякр терпел, как и положено суровому средневековому мужику, но вот жена его брата, пришедшая зачем-то поглядеть, на каждое движение рук шамана только ойкала и плакала, будто бы это ей кости вправляют, причем наживо и без анестезии. Пару минут Степан терпел, но на очередном каком-то особенно противном всхлипывании не выдержал и повернулся к этой истеричке, сухим тоном выражая свое негодование. - Такое ощущение, что я не ему увечье лечить взялся, а тебе? Или тебя кто проклял, и ты всю боль своего деверя вместо него ощущаешь? – Глядя в не понимающие ничего глаза, какие еще и возмущением начали наполняться, Степан все сильнее терял терпение. – Так ты скажи, я исправлю, прямо забесплатно. Нет? Ну так и сиди, чтоб тебя, тихо. Или за неровно сросшиеся кости Рякра пусть он с тебя и спрашивает. Надо сказать, дальше мужик и сам справился, отослав женщину подальше, а остаток процедуры прошел уже спокойно. Изредка прерываясь на тихое горловое пение, скорее симулируя работу, чем реально работая, парень снял отек, начал процесс сращивания костей и даже кровь от фрагментов костного мозга почистил. Под конец, когда за его работой наблюдало уже все семейство, даже та самая, отосланная, заглядывала в дверной проем, думая, что сидящий боком шаман ее не видит, юноша потребовал принести ему какой-то разбитый горшок, из тех, какие не получились. Судя по звуку, никто не искал разбитых черепков, а просто побили первый попавшийся, вероятно, как раз их тех, какие были бракованы и годились только на то, чтобы их на удачу били. Взявший обломки в руки юноша позвал, молча и без камланий, парочку весьма специфических духов, за несколько минут превратив осколки обратно в мягкую и податливую глину. Только эта глина напоминала по консистенции пластилин, а не готовый материал горшка, но это уже частности, какие парня не особо волновали. Закончив с обработкой однородной массы, а на деле просто потянув еще времени, чтобы не творить свое лечение уж слишком быстро, он дождался пока принесут чистые и прокипяченные тряпки, сделав вполне нормальный такой бандаж по земным стандартам первой медицинской, а после принялся налепливать поверх быстро застывающую глину, ныне стерильную и даже чуть лечащую. А чего бы ей не лечить, если в нее малого целительского духа и парочку духов чистоты подселили? - Все. Закончил. – Резюмировал Степан, критически оценивая свою работу, какую он искренне старался провести как можно хуже и неопрятнее, но получилось как-то не очень. – Пять дней не мочить и не дергать лишний раз руку и пальцы. Потом либо напомни мне снять, либо, если я опять в лесу пропаду, просто аккуратно разбей глину, она к тому моменту станет хрупкой и крошащейся, сними повязку, хорошенько искупайся в теплой воде, хоть в бочку набери, и можешь к работе возвращаться. Горшки мои занесите до завтрашнего утра. До завтра радостный гончар ждать не стал, приказав тащить желаемое прямо сейчас, чтобы господин магик оценил и выбрал. Степан честно указал на первые же подходящие, - и да, выбраковка действительно подходила под его нужды и запросы, - но ему все равно всучили в два с половиной раза больше, так еще и сверху подарили уже нормальный набор украшенной примитивными узорами глиняной посуды, просто на благодарность. Кликнутые мелкие и еще один из друзей-корешей Рякра сходу же вызвались плату и доставить до самых дверей Степановых. Правда, перед тем, как уйти, юноша мягким и вызывающим какое-то подспудное опасение тоном попросил его по мелочам, вроде изгнания мышей в амбарах, не беспокоить, если только кто-то не станет умирать, иначе он разозлится. Уже к вечеру он начал наполнять полученные горшки, какие и так пришлось бы покупать, но попозже и задорого, забрасывая в них смесь из трав, созданного не без помощи духов древесного угля, нескольких прикупленных в магазине реагентов, а еще раскаленных до очень серьезных температур камней. Загоревшиеся подношения он закрывал крышкой и превращал горшки в герметичные контейнеры, сращивая края крышки и горшка, запечатывая навсегда. Подселенные в саму глину духи воздушной сферы подкачивали кислород, откачивая угар, позволяя огню гореть непрерывно, а дыму непрерывно же уходить прямо в высшие сферы, но часть его и внутри накапливалась, невозможным физически, но реальным магически способом питая пламя еще сильнее. В некотором роде это была смесь амулета, тотема и активно работающего миниатюрного алтаря, причем замкнутого на самое себя и направленного вовнутрь. Следующие пару дней он эти горшочки делал на постоянной основе, мимоходом выполнив еще одно малое задание и получив в награду малополезную ему в данный момент вечнозеленую травку, какую пришлось положить в сумку до лучших времен. Готовые же горшки он разносил по лесу вокруг поляны, заставляя землю расступаться и погружая свои изделия в землицу сырую, оставляя их там. На полгода этих заготовок точно хватит, а дальше он их либо обновит и усилит, либо они себя изживут, и он придумает нечто получше. Столь своеобразные усилители довольно специфических шаманских техник, направленных как на усиление камлания, так и на противостояние агрессивным духам, он намеревался использовать еще одной линией обороны. Точно такой же линией обороны-атаки стала черта из множества тонких отрезков ткани, с привязанными к тем отрезкам мелкими духами преимущественно воздушных сфер. Возможность управлять потоками воздуха или вовсе ударить воздушным тараном, да только все это меркнет перед возможностью разом активировать все эти ленточки и создать поток специфического такого ветра, в реальном мире почти не ощутимого физически. Зато вот духов, даже весьма сильных, просто поднимет таким вот торнадо и снесет вверх, повыше в небеса, как девочку Элли. Правда, духам ничего не помешает вернуться, едва ли их задует дальше, чем на пару километров вверх, назад они вернутся быстро. Только и Степан тоже за это время может успеть, например, переконфигурировать защиту или призвать подмогу, или хотя бы просто вернуться в родное тело и продолжить разборки в более твердом формате. Ничегошеньки не помешает и провести все перечисленные маневры одновременно и сразу, если, конечно, сумеешь. А коль не жалеть самой основы защитной линии, заставив ленточки загореться, так можно и вовсе вынудить не-ветер дуть так, что духи, даже не самые слабые, словно заплутают в лабиринте из потоков эфира и не сразу нужный путь найдут. Не менее важным элементом стала работа с некоторыми деревьями вокруг поляны, не совсем рядом с ней, а чуть далее. Здесь он проявил себя со стороны ведовства и тотемизации, фактически превращая эти деревья в квази-тотемы, территориальной магией закрепляя власть их и подселенных в зеленые насаждение духов над той самой территорией, пусть и через подчинение шаману, а духовным контролем буквально меняя свойства отражения деревьев в мирах сфер, усиливая их эффект и делая его настолько незаметным, насколько это вообще реально. В тварном мире на деревьях оставались вырезанные костяным ножиком знаки, складывающиеся в довольно длинные цепи символов, замыкающихся вокруг ствола. В надеждах и планах Степана, этот ограждающе-маскировочный барьер будет скрывать поляну от сканирования или дальней засветки, начни кто-то это место искать. А еще, случись на самой поляне бой, то линия маскировки позволит этот бой скрыть от тех же селян или проплывающих по Дантре чувствительных одаренных. Помимо заданий, какие все, как на зло, были в основном мелкими, то есть, малыми, Степан уделял некоторое внимание и «предложениям недели», но пусть далеко не каждое из них было из личной кладовки Милфеколепной Леди, но все равно ничего из предложенного он не купил. Как потому, что тратил примерно столько же, сколько ему приносили задания и прокачка, докупая все больше и больше материалов, так и оттого, что даже очень полезные вещи имели полезность весьма узкую. Вот, например, капля крови единорога, одна, но отданная добровольно, помещенная во флакон максимальной изоляции, какой сам по себе стоил немалого состояния, поддерживая кровушку свежей и предельно насыщенной теми эссенциями, за какие кровь единорога и ценят. В общем, урони эту каплю на голову слабенькому личу и его может упокоить даже без лишних доработок над этой каплей. Вопрос знатокам состоит в следующем: а что Степану с этой кровью делать, если сам по себе такой реагент тупо выше всего, что юноша может с ним сделать? Он физически не вытянет ритуал призыва и договора с теми, кто такой платы хоть немного достоин, а просто держать флакон у себя, чтобы был, ему, увы, неинтересно. Немало похожих слов можно сказать и про небольшую глиняную табличку, на какой оказались нарисованы множество маленьких человечков с копьями, охотящиеся на добычу и, похоже, успешно ее заохотившие. Если не обращать внимание на то, что добыча эта – схематически изображенный взрослый дракон, то можно вовсе перепутать с каким-то не слишком ценным музейным экспонатом. Только на деле это старье бесполезное было одноразовым якорем призыва, вернее, даже не призыва, а распечатывания: сломай табличку и из нее полезут крайне деятельные и вполне сохранившие разум с навыками духи-призраки, вернее, призраки мертвых охотников, какие сумели стать духами. А если еще вернее, то дух-воплощение того самого племени охотников, какой суть единый, несмотря на количество призрачных воинов в этом отряде ПВО фентезийного типа. И да, подобная сущность наиболее эффективна будет против драконов, особенно молодых и не слишком опытных, еще не привыкших к тому, что и их тоже могут рассматривать набором мясной вырезки, но и другие воздушные и летающие цели вполне может снять с небес и спустить на землю грешную. Вот такую штуку Степан бы купил без раздумий, но даже в форме предложения недели, это сокровище стоило столько, что невольно пробегала ассоциация с новеньким Мазератти или даже ракетным фрегатом. Не хватало, даже если посчитать все имеющиеся с самого первого дня обретения магазина запасы. Пусть и немало ему дало закрытие среднего задания от системы, но тут и трех таких заданий могло не хватить. Вот четырех бы уже хватило, еще и запас остался бы. Так и получалось, что либо хочется, но нет денежек, пусть даже и системных, либо хочется, но воспользоваться желаемым успеешь в лучшем случае уровней через двадцать. На этом фоне небольшой брелочек от Автобогини, позволяющий притягивать спящее сознание владельца в сон какой-то вполне реальной красавицы, делая этот сон максимально пошлым и эротичным, с возможностью через этот сон влиять на волю женщины, оставляя долгоиграющие и крайне незаметные воздействия, казался еще не самым худшим вариантом. Это ведь не только возможность изучить нечто новое для себя в тематике работы со снами, - уровень амулета соответствовал магистерскому, причем достигался классической магией и артефакторикой, а не шаманским направлением, - но еще и способ пассивной прокачки, каждую ночь, каждый раз с новой барышней и потому приток опыта был бы ого-го! В общем, несостоявшаяся покровительница несколько другого Степана была, как и всегда, в своем репертуаре. Нафиг такие предложения и разнообразие пошлых снов! Сны Степану и так снились один офигительнее другого, причем сражение с ордой коровоподобных ксеноморфов, у которых вместо второй пасти на кончике языка было лицо Свиборга, в компании с весело перешучивающимися Пахомом и Братишкой было еще не самым бредовым из того, что он в этих снах увидел. И да, в качестве рейд босса того сражения против их троицы вышел зеленый слон, высотой в пятиэтажку, эту же пятиэтажку на них троих уронивший.***
Этот призыв был потенциально не самым сложным из уже проведенных, но точно самым дорогим, потому что дух, какого намеревался обуздать Степан, точно знал цену себе и своим услугам, а жрать в подношениях предпочитал исключительно пыльцу редчайших растений, цветущих мягко говоря, нечасто, да еще и в разных климатических зонах. Собрать такое подношение будучи шаманом-одиночкой в лютой глуши сидящим, невозможно без помощи важных шишек местного социума и больших денег, либо без применения легальных читов в виде системных покупок. Не будь у Степана доступа к этому мета-навыку, он бы, конечно, скорректировал планы, а не отменил их, просто призывая нескольких духов с более скромными запросами, а не одного экстра-профи. И все равно давила даже не жадность, а какое-то искреннее пролетарско-мещанское возмущение жадности чужой. Камлание прошло штатно, штатно же ушла в иные сферы первая часть подношений, какие он привычно переправил своей духовной хваткой, еще сильнее усиливая эффект манка и мимоходом отдавая сторожевым духам приказ отгонять всякую мелкую и не очень хрень, какая могла бы прилететь на огонек и попробовать свистнуть чужое подношение для себя любимых. К моменту явления ожидаемого гостя не меньше десятка таких уже порвали, причем один из порванных мало того, что довольно упорно отбивался от пятерки его атаковавших, так еще и сумел свалить, пусть и раненным, одного из сторожей растерзав. На место потрепанной четверки из пяти, какие скрылись подлечиться в центральном тотеме, тут же пришла новая группа стражи, конечно же, но заметку о необходимости послать за наглецом гончих Степан сделал, благо, оболочку духа-ворюги запомнил и сам шаман и группа духов-прозрящих в одном из вспомогательных тотемов. Собственно, параллельно изначальному камланию он этих гончих и принялся инструктировать и отсылать, благо оба воззвания сложными не считались, просто основное из двух было дорогим, очень дорогим. Степан мог бы с точностью до миллисекунды назвать момент появления званого контракта, благо прокачавшиеся часы такие вещи позволяли проворачивать с легкостью. И большая удача, что дух все же решился явится до того, как у шамана, не привыкшего к такому пренебрежению, закончилось бы терпение. Сущность не была сильна, у Степана уже сейчас были контракты куда сильнее, как в прямом бою, так и вообще, но вел себя гость с апломбом зашедшей в общепит суперзвезды. Впрочем, в знаниях парня о характерных манерах этого духа были заметки, как и о его высочайшем профессионализме после заключения договора. Потому и выбрал именно его, а не менее надежных и порою для шамана же и опасных аналогов, какие и брали дешевле и сговорчивость проявляли вместе с лебезящей почтительностью. Принадлежащий природной и еще двум куда более трудно читаемым сферам, этот дух проявился прямо в выращенном специально для него ритуальном круге, границей и чертой какого были полевые цветы, какие пришлось заставить цвести крайне поздней осенью. Выглядел дух в реальном мире точно так же, как и в мире высоких сфер – небольшой бабочкой с белыми крыльями, чем-то напоминающую обычную капустницу. Дух этот не для боя и драться он вообще не умеет, в отличие от втягивания потоков пыльцы прямо в свои крылышки, какие на деле являлись его пастями, а не летательными органами. Этот дух призывался для того, чтобы боя избежать, избежать такого сражения, где шаман априори в проигрышном положении. Бабочку-Беглеца звали те, кто хотел бы покинуть свое тело и побродить по миру духов на весьма далеких расстояниях от брошенного тела, но при этом опасается нарваться на хтонь страшную, какая и схарчит путешественника, неважно будет то Даша или даже вовсе Олег. Хотя нет, Олега не всякая хтонь сожрет, скорее уж подавится. Беглец сам, каждый раз, после каждого призыва проходит сквозь гибель-рождение, вроде того пламенного сгорания, какое проделала тройка духов-антипроклинателей, но, в отличие от них, каждый раз он оставался почти тем самым, избавляясь только от следов чужих аур и духовных тел, от чужих оттисков и остатков воли. Это очень важное уточнение, а то ведь знания в башке Степана указывали на один из похожих контактов, какого нужно и обязательно было после завершения сделки развоплощать или запечатывать, ведь он уйдет от шамана и не принесет ему проблем, а вот его внукам, пользуясь возникшей кровавой и ауральной связью, жизни не даст. Беглец о том, чтобы таких проблем не возникало, заботился сам, регулярно обновляясь и воскресая для каждого призывателя. Зачем же ему такие радикальные методы чистки? Да потому, что после заключения сделки он, сроком на три года, не меньше и не больше, буквально поселяется внутри ауры и тонкого тела призвавшего. Буквальная бабочка в животе, не сказать иначе, какая еще и отъест какой-то там незначительный процент резерва, потому что свой резерв Беглец тратить не станет никогда, кроме как при выполнении того, зачем с ним контракт заключали. Если. Если шаман, оставшийся вне тела, потеряет с ним контакт. Если он провалится на слишком глубокие и опасные слои тонких сфер. Если он попадется в ловушку или западню специально на таких вот новеньких охотящегося чудища духовного. Вот тогда и настает черед Беглеца, который в один момент находит связь с реальным телом шамана, прокладывает тропу и переносит вышедшего из тела обратно в сосуд плоти, а потом покидает оную плоть и тонкие тела одновременно, осыпаясь сияющей пыльцой, из какой появляется и рождается заново, но уже чуть сильнее, на крошку, но все-таки. Суть его главного умения в том, что эта бабочка в сути не одна, а сдвоенная, просто они, обе, наложенные друг на друга и всегда движутся синхронно, являясь одним целым во всех смыслах, какие только могут уместить обычные слова. И потому, когда шаман разделяет свой дух от плоти, Беглец не разделяется, он продолжает быть и там, и там, одновременно и непрерывно, а значит и потерять связь с телом тоже не в силах. Даже не так – его второй образ всегда следует за первым, притягивает один ко второму, как бы ни сложилась ситуация – тот что остался в теле духовном всегда притянется к телу материальному и сбросивший оковы плоти шаман здесь первичен, тогда как оставшееся без него мясное тело лишь вторичный фактор. Если максимально предметно пояснять эту муть, какую даже шаману понимать непросто, то получится весьма забавная картинка. Итак, два шамана одновременно решают выйти из тела, но Беглец есть только у одного, а иначе и быть не может, на то это и наделивший сам себя именем дух, что он уникален и не имеет большого количества коллег по специальности. Оба шамана отходят от своих бренных оболочек, а после один из них, который с Беглецом внутри, решает, что дальше он не пойдет, что хочет он вернуться и пусть лучше рискует второй. И тут первый просто берет, изымает из себя-духовного спящего и неактивного Беглеца, передавая его своему коллеге и дружбану. Дружбан осторожно и нежно погружает в себя спасательный маячок и в этот же миг второй образ Беглеца исчезает из мясного тела первого шамана, какой отказался рисковать, появляясь в теле второго, какой пересадил духа в свои тонкие тела. Гребанная квантовая запутанность на шаманистический лад, какую хер поймешь, не наевшись галлюциногенных мухоморов и не скурив косяк из шерсти мамонта Шредингера! Благодаря такой вот особенности, говорили Степану знания от системы, часто целые круги шаманов призывали всего одного подобного Беглецу духа с подобным свойством на всех, чтобы тот, кто прокладывает путь через мир духов и рискует больше прочих, всегда мог отступить, а потом звенья круга менялись ролями и спасательный круг скрещенный с катапультой переходил к тому, кто сменяет впереди следующего. И провести такую пересадку, конечно не элементарно просто, но если шаман умеет выходить из тела и путешествовать по миру духов, то и подобная операция ему тоже по силам. Идеальный эвакуатор, буквально лучший в своем ценовом сегменте, каким незазорно пользоваться на самый крайний случай даже не старшему, а высшему шаману, то есть аналогу магистра, мать его, классической магии. Универсальная палочка-выручалочка, и это еще мягко говоря. Очередное сокровище, полученное за счет точного знания камлательной процедуры и правильного подбора подношений, очередная причина обычных одаренных ненавидеть Степана настолько искренней ненавистью, насколько это возможно. Потому-то юноша с горящим взором следит за тем, как доедает свою пыльцу маленькая бабочка, а после, заключив сделку и дождавшись, пока сущность духа примет концепцию договора, он осторожно и почти нежно сжимает бабочку призрачной рукой, столь же бережно вкладывая ее себе под солнечное сплетение, ощущая, как дух устроился там, начав тянуть на себя тонкий ручеек резерва, погружаясь в абсолютный стазис небытия. Все, теперь до момента исхода срока контракта или же пока Степан не воспользуется эвакуацией, этот дух даже не существует в полном смысле этого слова, став чем-то вроде еще одного аурного узла в теле шамана. Только этот узел-орган напоминает флеш-карту на съемном штекере и его можно вынуть из пазов и пересадить кому-то еще. Ну, в теории, так как союзных шаманов у Панна нет и едва ли появится, даже решись он применить одарение на Мельде или ком-то еще. Устало выдохнув, босой и одетый в одни только легкие штаны юноша прислонился обнаженной спиной к нагретом внутренней пульсацией энергий тотему и прямо так, не одеваясь задремал. Снов ему, к счастью, не снилось, но проснулся он хоть и отдохнувшим и даже восполнившим силы после крайне напряженного камлания, но затекшим до состояния полной одеревенелости. Кое как встав на ноги и оценив клонящееся к вечеру солнце, парень снова, в какой уже раз, проверил собственную ауру и ставшего временной частью этой ауры Беглеца, снова убедившись в его анабиозной неактивности, да и принялся думать над тем, что он вообще успеет до вечера и не стоит ли вернуться в дом уже сейчас. С другой стороны, он ведь выспался вроде бы – призыв бабочки проходил от утра до полдня, потом его почти сразу подрубило, а теперь вот, сна ни в одном глазу, а делать ничего не хочется. - А почему бы и не да? – Пожав плечами и улыбнувшись предвкушающей ухмылкой, спрашивает сам себя Степан, за самого себя и отвечая. – А вот пусть и да! Все равно там уже поджимает срок, проверить-то надо, так чего бы и не прямо сегодня? Быстрый призыв самого обычного духа воздушной сферы, примитивного боевого-бытового направления, занял едва ли пять минут. Дух был способен ударить воздушной стрелой или кулаком, отчего неодаренного, а также лишенного амулетов и доспеха человека могло убить, а мог и сотворить прохладный ветерок или сгонять пыль в сторону. Самый обычный воздушный дух, каких Степан, в последнее время успевший привыкнуть к тотемной опоре, призывал вовсе пачками по пять-семь штук, пачками же и приводя к контракту. Здесь только и разницы, что контракт он выбирает пожизненный с правом передачи по крови, а также с обязательным проживанием внутри маленького дома духов, части его четок. В приношение было дано несколько сгоревших перьев редкого вида соколов, отправленные через духовную хватку, а до того выкупленные через магазин. Сказать, что это Степан переплатил, значит изрядно приуменьшить, потому что ну очень серьезная и неоправданная благотворительность. Он уже почти применил к духу дар системы, как до него дошло, что проверяет он, вообще-то, факт того, станет ли дух требовать большую плату после улучшения. А он этому духу и так переплатил столько, что он, даже улучшенный, может за свою плату держаться и не реагировать на возможность поменять условия. Ну, такая себе маленькая промашечка, крохотная прямо. - Ну, перестарался. Главное, что хоть понял вовремя. – Успокоил сам себе Степан, но при этом не очень успокоился. – Дубль два, выбор попроще. Еще один рядовой призыв, дух той же сферы, типа и аспектов, - чтобы не менять контур камлания, - только самую малость отличающийся, вроде бы этому очистка воздуха от пыли дается немного легче. Вот теперь-то контракт на пожизненную службу максимально стандартный, Степан даже привычно уже продавил авторитетом и волей более низкие требования, на что дух столь же привычно согласился. И вот, когда контракт оказался заключен, юноша сначала поместил духа в еще одно звено четок, уже других правда, на прошлых места и так мало, а после призвал его опять и пожелал применить новый мета-навык. Вышло с первой попытки и прошло настолько легко, что он даже удивился, причем никаких особых ощущений не было, просто вдруг такой «ХОП!» и он уже знает, что эффект сработал, да и видит тоже. Судя по увиденному, духу не особо повезло, потому что со всей своей сенсивностью и поддержкой сканирующих систем поляны он мог почти гарантировать, что из десятка единиц возможной халявы дух получил от силы три, максимум четыре, зато преимущественно в контроль и дух, какой у существ духовных был даже более важным статом, чем у шаманов. Ну, по крайней мере не телесность, хотя, в случае с духами Степан не был уверен, что она у них есть, или что ее не заменила какая-то еще характеристика, вернее, как раз в последнем он и был уверен, примерно понимая даже как эту характеристику воспринимать. Несколько секунд Степан ждал реакции, но ее особо и не наступало – дух понял, что именно с ним случилось, весь погрузился сам в себя, но на команды реагировал и при этом не спешил кричать, что ему положена большая награда, потому что он теперь круче холодильника. Ну, это уже само по себе неплохо, да и сам дух стал посильнее, уже не таким бесполезным, более подвижным, управляющим большими массами родной стихии, даже образы общения с ним стали более четкими и умными, все же подрос у духа (сущности) дух (характеристика), как бы это ни звучало каламбурно и абсурдно. - Что же, похоже, вскрытие показало, что погибший умер в результате вскрытия. – Бормотание под нос приняло несколько раздраженный тон. – Нужно будет пометить дома духов этой парочки, поглядеть за ними, посмотреть на последствия контакта с даром, а второго использовать как контрольный образец. Но это уже завтра. Или послезавтра. Или в другом году. Следующие пару суток Степан просто и незатейливо отдыхал, очень уж много сил вытащил из него призыв Беглеца и процесс договора с ним, слишком уж хитрые и тонкие камлания, вымотался и точка. Решив позволить себе два выходных, в ходе каких он только и делал, что спал, да ел, даже Мельду давая отпуск, Степан свои планы с блеском выполнил и никто ему помешать отдыхать не посмел. С момента отъезда Шеры прошел уже без пары дней месяц, совсем скоро наступала зима, хотя можно было считать, что зима эта уже наступила – холода, особенно по ночам, стали совершенно не осенними, да и духи зимы как таковой уже чувствовали свое время, слетаясь на зов шамана по сниженному тарифу. Засыпал лес, увядали последние пригодные к сбору травы, покрывалась пока еще тоненькой корочкой льда могучая Дантра, опадали оставшиеся лиcтки, каким-то чудом еще задержавшиеся на деревьях, оставляя только голые ветки и чувство усталости – делать не хотелось решительно ничего, даже селяне позволяли себе немного лениться. Про ушедшую обратно на свои храмовые задания жрицу он вспоминал нечасто и неохотно, преимущественно потому, что обвинять ее хоть в чем-то не получалось, пока не начнешь обвинять самого себя. А заниматься регулярным обличением собственных ошибок, пополам с созданием образов того, как все могло бы пройти, поступи он иначе, Степан не любил на Земле, не полюбил и здесь. Перевернутая страница жизни, полученный моральный пинок под задницу, а еще испорченное настроение – вот и все, что осталось от той идиотской ситуации. Юноша даже подумывал было написать жрице письмо с благодарностью за ее «урок», мол, не держу зла и все понял, но тоже не стал этого делать. Да, злости на нее не имелось, а если какая и была, то не осталось, но и желания продолжать общение, если честно, тоже не было. Сами воспоминания о жрице напоминали ему еще и собственной глупости, а нет более надежного способа порвать контакты с кем угодно, кроме как выставить себя перед ним глупцом. Со всеми этими сумасбродными приготовлениями на зиму, семнадцатый уровень оказался взят буквально за полтора суток до возвращения деревенских мужиков из торжища. Вернулись все целыми, живыми и даже почти здоровыми, хотя пару особо отпетых индивидов неслабо помяли при конфликте с деревнями соседскими. Но доблесть, отвага, честь и готовность биться до конца, помогли даже несколько меньшим в числе мужикам лядским отделать противника в достойном легенд сражении. Ну, судя по тому, что там рассказывали участники, эпичность была на уровне планирующих на низком бреющем полете драконов и мимоходом отраженного демонического вторжения. А еще, как посмеивался в усы Кирик, комментирующий самые сочные моменты внезапными вставками «как оно было на само деле», немаловажную роль в победе сыграла не только доблесть и могущества жителей Лядей, но и тот факт, что жители Южных Мехов были большей мерой пьяны до нестойкого стояния на ногах, а меньшей мерой вовсе на тех ногах не стояли, перетаскиваясь с места на место силами товарищей. Впрочем, некий Малышонок Вулл из этих самых мехов успешно применял пьяного товарища вместо дубины, приговаривая о том, как он бьет дурней чужих дурнем своим. Что характерно, никто к шаману не пришел с просьбами подлечить синяки под глазами, не иначе, Кирик их выдрессировал, чем приятно так удивил Степана. Или они эти синяки, успевшие пожелтеть уже, считали аналогом боевого ордена и помыслить не могли их добровольно свести. У самого Кирика, что важно, лицо оказалось совершенно нетронутым, ибо никто из меховских по вертлявой бестии толком не попал. Не стали подходить даже после того, как поболтали с местным гончаром, какой показывал всем желающим осторожно им самим снятый глиняный рукав. Да, он его сам разбил, не стал лезть к господину магику, справившись своими силами, осторожненько надбив в нужных местах и потом сложив обратно, даже слепил примитивным клеем, на память, похоже. Ну, или не на память, а с целью запатентовать изобретение, но Степан все-таки ставил на обычный сувенир, местных магов таким трюком не удивить, они и сами наверняка про гипс и ему подобные заменители знают. Вот так он поболтал с довольным и хорошенько сторговавшимся старостой, какой даже не скрывал своих эмоций по поводу успешного выезда на торги, да и пошел обратно качаться. Чувствовалась в воздухе недосказанность: едва ли Кирик забыл о том, что предлагал закрыть оплату окончательно, как только получит свободные деньги после торгов, но тут уже Степан не стал мелочиться, тем более, что жилье и кормление ему действительно обеспечили на достойном, как для деревни, уровне. Кирик, поняв, что шаман не собирается эту тему поднимать, не стал ее поднимать и сам, здраво рассудив, что так оно только ему и лучше. Семнадцатый уровень, если вернуться к этой теме, оказался взят на очередном сеансе укрепления духовной границы, когда юноша создал еще одну дополнительную «волчью яму», только для голодных и хищных тварей, какие могли бы попытаться сплетенные щиты и паутины протаранить, а охранников вынудить отступить. Шестая по счету ловушка, как и обычно, в немного иной модификации, являла собой искусственный многомерный карман, в каком попавшегося духа замыкает и начинает выкачивать силу, а возобновлять ее запасы, наоборот, не дает, либо полностью отрезая восполнение, либо очень его замедляя. И стоило ему только заплести последние элементы этой сети, вручную помогая нескольким паукоподобным духам собственной призрачной рукой, как грянуло повышение. Духов, - на деле принадлежащих не к звериной сфере, а ближе к природной и стихийной, только без четкого выражения, зато с набором забавных способностей для засадно-ловушечной охоты на себе подобных, - он сразу же отпустил, хотя они были готовы еще до заката солнца пахать согласно контракту, начав проверять что там в статусе нового появилось. В этот раз даров от Автобогини не прислали, чему Степан только порадовался, пусть и молча, а вот в списке открытых к повышению или выбору вариантов усиления некие обновления наличествовали. На заранее имевшиеся планы эти перемены так и не повлияли, так что выбор не изменился от того, какой был сделан сразу же после взятия нового ранга в боевых ухватках. Почесав себе переносицу, Степан не нашел изъяна в своих мыслях и планах, так что знаний, как и мета-навыков, повышать не стал. На данный момент он максимально обеспечен нужными строчками в статусе, часть способностей вовсе еще только осваивает, а часть и осваивать не слишком спешит. В последнем случае речь, естественно, о приворотах, а не об обычных знаниях. Поэтому юноша обратился к списку доступных свойств, тоже расширившемуся и улучшившемуся за последние месяцы, выбирая то единственное, какое посчитал жизненно для себя необходимым. По-прежнему он не стал углублять одни грани дара за счет срезания других, это было пусть и мощно в нынешней перспективе, но недальновидно в целом. Так что выбор его остановился на том свойстве, какое никаких бонусов к характеристикам не несло, зато могло помочь в нынешних изысканиях и, самое важное, в изысканиях будущих, каких он на эту зиму запланировал с большим запасом. Миг, и ауру, как и тонкие тела, скручивает в тугую спираль и рогалик одновременно нахлынувшая трансформация. Это не могло считаться болью, но вот интенсивность нагрузки на сознание оказалась неприятно высокой, все же модификация шла нешуточная, превращающая ранее взятое свойство «стойкости тонких тел» в продвинутую его версию, именуемую «высокой стойкостью тонких тел» и, нужно сказать, что более ярко выраженную интенсивность перестройки Степан испытывал разве что только при разворачивании элитных свойств за десятый уровень. Даже в улучшенном виде это свойство, как и его начальное проявление, не усиливало ни сами навыки шаманизма, ни даже не облегчало камлание хоть какой-то группе духов. Но все то, ради чего он когда-то взял обычную стойкость, после повышения раскрывалось новыми красками. Это ведь не только возможность тренировать себя с абсолютной отдачей и не боясь получить травму ауры или вовсе увечье духовного тела. Это еще и повышение стойкости того самого духовного тела, какое Степан собирался обнажить, отделить от тела обычного и выйти погулять по миру духов, на веселую прогулочку сходить. В принципе, он был уверен, что только очень специфичные шаманы, вероятно семейными секретами пользующиеся, умудрялись достигать такой стойкости именно для своего глубокого духовного тела, а не только внешних слоев ауры. Это не то чтобы ненужно, - очень нужно и за шанс таковое свойство получить многие жизнью и посмертием рискуют, - просто очень сложно. Даже среди ковенов и длинных родословных шаманов вынуждено царит использование особых духов-спутников, какие прикрывают шамана и помогают ему передвигаться. Напоминает использование инвалидной коляски, да еще и такой, какую толкаешь и направляешь не ты, но не от хорошей жизни изощряются с такими контрактами. У скромного и старательно напоминающего самому себе об этой скромности землянина есть одновременно духовная трансформа, духовное оперирование и теперь еще более стойкие тонкие тела – это не сделает его равным коренным обитателям мира духов, там любой человек и нелюдь, привыкший к яви, родившийся и выросший в ней, будет на правах дайвера под водой, но все же изрядно повысит безопасность и боеспособность. Можно нырнуть на дно к акулам в одних плавках и с ластами, вооружившись перочинным ножичком, а можно и скафандре глубинного погружения, с водостойкой бензопилой и пневматическим иглометом за поясом. Вот ко второй картинке в своих мозгах Степан и старался ползти, понемногу и кирпичик за кирпичиком достраивая свою крутизну. Зачем вообще лезут шаманы в тот мир духов и почему так важно это для Степана, несмотря на наличие читерной системы? О, здесь можно устроить целую лекцию, так что спроси кто-то об этом у самого попаданца, мигом бы оказался погребен под ворохом неоспоримых фактов, подтвержденных теорий, статистических выкладок и вполне обоснованных предположений. Самое основное, помимо наверняка ждущего его опыта и самостоятельно открываемых навыков, это, конечно же, возможность более чисто и качественно с духовным миром взаимодействовать. Зов идет дальше, камлание получаются четче и правильнее, духи приходят на зов охотнее, а при заключении контрактов можно не тратить времени и сил на процесс передачи образов из реальности в тонкие сферы и наоборот, отчего у шамана и духов пинг высокий образуется и сигнал ловит лаги. Уже одно только это окупает риски, но было и нечто еще – понемногу, по капельке, но каждая секунда пребывания в мире духовном в виде чистого духа же, этот самый дух трансформирует и меняет, качественно улучшает и приспосабливает к новым условиям. Суть всех подобных трансформаций в том, что с точки зрения духов любой шаман изначально увечен в своей привязанности к миру реальному, он подобен слепому котенку, какой тыкается мордочкой куда придется и методом перебора усваивает те вещи, какие духи осознают инстинктивно и по праву рождения. Родиться с таким правом, - да что там, хотя бы с тенью, огрызком такового! - для живущего в яви практически нереально, если не считать ну просто запредельно крутых династий, а также парочки предлагаемых на десятом уровне талантов, от каких Степан отказался. Во-первых, его нынешние таланты были не хуже. Во-вторых, он, за счет талантов нынешних, и так имеет шансы развить упущенное и даже что-то более серьезное приобрести. Возвратившись к теме трансформации и перековки собственного духа, эта постепенная адаптация к новым условиям позволяет усиливать качества шаманских камланий, воздействий и вообще любых взаимодействий с миром духов во всех направлениях сразу, да еще и в реальном мире тоже. Становиться частично духовным существом, сохраняя при этом все преимущества существа материального, беря лучшее от обоих состояний. Ведь даже вернувшись обратно на сушу и общаясь с обитателями океана через те же самые стандартные камлания, прошедший подобную трансформацию все равно будет понимать, видеть и осознавать больше. На высших этапах, когда шаман буквально сродняется с мирами духов, когда он чувствует себя в высших сферах ничуть не хуже, чем в реальности, он вполне спокойно может переходить через кромку уже вместе с телом, переходить сам и по желанию, а не пользуясь помощью духов или открываемыми вратами-провалами. И вот тогда, комбинируя способности ходока духовным телом, а также постоянно пребывающий в ином плане бытия якорь тела настоящего – вот тогда и получается самый настоящий высший шаман, элита элит, аналог магистра классических магических школ минимум. На деле, конечно, есть много путей к силе и многие высшие шаманы все равно еще не освоили полный переход или пользуются какими-то подпорками, но все равно остаются своего титула достойными. А вот шагнуть на ступеньку повыше, к тому могуществу, что находится за гранью магистра простого, соответствуя уже архимагистру... вот здесь уже весьма сложно такую границу взять для шамана, если он свой дух не переплавил и не сроднился со сферами в достаточной мере. В общем, совершенно понятна причина, по какой Степан готовился штурмовать эту вершину денно и нощно, заодно всячески перестраховывая себя от дополнительных рисков. Единственное чего он не намеревался делать из списка предосторожностей начинающего шамана-параноика, так это нанимать себе водителя для инвалидной коляски, благо, хоть и на костылях, ползком и подтягиваясь на одной руке, но он мог и сам передвигать свое тело, если уж говорить аллегориями. Эвакуацию обеспечит Беглец, защиту он тоже подготовит, целый ряд контрактов на прямое следование рядом с собой он тоже подобрал, все-все он сделает как надо, но идти, идти он станет сам, своими усилиями.***
Новое задание застало его за подбором охраны-преследователей, какие должны будут прикрывать его нигде не благородную жопу от гневных коготков, клыков, щупалец и тентаклей всякого злобного говна. Предварительное оговаривание условий сделки было уже завершено и Степан как раз отпустил образы так и не появившихся в реальности, и даже не подплывших слишком к ней близко, духов с какими он вел эти переговоры. Цена устраивала обе стороны и обе стороны, - он уверен в этом, - уже понимали, что сделка будет заключена, но оговаривали всяческие детали помельче. Два крайне необычных духа были сильными, опасными и мощными противниками, но только если речь идет о сражении с духами в мире духовном. В реальности они угрозы не представляли, вернее становились настолько уязвимыми, что просто отказывались в нее приходить даже за щедрые подношения: на финальном этапе Степану придется их буквально выдергивать в реальность, да еще и создать для них благоприятную насыщенность территории духовной силой. Последнее без навыков в тотемном шаманизме, без всей мощи лесной поляны, а также без помощи магии территориальной, было той еще задачей, пусть даже и кое-как выполнимо силами Степана. В том смысле, что ему пришлось бы еще раз создать аналог поляны и тотемов, если бы их уже не было. Сущности принадлежали одновременно звериной, водной и темно-проклинающей сфере, но при этом оставались весьма адекватными и способными на диалог, даже меланхолично доброжелательными к шаману, что для темных та еще редкость. Выглядели их образы-отражения подобно двум медузам темно-синего, почти черного в некоторых местах цвета, будто бы парящих на волнах незримого течения. Неповоротливые, ранимые, легко уничтожимые в мире материальном, в мире духовном они обещали носиться гоночными болидами, порхать бабочками и жалить роем японских шершней, не меньше. И не только обещали, они имели все поводы себя настолько крутыми считать, заодно еще и упирая при этом на повышении их оплаты. Оплату эту, особенно если желает не просто разовый контракт, а полноценную сделку, придется все-таки добывать через системный магазин, потому что лично он такие реагенты не потянет еще долго. Потому, когда переговоры закончились, а духи отплыли, - но недалеко, оставаясь в пределах отражения поляны и прилегающего леса в тонких сферах, - по своим делам, его сознание пронзило образами пришедшего задания, Степан сначала обрадовался, потом разозлился, а потом задумался. Обрадовался возможности прокачать себя заданием, а также пополнить запас покупательской способности в магазине, а разозлился потому, что задание было хоть и небольшим, а не малым, да только с колоритом Автобогини. Юноша вообще уже едва ли не рефлекторно выхватывал образ-надпись «...Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай», так сразу и готовился сбросить задание в утиль. Здесь он уже почти поступил так же, проигнорировав и награду в немалое количество опыта и все остальное, но тут все-таки осознал прочитанное-воспринятое задание и стал задумчивым. Получено системное задание (небольшое): заключить контракты с как минимум двумя сильными духами приворотной направленности, поддерживая при этом стандартные меры контроля и воззваний. Использование уже подаренных контрактов, выданных именем Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай не будет засчитано. Награда: половина от оставшейся к заполнению шкалы опыта; один из ранее не приобретенных специально предложенных лотов системного магазина; значительное повышение эффективности приворотных и суггестивных воздействий. Сначала Степан просто немного удивился потому, что это был, наверное, первый раз, когда Автобогиня своей высшей волей не одобрила использование того же Веятеля для выполнения задания. Нет, так-то понятно, что заключенный заранее контракт со старшими духами не может считаться за выполнение задания, просто образ-фраза незнакомый и этим заставил обратить на него внимание. А вот потом, как следует осознав поставленную Массивной Милфой задачу, юный шаман задумался уже всерьез. Да, на элитный артефакт, вроде слезами провожаемой таблички с призывом духа-войска драконоборцев рассчитывать глупо и недальновидно: если Степан хоть что-то в Автобогине и ее приколах понимать начал, то этим предметом окажется какой-то из «специфицированных» невероятно крутых артефактов, какие все равно не использовать. Вроде той же фенечки, какая позволит пролезть в женские сны и сделать их очень пошлыми: в теории и прокачиваться можно, и для шпионажа использовать, и двойных агентов штамповать пачками, но на деле в гробу такие дела и прокачку Степан видел. Нет, на артефакт или редкий реагент даже смотреть не нужно, все хрень. Важным было весьма значительное повышение опыта, ведь уровень был взят сравнительно недавно и заполниться успело чуть меньше четверти от рубежа. А еще крайне занимательной деталью было то, что это задание не требовало духов-приворотников применять против случайных жертв или передергивать с мыслями о божественных сиськах! В принципе, да на таких условиях, да если подвоха нет, - а он его старательно ищет и все никак не находит, - то можно и попытаться задачу выполнить. Да, нужно будет по самому минимуму закупиться в магазине, потратить весь вечер и следующий день на призывы, но он справится – уж что-что, но привороты у него, за счет Автобогини, раскачаны все еще лучше любого иного направления. Сказано – сделано, и вот уже наступил момент призыва, какой прошел настолько ровно и спокойно, насколько это только было возможно. Из забавных деталей, Степан заметил, что «развратное развитие II», похоже, приплюсовывало свой бонус к бонусам от мирной прокачки даже при призыве столь специфических духов. Повод подумать над изменением подхода к прокачке... а потом послать такие изменения туда, где им самое место. И без того он растет без промедлений, а с магазином так и вовсе жизнь наладилась! Оба духа призвались без проблем, торговались и давили по самому минимуму и вообще вели себя образцово-прилично. Вот бы всевозможные темные или просто тупые сущности также себя ставили и вели, то было бы в жизни Степановой чуточку меньше сложностей и печалей. Первый из двух духов специализировался не на тонком и хитром воздействии, а на грубом и предельно жестком, фактически даже не приворот, а прямая промывка мозга. Сущность присасывалась к ауре в районе головного мозга, через этот участок ауры переходя к ментальному телу и начиная начинять разум корректирующими и прямыми образами. Образ хозяина, желание послушаться, желание отдаваться, невозможность ослушаться, нежелание огорчать хозяина, жажда одобрения, наплевательское отношение к собственному прошлому, вложенные триггеры (двухступенчатые акустически активируемые поведенческие реакции, если по-научному и правильно, чтобы не смотрели, как на дилетанта), запреты на атаку, побег, убийство и причинение вреда – стандартный пакет того, что делает с секс-и-не-очень рабынями и рабами ментальная обработка стандартного порабощающего типа. После какой получаются послушные и эффективные болванчики, никогда не теряющие своей неумолимой популярности. Фактически, это то же самое, что отдать жертву тем самым специалистам, какие при любом рабском рынке имеются, только здесь этот специалист сам придет по вызову. И точно так же, как и на рабских рынках, жертву желательно сначала хорошенько закрепить и накачать сопутствующей расслабляющей сознание и подавляющей волю алхимией. Дух, в принципе, способен менять потоки образов, корректируя их, как и итоговый результат, в зависимости от пожеланий шамана. В теории его можно применять и для работы с рабами обычными, а не только сексуальными, но дух привык именно к своей специальности. Вот и сейчас он сидит в небольшом куске ограненного хрусталя, какой будто бы покрыт изнутри едва видимой зеленоватой паутинкой, да и ждет приказа призвавшего его шамана. Весьма ценная штука, на деле ее вполне можно продать или подарить кому-то, только чуть скорректировав условия для духа, чтобы он знал, чьи команды выполнять. Это уже не серебро, нет, тут продавать и покупать будут только за золото и еще радоваться тому, что деньгами – к нормальным специалистам часто не подъехать на хромом ослике и кривой козе, даже имея необходимые финансы. Второй из призывов оказался помещен в монету, золотую и красивую, самый обычный флорен, купленный из магазина, а его природа весьма с деньгами и золотом была связана. Довольно редкая и узкая сфера, даже смесь этих сфер, на первый взгляд даже близкая к чему-то неприятно демоническому, но дух все равно именно дух, а не инфернальное нечто, просто природа у него такая вот, странная и жадная во всех смыслах. Собственно, воздействие духа таково, что предложив эту монету кому-либо, просто показав ее, а после активировав контракт, жертва станет готова за эту монету отдаться в любой позе и форме, считая такую сделку крайне выгодной и само собой разумеющейся. Что забавно, именно отдаться, заняться сексом, а не что-либо еще, хоть и самое безобидное, и поменять этот эффект в сторону «сменять монету на всю остальную сокровищницу» никак не выйдет, ибо это тоже ограничение природы духа. Весьма мощная и пробивная вещица, ультимативная против беззащитного одаренного, а вот хорошие защитные амулеты однозначно отразят такую подачу, да и не слишком хорошие тоже имеют шансы на отражение или хотя бы ослабление. Из проблемных моментов: монета не исправляет память и не смазывает воспоминания, а эффект искаженной жажды обладать золотым кругляшом проходит за половину суток. После этого лучше быть от жертвы как можно дальше расположенным, а то могут и вилы в сраку воткнуть. Все-таки у воспользовавшегося таким донатом индивида будет много вопросов от того, кому он монетой с подселенным в нее духом заплатил и какой уже пришел в себя. Хотя нет, не так, дух в монету не подселен, он временно стал этой монетой, а после вовсе умер, прекратил быть духом, фактически став артефактом, созданным из его же духовного тела. Сложная концепция для понимания и крайне редкий дух, так что, быть может, Степан еще погорячился и не слишком хорошие амулеты против него бессильными будут, да и хорошие не факт что сработают как надо. Стоит ли удивляться тому, что оба призыва засчитались Автобогиней как полностью соответствующие условиям выполненного задания? Тихий одобрительный шепот за спиной, будто бы ногтями провели вдоль позвоночника, конечно, заставил уже привычно дернуться, но не более. Полоска опыта подросла штатно, на духовном теле появились соответствующие отметки, облегчающие работу с духами приворотного типа, а аура прошла легкую модификацию, еще сильнее упростив указанные в рамках задания стороны применения собственного дара. Чуть сбоку, вне пределов внимательного взгляда шамана, - Степан намеренно старался не моргать, но, как и всегда, системная награда материализовалась незаметно и внезапно, - возник из пустоты продолговатый футляр из покрытого изысканными узорами дерева, и юноша сразу как-то догадался, что именно в той коробочке хранится, без всякой интуиции и системных подсказок. Осторожно приподняв крышку, какая открылась легко и беззвучно, он только и покивал собственным догадкам. - Ну, кто бы сомневался, они меня таки догнали. – Процедил юноша, глядя на белоснежные чулки с кружевными узорами, плотно и аккуратно сложенные в своем хранилище, глядя так, будто на ядовитое насекомое смотрит и в чем-то даже был прав, ведь этот артефакт в чьих угодно руках куда опаснее любого каракурта или скорпиона. – И ведь не выкинешь, а то вдруг кто-то найдет, да и уничтожить их не факт, что просто будет, они же, сука, бронированные покруче Абрамса. Нет, если как следует задаться целью, то он этот воистину могучий артефакт несомненно испортит, но сил это потребует немало, как и времени и, быть может, еще и реагенты придется докупать. В итоге как-то слишком много мороки, просто чтобы показать собственную тупость, а потому Степан решил, что дареному коню в зубы не смотрят, а всяких вулканов на его пути будет еще немало. Вот в один из этих вулканов и можно вбросить супер-артефакт, причем вместе с контейнером, если доведется проходить мимо. Хотя, нет, не вместе – упаковка из редкой породы древесины, узоры являются замаскированными под красоту эффективными зачарованиями, да и сама коробочка вполне подойдет в качестве хранилища под редкие реагенты, каким на свежем воздухе быть противопоказано, так как они отдают собственную магию вовне и тем самым усыхают – в коробке усыхание прекратится, как и утечка силы. Мысленно послав лучи добра в адрес Автобогини, какая настроила очень даже нормальную и нагибучую систему таким образом, что получить от этой системы нечто полезное становится до крайности незаурядной задачей, Степан несколько минут просто дышит, размеренно и постепенно ускоряясь, приводя тело и дух в нормальный баланс и немного восполняя себе силы. И только потом, окончательно успокоившись, он медленно поднял оба якоря контракта, одновременно посылая в каждый из них сложную и заранее определенную цепочку образов, какую можно было бы расшифровать, как заверение в досрочном завершении их контракта без выплат неустоек с их стороны, а также с отсутствием любых претензий за то, что полную оплату они уже получили и заверение в том, что ее можно не возвращать ни в какой форме. Если проще, то это было что-то вроде: «Все, валите, пока я добрый, плату оставьте себе, чао-какао». Естественно, что духи, как и любые иные обладающие пусть и специфическим, но разумом, сущности, отлично понимали степень выгоды того или другого действия, а потому раздражаться такой постановке вопроса не стали, как и переспрашивать по сотне раз о том, уверен ли шаман в своем приказе. Один раз только уточнили, правильно ли они расшифровали образы, а потом действительно ушли, воспользовавшись тотемами на поляне, чтобы побыстрее нырнуть в родные сферы. Ну, тот, что в кристалле уточнил, потому что монетный ушел молча, пусть и довольный платой, даже процесс воскрешения-смерти ему не помешал. Кусочек хрусталя с паутинкой внутри треснул и едва ли не лопнул, чем, кстати, мог навредить Степану, заставив выковыривать осколки из плоти, а монета просто поблекла, стала будто бы и не золотой вовсе, а сделанной из непонятного вязкого и легко мнущегося материала неизвестной природы. И пусть юноше было несколько жалко, а скорее жадно, терять впустую неплохие контракты, какие оказалось не так уж и просто заключить, но выбрасывая свои усилия впустую, ему была очень приятно, улыбка так и просилась на лицо. Никогда он не мог бы даже и подумать, что ему настолько подымет настроение и чувство собственной важности пребывание на роли персонажа из анекдота. Того хитреца, который обманул таксиста, заплатив деньги, но так и не поехав. Суперчулки оказались спрятаны под кроватью в деревенском доме, причем Степан замотал футляр в чистую ткань и сверху повесил парочку отдельных защитно-охраняющих духов, просто на всякий случай. А то как-то неуютно оставлять без присмотра подобный артефакт, да еще и с учетом того, что он уж точно стоит как несколько таких деревень вместе со всем содержимым. Даже включая Степана, если забрать у него систему. В остальном же работа продолжала вестись, причем с каждым днем Степан все четче понимал, что его немножечко, самую капельку, заносит на поворотах, касаемо степеней примененных предосторожностей. Новые ловушки, новые рубежи обороны, еще одна порция закопанных вокруг поляны запаянных горшков с горящими в них подношениями и духовными структурами, какие должны будут создавать комплексное влияние на территорию вокруг. Ему уже казалось, что еще немножко и система повысит ему навыки если не тотемной практики, то территориальной магии, но он все-таки ошибался – система раскрыла совершенно новый талант. Получено: «базовые методики построения оборонительных массивов»; значительно повышено сродство с высшими сферами; значительно повышена эффективность территориальных воздействий; повышена вероятность обретения знаний и свойств веткой барьеров, друидизма, ведовства. Обретенный талант добавлен к общему статусу Игрока. Степану пришлось присесть прямо там, у дерева, принявшись вбирать подаренное в свои и без того уже скрипящие мозги, примерно оценивая, как то, что ему досталось, так и то, что с этим можно делать. А делать было можно много чего, благо знание будто бы изначально создавалось для лютой синергии с практически любым из уже имеющихся, даже приворотами и тантрической магией. Впрочем, высшая форма взаимного усиления получалась в связке с тотемами, территориальными воздействиями и работой с источниками. Фактически он это знание, какое было представлено в списках доступных к развитию уже не первый уровень, буквально выстрадал за всю эту подготовительную операцию, в течение каждого из потраченных на нее дней. Те знания, какие можно было бы отнести к этому блоку у него уже были, просто они относились каждый к своему направлению, ведь тройка «максимально связанных» с защитными массивами знаний не могла их в себе не вмещать в той или иной мере. Тотемы сильнее всего в длительной и качественной обороне, территориальные воздействия вообще той обороной живут и существуют, а магический источник вовсе нельзя сложить в карман и забрать с собой (не на текущем уровне понимания их природы уж точно). Потому защитную линию для максимального выжимания всего потенциала из себя и крови из припершихся в гости без приглашения недоброжелателей можно построить и на базе тотемного шаманизма, и за счет обычных камланий, и с помощью связки с ведовскими практиками, и с учетом опыта боевика, и с применением запасов контрактов от каждого из направлений развития, что у него в статусе стоят. И он воспользовался всем перечисленным, еще и удачных комбинаций насоздавал, а также опробовал парочку новинок от себя лично, что и вылилось в раскрытие уже полноценного знания. Это знание затрагивало все те же темы, какие он использовал для его обретения, только теперь систематизировало подходы, улучшало понимание результатов уже совершенных действий и, конечно же, раскрывало много новых путей. Вот тогда он, уже оценивший все те способы, какими его линию обороны можно еще сильнее укрепить, усилить, сделать заготовку под тренировочный комплекс максимально крутой, и понял, что пора немного выдыхать. Уже сделанное им было почти всем тем, что вообще можно сделать быстро, качественно и не привлекая потока дорогих ресурсов, какие придется кидать в топку запущенного паровозика. Степан, вставший с холодной земли и отряхнувший одежду, четко решил, что с подготовкой можно заканчивать, достраивая новые линии по мере необходимости, а не паранойи. Фактически, он еще потратит около недели на то, чтобы еще раз пройтись по уже сделанному, подогнать отдельные элементы построенной конструкции друг к другу и снизить конфликт между этими элементами, но дальше все, стоп, хватит, харе, закрывай окна. Он вернулся в дом и следующие трое суток потратил на то, чтобы окончательно определить планы дальнейших действий, заодно проверяя свое творение. Благо, дистанция от поляны до домика мало что значила для него сейчас, и он успешно мог контролировать большую часть структуры и общего массива, не вставая из-за стола и не переставая отчитывать отчаянно тупящего Мельда. Да, за обучение паренька он тоже насел, устроив ему настоящий марафон из навыков травника, заодно подсказывая методы борьбы с разной неприятной нечистью, не обязательно даже духами, и той же нежитью. Большую часть подобных трюков простые селяне не знали – одно дело ведать, что мертвяка из могилы вставшего можно серебром упокоить, это уж точно не тайна. Да и до идеи о том, чтобы мелкую серебряную крошку в мясное нутро приманки закатать, а потом скормить получившееся залетному упырю-людоеду тоже можно додуматься. А вот более интересные штуки, вроде возможности пропустить серебряные монеты через огонь, сплавив их, потом омыть в весенней реке под весенним же дождем, а после полить собственной кровью, и оставить на полторы луны в ящичке с сухим пустырником, полынью и парой волшебных травок селянам знать неоткуда. А ведь после такой обработки серебряный шарик сможет слабую и дикую нежить упокаивать даже без прямых касаний, одним присутствием, да и призраков будет отпугивать и обжигать только так, опять же, слабых и не защищенных специфическими щитами в исполнении некроманта. Степан и сам не знал, зачем дает парню начитку лекций в стиле юного ученика ведьмачьего цеха, причем не реального, а из творчества Сапковского, но раз он с таким интересом слушал, то почему бы и нет. При этом у мальца не было юношеского максимализма со смелостью, желания прямо сейчас пойти и показать свою удаль уложив обратно в могилы неспокойное кладбище, ему просто было интересно знать и слушать. Да и сам учитель не скупился на подробности того, как подобные твари могут убить самонадеянного идиота-охотничка, который нигде не Геральт из Ривии, а всего лишь Мельд из Верхних Лядей. Большая часть таких трюков оказывалась на проверку весьма специфической и полезной против одного или нескольких типов нежити, полезной в строго ограниченных условиях и даже тогда не давала полной гарантии. А если нет желания хитрить или есть собственные силы, то всегда можно победить просто банальным превосходством в огневой мощи – несколько духов пламенной сферы, подкачка сил, добавление влияния сферы ветров, чтобы было чему гореть, и уже не нужен обмазанный чесночным соусом осиновый кол в жопу готичного вампира, он и так сгорит. Хотя, последнее уже не факт, знания Степана утверждали, что кровососы в реально-фентезийном исполнении, являющиеся вершиной ветки разумной нежити наравне с личами и рядом других, более экзотических сущностей, редко бывают слабосильными и своей магией владеют в той или иной мере всегда. Так что лучше всего с ними сражаться методом «только ты, я, и еще эти двенадцать боевых магов за моей спиной», а не устраивать честные поединки в стиле Вани из славного града Хельсинки. Впрочем, про вампиров или иную высшую нежить землянин Мельду и вовсе рассказывал только в стиле способов опознания, а совет по активному противодействию в случае гастрономического интереса к собственной персоне был один и тот же на все случаи жизни: беги, сука, беги. Желательно к воде или освященному храму, причем очень желательно бегать быстрее остальных бегущих. Очередное пришедшее задание было малым, требовало работы с духами лунного типа и проведения нехитрого ритуала по накоплению лунного света, какой он и раньше проводил, еще до прихода в эту деревню, так что выполнить задачу повторно он смог буквально мимоходом, даже не став идти на поляну, хватило пары часов и заднего двора. Никаких песен, плясок и ритуальных знаков даже, только выложенные вокруг сидящего на земле юноши элементы его ожерелья и небольшой тотем чуть сбоку, а также два часа молчаливого и напряженного духовного упражнения, какие вылились в прибавку эффективности работы с духами лунного света, а также в небольшой, с кулак размером, чуть подсвечивающий камушек. Нет, светил он не от радиации, просто это было его свойство, природное и волшебное: ситир-амоль, что в переводе с одного древнего языка так и звучит «лунного света камень», этот свет впитывал и потом постепенно отдавал. Неплохой, хоть и ненужный Степану прямо сейчас ритуальный предмет, причем даже не расходник, его можно использовать много и часто, хотя и целиком пожертвовать тоже вполне эффективно, хоть и расточительно было бы по мнению любого шамана, не имеющего доступа к магазину от читстемы. К деревне тем временем пристали еще два кораблика, но Степан их вовсе не застал, каждый раз они приплывали ясным днем, когда он весь в делах шаманских был и задерживались ровно настолько, чтобы докупить в одном случае припасов, а во втором выгрести все свободные и не очень запасы веревок, какие в селе вообще были. Если верить матам торговца, выкинутый пинком под зад без выплат за пьянство деструктивный элемент перед выпиныванием успел попортить часть такелажа и получилась неслабая лажа. Ну, река не море, здесь ситуация куда проще и повреждение оснастки, как и порча оставшихся запасов, не привела к потере лодки, но все равно торгаш был дико взбешен и обещал найти пьянь, да и снять кожу живьем. Еще сильнее он взбесился, когда Кирик не дал выкупить веревки за бесценок, потому что опытный плаватель прекрасно знал не только цену им, но и то, как хреново без такелажа плыть, маневрируя веслами и опытом кормчего. - Это, почтенный Панн, он мог рассказывать многое, но само то, что команда не заметила, как им такелаж порезали, да и прочие мелочи... сдается мне, что не за пьянство выпнули того злодея, а просто повод нашли, да и без оплаты выкидывать среди рейса, нет, так не делается. – Пояснял свои действия не сильно довольный всем произошедшим мужик. – По речному закону, чтобы за пьянь да на бережке с вещами оставить, даже не в городке каком, а на рыбацкой заставе, это нужно как минимум на посту перед нападением речной лихой мрази задремать. А за такое и выкидывать не будут, сразу вслед за трупами за борт, да прямо в холодную водицу и плыви, коль сумеешь. Нет, Панн, сдается мне что там не все чисто и веревки торгашу подрезали кто-то из тех, кто на корабле остался, из товарищей брошенного, именно матросов, не торгаша охраны. А остальные и не заметили, а кто видел, очи-то прикрыли. И порезали со знанием дела, я скажу, чтобы ход лодке убрать, но без риска. Мужикам ничего, они веслами привычны править, а товар, особенно скоропортящийся, да с такой задержкой... Степан только покивал про себя, но очередную зарубку на память сделал о том, что как бы Кирик ни пытался притворяться простым аки лапоть мужиком, но интеллект у него в голове очень недюжинный, а за чуть поредевшими к его возрасту волосами скрывается умеющий в аналитику ум и цепкое внимание к деталям. Невольно возникали все новые вопросы о том, сколько таких вот мелочей, из каких потом получается цельная картинка, заметил он в отношении прибившегося к его селу шамана по имени Панн? Сколько заметил, во что сложил и к каким выводам пришел, по вполне понятным причинам не обсуждая проколы в конспирации с самим конспиролухом в лице попаданца? Сонников к старосте он, конечно, посылал, но даже с подросшим навыком он мог только сказать о том, что Кирик никакого зла не замыслил, особо о магике заезжем не треплет, подставы не готовит и знакомых людоловов совиной почтой не вызывает. От таких размышлений болела голова, так что парень решительно вернулся к своим делам, заканчивая подготовку к первому нырку отдельно от своей мясной оболочки. Этой последней деталью были новые пояс, браслеты и ожерелье, специально сделанные для того, чтобы их образ можно было взять с собой в мир духов. Он уже не раз создавал мелкие и не очень амулеты именно такой природы, чтобы их материальное начало перестало значить хоть что-то, а вот отражение продолжало работать – трюк несложный и, в общем-то, базовый, суть те же дома духов, только без самих духов. Чем-то похоже на то, как тот самый дух жадности в золотой монете менял природу своего якоря, только теперь в якоре духа не оставалось, только измененная суть материала. Задуманное им ближе уже не к амулетостроению и тотемам, но к ведовской артефакторике, да только знаний для выполнения им задуманного хватало уже сейчас, только и нужно, что чуть расстараться и нормально так закупиться в магазине, потратив почти все запасы и еще раз отказавшись от специального предложения. Это предложение он пропустил даже с наслаждением, в очередной раз помянув кои-чьи тупые приколы. Небольшой и очень изысканно выглядящий кулон был, во-первых, женским и, во-вторых, носиться мог только женщиной, но и свойства у него были еще те. Во-первых, конечно, защита – он и притворялся-то защитным артефактом весьма высокого уровня, будто изготовил его мастер-артефактор, причем на уровне поближе к вершине ранга, чем к его началу. Детекция ядов, нейтрализация проклятий, защита мыслей, а также вполне уверенный физический и магический барьер-поле на крайний случай. Но, как и со все еще лежащими под его кроватью чулками в футляре, это была лишь вершина айсберга, намеренно показанная суть, за какой скрывалась вторая. Кулон, выглядящий ростками цветущего винограда, какие оплетают молочно-белый камень, похожий на жемчужину, но не являющийся ею, вполне мог начать сиять едва различимым даже в темноте светом и вот тут начинается самое веселое. Сияние вызывает постепенно повышение доверия, расположения, покорности и страсти в адрес владелицы кулона, - именно владелицы, хотя действует он на всех, там при активации нужен упор на отдельные узлы тонких тел, каких у мужчин нету, - а также снижает подозрительность и прямо-таки запрещает даже начать подозревать владельца украшения хоть в чем-то нехорошем. Это и само по себе неплохо, но куда опаснее то, что это сияние фиксируется на какой-то одной цели, при этом вовсе не засекаясь большей частью сканеров, действуя не вовне, а в само себя. Идет постепенная подстройка к ауре и защите цели, всегда только одной, причем крайне незаметная и очень коварная – если дать достаточно времени, то даже топовая защита разума понемногу станет неэффективной и только тогда само влияние на разум вообще начнется. Фактически, можно прийти на званый бал с этим кулоном, а потом за несколько часов веселых разговоров незаметно вскрыть защиту хозяина или хозяйки бала, предложить прогуляться садом, а уже там закончить полноценной промывкой мозгов, вовсе не подняв тревог. Причем даже следующая в отдалении охрана жертвы ничего не заметит – достаточно будет просто разговора, беседы, диалога и не более. Степан довольно неплохо разбирался в волшебстве, сказывался уровень и просто неприлично-огромные массивы залитых в башку энциклопедий, а потому четко понимал: пусть в масштабе и уроне этот кулон с табличкой призыва драконобойных духов не сравнится, но сложность и мастерство исполнения наложенных чар там раза в два-три выше, минимум. А стоит при этом даже дешевле, что вымораживает куда больше, вызываю восьмиждыблядскую ярость на несправедливость вселенскую. Степану вот даже интересно – а на кой хер его тезке был бы этот кулон, так удачно предложенный Автобогиней, какая нашла себе Избранного под стать? Там же четкая невозможность использовать этот артефакт правильным образом и на все сто процентов, если сам сисек не имеешь, а между ног что-то болтается! Что, искажать себе аурные узлы, вешая поверх маскировку, или как? Так не поможет, у кулона там полная синхронизация с аурой пользователя на десятках уровней прописана, это, блядь, в справке указано! Чем такую стойкую маскировку построить, да с риском самого себя покалечить, проще уж всерьез себе пол поменять, но как-то берут парня сомнения в том, что даже Тот-Самый Степан пошел бы на такой трюк. Хотя, у него же был бы не шаманский класс, а тот, особенный, прямо как сам Степанушка, так что мог наделать себе кучу покорных марионеток и вооружать их товарами из спец-предложений. Уж марионеток делать даже Степан Нормальный научился, спасибо регулярным дарам Ее Милфейшества, так что и тезка додумался бы. Как бы там оно ни было, но юноша, достаточно плотно с жирным задротом общавшийся, прекрасно знал, что мозги у того были и работали на диво качественно, просто он всячески отказывался это демонстрировать. Невольно даже задумывался попаданец над тем, что было бы, попади сюда не он, а тот, кто и должен был в самом начале – уж местные бы точно содрогнулись, особенно всякие эльфийские принцессы, королевы, владычицы и прочие Галадриэли из домов валарских. Кольца власти вместо интимного пирсинга им бы еще невинными играми показались, если бы Жирный таки ДОРВАЛСЯ. Засыпал с этой мыслью Степан неохотно, даже немного тревожно, хотя и не с чего было тревожиться, вроде бы. Всю ночь маялся он мутными и какими-то вязкими снами, в каких не было точного сюжета, но каждый обрывок казался частью вообще не увиденной истории. Особенно запомнилась небольшая и уютная таверна, в какой собралась очень неординарная компания, сплошь человеческая, но какая-то при этом не очень. Степан узнал самого себя, сидящего в обнимку с переносным тотемным столбом, толщиной с бревно и длиной с него же, но видел и других, с какими ощущал непонятное родство. Какого-то бледного мужика лет на тридцатник с подкрашенными в черное губами и глазами с не менее черными контактными линзами, какой умудрился зайти на анонимную имиджборду через отполированный до зеркального блеска поднос. Чуть в стороне сидели и болтали двое его погодок с лицами аутистов, смотрящими в никуда перед собой и не двигая зрачками. Только один был одет в классическую фентезийную мантию мага, а чуть рядом был поставлен офигенски крутой посох из насыщенного магией псионита, причем нормальный, а не как у Степана, а второй оказался одет по-земному, в джинсы и толстовку, с потертыми кроссовками на ногах и с розовым детским рюкзачком возле ног поставленным, но почему-то казался даже опаснее вооруженного до зубов и бронированного до самой задницы мага. Третьей в их компании, похоже вовсе заводилой, была высокая, атлетичная и очень красивая женщина азиатской наружности, лет так двадцати пяти, с парой очень некисло заколдованных кинжалов за поясом, а еще самым обычным земным револьвером. Завершил композицию странный и стремный, на уровне гота с черными губами, не меньше, мужик возрастом за сорок пришедший со стороны кухни этой неизвестной таверны. Тоже одетый по земной моде в классический костюм тройку он казался одновременно и очень крепким да жилистым, и каким-то неприятно постаревшим, словно бы увядающим, что только дополнялось неестественно черным цветом глаз, но чернота эта была какая-то вязкая, живая и шевелящаяся. Да и сетка чернильно-черных вен, то и дело появляющаяся под кожей лица, непрерывно шевелящихся, словно черви, зловещести прибавляла только так. В руках он держал огромный казан со свежим и выдающим клубы пара пловом, настолько тяжелый, что когда он стал на столик, тот даже немного просел, хотя и был крепко сбит из толстых досок. Вся компания появление плова встретила с радостью и тут же принялась сама себе насыпать в миски, не обратив внимания на внешность странного повара и друг друга. Веяло от этой картины чем-то одновременно непознаваемо-мутным, но и по-домашнему уютным, каким-то родным что ли. Степану, наблюдающему за всей этой сценой, почему-то казалось, что они все друг с другом как-то связаны, будто незримой и неразрывной цепью, но осознать он эту мысль так и не смог, как и понять или узреть представившуюся ему цепь – проснулся. Свежий, бодрый и полный каких-то неясных предчувствий, готовый к новым невероятным свершениям.***
Наверно, именно так ощущал себя Шекспир, закрывая точкой последнее предложение своего Макбета, как сейчас Степан, смотря на лежащие перед ним изделия. Описать их можно было одной короткой фразой, даже сочетанием слов: «Власть доната». Создавая два браслета, ожерелье и пояс, Степан потратил все накопленные запасы покупательской способности, выгреб резервы до дна и это ему еще очень кстати пришли в актив два малых задания, награда за выполнение которых засчиталась в шкалу наполнения эссенции. Материальные блага в виде вполне рабочего амулета от проклятий и не менее рабочей заготовки под тотем звериной сферы тоже оказались нелишними, но отложенными в сторону. Все внимание, вся воля и усилия уходили на его новые игрушки, последний элемент, отсутствие какого и отделяло юношу от исполнения задуманного плана. Внешне получившиеся у него изделия выглядели невзрачно и практически идентично – кожаный шнурок с кучей узелков, а между этими узелками небольшие глиняные и костяные прямоугольные таблички, на каждой их каких нарисована абстрактная картинка в духе кубизма с одной стороны, а на втором виден кровавый отпечаток большого пальца, принадлежащего Степану. В сущности, это были не дома духа, а обработанный духовно материал, настолько плотно обработанный, что его духовное отражение уже не слишком то и держалось за материю, а потому Степан мог хоть прямо сейчас хватиться за ожерелья призрачной хваткой и потянуть на себя именно это отражение, оставив бесполезную материю лежать там, где она в сей момент и лежит. Мог, но пока еще рановато проводить это разъединение, да и стягивать отражение и материю обратно в одно целое придется довольно долго, чтобы просто ради прикола не пробовать. Все равно он уже проверил работоспособность нового инструмента, все равно признал ее удовлетворительной и все равно проверит еще не раз, прежде чем действительно шагнуть из тела. В центре поляны, прямо рядом с основной массой тотемов, располагалось сложенное из небольших плоских камней, каждый размером и толщиной с эпловский планшет, ложе, а поверх этого ложа змеилось множество резких и рваных узоров, непонятных, но зато чуть подсвечивающих. Не только усиление зова и облегчение камлания, но и защита бесхозного тела от неприятных ситуаций, а также просто защита, встроенная в массив обороны всей поляны. На этой постели ему и лежать, когда начнется настоящий экстрим, но и до того момента нужно много проверить и сделать хотя бы один тестовый выход в максимально безопасных условиях. Просто чтобы привыкнуть к новым ощущениям и осознать, на что он вообще способен со своей модификацией и трансформой духа, когда от него только этот дух и останется. Случилось это не в тот же день, нет, он снова взял паузу, посидел с чашкой медового отвара на очередном сельском празднике прихода зимы, немного помандражировал, еще разок проверил свою обновку, а только потом все же лег. Камень холодил тело, но нагревал ауру, буквально стимулируя ее вытолкнуть и без того желающий выйти дух из тела. Для кого угодно, кто не шаман, а то и недостаточно крутой шаман, полежать на такой постельке чревато травмами тонких тел и последующей неприятной смертью, и это еще не говоря о том, как Степан затачивал ложе исключительно под себя. Сам же он чувствовал себя вполне комфортно, только легкая такая щекотка в ауре не давала нормально расслабиться, что и неудивительно – расслабляться ему сейчас противопоказано. Быть может, какие-то из шаманов и рискуют выходить из тела засыпая, погружаясь в медитацию и максимальный покой. В чем-то ход верный, ведь так и риск меньше, и выход плавнее, но в результате дух, оказавшийся вне тела, вполне может не понять, что это все не сон, не вспомнить о том, зачем вообще это все. Для обычного ученика шамана, какого прикрывает более опытный учитель – это даже логично по-своему, ведь наставник даст освоиться и осторожно простимулирует перешедшее на ауральный носитель мышление, вернув отсутствующие мозги на место. Так сказать, разбудит не пробуждая. У землянина наставника под боком не было, только он сам, зато было стойкое тонкое тело, и привычка контролировать собственный дух, за счет чего он рассчитывал пойти по более жесткому варианту и не оплошать. Щекотка перешла в ощутимое такое покалывание и будто бы сильный, но при этом ровный, ветер в спину, словно стал перед вентилятором. Складывалось ощущение, что его всего буквально поднимает на потоках этого ветерка, обнимает всего и заставляет парить над землей. Спустя примерно пять ударов сердца стало ясно, что это ему не казалось – попытка воспринять окружающую реальность привела к тому, что он воспринял ее даже чрезмерно полно. Обычное зрение не работало вообще, как и слух, запах, осязание и чувство равновесия, но вот их духовно-волшебный аналог заменял все перечисленное еще и с запасом. Он видел больше, осознавал и понимал так, как раньше не мог, видел очевидное решение в тех местах, где раньше была лишь непреодолимая стена. Мир изменился, хотя осталось в нем и то, что было вполне узнаваемым, но только если намеренно не глядеть туда, где узнаваемое заканчивалось. Поляна была той же самой, только невероятно четкой, будто каждую травинку и листок отрендерили мастера фотошопа высшего уровня, а еще поляна оказалась пронизана бесчисленными нитями и узлами, сплетающимися в многослойную и чрезвычайно сложную ажурную конструкцию. Будто бы купол, сетка и несущие стены одновременно – виделись в этих элементах и своеобразные течения, словно проложенные трубы, по каким сновали те или иные сущности, неспешно и на совесть выполняя поставленную на них задачу. В основе поляны, не столько физической, сколько метафорической и такой же «мета» физической, стояли тотемные столбы, многочисленные вспомогательные, меньшее число основных и единственный центральный, но на привычный образ они тоже не походили. Как никогда верной оказалась мысль называть их общежитиями для духов – они казались одновременно и не изменившимися, оставшимися того же размера, но и выросшими при этом до масштабов панельной многоэтажки, пронизанной нитями окон, переходов, коридоров, комнат и отдельных сегментов. Не хватало в лексиконе цветов, чтобы описывать те из них, какие открывались взгляду шамана, виделись совершенно с новой стороны давно изученные духи, и были эти видения не всегда приятными, но неизбежно захватывающими внимание. Мерная пульсация всей защитной структуры завораживала своей завершенностью, но и разочаровывала неполноценностью, ибо, только побывав в столь глубоко ненормальном состоянии, Степан стал замечать недостатки своего творения даже более остро, чем замечал ранее. Не сразу он заметил свое ложе, от какого в этот миг будто бы шли потоки силы, подпитывая духовное тело и не давая ему потерять связь с реальностью, не сразу осознал его находящимся прямо под собой, под той точкой отсутствующих в духовном мире координат, где сам Степан и висел, колеблясь вместе с потоками эфира. А когда заметил, то не с первого раза понял, что видит собственное тело, какое ему самому нынче казалось тусклым, поблекшим и будто бы плохо различимым на фоне феерии цветов и красок. Неудивительно, ведь дух его сейчас не в этой оболочке, оставив той только плоть и те фрагменты ауры, какие не покинули оную плоть вместе с духом – вот и тускло он сам себе смотрится, ведь и смотрит он на осторожно снятый и любовно оглаженный костюм. Он побродил еще немного по поляне, оценил свои труды, посмотрел на сторожащих его со всех сторон подчиненных духов, даже пообщался с ними всеми, поразившись тому, насколько эффективно теперь давалось взаимопонимание их образов. А еще не менее значимым оказалось понимание того, что в таком состоянии метки на его духе заметно сильнее влияют на окружение – то же благословение сфер или метка корней выросли в эффективности, по его личным ощущениям, пусть не в два раза, но процентов на семьдесят точно. Хотелось, искренне хотелось попытаться выйти за пределы поляны и побродить уже хотя бы по заднему двору привычного дома, а не внутри него, но он себя решительно остановил – этот выход пробный, он еще не всю запланированную защиту развернул, не призвал лучших защитников. Не сегодня и не сейчас, для полноценной экспедиции время еще будет. Хотя и подмывало, подмывало передумать прямо в сей же миг, передумать и шагнуть со скалы в смелом пике, отбросив наносное и презрев перестраховки – он интуитивно понимал, что еще немного и ему гарантировано получение какого-то из специфических и не рядовых системных знаний, посвященных выходу из тела или пребыванию вне тела. Награда, потенциальная и в наличии какой он не мог быть четко уверенным, не стоила возможных рисков и вероятных травм, а потому прагматично-скучный Степан пришел обратно в центр поляны, активировав, прямо из духовного состояния, обратный режим собственной постели. Ветер мягко и сильно подул в обратную сторону, позволяя связывать себя с телом без траты сил на то, чтобы не давать потокам эфира уносить себя куда-то в дальнюю даль. Сначала он-дух снял с себя отражения пояса, браслетов и ожерелья, вернув их на место и соединив с материальными якорями, какие в реальном мире выглядели не тускло даже, а почти незримо, даже менее значимо, чем земля и камни, особенно если все вокруг было настолько пропитано духовной силой. Смешно, но именно на контрасте он основы своих творений и мог различить, раз они казались пятнами пустоты на ярой красоте вселенной. И лишь завершив соединение образов своих артефактов, он и сам скользнул в свое тело, надевая его так же легко, как накидывают утром привычную одежду. Проснулся Степан в очень странных ощущениях, причем именно проснулся, так как тело, как только в него вернулся родной дух, тут же погрузилось в сон, пусть и на пару минут, не больше. Непонятное у него оказалось самочувствие, будто после долгого и беспробудного сна, когда вроде и выспался, но все равно проснулся слишком рано и не хочется ничего делать, да еще и голова побаливает немного. В норму он пришел буквально за пару секунд, просто прогнав по ауре собственную силу, но отметку для себя сделал. Он много отметок сделал, прямо так лежа и вкладывая мысли в системную записную книжку, преимущественно всевозможные «переделать», «дополнить», «исправить» и «вот тут нормально». Встав с камня, немного размявшись и поглядев на доползшую к четырем пятым нового уровня полоску опыта, Степан принялся делать, менять, исправлять и готовиться – тест прошел успешно, осталось только, как сказали бы на Земле, не облажаться на продакшене. Умом он понимал, что такую подготовку нельзя истратить за пару часов, так что его последующая экспедиция в мир духов, в роли одного из таковых, займет не меньше суток, но куда вероятнее что и больше. Немалый риск, но и результат должен быть действительно выдающимся – если без подготовки да в полымя, то система неизбежно наградит его за такие подвиги. Но, поскольку в полымя не хотелось, а на подготовку уже потратился, то теперь оставалось только траты отбивать. На деле, конечно же, он не с бухты-барахты захотел погулять по миру духов денек-другой, а то и больше, не от жизни красивой и желания с той жизнью покончить. В его знаниях четко указывалось, что подобные рейды на долгое время практикуются многими шаманскими направлениями, поскольку один выход из тела на сутки даст куда больше, чем семьдесят два по одному часу, в разы больше. Так что подобные методики использовались повсеместно, если, конечно, хватало мастерства просуществовать столько времени в альтернативном состоянии, сил, чтобы это существование поддерживать, силы воли, чтобы продолжить себя осознавать в столь необычном состоянии, а также средств, чтобы обеспечить такую роскошь для себя любимого. Контрактные духи, многочисленные уловки, специальные реагенты и усиливающие ритуалы, а также коллеги, родичи и наставники (или ученики), какие последят за брошенным телом и не дадут скопытиться по глупости тоже немаловажны. Все это Степан мог либо обеспечить сам, не хуже прочих, как с духами и подготовкой, многочисленными защитными конструктами, какие прикроют не хуже пары коллег по цеху, а также собственными модификациями духовного тела, какие вообще позволят сходу начать осознавать себя в новом состоянии и эффективно действовать в нем пребывая. Но даже со всем этим, он не поленился сходить к Кирику, скушать очередного пирога от его жены, какую он пока в лицо не видел, но уже уважал безмерно, даже больше Кирика, а также сообщить ему о том, что ближайшую недельку, а то и декаду, еду ему можно не носить и Мельда не гонять. Пойдет шаман в лес и будет там шаманить, волноваться не стоить и считать его волками сожранным тоже, как и организовывать спасательных экспедиций – защита поляны и так глаза отводит, а перед решающей фазой замысла он вовсе ее на форсаж и паранойю выведет, отчего случайного путника и прибить может. Конечно, еще был такой вариант в каком ему срочно потребуется помощь, духи ее оказать не смогут, а люди просто не дойдут, но это уже из разряда бредней. Если уж он окажется в той ситуации, где вся его лелеемая подготовка никак не спасет, то уж случайно добравшийся до тотемной поляны Мельд с портянкой вместо перевязочного материала ему тем более ничем помочь не сумеет, даже если искренне захочет. - Ладно, почтенный, это мне ясно, мальца с харчами гонять не буду, пусть еще чем кому помогает или хотя бы не лезет под ноги. – Кирик согласился спокойно и без лишних эмоций, а вот следующий его вопрос Степану не понравился, пусть он на лицо свои эмоции и не пустил. – Вы мне, почтенный Панн, скажите честно только, вот. Мне детишкам и всем остальным запрещать в лес соваться ближайшее время? Не поймите меня неправильно, ваше магичество, но только знаю я, как у вас бывает, когда что-то не по плану пойдет. - Ну, тогда лучше не ходить. – Честно признался Степан, отслеживая реакцию мужика парочкой дополнительных духов, подселенных в собственную ауру в довесок к уже имеющемуся, как только тема разговора стала немножко скользковатой. – Ничего прямо опасного там не будет, а свою полянку я и сам закрыл от глаз любопытных, но мало ли. Как вернусь, можете снова по грибы соваться, уже все нормально будет. - Хех, по грибыыыыы, зимоооой, ух, ваше магичество, умеете же вы вот так сказать, надо будет запомнить, хе-хе. Буду теперь знать, как кого послать покрасивше – зимой в лес грибы собирать. – Степан и сам понял, что с грибами он лопухнулся, но мало ли за чем там зимой ходят в лес, хоть за клубникой особой холодостойкой породы или волшебной вишней для настоящих героев, ему-то плевать. – Хорошо, добро, всем накручу хвосты и уши, а вы, как вернетесь, сразу тогда скажите, чтобы я ни за вас, ни за моих придурков не волновался. Они же мне все родные, причем как дети, порою еще не самые тупые. Хмыкнув в ответ на такую лестную характеристику подопечных ему селян, с какими бедный староста и поседел так рано, Степан чинно и спокойно дожевал пирог, попрощался с Кириком и пошел обратно к себе. Все-таки впереди были действительно важные денечки, и он всерьез рассчитывал закрыть за это время не только почти взятый уровень, но и следующий тоже, не говоря уж о парочке специфических знаний, какие можно будет получить в результате внетелесного вояжа. Мандраж уже не бил, вообще, просто выгорел за столько времени подготовки – если он и умудрится нарваться на проблемы и угробить себя, то тогда уже просто неясно как еще ему было подобного избегать. Предложение продать себя в рабство симпатичной эльфийской магичке с большой страстью к шаманству и молодым человеческим шаманам предлагать не нужно, все равно ведь никто и не предложит. А его самого с такими предложениями эти же эльфийки-магички молниями прожарят, вот прямо наверняка. В этот раз ему снились ночью многочисленные воздушные бои, где он, верхом на реактивной бочке с пивом, оставляющим после себя след из пивной пены, сбивал ударами парных зачарованных черпаков МиГи последнего поколения, тыкая в лицо шокированных катапультировавшихся пилотов неприличные жесты. А потом один из пилотов очень быстро махая руками, словно шмель, догнал его реактивную бочку и, сняв с лица мешающую говорить кислородную маску, нагло заявил, что лететь на пивной бочке так долго он не может физически, потому что пиво в ней уже должно было бы давно закончиться. Тут же начавший редеть и уменьшаться пивной пенный хвост издал звуки, похожие на прочищающуюся трубу и бочка с ее пилотом полетела вниз, под глумливый хохот машущего руками пилота. Степан еще крикнул ему о том, что он тоже так летать не может, потому что это анатомически нереально, но тот только заржал еще глумливее и сказал, что он анатомию в школе не сдал. Проснулся Степан рывком, едва не свалившись с кровати и еще почти минуту думал, какой же он дурак, что не додумался просто заткнуть дыру в бочке пальцем и полететь дальше без пенного хвоста, на остатках пива. Лишь только погоревав о своей тупости минуты три и уже успешно умыв лицо, он наконец-то проснулся и осознал, какой же бред ему приснился.***
Мир уже знакомым образом изменился, исказился и раскрылся по-новому, но теперь Степан был готов и только, фигурально выражаясь, повел призрачными плечами, привыкая к новому формату ощущений. В этот раз он не тратил столько времени на ползание кругами, сразу, если снова говорить иносказательно, встав на костыли и двинувшись в сторону со своей во всех смыслах поляны. На оставленное под присмотром множество духов тело он кинул только один-единственный взгляд, проверяя все, что только можно проверить и находя проверенное удовлетворительным. Сказались и те духи, каких не призывал он в прошлый раз, следящие за состоянием здоровья и не ушедшей вместе с духом ауры, а также выпитые перед выходом в мир тонких сфер зелья, купленные за накопившуюся магазинную валюту. Составы были из тех, какие смешивают для себя скорее классические маги, чем дикие шаманы, потому и пришлось доплатить с наценкой, расплатившись полученной за опыт от пробного выхода и мимоходом выполненное малое задание покупательской способностью. Ничего из того, что он не мог бы попробовать сварить сам, пусть и слабее, из аналогов и в другой доктрине, но для успеха ему, не имеющему профильного зельеварского знания, только фрагменты из нескольких других талантов, пришлось бы потратить едва ли не месяц. Нет уж, его время сейчас стоит дороже и здесь правильнее оказалось чуть потратиться, чем еще столько же времени мучить самого себя – он и так едва не перегорел, пока приготовился, нужно и меру знать, а то ведь пройдет десяток лет, а он все еще будет готовить себя к первому выходу. Купленные зелья имели не усиливающую природу и не улучшающие шаманские техники или понимание духовного мира эффекты. Пусть таковые и существовали в огромном ассортименте, но Степан их осознанно избегал, намереваясь развивать лишь собственные способности, что положительно сказывается на раскрытии личного потенциала и, что еще важнее, не чревато просиранием этого потенциала. А то слишком легко бывает привыкнуть полагаться на подпорки из алхимии, отчего потом, без понюшки сушеных мухоморов, собранных на магическом источнике и девять лет сушащихся уже на другом, и вовсе мир духов не увидишь. Нет, будь это вопрос именно сражения и выживания, Степан бы закинулся всем, что только у него было, презрев ЗОЖ и статьи за хранение с распространением, но ведь изначально он все это начал развития ради и прогресса для, так с чего бы ему это же развитие ограничивать? Он ведь специально сделал все от него зависящее и даже чуточку больше, чтобы максимально обезопасить себя со всех сторон, но не создавать тепличных условий, в каких и развиться не выйдет. В привычных терминах, Степан, желая научиться плавать, отказался от того, чтобы надеть на себя спасательный круг, а также надувные жилет, нарукавники и трусы, ограничившись куском пенопласта в зубах, зато оставив наблюдать за собой парочку профессиональных спасателей, плывущих в метрах трех от него, а также реанимационную бригаду и подводного спецназовца с гарпуном, на случай нежелательной акулы. Делать меньше – чрезмерно безответственный риск, а делать больше - аналог того самого плавания в жилете, нарукавниках, круге и еще сидя на матрасе. Можно и так, спору нет, только зачем, если ничему не научишься, только силы потратишь? Ради новых впечатлений что ли? Ага, прямо бери и организовывай туристическую фирму, какая будет таскать всех желающих по миру духов за добрый прайс. Горячие путевки, семейные предложения и еще духов-охранников научить принимать облик сексапильных моделей в бикини. И назваться потом «Шаманами Малибу», вот! Мысли, привычно дурацкие, прыгающие с темы на тему, вились в голове непокорным роем, ведь переход на новое мышление изрядно путал эмоции и чувства, пусть даже тела, какое должно сии эмоции регулировать, сейчас и нет. Чувства и мысли не мешали ему обойти поляну по кругу и, в последний миг переборов неясно откуда взявшееся сомнение, шагнуть наружу. В этом пространстве его власть над окружающей реальностью была куда ниже, чем на поляне, а сам мир стал не столько тусклее, сколько нестабильнее, куда заметнее стали потоки эфира и течения сил, норовящие подхватить бедного шамана и унести на своих крыльях подобно Элли, быть может даже вернув куда-то в район Канзаса. Степан мог бы и сопротивляться, легко мог, но рядом с его координатой, совсем близко и далеко одновременно, висели две офигительно круто смотрящиеся медузы-охранника, а в центре основного духовного узла разместился пребывающий в полном покое Беглец. С такой перестраховкой просто нет смысла ограничиваться минимальными шажками, тем более, что он уже освоил перемещение и ориентирование в этом мире. Нет, он не сразу прыгнул в течение, походил кругом еще немного, поглядел со стороны на построенную линию обороны, даже нарвался на какого-то мелкого духа злобной и темной направленности. Классическая пиявка, совсем ничтожная, для среднестатистического ученика шамана, попавшего в его положение и не имеющего прикрытия, стала бы смертью и погибелью – все та же дилемма оказавшейся на суши рыбы или попавшего под воду зверя, какой чувствуют себя вляпавшиеся в мир духов смертные. В таких условиях даже те сущности, каких шаман может без особых усилий пеленать в реальности, легко станут смертельно опасным сюрпризом. Медузы вмешаться не успели, так как Степан будто бы сместился сам в себя, выпустив поверх уязвимого тела духовную броню, такую привычную и даже более легкую в контроле, чем когда он в теле, заставив духа влепиться всей сутью в каменной твердости защиту, а после еще и объял пиявку этой защитой, ухватил своей хваткой и прорастил когти, разорвав атаковавшего в клочки. В реальном мире он так легко манипулировать своей духовной трансформой еще не мог, а здесь даже как-то рефлекторно получилось, третью руку и вовсе не пришлось применять, хватило только такой вот активной обороны. Он улыбнулся, сам не поняв, как именно, но получилось, улыбнулся и сменил улыбку оскалом. Одно мимолетное желание, и он видит самого себя, свой обнаженный и обнажившийся дух в той форме, какую он принял в этот миг. Все еще можно узнать в нем Степана, только прозрачно-призрачного, покрытого слоем мерцающей прозрачно-серым со стальным отливом защиты, а за спиной его, - хотя это субъективность, ведь у него и спины-то нет, - пребывает в покое сложенная сама в себя боевая конечность в форме не то косы богомола, не то клешни краба, не то звериной лапы. Очередное усилие, обращение к собственным знаниям, и вот его всего будто покрыла невесомая дымка из того же серого со сталью духовного следа, скрывая внешность и характерные отметки его духа. Второе усилие и вот спящая доселе плащаница, тоже отправившаяся вместе с ним, скрывает нужные участки ауры. В обычном состоянии он не может менять и регулировать настолько многое, только скрывать или приоткрывать собственную одаренность, либо вовсе закрываться полностью, становясь пустым местом. Но сейчас он не в теле, он в новом состоянии бытия и в подобном есть, несмотря на опасности, неоспоримые преимущества, вроде более глубокого понимания любых свойств собственной ауры и духа. Не без сложностей, но он, используя плащаницу и навык духовной манипуляции сумел смазать собственную ауру, сделать ее не только менее заметной вообще, но и категорически неузнаваемой, не оставляющей характерных маркеров-следов-оттисков. Тоже давно придуманный и теоретически обоснованный им трюк, только раньше он его исполнить не мог, да и сейчас, в нормальном теле, тоже не сможет, даже в слабом подобии – слишком сильно еще влияние плоти. Но оно станет слабеть тем сильнее, чем больше юноша привыкнет к подобным способностям, чем сильнее перекует свой дух в новый, более развитый формат. Закончив с маскировкой и убедившись, что обе медузы не стали его считать кем-то еще, Степан «шагнул вперед», давая одному из течений омыть себя, а после поддался на его давление и дал себя унести выше, дальше, еще дальше, но при этом не глубже, а то в глубине духовного мира, где уже не видно давления реальности, а сферы сливаются друг с другом напрямую, можно встретить слишком много дерьма. Нет-нет, первый выход пройдет на поверхности, максимум под конец будет парочка неглубоких и контролируемых нырков. Так и несло течение Степана, обернувшегося в собственный боевой тентакль и наблюдающего за миром. Верхние Ляди он тоже разглядел довольно четко, все же он знал, как выглядит духовный мир в отражении деревни, но задерживаться там не стал, позволяя нести себя еще дальше. Вот уже тащит его к реке, отражение эфирного течения от могучей Дантры уже куда серьезнее, ему приходится прикладывать осознанные и заметные усилия, чтобы в него не рухнуть. В один миг какая-то звероподобная дрянь ударила не то снизу, не то из собственного духовного кармана, не то по вектору отсутствующего в нормальном восприятии измерения, но все равно вышло внезапно, даже, скорее, ВНЕЗАПНО. Степан успевает еще рассмотреть противника, вроде как четвероногую помесь хорька и пса, даже умудряется ударить навстречу и выставить защиту. Встречный удар клешней ловит только потоки эфира, оставшиеся на месте стремительного рывка твари, защита встречает ее шипами и собственным ударом, но сущность только насмешливо изворачивается, откровенно красуясь и заходя на Степана с незащищенной стороны. Он уже ничего не успевает и готовиться потерять клок вырванного духовного тела, как свое веское слово сказала охрана. Нет, его медузы были отнюдь не подобны стражникам из мультика про Бременских Музыкантов, они оказались действительно расторопными и чертовски компетентными. До последнего выполняющие приказ шамана не влезать в его сражения, пока не станет очевидной опасность получения им серьезных травм, они ударили одновременно и куда стремительней сего ловкого хорькозавра. Одно единственное стрекательное щупальце медузы метнулось вперед, заплетаясь в пространстве иного измерения под немыслимым углом, едва ощутимо коснувшись даже не заметившего атаки духа. Того сразу же пробило током, ядом, хладом и еще несколькими нераспознанными эффектами, лишая движений и возможности сбежать, а мигом спустя медузы уже растерзали зверушку совместным движением. Спокойно, быстро, без накала и даже не сбившись с размеренного своего парения вблизи-но-вдали Степана. Вот это был реально уровень! Юноша как-то сразу понял, что пусть в реальном мире он и куда более опасных духов мог сковать и принудить к послушанию, но здесь и сейчас, если хотя бы одна из медуз его попробует прикончить, то ему хана сразу и без вариантов. Рыба на суше, - снова и снова напоминает сам себе шаман, - это все следствие парадокса духовного мира в отношении шамана, а не Степан такой жалкий засранец. Но пусть он не показал никакого страха и опасения, да и духи вообще вели себя индифферентно относительно происходящего, а все равно порадовался парень тому, что духовную охрану себе выбрал самую надежную из возможных и доступных, а потом еще и сковал их дополнительными ограничениями в несколько слоев, причем все по доброй воле и без принуждения, чтобы максимальной была отдача. Нет, имелись духи посильнее среди доступных, но все они чем-то не подходили, то специализацией, то аспектами, то скверным характером, то отказом от более плотного договора и вероятностью кидка. Не сказать, что с медузами он почуял себя будто бы оказавшимся за каменной стеной чужой мощи, но некое спокойное понимание стоящей за ним силы помогало. А также неслабо провоцировало на риск, но с этим Степан боролся столь же решительно, как и с собственной ленью. Течение реки, совмещенное с течением эфирным, позволяло путешествовать быстро и с комфортом, хотя пару раз он умудрялся едва не занырнуть поглубже. Каждый раз ему помогало ожерелье, выступая мгновенно активирующимся поплавком, утягивая его обратно к более низким сферам, поближе к реальности. Впрочем, во второй раз он активировать это свойство не стал, вместо этого потратив едва не треть резерва, чтобы вырваться из водоворота эфира и выплыть от самого края норы-провала на глубину. Вышло нелегко, даже тяжеловато, но он справился и приключение не закончилось так быстро. Нет, даже если бы закончилось, то только потому, что Беглец бы вытянул контрактора обратно в тело, но все равно приятно – сам справился, сам сумел, сам теперь молодец. Система в этом состоянии пребывала в своеобразном спящем режиме, очевидно, решив все награды выдать уже после возвращения в тело, хотя Степан в этот миг осознал – он может вызвать статус и получить награду за свершение и прямо сейчас. Но он не стал, ясно понимая и осознавая, что усваивать знания и одновременно удерживаться в нужном состоянии сознания он не сможет, что это будет уже реальный риск, близкий к суицидальному. Он даже не стал проверять, случилось с ним повышение уровня или прибавилось халявное знание, просто отметил для себя точное время и направился дальше. Из потока реки шаман вышел-выплыл, вернее, выпал-вывалился на тот участок реальности, какой отвечал за берег, но узнавать эти места было нереально, слишком много искажений, слишком много непонятного. Кое-как сориентировав себя, он подхватил еще одно течение, идущее от реки, а не к ней, уносясь куда-то еще. Несколько новых встреч с мелкими и агрессивными духами он решил самостоятельно, все больше и больше осваиваясь в новом режиме. Еще в одном случае, когда мимо почти проплыло нечто злое и насыщенное обжигающим пламенем, он вовсе замотался в плащаницу и уже направившийся к нему дух замедлился, полетал кругами и ушел по своим делам. Правда, потом заволновались его медузы, тоже потеряв нанимателя из виду и между ними произошел напряженный диалог, какой сводился к мысли «не делай так без пердуперждения, начальник», с чем Степан, немного подумав, согласился. Да и не понравилось ему полное укрытие плащаницей в таком режиме – его полностью отсекло от мира духов, считай, заперло в новосозданном кармане, да еще и без малейшего притока сил. Стало тяжело даже просто думать и он, не будь уже чуть подготовленным, вполне мог бы просто так и замереть, уснуть непохожим на тварной сном, постепенно задушив себя в объятиях своего же свойства. На деревню он вышел внезапно, при том, что она была побольше Лядей раза в два-три и могла считаться уже небольшим городком по средневековым меркам, на полтысячи населения, не меньше, не считая еще тех, кто просто мимо проходил. Дух землянина полетал в округе, понаблюдал за тусклыми и едва различимыми фигурками людей, за сплетенными в чем-то напоминающие художественное изображение электросхем узоры магических защит на самых крупных зданиях, оглядел издалека маленький храмик Плодородной и приближаться не стал. Зато заметил небольшую драму в виде двух людских фигурок, тащащих в лес фигурку поменьше, еще одна фигурка, тоже не особо крупная, уже остывала и отдавала окружающему миру последние капли тонких тел. Разглядеть большее не получалось, действовать на реальность из такого положения и состояния вообще очень сложно, на то духам и нужен шаман или магический источник для перехода в реальность, но Степан все же не дух, а как раз-таки шаман. Сдвоенный удар напитанным до предела щупальцем с ладошкой когтистой на конце и оба мордоворота, уже успевшие стянуть с вяло дергающейся жертвы одежды и тактильно оценить ее прелести, резко выгибают спины, пытаясь руками нащупать собственное переставшее биться сердце. А еще бы оно не перестало, если Степан, кое-как сохранив треть резерва, умудрился вырвать им те участки ауры, какие за сердце и отвечают. Он так и висел в медитации, пытаясь подавить странные чувства (негатива от убийства двух насильников там было не так чтобы много) и поражаясь собственной внезапно прорезавшейся импульсивности, пока фигурка, оказавшаяся, что неудивительно, женской и, если верить все же сумевшему чуть ярче рассмотреть реальный мир восприятию, даже симпатичной, сначала попинала еще дергающиеся тела, а потом встала на колени и принялась молиться настолько истово, что ее бурлящий чувствами и волей дух отбрасывал видимые отблески, как будто свеча дрожала, отправляя благодарность и веру объекту поклонения. Кому именно, увы, неясно, но точно не Степану, отчего ему стало на короткий миг очень обидно, настолько обидно, что он почти заплакал, вовремя поймав себя на опять начавших шалить эмоциях и вернув над ними контроль. Вот вроде и тела нет, гормоны не выплескиваются, а штырит покруче, чем от подростковой любви и расставания. Хотя, его в подобном возрасте никогда особо на эмоции и не пробивало, отчего на него обзывались бесчувственным чурбаном и вообще редиской. Оставив спасенную волей божественного провидения девушку вымаливать себе прощение, он снова подался на встречу течениям эфира и унесся еще куда-то, снова поближе к Дантре, а оттуда уже вниз по реальному течению. Там, замерев на самой границе между этим мега-потоком и более стабильным участком духовного мира, парень восполнил силы, еще раз обдумав свои действия. Все-таки он стал в таком состоянии заметно импульсивнее, более склонным к риску и порывам души, словно пьяненький или под препаратом каким-то. То ли это сказывалось свойство освободившегося и радующегося свободе духовного тела, то ли он реально привык сдерживать свои физические желания, а тут работала уже не биология с гормонами, а нечто более высокое. Знания утверждали, что проблема характерная для всех адептов шаманизма и просто любителей выйти из тела не покидая чата, но все равно он немножко разочаровался в себе, потому что ожидал от духовной трансформы помощи и в этом направлении. Преодолев приступ самоуничижительного и самокопательного настроения, он утешил себя тем, что простых шаманов после первого, - ну, второго, - опыта подобных практик должно было вовсе эмоционально плющить, словно лягушек на деревенском танцполе. Новое путешествие вдоль реки и ее эфирного отражения прошло куда сложнее, потому что на него опять неудачно напали, теперь уже водные духи, выглядящие облаком туманного тела в случае первого и большой аморфной каплей в случае второго. Он сумел отбить первый удар, неловко, но эффективно отмахнуться от второго, вырвав клок туманного тела и заставив туман убегать подальше, а третий удар вовсе образцово принял на активную защиту, отбрасывая духа прямо в щупальца подплывшего охранника. И упустил тот факт, что он уже не удерживал себя в правильном понимании течения, разом провалившись на пару слоев вниз. Духи, какие защищали только его жизнь, молча и с неимоверной изящностью последовали за ним, похоже, здесь став чувствовать себя даже лучше, а сам он испытал все прелести бытия лягушкой на большой глубине. Он пытался выплыть дважды, но первый раз едва не провалился еще глубже, откуда однозначно пришлось бы эвакуироваться подальше, при этом приманив своими трепыханиями что-то достаточно большое и сильное для того, чтобы его медузы сами и не дожидаясь контакта вступили в короткий и насыщенный бой, весьма быстро разорвав нечто непонятное и злое в мелкие клочочки. Второй заход был почти успешным, и он даже увидел образы весьма крупного и красивого города, с высокими каменными стенами, шикарной архитектурой, а также еще более шикарными трущобами, но город был полон не только красот, но и магии и на магию он и нарвался, ударившись в какую-то не то сигнальную сеть, не то защиту от речных духов, какая располагалась в речном же порту, вернее на одном из причаливших кораблей. Судя по тому, что здесь эфирные течения становились вообще бешенными, ведь именно в этой точке Дантра сливалась с младшей сестрой своей Млатрой, то таким был первый из визитов Степана в центр местной жизни, славный Вольный Город Дантмарк. Может и хорошо, что он наткнулся на простенькую защиту от речных духов столь неудачно вынырнув, чтобы секундой позже в нее и удариться, а то магии в городе было реально дохрена, можно было бы и на что опаснее попасться. Защита эта была настолько квелой, что даже его рефлекторного укрепления духовного тела хватило, чтобы избежать травм, но еще не стабилизовавший свое положение на ближайшем к яви слое высоких сфер шаман тут же провалился опять. В этот раз он не пытался любой ценой вырваться из потока, сосредоточившись на привыкании к нему, а также на изредка атакующих мелких духах, какие то и дело его тревожили, но большая часть усилий уходила именно на удержание себя на нужном уровне глубины высокой сферы. Прикрывающие его медузы справлялись на отлично, не давая отвлечь или ранить своего подопечного, а Степан осязал все еще новый для себя мир. Это место-состояние было крайне близко к водной сфере, но при этом все равно ощущалось стойкое присутствие отражения реального мира. Он словно плыл в цветном и радужном потоке могучей реки, пронизываемый эфирными завихрениями, отмечая превалирование водных оттенков вокруг, но видел он и куски реального мира: дома и людей, берега и водопои, с приходящими к ним зверями, развесистую иву, склонившуюся над рекой, зачарованное дно плывущей лодки, мертвые тела и кровь, отданные реке после кровопролитной схватки. Вихри эфира, какие могли бы травмировать простого шамана, ему, с защитой от трансформы и укреплением тонких тел, вреда не причинили, зато позволяли быстрее и качественнее восполнять силы, пользуясь высоким показателем в характеристике «дух». Впрочем, их, силы эти, и тратить приходилось ничуть не медленнее, безжалостно выжимая из себя резерв за резервом ради того, чтобы удержать нужную степень погружения и не рухнуть еще глубже. Туда, где даже медузы уже не смогут нормально защищать шамана, и останется только звать спящего пока Беглеца, вытаскивая себя обратно. А ведь есть там, в глубинах сфер, и такие места, откуда Беглец вытащить своего шамана не сумеет, как бы ни старался. Единственное, что всерьез бесило, так это постоянно норовящие ударить духи, особенно безмозглая мелочь – они ощущали в нем пусть и сильного, но беззащитного и чужого этому месту индивида, воспринимая идеальной добычей. Духи посильнее и поумнее тоже нападали, но они либо отступали, встретив отпор, поняв, что чужак все же не такой беззубый, либо их рвали на части медузы, предварительно начинив своим проклятым касанием стрекательных тентаклей. А с мелочью приходилось разбираться самому, с каждым разом все сильнее приноравливаясь к такому режиму сражения, отчего невольно представлялось, как обе медузы, при сражении с тем назойливым собако-хорем, пробивали себе отсутствующие лица фейспалмом, глядя на то, как беспомощно барахтается в потоках силы их наниматель. Он несколько раз находил своеобразные кротовьи норы, ведущие, как ему казалось, наверх, поближе к реальности, хотя и выглядели они никакими не норами. Когда дверь, когда и вправду нора, когда просто вывернутый наизнанку водоворот, а когда и небольшая лодочка, сама приглашающая в нее влезть и плыть куда желаешь. Последняя даже на мозги пыталась давить, но и без того паранойящий Степан справился с ментальным ударом какой-то откровенно коварной и заточенной против гостей-шаманов тварью, хотя и не без труда. Во вспышке злобы, ставшей еще гуще после того, как ему удалось уловить разочарованный голод притворившегося лодкой-вратами хищного духа из очень темной сферы обмана и с оттенком не просто водной направленности, но и вовсе чистой глубины. Подумав немного, отразив еще одну, уже более тонкую и хитрую тактику воздействия на мышление через духовное тело, вызывающую ту самую агрессию, а также прикинув силушку богатырскую этого духа, Степан оскалился искаженной и клыкастой ухмылкой, отдав приказ медузам. Вышло показательное изнасилование тентактями, а также пояснение за то, кто здесь вообще босс качалки, а кто просто не туда зашедший дружок-пирожок, поскольку две медузы, доселе незаметно следовавшие за шаманом и скрывавшие собственное присутствие, оказались куда опаснее одной-единственной кракозябры, которая, когда скинула с себя маскировку, оказалась вовсе не лодкой, а каким-то хероборищем по типу подводного удильщика на фентезийный лад. Дух был унижен, оскорблен, разорван и даже сожран, причем обе медузы явно сделали это не по приказу, а с наслаждением, почти с удовольствием. Вероятно, какой-то конфликт между их сферами, тем более, что этот индивид вообще казался более подходящим для встречи в море, а не в духовном отражении Дантры. Впрочем, медузы тоже так-то не речные создания, да. Степан выплыл наверх к ближним сферам воспользовавшись еще одним выходом, вообще не связанным с водой, в его восприятии выглядящим подобно висящей посреди течений эфира веревочной лестнице. Она даже шаталась и дергалась вслед за этим эфирным течением, но ни внимательное разглядывание, ни сканирование всеми доступными в таком состоянии способами, подвоха не показали и потому шаман полез наверх. На деле, конечно, это была не лестница, а образ таковой, отпечаток сгущенного эфира, да еще и пропущенный через призму восприятия человеческого разума. Каждый шаман будет этот образ видеть по-своему, хотя веревочная лестница все равно будет превалировать, просто отличаться станет в мелочах, вроде цвета веревки и типа волокна. Подъем, за счет верно подобранного отнорка, проходил уже без затрат или опасностей, даже слишком легко, ведь под конец поток течения его буквально вытолкнул выше и выше, прямо в реальный мир. Будь рядом свидетели, то они могли бы изрядно удивиться тому, как из воздуха появился видимый даже обычному глазу странный и размытый гуманоидный силуэт, с торчащим из-за спины ударным щупальцем подводного Крякена, при этом еще и матерящийся на нескольких языках. К худу или к добру, но свидетелей рядом не было, так что начавший стремительно терять резерв после выпадения в реальность Степан, с таким же матом нырнул чуть поглубже, перестав истекать силой в окружающее пространство. Все же без тела, да в тварном мире, неприспособленный к такому экстриму духовный путешественник имел некие шансы если не помереть, то досрочно закончить свое приключение вне тела. В этот раз он ориентировался получше, причем, сам юноша подозревал, что он невзначай раскрыл, а то и повысил один или больше талантов, отчего ему так легко подстраиваться под перемены в окружении. Это нельзя сравнить с полным усвоением знаний, верно, но кое-какие весьма ощутимые плюсы давало даже такое фрагментарно-инстинктивное прикосновение к системной базе. Все эти мысли не мешали ему наслаждаться окружающим пейзажем, видом еще одного, куда более крупного и красивого города, - пусть и со следами не такой уж давней битвы, - а также морским побережьем. Вот к морю Степан, крайне вовремя покинувший отражение Дантры, приближаться даже не помышлял, потому что выбраться из его эфирного отражения, могучего и необъятного, будет в разы сложнее, чем из образа даже самой могучей реки. Не так уж и бурен эфир морской, но он при этом очень обширен и запутан, там блуждать без маяков можно очень долго, а его главный маяк, - тело и поляна, отсюда различим с немалым трудом. Да и толку от точного знания направления, если нет возможности преодолеть сопротивление высших сфер и двигаться в том самом направлении? Вместо того, чтобы лезть искупаться или поближе к очень даже волшебному городу, где наверняка всякой защиты накручено будь здоров, Степан принялся исследовать округу, искать в ближних отражениях и пространстве вокруг города разные интересности и просто весело проводить время. Занятие на деле опасное тем, что в подобном состоянии у шамана плывет чувство времени и легко увлечься настолько, что не заметишь даже гибели собственного тела, гибели от истощения. Легко, это верно, но не для землянина, у которого были настоящие прокачанные на двойку системные часы. Вот и пригодилось ему точное знание времени и сроков, какое нельзя заблокировать и о каком не выйдет забыть, если только не специально. Его тело, начиненное специальной алхимией, поддерживаемое добрым десятком специфических духов и таким же числом духов недобрых, да еще и недавно увеличившее телесность в два раза, сейчас может и неделю, и две просуществовать без еды и воды, только на уже готовой поддержке. Оно и три протянет, но уже без гарантии, так что себе на свое приключение Степан отмерил всего-то полторы декады, перестраховываясь. И, между прочим, три дня он уже потерял – время в таком состоянии действительно текло как-то странно, сознание слишком сосредотачивалось на чем-то одном и вполне можно было провести семь часов тридцать две минуты просто наблюдая за цветущей пышным цветом вишней. Зимой цветущей и одновременно дающей ягоды вишней, чей цвет отражается в высших сферах, пусть даже сама вишня давно сгорела от удара молнии и в реальности от нее остался только сгнивший кусок почерневшего ствола толщиной с мужскую ногу. Вишня все равно цвела и плодоносила, в момент удара стихии словно пробудив в себе духовность и, мгновенно сгинув физически, не успела осознать этого духовно, так и продолжив свое существование в новой форме. Степан даже осторожно сорвал несколько лепестков и ягод своей рабочей конечностью, столь же осторожно поднеся каждый цветочек или ягодку к одному из отраженных сегментов пояса. Так, каждая пятая табличка, вмещала в себя не только стандартную защиту и наговоры, но еще и своеобразное хранилище для тех реагентов, какие в реальном мире вообще не могут отражаться и существовать. Он даже не удержался и попробовал, - предварительно проверив, - одну ягоду, ощутив будто бы даже не вкус, а саму концепцию вкуса вишни как таковой, ее идеализированный образ. Ему показалось на миг, что в этой случайной встрече с отказавшимся умереть древом, в самом образе вишни, было что-то еще, что-то важное, словно знак свыше, но он так и не сумел поймать ускользающую мысль. Следующие несколько суток Степан то искал разные особо яркие места, найдя парочку диких источников магии, от одного из которых даже подзарядился, договорившись с его хранителем, тоже духом, довольно тупым, но сильным и добродушным. А еще бы ему не быть добродушным, если за спиной у пришедшего говорить Степана повисли показавшиеся на глаза духи-медузы. Встретил и еще одного духа природной сферы, не светлого, не темного, а нейтрального, выглядящего неспешно ползущим на собственных корнях деревом, с пышной сизой кроной и лицом-дуплом. Степан как раз только отбился от парочки крупных пиявок, самостоятельно помножив ловких тварей на ноль, и не сразу заметил, что древесный ствол к какому он приблизился оказался немного мыслящим. Переговоры прошли удивительно дружелюбно, пусть даже дух и не согласился вступить в свиту Степана, но подарил на прощание пару похожих на желуди плодов, тоже духовных. Ценный реагент и возможность посадить где-то эти маленькие деревца, растущие только в духовном мире, потом состригая с них урожай. А для духа возможность от этих саженцев собирать родительский налог, подпитывая уже себя. Расстались они взаимно довольными друг другом. Время текло, с каждым часом все легче и легче было удерживать концентрацию, поддерживать свое существование, все четче и ярче удавалось ощутить свое тело и созданные на поляне тотемы. Даже начинали появляться осторожные мысли на тему того, что он сможет вернуться сам, наведясь на этот радар, сэкономив таким образом призыв Беглеца и потом повторив вылазку еще раз, причем раньше расчетного. Но всему хорошему приходится заканчиваться, за каждой светлой полосой идет темная, а иногда такая зебра и вовсе заканчивается уже не полосатой конской жопой. Наступил такой момент и для Степана, хотя, как это принято говорить в классике, ничего не предвещало беды.***
Странное место он нашел-ощутил случайно, уж больно его неплохо замаскировали, но именно в этот миг маскировка его прохудилась немного, так что дух Степана ощутил некое возмущение и подток силы откуда-то со стороны, лениво развернувшись и сменив направление движения, перепрыгнув из одного течения в другое, причем уже без неловких перекатываний беременного тюленя в пустыне. Идя-плывя-ползя-двигаясь на почуянную силу, ожидая встретить еще одно духовное растение или лежку какого-то полезного к общению духа, он не забывал о возможности нарваться на еще одну ловушку. Подкормившиеся его силой охранные медузы флегматично плыли за его спиной в режиме максимальной скрытности, боевая конечность перевелась в режим когтистой и страшной руки, будто у Феди Крюкова отросло несколько дополнительных локтевых сустава, а все восприятие скопом старательно высматривало угрозу. Он не сразу нашел уже почти пропавший вход, даже след его, предполагая уже не ловушку, а просто случайно и стихийно получившийся духовный карман, сформировавшийся вокруг, допустим, какой-то кротовьей норы или просто специфического источника. Ошибся, хотя и оказался правым – это и вправду было место силы, духовный карман, отсекающий часть территории сфер от общих течений, но получился он не природным образом и не за счет стихийной флуктуации. Эту штуку сотворили, сделали вручную и с немалой заботой, не хуже, чем сам Степан прикладывал усилия к сотворению своей поляны. Ну, вернее, все-таки хуже, потому что юноша такой херни бы не допустил. Наверно. Или, наоборот, лучше, потому что часть увиденного Степан повторить не смог бы. Скорее всего. Место-состояние выглядело еще одной поляной, одновременно лесной и, вероятно откуда-то из отраженного в сферах небольшого леска вырванной, но при этом она оказалась насквозь пропитана духом степи, ковыля, травяного моря и сухого, могучего ветра. Стоящий в центре тотем был неплох, хоть и сравнительно свежий, явно с ошибками сделанный – пусть Степан и владел только базой этого направления, но у него и основные классовые навыки до предельного уровня прокачаны. Это место было посвящено ветру, только ему, преимущественно степных его оттенков, хотя угадывались и жаркие пустынные суховеи, и хладные зимние вьюги тоже, но основа, основа именно ветру принадлежала. Ощущалось, что это место создавалось не за один раз, а постепенно, понемножку, что лепились здесь защитные и охранные конструкции, да только не было в них порядка, слишком все было сделано неравномерно. У юноши возникла абсурдная мысль-прозрение, будто бы это место создавалось опытным и сильным шаманом, но при этом в свободное от основных задач время, тогда как большая часть практики и развития проходила на более подходящей площадке. Это понимание сквозило в типах связанных духов, в отметках камланий, в оставшихся после работы следах – не сокровенная тайная лаборатория, а просто место, где можно проверить собственные теории и не отнимать ресурс у главных тотемов, особенно если они сейчас заняты старшими коллегами и родственниками. Так-то вполне логично, особенно если у тебя вся родня с духами говорит и не хочешь перед ними светить свои личные изыскания, а то и просто влезать под руку. Такой вот вышел образ, стойкий и, вполне возможно, неправильный. А еще он не усомнился даже на миг в том, что пусть создатель этого места не слабее, если не сильнее Степана, пусть его связь с духами очень крепка, хоть и несколько однобока, пусть ощущалось неслабое мастерство в работе с разносторонними направлениями шаманского искусства, но опыта и эрудиции так и не хватило, чтобы понять важное. Сам Степан те же карманы в духовном мире умел создавать лишь ненамного хуже, поляна ему примером, но настолько полно переносить их в мир духов пока не пробовал, нужды не было. Не пробовал, но уж точно не допустил бы такой промашки, как закрытие кармана стандартным контуром при базовой, хоть и мастерски исполненной печати запрета входа всему постороннему. Этот трюк хорош тогда, когда основа тотема остается в материальном мире, буквально классикой считаясь для любого уважающего себя и свой труд шамана, но совсем иное дело, если в реальном мире остается в лучшем случае тотем-якорь, а рабочее камлательное помещение перемещается в духовный карман и на верхние слои отражения сфер. Полезная задумка, явно слизанная с куда более продвинутой конструкции. Степан видел-ощущал некоторые решения, какие были просто чрезмерными для этого тотема, а часть из них вовсе не могла раскрыться в полной мере. Иную часть, тоже не малую, он вовсе не опознавал и даже не всегда подозревал, что так можно было – не хватало и понимания ветра и контроля над духами, чтобы подобные эффекты накамлать. Судя по всему, это место создавали с тем расчетом, чтобы навести на него собственную сущность из более дальней точки, откуда-то из черты города, прозванного Жемчужиной Приморья. Именно там была основа могущества шамана или шаманов, а здесь так, маленькая лаборатория для школьных проектов, не больше. Да только, вот какое дело, пусть печать и черта запретительная на входе в карман были на зависть всем самоучкам, но это же не реальный мир, а чертовы сферы, пусть и самые ближние к проклятой яви! Голодные и весьма опасные духи-порчечники, каких от своей поляны Степан отваживал специфическим кругом-в-круге, а также специализирующимися на поедании такой дряни хищными духами-бурундуками, не стали ломиться сквозь запретительную печать, они просто прогрызли стенки кармана, оказавшись внутри. И, судя по их организованности, этой стайкой командовал кто-то достаточно развитый и соображающий, чтобы не потревожить защиту и защитников тотемов, медленно выедая силу и подношения из этого кармана, не давая спящим в тотеме духами активироваться и обрушиться на падальщиков степным ураганом. А после стало поздно, ведь окружающая сила стала принадлежать вовсе не хранителям тотема, какие проживали в нем на постоянной основе, а не только приходили на зов шамана, на этот тотем опираясь. Нет, теперь окружающая территория и остатки кармана принадлежали какой-то мерзкой херне, какая еще и перекрыла сигнал от тотема и постепенно доедала вкуснятину, пользуясь отсутствием, - тут меньше чем за пару недель, а лучше пару месяцев, не справиться, - хозяина, какой, не иначе, либо нашел себе новое занятие, либо просто получил нормальный доступ к основной камлательной опоре и забил на когда-то сделанную халтуру. Собственно, потому Степан, намеренно ничего и никого не ищущий, не имеющий даже примерных образов или координат сего места, вообще почуял то истечение сил: когда-то прочный карман уже пришел в почти полную негодность и, право дело, проще было бы спокойно сжечь тут все, а потом создать новое место, только тотем с духами перенеся, чем исправлять все повреждения. Тотем и его обитатели, пожалуй, были единственной деталью, какая не пострадала или пострадала не слишком сильно. Да, поздно проснувшиеся из-за несработавшей сигнализации и воздействий падальщика духи в тотеме не могли даже о помощи закричать или наружу выйти, но вот забаррикадировать все двери и не пускать интервентов внутрь – почему нет? Это ведь и есть одно из предназначений такого тотема на случай работы внутри духовного кармана. Раньше или позже, но шаман припрется к тому месту, где в лесу стоит материальный якорь, выйдет из тела, спустится вниз, к карману, поймет все произошедшее... и либо распидорасит порченую падаль, либо они его покусают. Хотя ладно, это он уже перегибает, дебил такую штуку бы не создал, он бы раньше убился, а умный камлатель без защиты и духов-охранников, вроде его медуз, из тела не вылезет, да и взять с собой кого присмотреть за своим тельцем тоже можно. Все эти мысли и понимание ситуации пронеслись в голове буквально провалившегося в карман Степана, какого просто всосало через прогрызенную в защите дыру, буквально за секунды. Разогнанное и паникующее сознание превзошло пределы человеческого тела, заставив соображать невозможно быстро. Но не быстрее, чем из всех углов поеденной и будто бы испачканной, как после пикника в исполнении какого-то свинского быдла, поляны начали поднимать головы те самые порчечники. У части из них угадывались четыре конечности и большая бегемотоподобная пасть, пусть сами они и не казались слишком большими в сравнении со Степаном, часть напоминала кляксы и лужи помоев, а еще часть походила на неделю как мертвых и загнивших куриц. Их лидер напоминал совсем бесформенное облако грязно-коричневой и гноящейся скверной силы, вызывая отдаленные ассоциации с каким-то не то грибом, не то слизняком. И вся эта кодла очень неприятно так поглядела на внезапного гостя. Внезапный гость же потянулся силой к выстраданному потом и кровью ожерелью, где засияла незримым в материальном, но ослепляющим в духовном мире светом примерно половина ячеек-табличек. Светлые духи, благие духи, какие вложили свои силы и влияние, свою волю в эти таблички, могли бы собой гордиться, ведь когда Степан выпустил тень этой воли, покрыв всю внутреннюю структуру кармана этим светом, основную массу мелочи буквально сожгло и выпарило поголовно, даже, казалось, немного улучшив состояние поляны. Оставшийся без прикрытия главный слизняк, заметно оглушенный заранее подготовленным духовным ударом, специально против духов темных и скверных сфер заточенным, получил боевой хваткой, еще раз получил, еще два раза получил и, наконец-то, сдох в корчах, заставив Степана на несколько секунд застыть и выжигать попавшую на призрачную руку дрянь, что являла собой его плоть. Все-таки даже духовная материя этой штуки оказалась весьма и весьма токсичной, неприятной, буквально пятнающей тонкие тела своей мерзостью. Справился, конечно же, не мог не справиться, как раз вовремя справился, чтобы среагировать на новую опасность, благо она, опасность эта, заранее предупредила о своей атаке. - ВОР! – Естественно, это был не крик, а скорее образ-передача гневного и яростного желания покарать мудака, за какого его и приняли, заставив Степана как-то внезапно понять, что он сейчас наверняка выглядит нигде не в выигрышном положении. – ПОДЛЕЦ! САМАШ-АВУР! Последний образ, не имел аналога в известных Степану языках, но все равно был понятен, означая что-то вроде «очень бесчестный и злой говорящий с духами, не чтящий добрый закон и готовый на любую низость, место какого у параши или хотя бы в выгребной яме», причем имел ту окраску, с какой высказываются тяжелым матом в рожу. Не менее тяжелой оказалась и атака, причем это была не что-то там херня-херня-немного-сверху, а полноценная и специализированная атака духовным телом, специально для мира духов отточенная и для сражения с коллегами-шаманами в бестелесном состоянии встреченных предназначенная. Кого другого могло бы не убить или искалечить, так до усрачки напугать, но Степана, с его стойкостью тонких тел и уже отточенным всемогущей системой владением духовной формой только чуть пошатнуло, когда он рефлекторно укрепил себя защитой и погасил чужой духовный кулак. Юноша развернулся-осмотрелся, сфокусировав внимание на хозяине этого места, какого он уже невзлюбил за скверную привычку сначала делать, а потом думать, причем делать в крайне агрессивной атакующей форме. Сфокусировал и понял, с легким таким удивлением, что его коллега оказался никаким не хозяином сего места, а самой настоящей хозяйкой. Образы духовного тела не всегда четкие и верные, а уж он-то еще и позаботился о том, чтобы его никакая падла не запомнила, не узнала и оттиска оболочек не взяла, но эта дамочка либо не умела, - что маловероятно, - либо не считала нужным себя маскировать. Его духовному восприятию открылась красивая раскосая девица, внешности не столько традиционно-азиатской, сколько монгольской какой-то. От нее буквально разило, - в хорошем смысле этого слова, - мощью степей, ветров, ночных небес и полуденного солнца, на ней были проявлены множественные отметки давних контрактов и вся она, словно бы светилась начерченными на духовно-призрачном теле знаками. Часть из тех знаков явно дублировали усиливающие ритуальные узоры, какие она на себя нанесла перед выходом из тела, отражая реальный ее образ, включающий также и несколько амулетов, перьев и камушков, подобных его собственному обвесу, утащенных за собой в путь по сферам. Часть иная этим, к узорам относящаяся, была вовсе влита в ее суть или оставлена уже здесь, в мире духов другими духами, и эти отметки буквально шестиметровым неоновым шрифтом говорили всем желающим и могущим видеть, что у этой девицы еще какие связи есть, на крови и власти рода заверенные. Да, именно девице, максимум на пять лет старше Степана, причем отчего-то казалось ему, что сама она не чистая степнячка, а метиска, только вот кровь ее от этого ни капельки не ослабела, как и связь с духами. Дитя двух шаманских династий? Он ведь сейчас рядом с отражением Морграфа, а не в глубинах степей... вроде бы. Да и сигнал-связь от ее основной родовой опоры идет из черты города... кажется. Нет, ну надо же так нарваться-то! Вот буквально же на ровном, ровнехоньком месте! «Ладно Степан, прояви всю свою галантность и погаси в зародыше этот конфликт, а то пусть ты это чудо и скрутишь, но потом как бы тебя всего самого не выкрутили» - подумалось ему, пока он втягивал в свою покрытую сероватым дымным шлейфом фигуру и активную защиту и даже атакующую конечность, пытаясь показать себя, ну, мирным. Здесь, в мире духов, он однозначно сильнее, да и в реальном мире тоже может с ней посоперничать, как по характеристикам, - ох, резерв у нее точно побольше, да и контроль, похоже, тоже лучше, но превосходство не кардинальное, - так и в знаниях и умениях, причем последнее однозначно в его пользу будет. Пусть он видит по ее образу некоторые незнакомые ему элементы, но его камлательная школа все равно тверже, не уступит ни в чем, а во многом и превзойдет – система ведь дает ему буквально идеальную версию любого направления развития, так еще и под него самого заточенную. Это ощущение превосходства немного успокаивало, а то нервы все-таки шалят, сказывается духовное состояние. - Ты неправа, твоя защита здесь была... – Он только начал говорить, посылая образы не ударами штормового ветра и уколом тяжелого копья, а скорее скрежетом стальных и проржавевших шестеренок, шорохом опадающих поздней осенью листьев, но закончить ему не дали, причем, похоже, даже не слушая особо, хватило только его успешного отражения предыдущей атаки. – Вот же ж ты блядина конская! Шаман высказался несколько недипломатично, но в его оправдание можно сказать то, что этот плод чьей-то жаркой межрасовой любви перехватил контроль над своим тотемом и попробовал вжарить по Степану всей оставшейся здесь мощью. Нет, у нее могли бы быть шансы, если бы это место по-прежнему оставалось ее или же сохранило несколько большее ее власти, но после визита злых пакостников ее власть над территорией и остатками кармана была, мягко говоря, непрочной. А била она так, будто все еще владеет этим местом в полной мере. Степан же извернулся, будто бы в узел скручиваясь и атакуя под самого себя, просто посылая встречную духовную волну от точки своего пребывания. И удар с опорой на тотем, долженствующий сыграть с землянином в веселую игру «окажись между двумя мельницкими жерновами», просто рассыпался. Надави парень чуть сильнее, так еще и откатом могло задеть придурошную, но он ведь добрый, он же, сука, неконфликтный, блядь она такая! Ему нельзя просто так взять и начать вырывать ноздри всяким сучкам, особенно если возникло недопонимание вот такое. Именно тот факт, что его сейчас искренне видят злодеем в этой истории и заставлял искать выход из положения, а не бить в ответ или дать по газам. Тем более, что потом его искать будут и хер отмоешься, особенно если искать будут целым кагалом и ковеном. - КАК СМЕЕШЬ ТЫ! ОСКОРБЛЯТЬ! ВИНОЙ СЕБЯ ИСПЯТНАВ! – Святые админы, какого хера она не заткнется и не устроит этой местности проверку, тут уж ее навыков с запасом хватило бы, чтобы понять, как именно произошла эта вся хрень, да хоть бы и с духами в тотеме поговорить, но нет, мы же всегда может обвинить Степана, он, сука, самый лысый! – ТЫ – ЗЛО! САМАШ-АВУР! ПРИВЕЛ СЮДА СВОИХ МЕРЗКИХ ХАО-ТХАШ! РАЗОРИЛ! ОСКВЕРНИЛ! И ЖДАЛ... ждал меня... ТЕБЕ МЕНЯ НЕ ВЗЯТЬ ТАЛААТ-ХАНУР! Снова оскорбления, снова незнакомые термины, интуитивно понимаемые за счет вложения образов, что, кстати, навевало забавные мысли об использовании выхода в духовный мир в качестве идеального средства переводов, хотя это и забивание гвоздей видеокартой. Ну, хао-тхаш – это те самые порчечники, то есть не просто злые, но еще и максимально скверные духи, каких даже призывать противно, потому что толку чуть, а сам замараешься, проще уж нормального проклинателя заполучить. А последнее выражение вовсе классическое «бесчестный чужак, конокрад, скотоложец и обманщик», прямо будто на форумах послали, только что интимные отношения с матушкой не помянули. И да, судя по всему, его опять поняли неверно, какое удивление, ну совсем, сука, неожиданность! Степан мог бы ответить очень многое, преимущественно непечатным иномировым матом, но ему стало уже нихера не смешно и даже не просто неловко, особенно после того, как эта кобыла подумала что-то очень нехорошее. Ну да, пришел злой шаман к ее личной нычке, разорил, приманил сигналом бедствия от ее паникующих духов, - вероятно сидящие в тотеме потерпельцы сумели-таки дозваться до шаманки немногим ранее, как раз когда сила начала истекать из кармана, - а теперь стоит тут, наглец. Стоит весь готовый к бою в мире духов, да еще и умело используя против нее ее же место силы, какое перестало ей принадлежать и содержало слишком много оставшихся после нее оттисков. Степан, конечно, матерился про себя, но признавал, что в такой ситуации, наверное, и сам бы думал про такого гостя нехорошее. А потом прибил бы к херам. Проблемы с коммуникацией убивают, а бедный и ни в чем не виноватый землянин мог на практике в этой истине убедиться. Вот прямо здесь и сейчас. Потому что осознавшая, что она оказалась в очень щекотливой и невыгодной позиции шаманка как-то разом присмирела и позвала на помощь сверхтяжелую артиллерию. Уж с учетом всех отметок на ее духе, доставшихся, такое ощущение, немалой частью вовсе по наследству, было бы удивительно не будь у нее защитников. Собственно, ее короткий зов был направлен не вдаль, а совсем близко, выпуская «из-за спины» незримо следующего за ней охранника, какой скрывался в ее тени подобно тому, как ждали его приказа или опасного момента его медузы. Сильный дух, полновесный старший, не меньше, пусть и послабее, однозначно слабее, Веятеля, но в одной с ним лиге, да еще и чисто боевой. Ветер, воплощение его, воплощение ветра гневного и ласкового, могуче хлещущего и нежно обнимающего – атака и защита, даже некоторое поддержание жизни в одном флаконе. Кто бы к ней такое чудо не приставил, хоть бы и она сама, но защитника выбрали на славу. И вот это чудо-юдо, агрессивно вибрируя и завывая сквозняком по скалам на всю округу ближайших сфер, распугивая мелочь, поползло в сторону все еще висящего неподвижно Степана. - ТЕПЕРЬ МНЕ СПРАШИВАТЬ! ВОЛЕЙ И ВЛАСТЬЮ НАД ХАО-ЕССАЙ! А ТЕБЕ ОТВЕЧАТЬ! – Властью над духом-хранителем, какого она и призвала, каким и командует в счет давних семейных сделок, если опять перевести, но только закончить свою пафосную речь она не успела. – ТЕБЕ ГОВОРИииить... Это ей убавило гонору тем фактом, что потянувший свои воздушные хваталки к неподвижному Степану дух ветров в эти самые отростки получил по десятку жалящих и действительно болезненных, совсем не экономных, как было раньше, ударов стрекательными щупальцами. Обе медузы выплыли «из-за спины» шамана точно так же, как раньше это сделал охранник шамана, неспешно и величественно, сразу показав, кто тут папка, а кто нуб с нулевым рейтингом. Но, если серьезно, то в чистой силе охранник шаманки был сильнее единичной медузы и даже обоих, с невероятной слаженностью работающий в паре. Вот только он хоть и боевой направленности дух, но универсальный, тогда как медуз Степан связывал договором именно за их исключительную пригодность в бою против других духов, на их территории. А еще они, совершенно бессильные в реальном мире, ударили внезапно для чужого контракта, ударили сквозь собственного подзащитного, в последний миг обойдя его своими стрекалами. Ну, не зря ведь он все это время пребывал замершим и неподвижным – именно к такому ходу и готовился, а если бы он дернулся, то сам бы оказался натентаклен собственными же промахнувшимися охранниками. И теперь тот дух, какой в честном сражении обеих медуз если бы не порвал, то обратил бы в позорное бегство, не успел сбросить яд, выжечь его до момента попадания в основу духовного тела. Ужасающе могучий степной ветер враз как-то осознал, что его сейчас будут бить, возможно даже ногами. В ослабленном и поврежденном состоянии, да против двух захвативших инициативу португальских корабликов от мира духов, он мог максимум продержаться несколько тактов битвы, не имея силы победить и воли отступить, ведь контракт на защиту этой девчонки его сковывал даже слишком надежно. Сражение вышло красочным и недолгим, буквально в полсотни ударов сердца вложилось, но зато какие это были насыщенные удары сердца, прямо тахикардия разбирает от волнения! Шаманка, замолчавшая и вся сосредоточившаяся, явно пыталась куда-то дозваться за подмогой, а Степан, понимающий, что владельцы таких родовых призывов его потом из-под земли достать попробуют, имея все шансы достать, не давал ей этот призыв исполнить, блокировал, закрывал, укутывал в теплое шерстяное одеяло и душил, душил, душил становящийся с каждым мигом все отчаяннее вопль о помощи. Недооценил он ее силу, упустил из виду больший чем у него резерв и силу завязанных на кровь, пусть и отсутствующую у духов, контрактов и сделок. А еще не желал тратить слишком много сил, экономил их для побега и доэкономился, идиот конченный! Она продавила его блок за счет своих узоров и парочки отраженных артефактов-амулетов, буквально выжигая их и отправляя сразу несколько сигналов-криков о спасении. Большую их часть, два из трех, он перехватил. Первый шел по крови, вероятно, чтобы позвать маму с папой, только это нихера не смешно, учитывая все, что умеет доченька при ее-то сравнительно младом возрасте. Второй пытался нащупать связь с основным тотемом и местом силы, он был наиболее мощным и дальним, но и перехватился легче прочих. А третий, отправленный на остатках концентрации после того, как юноша, на тех же остатках концентрации, перехватил предыдущие два, удержать уже не вышло. Это был своеобразный вызов дежурной группы, очень дорогой и какой наверняка не стоит трогать попусту, предназначенный на самый крайний случай, как вот сейчас с точки зрения «попавшей в засаду» степнячки. И вот, на помощь несчастной девице в беде и не менее несчастному избиваемому старшему духу пришли еще два духа пусть и помельче, но тоже в среднем сильнее медуз. А те уже были потратившими силу и утерявшими эффект неожиданности. Степан, как и шаманка, не тратил силы и волю на вопли с матом, но мысленно поставил себе незачет в плане степени паранойи, потому что в следующий раз нужно будет готовиться лучше, если у него будет этот следующий раз. Хуже всего то, что попаданец, конечно, может призвать ту подмогу, какая с подкреплением разберется, но на это нужно время, у него нет рядом, в ближайшем городе, мощнейшего места силы и готовой группы реагирования. Они тупо не успеют, даже если начать звать прямо сейчас! На минуту, даже меньше, но не успеют, что при скорости протекающего сражения равно вечности, а то и двум. Парень снова невольно и неясно как разогнал свое восприятие, пользуясь преимуществом духовного восприятия, решая, очень быстро решая, что ему делать. Самым умным было просто плюнуть на медуз, оставив их подыхать, пока он активирует Беглеца и валит. Но пусть он сам скрыл свою ауру, только искать его все равно будут, а у этой сучки в родне вполне могут быть старшие шаманы, а то и вовсе высшие, какие его маскировку вскроют. Да и просто не хотелось убегать, обвиняемым в том, чего не совершал и фактически в несовершенном признавшись, как не хотелось и бросать верно исполняющих свои обязанности охранников. Миг, растянувшийся до неприличия, все же схлопнулся, а Степан уже отдавал команды, приказав каждой медузе двинуться к своему противнику, предварительно влив побольше проклятого яда в старшего духа ветра, полуживого и очень вымотанного. Тот выжил и выжигал из себя яд, когда Степан рванул на него, понимая, что у него буквально считанные секунды, чтобы провернуть свой план. План, родившийся из понимания механики работы яда его охранников и парочки упражнений по перетаскиванию материи в мир духовный, после каких у него очень сильно поменялся стул. Ну, предмет мебели в деревенском доме, какой он регулярно засовывал в духовное отражение мира, а не медицинский термин для обозначения фекалий. Степан ухватился своей боевой клешней за вяло сопротивляющегося ветряного охранника, - это его вялое сопротивление, придись на местонахождение Степана, могло его на месте умертвить, - а после вложил... не так уж и много вложил, на самом деле, даже чуть меньше четверти резерва, резко потянув и подтолкнув сущность вверх. Это было частично наитие, частично опора на явно полученные, но еще не раскрывшиеся знания от системы, какие он зачерпнул самым краем. Будь дух в норме, то шамана бы разнесло в пыль еще на этапе «подойти», но дух в норме не был и его просто выкинуло в реальность. Опять же, будь он в норме, то вернулся бы очень даже быстро, только потратив часть сил из-за внезапного перемещения в реальность, не успев эти силы замкнуть в себе и не давать им выливаться. Но дух, какая жалость, в норме не был. И потому он вынужден окажется сначала выжечь остатки яда и, тем самым, смазать инерционный след того канала, каким Степан его выбросил в реальность. К тому моменту, когда он сможет вернуться обратно, дух просадит не все силы, и сражаться сможет, но получится у него это выжигание и возвращение отнюдь не сразу – это раз. Обе медузы пусть и проигрывают, но за счет опыта и слаженности делают это неспешно и с достоинством, медленно и печально, так что времени они ему выиграют с запасом – это два. Сама шаманка, явно шокированная опять уплывшей из рук победой, даже не может помочь своему сильнейшему бойцу вернуться сюда – это три. Степан ведь намеренно дестабилизировал инерционный след, но не разрушил его до конца. Даже его знаний хватало, чтобы понять – пытаться повторно позвать хранителя, пусть даже через связь по кровавому родовому контракту, будет очень гиблой идеей. Они все еще в духовном кармане, причем уже нестабильном и еще сильнее дестабилизированном прошедшей совершенно безобразной схваткой. Если сейчас создать зов-канал в противодействие уже имеющимся, то вполне можно этот карман схлопнуть, даже если делать все очень осторожненько, не говоря уж о давлении изо всех сил. А его нежеланная и внезапная соперница, пусть и чрезмерно эмоциональная, но все-таки еще и сильная, весьма опытная и прекрасно обученная... - ДЕГЕНЕРАТКА! – Закончил свою мысль землянин, понимая, что эрудицию этой лахудры переоценил, как и ее понимание работы духовных конструкций, когда она, вообще без задней мысли в ее тупой голове, потянулась за только что изгнанным духом, ничтоже сумняшеся вливая в это контрдействие побольше сил, чтобы точно хватило, при этом победно улыбаясь в ответ на животный ужас, каким вспыхнул не успевший скрыть эмоции Степан. – ТУПАЯ Ж ТЫ СУК-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Вопль-образ был совсем не героическим и нигде не мужественным, но Степана немного утешало то, что эта лошадь дурная и сама визжала ничуть не менее отчаянно. Все же трудно не визжать, когда прямо под тобой, в таком изученном и вроде бы сравнительно спокойном участке высоких сфер, давно присвоенном и ставшем тебе опорой, находящемся весьма близко к границе реального мира, в шаговой доступности от основного алтаря, открывается ГРЕБАННАЯ ДЫРЕНЬ в глубокие слои высоких сфер, ровно по границе почти распавшихся стенок тотемного кармана, а тебя, за счет смены течений силы, стремительно возникшим эфирным водоворотом будто бы насосом всасывает В САМУЮ ЖОПУ, оставляя недоуменных и запаниковавших духов, какие еще успели перестать сражаться и броситься каждый к своему подопечному, снаружи, потому что этот провал захлопнулся под тем же давлением почти сразу, как только проглотил обоих шаманов. «Хорошо хоть успело засосать, а не перерубило духовное тело в момент распада провала» - подумалось Степану, пока он несся вниз, хотя на самом деле это так, мимолетом подумалось, при этом невольно и с перепугу непрерывно транслируя образами во всю мощь нечто совсем иное, подозрительно напоминающее все тянущееся и тянущееся «СУКА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!». Это были не просто низкие слои сфер, нет, это было нечто очень и очень глубокое, где вообще не имелось привычных из реального мира ориентиров, только какие-то совсем уж фантасмагорические образы и куча голодной дряни, какая явно придет на такой зов и сияние душ двух тупых, один другой круче, вкусненьких шаманов. Степан бы замкнул образы на себя, переставая давать о себе знать всем желающим, но девка все равно отчаянно звала на помощь, не понимая, что ее зов только хуже делает, привлекая всех тех, кто мог бы и пропустить внезапный визит ходячего бургера и бургера веганского. Почему веганского? Да потому что эта конченная – тот еще овощ! Они неслись вдоль закрывающегося вслед за ними пролома и вот, случилось неизбежное – куда хуже ориентирующаяся в этом мире и не имеющая ни аналога духовной трансформы, ни своих защитников, девица невольно сместилась поближе к краю пролома-направления. Предсказать, что ее вот-вот красиво перекрутит в духовный фарш смог не только Степан, но и она сама. К ее чести, эта дура не прекратила бороться до конца, пусть своими трепыханиями только хуже и хуже делала самой себе, приближая конец. «И поделом!» - подумал юноша, срывая с духовной шеи духовное же ожерелье, наматывая его вокруг «обычной» конечности, делая боевую клешню более мягкой и щупальцеподобной, создавая этакие осьминожьи присоски. «Сама, дура, виновата в своей тупой и дебильной гибели!» - искренне матерился про себя он, обращаясь к духовной трансформе и буквально выращивая себе не то ласты, не то плавники, что позволило превратить падение в эпицентре работающего насоса в направленное движение. «Я надеюсь, тебя на том свете вся родня шаманская заплюет и еще обоссыт за то, что такая ущербная по жизни и в смерти!» - понадеялся он, а после в едином рывке вложил частичку сил, одновременно схватив шаманку за миг перед контактом между ней и зоной-стеной-участком духовной деструкции. Миг, и он прижимает ее к собственной спине, оборачивает щупальцем и активной защитой, а лицом и выставленной вперед рабочей рукой, в какой сжимает сияющее от выдаваемой силы ожерелье, вмазывается во внезапно возникший барьер из чистого света. Часть ожерелья рассыпается золотистой пылью, тратя вложенные силы и волю, но Степана и спасаемый им мешок с говном и говенным характером отталкивает от этой преграды назад и даже чуть вверх, под звучный образ-восклицание землянина, в каком передалось очень многозначительное и глубокомысленное «ЫК!». Мигом позже, когда он снова извернулся и активировал новый барьер, окончательно доламывая ожерелье, превратив его в ничто, они оба ударились еще раз, только теперь боком, а шаманка поддержала его философскую сентенцию не менее многозначительным «УК!», причем это был, похоже, матерный элемент, а не просто образ-выкрик. Они сумели вырваться, с опорой на тот самый барьер, какой выкинул землянина и мешок картошки из пролома в самую глубину жопной жопы... куда-то не настолько глубоко и не настолько в жопу. Судя по давлению течений, интенсивности восполнения резерва, а также куче иных мелочей, какие напичканный системными знаниями разум шамана вылавливал с огромной скоростью, они оказались в крайне опасном говне, но при этом не прямо в говне говна. Да, здесь страшно и смертельно, спору нет, но хорошо подготовившийся старший шаман вполне мог бы такими местами путешествовать или намеренно сюда спускаться за ценными духовными образами и пониманием мира духов. Да, на сияние их тонких тел уже сползаются всякие хищные и просто временно решившие хищниками стать хероборы, но среди них пока еще нет хтонической погибели, какая может сожрать полконтинента неудачно зевнув. Да, девка просто выжатая в ноль и сейчас, без прикрытия ее духов, быстро помрет, но он-то полон сил, потратив меньше трети резерва и часть уже восстановив за счет интенсивности местной энергетики, а еще у него остался нетронутый пояс и браслеты. Правда, если такое восстановление применить еще два три-раза, то потом придется пару процедур пройти и закупить в магазине нужные снадобья, расплачиваясь за подключения к столь мощной розетке и поглощение слишком жесткой силы. Этот самый пояс он сорвал с себя, подбрасывая вверх и он тоже засиял, только не светом, а будто бы вечерним сумраком, скрывающим, отводящим взгляд воздействием, самой волей, что воплотила незримость и неприкасаемость. Ограждающий круг высокого ранга сработал штатно и понемногу примеряющиеся их сожрать твари либо потеряли их из виду, либо не могли заставить себя захотеть перешагнуть барьерную черту. Хотя, опять же, большая часть тварей была не чета слабым пиявкам из верхних слоев, они имели мозги и понимали, что добыча рядом, что ее нужно просто подождать и она будет принадлежать им. Степан с трудом удержал желание ткнуть за пределы контура непристойный жест и только потому, что ему этот жест вместе со средством тыканья могли оторвать по самое лицо. - Т-ты разделишь мою судьбу, Талаат-Ханур. Что бы ты ни задумал, но отсюда тебе не выйти. Я умру, но знай, я буду просить всех этих Хао. Просить о том, чтобы тебе было больнее. – В образах отшатнувшейся от него степнячки только усталость и обреченная гордость, да остатки уже не могущей гореть ненависти, что погасла под покровом отчаяния. – И чья бы воля тебя не послала, моя мать найдет и их тоже, и не избегут они гнева Хао-Сеахар. Все, вот на этом моменте Степан сломался, несите следующего, потому что услышав все это тупое обвинение, а также поняв, что у гребанной, психованной, полуграмотной имбицилки до сих пор сохранилось мнение, что он здесь злодейский злодей, какой не даст ей даже отступить из этого места, воспользовавшись средством эвакуации, у него планку сорвало окончательно. Оценив количество сил и запас прочности, оставшиеся в кружащихся вокруг их островка порядка табличках, он медленно развернулся-изменился, поглядел на гордо, из последних сил сохраняя достоинство смотрящую-осознающую шаманку, а потом его просто порвало, прорвало, разорвало и даже немного распидарасило. - Ты – тупая, как бревно из дома моего деда, конченная имбицильная жертва падения головой на камень в младом возрасте, в сравнении с какой даже это четыреждыблядски проклятое бревно будет подобно мудрецу рядом с личинкой навозной мухи, даже представить себе неспособная, насколько же ты, блядь, тупая. – Видя ее возмущение и вспыхнувшую злость, он уже сам давит духом, не разбивает свои образы на краткие ломти, а выдает их сплошным потоком, и у него получается куда лучше, сказываются многочисленные свойства и полученный опыт, так что он ее затыкает на полуслове. – Ты вообще хоть спросила что-то? Хоть, блядь, собственных духов расспросила о том, что там вообще было? Я, идиотка ты кочергой отодраная, черпаком стукнутая, в яму выгребную пятикратно уроненная, стократно там выкупанная, пятьсот раз перекрученная, из золотарей с позором изгнанная за чрезмерную говнистость, появился там потому, что ты, поминать твою родню до восьмого колена, девятого вала, десятого зала и сто пятой палаты дома с желтыми стенами, замкнула свой сраный контур защиты-запрета на вход-выход твоего дебильного кармана! А толпа порчечников на аспектах скверны и гнили банально прожрала оболочку кармана, потому что его нужно запирать, сука, полностью, а не узел прохода, ведь он же, скорбное ты умом и телом ничтожество, находится в высоких, сношать их в сраку, сферах! Оболочку, контур замыкания, вот ту блядскую линию восприятия-смещения, слабоумный ты позор моей профессии! И пока они жрали твоих духов, твою власть и подношения, карман распадался, пока травить силой в общий фон не начал! Я, сука, случайно туда попал, на меня, твоим же недоразвитым камланием созванные порчечники напали, а когда я их уничтожил, да еще и, дебил благосердечный, старался твой тотем не испортить, ты на меня налетела, как блядский стервятник, как злая бабка из очереди к чиновнику, как собака дворовая, у какой кость забирают, и даже слова сказать не дала, полезла сразу драться! БЕСКОНЕЧНО! ТУПАЯ! ТЫ! ДУ-У-У-У-У-У-РА! Если в начале его отповеди она еще что-то там пыталась возмутиться, то под конец ему казалось, что даже ее облик-дух немного побледнел и покраснел одновременно. Ну, или это было следствие истощения сил, какое она испытала, совмещенное с явно нездорово на ней сказывающимся давлением глубокого слоя, как знать. Важно то, что у нее, явно не учуявшей лжи, - лгать напрямую в таком состоянии-пребывании довольно сложно и сам Степан не так чтобы умел это делать сколь-либо хорошо, а она и подавно, - случился резкий приступ стыда и она прямо там и села-сменила-позицию, опираясь на барьер-пояс и пытаясь не разрыдаться. Хотя, сука, как вообще можно рыдать во внетелесном состоянии, Степан не понимал и вообще не считал это действие возможным. - Я виновата, почтенный Хао-Серан, и вина моя неоспорима. – Собравшись и приняв более подобающую ее гордости позу, она обратилась к нему уже совсем спокойными и могильно-смиренными образами. – Не могу и не в силах прощенья просить. Единственно в моей власти принять свою судьбу. В пастях этих хао-тлареш на нас двоих. Простите меня, если сможете. Ненавидьте всем сердцем, ибо такова моя заслуга. Степан даже немного смутился, настолько это было искренне и, ну, смиренно, что просто дальше некуда, а еще заподозрил, что эта чувырла как раз освоила навык если не лжи, то притворства в речах духовных, при прямом обмене образами. Все же есть же духи, какие спокойно лгут и обманывают, просто смертным это куда сложнее, по тем же причинам «рыбы на суше», а в материальном мире и Степан мог насвистеть три короба при общении с призванным духом, никто не помешает, хотя это тоже весьма непросто и многие духи ложь все равно раскусят, даже не обязательно сильные духи. Вот и эта сейчас, прямо всячески демонстрирует раскаяние и подставляет на отсечение свою повинную голову. Хотя и ежику ясно, что если один попаданец эту падлу тут и прищучит в наказание, то никакого понимания от ее родни и той же мамаши, какую доченька назвала сложным термином-образом, очерчивающим «потомственную шаманку на границе между старшей и высшей, способную пересекать эту границу за счет старых контрактов на крови ее рода», ему не видать. - Ладно уж, хватит этой сопливой херни. – Он не выдержал первым, никогда ему не удавалось пафосно и величественно себя вести. – Как говорил мой дед – у каждого есть право быть дебилом. Да и ситуация была неоднозначна, я сам понимаю. Хватит тут унижаться, давай, активируй маяк и вали отсюда, пока еще мой круг-от-круга держит защиту. Он пропустит, я его для того и делал, чтобы вот так сбежать, случись что. Блядь, столько усилий и все в жопу! Эх, долбить в шахту это мое везение! Степан немного отвлекся, не спеша выпускать из фокуса шаманку, чтобы она опять чего не учудила, и принялся осматривать сплошную стену барьера. Природа структуры круга-от-круга не давала разглядеть-осознать, что там, с той стороны, но того, что он успел уловить до замыкания оного круга хватало, чтобы понять: ждут их, падлы, еще как ждут, причем число их не сильно уменьшилось, но хоть и не выросло, вроде бы. И устраивать очередной пафосный бой Степан не собирался, насражался он уже за сегодня, предпочтя закончить экспедицию-прокачку досрочно, тем более, что на минимум один, но, вероятнее, два уровня он уже и так наработал. Вот только его мысли прервал образ-всхлип от чокнутой шаманки, какая поглядела на его недоумение-образ с образом, фигурально выражаясь, грустной улыбки со слезами на глазах. - Я не могу почуять белую палату и очаг духов рода из этого места, здесь слишком далеко и слишком темно. Не могу нащупать волю матери, не могу дотянутся до верных хао, ничего не могу, почтенный. А сама мать сейчас вне дома, как и отец. Она почуяла беду, уже должна была. Но все произошло слишком быстро. Она не успеет. Никак не успеть ей, как бы я не верила в мою мать. Будь у нее еще хотя бы две тысячи вдохов. Но их нет. – Она будто бы извинялась, искренне просила прощения за что-то еще, чем шаман не мог понять, хотя и очень даже признавал, что этой дуре есть за что просить прощения. – Я сама решила сегодня выйти в мир хао-тан. Сама хотела показать и себе, и ей. Показать, что уже достойна доверия и отношения. Достойна учить новые знания. Те, какие пока еще не открыла мне мать. Я не хочу разрушать вашу надежду. Но нет моих сил, чтобы спасти нас от гибельной участи. Хао-тлареш сегодня станут пировать. Мной и вами. Он смотрит на нее несколько минут, наверное, даже дольше, а перед лицом его, фигурально, к счастью, выражаясь, будто бы висит синий экран смерти, с каким он пытается понять, уложить в голове сложившуюся ситуацию. Вот она. Потомственная шаманка в хернадцатом поколении, дитя двух народов и двух династий, - хотя про папеньку она не упоминала, так что он, наверное, послабее мамаши, - будучи ненамного его старше, она в чистой силе и некоторых направлениях искусности, пожалуй, даже лучше его самого, со всеми его системными читами. Преимущественно за счет очень широкого пула наследственных контрактов и всего, что к ним приложилось, но сам факт это не отменяет. И вот она. Она. Не имеет страховочного якоря на случай провала в глубокие слои или потери ориентира среди эфирных течений. Это нормально вообще? Или он, Степан, предельно сильно недооценил степень ценности обладания выходом на такие контракты, как его Бабочка-Беглец? Или... или он просто отказывается это все понимать. - Бляяядь, но как? – Не выдерживает он, даже не крича-выбрасывая образы, а просто спрашивая с совершенно убитым видом. – Ну, ладно якорь не чувствуешь, но контракты, контракты с духами-дуалистами, на связке тонких тел? Цепь-на-крюк с опорой на кровавую связь и материнское тепло? Да хоть бы инвертированная нить на притяжение в случае обрыва контакта с духом-маячком? Неужели у твоей семейки их нет? Не верю же! - Такие хао очень прихотливы и непокорны. Их зовут и задабривают долгие недели. Лишь на самые важные камлания. Под самые тайные из воззваний. Какие вовсе проводят не под небесами, но под покровом миров-обителей хао. – Объяснила она со все такой же грустно-обреченной улыбкой, уже, похоже, смирившись и вогнав саму себя в транс, чтобы не было так страшно умирать. – Мать моя - Хао-Сеахар. Ей такие зовы подвластны, но не мне. Я учила воззвания, знаю имена хао-йалат. Но мне просто рано было их звать. Было. Еще нескоро должна была я идти говорить. Туда и с теми, где эти хао нужны. В сей скорбный день я просто... просто... это был обычный день. Я всего лишь решила проверить свою малую ахан-майат, где звала хао в те дни, когда мать была занята и не нуждалась в помощи. Никто бы не стал звать йалат просто так. Никому такого не-е-е-ик... Ее оправдательные речи, с какими она пыталась успокоить коллегу и пояснить ему, почему даже со всей силой ее рода им всем один женский орган, прервались совершенно непотребным и не возвышенным образом, когда Степан снова проявил свою хваталку-конечность, вонзив ее себе же под сердце и доставая погруженную в неподвижную словно бы из янтаря отлитую сферу по-прежнему спящего Беглеца. Он обманчиво спокойно изъял из себя этот контракт, на деле напряженно следя за каждым движением и образом шаманки, готовясь атаковать в ответ на ее попытку отнять единственный шанс на спасения. Он едва ли не молил ее мысленно, почти умолял, мол, давай, сука горделивая, давай, падла ты поганая, напади, отними, забери или хотя бы попытайся, но она только совсем скукожилась и пронзило ее таким отчаянием, что даже насмехаться уже не тянуло. - Я не могу просить, но прошу. – Только и сказала она, а образ ее принял позу коленопреклонения, не сколько унизительного для нее, сколько демонстрируя ее почтение к нему, именно так это ощущалось. – Мое имя Сингха, дочь Маеги, дочери Маэдры, и мать моя есть Хао-Сеахар племени вольных ветров под знаменем Хайлан-Хана. Я п-прошу вас п-передать ей в-весть о том, каков был мой конец. Передать не скрывая моей ошибки и с-сказать, что мне жаль, очень жаль. Что я люблю ее, отца моего, брата и... и что мне жаль. Эт-то может быть опасно и я н-не прошу прийти под ее очи и гнев лично. Но п-пришлите хотя бы весть. Через одного из ваших х-хао, п-прошу вас. П-письмом. Я не хочу... не хочу чтобы они не знали к-как. Чтобы мучились д-догадками... в-виня себя. С каждым ее словом, с каждым чертовым образом, настолько искренним, что для такой лжи нужно быть уже гребанной высшей, у него будто все сильнее закипала планка в башке. Злоба на нее, на эту дуру, на ее мамашу, на всю их семейку, на мир духов, на Автобогиню, - этой по привычке доставалось, - на весь белый свет достигала какой-то совсем уже сумасбродной точки. Хотелось просто растерзать ее прямо здесь, расшатанные эмоции повиновались духовному телу, а не гормонам, но дух его тоже поддался гневу. С рычанием, достойным университетского кота Базилевса Арнольдовича, какой увидел рядом со своей кормушкой конкурента с соседней улицы, он сблизился с этой конченной фаталисткой, какая даже, блядь, не попробовала его ударить, пока он отвлекся, даже, блядь, не задумалась. А сблизившись, в один миг сломал оболочку вокруг янтаря с Бабочкой-Беглецом, резко втыкая ее в центр груди шаманки. Укололо под сердцем, будто бы здесь, но не здесь – это в его реальном теле исчез и пропал отзвук-двойник Беглеца, появившись в теле этой вот, Сиськи, или как ее там. Совершенно бешеным образом усмехнувшись, что все равно не видно под слоями серой дымки, какая размывает его лицо, разве что она уловила очертания его оскала, он выдыхает ей в рожу уже свои слова. Удивительно спокойные, даже немного равнодушные, словно о погоде говорить решил, а не о вопросах жизни, смерти и каноничности очередного перезапуска вселенной Марвел. - Активируй связь и вали с глаз моих, позорище. – Он и сам сейчас чувствует себя очень усталым, а ведь ему еще очень многое впереди предстоит. – Немедленно, у круга-от-круга дай духи треть прочности осталась. - В-вы... я не забуду, клянусь всеми хао, я не забуду. – Тихо, но по-настоящему растроганно говорит она, прижимая руки под солнечное сплетение и начиная будто бы таять, тянясь к своему телу сквозь все преграды так, будто бы их вовсе нет, будто вот ее дух здесь, а вот уже не совсем здесь, чтобы миг спустя оказаться вовсе там. – Назовите свое имя, почтенный Хао-Серан. Кем бы ни были ваши близкие и родичи. Мой род и моя кровь. Я, мы все отплатим за вашу жизнь так, как только суме... Он ее все же прервал, потому что барьер не просто задрожал, нет, кто-то едва не заставил круг-от-круга рухнуть, в один удар просадив как бы не все оставшиеся запасы духовной воли и силы. Степан толкает духовную силу во все еще немного связанного с ним духа, заставляя более активно уносить спасаемую к херам отсюда, обратно к ее дому или где она там камлать решила. А в след ей раздался уже на полную духовную мощь выпущенный крик-образ! - ИДИ НАХЕР, ТУПАЯ СУКА! – В этих образах все его переживания, злость на нее, на себя, за то, что решил спасать это чудо, а самому оставаться здесь, за ее слепошарость, за ее наезды, за всю эту дебильную до крайности ситуацию и найденные на ровном месте приключения. – ИДИ НАХЕР, И ПУСТЬ ТЕБЯ ТАМ ЕБУТ КОНЯМИ! Это, конечно же, не являлось проклятием ни в какой форме, он отдельно проследил, хотя подмывала мыслишка попытаться на чистой силе духа и том ведовсте, какое ему открыли частички от разных знаний, провернуть такую малефику, но это ж, блядь, слишком низко, он должен быть выше этого. Уж лучше подшучивать над карликами, чем такой мелочной херней заниматься. Но, правды ради, главной причиной оказалось то, что времени на хорошее проклятие уже не было, а мелкое с нее снимет ее мамаша или папаша, кем бы он там ни был. Ничего, планета, даже эта, вроде бы круглая, за углом он с этой Сиськой встретится, выскажет ей все-все-все, за ее поступки, обещания, за ее любовь бить, а потом думать, а также за СОБЛЮДЕНИЕ ТЕХНИКИ БЛЯДСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ПРИ РИСКОВАННЫХ КАМЛАНИЯЯЯЯЯЯЯЯЯХ! Степан, бывало, страдал по жизни от своего иногда чрезмерного альтруизма, но уж чего в нем не было, так это склонности к героическим самопожертвованиям и суицидальных наклонностей. И свой выбор между его жизнью и жизнью этой психованной шаманки какого-то ну очень крутого рода, он бы помахал ей ручкой и свалил бы в туман, только потом бы обходил Морграф десятой дорогой, просто так, на всякий случай. На неимоверное счастье этой, как ее, - надо было бы реально запомнить, но слишком отвлекся, а при общении через образы важна концентрация, - землянин, даже сейчас, даже на этом слое высших сфер, даже сквозь все помехи, все еще ощущал свое тело и резонирующие в усиливающем сигнале тотемы. А еще на его руках по-прежнему были парные браслеты, в какие он вложил только одну функцию, но зато уж ее вложил на совесть, настолько на совесть, что невольно ждал открытия знания из артефакторской ветки, но нет, система пожадничала. Сейчас на эти вот браслеты вся его попаданческая надежда, иначе только и останется, что молиться Автобогине. Но, даже если она спасет нигде не своего избранного, не переживет такого Степанова гордость, устроив ему смерть от стыда за собственную никчемность. В миг, когда барьеры рухнули окончательно, когда круг-от-круга просто лопнул, открывая злобное страховидло, являющееся старшим духом минимум, а также кучу страховидл поменьше, Степан помахал бы им ручкой, но они, ручки, были заняты. Вставший в позу распятого плотника и зависший в духовном течении, он резко согнул руки в локтях, направив запястья вниз, позволяя распавшимся на сегменты-таблички браслетам соскользнуть вниз, и собраться в две группы концентрических колец на уровне коленей, если бы у его нынешней торпедообразной и рыбоподобной духовной формы, у какой даже третьей руки сейчас не имелось, было понятие колен. Миг и каждый из кругов-браслетов, являющийся в сути своей миниатюрным и вывернутым наизнанку кругом-от-круга в крайне необычной спецификации, засиял ярчайшей вспышкой чистого света, чуть обжигая даже владеющего этим приспособлением Степана, а всех остальных обжигая уже не чуть. А потом юношу начало уносить – через каждый из кругов проходил предельно концентрированный поток эфира, щедрая порция духовной силы, выжигающей отражение сработавших браслетов, но шла эта сила под строгим вектором, буквально навязывая этот вектор окружающему мирозданию, где направлений как таковых могло и не быть, особенно на такой глубине. Браслеты направили его, а сознание проложило прямую линию к собственному телу и тогда самодельный реактивный движитель марки Пер(д)ун понес своего создателя к единственной возможной цели. На деле это была не его придумка, а системный рецепт из классики камланий в сочетании с тотемами, территориальной магией и методиками удаленного контроля. Он в этот миг буквально убеждал собственный дух презреть расстояние, какое все равно ничего не значит в духовном мире, а окружающая реальность и эфирные течения под это убеждение временно прогибались. И потому он, несясь по прямой и залетая в новые кротовьи норы, не падал еще глубже, а каждый раз поднимался наверх, потому всегда становился ближе к цели, а не наоборот – на какие-то несколько минут он просто не мог двигаться не в сторону собственного тела и очертивших его защитных тотемов. Еще не телепортация, но нечто к ней весьма близкое (пусть и действующее только на вышедшего из тела шамана) и, что важнее, абсолютно сравшее на дистанцию и метрику пространства. Только вот, увы, дорого очень. И еще весьма долго готовится. И крайне опасно, чего уж там. Проблема была также в том, что немалая доля голодных духов, - достаточно быстрых, достаточно сообразительных или просто вовремя пристроившихся в хвосте первым двум категориям, - летела вслед за ним, пользуясь пробитым Степаном и его бегством каналом уже для преследования. Один из них так и вовсе еще и укреплял этот канал, чтобы не отстать и остальных не потерять. Утешало только то, что того огромного и ужасающего старшего духа, какой был даже посильнее Веятеля и уж точно посильнее едва-едва в эту категорию попавшего ветряного защитника тупой шаманки, среди преследователей не было. Видимо, прогнав раздражитель с глаз своих, этот чупакабр оказался достаточно удовлетворенным. Или же посчитал, что на погоню потратит сил больше, чем получит от поедания жертвы. Правда, остальных тварей шаману все равно придется как-то пережить и желательно так, чтобы Верхние Ляди не вымерли к тем самым лядям, из-за того, что вся эта мерзость разбежалась по ближайшим сопкам и прочим глухим углам. Ничего, там у него готова линия обороны, там ему есть чем встретить недругов, встретить таким хлебом да солью, чтобы до самой задницы проняло, даром что задницы у большей части преследователей наверняка и вовсе нет. Степан продолжал направлять себя, тратя ресурс браслетов и билась в его голове дурацкая мысль о том, что он сейчас должен выглядеть так, будто два потока эфира, слившихся за его спиной в один, бьют прямо из его попаданческой жопы. Образ был настолько дебильным и прилипчивым, что приходилось силком подавлять улыбку и сохранять концентрацию, а то малейшая ошибка и жопу ему оторвет либо тем самым потоком эфира, либо помогут догнавшие его духи. Степан еще не видел реального мира, но часы, часы-то работали, и он точно знал, который сейчас час и какое время суток. Где-то там, в реальном мире, последние лучики ничего не греющего зимнего солнца ласкали неподвижно лежащее бесхозное шаманское тело. Смеркалось.***
Шаман прибыл на поле боя первым, можно даже сказать, что он завел всех своих неумолимых преследователей в продуманную и тщательно спланированную засаду, а его мысленные и просачивающиеся в выдаваемые образы панические маты, перемежаемые очередным «боже я не хочу умирац (с)» являлись просто средством внести дезинформацию в стан врага, смутить его и вселить ложное чувство превосходства. Именно так, случись Степану дожить до старости, он и будет рассказывать своим предполагаемым слушателям, не раскрывая такую пикантную деталь, как едва не освоенный навык дефекации в духовном теле. Ну, даже если бы и освоил, то просто мог бы рассказывать, что это он так от лютой злобы говно-бомбы метал, чтобы замедлить противника и внести сумятицу в его и так не слишком стройные ряды. Противники самую малость отстали в момент вхождения в зону контроля поляны, ударив всей своей массой во внешний контур защиты. Продавили, конечно же, не могли не продавить, его и создавали для того, чтобы враг сквозь него прорвался, но прорвался не сразу, а как можно позже. У шамана появилась настоящая роскошь – несколько мгновений на раздумья, и он эти раздумья напряженно раздумывал, решая, определяя тактику и дальнейшие шаги. Логика и паника подсказывали прямо сию же секунду влиться обратно во вполне неплохо себя чувствующее тело, дальше сражаясь уже в привычном состоянии и не боясь сдохнуть от ленивой отмашки. Вернувшись в снятый костюмчик, он сразу защитит себя от специфических ударов противника, а также получит возможность не менее эффективно атаковать, просто потому, что не будет бояться сдохнуть от первого же касания чьей-то ложноножки с пастью на конце. Паника подсказывала одно, а вот логика совсем другое, ведь тело, сразу же после возвращения в него отсутствовавшего больше недели обитателя, будет далеким от боеспособности. Пусть Степан и позаботился обо всем, пусть тело поддерживали целительские духи, даже сейчас не прекратившие работать, пусть питали организм выпитые зелья, пусть конденсировалась в желудке атмосферная влага, утоляя жажду, но все равно ему бы после вселения еще хотя бы часик полежать. Ну не рассчитывал Степан на столь мощную погоню, не мог даже вообразить себе сценарий, в каком ему придется настолько лютую толпу привести к себе домой. С врагом послабее его духи-хранители справились бы без участия шамана, но именно сейчас его участие чертовски важно и нужно. Он может помочь, может корректировать работу защитного массива, направлять своих подопечных, отзывать наиболее уставших, распределять качество подпитки от тотемов между участниками сражения и отрубать эту подпитку противнику. Впрочем, тогда придется стать исключительно дирижером, уже не выйдет участвовать в сражении самому, просто бессмысленным это будет, лишь станет мешать своим же подчиненным. Решение нужно было принимать быстро, и Степан решение принял, не став спускаться к телу, а, наоборот, поднявшись повыше, потянувшись всеми своими чувствами и сутью к воле своей, какая пропитала это место настолько плотно, насколько он только был в силах эту пропитку устроить. Первая линия обороны уже почти пала, но среди всех атакующих духов, ворвавшихся в эту линию, следуя в кильватере духовного экспресса от шаманских браслетов, никто так и не заметил, как эта самая линия, ослабнув впереди, приобрела монолитную прочность сзади, отсекая возможность отступить. Да уж, когда он создавал этот рубеж, то явно думал немного не о том – не хотелось стать причиной вымирания села, коль одна из тварей полезет не на него, а куда-то еще, к людям. Но он тогда и не рассчитывал на такую толпу гостей, потому что хлебосольность хлебосольностью, но на такую шару никаких хлебобулочных запасов и зачерствевших кексов не хватит! Дурацкая шутка для самого себя свою цель выполнила, успокоив мечущийся разум, дав взять себя в руки, а врага под колпак. Духовный мир исказился, замкнулся сам на себя и пусть это еще не было духовным карманом, но вырваться из получившейся западни будет тем еще испытанием даже для самых опасных из последовавших за ним сущностей. Главный из врагов, к большому счастью Степана, действительно не стал преследовать убегающего, а не хитро замаскировался, а с оставшимися он еще может побороться, помериться силушкой шаманской. Первая из линий обороны лопнула и твари всей своей нечистой волной рванули в пространство особого контроля, мелькая между деревьев, пней, опавших листьев и все ближе приближаясь к самой полянке, куда так манил из запах-свет-суть обнажившегося духом шамана и его преисполненных силой тотемов. Круг отсечения замкнулся окончательно, отсекая и поляну и двести метров радиуса от краев оной поляны от остального духовного плана, чем пусть не усилил Степана и его свиту, но чуть ослабил силы атакующих. Следом, прежде чем противник уперся в саму поляну, Степан отыгрывает первый акт грядущей бури, начиная активировать свои заготовки. Первыми сработали развешанные по деревьям фенечки и тканевые ленты, засияли невидимым обычному глазу светом вырезанные вокруг древесных стволов знаки. Это еще не атака, только усиление ослабляющего воздействия и возможность нормально просканировать противника. И его не радуют результаты – много, очень много тупой и злой массы, как мелкой, так и более крупной, а также по меньшей мере восемь очагов действительно сильных духовных возмущений. Часть из них была спровоцирована массой мелких духов, часть несколькими сильными духами или одним сильным со свитой из кучи малых, но не меньше трех являлись просто чертовски мощными ублюдками, пришедшими отведать шаманского тела, которым для этого и свита не нужна. «У-у-у-у-у, падлы, сейчас я вас так накормлю, на всю оставшуюся жизнь запомните, на все, сука, оставшиеся вам десять минут!» - несмотря на браваду, он сейчас сам себя успокаивал, потому что очень уж много тварей собралось по его душу. С другой же стороны, его бравада отнюдь не была совсем уж беспочвенной, и он сразу же начал это доказывать, одновременно и себе и противнику. Воля, тянущаяся нитью, желание, указывающее ставшей податливой материи духовного отражения чертовой поляны, и вот он уже смешивает свои камлания, заранее созданные заготовки, территориальную магию и ошметки доступного ему ведовства, тянется к зарытым под землю горшочкам от щедрого гончара, тянется к тому, что он там оставил и разом активирует их все. Одновременно с этим он вытягивает еще одну нить своей воли, расплетает третью конечность на множество мелких щупалец, каждое направляя то к основной массе тотемов, то просто к участкам покрывающих утоптанную землю канавок, что слились в примитивные, но действенные сковывающие узоры. Висящие на ветках и стволах ленты начинают дымить, будто бы горя в незримом огне, от них идет жар и крайне неприятный для духов запах-не-запах, но эффект перцового баллончика в лицо для слишком близко оказавшихся тварей на деле побочное следствие основной задумки. По духовному миру словно идет воздушно-ветряная волна и какое-то нездоровое жужжание, заплетающее образы и попытки эти образы отправить, лишая и без того не особо координированных тварей остатков той координации. В первую очередь удар направлен против поводырей, то есть выросших представителей стайных сущностей, какие пришли за ним не только в одиночку, но еще и в компании оной стаи, ими же направляемой. Их не лишило контроля, так, максимум немного замедлило отклики и ослабило поводок на густой и злобной толпе мелочи. И тут же, не давая врагу опомниться, зажглись так и не погасшие угольки в прикопанных под тонким слоем земли горшочках. Псевдо-тотемы, тотемы-ловушки, какие одновременно служили основой опорных барьеров, теперь исполняли функции приманки, и был этот манок обманчиво сладким и сытным, полным сгорающих в углях и дыму подношений, таких доступных и ничейных. И тупая, злая, агрессивная, а также перманентно голодная мелочь буквально ринулась в эти горшки. Их беда оказалась в том, что дым в горшках был действительно полон силы, на топливо и угли пошли не самые плохие подношения, того не отнять, да только этих подношений было мало, а ворвавшихся в горшочки духов, наоборот, много. А выйти из этого тотема можно было только после того, как Степан разомкнет основу запора, чего он делать не собирался. И здесь, в пропитанном дымом благовоний и углями подношений тесном и неуютном тотеме, собравшиеся стихийным образом духи самых разных сфер попадают под последний, доселе скрываемый эффект горшков: они резко перестали различать временных союзников от пищи. Ну, не зря ведь он подбирал такие особые добавки в дым, чтобы спровоцировать бойню между неразумными и тупыми тварями? Толпа, казавшаяся невероятно огромной и непобедимой, резко уменьшилась в разы, на порядок даже, что тут же подняло мораль и самому Степану, и спешно прибывающим на контрактный зов защитникам и, конечно же, тем из боевых духов, какие и без того сидели в тотемах, ожидая приказа рвать и терзать. На деле, конечно, это была не капля в море, но и не сокрушительный урон: потеря врагом всей этой мелочи упростила жизнь шаману и его свите, но не сделала противника менее опасным, ведь он даже четвертой доли своей мощи не утратил, так как самые сильные или хотя бы просто не слишком мелкие духи банально не среагировали на столь очевидную для них всех ловушку. Еще часть, причем даже из более-менее сильных, нарвалась на отдельные ловушки, аналоги ловчих ям, силков и хищных карманов, что уменьшило количество атакующих еще сильнее. Жаль, но большая часть таких ловушек, какие могли стать серьезной проблемой даже для сильных духов, оказались активированы той самой толпой, растратив запас потенциала на никчемные цели. Обидно, когда голодная яма с разрушающим импульсом, способная серьезно ранить даже одного из восьми самых ярких противников, активируется на случайную мелкую пиявку. С другой же стороны, более массовые ловушки оказались эффективнее, вроде разбросанных тут и там камней, в какие сначала втягивало мелких духов и окружающий эфир, а потом вложенное воздействие насильно и временно меняло их аспекты на один общий, чем заставляло синхронно сдохнуть от конфликта. А после сила выходила обратно из потрескавшегося камня, выпуская отравленный своей агонией и предсмертными судорогами эфир, какой раньше всасывала, чем задевала еще и слишком близко оказавшихся рядом. И все же, там, где горшочки сработали идеально, отдельные ловушки выстрелили едва ли не вхолостую. Но ведь и Степан еще только начал. Второй акт знаменовали наконец-то догоревшие ленточки на деревьях: размывшись дымом и пеплом, они опали невесомой пылью в мире реальном, а в духовном отражении разрослись ожившими потоками эфирного ветерка, стали оплетать не только свои деревья, но и все остальное пространство замкнутой на саму себя поляны. Некоторые духи не то рефлекторно, не то осознанно эти ленты начали атаковать, чем изрядно упростили свои жизни, но большая часть либо не успела, либо не были они такими уж сильными, чтобы легко рвать заготовку подпитываемого от места силы шамана. Все же успел, все же справился землянин, развернув свой лабиринт, замыкая отдельные участки пространства, разделенные лентами, разрывая коллектив гостей на отдельные группы. Опять же, это не было чем-то невероятным, фактически он при каждом камлании, где призывал больше одного духа, похожий барьер использовал, чтобы они не нападали друг на друга и самого шамана. Но сейчас аналогичный барьер во множественном числе накрыл отдельными сегментами всю поляну, удерживая стабильность за счет долгой подготовки и подпитки от тотемов. Тотемы же неустанно перекачивали сквозь себя изымаемую из глубоких слоев мира духов силу, пока сидящие в них духи, подобно бурлакам, качали незримый насос, эту силу доставляя. Без материальной основы, какая уже успешно выгорела к херам, продержится это творение недолго, и это не считая того факта, что многие из духов принялись отдельные сегменты лабиринта рвать на части и продавливать своей силой. Только ему много и не нужно, хватит и уже полученного: проявление воли и вот уже первую смешанную группу каких-то крупных пиявок, звероподобной дряни, темных порчечников и хер знает кого еще, чудом не начавших друг друга терзать, вынесло прямо к поляне, сначала едва не размазав о второй и куда более мощный барьер, а потом отправив их прямо в пасть уже готовых призванных духов. Степан не стеснялся и звал всех пригодных к этой схватке, причем большая часть приходила, хотя парочка призывов только оценила степень опасности и тут же свалила. Степан не мешал уходить, не успевал просто, да и если их не выпустить, они могли на сторону противника стать, но запоминал каждого, невольно занося в личную расстрельную тетрадь. Он за каждым из его бросивших, несмотря на заранее полученную оплату, духом пошлет команду ликвидации, главное выжить сейчас. Впрочем, большая часть призванных на бой являлась, хотя им и было тревожно, но они приходили и успешно встраивались в оборону, получали подпитку от тотемов, занимали указываемые шаманом позиции. Подавивший панику, но не адреналин, - даром что тела с тем адреналином как бы и не было, - он снова разгонял себя выше пределов обычного мышления, интуитивно понимая, что потом сможет такой трюк и в мясном теле повторить, пусть и с оглядками на состояние здоровья. Тем временем, первая группа доставленного по адресу противника встретилась со стаей ловчих шакалов, парой темных природников и мелкой сворой духов ветра, быстро перестав быть и существовать. Сказывалось то, что Степан все же призывал сейчас, да и изначально армию на этот случай готовил с расчетом на противостояние другим духам, так что и свойства контрактов подбирал соответствующие. Выходило так, что толпа хулиганов и бандитов нарвалась на профессиональных солдат или убийц, начав отыгрывать роль стаи птиц, брошенной в работающую самолетную турбину. Турбинам понравилось, и они даже попросили еще, а Степан поспешил просьбу выполнить, выдергивая и вторую, и третью группы, прежде чем враг окончательно поломал лабиринт. В третьей группе он притащил в пределы второй линии также и одного из предводителей – окруженного поредевшей и частично попавшей в горшки свитой сильного духа, будто комок щупалец и червей в облаке зеленоватой тьмы. Сфера яда и порчи, прямо эталон того дерьма, какого шаманы не призывают никогда, ибо толку нет, а проблем не оберешься. Вернее, иногда призывают, но там все на уровне той же бомбы, какую он в лесу под Фантрелем использовал – сковать, запихнуть в сосуд, а потом выпустить в стане вражеском. Этот был хорош, могуч, даже опасен и не окажись он на переднем крае, а поддерживай свою свиту сзади, гоня их вперед и напитывая частью своей силы, то было бы тяжело и часть оборонительных заготовок испортило бы, а часть пришлось бы спешно тратить ради купирования прорыва, не говоря уж о потерях в призванных бойцах. У этой сущности оказалась неприятнейшая способность придавать даже самым мелким тварям свойства своей духовной плоти – ядовитость и постепенную, накапливаемую гниль, какая еще и перехватить контроль над слабым духом или частью тотема могла. Очень неприятный враг и на него Степан не пожалел заготовки: один из тотемов, очень характерный и сделанный не Степаном вовсе, засиял незримым в реальном мире маяком, остальные заблестели в ответ, а потом сидящий внутри светляк, полученный вместе с тотемом за выполнение уже почти забытого задания, ударил очищающим лучом высшей мощности, вложив в атаку весь имеющийся резерв и сразу же юркнув обратно в свой дом. Все, на сегодня он навоевался, бедолага. Но порчечник оказался еще большим бедолагой, ведь с остатков его свиты ту самую порчу просто сорвало вместе с кусками духовной плоти, а его одновременно оглушило, парализовало и даже немного попердолило. Добили его быстро и не жалея сил, причем атаковали те, кто умел бить с дистанции. Десяток воздушных и огненных стихийников выпали в реальный мир, благо им тут такая подпитка, что одно раздолье, а контуженного порчечника Степан сам туда выпихнул. И уже в реальном мире ударили тонкие, но мощные молнии, вспыхнуло пламя, осыпаясь множественными искрами, несколько из каких были остановлены прикрывающими бесчувственное тело шамана защитниками, а заскрежетавший неслышно, запищавший омерзительно, заверещавший отчаянно порчечник сдох в корчах. Хорошее начало и после него останавливаться не стоит, а потому Степан и не остановился, вместо этого выдернув четвертую и даже пятую группы, правда, в этот раз без сильных тварей. Те, к сему моменту, успешно порвали лабиринт вокруг себя и теперь сами рвались в сторону поляны уже на своих условиях. Их манила душа шамана, манила разлитая вокруг сила, следы множества камланий и подношений, какие можно было выжрать с этого места, так что причины тормозить у них не имелось. Причины осторожничать подавлялись численным и даже качественным превосходством, а также общим злобным скотством. Обе группы мелочи все растущая и постепенно пробуждающаяся армия юного заклинателя духов уничтожила, но больше он этот трюк применить не успевал – лабиринт пал и остатки врагов уже начали биться во второй слой защиты, идущий ровно по краям его личной поляны. Под взор и сканирующие воздействия Степана, мысленно вопящего новые пожелания всего хорошего в адрес тупой драчливой шаманки и всей ее родни, попали и те, кто в будущем, очень неприятно близком, станут представлять самую главную угрозу его, Степана, жизнедеятельности. Три духа были хоть и сильными, но так, терпимо сильными, фактически опасными только за счет поддержки все еще значимой кучи всякой мелочи, какие они тащили за собой прикрытия ради и наступления для. Действительно сложным врагом являлись четверо духов, какие свиты либо вовсе не имели, либо имели ее в зачаточном состоянии, либо имели, но и без нее оставались страшны. И глядя на каждого из этих чудищ нематериальных, шаману становилось грустно, обидно, печально и очень хотелось все-таки вернуться назад во времени, оставив случайно встреченную соперницу по классу там, куда ее завела собственная глупость, недальновидность, поспешность и скверный характер. Но поскольку навыками путешествия во времени он не владел, только мыслями его желание и ограничивалось. Первый из духов, обладатель самой крупной свиты, причем совершенно разного направления и сфер, будто ему плевать вовсе на подбор кадров и конфликты между ними, выглядел гуманоидно, но не по-человечески. Словно очень худой и лишенный кожи, побывавший в Освенциме и Бухенвальде одновременно, он казался таким хрупким, что переломишь ударом палки. Но образ полной игольчатых зубов пасти намекал на не особо добрые аспекты, а злой и коварной силы в нем было много и еще больше он ее тянул в себя с собранной свиты, буквально высасывая даже не сопротивляющихся духов до дна, оставляя от них лишь эфирные клочья и выжатую духовную плоть. Вампир-дух, причем умеющий, похоже, вампирить в первую очередь своих собратьев, а не обитателей яви, враг неприятный и опасный в других условиях. Здесь и сейчас Степан поставил его наименее волнующим из всей четверки, просто потому, что воля и контроль над поляной позволяли ему эту механику отсасывания перекрыть пусть не полностью, но очень значительно. Он даже своих жертв не мог нормально выжать, хотя еще даже не перешагнул второй барьер, за каким давление тотемов стало бы наиболее сильным. Подобные пиявки-переростки, пусть не по форме и образам, но по специализации, раскрываются в настоящую силу тогда, когда у них есть время на подготовку и возможность нападать первыми. Сейчас же нет у тощего ни того, ни другого, так что степень его опасности можно немного снизить. Но только немного, ведь это не просто пиявка-переросток, как бы ни хотелось обратного: иначе оно бы и выглядело той самой пиявкой. Нет, тварь умеет в контроль духов и, вероятно, ментальные воздействия, раз его жертвы столь безропотно сносят собственное убиение. Нехорошо, очень нехорошо, но куда хуже еще и то, что выпитые до дна духи не распадаются, а продолжают плавать вокруг сосуна, и он с ними что-то делает. Да, с помощью своих горшочков кормовую базу этому выродку Степан порезал, но подозревал он, что какую-то хитрую и необычную тактику тощая дрянь еще продемонстрирует. Второй дух свиты почти не имел, так, пяток мелочи водно-звериного типа, да и те просто следовали за старшим собратом добровольно, а не управлялись им напрямую. Эта сущность напоминала огромную рыбу-меч, стремительную, ловкую, виртуозно планирующую между эфирных течений, а уж имеющийся у твари нос-клинок был опасен даже для барьеров Степана, являясь главным, единственным и чертовски мощным оружием. Да, особо ничего иного в бою показать у твари не было, но ей, очевидно, хватало, потому что скорость и маневр, помноженный на пробивающую силу клинка-носа позволяли при удаче растерзать даже не слишком маневренного старшого духа. Прирожденный астральный хищник, очень специализированный и тем опасный, даже если не сильный. Этого урода придется валить буквально в первую очередь, ему нельзя позволять показывать себя в лучших чертах, иначе элита призывов Степана разом поредеет, ведь бить эта сущность станет по той самой элите, против какой рыбка наиболее эффективна. Сейчас, пока он еще не спешит долбиться в барьер, давая тратить силы кому-то еще, тварь могла бы показаться даже слабой, ведь именно запаса энергии у него не так чтобы прямо много, куда меньше, даже у погонщиков со свитами, но маневренность и ударная мощь сыграют за рыбку. И, как на зло, никого подходящего в запасе нет, а те, что есть, нужны будут в сражении с другими противниками. Вот и выходило, что этого пловца стоило убивать как можно быстрее, но при этом не отрывать от важных дел сильнейшие призывы. Или, сделав ход конем, растерзать вражину буквально первым же ударом, тут же направив освободившихся после этого удара на прикрытие возникших дыр. Может пройти как очень гладко и спокойно, так и с крайне большими потерями среди брошенных в бой духов более низкой градации, каких враг станет выбивать пачками, пока сильнейшие слуги шамана будут глушить рыбу, может быть даже динамитом. Претендентом на Степановы потроха под номером три оказались... яйца с усами. Ладно, нужно быть серьезным, но выглядел этот дух действительно будто бы парящая в эфирных течениях громадная мошонка, какую с боков венчали два пучка плотных и жестких, но тоненьких щупалец. Выглядело до крайности непристойно и в другой ситуации вовсе смешно, но на деле тварь была по-настоящему могучей, чертовски сильной и явно непростой. Щупальца-усы несли в себе нешуточную угрозу и сам дух, не имея четкой сферы, явно был не просто хищником, но еще и предпочитал шаманятину. Он буквально источал флюиды голода и жажды сожрать, сожрать медленно, неспешно, переваривая понемногу, давая насладиться страданиями, и, судя по всему, опыта в поедании неосторожных шаманов у него было не занимать. Тварь буквально транслировала и Степану, и собственным союзникам, что пришла сюда за духом и телом жалкого человечка, а не вложенной в тотемы и поляну силой. Первого она так пыталась напугать и сломить волю, вторых успокаивала и одновременно выставляла претензию на нужную ей часть добычи. Что-то подсказывало юноше, что если он как следует поищет упоминания в местном фольклоре или специализированной литературе, то, глядишь, даже найдет записи об этой парящей усатой мошонке. Для подлинных старших, для признанных мастеров оно не опасно, но вот начинающих или неопытных шаманов, да еще и без поддержки старшего наставника, этот дух не просто жрал, он еще и намеренно выслеживать их мог. А если наставник тоже окажется слабаком-недоучкой, то и его тоже сотрут в пыль и эту пыль усиками всосут в скрытую между двух обвислых шаров пасть. Гигер с этой херни бы прорыдался от счастливого экстаза, но Степану и самому хотелось заплакать – тварь давила и давила сильно, буквально вдалбливая в суть землянина страх, но это фигня. В нормальном состоянии он бы эти яйценосные усы сумел бы не забороть, так отогнать, а тварь бы вовсе и приближаться не стала – он уже был вне доступного ей меню, уже набрал достаточно личной мощи и защитных контрактов, чтобы осторожное говно не полезло к нему на собственную смерть. Только сейчас ситуация необычна, а у твари куча союзных сущностей, какие вполне имеют шансы скушать все, что захотят, а значит и она желает получить свою любимую вырезку из еще страдающего в агонии обитателя яви. Он бы назначил подобное дерьмо на первую позицию в степени наибольшей опасности для своей попаданческой задницы, но, увы, последний из выдающихся гостей оказался достойным конкурентом летящей мошонке, а если уж честно, то крыл ее, как туз кроет валет. И это не потому, что усатый ублюдок оказался таким слабым, нет, тварь по-прежнему была смертельно опасна и очень опытна в противостоянии шаманам. Просто последним из четверки оказался дух звериной сферы, но очень густо замешанный на какой-то даже не тьме, а буквально инфернальной злобе, ужасе и попросту изуверской жестокости. Медведи и так-то не очень добрые зверушки, духи этого родства тоже зачастую очень опасны, с гонором, конфликтные и превосходно чувствуют себя в бою, будь то оборона или атака, сказывалась роль фактического царя лесов, прочно закрепившаяся в яви и питающая силой родившихся от этого образа духов. Но этот экземпляр... Еще на земле, тогда вовсе не вышедший из подросткового возраста Степан прочитал где-то не то исследование, не то теорию, не то помещенную в интернет выдумку о том, что изначально медведей называли совсем по-другому, что в славянских, что в германо-романских, языках. Но имя милого мишки настолько боялись называть, с суеверным ужасом опасаясь привлечь этим именем злобного зверя, какому приписывали самые разные и крайне страшные мистические свойства, что начали говорить иносказательно, будто то «медведь», «ursus» или «bear», отчего со временем именно иносказательное имя и стало постоянным. Тогда эту информацию парень пропустил мимо ушей, у него других заданий и дел хватало, чем проверять гуглением каждую байку в интернете. Но вот сейчас почему-то вспомнилось, очень некстати вспомнилось. Тварь была страшной во слишком многих смыслах, она воплощала собой саму суть беспрецедентной звериной жестокости и беспощадности к добыче, неотвратимости и страха, страха, какой испытывает каждое живое и не очень существо, встречая ультимативного хищника, для какого все встреченное и все встретившиеся едино добыча. Дикая мощь, обузданная в оковы духовной плоти, в покрывающую образ медведя-убийцы-людоеда темную дымку. Сила, скорость, умение преследовать добычу где угодно, не теряя ее след, а еще чудовищная броня и сопротивление как способностям духов, так и классическому волшебству, умение убивать как в высших сферах, так и в реальном мире. Ей-богу, но он бы себе сам такое нечто призвать попробовал, будь оно хоть немного коммуникабельным, а не видь во всем вокруг исключительно жратву, еще не жратву, скоро жратву и слишком пока что сильную жратву. Вот против этого придется кидать на заведомое пожирание один из элитных призывов просто в надежде хотя бы задержать падлу, пока юноша разберется с остальной армадой и потом сосредоточит усилия на мишке-из-ада. Да и против усов нужно будет кинуть кого-то из серьезных бойцов, не говоря уж про рыбку и тощего сосуна... хватило бы этих элитных призывов, причем тех, контракты с какими позволяют призывать их для боя с другими духами, а не со смертными. Степан бы уже давно запаниковал, но он и так уже непрестанно хлестал этой паникой во все стороны еще с момента возвращения, про себя еще радуясь, что привык встречать панику лихорадочными действиями, а не ступором, жаждой бегства или рефлекторной атакой – бежать некуда, а попытавшись ударить самому можно только быстрее все закончить, правда не менее мучительно. Духи давили совместно, совместно продавливая второй из барьеров, а Степан даже не особо за него держался: тотемы и его лежанка для тела прикрыты третьим, самым мощным, тогда как силы и подпитку лучше направить на спешно призываемых и воплощаемых рядом духов. Он много накопил призывов, преимущественно непростых, обладающих экзотическими и необычными способностями, но большей частью все-таки слабых. Получалось так, что его слабые и средней силы призывы легко растерзают даже заметно большую толпу таких же низших сущности, но вот элитных бойцов, какие могли бы сравнится с элитными же мразями, что пришли за ним, готовых сразится на таких условиях... их не хватало. Оставалось только надеяться на то, что удастся продержаться до того момента как рядовые призывы разберутся с рядовым же мясом, а дальше пинать оставшихся будут совместными усилиями. Вот восстал возле одного из тотемов укрытый дымным и чадным шлейфом вооруженный двумя ятаганами ящероподобный воитель, весь пропахший кровью, войной, пожарищами, гарью и победой. Разовый контракт, но дух принял условия сделки, уже выбрав себе противника и получив от Степана подтверждение. Окружающая его чадная завеса не была тьмой, но скрывала не хуже, его дым служил ему и оружием, и доспехом, а оба клинка лишь немногим уступали носу рыбы меча, если, конечно, считать их вместе. Сразу два тотема питали его, один полноценно, второй в резерве, если пригодится резко усилить накачку. Подпитка же даровала большую скорость, возможность не экономить усилия и активнее тратить собственные силы, тут же их принимая от союзников. Рядом уже крутился еще загодя призванный великий и могучий Колобок. В чистой мощи он был не так чтобы могуч, это да, но вот в специализации, при выполнении условий его существования, ох, удивительно приятное дополнение к их стройным рядам. Дух, целью существования какого было защищать тело шамана, лишенное обитателя, мог, на подготовленной территории, да с подпиткой от места силы и одобрением самого шамана, сожрать один на один любого из присутствующих, кроме, наверное, мрачного мишки. А то и один на двоих, если повезет и грамотно его поддерживать. Увы, но его ни заполучить на постоянный контракт не выйдет, ни призвать еще одного подобного – такие аспектники-экзоты не конфликтуют друг с другом, но разом ослабеют оба, не поменяв в сумме общую мощность их присутствия. Сейчас этот зубастый и чуть мохнатый безглазый шарик едва ли не подпрыгивает на месте, похоже, оставаясь единственным из присутствующих, кому ситуация не просто в норме, но и по кайфу. Рядом с ящером появилось трио звероподобных духов, несущие какую-то очень непонятную связь со сферой единства и единения. Названные в записях шамана для самого себя Ниф-Нифом, Наф-Нафом и Нуф-Нуфом, являлись, конечно не свинками в стиле советских или не очень мультиков, а очень даже грозными воплощениями диких кабанов, крупных, мощных, быстрых и довольно злобных, особенно если их разозлить. Дополняла это их аура единства, какая позволяла, пока три духа, сроднившихся до почти полного слияния, действуют совместно, растягивать все повреждения на троих, пропорционально их уменьшая, а часть полученного теряя по пути. Бить их можно долго, а убить так только всех вместе, желательно сразу. Они не особо опасны в атаке, несмотря на то, что все трое формально относятся к тому же рангу, что и ящер или усы, но занять противника сумеют хоть на сколько-то, а там уже будет видно, как надеялся шаман. Еще один дух казался будто бы потоком льющегося из частично потрескавшегося кувшина белоснежного молока, воплощая собой аспекты домашнего уюта, родительской заботы, тепла и умиротворения, и, несмотря на всю свою силу, угрожающего впечатления не производил. Трудно поверить, что у носителя такой вот мирной сферы домашнего очага, да в сочетании с настолько небоевыми аспектами, будет какой-то толк в суровом бою, но, наверное, остальные шаманы тоже так считали. И потому у парня, заключившего контракт с сущностью столь неизбалованной вниманием призывателей, вышло заполучить едва ли не задаром чрезвычайно мощного специалиста в усиливающих воздействиях, барьерных защитах и даже немного лечении, особенно после тяжких истощений. Но и в прямом бою это молочное нечто может поддержать и самого устающего от постоянных разгонов мышления парня, и его духов, главное подпитку не отрубать, а то собственный резерв у духа не очень, как для обладателя таких способностей. Все на краткий миг застыло в шатком равновесии, но вот, из разорванного лабиринта выплыла последняя крупная группа мелочи, сосредоточившаяся вокруг сразу нескольких не особо сильных сущностей-поводырей, а потом барьер вокруг поляны задрожал и начал будто бы выгибаться в пятое измерение, сигнализируя о скором схлопывании. Степан же время это потратил на последнюю попытку уменьшить число противников, пусть и не нанося удар, а исключительно дипломатией. Он выпятил имеющуюся на духе отметку черных корней, буквально светя ей во все стороны, а сам обратился к одному из тройки сильных погонщиков, самому мощному из них, чья свита была пусть и не наиболее многочисленной, но очень даже зубастой. Тварь не имела четкого образа, этакое облако перевитой плющом каменной крошки с кучей сложенных из листвы глаз, но являлась несомненным природником с темным аспектом. И юноша этой хтони предельно деловито сигналил, мол, не получилось у тебя скушать быструю добычу, добыча слишком зубастой оказалась, так нужно ли тебе ссору продолжать, если можно отступить? Он даже совершенно бесплатно даст проход через массивы, пусть и под заверение контрактным духом, дав уйти и поводырю, и его свите. А если дух откажется, то проигрывая свой бой этот наглый шаман все равно, - позовет, - найдет чем отплатить перед смертью. И все это дополнено образом того самого оставленного при себе листка-не-листка, какой служил якорем призыва для уже дважды призванного духа чудовищной мощи. Того самого, какой сожрет не то что одного наглого духа, но вообще всех присутствующих на поляне, даже будь их пять раз по столько и сражайся они вместе. Природник в стане противника резонно заметил, что тогда и судьбе шамана не позавидовать, ведь его же первым и пожрут, на что шаман примерно теми же образами высказал свое равнодушие к и без того неизбежной смерти, а также понимание того, что ему будет приятно подыхать вместе со своими убийцами. Враг только удивленно булькнул серией недоуменных образов на такую вот человеческую странность в исполнении шамана, но фальши в весьма искреннем заверении не услышал, вынужденно приняв предложение и расписав его на всю свою свиту. Обмануть, быть может, и хотел, но у Степана был целый тотем, пусть и малый, отведенный специально под контрактных духов, и он их всех не постесняется выжать, заключая сделку с конскими штрафами нарушителю, прежде чем пропустить уже-не-врага к открытой для него дверце. И, главное, оппонент не осознал, что листок этот пусть и рядом, но не активированный и шаман вовне тела, мог бы и не осилить его активацию, ведь там нужно очень уж специфическое воздействие, требующее физического воздействия телом и кровью. Дальше все случилось быстро и стремительно, как оно и бывает в реальных сражениях. Рухнул второй из барьеров, впуская внутрь всю эту мерзость, а потом события понеслись даже не вскачь, они будто бы закинулись сжиженным форсажем и перешли на околозвуковую скорость, сливаясь в единственную цепь одновременно происходящих событий. Пусть реагировать на все факторы было сложно, призрачное лицо Степана озарил довольный оскал, ведь первый ход все равно остался за ним и в этот раз. А в таких тяжелых сражениях трудно найти нечто более важное, чем правильно взятая за рога инициатива. Миг, и перед природным духом темной направленности и его свитой будто бы раскрылся коридор, где воля шамана и его тотемов не сдерживали и не замедляли именно этих духов. Он еще успел предложить этой сущности сменить сторону в грядущей битве и дух даже предварительно согласился, да только запросил многовато и крайне специфические вещи в том числе, а на предложение оплатить позже в двойном размере ответил равнодушным отказом. Стая тварей пролетела по коридорчику быстро и очень поспешно, потому что как бы ни чувствовал себя неуютно опасающийся предательства землянин, но этим, под столькими внимательными взглядами, да еще и под волей контракта, - весь населенный духами сделок тотем ушел в откат, они все имеющиеся силы отдали ради столь стремительного и очень штрафующего договора, - было в разы неприятнее и страшнее. Шаман не мог поручиться за это, но ему показалось, будто главная тварь парочку непослушных свитских сама же и растерзала, когда они попытались было отхватить кусочек силы тотемной формации. Оно и не удивительно, учитывая суровость санкций и ту власть, какую Степан бы получил над нарушителями, раз уж дух взял на себя ответственность еще и за свою свиту. Остальные духи из вражьего стана даже замерли ненадолго, оценив такой маневр, но именно что совсем ненадолго, большей мерой подумав, что так им больше достанется. Хотя, самые осторожные могли бы понять, что больше достанется не только выеденной силы, но еще и трындюлей, да только голос меньшинства сейчас маловато значил, а выйти из-под колпака ловушки можно было только прибив шамана и разорвав его свиту, чем они и попробовали заняться. Рыба-меч бросился вперед уже без намеренно демонстрируемой в издевательском притворстве обманчивой неуклюжести, выстрелил собой даже не подобно стреле, но настоящей пулей, артиллерийским снарядом и метил он не в кого-то из сильных духов и даже не в замершего в их окружении призрачного шамана. Метил он в укрытого третьим барьером материального Степана, в его бесхозное тело, какое можно не занять, получив вместилище и источник силы, так обглодать и насытиться. Что характерно, недовольно-ненавидящее шипение-скрежет яиц с ушами он проигнорировал, как и его намерение взять шамана себе целиком, наглядно показав уровень кооперации и взаимопонимания между врагами землянина. «Четкий, дерзкий, как пуля резкий...» - промелькнул в голове Степановой старый мемасик, а после он продолжил его уже своим дополнением. - «...быстрый, ловкий и, сука, мертвый». Навстречу этому удару бросился отрабатывающий контракт и свою самую важную роль Колобок, бросился без раздумий, прямо под удар однозначно смертельного носа-клинка, невозможным образом успевая перехватить атаку даже при том, что не должен был обладать такой скоростью, чтобы ее перехватить. Рыба-меч поставил на кон большую часть своего резерва, чтобы пробить и барьер, и личную защиту, чтобы защитники не успевали среагировать. И он не мог свернуть с уже намеченной атаки, да и не хотел, не видел способа, каким Колобок мог бы ему помешать и остановить его рывок. Юноша как-то отстраненно подумал, что очень зря он назвал этого духа Колобком, апеллируя к старому анекдоту, который «теперь я пирожок с мясом», потому что назвать его нужно было как минимум Почетным Лангольером. Пасть шарообразного духа раскрылась во всю площадь его фронтальной зоны, он сам стал одной огромной пастью с десятками рядов постоянно крутящихся зубов, концентрическими кольцами спускающихся все глубже в бездонную глотку. Вся мощь удара рыбы-меча в эту пасть и ухнула, только полетели немногочисленные ошметки духовной плоти – все, что только осталось от сущности, проигравшей свою стремительную и казавшуюся беспроигрышной схватку. Колобок Лангольерович тоже потратился, да и отчаянный предсмертный удар твари чуть поранил ему небо, но это была разгромная победа ценой в фактическую царапину и едва ли пятую часть резерва этого духа, причем силы ему стремительно восполнялись идущей от тотемов подкачкой. Мгновенно закончившая свою схватку шарообразная херня, буквально фонтанирующая в окружающее духовное пространство удовольствием и счастьем, тут же бросилась в сторону тощего сосуна, но здесь такой легкой прогулки не вышло. Один из оставшихся погонщиков, стихийник земляной направленности, фонящий от себя даже не камнем, но недрами, пришел тощему на помощь почти мгновенно, прикрывая собой с риском для себя же, а Степану и его сканерам только сейчас стали видны наливающиеся силой тоненькие ниточки, тянущиеся от тощего к могучему стихийному духу – ментальная оплетка, только теперь еще и практически незримая, раз даже сильная сущность до последнего ничего не увидела. Этот упырь тощий очень уж внезапно показал себя куда более опасным перцем, чем изначально предполагалось, только вот менять уже донесенные до свиты образы с распределением противников и тактик у Степана не хватало времени. Зубастый шарик ударил быстро и стремительно, пусть и нельзя было эту атаку сравнить с рывком сожранной рыбы, но все равно очень достойная скорость продемонстрирована была. Только вот свита духа, оплетенного вампирическими нитями, и он сам рывком же встали на пути у Колобка, прикрывая тощего собственными духовными телами и плотью. Попытка выставить защитный барьер из собственной свиты провалилась, шарообразная хтонь просто проела себе путь и даже задела поводыря, но на этом запал рывка иссяк и защитнику пришлось отступать. Он вырвался из окружения получив лишь пару царапинок, какие, под интенсивной подпиткой от тотемов тут же стали заживать, но уже его атаковали, пытались зажать, не выпускали из окружения, а тощий понемногу пытался наслать на Колобка свои нити-контролеры. По идее, это результата дать не должно, очень уж специфичным духом является этот Лангольерыч, но сосун уже однажды сумел очень серьезно удивить. Бросить бы помощь к Колобку, но картина окончательно смазывалась, все силы уже брошены в бой и резервов ни у Степана, ни у противника не осталось никаких. Разве что мелочь, но мелочь этой мрази только поможет, очень быстро попав под контроль. Тройка отважных поросят оказалась не только отважными, но еще и мудрыми, а потому не стали атаковать ужас звериный, лишь обозначили свое присутствие и заняли оборонительную позицию. Своими действиями и транслируемыми образами они намекали, что врагу придется либо атаковать их, либо они сами ударят в спину. Укрытый маревом злобы и боли мишка не устрашился их демонстрации, даже, похоже, не обратив на нее внимания, атаковав решительно и стремительно, с той уверенностью в своем превосходстве, какая была частью его духовной натуры. Он – хищник, все остальные – добыча и еда, только так мир и существует, только такие у него и могут быть правила, нельзя нарушить сии условия. Звериный удар был не просто ударом духовного отражения когтистой медвежьей лапы, нет, это было буквально воплощение понятия неотвратимой победы хищника, смертельного удара по беззащитной жертве, после какого уже и второго не нужно. Как тройка не побежала сразу, подставляя спины, Степан вообще не понял, но, похоже, свою роль сыграла банальная жадность – за даже не победу, а сдерживание угрозы в течение достаточно долгого срока, шаман пообещал им очень щедрую награду. Был готов выплатить ее, ясное дело, но понимал, что высока вероятность того, что выплачивать ее станет некому, даже если юноша и переживет все это сражение. Когда он им дал три минуты активного противостояния, то это он еще изрядно польстил всем троим. Медвежья тварь ударила не просто быстро, она умудрилась сделать это внезапно, даже при том, что все были к атаке готовы – тоже какая-то из особенностей духа, упор на право абсолютного хищника бить первым, всегда первым и всегда неожиданно для жертвы. Степану бы призвать духа какого-то аналога амурского тигра, как не менее овеянный славой и страхом звериный образ, какой и в реале иногда мишек кушает. Но тигра не было среди контрактов, а прямо сейчас начинать заключение сделки с кем-то сравнимым уже откровенно поздно, так что пришлось вместо тигра отдуваться свиньям. Нет, свинья, конечно же, офигенная тема, но только все равно печально. Первый же удар медвежьего кошмара просто разорвал одну из хрюшек, причем не передовую, какая готовилась удар встречать, а одну из боковых, неестественным образом обойдя их защитную формацию. Да и сам дух-зверь возник сбоку, хотя бросился в бой напрямик, исказив перед и под собой метрику духовного мира несмотря на противодействие шамана и его власть над этим куском реальности. Скорее, зверь этой власти даже не заметил, так сказать, не его это проблема, что у кого-то власть над духовным пространством отваливается. Все сильнее и сильнее Степан жалел, что он себе такого духа призвать не удосужился, а также о том, что это говно слишком жестокое и не идущее на диалог, а то не пожалел бы никаких расходников и заключил бы постоянный контракт. В общем, из трех свинок одна сразу же сказала свое последнее хрю, но... теперь пришел черед удивлять уже им. Меньше чем за миг страшные раны на боку появились у двух оставшихся зверо-духов объединенного трио, а уже разорванная боевая единица вдруг резко собралась из кусков почти целой, если не считать такой же раны на боку, продолжая сражение так, как будто ничего и не случилось вовсе. Что же, быть может, не три, так хоть полторы минуты они выстоят. Молочный дух домашнего уюта не стал атаковать, лишь выплеснулся каким-то белоснежным сиянием, укрывая всех союзников, включая дирижирующего своими подчиненными Степана, защитно-усиливающим барьером, передавая им часть своей уверенности и покоя, а также уберегая от сравнительно простых атак. Для сильных сущностей, это мало значит, но вот толпу союзной мелочи, и без того более продвинутой, чем таковая у противника, этот ход усилил весьма значимо. И когда две армии слабых духов сошлись, столкнулись в схватке, то призывы Степана, подобранные во взаимно усиливающие друг друга отряды, начали резко доминировать над преимущественно самыми обычными и простыми мелкими тварями, у каких серьезных козырей, какими можно ответ дать, не отыскалось. Последняя крупная группа, та самая, что состояла из нескольких не особо сильных поводырей, получила в самый центр своего роения поток белесого тумана, какой их всех наоборот замедлил и сковал. Встречные атаки либо выбивали одну лишь мелочь, либо перехватывались потоками молочной блокады, не давая выбивать сильными ударами более слабых духов. Прямые же атаки на дух-крынку сводились к тому, что он прикрывал сам себя тем же барьером, только предельно концентрированным. А еще он давил, ослаблял всех, кто его атаковал – дух дома имел право защищать уют этого дома, хранить его благо, сберегать тепло очага и каждый, кто его атакует, автоматически получал своеобразное ослабляющее проклятие, какое замедляло восполнение сил или вовсе вытягивало их из резерва. Крайне хитрая способность, как и свойство абсолютного доминирования кошмарного медведя – являющаяся основой природы духа, идущее из концептов его аспектизации, отчего получается особенно эффективно. И напротив, применять этот трюк в атаке он вообще неспособен, только лишь обороняя территорию, какую вообще можно назвать домом того, кто молочника и призвал. Пусть даже и с оглядками, но называть именно домом, местом, какое принадлежит призывателю на глубинном уровне. Долгими камланиями и специфическими воззваниями да подношениями, Степан смог заставить и себя, и духа, и сами высшие сферы поверить в то, что эта поляна – ему дом родной, что даже было частично правдой, он проводил здесь слишком много времени, часто вовсе ночуя, считая поляну своеобразным продолжением выделенной ему хаты. Да что там говорить! Он свое жилище считал домом в мере куда меньшей, чем камлательное сосредоточие! Итак, усиленные мелкие, но юркие духи, встречая атаку своих коллег из стана врага, уверенно и задорно доминировали, властвовали и унижали: сказывалась, ох как сказывалась манера Степана призывать не абы какую мелкую сущность, а пусть и мелкую, но умелую, владеющую некими особо мощными, как для своего ранга и силы трюками. Вон, сражается призрачный воин, уже разок примененный против одного мертвеца с фонарем, а прямо над ним реет лунник, светя только для своего напарника и позволяя тому атаковать непрерывно и эффективно. У этого духа только полсотни стрел оплачено, но подпитка от тотемов позволит ему эти стрелы высадить непрерывно. А сидящие в глубоком тылу и не показывающиеся из тотемов духи оружейной сферы усиливают эти стрелы, превращая и так весьма серьезное оружие в нечто, валящее равных по резерву и насыщенности духовного тела сущностей буквально с одного, край двух, попаданий. Вот бьют молниями пятеро кружащих в непрерывном хороводе воздушников, но каждая следующая их молния, если бьет одну и ту же цель, игнорирует все больше и больше защиты, пробиваясь в самые тонкие и чувствительные участки призрачных организмов, внося разлад и лишая контроля над псевдотелом. Иногда они даже постреливают в сторону сильных противников, но для тех такие удары все равно слишком слабые, максимум отвлекут. А у самого края поляны висит серого цвета куб с абсолютно ровными гранями – дух не просто камня, но каменных блоков из каких делают всякие пирамиды или большие сооружения, в его сути глубокая и полная неподвижность, удовлетворенность монолитным покоем. И эту неподвижность он передает всем сущностям рядом с ним самим, замедляя и не давая сближаться, атаковать или маневрировать. Если союзным духам плевать, они, порождения сферы огня, давящие жаром и пламенем даже в духовном мире, все равно бьют с дистанции, то противостоят им преимущественно пиявки и зверо-сущности, они-то как раз в ближний бой изо всех сил стремятся. Рвутся с отчаянием обреченного зверя, стремятся навязать свое видение боя, но не могут, не могут ни подойти, ни реализовать численное и даже качественное преимущество, разбиваясь о синергию экзотических свойств шаманских призывов. Степан ведь не сходу эту тактику придумал и реализовал, нет, сначала долго выбирал, обращаясь как к знаниям своего класса, так и к опыту боевого камлателя, создавая эффективные связки, дающие при взаимодействии значительно больше, чем просто отдельными юнитами. И теперь он видел их совместную эффективность воочию, скупо улыбаясь каждой малой победе, что немного приближала победу большую. Словно в противовес сокрушительному успеху в противостоянии на нижних рангах, один из сильнейших призывов Степана напал косой на камень, а то и на валун небольшой, едва не сломавшись в процессе встречи ожиданий с действительностью. Дымный ящер атаковал парящие усатые яйца стремительно и тактически верно, пытаясь использовать преимущество в наличии духовного отражения настоящего оружия и собственную маневренность, какой надеялся обойти медленного и неповоротливого противника. Не вышло – тот оказался пусть неповоротливым, но не медлительным, вернее даже его удивительно стремительные усища, какие и вправду оказались настоящими тентаклями, пусть и тонкими, зато не менее опасными и ядовито-проклинающими, чем у прикрывавших экспедицию Степана парочки медуз. Лезвия парных ятаганов едва-едва могли перерубить такие волосинки, а ведь их было весьма много, с запасом хватало прикрывать уязвимые яйца и атаковать в ответ. В то же время защитная дымка ящерки держала удары маневрирующих и постоянно изгибающихся сущностей из рук вон плохо. И усы то и дело жалили, травили, проклинали и замедляли ящера, вынуждая тратить силу тотемов на снятие эффектов и лечение, вместо восполнения быстро проседающего запаса сил. Ящер пытался сблизиться, но получалось всякий раз не очень хорошо, приходилось то и дело отпрыгивать от новых ударов щупалец, да сами усатые яйца как-то подозрительно равнодушно относились к вероятности сближения, будто бы и не опасались его особо. Конечно, это могло быть паранойей, но могло и не быть – враги за сегодняшний бой уже успели несколько раз неприятно удивить. Постоянно манипулирующий своими подопечными шаман выделил очередной свободный момент и снова активировал еще один рубеж обороны, только теперь наступательного характера. Тотемы запульсировали, все вместе и по-отдельности, а потом выдали мощный такой конус духовной атаки, примитивной, но крайне насыщенной, какую он направил не на опаснейшего медведя, что и не почесался бы особо от такой подачи и даже не на усатого супостата, какой пока что уверенно доминировал, он даже почти уже мертвого допиваемого погонщика и его сосуна не тронул, нет. Удар тотемов направлен оказался в сторону противника молочного обережника и это было не просто так сделано. Эта группа не слабых, но и не слишком сильных духов были единственными из оставшихся серьезных игроков, кого можно было не просто разозлить, но и выбить таким вот ударом – сильным и примитивным, прямо как они сами. И у Степана получилось, большую часть прикрывающей их свиты раздавило или просто снесло обратно в понемногу функционирующий, пусть и поломанный, лабиринт. Самих поводырей придавило и оглушило, лишило маневра и боевого задора, отчего на них тут же накинулись ранее сражавшаяся с мелочью мелочь Степанова. Да, у них еще были противники, но тех откровенно зажимали, закрывали, блокировали и всячески не давали им кучковаться, выбивая тех уже не в бою, но в сафари каком-то. Слаженные команды подогнанных друг под друга сущностей, да под бафом Веселого Молочника, повели себя весьма нехарактерно для духов вообще. У всевозможных духовных сущностей, в подавляющем большинстве случаев, на уровне инстинктивного не получается атаковать более сильных и могучих духов, чем они сами, а если и выходит, то только из-под палки и с дикой потерей эффективности. Сие есть главная причина, по какой в мире шаманских схваток правят редкие и мощные контракты с могучими сущностями, а не масса контрактов попроще. Нельзя просто собрать сто тысяч пятьсот мелких духов и натравить их на тройку высших шаманов, не поможет, точно так же, как косяк форели не уничтожит единственную акулу. Есть исключения, есть способы, но там и самому нужно быть очень крутым шаманом, либо использовать какие-то уникальные и часто ситуационные наработки. Как вот сейчас, когда один из основополагающих принципов духовных битв оказался временно и частично подавленным на короткий миг «защиты домашнего очага». И более слабые духи накинулись на более сильных с яростью муравьев, на муравейник которых села чья-то пьяная и голая обосранная жопа. Призывы Степана не являлись специфической стаей или роем паразитов, хотя отдельные представители похожих архетипов среди них имелись, но, единенные волей беззащитного в прямом бою Молочника, они справились. Не на отлично, терзаемые поводыри и остатки их свиты все же собрали немалую жатву, но на твердое хорошо – большая часть жертв была из максимально простых призывов, разных стихийников и пиявок, особыми экзотическими свойствами не отличающихся. Ну, если более высокую эффективность и умение сражаться не считать за экзотику, но таких призывов Степан легко мог набрать и задобрить еще много, сколько угодно, лишь бы была сама возможность, только бы удалось пережить текущую ночь. Фортуна вновь повернулась к Степану лицом, а не афедроном, когда молочник, получивший разрешение действовать на свой страх и риск, как сам посчитает наиболее оптимальным, - потому что все контролировать одному было решительно невозможно, - вложил остатки запаса сил не в новое массовое усиление, а в точечное, на одного единственного духа. Все это время вопящие паническими образами, являющимися аналогом духовного мата восьми этажей минимум, тройка кабанчиков, о чем-то активно с Молочником пообщалась. И вот, он взял и вложился в помощь им всем остатком сил, уходя назад, под самые тотемы, лишь бы только не попасть под удар уже будучи обессиленным. И вся его мощь молочным потоком влилась в уже изряднейше потрепанную боевую свинку, на какой живого места не имелось. Да и не на ней одной, ведь раны, как и самая первая, на них разделялись – если бы не этот эффект, то мишка уже бы закончил сражение и пошел напрямик к тотемам, останавливать его было бы некому, если только не Степану лично, решившемуся детонировать всю структуру тотемной поляны в исключительно эфирном, а не материальном, взрыве. Благо от духа очага изрядно подлатало раны и налило духовный образ зверо-духа новыми силами, даже будто бы заставив того раздаться в ширину и высоту, стать чуть более угрожающим. И тут стала понятна инициатива молочного духа: это исцеление повторилось еще дважды, для каждого из трех кабанов, причем каждый раз заживало все больше ран и вот, они, все трое, уже пусть не полностью здоровые, но снова весьма боеспособные. Да что там! Кабанчики раздались не до кабанов даже, а до полноценных кабанищ, что, правда, не сильно помогало – кошмар неотвратимости альфа-хищника как давил, так и продолжить унижать и доминировать, мерно наступая, изредка будто бы телепортируясь, возникая там, где его не должно было быть, чтобы ударить в бок. Вообще-то пытался в спину, но сражающиеся спина к спине Трое Поросят не допускали такого смертельного случая, как не давали и сгрести хоть одного из своих в объятия, иначе там бы им всем, воедино связанным, и финал пришел. И снова Фортуна вертится подпольным миллионером на допросе в налоговой, опять показывая Степану свою налитую и сочную задницу, но не для того, чтобы предложить поставить оную Фортуну раком, нет. Катастрофа произошла внезапно, показав, что оставшиеся духи, - сосун и усач, - тоже не дебилы и понимают, что им нужно побеждать побыстрее, пока Степан не создаст еще одну атаку с опорой на тотемы, иначе быть им следующими. Они применяют свои козыри одновременно и оба козыря сразу же проходят с критическим успехом, слишком они внезапно были на стол выложены, причем как раз тогда, когда все свободные духи на откате, подпитываются от тотемов, какие отдают всю свою силу именно им. Быстро сменить настройку ведь тоже не выйдет, а реагировать нужно вот прямо, сука, сейчас. Стиснув зубы, Степан пробует минимизировать потери, но безрезультатно, ход уже сделан и закончен, даже раньше, чем юноша успел начать свои контрмеры, еще и время зря потратил на попытку. Сосун резко добивает своего пищевого раба окончательно, впервые показывая, зачем ему столько высушенных и выпитых клочков духовной плоти вокруг него, почему в них все еще остаются его нити. Все это время шаману казалось, будто это просто еще один слой защиты, что косвенно подтверждалось тем, как тварь прикрывалась такими слоями от укусов Колобка. Теперь же Степану продемонстрировали прямо совсем необычное проявление, - иначе не скажешь, - духовной некромантии: сосун отдал часть выпитого обратно в ошметки своих жертв, временно сделав эти духовные тела своими, сливая их в один аморфный призрачный некро-комок с убитым поводырем в центре, а сам комок бросая на не успевающего среагировать Колобка. Здесь тоже неприятный сюрприз – пусть нити все-таки не смогли закрепиться внутри охранителя, подчиняя его волю и перетягивая на свою сторону, ведь это было невозможно в силу природы зубастого духа, но вот откачать силы и лишить подвижности они все-таки сумели. Опять никто, ни Степан, ни Колобок, ни множество следящих за событиями духов, не заметили эти нити вампиризма пока они не проявились. В ту же секунду он их с легкостью рвет и перегрызает, но комок пропитанных аспектами увядания и смерти духовных ошметков, обратившийся в громадную амебу-хищника, накрывает Колобка с головой. То есть, всего накрывает. Это дерьмо не может существовать долго, оно не-живет и существует только пока подпитывается от сосуна и его воли, но сейчас призрачная масса давит милого и кавайного Ланьгольера, не дает ему обороняться, а тощая мерзость неспешно и уже не скрываясь разматывает свои нити на полную. Несколько сунувшихся сдуру мелких духов, подошедшие поближе, вдруг перестали ощущаться покорными Степану, замерли и неспешно подплыли к сосуну, который все-таки не просто сосун, а Сосунище! А в тело амебы входили все новые и новые нити, какие тварь тянула к проглоченной жертве, явно желая через него, намертво на это место и самого Степана завязанного, получить доступ ко власти над поляной и ее создателем. Действительно слабейший из опасной четверки оказался самым умелым и самым искусным, чертовски опасным. Его можно было считать даже не просто духом, а фактически аналогом настоящего мага, обладающего целой плеядой дополняющих друг друга разнообразных способностей. Будто одного провала мало, так еще и второй случился – одновременно с факапом Колобка, дымный ящер тоже попался, тоже очень неприятно и тоже с высокими шансами сдохнуть. Доселе практически неподвижный усач, лишь прикрывающий себя щупальцами, но не сдвигающий свою мошоночную основу, резко показал, что он ничуть не медленнее своего противника, рванув навстречу ему при очередном сближении. Более маневренный ящер не сумел отклониться или избежать удара, потому что помешали ударившие все разом щупальца. Немало из них призванный Степаном защитник отрубил, нанеся больше урона, чем за все остальное сражение, но его просто смело духовным телом противника, а потом буквально зажало между раздавшихся громадных яиц. Степана бил приступ истерического веселья, потому что выглядело это ровно настолько же нелепо, как можно подумать, но, сука, при этом еще и чертовски страшно – сокрытая между двух обвисших шаров пасть едва не отгрызла ящеру голову и тот едва успел заблокировать ее ятаганами. Но только его намертво сковали, лишили подвижности, пока оставшиеся щупальца принялись срывать остатки защитной дымки терзая почти беззащитную духовную плоть, а сам дух неспешно сдвинулся в сторону бесхозного тела шамана и нависшего над этим телом паникующего хозяина, таща агонизирующего ящера за собой. А причины паниковать, очевидно, были – любой из двоих проигранных поединков его главных защитников грозит ему хуже, чем просто гибелью, так ведь еще и помочь он успеет и в тотемах силы для помощи отыщется только для кого-то одного, не двоих! Нет, здесь двух мнений быть не может: это не случайный успех, обе твари скоординировались намеренно, точно так же понимая истину с невозможностью помочь подпиткой обоим духам. Они намеренно и весьма успешно ставят шаману смертельную вилку, вынуждая выбирать из двух зол, причем меньшего среди них не завелось – оба варианта грозят участью хуже смерти в самом скором будущем. К такому жизнь Степана не готовила, как не готовило и прохождение всей трилогии Ведьмака... Это даже немного смешно, но единственными успешно держащимися защитниками остались трое Кабанищ, какие под усилением Молочника отгребали неслабых люлей от понемногу раздражающегося невозможностью добить их медведя. Да, отгребали, но отгребали уверенно, пафосно и даже, можно сказать, с достоинством! И продолжали кое-как держаться, сражаться и не требовали помощи, чтобы вот прямо сейчас в эту же секунду. Степан снова разгоняет сознание, обдумывая все допустимые варианты в несколько секунд, а после принимает решение, какое очень даже может стоит жизни не ему, так всему селу и ближней округе. Непроверенная методика, какая может вовсе не сработать, сработать не так или еще хуже, но других вариантов он просто не увидел. Как говорил великий мастер укрощения чародеек: «Из двух зол выбирать не стоит вообще» – вот и юноша тоже не выбирает, ну, или выбирает оба. Миг сосредоточенности и в Колобка, скованного постоянно прогрызаемой и все равно слишком медленно терзаемой аморфной духовной некро-массой, уходит... благословение системных характеристик. Остается лишь молиться Админам и Святому Рандомию, чтобы статов выпало достаточно много и туда, куда надо. Все же базовые характеристики Колобка не такие уж сильные, сам по себе он слаб, но приобретает свою ужасающую мощь за счет умножения тех характеристик при работе «по профилю», а значит, умножится и полученная прибавка, что должно оказаться эффективно, куда эффективнее, чем если бы таким образом благословить ящера или тройку Кабанищ, какие понемногу сдуваются до просто кабанов, вновь покрываясь многочисленными ранами под ударами недоуменно ярящегося мишки, какой все никак не может себе закуску нарубить. Вместе с тем основная сосредоточенность Степана пребывает на тотемах, благословение от мета-навыка он кинул и забыл, а вот тут постарался изо всех сил, выкладываясь до дна и опустошая собственный, до этого почти полный и не опустошаемый попусту, резерв. Новая смена духовного посыла от тотемов и в ящера бьет прямой и тонкий лучик, напрочь снимая эффекты яда, полностью восстанавливая силы, а еще духи оружейного аспекта разом сделали отражение его ятаганов куда более опасными, пусть и на несколько секунд всего, причем, совместно с проклинающими духами, они настроили новую силу клинков строго против мошонки-убийцы, благо времени на подстройку хватило. Твари, что Сосунище, что Усач, были действительно умны и они не зря скоординировали свои козырные атаки столь уверенно, понимали, штопанные суровой нитью контрацептивы, что одного попавшего впросак защитника шаман может и выдернуть, а вот сразу двоих уже нет. Действительно, ребята оказались достаточно умными, чтобы проанализировать механику работы тотемной системы. Почему бы и нет, если на то пошло? То, что они духи, не делает их тупыми, они просто мыслят иными категориями, но мыслят же. Вот и мистер Усатые Яйка вполне резонно и выверено дернулся вперед, не пытаясь закрыть ящера от подпитывающего луча, но подтаскивая его ближе к телу шамана, атакуя парочкой щупалец. Поступил умно. И тем проиграл, потому что шансы добить ящера до того, как сработают усиления у твари имелись. Пробить третий из барьеров, самый мощный и защищенный? Тщетно, ведь этот рубеж был столь же крепок и насыщен силой, как и второй, только прикрывал совсем маленькое пространство, отчего становился заметно концентрированнее, а потому удар выдержал с достоинством. Ни у кого из присутствующих, даже у кошмарного медведя, не было силы, чтобы пробить его с одной попытки, а рыба-меч, как единственный дух на это способный, уже успешно сожран. Враг рвется вперед, он понимает, что попал под удар, но при этом искренне уверен, в том, что спасение очень близко, как и лакомая суть попавшегося на их уловку шамана. Ведь стоит только тощему закончить с Колобком, подчинить себе всю поляну, а то и самого шамана околдовать мороком, как победа буде принадлежать им двоим, ну и медведю, какой все равно возьмет все, что захочет взять. Но не сложилось. Фортуна, вертлявая такая девица, опять повернулась личиком к попаданцу и даже поцеловала, пусть и в щечку, а не в губы с засосом. Крах планам противника настал тоже одновременно, нарочно и не придумаешь: вот совершенно неожиданно взорвался мощью Колобок, в один укус прорвавшись через стенку некро-духов, откусив и комок любовно подготовленных нитей, и даже руки тощего гуманоида своей бездонной пастью абсолютного уничтожения, какая взяла, похоже, новый уровень крутости. Сосунище даже успел зафонить в окружающую действительность густыми такими образами недоумения, что можно было перевести на земной как духовный аналог знаменитого «NANI?». Колобок не произносил не менее знаменитой фразы из этого обмена легендарными репликами, просто рванулся вперед, вторым заходом откусывая половину тела Сосунищу, а остальное принявшись трепать, будто собака любимую игрушку. Получивший же абсолютно всю подпитку ящер, да еще и поддержанный на крохах мощи Молочником, резко развел свои клинки в стороны, разорвав пасть на парящих яйцах, вскрывая оба шара будто два целлофановых пакета с гнилью и гноем. Усач мог бы помешать, но он испытал настоящий ступор, увидев гибель союзника, а все оставшиеся силы бросил в атаку на шамана, его тело и дух, сейчас почти слившиеся, настолько они близко оказались в координатном смысле. И проиграл, так и не сумев расшатать защитный барьер вокруг Степана. Умирала тварь куда дольше тощего, ящер, обессилевший и напитанный заемной мощью одновременно, впал в какой-то боевой раж, работая своими клинками так, будто решил взбить яичницу, и, надо сказать, у него получалось, хотя заказывать такую кухню Степан бы не решился. Ну, он не Гордон Рамзи, орать за несоблюдение рецептуры не станет, но лучше бы процесс взбалтывания желтков проходил не настолько близко к телу шамана, потому что весь третий барьер забрызгало токсичными ошметками – видимо, запасы духовного яда хранились в аналогах ядовитых желез прямо внутри громадных шаров. Завершили череду больших и маленьких побед боевые свинки, которые цинично и подло дождались момента, когда их противник провалится в атаке особенно сильно, а потом атаковали сами, наверное, впервые с момента начала сражения атаковали. Альфа-духовный-хищник, к его чести, вообще не обратил особого внимания на то, что тут его группу поддержки тупо разобрали, он весь погрузился в процесс разделки сопротивляющейся добычи. Не будь Степан таким уставшим и морально выжатым, он бы в этот момент погладил сам себя по голове за то, как удачно он подобрал противника под самого непобедимого из пришедших в гости врагов – и ящер, и Колобок и даже оба они вместе этой твари бы проиграли почти мгновенно, а тройка кабанов таки успешно продержалась до подхода подмоги. И даже умудрились атаковать под самый конец, причем успешно. Ну, как успешно? Так-то толку немного, но для них это был, похоже, вопрос гордости, а то какого хрена их тут только избивают? Продавить броню на туловище мишки они даже не пытались, да и не смогли бы – тварь действительно мастерски сражалась и попробуй они подобраться ближе, как тут же оказались бы в крепких, но не дружественных, объятиях, а потом все. Свиньи ударили по вытянувшейся в атаку лапе, причем один из трех еще и намеренно подставился, а оставшаяся пара при этом ударила навстречу друг другу, буквально зажав духовное отражение лапы в клещи и жестко травмируя ее образ, лишая противника оружия. Умно, умно, ничего не скажешь, - в этом бою Степан не раз видел проявление интеллекта в среде духов, как на подбор все умные собрались, - ведь причинить вред мишке они бы не смогли никак. А теперь темная до последней шерстинки сущность потеряла возможность нормально атаковать, пусть и оставаясь такой же опасной, но после уже пережитого избиения тройке скованных одной цепью духов урезанные возможности зверя уже не сказать, чтобы прямо страшны. Дальше все оказалось ожидаемо предрешено: мелочь спокойно добивала оставшуюся мелочь, кабаны кружили вокруг ярящегося медведя, напоминая уже не кабанов, а каких-то волков, а медведь яростно и целеустремленно стремился подмять их под себя, хотя бы одного. Если бы смог, то всех троих бы и поимел, раны-то переносятся, но и кабаны об этой своей слабости знали и не велись на провокации, предпочитая отступить, получить по духовному телу или упустить возможность, чем дать загнать себя в ловушку. Зверю бы забить на кабанов и броситься в атаку на тотемы, щиты бы его не сдержали надолго, но тройка держала его слишком плотно, а еще сыграла свою роль гордыня альфа-хищника. А может и не гордыня, может у него это запрет, проистекающий из природы силы, что он не может показать спину добыче, пока не повергнет ее или не обратит в бегство, а сами кабаны бежать уж точно не собирались. Степан уже не спеша отдал команды духам, подождал, пока восстановится Колобок, дал подпитку на Молочника, да и ящер, ну, или Ящер, раз уж он всем им имена-ярлыки раздал, тоже восполнил резервы. Но, самое важное, юноша сумел перевести оставшиеся мощности тотемов, какие еще даже половину ресурса не истратили, - все же бойня вышла пусть жестокой и жесткой, но быстрой, - на своеобразное применение духовного сифона. В сути своей, просто еще один трюк, применяемый любым здравомыслящим и нормально обученным шаманом для усмирения чрезмерно опасных и наглых духов, но сейчас, под прикрытием всех своих призывов, имея время на подготовку, этот трюк удалось использовать как вполне боевое оружие. Прикол здесь в чем? Да в том, что медвежья жуть, несмотря на всю свою подавляющую мощь, намного превосходящую формальный ранг и силу, несмотря на свою запредельную живучесть, защищенность и близкие к читерству атакующие способности... он тянет в себя сырой эфир с просто сумасшедшей скоростью. Да, у этого духа большой, как для ранга, запас, но его оказывается откровенно недостаточно, преступно мало, когда дело доходит до по-настоящему серьезной схватки. Другое дело, что опыта таких схваток у твари, какая привыкла действовать по методике одного весьма известного салата, то есть «Пришел. Увидел. Поимел», было куда меньше, чем можно было бы ожидать. Откуда взяться опыту полноценных сражений, если большая часть этих сражений заканчивалась тем, что он кончал с добычей первой же атакой? Да, у медведя и восполнение под стать резерву, он буквально жрет окружающую силу и, реши шаман по дурости своей натравить на него толпу подконтрольной мелочи, то тех бы сожрало и разорвало одно только присутствие мишки, какой высушил их просто по факту нахождения рядом. Но там, где сила, там и слабость – сумасшедшее восполнение у твари не от хорошей жизни, но потому, что он не в силах поддерживать боевой режим обычным запасом внутренних сил. Верно, это ему обычно и не нужно, ведь, как уже сказано не раз, большая часть его врагов просто и незатейливо дохнет от одного, самого первого удара. Но тройка кабанчиков это одноударное чудо нагло игнорировали, вынуждая сражаться на истощение. И у зверя, у воплощенного в духовное состояние коллективного страха, это истощение более чем получалось – сразу три формально равных ему по резервам и запасу сил духа, единенные в общую сеть распределения урона и утроения благословений, все равно проигрывали, теряли больше сил, чем один противостоявший им зверь. Уже проиграли бы, если бы не помощь со стороны шамана и Молочника. Но стоило только тотемам заработать, не ослабляя мишку и не пытаясь выпить его силу, нет, просто забирая эту силу из окружающего участка тонких сфер, а также перекрывая индивидуальный канал на более глубокие их слои, - да-да, зверь умел и это тоже, будто бы какой-то наглухо поехавший ублюдок из бюро распределения роялей в зарослях при создании этой твари щедро отсыпал ему тех роялей с большим, чрезмерным даже, запасом, - как последнему из достойных противников резко стало грустно. Нет, он не слился сразу, перешел в оборону, попытался отступить, источая миазмы лютой звериной злобы и совсем не звериной ненависти, слишком разумной ненависти. Он все же отступил от так и не добитой тройки, какая его преследовать не стала, ибо дышала на ладан. Он отбил атаку ящера, едва не оторвав ему обе руки с клинками вместе, вынудив перейти к обороне и вспомнить о собственной безопасности. Он пнул Колобка второй рабочей лапой, словно мячик и тот полетел, как после штрафного, пусть и успел перед этим отхватить шмат призрачной плоти. Он разорвал в клочки облако молочного пара, что попробовало его замедлить, похоже, вовсе не заметив этой преграды. Он проигнорировал десяток молний, воздушных лезвий и пламенных поцелуев, проявившихся даже в реальности, настолько их было много, лишь немного просадив свою защитную ауру вокруг основного тела. И он почти сумел обмануть Степана, притворился отступающим, чтобы рвануть в бой, чтобы почти успеть дотянуться до самого шамана! Даже третий барьер, доселе державший все случайные атаки, ощутимо прогнулся под его гневом и ненавистью, но на этом все и закончилось – молочный дух снова ударил, но уже впритык, причем не по мишке, а по вернувшемуся из «штрафного» Колобку, какой был подобной подачей взбешен не меньше мишки. Не понравилась ему роль мячика, Степан даже не понял почему, ведь его полет выглядел и вправду забавно. Принявший благословение и усиление Лангольерыч тоже раздулся и вырос, как ранее тройка кабанов, так еще и сам стал заметно больше после системного благословения, хотя Степан сходу не мог сказать, какие именно атрибуты ему подняло этим воздействием и в каких количествах. И снова распахнувший пасть в своем ультимативном навыке защитник бросился в атаку, не помышляя об обороне, а медвежье отродье отзеркалило атаку, применяя, на остатках запасов, свой собственный ультимативный удар, каким так и не смог убить единенную тройку. Будь шарообразный защитник не прошедшим через системное дарование и не усиль его Молочник, то он бы проиграл. К счастью, история сослагательных наклонений не терпела, не говоря уж об оставшемся на Земле Том-Кто-Пугает-Демонов-Ада. Один удар лапы, какая сумела выбить часть зубов и повредить внутреннюю стенку пасти, прежде чем была перемолота в ничто, а после даже не замедлившийся дух накрыл туловище медведя и от того полетели ошметки и клочки. Спустя какие-то доли секунды все было кончено, а Степан, даже не позволив себе порадоваться, принялся раздавать команды и контролировать зачистку поляны и прилегающей территории. Последнее, чего ему хотелось, так это пропустить парочку тварей, а потом обтекать, когда эти сущности кого-то из деревенских прибьют. К очень большому счастью Степана, запирающий барьер, превративший всю локацию с тотемами в этакую чашку Петри, вообще не пострадал – последовавшая за убегающим шаманом стихийно сложившаяся стая злых духов даже не попыталась улизнуть подальше, а когда уже можно было и пытаться, так просто не успели. Замкнутая волей шамана ловушка обречена была стать их могилой, а они были обречены ту могилу занять. Мелочь пыталась прятаться или бежать, но тонко чувствующий всю подконтрольную территорию шаман и его свита находили прячущихся без малейшего труда и потом весело да задорно их всех уничтожали. Такое «сражение» духам было куда как больше по нраву, чем напряженная хватка со смертельным риском, где и убить могут. Даже ящер задержался, хотя, как раз его контракт был рассчитан только на один бой был и уже мог бы считаться исчерпанным. То ли он просто настолько любил подраться, то ли оценил возможность подпитываться от тотемов, восполняя силы просто так, даже не в счет оплаты, то ли еще что-то, Степан не спрашивал. Он был весь занят тем, что сканировал территорию более глубоко: все же он бежал из той еще глубокой задницы, там могло бы водиться нечто пусть не сильное, - сильное сразу в бой кинулось, - так незаметное и умело прячущееся, при этом еще и злобное. Что характерно, парочку более-менее серьезных сущностей с аспектами скрытности и незримости, почти умудрившихся замкнуть себя в собственной астральной складке, он отыскал. Твари были не сказать, что злобные, но уж точно очень-очень напуганные перспективой стать из хищников добычей. Учитывая тот факт, что эти гаврики и погнались-то за юношей либо из стайного инстинкта, либо вовсе попав под влияние более сильных собратьев, а также их неучастие в битве, Степан решил заключить с ребятами контракт, причем настолько задешево, что даже неудобно. Но и повысить им ставку оплаты, пообещать нечто более существенное, чем не убивать их вот прямо сейчас, было бы неправильно – такого не поняла бы ни его свита, ни сами пленные-покорные. Так у него прибавилось два духа на полном подчинении, которые могли исполнять роли весьма неплохих шпионов или даже убийц. Ну, пополнили собой когорту соответствующих специалистов, являясь при этом даже не самыми сильными и ценными. Зато халява, почти даром, а потому приятно. Дальнейшие полтора часа, не меньше, уже ночь успела взять свою власть над реальным миром, даже в мир духов отразившись сиянием звезд и едва мерцающей из-под облаков луны, он зачищал многочисленные горшки-ловушки. Остальные ловушки, особенно силкового типа тоже проверял, но в первую очередь его занимали именно горшки, да. В теории можно было попробовать дождаться, пока попавшие в ловушку твари сожрут друг друга, получив либо просто жертвенное подношение из останков этих пленников, либо мутанта-духоеда, какого черта с два в слуги запишешь, зато можно использовать вместо бомбы или сковать силком. В теории, потому что на практике ни один горшок просто не был рассчитан на такое количество попавшихся в ловушку духов, грозясь в любой момент лопнуть и выпустить обезумившую и озлобленную толпу вовне. Вот поэтому он и бродил от точки до точки вместе со свитой, контролируемо ломал эти горшки и потом давал растерзать вырвавшихся и оглушенных пленников быстрой и внезапной атакой. Для большей части его контрактов это вовсе была не работа даже, а особенно сытная кормежка, прежде всего для стаи боевых шакалов, какие пережили всю заварушку уменьшившись в числе стаи на треть, но, похоже, вообще не расстроившись, настолько они отъелись и даже стали чуть искуснее и сильнее. Это вообще редкость, духи не прокачиваются от убийства себе подобных, они же не геймеры (хотя дух гейминга, этот гейминг и прокачку, саму идею ее, воплощающий, как раз бы мог, но такую экзотику Степан даже не представлял, как призывать и не был уверен, вообще возможно ли это), их развитие идет от времени существования, следованию собственным аспектам и укреплению связи со сферами, а также верно подобранных подношений. Видимо, эта бойня вошла в резонанс с их природой, оттого твари и подросли в могуществе, а теперь выглядят довольными настолько, что Степан им невольно завидует. Колобка Лангольеровича Прокачанного парень с собой не брал, тот продолжал оставаться рядом с лишенным духа телом, выполняя главную свою роль и задачу. Юноше было немного неуютно от того, что прошедший трансформацию и без того неслабый и странный представитель обитателей высших сфер мог поехать кукухой, но вроде бы тот никак не поменялся, только что действительно стал сильнее. Дополнительную охрану возле тела шаман выставить не забыл, а также сцепил зубы, ожидая того, что теперь плата Колобку изрядно повысится, потому что у него есть все причины эту плату повышать – он ведь реально сильнее и круче стал, спасибо системе и тем админам, кто за ней стоит, не давая произволу Автобогини сгубить оную систему своими извращенными шуточками. Часов с кукушкой у Степана не имелось, только системный хронометр, а это немного не то, потому что закончил он со своими проверками и зачисткой ровно в полночь, буквально секунда в секунду. Это, конечно, не случайность – он провел своеобразное такое камлание поискового типа, чтобы окончательно проверить процесс зачистки, просканировав место событий ровно в полночь, ровно одним, но мощным и проникающим импульсом. И только не найдя вообще ничегошеньки, парень начал отпускать призывы, с кем расплачиваясь сразу, с кем договариваясь о рассрочке, кому еще дополнительную премию обещая. Особенно весело было с кабанами, какие выжили в своей самоубийственной миссии, и теперь подношениями для них придется вообще через магазин дополнительно закупаться. Утро еще не наступило, когда парень перелистнул и эту страницу, замерев прямо над собственным неподвижным и едва заметно дышащим телом, медленно и неспешно принявшись сливаться с ним повторно. Никаких проблем, никакой тяжести: хоть здесь все шло по плану, влитые зелья и непрерывно работающие духи жизни-поддержки-здоровья не дали телу «завянуть» или просто заболеть. Слияние происходило с максимальной осторожностью, чтобы не искалечиться по глупости в самый последний момент, но прошло именно так, как задумано было, хотя Степан до последнего ждал от мироздания какой-то особо суровой подлянки, вроде все-таки пришедшего в гости старшего духа, какого шаман увидел там, на дне. «Ох, чую, неприятных впечатлений я еще отхвачу». – Думает шаман, заканчивая возвращение в оболочку плоти. – «Но и хороших тоже, потому что если система не отсыплет за это побоище хотя бы пару уровней, то я стану веганом. На недельку. А то и на полторы. Пока не восстановлю организм в должной мере». Завершение слияния двух единств одного целого. Синхронизация духовного и физического тела. Сцепка аурных узлов в правильном и выверенном порядке. А после все затопил теплый и мягкий свет, не ослепляющий, а, скорее, ласкающий и приветствующий того, кто после долгого пути вернулся домой.***
Первым, что Степан сделал, открыв свои слезящиеся глаза, таращащиеся в темные небеса и щурящиеся от отблесков силы, излучаемых тотемами и вырезанными на них знаками, так это проблевался древесного цвета пеной, какая занимала большую часть объема его опустошаемого в турбо-режиме желудка. Все-таки примененная им алхимия и должна была выводиться таким вот образом, снова открывая возможность набирать калории. Попозже, к утру третьего дня, его еще ждут завлекательные часы в сортире, но там все должно быть несколько терпимее. А еще, стоило ему только чуть сосредоточить волю, как сразу стало ясно – эти, как и все прошлые, а также часть будущих мучений, связанных с контролируемым погружением в кому и дальнейшим разделением тела и духа, были не напрасными. Подавив желание прямо сейчас приняться распаковывать подарочки от системы, каких было однозначно больше, чем после любой другой авантюры в его исполнении, - еще бы их было не больше, мать их, - шаман начал заботиться о себе любимом, а то кроме него об этом хорошем парне никто и не позаботится. Волевым усилием направив часть силы от тотемов, он испарил остатки вышедшего горлом зелья-наполнителя, встал на ноги и тут же вытащил из кармашка на поясе два стеклянных и один фарфоровый флаконы, какие выпил залпом, один за другим, в строгом порядке согласно рекомендациям собственных знаний и подсказок системного магазина. Полоскать перестало, головокружение стихло, как и шум в ушах, даже одеревеневшие, несмотря на все предпринятые меры, руки и ноги снова начали шевелиться и ощущаться. Впрочем, последнее ему не понравилось, настолько сильно начало колоть иглами в каждую клеточку тела, но, слава духам, продолжалась эта пытка не долго, минут десять, может пятнадцать. Спустя примерно еще часик, юноша уже не напоминал красивый бледный труп, координация вернулась в норму, а походка перестала шататься, как у вернувшегося с кругосветки и ушедшего в запой моряка. Дальше была не менее скучная рутина проверки самого себя на проклятия, патологии, случайно возникшие искажения в ауре, спровоцированные неправильным «входом в штекер», но и здесь все было не удовлетворительно даже, а вовсе хорошо. То ли сказывалась повышенная перед заплывом стойкость тонких тел, то ли вообще бытие игроком системным, но его магический дар опять показал невероятную адаптивность и способность к подстройке под стимулирующие факторы. Это у всех шаманов так, но у Степана в особенности, он не раз подобное свойство у себя отмечал, еще с первых дней в новом мире, пусть напрямик справка об этом и не сообщала, только окольными намеками. Несмотря на отчаянное желание поскорее вернуться обратно в дом и лечь на нормальную кровать, выпить отвара и забить желудок, с каждой секундой все настойчивее ворчащий на нехватку пищи, нормальной едой, пришлось оставаться на поляне до самого рассвета. Проверка тотемов, исправление прохудившихся элементов, изучение выгоревших линий обороны и понимание того, что даже его паранойи едва не оказалось маловато, а потому на следующий раз ее нужно удвоить, а то и утроить – все это заняло время. К тому моменту, как он сам себе позволил выдохнуть, одеться и поковылять в сторону деревни, оставляя следы на припорошившем округу снеге, какого успело на полтора пальца (в ширину) насыпать, утро уже вступило в свои права. Глаза немного слезились после долгого пребывания в закрытом и нерабочем состоянии, яркий свет их неприятно резал, но даже это проходило. Ну, или Степана от эмоций пробило на слезу, он бы тоже не удивился. Все-таки юноша был обычным землянином совсем недавно, а не настоящим Избранным и, попав в такую передрягу, ловил закономерный отходняк. Стойкость духа стойкостью духа, но от такой жопы накрыло бы истерикой даже закаленного ветерана спецназа генерального управления разведки, в детстве использовавшего патрон от крупнокалиберной снайперской винтовки вместо соски. Это Степан еще неплохо справился, как он сам себя убеждал. А если кто-то попробовал бы ему доказать иное, то он дал бы такому доказывателю в зубы. Если действительно разозлившись, так и вовсе третьей рукой, чтобы выбило не кусалки, а сразу мозги с ошметками ауры. В доме его встретила не темнота и запустение, - все же после предупреждения об отлучке в лес Мельду не было нужды каждое утро приходить, - а тот самый Мельд, довольно и счастливо улыбающийся. А как заметил пришедшего Степана, так он и вовсе едва не стал подпрыгивать на месте от обуявших его эмоций. А, постойте, он именно это делать и стал, засранец мелкий. Обрушившийся на попаданца поток слов вполне можно было использовать вместо оружия, только что Мельд никакой не северянин, да только зудит в ушах от его высказываний не меньше, чем если бы ему ФУС-РО-ДАХ в лицо заорали. От того хотя бы примерно ясно, как вообще закрываться, а не вот это вот все. - ...а птом сегодня ночью над лесом та-а-а-ак светило, будто аж сияет, а я такой, как подумал, ну, думаю, нада итить, а Кирик поутру такой, да, сяводня пчтенный магик вертать будет, а я такой сразу, как только услышал, думаю, такой, что да, нада... – Вычленять сказанное из слов паренька, похоже, на эмоциях забывшего вообще все, что ему в голову про правильное построение речи попробовал вложить Степан, было задачкой со звездочкой, но он справлялся. Если оценивать по состоянию эмоций паренька, то ночь действительно прошла с неслабой иллюминацией, какая была спровоцированной затрагивающими реальность атаками призванных и вражеских духов, а также активированными тотемами, да и поднятые запирающие барьеры тоже могли чуть подсветить. Нет, никакой Авроры Бореалис во все небо, и слава админам, а то объясниться было бы сложно. Так, несколько вспышек и ударивших вертикально вверх молний. Хорошо хоть основная битва прошла еще на закате, под солнцем, там вспышки были не видны, а звуки и эфирные вопли отсекало внешним барьером. Если бы не стечение обстоятельств, то последнюю вспышку можно было бы даже пропустить, потому что ночь и все спали, но не все той ночью спали. Очень Степану захотелось подержать за горло Мельда, заодно его заткнув – парень и без того имел в жопе не шило, а целое копье или хотя бы рапиру, а тут еще и прибавилось вынужденное безделье. В общем, этой ночью он и часть деревенской ребятни решили ночью «говорить с духами высоких сфер». А если попроще, то гадать на удачу и судьбу по методам деревенских суеверий. Вот, кстати, характерная деталь: мальчишка знал, что это не настоящее гадание, знал, что оно может сработать только случайно или при очень строгом соблюдении ритуала. Знал, но вместо того, чтобы об этом сказать остальным, сделал умный вид и выдал вообще блестящую импровизацию. Мол, он, пользуясь знаниями, почерпнутыми от мудрого приезжего господина магика, какой его даже чему-то там учит, создаст правильный ритуал гадания с элементами воззвания к духам грядущего в камлательно-прикладной форме! Он, скотина мелкая, даже выговорил это без запинок и академическим термином, что, в реалиях деревни, само по себе могло считаться за магические чары призыва злых демонов. Ничего непонятно и очень зловеще. И ладно бы просто насвистел им всем с три короба, так нет – он умудрился выбрать момент полуночи, правильно расставить травы (обычный, но грамотный сбор, имеющийся в каждой хате, но правильно подобранный, как Степан учил) по сторонам света, вдоль выкопанного железным кинжалом круга (кинжал один из участников у родителя слямзил), да еще и эфирная роза течений соблюдалась! Ну да, на пригорке, в чистой одежде, вокруг костра, прогрев землю, обувь сняв и даже вина с хлебом выпив, тоже прихватизировав реагенты из домов своих родителей. Хорошо, что ему хватило ума не лить кровь из вены, да прямо на линии ритуалов, хватило понимания не сжигать хлебные крошки в костре, подпитав тот лишь каплями вина. А то, чего глядя, могло бы выйти так, что на их зов пришли бы те, чьих ответов и мудрости они искали. Особенно с тем безумием, какое творилось совсем рядом на лесной поляне. Ну и да, нетрудно, сложив временные рамки, наложив их друг на друга, понять, что когда они начали задавать вопросы, то ответом им стали те самые бьющие вверх молнии и зеленоватые вспышки, какие знаменовали финальный сканирующий ритуал по поиску недобитков в исполнении Степана. Эмоций полилось через край, авторитет Мельда в среде детворы и подростков (да и взрослых, похоже, тоже) поднялся на недосягаемую высоту для сверстников и на уровень кого-то-там-небесполезного у простых мужиков. Проснувшийся и прибежавший на шум дядька из ближайшей хаты, подумавший было, что тут ему воры скотину уводить решили, сначала наорал на мелкотню, а потом, заметив уже почти пропавшие огни в лесах, - потому что активная фаза проводимого ритуала быстро закончилась, - немножечко пересрал и кликнул Кирика. Сонный и чешущий жопу староста в одних портках, лаптях и с топором в руке матом расспросил о произошедшем, матом же пояснил детям, что нихера они не стали магами, матом же сказав Мельду, чтобы завтра ждал возвращения уважаемого Панна. Что характерно, оказался прав, а Степану еще повезло, что расспрашивал он больше своего кореша-мужика, а не детишек, а кореш видел только самые крохи ночного лайт-шоу, вот и не встревожился староста сильнее обычного. Но зато какая ночь! И какое приключение! И как на Мельда смотрела его милая Льманя! И какой он вообще офигенный! - Мельд, духами тебя заклинаю, заткнись и помолчи, будь добр. – Что-то было такое в словах шамана, кое-как успевшего эти слова вставить между непрекращающимся потоком реплик, отчего парень таки выполнил просьбу и тут же замолчал. – Тащи завтрак, герой ночных камланий, и умерь хвастовство. А то так в твоем рассказе пара вспышек превратится в огненные небеса разверзшиеся и чтобы с огромным алым оком в центре. Если хвастаешься, то хоть меру знай, потому что в какой-то миг перестанут верить, но начнут бить. Чуть покрасневший парень только выдал что-то в духе «Щас все сделаю, пчтенный Панн» и понесся со старта так, будто в душе он стал себя идентифицировать гоночным болидом. Завтрак, а заодно и обед тоже, парень притащил очень быстро, причем вместе с Кириком, какой притащил еще и бутыль с вином, держа ее с таким заговорщицким видом, что сразу стало ясно – без допроса не обойдется. Вероятно, у Степана в тот миг прорезались доселе спящие пророческие способности, потому что расспрашивать его действительно стали: ненавязчиво, добродушно и со всем почтением, но знать о произошедшем Кирик действительно хотел, и юноша его в этом целиком понимал. Но вообще, конечно, если убрать сарказм, то сделать такое предсказание было не так уж сложно. Или придется записывать в пророки кучу его сокурсников или просто студентов того же ВУЗа, какие панически предрекали себе очередное «господи-божечки, да я же у Янина точно не сдам зачет!» - тоже ведь полноценное пророчество, причем всегда сбывающееся. Степан же закусил удила, мысленно попрощавшись с возможностью отключиться в ближайшее время, да и принялся творчески и красиво вешать лапшу на уши селянина, четко понимая, что с таким дядькой за базаром следить нужно очень тщательно. Он, может, вслух и не скажет, но на несостыковках поймает не хуже опытного следователя, вот было у шамана такое впечатление. Вот тут он начал юлить, играть словами и всячески стараться принизить собственные достижения, в чем за столько времени достигнул немалого пусть не мастерства, так хотя бы сноровки. Да, было дело, ушел на неделю, потому что с духами нужно было общаться там, где людей нет и лес сплошной, но это, вам любые шаманы скажут, вообще одно из обязательных условий нормального камлания. Да, было немного света, как раз хорошее время ритуал провести, даже Мельд, вон, о пользе полуночи успел выучить, а сам свет – так это просто мелкие духи силы наелись и резвятся. Вам такой фокус любой деревенский знахарь покажет, потому что это вообще азы работы с духами. Только и всего, что их в этот раз было чуть больше, но ведь и Степан готовил свое шаманство кучу времени. Нет, ну не перегибайте, там пусть и светло стало на некоторое время, но уж точно не так, как вам дети описывают, а то они тут придумают едва ли не сошествие небесного воинства. Нет, в лесу не стало опасно, если волков и прочего зверья не считать, уж за такими вещами он следил во все глаза, или его бы дед перебил лопатой прямо с того света за такую безответственность. Не-не-не, никакой помощи не нужно, он, конечно, вынуждено постился, но уж со здоровьем у него все в полном порядке, только вина не предлагайте, одной чашки ему достаточно, а то реально еще станет плохо. Нет, ну как он откажет уважаемому Кирику поглядеть, что там с сестрой его жены, какой стало плохо три дня назад и теперь она лежит на печи почти не вставая, если совсем все плохо, то и вовсе можно хоть сейчас сходить. А, не плохо, просто слабость и ноги не держат, а так она в порядке почти? Ну, тогда уже завтра, сегодня он устал, как тяговая лошадь. Вот так он раз за разом ненавязчиво снижал уровень показанной крутости, да поминал добрыми словами Мельда, которому именно в эту ночь приспичило показать себя настоящим колдуном лядского пошиба. Вот ведь он зуб готов поставить, - все равно отрастит потом, - что если бы не мелкий, то никто, никакая падла бы ничего не заметила! У селян вообще не приняты ночные прогулки, если праздника какого-то нет, а уж темной и холодной зимней ночью, так и подавно все спят и сны видят. Все, кроме мелкого, наглого, восхитительно сочетающего острый ум и умение притвориться совсем уж конченным идиотом Мельда, какой не только один не спал, но и всю ребятню с собой потащил. Уж одному-то мальчугану никто особо и не поверил бы, а теперь, вот, приходится ему все это выдумывать и потеть, бледный вид имея. Хотя, ладно, бледный вид у него просто от усталости и долгой псевдо-комы. Как бы вообще не пришлось обращаться к знаниям-подаркам Автобогини, устраивая малышне коррекцию воспоминаний, чтобы и сами со временем поверили, будто им все показалось. Ушел Кирик, вроде бы, успокоившимся, хотя Степан считал, что поверил он ему не до конца, но здесь был больше уклон в то, что на деле занятие шамана было не таким уж безопасным хотя бы для самого шамана, чем на то, что Панн напрямик лгал в чем-то. Доев остатки жареного гуся, парень утомленно выдохнул, устало проверил свой дом, убедившись, что никто сюда не влезал и не стырил что-то ценное. Хотя, чтобы влезть нужно быть еще тем мастером воровства, а такому в этой деревне и его временном доме делать нечего, если не знать о лежащих под кроватью суперчулках от Милфосердной Госпожи. А про них, слава админам, никто и не знает. Кроме Степана и Самой Милфной. Выйдя на крылечко, чуть поглядев на утреннее солнышко и отпустив пришедшего убраться после застолья Мельда, шаман лег на кровать, закрыл глаза и принялся... нет, не спать, сон вообще прошел, даже ментальная усталость и та пропала, изгнанная начавшими действовать препаратами и бодрой беседой со старостой. Он начал разбираться в том, что система пожаловала ему за его деяния, первым делом проверив уровень. Уровень не подвел, вот прямо даже «порадовал» цифрой восемнадцать, пусть даже до девятнадцатого уровня в полоске опыта оставалось буквально на пару ненапряжных тренировок со стандартными камланиями. Один уже неполный на момент начала приключения и один почти полученный уровень – эта награда казалась одновременно и неплохой, но при этом абсолютно недостаточной, учитывая пережитый им совсем недавно миниатюрный апокалипсис. Слишком уж пережитое оказалось для него ужасающим и адреналиновым. То есть, он умом понимал, что каждый следующий уровень требует все больше и больше усилий на его получение, но тем же умом понимал, что однозначно не настолько много и он должен был взять двадцатый минимум. Справка тут же успокоила его тем, что настолько большое количество опыта со сравнительно небольшим приростом в уровнях, оказалось скомпенсировано иными наградами. Своеобразная механика, не дающая быстро рвануть вверх по уровням или что? Думать об этом не хотелось, но придется, просто позже, когда он усвоит и переживет все, что на него свалилось. А заодно увидит, чем там ему система компенсировать недополученные уровни собралась. Автобогиня зато уж точно не подвела, подарив ему сразу два бесплатных очка талантов, заботливо распределенных так, как Всемилфейшей заблагорассудилось. Не трудно догадаться, что Степан ее решением не очень восхитился, но он и не болгарин, чтобы восхищаться почем зря. Ауру начало будто ласково щекотать перьями, причем так, что никогда щекотки не боящийся юноша едва сдерживал судороги и рефлекторный смех. С этим помогала справиться вторая часть ощущений, будто поверх щекочимого тела выливают разбавленный с вином и специями мед – он почти ощущал эту вязкую массу и ее запах, ощущал аурой, а не телом и крышу от этого сенсорного вала сносило покруче, чем от недосыпа перед экзаменом. Кое-как проанализировав полученное, пройдясь справкой по статусу, Степан пришел к неоспоримому выводу: «Что же, у меня, похоже, есть новый номинант на самый бесполезный подарок Автобогини с момента появления в новом мире, причем еще и отрыв от второго места немаленький» - эти мысли он думал без гнева и злобы, искренне радуясь хотя бы тому, что подарочки благодетельницы пусть и бесполезные, так хотя бы не вредные и не мешающие нормальной практике. Так и это свойство, сначала полученное в базовом варианте, а потом улучшенное, пользу приносило в величинах гомеопатических, но в рамках привычной парадигмы Автобогини работало просто отлично. Свойство очень сильно напоминало метку корней, являясь ее полным аналогом, только для другого направления, и при этом даже присутствовало в перечне доступных к выбору талантов. Просто Степан бы в нормальных условиях его выбирать даже не помыслил бы, но и условий ему никто не ставил, ни нормальных, ни ненормальных. Называлось это чудо «благостью творцов страстей и плетущих чувства», после повышения, из-за какого ощущения и оказались настолько интенсивными, ведь прорастало сразу сдвоенное усиление, начав именоваться «признанием творцов страстей и плетущих чувства». Нетрудно, проведя аналогию с меткой корней, понять, какие типы взаимодействий открывает это свойство, каких духов позволяет призывать, какие контракты изучать и к каким знаниям отрывает доступ. Да, всевозможные приворотники, чувственники, специалисты по промывке мозгов, все они начинали испытывать к Степану действительно серьезное расположение, причем в мере заметно большей, чем давала метка корней в отношении темных природников. Прибавим сюда тот факт, что улучшенная метка сфер и чертово признание друг другу не мешали и даже не суммировались, а чуть ли не умножались, и становится еще грустнее. Привороты, как самая высокая ветка продвинутых знаний, - камлание и диалог все же обязательная основа класса, их считать не выходит, - эта чертова метка в качестве мощнейшего из свойств, какое не относится к двойке свойств элитных, полученных за десятый уровень... как-то все это грустно. Опять он не боевик-приворотник, а почти чистый приворотник, открывший в себе капельку боевых навыков, чтобы отбиваться от благодарных клиентов. Знаний полученное свойство практически не прибавило, только методики нового свойства использования с уже открытыми знаниями, да понимание того, что большую часть приворотных сущностей из его запасов знаний он может призывать куда быстрее и максимально упрощенно, едва ли не с пинка дверь открывая, фигурально говоря. Придут, исполнят и еще благодарны будут, уроды чертовы. В теории, если соблюдать все предосторожности, то он даже старшего духа вполне может призвать, заключив пусть не договор уровня подарочных, но разовый контракт. Духа не уровня Веятеля, какой все-таки из более высокой прослойки, но и не самого днищевого среди себе подобных. Есть там, в его знаниях, подходящие сущности, есть, просто раньше их призыв потребовал бы подготовки не меньшей, чем ко всей авантюре с выходом из тела, а теперь, вот, можно упрощать задачу. Казалось бы, самое время выполнить давнюю мечту и поговорить с контрактными духами, связь с какими ему подарила Милфа Милф, попытаться выпросить у них помощи вне рамок контрактов... но нет, это так не работало. Сама природа метки и ее окраса, ее печати на духовном теле Степана, была в том, что он скорее уговорит более полезного духа поработать в роли приворотника, если он на подобное способен, чем наоборот. Как уже говорилось – номинант на первое место в списке бесполезности, толк с какого воистину минимальный, даже микроскопический немного. Общее усиление ауры и повышение авторитета среди духов, способность более ловко манипулировать собственным духом и выдерживать больше камланий... такое себе, как для двух очков талантов. Очередное наследие, достойное иной династии камлателей, только похвастаться таким откровенно стыдно, а то и страшно, потому что владельца таких меток могут и попросить вежливо покушать железа, просто из предосторожностей и Степан таких осторожных даже осуждать бы не стал. Отбивался бы изо всех сил, но не осуждал. Что же, по крайней мере такие метки, если их намеренно не выпячивать, черта с два заметишь без очень специфических умений или полноценного обследования, не говоря уж о том, насколько легко их скрывать под плащаницей. Закрыв глаза и переварив новые ощущения, шаман сам себе признался, что он готов продолжать и система, услужливо эту его готовность уловив, безжалостно выкатала новую порцию честно заслуженных наград. И теперь это были уже не дары Автобогини, а лично выстраданные у системы подарки, пусть и полученные безбожно легко, быстро и без всяких усилий. Аж стыдно немного стало, хотя, на самом деле, нет, конечно же не стало: в конце концов он себе ничего из перечисленного не просил. Но и врать о том, что с легкостью откажется от системы и дара он тоже не мог, слишком наглая ложь. От системы еще возможно, особенно с приколами Автобогини, но не от дара, нет. Слишком привык видеть и знать больше, смотреть и говорить, камлать и приказывать, чтобы снова стать неодаренным обывателем. Получено: «основы духовного странствия», «продвинутые основы духовного странствия», «развитые методы духовного странствия»; значимо повышено сродство с высшими сферами; значимо улучшено понимание природы высших сфер; раскрыты дополнительные ветки талантов. Обретенные таланты добавлены к общему статусу Игрока. Степан еще успел выдать многозначительное «Вона как!», а потом его накрыло настоящей волной знаний, едва не погребая под информационным валом. Доселе он тройного повышения знания не проходил, если не считать момент выбора класса, но ведь тогда у него не было кучи уже имеющихся строк в статусе. И даже одно знание сейчас наваливало нагрузки едва ли меньше, чем все семь полученных в самый первый день и ночь. Он даже подумал было, с легкой такой обидой, что у системы поломалась ее настройка, не дающая запечь мозги пользователя чрезмерно интенсивной прокачкой, но он и успокоился довольно быстро. Несмотря на троекратное повышение в одном системном сообщении, нагрузка оказалась куда терпимее ожидаемого, хоть и нигде не слабой. Сказывалось то, что открытое ответвление развития, какое просто нельзя было не развить после такого путешествия, имело несколько иное направление, отчего пусть и затрагивало все остальные знания, но в первую очередь развивало само себя. Умение контролировать свое движение и пребывание в духовном состоянии, и без того уже наличествующее за счет пройденной на десятом трансформации, позволяло нечто подобное, но сейчас... небо и земля, а если и нет, то что-то близкое. Умение двигаться, лавировать в потоках эфира, ориентироваться в этом странном не-пространстве, находить путь и знакомые места, искать ориентиры и создавать вешки, пользоваться подъемами, спусками и переходами, узнавать различные опасности и методы их обхода. Перечислять можно было действительно много весомых факторов и просто невообразимую кучу всяких полезных мелочей. Безусловно, теперь Степан был уверен в том, что попади он еще раз в аналогичную ситуацию, то он бы сумел убежать так, чтобы не привести за собой хвост из злобных духов. А если еще точнее, то вовсе в такую ситуацию не попал бы, еще на этапе знакомства с ненормальной психованной шаманкой – просто сумел бы не вляпаться в чужой тотемный карман, осмотрел бы его снаружи разрушающейся барьерной оболочки и ушел-уплыл по своим делам. В плане синергии это строенное знание задевало вообще все направления, даже часть свойств и те задевались, модифицировались и переплетались. Камлания давались легче и многие из них получили дополнительный вариант проведения уже вне тела, боевые, лечебные, проклинающие и приворотные контракты точно так же прошли через это улучшение, плюс добавилось некое количество ритуалов призыва и воззвания, какие вообще можно провести только в духовной форме. Очень серьезно вырос духовный диалог, причем даже почти без дополнительных знаний, так, сам по себе – все же общение в виде обнаженного духа проходит на качественно ином уровне, не только превосходящем стандартное воззвание в родном мясном пиджачке, но и просто открывающем те подходы, какие в иных условиях недоступны, как ты только ни крутись. Как будто всю жизнь общался с иностранцем через голосовой чат с использованием синтезатора голоса, а тут наконец-то живое общение. Очень четкая аналогия, причем, как и в мире реальном, настоящий иностранный язык от носителя как-то не очень похож на выученный по книжкам и редким профессиональным записям. Метки сфер, корней и даже гребанной страсти тоже стали активнее ощущаться, их весомость в момент пребывания в духовной форме можно выпятить, повысить, снизить запросы и улучшить отношение. Или, если все плохо, хотя бы убавить агрессии и получить разрешение уйти, даже если не забесплатно. А можно и прятать, приглушать, скрывать эти метки, но он и с плащаницей может делать точно то же, только лучше... зато комбинирование этого знания и той самой плащаницы открывает разные подходы к манипуляции ложными аурами. Изрядно поднялись возможности для торга и заключения сделок, открывая новые горизонты и аргументы, пусть и при немалых рисках. Все та же причина, что и с диалогом: в подобном состоянии можно делать то, что не выходит в нормальном, объяснить и доказать несговорчивым духам те истины, какие они просто не поймут иначе, да и чужую хитрость заметить и уловить куда проще. В работе с тотемами появилась возможность настраивать и обрабатывать их со стороны мира духов, а не материи – то самое, что он уже иногда проворачивал, но лишь краем затрагивая. То самое, чем занималась и чем впечатлила его Злобная Сиська (он, конечно вспомнил ее имя, просто помедитировав, но это не значит, что Сингха, дочь Маеги, перестала для него быть Злобной Сиськой), в чем она его превосходила на голову. Не факт, что он прямо обогнал нервную дурынду, но, как минимум сравнился или приблизился к сравнению. Точнее скажет только практика, практикой показав и доказав верность или ошибочность самоуверенного заявления. Неожиданно проглянула синергия с отшельничьими знаниями, причем в том плане, чтобы научиться перестраховываться и защищать свое тело с минимумом ресурсов. Особенно радовали методы не столько защиты тела от подселения или просто голодного мимокрокодиляшего духа, сколько прятанья этого тела так, чтобы мимокрокодилы его не заметили, не обратили внимания, даже окажись они совсем рядом. Методики интересные, в первую очередь тем, что настроены на жизнь отшельника, который не может себе позволить огромные запасы ресурсов и ковен поддержки, вынужденно прячась там, где иной шаман поставит жесткий и мощный барьер. Оба подхода можно комбинировать, пусть и не без шероховатостей с обоих направлений. Если синергия с отшельничьим блоком была неожиданно приятной, то вот дичайшее взаимное усиление в связке с удаленным контролем было очень даже ожидаемо – связь напрашивалась, буквально очевидной казалась. Да, теперь он, выйдя из тела и используя свой дух в качестве резонатора, вполне мог отправлять своих слуг, наблюдая и даже атакуя через них на очень солидные дистанции. Может, даже до самого Фантреля, таки отомстив одному предприимчивому некроманту-артефактору за его настойчивое приглашение в гости. Или, учитывая ослабление мощи удара с расстоянием и необходимость призывать действительно мощного духа, раз уж нужно пробивать не кого-то там, а умелого мага, явно одетого в свои изделия, то хотя бы засрать ему мозги порнобаннерами и дикпиками. Ну, какая специализация, такие и способы мести, ничего не поделать. Сжимая губы в тонкую полоску и злобно пуча глаза, Степан решительно откладывает свою месть на то время, когда он сможет этого ублюдка, попытавшегося пустить его на материал для работы, убить нормальным образом, нормально же отомстив. Конечно, вариант с привитием любви к не меньше недели как дохлой крупной рогатой скотине, безусловно концептуален и даже вполне жесток, да только все равно сплошное непотребство. Степану плевать на красочность мести, но нужно ведь сделать эту месть приятной для себя, а не вот это вот все. Усвоение остальных взаимосвязей заняло не так уж много времени, даже солнце не успело опуститься пониже к земле, лишь слегка перейдя за полдень. То ли он становится более восприимчивым к таким вот приходам, то ли одно из двух, но все равно хорошо. И только он подумал эту мысль, только чуть расслабился, как система зачла это готовностью к новой порции наград, чем вызывала у Степана истинно еретическую мысль о том, что ему, быть может, и хватит уже. Но он эту мысль жестоко убил и расчленил даже раньше, чем успел ее закончить. За такие замашки из Клуба Почетных Геймеров-Попаданцев выгонять не станут, даже пинками, нет. За подобное святотатство весь Клуб сам придет в гости зверски замучить еретика! Учитывая то количество всевозможных могущественных без меры дебилов, какие в попаданческой литературе с элементами ЛитРПГ присутствуют, то ну его нахер такие конфликты на ровном месте подымать. Если же говорить нормально и без сарказма, то Степан просто сам себе напомнил о цене полученных плюшек и сразу же решил, что он их все заслужил и пусть система еще сверху прибавит. Получено: «базовые навыки духовного конфликта вне физического тела», «продвинутые базовые навыки духовного конфликта вне физического тела»; улучшено понимание природы высших сфер; увеличена стойкость ауры и духа к повреждениям и враждебным воздействиям; повышена вероятность выпадения талантов из веток воина духа, призрачной химеры, крадущего тела и похитителя душ. Обретенные таланты добавлены к общему статусу Игрока. В этот раз навык оказался сдвоенным, но куда более насыщенным, фактически являясь этакой поставленной боевой школой, отлично наложившейся на ухватки боевого камлателя, только с колоритом противостояния вне тела, против злых духов или попавшихся под руку шаманов. Нападение, защита, маскировка, погоня или отрыв от таковой, сражение в группе и против группы, под прикрытием заранее заготовленных охранников или с необходимостью этих охранников прямо в момент боя призывать. Синергия, как ни странно, оказалась куда меньшей, хотя во всех направлениях она присутствовала. Новые виды диалога, построенного на боевой манипуляции собственным духовным телом, будто бы скаля зубы в угрозе, что для многих хищных и особенно звериной сферы духов являлось до крайности убедительным подходом. Новые типы камланий, агрессивных и требующих, если дух попался некультурный или изначально собирался его склонять к послушанию методом пинков под зад. Приворотные воздействия, какие можно наложить лично, напрямую воздействуя духом на жертву, не призывая кого-то еще, кстати, очень неплохо работая в связке с территориальной магией. Специфические боевые тотемы и псевдо-тотемы, какие можно тащить вслед за собой в духовное странствие, как его недавний пояс и браслеты, причем и эти боевые украшения он теперь тоже умел делать куда лучше. Даже тот самый трюк с разгоном сознания, какой он применял в форме духа, относился именно к этому таланту. И да, Степан действительно может ограничено и ослаблено применять такой тип приема даже в тварном теле, только осторожно и без перегрузок, а то можно мозги и ауру сжечь немножко. Зато такой подход можно применять одновременно с более привычными способами ускорения, вроде подселения в тело боевых духов, что очень даже неплохо скажется на конечной скорости восприятия и, соответственно, реакции. В бою возможность ударить быстрее врага часто побеждает изощренный тактический подход и искусные боевые приемы. И, несмотря на нежелание Степана сражаться и рисковать в прямом бою, он все равно такой возможности стать сильнее, живучее и смертоноснее искренне порадовался. У него, вон, совсем недавно случилось наглядное доказательство того, насколько мирозданию похер на его нежелание конфликтов и пацифизм. Не особо много, но только на фоне троекратного улучшения несколькими часами ранее, а на деле ему в мозг все равно что закачали минимум пять-семь лет жизни и подготовки у лучших учителей, без выходных и отпуска, под лучшими стимуляторами и с возможностью восстанавливаться у профильных целителей, и это только считая непосредственно сам навык сражения, а не каскад синергии. Стоит ли удивляться тому, что к моменту усвоения этого блока, алхимическая бодрость успела выветриться из тела, солнце склонилось к закату, оставив после себя только маленький краешек, а желудок снова подал призыв к пищевому гедонизму и не только к нему? Пришлось вставать, совершить гигиенические процедуры, наспех перекусить и залить в пересохшую глотку литру прохладного отвара, прежде чем снова лечь и начать усваивать полученное, финальную его часть. Финальную и неожиданную, раскрывшую новую системную механику. Ту самую, какой система собиралась компенсировать упущенные уровни. Совершено значимое деяние! За помощь сестре по дару и выбранному пути, за спасение ее жизни и души, за пережитый на пределах сил бой против превосходящего в числе и могуществе противника положена соответствующая достойному деянию награда! Получено: одна единица характеристик в атрибут истока, одна единица характеристик в атрибут мощи, одно случайное малое знание продвинутого или элитного типа; один предмет из элитного списка перечня системных покупок (выбор доступен по желанию в течение трех недель, в случае отсутствия выбора, будет автоматически дарован последний из доступных в течении этого срока вариантов). Дополнительная награда от Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай: одна единица в атрибут контроля; полная ветка случайного классового знания вплоть до предела развития согласно характеристикам; модификатор к статусной строке в разделе «Особое»; случайный материальный дар, связанный с пройденным испытанием. Будь глаза погрузившегося в трансовое состояние юноши открыты, он бы сейчас их выпучил покруче, чем в аниме показывают, но глаза, к счастью для глаз, были закрыты. А потом их открывать стало как-то даже поздно, потому что аура начала усваивать три, - три, мать их, целых три, - халявные единицы характеристик. Ладно уж, за такое подношение шаман был готов простить Злую Сиську, пусть себе живет, он даже поминать ее незлым и тихим словом будет не каждые пять минут. И систему, какая зажилила ему уровни, он тоже готов простить – это было зажиливание на пользу самого попаданца, какой получил награды за много уровней, но сам, на деле, вверх не поднялся, чем сбережет скорость прокачки, при этом сохранив бонусы, полученные за свое приключение, какое язык не повернется назвать великим деянием, настолько оно все вышло по-тупому. Пережить подобное безумие еще раз он не согласится ни за какие шиши, конечно же, слишком много риска если не для себя, - у него до последнего оставался вариант просто детонировать тотемы в критической ситуации, отгоняя врага и давая им покуролесить в реальном мире, - то для всего окружающего мира. Но теперь ясно, как настоящие избранные герои всяких Автобогинь достигают бешеного могущества за пару месяцев – десяток таких приключений и можно уже считать себя магистром, причем даже без учета повышений за уровень и свободно полученных талантов, какие можно легко обрести уже после приключения-деяния, ведь с новыми силами и прокачка пойдет куда быстрее. Аура одновременно будто бы раздувалась от подкачиваемого резерва и основы его восполнения, погружалась в кипяток и ледяную воду одновременно, когда росла мощь, изнывала под касаниями множества незримых нитей, какие шевелились внутри узлов и жил, улучшая контроль. Впрочем, такие ощущения было не так уж тяжело терпеть, получение каждого из элитных свойств на десятом было ничуть не менее интенсивно. В общем, жалоб на жизнь, судьбу, Автобогиню и ее чувство юмора никто так и не услышал, даже если учитывать одни только мысли попаданца. Шаман пришел в себя уже в темноте, зашедшее солнце больше не светило ни единым лучиком, а тело покрывал липкий и противный пот. Снова пришлось вставать, чтобы позаботиться о гигиене, воспользовавшись водой из бочки, даже не нагревая ее. Повышенные атрибуты ощущались более чем четко, он, даже в таких мелочах, видел и упрощение подачи потока силы на тотем-нагреватель, и увеличение КПД от скармливаемой духам энергии из резерва, и сам объем того резерва, какой точно так же вырос, и значительно. В условиях подобной системы, когда каждая из единиц значит все больше и больше, не почувствовать разницы вообще нереально. Если только не быть вусмерть пьяным, оглушенным, спящим и(ли) укуренным, а то и все это вместе. Только тогда умная система, скорее всего, просто подождет пробуждения и сравнительной трезвости пользователя. Еще один миг, теперь он уже сел на пол в позу для медитации, просто не в силах еще дольше лежать и боясь-таки уснуть в процессе усвоения знаний. Узкое знание манило его, особенно если оно будет элитным или продвинутым: возможность получить полноценный призыв старшего духа, только с боевым уклоном, и получить его от системы, а не Подломилфственной, она прямо манила, словно маяк в ночи. Ну, или словно огонек для наивного мотылька, но, как говорится, нужно быть пламенем, а не мотыльками, вот Степан и был. Обычно это выражалось тем, что пылала у него исключительно жопа. Получено: «защита искажением преддверия сфер». Обретенный талант добавлен к общему статусу Игрока. И-и-и-и, это оказался не призыв, спасибо Система, что хоть бы не нечто в духе Автобогини. Короткий миг разочарования был разбавлен задумчивостью, какая становилась тем более сильной, чем ярче парень впитывал полученное знание. Узкое знание, в сути своей одно-единственное воздействие даром на реальность, только изученное так, будто тренировал его не год, не два, а двадцать два или хотя бы двенадцать. Каждый день, по несколько часов, не меньше, щедро тратя резерв и подпитываясь от накопителей или тотемов. Настолько освоенное воздействие, что выполнить его выйдет хоть бы и проснувшись ночью, разбуженным пинком под жопу и заводским гудком под ухом. Это была не возможность призвать на свою сторону аналог Веятеля, только нормально слушающегося, не возможность указом пальца всунуть в чье-то сердце голодного духа, это вообще не было атакой, что можно понять просто из названия. Но как защитный барьер, достойный не то что адепта шаманизма, но даже сильного мастера-старшего, а то и слабого магистра-высшего, этот прием работал на отлично. Правда, судя по знаниям, въевшимся в подкорку головного мозга, жрало резерв сие воздействие в таких темпах, что, не соответствуя рангу полноценного старшего шамана, использовать его нужно очень ограничено и с умом. Даже для базового использования нужен хоть как-то развитый исток и очень неплохо развитые дух на пару с сенсивностью, иначе проще себя покалечить, чем скастовать нужное. До получения награды характеристиками Степан мог бы применить этот трюк по самому краю окна возможности, а после, после тоже по краю, но уже без риска свалиться с травмами ауры при первой же неудаче. Защита. Да, защита. Суть приема в том, чтобы собственным духом, опираясь на свойство духовной трансформации, навыки территориального воздействия, а также на продвинутую базу духовного оперирования, - какую, после плюсов к характеристикам теперь можно поднять до третьего ранга за счет уровневых очков, что он обязательно сделает, как чуть отойдет от полученного стресса и усвоения подарков, - являя собой действительно продвинутое умение, каким и перед настоящими мастерами похвастаться не стыдно. Ну, было бы, если бы он вообще настолько затупил, чтобы хвастаться своими умениями хоть кому-либо. Хитрость прячется в необходимости настроить свой дух, оперируя им также, как управляешь духовной конечностью, расплескать его по окружающему пространству, причем так, чтобы не выпустить из тела тот самый дух, выпуская лишь его волю, давление на реальность. Следом окружающее пространство, уже наполненное волей и выпущенной из резерва магией, еще сильнее подчиняется методами контроля территории, становясь податливым к воздействиям шамана. А под конец, на финальном этапе, шаман замыкает это воздействие, уподобляет материю эфиру, а явь высоким сферам, искажая саму реальность вокруг себя: можно плотно прилегающим доспехом на пару сантиметров от тела, можно накрыв сразу пространство цельной комнаты. И вот в этом диапазоне можно напрочь забывать о физических и немалой части магических атак, потому что искаженная и подконтрольная территория вынудит промахнуться даже при ударе в упор, отведет удары, сведет их на нет, перенаправит, а при особо творческом подходе и напряжении сил вовсе вернет их обратно отправителю. Противостоять этой защите можно, но без специфических знаний сравнимого уровня, без удара по самой основе контроля над пространством, ставшим на миг преддверием высших сфер, останется только прожигать путь силой, вкладывать в какой-то огненный поток или вал столько мощи, что любое искажение просто продавит и разорвет. Но расходы будут в пользу Степана, соотношение выйдет просто грабительским, а сама защита, хоть и потребует от него сейчас не меньше трети возросшего резерва для разворачивания даже в базовом виде, поддерживается весьма дешево. Ну, если не двигаться и стоять на месте – тащить зону преддверия за собой можно, но сложно, требует сосредоточенности, концентрации и новых трат. Судя по ремаркам справки, не каждый мастер сможет вообще понять, что именно делает эта защита, а поняв, отнюдь не все сумеют противопоставить этому нечто помимо давления чистой боевой мощью. Стандартные методы, вроде перехода на множественные слабые атаки, чередование типов урона или попытки прятать одни чары в тени других, эффективность покажут самую минимальную. Вот с коллегами-шаманами нужно быть куда осторожнее, они если не сами могут ударить, то духов особых послать, среди них может и найтись тот, что пройдет через преграду или вовсе попробует занырнуть под нее, пройдя через те самые сферы и зайдя, фигурально выражаясь с тыла. Впрочем, всему этому тоже можно помешать, вложенное знание хоть и касалось только одного приема, но подавалось по этому приему вообще все, включая способы противодействия тем, кто будет противодействовать пользователю. Вот перед кем Степану новым навыком форсить не следует, так перед территориальными магами всех мастей – классическая ведьма сравнимого уровня вполне способна понять природу трюка, а после и попробовать его дестабилизировать. Этому он тоже сможет противостоять, но борьба будет равна, а не с превосходством Степана. Все же суть преддверия в том, что типичное дикое ведовство оказалось исполнено в шаманском стиле, но еще слишком много в этих подходах общего. Из классических высоких школ магии некие шансы будут у тех, чьи чары работают без ярко выраженного средства нанесения урона – ментальные атаки или проклятия преддверием тоже блокируются, но все-таки ненамного, но хуже. Стихийные волшебнички могут попробовать, скажем, откачать кислород из воздуха или выжечь тот же кислород огнем, отчего придется Степану искать способ сохранить дыхание. Попробовать ужарить чистым жаром или морозом? Скорее нет, чем да, щит остановит и это, но тогда расход тоже вырастет. Конечно, в знаниях Степана имелись пробелы, но он, благодаря ухваткам боевого камлателя знал очень много о том, как и чем его могут начать бить одаренные разных школ, так что адаптироваться имеет шансы почти ко всему, если не будет кардинальной разницы в могуществе между ним или противником. Ну, или в числе противников. Судя по всему, получение малых знаний тоже являлось вполне заслуживающим уважения способом прокачки, особенно если закинет не в лесную сторожку в глухом углу, а прямо на поле боя, чтобы кругом смерть, трупы, враги, кровища и прочее выживи или умри. Десяток таких трюков в запасе и можно вполне уверенно выходить на дуэль против даже более сильных противников, просто за счет качества изученных приемов и техник их завалив. Да, нужно будет прокачивать и остальные знания, просто чтобы дать основу для получения действительно серьезных малых знаний, но потенциально такой путь возможен. Даже не выйдет назвать такой арсенал бедным, потому как Степан четко понимал, насколько доставшийся ему защитный инструмент гибок – хоть блокируй, хоть прикрывай союзника, хоть тарань зоной контроля чужой барьер, продавливая защиту. С десятком трюков сравнимого масштаба и мощи, некоторая узость арсенала и нехватка общей эрудированности будет уже не твоей проблемой. Малое знание вполне ожидаемо усвоилось куда быстрее обычного, едва ли прошло хотя бы полчаса и то, только потому, что шаман очень подробно разбирался в новом инструменте. Нет, на дуэлях с мастерами магии он сражаться и не помышлял, на войну средневековую записываться даже не думал. Только вот совсем недавно он тоже ничего такого не собирался делать, а закончилось все ссорой с потомственной шаманкой, сражением с ней же, попаданием на глубокие слои высоких сфер, бегством оттуда с хвостом из злобных тварей и натуральным побоищем с этими же тварями. А ведь вышел в безопасную прогулку, предусмотрев, казалось, вообще все, включая даже собственный идиотизм... кроме идиотизма чужого. И потому лучше уж не зарекаться тем, что использовать доставшийся бесплатно трюк не станешь, все же не в мире розовых пони живешь. Тут тебе не хентайная манга про насилуемых гоблинами эльфийских королев, а чертово фентези с крайне темными нотками. Разобравшись с новым знанием, подавив истовое желание тут же опробовать его на практике, Степан глубоко вдыхает, снова занимает позу для медитаций, и готовится получить ну очень объемный поток знаний от Автобогини. Почему-то он даже не сомневался, что зараза милфистая подарит нечто сродни своим предыдущим подаркам и хорошо, если там вообще хоть какую-то пользу выйдет из подаренного извлечь. И, будучи готовым, собранным и смиренным в ожидании неизбежности, он даже не поморщился, когда система выдала ему очередное сообщение. Привычка, все-таки, великая сила! Получено: «базовые методики суггестивных воздействий на основе шаманства», «продвинутые базовые методики суггестивных воздействий на основе шаманства», «развитые методики суггестивных воздействий на основе шаманства», «продвинутые развитые методики суггестивных воздействий на основе шаманства»; вязка совершенно обычных стеклянных бус; метка судеб, выраженная волей Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай. Обретенные дары добавлены к общему статусу Игрока. Это даже нельзя описать словосочетанием «накрыло», потому что здесь, скорее, натурально «погребло», блин! Блок знаний был полным, продвинутым до предела понимания, невероятно синергичным с приворотным шаманизмом, прекрасно опирающимся на недавно полученную за уровни метку страстей, а также вполне затрагивающим многие иные из его талантов. Только последнее и примиряло немного с действительностью, потому что репертуар ошибочно выбравшей себе не того Степана в избранные посланники Автобогини, пребывал в неизменной стабильности. Что же, оставалось только медитировать, усваивать новые знания и махать ручкой своим мечтам о том, чтобы сменить свою специализацию с приворотника-мозгокрута на что-то более пристойное. Нет, ближайшие уровни самое развитое направление его умений уже предопределено, к его немалому разочарованию! Нет бы подарить дополнительное очко еще и в дух или просто два таковых в контроль, но нет же, нет, нужно продолжать толкать Степана в том направлении, куда ему вот совсем-совсем ненужно. Суть суггестивного воздействия через шаманизм крайне близка воздействию приворотному, поскольку привороты можно даже считать частью этого знания, как и наоборот. Собственно, очень многие из открытых ему трюков как раз и относились к смеси приворотов и суггестии. Фактически, если приворот работает со сферой чувственной и страстной, с порывами и желаниями, привязанностями и их искажением, то суггестия больше напоминает классическую менталистику, разве что исполняемую через шаманизм. Работа с мыслями и мышлением, шаблонами и концепциями, памятью и восприятием. Что изменять сознание через привороты можно, что приворожить через копошение в разуме, но если эти два направления сочетать... что же, теперь, даже не обладая еще нужными характеристиками, он уже можно не просто называться мастером по промывке мозгов и созданию секс-рабынь (или рабов, чего уж тут). Нет, он теперь им является, причем таким, что даже весьма опытным мастерам-коллегам, именно в этом направлении и развивающимся, он может дать пару уроков и эти уроки с огромным интересом выслушают. Ага, и пригласят в гости погостить, прямо на рабочий, сука, стол и в закрепленном виде. Немножко примиряло с мрачной действительностью то, что даже из этого знания можно извлечь пользу: излечение от психических травм и ментальных дисфункций, избавление от фобий и вредных привычек, восстановление мозгов тех, кто побывал в руках «коллег» Степана по направлению развития, в конце-то концов! Если он станет заниматься последним, хотелось верить, Автобогиню может хватить икота. Да и остальные направления вполне переплетались вместе с этими четырьмя халявными очками таланта. Тут тебе и более мощные призывы из разряда психических ударов, даже чистые ментальщики-кукловоды, какие заставят целый отряд перебить друг друга, в списке призывов появились. Тут и возможность играть с территорией, создавая зоны дурмана, запутывая путников в трех деревьях, только уже на совсем новом уровне, а не так, как он возле поляны устроил. Тут и умение в еще более эффективный духовный диалог, каким станет легче склонять духов к договору и сбивать их запросы. Остальные навыки, впрочем, и сами дополняли новообретенный, открывая тысячу и один способ обеспечить себе миска риса и кошка-жена без всякой партии. Да хоть бы и специализированные тотемы для нужных духов, в сочетании с территориальными воздействиями. Такие методы вполне позволяли сделать себе комнатку с мягкой кроватью и толстыми стенами, куда заселяешь ненавидящую тебя пленницу, а через сутки выпускаешь на все готовую служанку с милой улыбкой и покорным взглядом. А можно и не пленницу, а просто не подозревающую о глубине гостеприимства дамочку, так даже проще. Да и на одном гендере не стоит останавливаться, ведь настоящему профессионализму, сука, никакие преграды не помеха. Что-то подсказывало юноше, что заказов на симпатичных мальчиков «многоуважаемым коллегам» поступает пусть и меньше, чем на красивых девочек, но не на порядки уж точно. Целительские воздействия, несущие второе и третье дно, делающие пациента очень благодарным доктору или тому, на кого доктор проведет фиксацию. Сверхдальние наводки по цели, когда обеспечить счастливый брак можно вообще не входя в город молодоженов. Сверхмощные удары по либидо и центрам удовольствия, прямо в бою превращающие противника в пускающие слюни овощи или абсолютно покорные мясные куклы. Примеров не счесть, как и способов творчески их применить в реальность, но как-то такая жизнь Степана не прельщает, мягко говоря. Неожиданно он, сквозь транс и погружение в себя, едва не расхохотался, открыв глаза и хрипло посмеявшись собственным мыслям: «Вот и сбылось второй раз подряд пророчество Родислава Гастольдовича, Страшного Сна Люцифера, Янина: я действительно вынужден работать кем угодно, но только не согласно собственному диплому!» - Хихикал он, аж всхлипывая от нахлынувших эмоций. – «Хотя, конечно, я видал такой диплом, магический, а не земной, в том же гробу, где и Янина, только Страх Сатаны, разумеется, видал куда глубже». Кое-как разогнав туман перед глазами и чувствуя себя так, словно он всю ночь подрабатывал боксерской грушей или вовсе макиварой, Степан утирает невольно выступившие слезы от не менее невольного веселья, да и получает последнее на сегодня сообщение от системы. Честное слово, никогда еще он не был так рад тому, что его перестали задаривать подарками... его, впрочем, никогда настолько и не задаривали. Какой бы ни был прок от подобного развития, но всяческих приключений юноша станет избегать еще и затем, чтобы вот в такой ситуации не оказаться. Это только кажется смешным, но так и реально можно «быть раздавленным плюшкопадом». Бедные герои его (не)любимых РеалРПГ, какие качают себе статы сотнями, одна глава приключений которых состоит из цифр на три четверти! Уж как им херово, наверное, если Степана так ушатало всего лишь такой вот малостью. Особое: метка судеб, выраженная волей Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай. Подарив спасение и прощение Сингхе, дочери Маеги вы совершили деяние. В награду за это деяние Лиарат си Мерриналь, Владычица Даров и Дарами Одаряющая, верная слуга Иннелас Иннелай дает вам частичную власть над судьбами дочери и ее матери. Отныне любое воздействие приворотное, развратное и страстное в вашем исполнении будет иметь многократно больший шанс на успех, если оно направлено в адрес Сингхи, дочери Маеги, и Маеги, дочери Маэдры. Степан уже мог считать себя весьма солидным по меркам мира одаренным, он умел многое, имел потенциал научиться куда большему, быстро продвигался вперед и уже был способен отыгрывать роль старшего шамана (пусть и не в том, в чем хочется, специализирующегося). Но от осознания последнего сообщения, а также от общения со справкой, он окончательно понял, что нихера он не знает, не умеет, и не понимает. Это была, чтоб ему до конца жизни во снах Янину пересдавать, прямая манипуляция вероятностями и судьбой как таковой. Он уже понимал, в рамках магической эрудиции, что приходит с каждым новым талантом, о том, что такое местные боги. Знал, что они могут и умеют, насколько превосходят простого и непростого смертного, даже если он, смертный этот, весьма могучий одаренный. И точно так же знал, что вот этот дар – он даже ими не по чину быть повторенным. В сути своей, казалось бы, ничего такого, типичная Автобогиня, иные ее придумки куда как заковыристее, но именно понимание запредельности с точки зрения имеющихся знаний – вот это сбивало с толку и даже пугало. В сухом остатке, он теперь всегда мог успешно приворожить и Злую Сиську, и ее матушку, - очень хотелось надеяться, что там не какая-то уродливая старуха, - воспользовавшись даже не самым крутым приворотом. Просто так сложится ситуация, что сработает даже примитивный способ – они забудут обновить защиту, воздействие застанет их в момент наибольшей слабости и уязвимости, территориальный контроль даст сбой или еще что-то, но у Степана на костях раз за разом будут вылетать две двадцатки. Машущий руками гном в полном доспехе таки возьмет и полетит, если уж процитировать классику. Если он задастся промыть сей парочке мозги, то ему будет спасовать невероятное везение, а парочке жертв станет катастрофически не везти. Само-собой, не собирался Степан мстить этой семейке, не хотел он этого, не хотел идти на поводу у Омилфительной Дамочки, да и просто страшновато – мало ли, вдруг что-то пойдет не так и сразу две такие дамочки захотят его крови, а ведь там еще и папенька наверняка не менее опасен. Рушить чужое семейное счастье просто чтобы посмотреть, как это вообще будет работать... ну, такое. А вот если конфликт, начатый из-за чужой глупости будет продолжен, тогда будет очень приятный расклад для него и столь же неприятный для злых шаманок, или Хер-Нахер, или как они там себя называют вообще. Ну, ладно, термин он, на самом деле, запомнил, просто сам над собой прикалывается. Встав с пола, снова омывшись и выйдя на крыльцо, освежившись потоком очень стылого воздуха, Степан даже поймал себя на мысли, что у него есть не меньше пяти с половиной часов до рассвета, чтобы хоть немного поспать. Остатки вызванной алхимией бодрости истекли еще половину суток тому назад, так что от мысли о кровати, на какой можно будет спать, а не медитировать, у шамана едва ли не слюни потекли. Остановило его только чувство перфекционизма и желание закончить наконец-то с этим всем сразу, не откладывая. Прокрастинация – злейший враг геймера, ведь пока ты бездельничаешь, остальные твои недруги качаются или хотя бы отсыпаются. Доступный к выбору в элитном сегменте магазина артефакт совсем не порадовал, относясь к разделу «подарков от симпатичной милфочки», представляя собою волшебный жезл длиной с локоть, в форме именно того, о чем можно подумать в первую очередь, если речь идет об Автобогине. Действительно суровая штука, имеющая кучу встроенных чар, какими одними можно спокойно работать по чужим мозгам ненамного хуже, чем Степан сейчас может. А еще это был очешуительной крутости накопитель, проводник для чар, - увы, больше классических, чем шаманских, - а также он мог вызывать у любой женщины, советующей стандартам «хотя бы симпатичности», каскадный оргазм и полную потерю воли при единственном касании и сроком на сутки. Очевидно, оценка характеристики «симпатичности» ведется не самим Степаном, а ментальным слепком создателя артефакта, через призму какого и будет проходить оценка, пользуясь аурой владельца. Ну, если создатель вообще был, а сам дилдак абсолютной доминации не был создан из ничего одной только волей богини, какая может ради прикола связать шарфик из полотна Норн. Очевидно, выбирать это оружие морального и ментального подавления Степан постеснялся, он для него недостаточно крут, ему бы что-то попроще, для не столь изощренных мсье. Ничего, остается надежда, что следующий товар из особой секции будет полезнее, не настолько приправленным колоритом его, прости админ, покровительницы. Так, приняв сие решение, Степан, уже ни на что не надеясь, поглядел на свою последнюю награду: «вязку совершенно обычных стеклянных бус». Посмотрел, поглядел, почесал затылок и начал мысленно считать до ста, а потом обратно, вдох за вдохом, выдох за выдохом, чтобы точно успокоиться. Да, это были именно что стеклянные бусы, самые обычные, самые понятные, простые и дешевые, никакими волшебными свойствами не обладающие. Но справка при фиксации на них утверждала, будто те самые две жертвы Автобожественного произвола, которые шаманящие мамаша с дочкой, - как-то везет ему на такие пары, прямо даже смешно немного, только еще и грустно, - при одном взгляде на эти бусы захотят сделать вообще что угодно. Хоть тройничок, хоть продаться в сексуальное рабство, хоть прижмурить собственного мужа и отца, дабы не мешал он их новому счастью и продаже самих себя в сексуальное рабство. Полное отключение любой логики, с не менее полным сохранением всех мыслительных функций и магической мощи – они будут считать полной и абсолютной нормой то, что готовы ради этого дара на все, вообще на все, но в первую очередь на пошлое. Справка также указала на то, что в этом мире, среди Конфедерации Вольных Городов сам образ красивой и тупой степнячки, плохо говорящей на конфедератском и готовой отдаться бледнолицему чужаку-хануру за низку стеклянных бус, считается этаким оскорбительным расовым стереотипом. Учитывая тот факт, что обе жертвы этих бус так-то опытные одаренные, явно богатые, умные и крутые подобно варенным яйцам... Смотри юноша на это сообщение не внутренним оком, а через экран любимого ПК, то с монитора наверняка бы жир потек. Как мироточат иконы, так бы и зажироточил его старенький компьютер. Собственно, эта часть системной справки, - оказавшаяся вообще первой информацией о мире, какая пришла к нему от системы, - была единственным, что в таком подарке может быть полезного. Случись что, будет знать, как половчее его новую знакомую оскорбить... но лучше не надо, раз уж она посчитала его пожертвовавшим жизнью ради ее спасения, то пусть и дальше считает его мертвым. Хотя, конечно, соблазнительно – это же возможность получить доступ не только к телу едва его не погубившей дегенератки, но и к знаниям ее рода, контрактам с духами, банальную легализацию в конце-то концов тоже можно обрести! Мораль моралью, но отказываться от такого шанса просто глупо, это же все равно что найти чемодан с деньгами и всю оставшуюся жизнь держать его под кроватью, даже не пытаясь использовать. Удивительно похоже на вообще все подарки от Автобогини и их взаимодействие со Степаном. Короче, не выдержал юный разум соблазна, треснуло его терпение, лопнула выдержка. Встал он, отряхнулся, оделся, накинул рубаху на торс и, проигнорировав всю остальную одежду, вышел в ночную тьму, подселив в глаза духа, что ночное зрение дарить умеет. - Вот же ж хотел один поспать, но нет, не терпелось мне все проверить! – Ворчал он, переходя на легкий, а потом и не легкий бег, не обращая внимания на холод и греясь собственным даром и кружащими рядом духами, что согревали воздух. – Бегаю теперь, как тот мужик из рекламы, только рубашка ничерта не сухая! Чтоб я еще раз! Да какого черта вообще! Да чего все это вот так выходит-то, а? Я им что, всех рыжее и лысее, или как? Задолбался я уже с этими приколами, сил нет! Вот он в лесу, рядом с поляной, только он до нее не доходит, ему нужно ранее примеченное место – обломанное древо, от какого остался только высокий пень, покрытый мхами и грибами. Туда, в небольшую выемку, в какой набралась покрывшаяся ледяной коркой вода, он положил блядские во всех смыслах бусы. Отошел на три шага назад, не отводя взгляда, словно решаясь, а потом издал едва слышный, но пробирающий до костей звук, будто шипение и скрежет, идущие даже не из глотки, а из самого нутра. Один этот звук неподготовленному человеку мог бы подарить недели и годы кошмарных снов, в каких ему станет являться то, что сейчас звал разъяренный шаман. Контракт, давненько заключенный, но не поселенный в тотемах, да и на битву с вражеской толпой он этого парня не призвал: сила этой сущности раскрывается только при подселении в тело и ауру шамана, при контролируемом и правильно проведенном слиянии. В остальное же время этот дух малополезен, а то и вовсе вреден, отчего и не спешит шаман добавить его в свиту. Кожа становится серой, зернистой какой-то, лицо вытягивается, рот будто бы раскрывается все шире и шире, а Степан, словно наблюдая за собой со стороны, видит картинку чем-то похожую на страшного Бильбо из первого фильма Джексона по Властелину Колец. А потом пасть открывается еще шире, уже за пределами любой естественности, и Степан, вместе с тем, кто сейчас делит с ним тело, мягко и нежно выдыхает. Поток чего-то незримого ударяет в древесный пень, заставляя тот стремительно стареть, покрываться гнилью и иссыхать на глазах, обращаться невесомой пылью и трухой. К моменту, когда выдох закончился, внешность пришла в норму, а дух ушел туда, откуда его изначально позвали, Степан, потративший половину резерва и мимоходом перешагнувший на девятнадцатый уровень, - слава админам, Автобогиня ничего дарить не стала, - мог полюбоваться на то место, где раньше лежали бусы судьбы. Те самые бусы, в каких была безграничная власть над двумя вообще незнакомыми ему женщинами, нынче пребывали в том же состоянии, что верхние слои пня – обратились во прах. Кивнув собственным мыслям и примерно посчитав количество оставшегося на сон времени, юноша развернулся и побежал обратно по своим следам, пока подселенный в ноги и руки дух помогал не сломать конечности и не лишиться глаз при такой лесной пробежке. Спать ему оставалось примерно четыре с небольшим хвостиком часа. Но спалось ему удивительно спокойно, сладко и умиротворительно. Даже без прихода привычных и весьма навязчивых сюрреалистичных грез. СТАТУС СТЕПАНА НОРМАЛЬНОГО НА МОМЕНТ КОНЦА ДВЕНАДЦАТОЙ ГЛАВЫ: Имя: Степан Уровень: 19 Класс: Шаман Характеристики: (свободных: 0) Таланты (свободные): 2 Телесность: 2 Сенсивность: 7 Мощь: 6 Контроль: 3 Исток: 5 Дух: 8 Сопротивление: 1 Поглощенные знания: устная и письменная речь: Вольные Города, академический Нейтар, Островное Королевство; продвинутая развитая практика камлания; продвинутые развитые практики духовного диалога; отшельник дикой природы; продвинутые основы работы с исцеляющими духами; продвинутые развитые методики наложения шаманских приворотов (ДАР); продвинутые базовые методики навеивания и коррекции снов (ДАР); развитая практика боевых камланий; продвинутые базовые методики взаимодействия с магическими истоками; продвинутые базовые методики противодействия проклятиям; базовые основы быстрого камлания; продвинутая базовая практика духовного оперирования; мастерство опытного боевого камлателя; основы духовного торга и контрактных договоров с инопланарными сущностями; продвинутая базовая практика удаленного контроля духовных сущностей; начальные методики преподавания магических наук; базовые методики тантрических практик; базовые методики территориальных воздействий; основы работы с тотемами; базовые методики построения оборонительных массивов; развитые методы духовного странствия; продвинутые базовые навыки духовного конфликта вне физического тела; продвинутые развитые методики суггестивных воздействий на основе шаманства (ДАР) Малые знания: контракт со старшим духом: Сонный Веятель (ДАР); контракт со старшими духами: Пелена Касаний и Творец Решений (ДАР); контракт с сильным духом: Едок Хворей; защита искажением преддверия сфер; Обретенные свойства: благословения здравия и долгих лет; крепость духа; высокая стойкость тонких тел; небольшая метка плеяды духовных сфер; духовная плащаница высшего аурного сокрытия (ДАР); гибкая трансформация духовного тела; отметка опавших листьев и черных корней; тантрический духовный очаг; признание творцов страстей и плетущих чувства (ДАР) Системные модификаторы: мирное развитие III; выдача системных заданий III; развратное развитие II (ДАР); доступ к системным покупкам III; малое системное дарование характеристик; темпоральная осознанность II Особое: Благословение Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай: вероятная выдача дополнительных талантов при повышении уровня; выдача специфических системных заданий с повышенной наградой; метка судеб: Сингха, дочь Маеги, и Маега, дочь Маэдры; скрытые эффекты Также вот вам еще одна маленькая капелька лора о мире: На этот раз расскажу о ранжировании силы духов и шаманов, чтобы избежать путаницы, а то на данный момент сам себя загнал в ловушку тем, что «старший шаман» - это аналог мастера магии в плане насыщенности ауры, а «старший дух» - может быть аналогом магистра той самой магии в плане той самой аурной насыщенности. Итак, во-первых, тот факт, что сил у старшего как у магистра, еще не значит, что он обязательно равен магистру в бою или профильной специальности. Все-таки в своем родном мире маги будут посильнее духов (и наоборот, соответственно), если только не очень сильных в рамках своего ранга, обладающих очень выдающимся набором способностей. Вон, медвежуть из двенадцатой главы как раз из таковых, но найти столь мощную сущность и потом с ней договорится, призвать и правильно направить станет непростой задачкой для кого угодно, кроме системщика, но и для него тоже. Веятель, опять же, очень силен в своей специальности и действительно сравним с магистром, но он тоже ближе к исключению, чем к правилу. Теперь по рангам сущностей: ничтожный-низший-слабый/малый-сильный-старший-высший-великий-богоравный. Примерно такая градация, какую я попытался, по мере сил, расписать более подробно. Ничтожный: на то и назван он таким, что это буквально ничтожное создание, от какого просто не может быть толку в любом виде, фактический духовный планктон, если не нечто одноклеточное. Рождаются постоянно, постоянно же дохнут, служа пищей друг другу и духам более высоких рангов, самосознания не имеют и даже ответные образы посылают предельно примитивные, уровня «я знаю два-три слова». Шаманами практически не призываются в силу бесполезности, исключения составляют только различные накопители, и тотемы-ловушки, куда такой планктон закидывают в огромных объемах и потом доят на предмет халявной энергии. Особых способностей нет, талантов нет, перспектив нет, пользы нет, прямо как планета Шелезяка, только без роботов. Пригодны разве что для того, чтобы начинающие шаманы на них тренировали свой зов и диалог: в силу отсутствия даже зачатков разума или нормальных инстинктов, эти существа очень легко управляются любыми шаманами или просто одаренным с нужными задатками, не отличая посылаемые им образы от собственных, так что направить их движение или заставить замереть можно без всякого труда. Степан подобных призывал только несколько раз, за кадром, на пробу и в самом начале, а дальше не связывался. Низший: ненамного полезнее описанных в предыдущем абзаце, но при этом в таких сущностях уже четко проглядывают не только принадлежность к сферам, но и собственные аспекты. Подобный призыв уже может выполнить какую-то роль, помочь разжечь костер, подуть ветерком или что-то в этом роде. Особых способностей и экзотических свойств практически не имеют за редчайшими исключениями, на призыв приходят легко и уже имеют некие мозги-инстинкты, чтобы с ними можно было заключать контракты и выдавать задачи. Тем не менее большая часть их использования сводится к «умею атаковать, умею отдавать заряженную аспектами и сферой силу, умею ничего не делать», так что особого разнообразия от них добиться не выйдет. В качестве примера – тот самый первый призванный одним скромным попаданцем дух, каким Степан разжег костерок для себя любимого, был как раз низшим. Слабый/малый: в сути своей они часто бывают даже менее насыщенные силой, чем предыдущий пункт, но от низших их отличает не только более развитое в среднем самосознание, но и умение эффективнее распоряжаться своей силой, применять ее не только чистым выбросом а-ля «молния-вспышка-пламени-порыв-ветра», но и дозировать, направлять, подпитывать, самостоятельно работать по указанной цели и так далее. Еще, именно с этого ранга начинают появляться духи с экзотическими свойствами, способные, за счет своей аспектной природы, творить нечто такое, что обычным магическим ударом не объяснить. Так, например, упоминаемые в первых главах трое смеющихся духов, умеющих создавать звуковое сопровождение в стиле хоррор, пусть и только тремя записями смеха, именно малые духи. Лунник и его стрелок, каменный кубик, да и практически вся боевая свита Степана, какая занималась мелочью вражьей в последней главе, именно к малым/слабым относилась. И, как уже говорилось, Степан набирает в свои ряды только самых необычных, обладающих наиболее полезными свойствами малышей, отчего они и выходят такими смертоносными. За такую свиту любой нормальный шаман-адепт руку себе бы отгрыз, пусть даже и за одних только малых. Тот же лунник, например, очень полезен при целой куче ритуалов, а просто так его призвать многие хотели, но не знают, собственно, как: на обычный зов такая падла не пойдет, разве что случайным призывом зацепить выйдет. Сильный: первый рубеж для демонстрации крутости шамана, после призыва и заключения контракта с первым из таких, пусть даже и новичком в своей лиге, можно смело называть себя не учеником-адептом, а уже полноценным шаманом, причем ближе к границе с мастером-старшим, чем с учеником. Можно и раньше, если правильную свиту из малых духов подобрать, но именно первый сильный дух служит этаким паспортом-показателем. Ты останешься собой и без паспорта, но лучше бы тебе его все-таки завести, чтобы можно было представиться и показать проходящему патрулю. Сильные духи имеют энергетическую насыщенность, сравнимую, как минимум, с сильным, ха-ха, каламбурим, учеником и вплоть до полноценного мастера. Сильные духи почти всегда имеют хоть и чуждый, но разум, а если не имеют, то там весьма отточенные инстинкты, какие им разум заменяют в критических ситуациях. Самые разные способности, аспекты, направления и целая плеяда экзотических свойств, так что выбирать есть из кого, но и цены да запросы у них преимущественно такие, что без системного магазина задолбешься такие контракты заключать. Медвежуть – предел вкачаннного в кап минимаксинга для этого же ранга духа, прямо в упор. Но и просто выдающиеся силой или свойствами представители этого уровня, вроде Молочника, Беглеца, Колобка, Трех Поросят или Ящера – это уже твердый уровень мастерского призыва и, зачастую, с кем-то ниже ранга старшего шамана они и говорить не станут. Герой вытягивает за счет того, что у него много повышающих авторитетность зова свойств, очень подробные знания и доступ к магазину, да и сам он, особенно после этой главы, вплотную к мастерству приблизился, буквально уже шагнул в мастера одной ногой. Старший: надежный контракт с таким духом вполне может считаться опорой и силой целой шаманской династии, призвать такого может только полноценный мастер-шаман, не ниже, как и заключить с ним договор. Не без исключений, хорошо подготовившийся Степан, закупившийся подношениями и параноидально подготовившийся может попытаться и достичь успеха, но не станет, там чрезмерные риски. Сильные династии могут пользоваться уже существующими контрактами, вроде того, что защищал по старому кровавому договору жизнь и душу Злой Сиськи, но даже с таким договором призывать его можно будет только на условиях договора. Чтобы самому новые заключать или старые модифицировать, нужно иметь некий вес, не только кровь, но и собственную мощь, иначе духи либо не захотят говорить, либо просто не смогут понять толком, что там до них пытаются донести. За редчайшими исключениями являют собой очень умных, пусть и чуждых, индивидов, даже если понимать их образы-послания мучительно больно. Чаще всего оно так и есть, а потому без очень прокачанного духовного диалога он шамана-недоучку с большим трудом поймет, даже если явится на зов, а его ответ может унести шаману крышу и вызвать инсульт. Одновременно. Индивиды, способные понимать людей несколько лучше и привыкшие к посылаемым ими образам за многие годы сотрудничества ценятся просто невероятно. Энергетически насыщены не слабее мощного мастера и вплоть до полноценного магистра, даже выше среднего. Примерами таковых служат как Веятель, демонстрирующий очень сильного аспектника-экзота с упором на власть над умами, так и защитник Сингхи, который как раз почти обычный старший, просто вскормленный на подношениях целых поколений и поколений могучей шаманской семейки, едва ли не с ранга малого духа. Особых экзотических свойств не имеет, но он вполне себе старший и очень хорошо взаимодействующий с повязанным кровавой нитью родом. Говоря грубо, он представителей этого семейства понимает куда лучше, чем остальных материальных мясных мешков, за счет чего и ценят его. Высший: это уже та сущность, какую не то что склонить к сделке, просто убедить явиться на зов задача для иного ковена. Практически всегда разумны, практически всегда куда умнее тех, кто пытается их призывать, практически всегда смертельно опасны для тех, кто таки дозвался. Могут быть как вполне простыми и прямыми, способными только атаковать чистой мощью, но и экзотов с нереально крутыми свойствами среди них навалом. Некоторые из высших экзотов способы делать то, что даже не каждый бог повторит, просто за счет своего аспектного соотношения и общей природы самих себя. Но и «рядовой» высший будет иметь в запасе несколько хитрых и необычных трюков, какие помогут в трудную минуту и в трудном конфликте, удивляя полноценных магов. Крайне разнообразно используя свои силы, они могут очень зажигательно чудить, доказывая, что даже если такой дух и умеет всего-то зажигать и контролировать огонь, ему этого будет достаточно. Крайне сложны в общении и контроле, заключить постоянные контракты очень сложно, проще обосраться от натуги или от ужаса, что тоже достаточно часто происходит с попытавшимися и не преуспевшими шаманами. Энергетической насыщенностью не уступают сильнейшим из магистров или полноценным архимагистрам. Призвать такое чудо-юдо, хотя бы попытаться, может разве что такой же высший шаман, аналог сильного магистра классической высокой магии, причем даже ему лучше долго подготавливаться, закупиться редчайшими подношениями, использовать помощь своих учеников, и даже потом, в самом конце, подумать еще раз и таки передумать призывать. Из показанных примеров, единственным подходящим под этот ранг был Старый Корень, какому герой дважды скармливал трупы, но даже он ближе к низу статуса высшего духа, чем к вершине. И упаси Автобогиня героя от того, чтобы попробовать призвать это нечто к контракту еще ближайшие уровней двадцать минимум. Ну, если он опять не начнет чудить, как в последней главе, прокачиваясь быстрее расчетного. Великий: право призвать в трудную минуту такое нечто вполне может служить аналогом лежащего на складах ЯОя, заключить такой договор не факт что сможет хоть и целый ковен старших шаманов вместе с пятеркой высших, а если и сможет, то там придется еще ту гекатомбу выкладывать. А если не гекатомбу, то на подношениях разоришься настолько, что проще будет реально принести в жертву какой-то городок со всем населением. Призываются неохотно, тяжко, даже просто попасть в реальный мир для них затратно и все эти затраты они потребуют от шаманов окупить, но если приходят, то сами по себе стоят армии, а то и двух. Противостоять им хоть что-то смогут разве что архимагистры или круги из магистров, но и то не факт. Поголовно, - или подуховно, - разумны, древни, страшны и, даже если там не разум, а инстинкты, то они настолько отточены, что позволят духу вести себя умнее разумных. Поголовно же экзоты с кучей не поддающихся нормальному пониманию в рамках привычной магии способностей. Энергетической мощью не уступают сильным архимагистрам и вплоть до полноценных архимагов. Единственное, что спасет от их гнева, так это возможность магов материального мира более уверенно себя чувствовать в яви, банально продержавшись до момента, пока дух не потратит силы, решив, что дальнейшая битва ему обойдется дороже победы, но армии и свиты к тому моменту не останется, или останутся одни рожки да ножки. Ну, а еще спасает то, что подобным сущностям в реальном мире ничего особо не нужно. Богоравный: из названия ясно, что это за ребята, но многого о них неизвестно, кроме самого факта существования, а выяснять любому нормальному существу очень страшно. Не за себя, так за окружающий ландшафт и континентальный климат. Доказанных случаев призыва подобного дерьма в мир реальный во всей исторической хронике не факт, что вообще есть, - и тут мы плавно переходим к рубрике «спросите об этом Всемогущего Бринара», - что, наверное, и хорошо для всего мира и призывателей. Могут многое, мыслят неясно как, явью не заинтересованы, живут на самых глубоких слоях высших сфер, подниматься оттуда не планируют, а спускающихся к ним не жалуют (или жалуют, но не в том статусе, как пришедшим хотелось бы). Общепринято считается, что концепт тотема-покровителя племен зверолюдов уходит корнями к богоравным духам звериной же сферы, изображающего покровителя конкретного не племени, но всего вида. Едва ли такое существо будет вступаться за каждую обиженную кошкодевочку, но, господа хорошие, зачем вам вообще обижать кошкодевочек?