Настучать в бубен

      У той дородной и ширококостной тетки, какую Кирик просил проверить на тему проблем со здоровьем, родственницы его жены, причина болезни оказалась совсем не магической – опускание левой почки, из-за какого она не могла стоять, ведь орган в таком положении опускался сильнее и сильнее, заставляя ту терять сознание от накатывающей слабости. Пока она лежала все действительно было в норме, вот юношу и не торопили к проверке. С подобной хворью мог бы справиться даже ученик-целитель, если бы сумел диагностировать, так что ничего сложного в излечении не оказалось, Степан больше времени потратил на то, чтобы не вылечить больную слишком быстро. Ограничился призывом специализированного духа, какой укрепил участок тканей, а еще одного духа приставил обернуться вокруг той почки и физически не давать той менять положение слишком сильно, больше перестраховки ради, отдельно прописав условия непричинения своими действиями еще большего вреда.       Плату назначил минимальную для нормальной ставки целителя, не только чтобы избежать торга, но и для того, чтобы не объяснять никому о том, что именно с больной произошло и почему ей было так плохо. А то хватало лишь представить, как он станет объяснять за анатомию, кровоток и деформацию брюшины полуграмотным селянам, пытаясь выдать термины в максимально понятно виде, так сразу становилось грустно. В итоге он просто отделался классической по меркам даже магического средневековья фразой о прилившей к голове плохой крови, только что без кровопускания, да и объявил сеанс законченным. Попросил только, первые пару дней особо не ходить и не нагружать больную физически, чтобы рецидива не было, а после ушел, не особо вслушиваясь в слезливые благодарности и заверения в вечной дружбе. Кирик, что характерно, был и оставался куда немногословнее и тем заметно выигрывал на общем фоне.       Собственно, именно этот короткий лечебный сеанс был самым значимым событием за следующие пять дней. Сначала юношу снова полоскало откатом от принятой алхимии, отчего он даже немного пожалел о том, что его пришедшие в гости злые духи не прибили-таки. Следом он пришел обратно на поляну и начал оценивать фронт грядущих задач, уже интуитивно догадываясь, что это все надолго. Защитные элементы выгорели или были истрачены, большая часть контуров оказалась либо прорвана, либо просто разрядилась, даже тотемы и те поизносились от чрезмерной нагрузки, пусть внешне оставаясь такими же, но в духовном отражении получив определенные повреждения. Все это создавало еще тот список будущих задач, не считая расплаты и выплаты по долгам, плюс еще немного сверху, за хорошую работу. Все-таки его свита выше головы прыгнула в этом сражении, пусть даже и со всей поддержкой шамана и его опоры, но уничтожив крайне сильных и более многочисленных противников.       Один только медвежутик мог иного старшего шамана со всей свитой скушать, если поймает вне места силы, а простому шаману-адепту и место силы не слишком помогло бы. Ну, если именно простому, потому что та же Злая Сиська, как подозревал Степан, могла бы за родными стенами подобной атаки вовсе не заметить. Если у нее мамаша действительно сильная мастерица, за счет контрактов вытягивающаяся впритык к следующему рангу, то там одних старших духов на встречу гостям должно было выйти не меньше трех, а если все серьезно и пора бросать последние резервы, то и до десятка. Парень, конечно, не мог знать точно, но тут играла роль простая математика и базовая шаманская эрудиция – за столько поколений, имея такую силу, нельзя было не заключить кучи полезных сделок. Хотя бы потому, что без этой плеяды сделок и контрактов не было бы такой силы.       Оценка событий прошедшей битвы и объемов долгов заняла еще сутки, благо записная книжка и просто хорошая память позволяли не бояться о ком-то забыть. Приваливший же объем покупательской способности для системного магазина открывал возможность, в крайнем случае, не слишком экономить на ответных дарах. К его некоторому облегчению, не меньше трети долга он успешно списал с себя тем фактом, что все оставшиеся после противника ошметки духа и отголоски силы достались сражавшимся с врагом союзным сущностям. Вообще-то подобное чаще всего прописывается автоматически, боевой трофей и боевая же добыча, но за Степана сыграло то, что он, во-первых, делал оплату-подношение за боевое участие максимально четкой, не дающей места толкованию – вам оплата, мне все остальное, включая любые трофеи, чтобы не требовали потом скормить им потроха пленных или что-то в этом роде. Обычная, пусть и предельно качественная, перестраховка для работы с духами, особенно темными и злыми, но здесь она не до конца работала – все же речь шла не о материальных трофеях или живых людях, а об остатках силы и воли собратьев-духов.       Но и тут все было получше, ведь на стороне Степана было место силы, какое всю свиту питало во время битвы и на месте какого враги и пали. Формально юноше никто не мешал пустить останки духовных тел и отголоски силы в дело, укрепив тотемы и саму поляну, но он не стал сего делать, вместо этого подкормив и подпитав свиту. В первую очередь потому, что больше всего на свете ему тогда хотелось вернуться в тело и поспать часов двадцать, а сил на тяжелую, несколько нудную и при этом не совсем безопасную работу с указанной духовной материей и плотью, наоборот, не доставало. В общем, трофеи достались сражающимся, так что скидки для долга-кредитования он получил и получил ого-ого какие, не говоря уж о том, что многим духам хватило уже внесенной оплаты, им можно было только чаевые всучить для хорошего настроения. Собственно, большая часть грядущей задачи заключалась в том, чтобы перезаключить потраченные разовые контракты, а также оплатить издержки тем из духов, контракты «для боя» которых не были рассчитаны на сражение против таких же обитателей сфер, потому что речь шла о бое в реальном мире и против материальных существ.       Важно и объемно, но ничего принципиально сложного или хотя бы непростого в этом не было. Только оставалось неизменное количество потраченного времени, но тут уже ничего не поделаешь, придется тратить. Именно этим он и занялся, в перерывах латая тотемы и создавая хоть какие-то защитные барьеры для своей полянки, ведь основные приказали долго жить. Ну, не все – третий, какой укрывал его самого и основу тотемов, пробить никто так и не сумел, даже Мишаня, а еще был внешний, замыкающий, не выпускающий врага наружу, в какой враги и вовсе не били почти, сосредоточив усилия на атаке. Но все, что между ними оказалось, было приведено либо в абсолютную негодность, либо настолько изувечено, что тут проще деинсталлировать остатки и сделать все заново. И это при том, что деинсталляция тоже потребует немалых усилий, потому как укрепленные территориальным воздействием защитные контуры намертво въелись в заклятую духами землю и теперь их изувеченные ошметки еще и выкорчевывать.       За такими вот заботами первая декада с окончания приключений промелькнула почти незаметно, лишь только перемежаемая визитами в дом, для отдыха физического и душевного, а также попытками вбить в Мельда основы ритуалистики для неодаренных. Очень Степану запомнилось, как он провел то злополучное гадание – пусть неверно, но очень уж грамотно угадав некоторые детали. В общем, начал он подростку пояснять за технику безопасности, а также за то, как бы поиметь с подобных развлечений хоть какую-то пользу, кроме деревенского авторитета. Те же заговоры на здоровье на деле безвредны даже при ошибке, имеют высокий шанс срабатывания и не требуют, - в большинстве своем, - кровавых жертв или симметрически наложенного проклятия на соседа. Интерес у парня не угасал, что даже радовало, но подспудно зрело понимание того, что малец учит это все только для того, чтобы потом форсить перед одногодками.       Вон, буквально пару дней назад, - Степан в очередной раз был на поляне и пропустил все, что только можно, даже через духов не понаблюдав, - спустилась с верху от течения Дантры большая рыбацкая лодка и парочка поменьше, как раз из соседних деревень, этакая сводная команда. И пусть там были свои «юнги», схожего возраста, впервые ушедшие на речной промысел с родителями, но теперь главному заводиле Лядей было чем ответить. Мол, вы там просто рыбу ловите да по мелочи торгуете, только что плаваете по реке, а он тут почти научился с духами говорить! Нельзя сказать, что это склонило чашу весов в его пользу окончательно, но аргумент, конечно, достойный. А то раньше нужно было сводить все к мордобою чужаков, иначе ответить толком было нечего. Именно так ему пояснил парнишка, светя наливным синяком под глазом, причем, если верить его почти правдивым хвастливым заявлениям, то у его противника таких оказалось сразу два и еще нос разбитый.       Вторая из трех доступных попыток получить элитный товар из системного магазина тоже провалилась, хотя в этот раз ему и не предлагали боевой дилдак забесплатно. Товар вовсе был реагентом, но таким, знаете, несущим флер типичного для Автобогини почерка: небольшой флакончик с высоконасыщенным магией ядом крайне редкой змейки, какая должна была родиться и прожить всю жизнь на специфическом магическом источнике с очень стойкими и необычными характеристиками при низком энергонасыщении. Причем, не только змейка, но и ее девять поколений предков, чтобы десятая смогла отдать порцию яда с нужными характеристиками, а потом еще девять поколений ждать новую змею. Отдельный вид змей, не факт, что такие вообще существуют в этом мире, или существуют в количестве большем, чем пара-тройка экземпляров, разводимые могучими магами на окультуренном источнике. Согласно справке – подобная рептилия сносит всегда только одно яйцо, а чтобы из него двойня вылупилась, это нужно очень сильное везение.       Яд и сам по себе опасен, но как реагент-подношение для духов являлся едва ли не бесценным, да только сам тип яда и те духи, какие на подношение придут... сомнительны. Яд на деле весьма неприятен, он вызывает проблемы с памятью, заставляет забывать элементарные вещи и разрушает личность, мозг начинает создавать ложную память, отчего укушенный змеей умирает уже совсем иной и совершенно безумной личностью, десятками оных, делящих одно тело. Крайне неприятная гибель, да и противоядие не каждое сработает, пусть даже особо убойным яд не является, если быстро принять меры, то спастись вполне возможно. Только вот духи, духи, даже очень сильные, вплотную приближающиеся к старшим, какие на подобное подношение полетят мотыльками на пламя и мухами на говно, относились, как нетрудно догадаться, к сфере приворотников и суггесторов, особенно тех, какие работают с памятью жертвы.       Степан немного подумал, все же был в списке желаемых к получению контрактов и один весьма полезный, позволяющий натурально рыться в памяти жертвы, ища нужную информацию, причем безвредно и незаметно для самой жертвы, какую совсем необязательно похищать и крепко связывать. Но этот дух был не в списке «ХОЧУ-ХОЧУ-ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ!!!», а так, в третьей очереди на получение, только если свободное время появится, так что шаман не стал выбирать и этот товар тоже. Тем более, что духи похожего направления, просто в разы слабее и грубее, у него тоже имелись на контакте, парочку он даже в свиту принял. Да, юноша рисковал, особенно если третий из лотов окажется аналогом лежащих мертвым грузом под кроватью волшебных чулочков, но все же лучше маленький шанс на что-то полезное, чем нечто почти бесполезное прямо сейчас. Да и не надеялся Степан на успех особо, слишком хорошо изучил степень влияния Омилфительной на систему и выдачу этой системой всяческих задач.       Зато ему везло, хоть и немного, с выпадающими заданиями, среди каких было только одно от Автобогини, да и то малое, зато выпало сразу два небольших подряд: одно на стандартную работу с духами светлых и солнечных сфер, отложенное в долгий ящик, а вот второе требовало починить массивы защиты на поляне, сделав их хотя бы не слишком уступающими прошлой мощи. После получения второго, он сразу же вывел из иконки ожидания первое, потому что времени на задачу не хватало, но потом обязательно нужно будет ее выполнить. Если за работу с солнечниками обещали просто опыт, пятую часть от шкалы, а также повышение сродства со сферами вообще и светом в частности, то за работу с защитой обещали улучшить до развитой базы методики создания тех самых защитных массивов. Это уже вполне повод напрячь извилины и задницу, пришлось опять перерабатывать, две ночи проведя на поляне, отчего настроение немного испортилось.       Первую задачу он выполнил почти мимоходом, легко воспользовавшись уже имеющимися тотемами в качестве опоры и синхронизатора зова. Справился, даже пять новых контрактов заключив, у него имелся некий недостаток духов светлой направленности, особенно боевых, а не целителей с поддержкой. Сказывалась специализация самих духов, какие весьма редко сочетают боевые аспекты со светлой сферой, но ведь сочетают же. Упор делал на рожденных от солнца существ, воплощающих истощающий свет пустынного солнца, забирающий влагу и жизнь. Один из призванных вовсе оказался маленьким сокровищем, умея яркими лучами вызывать стремительно прогрессирующее обезвоживание, буквально выпаривая жидкость из тел, причем стандартная защита работала плохо, требовалось полноценное поле, укрывающее все тело, а не обычный барьер. Или хотя бы селективный, если поле не вытягиваешь.       Второй из запомнившихся умел, помимо простых аналогов лазерных лучей и световых стрел в духе бластеров из Звездных Войн, вызывать стремительно прогрессирующую снежную слепоту, причем воздействовал на тело, а не ауру. Магический трюк лишь ускорял прогрессию вполне естественной болезни и нормально защититься от такого подхода, не зная изначального механизма воздействия, можно было только защитой, которая изначально более высока своим классом. Про себя Степан только грустно усмехнулся тому, как он умудрился найти проклинателя даже среди светлых духов. Не то чтобы это бы какой-то особо сложный подвиг, но с его жизнью к нему чаще липнет всякая стремная херовина, чем добрая милота с котятами. Впрочем, добрая милота с котятами в высоких сферах особо не приживается, либо сама по себе опасна настолько, что обычным стремным херовинам даже приближаться к таковой страшно.       К работе над заданием со вкусной наградой подступаться было рано, Степан хотел в первую очередь разобраться с долгами и надолго выпал из привычного режима сна, вернее, из его останков. Дни сложились в сплошной поток камланий, медитативного покоя для восполнения резерва и снова камланий. Большая часть задач решилась вообще без проблем, среди слабых духов, составляющих его свиту, немного оказалось тех, кто был бы готов ему отказать. Парочка все же соскочила, видимо, посчитав последнее приключение чрезмерно рискованным, - а с инстинктами самосохранения у духов все в норме, как и с жадностью, - еще одного, похоже, успели сожрать с момента ухода, так как он не пожелал оставаться в тотеме, отправившись в сферы вольным порядком. Сильные же духи и вовсе не отказывались продолжать сотрудничество, особенно Тройка, для какой пришлось влезть в кубышку и заплатить им столько, что на четырех призванных ящеров хватило бы. С другой стороны, чего уж тут скрывать – они вытянули на себе самого опасного из врагов, имеют право требовать награду.       Колобок Лангольерович, как и опасался Степан, таки поднял ставку пропорционально возросшей силе, но не слишком высоко, так, едва-едва. Если бы Степан не присматривался, то мог бы и вовсе не заметить, что дух немного сменил запросы. Тут бы проверить еще и с независимым экспертом: только для него ли такое повышение стало незначительным, или это для всех так. А то терзали юношу подозрения, будто бы здесь видно следствие того, что именно он активировал на духе благословение системы. И теперь дух пусть и не имеет перед собой никаких долгов непосредственно к шаману, но и повысить ему тариф не решился. Только для такой проверки нужно поглядеть, как Колобка призовет кто-то еще, а для этого нужно этому кому-то слить контакты редчайшего духа, чего Степан делать не хотел и не собирался.       Остальная свита обновила сделки, - если они были одноразовыми, - или подтвердила их действительность, - если там несколько призывов оплачено, - практически без сложностей. Не считать же за сложность просьбу-образ Ящера чуть дополнить состав дровишек для костра, дым от какого был использован Степаном в качестве резонатора? Там только и просьба не добавлять в следующий раз хвои, что даже проблемой не было – просто у духов иногда бывают такие мелкие перемены настроения. Молочник так и вовсе, похоже, не увидел в прошедшей бойне никаких необычностей или проблем, спокойно призвавшись на тех же условиях. Золотой дух, честное слово, всем бы такими быть, а не как обычно бывает с подобными сущностями, где чем сильнее, тем привередливее. Такими же золотыми оказались обе медузы, какие, похоже, не посчитали опасное завершение их контракта причиной разрывать условия сделки, только уточнили, не выставляет ли Степан претензий за то, что они невольно оставили его одного. Он не выставил, хотя и мог, но там, по-честному, просто не было ни единого шанса последовать за ним, даже если ценой существования – все произошло буквально мгновенно.       Куда больше усилий, - вернее, не самих сил, а выдумки, - пришлось приложить для выслеживания каждой падлы, что кинула призывателя и контрактора в момент наибольшей нужды. Их можно было даже понять: и численное и качественное превосходство было на стороне противника, а уж стребовать с них за предательство шаман бы не смог физически. Закончился бы. Что же, пришлось ему снова призывать ищеек и гончих, выдавать им образы прекрасно запомнившихся предателей, а потом кушать попкорн, когда посчитавших себя самыми умными находили, жрали, а ошметки приносили ему. Он эти фрагменты, оттиски последней воли, собирал и помещал в центральный тотем, создавая ему новую, вернее, усиливая ранее малоразвитую, надстройку. Этакое сообщение-доказательство того, что здесь не только щедро платят, но еще и требуют оплату отрабатывать и кинуть можно только единожды.       Последние долги оказались розданы примерно к середине третьей декады от момента побоища, зима уже вошла в свои права и регулярные вьюги вынуждали постоянно следить за тем, чтобы поляна оставалась утепленной. Одну, особенно жесткую снежную бурю, Степан и вовсе отвел в сторону, закрыв заодно малое задание и получив в награду повышение сродства со сферой той самой вьюги, а также горсть снега. Не простого, а пропитанного духовной силой и соответствующими аспектами до такой степени, что Степан в тот же вечер-ночь, не возвращаясь в дом на ужин, провел внеочередное камлание, призывая еще одного сильного духа, причем чистого стихийника-боевика. Способный холодить и морозить, атаковать ледяным ветром и чистым охлаждением до абсолютного нуля, причем мгновенным, умеющий накладывать не слишком сильное, но коварное площадное проклятие селективно морозящее ауру противнику, затрудняющее контроль и восполнение, а также замедляющее сам процесс создания чар, особенно огненных или вообще «теплых».       Двенадцать призывов, бессрочно, но призывать духа лучше всего зимой, в крайнем случае очень ранней весной или поздней осенью: привязанный к своему сезону, сроднившийся с ним до глубинных слоев сути, в обычное время он слабеет до границы между сильным и слабым духом, едва ли оставаясь боеспособным. Конечно, у Степана были контакты и более продвинутых сущностей, лишенных подобной уязвимости, а то и вовсе способных принести свою зиму и вьюгу следом за собой. Были, но времени их звать не имелось и дело даже не в нагрузке и необходимости делать основные задачи, ибо уж ради еще одного старшего духа, да еще и чистого боевика-стихийника, шаман бы время нашел. Проблема оказалась в самом подношении, в полученной за отведение бурана в сторону от Лядей пригоршне снега с верхушки самой высокой горы мира (мир, кстати, не уточнялся). Снег стремительно терял свою насыщенность и полезность, все менее ценным становился с каждой упущенной секундой, и Степан мог либо рисковать, призывая опасного духа с минимумом предосторожностей или вообще без них, либо удовлетвориться синицей в руках, пока не засунули в жопу журавля.       Учитывая тот факт, что многие доступные к призыву сущности схожего типа, информации о каких в его знаниях хватало, имели высокий коэффициент агрессии и обязательно бы попробовали шамана на прочность даже не со зла, а в качестве экзамена на профпригодность, то без защиты к ним лезть – точно сдать экзамен. На почетного лауреата Премии Дарвина с золотой окантовкой и фиолетовым шнуром. Да и не был его призыв бесполезным: мало ли что может приключиться этой зимой или любой из следующих, каких Степан намеревался прожить много и спокойно. А еще, после получения знаний о природе горсти снега через справку, невольно подмывала мысль найти местные Гималаи, забраться на аналог Эвереста, да и покамлать там свои камлания. Останавливала даже не собственная слабость и куча более полезных способов потратить время, но еще и теория о том, что в магическом мире столь полезная с магической точки зрения точка обязана оказаться давно занятой. И даже не ясно, что хуже: людьми или иными разумными существами, аль какой-то страшной хтонью, что свила себе гнездышко под самыми небесами.       Вьюга, кстати, от деревни действительно ушла, вернее, не задевала ее все время своего существования, зато к утру жахнул полный штиль и такой мощный снегопад, что от невесомых и крупных хлопьев снега не видно было тропы, по какой он шел обратно домой, подсвечивая себе мелким и вертлявым светляком. Тропа, тоже часть массива защиты, даже в побитом состоянии умудрялась защищать себя от полного заваливания, но все равно пока дошел, создал несколько новых ругательных конструкций. Уже в доме, застав там задремавшего вчерашним вечером Мельда, растолкал его и поужинал-позавтракал уже остывшими яствами, - он их, кстати, так и не тронул, то ли из вежливости, то ли из опасения за уши перед Кириком, - ощущая удивительное умиротворение. Парнишка, вышедший на порог и оглядевший получившийся пейзаж, утер враз покрасневший нос, тут же шагнув назад в тепло. Мороз стоял сильный, но погода была просто одно загляденье.       - Если не уверен, что дойдешь, то оставайся. – Предложил, следуя вбитым правилам вежливости, Степан, хотя делить жилое пространство с кем угодно он крайне не любил, до бешенства. – Ну, или, давай духа с тобой пошлю, чтобы он не дал заблудиться.       Мельд, сначала тоже думавший было остаться в хате на некий срок, услышав последнюю фразу, аж подпрыгнул, и Степан мысленно погладил себя по голове. Чтобы этот носитель шила в ягодицах, согласился уныло ждать пока распогодится, когда есть возможность получить еще один магический трюк, да еще и похвастаться им? Нет, мир этот, безусловно, магический дальше некуда, но нужно ведь уметь различать стройную, тщательно выверенную магическую теорию, и совершенно нереалистичные детские сказки! Отказавшийся повыпендриваться Мельд – это как раз ко второму и относится. Иногда юноше казалось, что ради возможности хорошенько поразвлечься этот мальчуган и к Ородруину бы сбегал вместо Фродо, причем вернулся бы к ужину. Но это так, брюзжание чувствующего себя древним сверхразумом-надмозгом шамана, а не серьезное предположение. Рано или поздно, но мальчишка сие селение покинет и пойдет искать лучшей жизни, ему тут просто тесно, а ничего, что его бы держало в Верхних Лядях, у парня не осталось. Понимающий это Степан и старался с не нужным ему самому обучением, желая повысить шансы на то, что паренек не станет очередным разбойником на дороге, товаром в рабском загоне или трупом в канаве, а сможет устроиться в жизни. Ну, или мальчуган своего таки добьется, да и женится на той девчонке, какую когда-то от утопления спас, да и остепенится, мало ли.       - Вот, держи, вокруг шеи завяжи и завтра занесешь мне обратно, не потеряй только. – Снявший один из элементов своего ожерелья Степан, подселил в небольшой камушек парочку духов, ветра и снега, какие и позволят ориентироваться в пространстве, даже в такой снегопад. – И не играйся с талисманом, духи того не любят.       - Спасибо, пчтенный Панн! – Тут же ответили ему, аж сияя начищенной монетой, и быстро распрощавшись, не иначе, опасаясь, что магик передумает, убежал в снегопад. – У-у-у-у-ухты-ы-ы-ы-ы-ы!!!       Услышанный выдох восхищения был вызван тем, как снег огибает не только мальчишку, но и пару метров вокруг него. Не эффект зонтика, как у магического барьера, нет, просто каждая отдельная снежинка падает мимо, немножко отклоняясь от изначального курса, чтобы приземлиться вне зоны защиты. С таким прикрытием разглядеть дорогу было несложно, даже если тропу и почти занесло, так что за мальчишку можно было не волноваться, да и самому отдохнуть. Все же последние долги раздал, ошметки последнего предательского духа огненного типа похоронил под центральным тотемом, можно и выдохнуть немножко. А еще полюбоваться на свой последний шанс получить подарочный товар из элитного списка, потому что уже следующий в очереди взять бесплатно не выйдет, только с полным взносом.       С одной стороны, выпало ему не очередное творение Фантамилфической богини, что даже радовало, но, с другой, сам товар оказался даже менее полезным, чем тот флакончик с очень необычным ядом-реагентом. Нет, тут трудно спорить с тем, что этот дар системы сам по себе может стать тем еще читом, за владение которым сразу найдут место при дворе правителя и высокий титул. Или безымянную могилу, если дешевле будет отнять и поделить, а ведь действительно будет дешевле, чем платить честную цену за подобную вещь. Очень своеобразный тотем, в каком спал не менее своеобразный дух, причем дух был одновременно и очень слабым, запас его сил едва вытягивал на сильного, но при этом оставался в рамках духа старшего, просто за счет плотности тонкого тела и его древности.       Выглядел тотем плоской монетой из очень темной, почти черной глины, на одной стороне какой отпечаталась детская ладошка, а на второй звериная лапка какого-то хорька или чего-то подобного. Размерами эта хрень была с чайное блюдце, толщиной с него же, в бою совершенно бесполезная шутка, да и в мирной жизни или камланиях Степану от такого подарка толку ноль целых хрен десятых. Дух вообще не подавал никаких признаков жизни и существования, не реагировал на диалог или попытки связаться, лишь транслировал вовне образ покоя, довольства и «идите вы все нахер, я здесь отдыхаю». Сам он мог делать только две вещи – либо заниматься ничем, просто пребывая в покое и никого не трогая, либо выполнять единственную функцию, за какую этой хреновине и присвоили такую ценность.       При активации волшебную не-монету кладут на землю или специальный постамент, разницы нет, где-то над залегающими под землей залежами меди, железа или нескольких видов не просто ценных, но и вовсе волшебных видов металла (не мифрил, но тоже необычные и дорогие штуки, какие стоят едва ли сильно дешевле золота). И дух начинает медленно и неспешно эти залежи поднимать чуть поближе к поверхности, на порядки упрощая их добычу. Там, где десять лет тому назад была нужна глубокая и тщательно спроектированная шахта-штольня с кучей отнорков и конструкций укрепления, какую еще и зачаровывать нужно было от обвалов и прочих аварий, спустя те самые десять лет можно будет добывать руду уже с самым минимумом усилий и раскопок, да и сами запасы станут скудеть куда медленнее, ведь дух продолжит подтягивать новые фрагменты поближе.       Судя по всему, это было самое мощное и сложное в создании приобретение из возможных к получению через преимущество системного магазина, если не считать придумок Автобогини. Одна только попытка подумать о том, каких трудов стоило сначала призвать подобного духа, а потом склонить его к настолько нетипичной для сущностей недр задаче, как становилось грустно от собственной неполноценности. Духи недр, так-то, априори против того, чтобы помогать в добыче ценных руд или прокладке шахт, это против самой их природы, гордой и наглой. Более того, они еще и на активное применение геомантии или шаманизма для этих же целей реагируют крайне агрессивно, отчего и приходится либо постоянно оберегаться от атак подобных тварей, тратя кучу сил на борьбу с их партизанщиной против «вторженцев», либо заморачиваться и долбить камень кирками или разными техно-приблудами с минимумом магии. И все равно страдать от регулярных атак подземных сущностей, пусть и в меньшей мере. Шаманы, говорящие с недрами, или маги необычных специализаций, какие могут кое-как договариваться с подобной хтонью о том, чтобы не устраивать войну на истощение, а мирно сосуществовать, за свои услуги наверняка берут столько, что у хрестоматийного барыги, торгующего видеокартами, совесть бы проснулась, если бы та совесть вообще была.       А теперь, знатоки, вопрос.       Нахера эта хрень, какая принесет толк хорошо если через тот самый десяток лет, Степану здесь и сейчас?       Ответ знатоков оказался совершенно верным: почтенному шаману и пользователю системы Степану такая вещь нахер не сдалась, как и личная медная или железная шахта с большой выдачей сырья. Лучше бы ему подарили что-то, способное метать файерболы далеко за горизонт или нечто схожее, а не вот это вот разочарование. Он чувствовал себя удивительно мерзко признавая это, но даже от божественного дилдо пользы было заметно больше – им хотя бы гвозди забивать было можно, настолько оно было прочным, тогда как подарочное блюдце шахтерского унижения еще и несколько хрупкое, пусть и ударостойкое. Только и оставалось, что положить эту штуку под кровать, в компанию к божественным чулкам, тоже замотав в отрез чистой ткани. А дальше опять работать, только теперь над вложенным в очередь ожидания заданием, желая повысить один из талантов.       Два свободных очка Степан пока что не тратил, просто потому, что ничего из тех вещей, какие он планировал взять за эти баллы, не помогло бы с раздачей долга, только заставило бы потратить половину суток минимум на усвоение блока информации. Сейчас, вот, можно было бы попробовать и вложить их, но хотелось закончить с полученной задачей и действовать уже после. Он ведь не забыл о том, что новые таланты появляются в вариантах выбора всякий раз, как статус хоть немного меняется. Вот и была надежда, что после повышения умения создавать оборонительные массивы, откроется какой-то ультимативно-нагибающий трюк всемогучщей читерности. Так себе надежда, но спешки сейчас действительно не было, как и причин тратить таланты сию же секундочку, так почему бы и не проверить свою теорию еще разок?       Ничего нового он придумывать не стал, по крайней мере, на текущем этапе, только довел до ума старые идеи, выкорчевал остатки духовных отражений и фрагментов прошлых камланий, поставив на том месте новые заготовки. Лабиринт теперь был несколько более прочным, чуть более запутанным, за счет учтенного опыта от первого боевого крещения, более верного подбора материалов и камланий, а также общего улучшения развития. Навыки работы вне тела очень помогали, если нужно было изменить-исказить отражение материала на духовном слое. Этакий неполноценный и частичный выход из тела, без разрыва контакта, но уже и не в самом теле. Трюк, какой шаману обычно приходится долго нарабатывать, Степану дался очень быстро и естественно за счет трансформы духа. Фактически, когда он пользуется своей третьей рукой, он уже выпускает свой дух из тела, не теряя над телом контроля, ему только не хватало полученных во время Деяния навыков, чтобы окончательно понять принцип и начать применять его почти рефлекторно.       С подобным подходом восстановление защитного массива пошло даже быстрее расчетного, да и сам он, на этот раз, делал все элементы уже подогнанными друг к другу, не тратя потом время на синхронизацию отдельный кусков оборонительного механизма. Восстанавливались ловушки и волчьи ямы для духовных сущностей, снова вернулся на место сначала первый и внешний, а потом и второй барьер. Новые горшки тоже были заказаны без проблем, хотя в этот раз и пришлось заплатить за полноценный товар: подходящий ему лично брак он уже выкупил, а сделать простенькие горшки под заказ у Рякта не выйдет в силу того, что настала зима и глину ни добыть, ни обработать нормально нельзя. А для этого ритуала нужен именно горшок или иной глиняный сосуд, причем обязательно сделанный вручную, а не с помощью магии слепленный, от последнего сильно упадет качество, ведь духам нужна воплощенная в материале идея, а не ее имитация. Вот и пришлось выкупать запасы гончара на продажу, а после с легким сожалением портить и закапывать в промерзшую землю красиво разукрашенную посуду, в герметичном нутре какой уже пылало и дымило никак не гаснущее пламя-приманка.       На деле задача была не такая уж простая, даже во многом сложная, но ничего действительно экстраординарного он так и не применил, только хорошо изученные и уже отработанные методики. Несколько отдельных добавлений, какие реально можно было называть новинками, а не повторением старой оборонительной линии, картину не изменили. Самой крупной переменой оказалась незримая, но очень чувствительная духовная сеть, ради какой пришлось призывать могучего духа-паука со звериной сферой и аспектами ловушек, засад и обмана, чтобы он ее сплел. Эту штука реагировала на попытки продавить власть шамана над территорией и навязать свою, собственную. В ответ сеть наматывалась на такого вот давителя, понемногу и незаметно накачивая того коварным и неприятным ядом, ослабляющим и отсекающим подпитку от духовной реальности. Собственно, тот же медвежутик, попадись в такую сеть, не сдох бы, даже не сильно потерял бы в мощи, но он и пример плохой, крайне неудачный: еще найди поди настолько непрошибаемое говно. А вот трюки Сосунища, тоже связанные с «территориальным ведовским-духовным взломом», подстройкой под чужую власть и маскировкой собственного воздействия в тени этой власти... вот его бы такая сетка спеленала и могла бы вовсе досуха выдоить, как доил он своих жертв.       Еще одним нововведением оказалась более продвинутая модификация сигнальных сетей, уж очень не понравилось Степану то, что он не смог в решающий момент нормально сосчитать количество хотя бы сильных духов, что пришли за его головой. Для новой системы он накамлал нужные воздействия над самыми обычными камнями, буквально булыжниками, какие можно возле любой реки со скалистыми берегами найти. По правде говоря, ему можно было не выделываться и самому пособирать гальку на речном пляже, но из-за зимы и снегопада дешевле было заказать через магазин. По времени дешевле, а свое время парень ценил. Обработанные камни погружались в размягчившуюся по воле шамана землю в строгом порядке, будто бы узлы на пересечении нитей паутины, что протянулась под землей, покрыла всю территорию защитного массива и немного за его пределами. Каждый из камней может стать ретранслятором и наблюдательной камерой, позволяя, при желании, резко повысить качество сканирования на определенном участке. Духам будет куда проще глядеть, не будет нужды в том, чтобы рисковать самим, раз они могут одним глазком и ложноножкой через камень выглянуть.       Это, конечно, не полное обновление и переделка сканирующих механизмов, да и новых духов с нужными специальностями он пока еще не призвал. Сия модификация исправляла недостатки прошлой-текущей версии, а не меняла подход, зато делалась быстро и с минимумом затрат, даже новых контрактов особо не пришлось заключать: среди уже имеющихся, даже не участвовавших в большом побоище, была парочка сущностей, которые умели очень неплохо работать с камнями, менять их отражение в мире духов и делать это достаточно тонко и незримо. Получилось хорошо, даже отлично, при этом почти без выпадений из графика. Очередное задание от Автобогини, небольшой ценности, пусть и с предложением открытия случайного мета-навыка, он столь же привычно отклонил, сразу же после ознакомления, чтобы тут же вернуться к работе. И его самоотверженные усилия не могли не сказаться на результате: в один солнечный зимний день, когда на небе не было ни облачка, а от мороза сводило дыхание, система посчитала взятое им обязательство выполненным.       Получено: «продвинутые базовые методики построения оборонительных массивов».       Обретенный талант добавлен к общему статусу Игрока.       Накинувший теплую одежду юноша присел на специальном камушке с подогревом для задницы, погружаясь в себя и усваивая то, что система ему преподнесла. Уже при первичном ознакомлении стало понятно, что он снова будет обречен переделывать свою поляну, уже под новые реалии и открывшиеся секреты. Ну, или ему придется все время мучаться от собственного желания делать все максимально качественно, чем бы это все ни было. Если серьезно, то отказываться от возможности с пользой опробовать свой талант и при этом получить немало опыта, Степан и не подумал бы. Хотя его в глубине души и терзали смутные сомнения о том, что к моменту окончания зимы он может тут такого понастроить, что за рядовое самодельное капище обычного шамана-ученика принять будет трудновато, даже если пьяному, сослепу и после удара по голове.       В первую очередь новое знание улучшило само себя и здесь была видна разница между начальным и более качественным знанием. Если в своей базе талант раскрывал разные способы создавать линию обороны с упором на имеющиеся знания и их синергию, объединяя разрозненные подходы так, чтобы они друг другу не мешали, то сейчас ситуация менялась. В текущей парадигме он уже умел не только совмещать, допустим, тотемы с классическим шаманизмом и территориальным проклятием, но еще и мог подгонять отдельные элементы к взаимному усилению частей целого. Да, это все еще было только начало пути, царапина на поверхности сокрытого под водой ледяного айсберга, но все же первый, второй и даже сотый шаг оказался сделан.       Синергия с тотемами и территориальной магией была точно так же ярко выражена, как и раньше, даже сильнее. Не менее значимым было и усиление от боевой камлательной практики, работы с проклятиями и целительными духами, да и привороты с суггестией тоже свое веское слово сказали. Отвращающие барьеры и отвод внимания ему точно нужно будет переделать вообще с нуля, текущая защита этого типа никакой критики не выдерживает, благо сейчас Степан может не просто лучше, а чуть ли не на порядок лучше. Сделать это место действительно ненаходимым без привлечения магов и шаманов высокого уровня, да еще и не привлекающим внимание даже в самом малом – чем не вариант решения проблемы с нехарактерно крутой заклинательной поляной? Не разбирать же ему потом плоды своих трудов, деинсталлируя с такими стараниями сооруженные и с не меньшим старанием отстоянные в жарком бою тотемы и обереги? А так можно все осторожненько скрыть, спрятать, смазать и оставить на будущее, мол, вдруг когда-то придется вернуться, а тут уже готовая опора будет. Для отвода оставшихся подозрений вполне можно создать еще одну поляну, куда проще, как раз допустимую для талантливого и старательного ученика. Только, это действительно важно, нужно будет следить за тем, чтобы в уже привычной манере не превратить «ученическое место для отвода подозрений» в еще одну зубастенькую твердыню, с какой и стая сильных духов при куче мелочи не сумеет сковырнуть владельца. Или придется делать еще и третью поляну-капище, чтобы отвести подозрения от отводимых подозрений, да.       Еще из важного – крайне полезные механики взаимодействия массивов, причем уже не совсем оборонительных, а, так сказать, активно оборонительных, с методиками удаленного контроля духов и атаками через эти методики. Тотемная опора, подготовленная территория, слияние всего этого в один массив и все это под выходом из тела, для улучшения понимания диалога и дальности зова: и вот Степан получит средство для действительно ощутимых и действительно удаленных атак или просто воздействий. Дополнялось это весьма позитивными продвижениями в рамках ускорения процесса сложных и простых камланий, опираясь на сведенный в один массив тотемы и присвоенную территорию. Выходило так, что работы ему привалило еще больше, и он имеет все шансы получить еще одно повышение навыка, как только закончит применять уже полученное усиление и доводить свое творение до идеала.       Бесконечный цикл волшебного труда, когда каждая новая вершинка открывает новые способы стать лучше, а достижение идеала возможно лишь на кратком рывке, пока не случится очередной левел ап или внеуровневое повышение. Кто-то ленивый бы взвыл от тоски, а Степану такой подход только сильнее импонировал. Он был не против ради одной быстрой и уверенной победы, изящного решения крайне опасной ситуации, долго, нудно и упорно подготавливать под это дело почву. А пафосные сражения из самых последних сил, вроде того, какое он вынуждено проводил – это всегда, абсолютно всегда есть либо следствие собственной лени, безалаберности и тупости, либо очень неудачного стечения обстоятельств. И чужой тупости. Нельзя забывать про чужую тупость, она может быть страшнее даже собственной.

***

      Степан уже привычно размышлял о великом посреди ночи, в своей постели, вернувшись с поляны и успешно отправив восвояси Мельда, сварившего свой первый противопростудный отвар с использованием именно магически активного реагента, а не просто трав. Паренек честно сказал, что его об этом попросил отец хорошего товарища, друга в его тогда еще совсем детских играх, мол, ты же там знаешь всякое, тебя магик учит, вот и помоги, мол, вылечить своего кореша. Мельд был парнем отзывчивым, но не тупым, и прочесть скрытое между слов, но при этом выделенное капсом «НЕ ХОЧУ ПЛАТИТЬ, ХОЧУ БЕСПЛАТНО, И ЧТОБЫ МНЕ ЕЩЕ ДОЛЖНЫ ОСТАЛИСЬ», он тоже сумел, о чем и поведал своему, так бы молвить, наставнику. Степан хитрожопость как селянина, так и Мельда, оценил на десять из десяти, позволив парню сварить вполне пристойный синецветовый отвар – даже не алхимия, так, знахарство из раздела умений отшельника, завязанное на использование уже изначально волшебной травы.       Судя по всему, селянин, между прочим, владелец самого крупного в Лядях хозяйства с аж двумя справными конями, шестью коровами и плодовитым бычком, прекрасно знал о том, что именно просил – рецепт достаточно известный, его и сами селяне знают, но для него нужно уметь с цветком, вернее с его листьями, работать, а еще иметь этот цветок. А с тех, кто тоже мог бы такой отвар сделать, - в деревне было несколько знающих пару рецептов, - бесплатно работать никто не захочет, пошлет сразу и потом еще дороже потребует за наглость. Справедливости ради, этот заход даже неуважением к Степану не был, согласно местному менталитету. Хитрожопый дядька, сам то и дело шмыгающий носом (под весом снега провалилась часть крыши коровника, пришлось всей семьей быстро чинить, пока скотина не померзла, вот и простыли), не с магика почтенного требовал бесплатной помощи, а уверенно разводил на «поработать за спасибо» мальчишку обычного.       Другое дело, что это подставило бы парня, какой взял бы с запасов Панна чуть синецвета, да еще для дела, за какое по-хорошему могли бы заплатить магику. Все это парню, прекрасно понявшему подоплеку, было аки серпом по яйцам, и даже не потому, что его прокрутить и надуть попробовали, - великое ли дело, чтобы селянин да селянина не попробовал по мелочи поиметь, - а из-за отношения, считай, как к чужаку. Как бы ни старался Кирик придержать ситуацию, но парня, лишившегося опеки, уже считали малополезным элементом, считай наравне с детворой, а детворе не платят, это они благодарны старшим за кров с пищей. Паренька, какой честно работал в прислуге у Панна, а также официально все еще владеющего домом своего покойного дядьки, пусть там и жил временно поселившийся магик, такое отношение бесило.       В общем, Степан пояснил ему, как правильно подправить рецепт, даже из своих запасов, - читай, с магазина, - выдал пару грамм сушеного гриба из глубоких тропиков, который вступил в реакцию с основным реагентом. Нет, простуду и кашель такая вещь лечила даже лучше прочего, дружбану его поможет только так. Проблема в том, что этот грибочек нельзя мешать с любым алкоголем, а выпить собственной наливочки и Вомзяк и его старшие сыновья, тоже чуть простывшие, очень любили, особенно на ужин. Никакого призыва Великого Дристуна, это и опасно и вредно для хозяйства и за такое могут в рожу дать – одно дело поиметь на оплату, такое в деревне часто бывает, сам не щелкай клювом, значит, а вот если серьезно отравить обидчика, то можно и общественное порицание получить. Пурбу, товарищу Мельда, пока еще не наливают, да и дурно ему с алкоголя становится, тот самый дристун приходит – то ли со здоровьем что, то ли просто молод еще, на полгода младше Мельда. В общем, им обоим, несколько раз всыпали за все хорошее, когда они бутыль той самой наливки слямзили. Возможно, что и проблемы с желудком там были не от здоровья, а просто потому, что нечего малолетке пить взрослый алкоголь.       Потому тем, кому не нальют, ничегошеньки не угрожает, вообще.       А вот у хитрожопого селянина, если он, как обычно, наливочки бахнет, как и у всех с ним ту наливочку бахающих, начнется очень ядреный и жесткий метеоризм, причем он будет длиться три дня только если эти три дня не пить, а если продолжать чарку под вечерок, то две-три декады эффект держаться будет, пока магия грибов не выйдет окончательно. А коль чего с претензиями, так сразу можно сказать, что его кореш не пьет еще, рано ему, а просили-то отвара для него, пусть и побольше, полный котелочек. Откуда ему было знать, что пить станут всей семьей? Пурб ведь не пердит, верно? Это просто наставник сказал чуть улучшить рецепт, чтобы уже к утру дружище его славный уже на ногах стоял и в снежки был готов играть со всеми вместе. Кто же знал, что оно вот так выйдет, а? Точно не Мельд, точно-точно. Степан его даже предупредил сделать морду кирпичом, а то точно подозрительным будет его веселье, и никто потом не поверит, что Мельд ничегошеньки не знал.       Восстановил землянин социальную справедливость, вернее не став мешать восстанавливать ее парню, так как вся придумка принадлежала ему, даже сортирный юмор с метеоризмом, - он просто спросил у Степана, есть ли такая травка, чтобы пердеж дичайший вызывать, аж до осыпания побелки со стен, - а шаман лишь не стал мешать полету чужой фантазии. А уже потом, когда пацан, осторожно держа парящий на холодном воздухе котелок, ушел в закат, он принялся заниматься собственным развитием. Он вообще находил эту ситуацию невероятно ироничной: вот он еще помогает мелкому хулигану сделать пердильный эликсир, решая совершенно мелочный и тупой конфликт, а вот он занимается развитием самого себя через всемогущую систему, благодаря какой он уже может считаться очень даже сильным шаманом, способным всю эту деревню не то купить, не то снести до основания, причем даже без особого труда.       Вопрос с распределением двух свободных очков талантов Степан решил задолго до того, как получил очередное повышение от квеста, так что размышлял недолго, лишь еще раз проглядел статус с активной справкой, записав себе в системный блокнот несколько деталей, но мнения так и не поменял. Возможно, это мнение было не самым верным или умным, но уж точно нельзя было называть его необдуманным – все риски, какие только мог вообразить, парень учел и нашел плюсы перевешивающими любые недостатки. Хотя не мог он отрицать того, что в его выборе была не только рациональность и тщательная подготовка, но и нечто личное.       Первым делом Степан перевел «продвинутую базовую практику духовного оперирования» в снова упершуюся в предел развития «развитую практику духовного оперирования». Среди всех его знаний, это было одним из наиболее элитных, требующих высоких показателей сразу в нескольких характеристиках и потому, несмотря на регулярные и весьма настойчивые упражнения по использованию духовного тела, модификаций третьей руки и даже все то, что он проворачивал во время выхода из тела, застывший на второй ступеньке навык дальше так и не пошел. И вот, как только свершенный подвиг по мнению системы, - да и его собственному тоже, как минимум в плане сложности выгребания из говна, - одарил юношу тремя халявными характеристиками, он смог этот навык повысить. Скрутило его не на шутку, конкретно этот талант, хоть и являлся знанием, но работал и с аурой тоже, как и с духовным телом, а потому некоторые его аспекты при вращивании в тонкое тело воспринимались подобно принимаемым системным свойствам. Так себе чувства, но при этом они окупались ощущением наполняющей тело и разум мощи, осознание нового кирпичика к твердыне своего совершенства.       В первую очередь, как только смог снова стоять, проверил свои способности в управлении духовной трансформой и тут же начал довольно улыбаться. Третья конечность не только усилилась, став плотнее, крупнее и легче меняющей конфигурацию, но еще и увеличила площадь обнажаемого из тела призрачного нечто. Теперь он действительно мог на полном серьезе заявлять, что у него крыло из-за плеча и третья рука сразу – больший объем материи позволял оперировать сразу несколькими отростками, причем получалось это естественно и уверенно, уже отработанно и спокойно. Появились новые виды конфигурации духа, усиление каких-то отдельных аспектов, вроде гибкости, прочности, пробивающей способности и всего такого. Даже бронирование и защищенность призрачных рук, количество каких он мог довести до трех, и те тоже повысились, но не так чтобы сильно. Все же духовная плоть оставалась все еще уязвимой сама по себе, если ее намеренно не защищать нужными воздействиями, напитывая силой и создавая этакий панцирь-броню. Собственную базовую сопротивляемость можно повысить лишь если повысить ту самую характеристику, а она, увы, для шамана едва ли не на последних ролях стоит.       Синергия талантов тоже работала, повысилась боевая эффективность, встроились новые трюки в боевые связки боевика-шамана, улучшился еще сильнее диалог и навыки как пребывания вне тела, так и сражения во внетелесном состоянии, методики призыва расширились, упростилась выдача подношений напрямую в мир духов. Но пуще прочего развились свойства работы с подселением духов в самого себя: юноша и раньше очень вольно себя вел с такой рискованной практикой, получая от духов куда больше, чем если вселять их в амулеты и уже из амулетов оказывать влияние на тело и ауру. Сейчас же он снова взял очередной рубеж, снова научился новым трюкам и теперь был уверен в том, что вполне может попытаться подселить в себя сильного духа, на уровне того же ящера, только как раз для вселения и совместных действий наиболее подходящего. Не просто вселить, не просто добиться безопасности для себя и возможности сдерживать духа, реши он чудить, но еще и какое-то время сражаться с такой вот сущностью внутри себя, пользуясь даруемыми ею преимуществами. А подобный гибрид из контролирующего себя и все осознающего шамана, а также мощного духа, как раз на вселении и усилении специализирующегося... против мастеров боевой магии он предпочитал не выходить и раньше, не стал бы и теперь, да только именно сейчас у него появились неплохие шансы на успех в поединке или очень хорошие шансы на успешный побег. Особенно если остальная свита тоже будет рядом, а еще будет время на подготовку и усиление, да и землицу заклясть на себя не помешало бы. А еще мастера боевой магии связать, опоить алхимией, надеть блокираторы дара, выжечь аурные узлы, отрезать руки и ноги, а потом еще и ослепить – тогда Степан точно справится, именно так.       Улучшилась и работа с тотемами, массивами и ведовскими практиками, новые ручки позволяли напрямую влиять на отражение реальности в мире духов, что открывало просто волшебные перспективы. Шаман даже не сомневался, что если он задастся целью и приложит к этому усилия и хотя бы пару неделек времени, то его территориальная магия тоже возьмет ранг, не может не взять. Улучшились многие связки с иными направлениями, появились наметки с использованием собственного духа в исцелении ран и снятии проклятий, без необходимости призывать себе помощника, буквально самому играя роль призванной сущности собственными нематериальными щупальцами чиня и плоть, и даже немножко тонкие тела. То же самое с приворотами, вплоть до возможности подавить волю рукопожатием и перехватить над телом контроль, хотя нечто похожее он и раньше умел, но не так незаметно и без возможности реально применить с пользой для себя. Тантрические практики... ну, они тоже значительно подросли, открылись даже не столько новые трюки, сколько улучшились механики использования старых, так что он мог бы еще эффективнее подлечиваться или восстанавливаться от секса, а также самому лечить и восстанавливать. Даже не обязательно сексом животворящим, простой массаж тоже можно, хоть и не так эффективно.       Лишь только закончив усвоение первого таланта и волевым усилием подавив желание лечь спать и не трогать следующий, Степан принялся вкладывать второй и последний доступный балл. Было много вариантов, много мыслей, но он уже выбрал и решил, даже самого себя убедил в этом. Раньше он повышал навыки боевого камлания еще и потому, что отказывался признавать привороты своей специальностью, но сейчас, после подарка за деяние, приходилось признавать себе, что тупая попытка вкладывать побольше в максимально противоположное направление развития будет неверной, даже ошибочной. Во-первых, все равно одним очком он разрыв не сократит, во-вторых, какого-то ужасно сильного повода повышать «развитую практику боевых камланий» до упора не имелось, ведь ему и так хватало боевой мощи и сильных духов. Даже тот недавний бой стал таким сложным в первую очередь из-за своей внезапности и недостаточной подготовки. Если ему сейчас дать время и оставить в покое (а также сделать сражение неизбежным, а попытку скрыться или убежать невозможной), то он, при тех же вводных, призвал бы такую свору, какая противника бы растерзала вообще без нервов, на чистом превосходстве, пусть и с опорой на тотемы и территорию.       И потому боевое направление Степан повышать так и не стал, мысленно вздыхая, глядя на два пусть не элитных, но необычных и более специализированных знания, доведенные волей Княгини Милсфославны до упора развития. Выбрал к повышению он недавно и так прокачавшееся знание, какое ему очень было нужно для личных, пусть даже и немного благородных целей: «развитую практику удаленного контроля духовных сущностей», поднятую из продвинутой базы. В этот раз усвоение знаний прошло даже полегче, не то привычка, не то злой азарт, подстегивающий сосредоточенную волю Степана. Дистанция дальнего контроля над духами выросла не сказать, чтобы прямо сильно, процентов на двадцать, что было не той прибавкой, ради какой стоило бы тратить талант. Но что выросло действительно всерьез, так это предел тех сил, какие Степан может направить сквозь ретранслирующее слияние и синхронизацию с отправленным в дальнюю даль духом.       Раньше удаленный контроль состоял практически исключительно в исполнении одного-единственного приема, пусть и с вариациями: резонанс оболочек своих и духа, использование высших сфер в качестве канала передачи и резерва, и указующей воли, за счет иного понимания расстояния в мире духов. Во многом прокладка такого энергоканала была похожа на то, как действовали его эвакуационные браслеты – расстояние признавалось неважным и несущественным, а реальность иных сфер прогибалась под этим мнением. Сейчас же трюк, раньше бывший единственным, будто бы разделился во множество подтипов, привязанных к методам, тактикам, необходимым спецификациям и, конечно же, опоре на место силы, на тотемы, на территорию и возможность камлать вне тела. Даже при таком раскладе Степан все еще не мог без подготовки жахнуть весь мир или хотя бы квартал в труху, находясь при этом на своей полянке, но именно что без подготовки. При соблюдении предосторожностей, при правильном выборе ритуала и камлания, при наличии нужных и очень специфичных духов, как раз для удаленной работы предназначенных... в таких раскладах он мог ударить или оказать иное воздействие не слабее себя-обычного.       Да, ему придется опереться на поляну, вложить столько силы, что в нормальных условиях он бы получил результат куда лучше всего лишь «себя-обычного». Вот только действовать он собрался издалека, направив свою волю на первый и единственный город, в каком он побывал за время своего попадалова. В тот город, где его так неласково встретили и еще более неласково провели прочь, в городе, где продолжал жить, работать и наслаждаться жизнью, лишь только опечалившись от гибели сыночки-корзиночки, уважаемый и благопристойный адепт артефакторики и некромантии Румориас из молодого, но уже благородного и гордого без меры дома Крелльб, только что без приставки «де», но они над этим, если верить откровениям скушанного темным природником корзиночки, тоже работали. Без устали, без выходных и без жалости к окружающим, потому что чего бы их всех там жалеть.       Степан мог бы сказать самому себе, что он замыслил все это в качестве акта возмездия и приношения справедливости за всех тех, кто был пущен этой семейкой на заготовки под некротические артефакты. На костяные жезлы и обереги из черепов, на амулеты из фаланг и гадательные пластинки из шейных позвонков, на кровавые эликсиры и сцеженную с агонизирующих жертв жизненную силу. Мог бы, и даже не солгал бы при этом: юноша, выросший в земных условиях, действительно считал, что запятнавшим себя подобными вещами место на скамье подсудимых, а лучше сразу на электрическом стуле. Но, за неимением скамьи или стула с подведенным напряжением, а также за счет того, что к подобным ребятам часто применяется аргумент «ну, приди и попробуй нас туда притащить», можно не заморачиваться с доставкой, самому сыграв роль сразу прокурора, адвоката и судьи.       Все это было правдой и все сыграло свою роль, но Степан вполне отдавал себе отчет за то, что мстит он в первую очередь не за множество загубленных одаренных или просто рабов. Не за нарушение законов земных и, быть может, местных, хотя местные законники наверняка все знали и закрывали глаза, уж больно корзиночка был тогда красноречивым, а солгать при допросе не мог. Не за отцов и матерей, братьев и сестер, дочерей и сыновей, жен и мужей, которых ждали дома и не дождались. Нет, мстил он, как и всегда, когда решал за месть взяться, в первую очередь за себя самого. Потому что многое можно было сказать про Степана, может быть, даже не только плохого, но еще и хорошего, но одну вещь признавал даже Родислав Гастольдович Янин, принимая у него очередную стотыщпятисотую попытку сдать злополучный модуль.       Степан крайне педантично относился к тому, чтобы отдавать свои долги.       Все.       И всем.

***

      Юноша не попер в атаку сразу, сначала вообще проверил, как сработают его попытки добраться своими слугами аж до Фантреля и сработают ли вообще. Благо, образ города в его голове был все еще четким и с наведением сложностей не возникло. Города и деревни, но в первую очередь города, вообще очень ярко отражаются в высоких сферах, там сложно промахнуться, это тебе не скрывающегося посреди диких территорий беглеца искать. Отправленный точечным проколом с опорой на тотем дух-зритель из птичье-звериной сферы добрался без проблем, дав осмотреться своими «глазами», как со стороны реального мира, так и мира духовного, что, кстати, довольно редкое для слабых духов свойство. Осмотревшись и более плотно запечатлев образы этого городка, Степан свернул лавочку и принялся готовить себе свиту на грядущую операцию, снова мимоходом отклонив мелкое задание от Автобогини, какая требовала надеть на кого-то его честно заработанные суперчулки и потом творить всякое непотребное, пока носительница чулок держит эту деталь гардероба на лице Степана, закрывая ему глаза. Отложены оказались планы модернизации, позабыты поиски более развитых боевых контрактов, даже практика по выходу из тела и брожению по сферам, и та оказалась сведена до пребывания на поляне, пусть и без тела, пока оное тело лежит на удобненькой каменной кроватке. Опыт капал медленно, медленнее, чем ему хотелось, но все равно быстрее, чем ожидалось, сказывалась новизна дела.       Приготовления заняли больше декады, пришлось даже призывать парочку весьма сильных духов, а потом еще парочку, но все заканчивается, закончилось и его приготовление. Ознаменовал он это дело выпитой в трактире деревенском бутылочкой вина в компании Кирика, какой весело посмеиваясь рассказывал ему о том, как Мельд бегал от пердящего на ходу Вомзяка, причем не просто бегал, но и в ответ матерился на его ругательства. При этом весьма грамотно высказываясь за то, что нечего с ним себя вести не по-божески, а претензий он не принимает, потому что кореш его, дескать, не пердит. Судя по реакции старосты, проблем у мальца за это не возникло, и он даже сумел весьма доходчиво высказать свою точку зрения. Правда, пришлось ему таки выдать секрет избавления от метеоризма, причем даже не услышав извинений со стороны мужика, но это и объяснимо, тот все же куда старше и оттого авторитетнее. А за парнем закрепилась репутация действительно что-то понимающего мальца, умеющего всякое и, что куда важнее для Мельда, к нему наконец-то потеплел и растаял сердцем склочный лодочник, терпеть Вомзяка и его сыновей, причем вообще всех, включая дружбана Мельдового, не могущий. Уж как он ржал над бедой дерзко наказанного за свою хитрожопость Бобра, - за зубы характерной формы он это прозвище получил, - какого теперь ближайшие годы точно будут звать Пердуном, что даже перестал гонять парня вилами и разрешил приходить к дому, перекинуться словом-другим с внучкой, даже за стол пустил в тот вечер.       Что же, у парня, похоже, все теперь будет хорошо: допустить за стол – это, считай, уже принять в круг и сказать свое веское «за» будущую помолвку. Учитывая реалии этого мира и раннее становление самостоятельными единицами, то тут не то что помолвки, тут и свадьбы ждать не так уж долго. Степан, выслушав историю, ранее услышанную от Мельда, - только там он вел себя куда более героически и едва ли не повергал пышущего огнем из пердячей жопы мужика подобно Гендальфу, что сразил Балрога, - вставил пару комментариев, да и пошел к себе. Делать так, чтобы у кое-кого еще все дела, наоборот, пошли крайне плохо, а то и вовсе закончились. Уж он-то постарается поставить в затянувшейся мести жирную и однозначную точку.       Он не спешил, понемногу переправляя нужных и потенциально полезных духов к своеобразному якорю, какой разместил за пределами городской черты. Небольшой тотем, деревянный и украшенный резьбой в стиле кубизма, был создан им в качестве двери-ретранслятора. Сначала юноша очень долго и старательно отнимал отражение тотема у его материи, оставив только пустое и лишенное оттиска дерево, а сияющий в мире духов тотем переместив прямо к городу. Один из призванных духов на миг раскрыл пасть, он и был той пастью, из нее одной состоя, открыл ее и там, рядом с Фантрелем, и на поляне, рядом со Степаном. Шаман духовной конечностью взял отражение, просунул его через пасть-здесь, высунув из пасти-там, а после вернул призрачную руку обратно, оставив отражение тотема в нужной точке. Должным образом заклятый артефакт замигал и запульсировал, что было даже очень заметно любому одаренному, какой оказался бы рядом, хотя бы в ста метрах от точки, из-за чего пришлось активироваться нескольким духам с аспектами тишины и невнимания, скрывая магическую аномалию и отвлекая взор хитрым ментальным воздействием.       Замигала и безжизненная деревяшка, оставшаяся на поляне, замерцала, стала прозрачной и призрачной, появившись вновь, но уже на месте своего отражения, тоже рядом с городом. Теперь тотем скрывал себя сам, погрузившись во снег, скрываясь от глаз и магического восприятия. Врата для перевозки боевых и не очень юнитов были готовы, город ничего не заметил и на лице призрачного Степана расцветала довольная и немножко зловещая улыбка. Наверно потому зловещая, что он невольно совместил обычную улыбку и оскал формы духа, какая чуть выступила из-под образа лица, показывая враз ставшие видимыми острые зубы. Первыми, впрочем, пошли не хищные убийцы или тихие ликвидаторы, нет, первыми через тотем, связанный с основным массивом, полезли многочисленные разведчики, незаметные и умеющие глядеть в реальность, не вылезая в оную реальность, а также сонники и суггесторы. С улучшившимися навыками и раскрывшейся синергией, он теперь вполне мог влезать в чужие головы не только долго и нудно просматривая сны, но и действительно добывая ответы на вопросы.       И да, на Кирике он свои таланты проверил первым делом, опять не найдя ничего крамольного, если не считать никак не уходящего сожаления о том, что дочку под мага не подложить, а то у нее даже кровь еще не идет. Некие подозрения он имел, явно видя, что странный чужак по имени Панн в некоторых вещах куда лучше, чем рассказывает, и при этом не хвастается. Особенно ему запомнился выданный Мельду амулет от вьюги, ветра, холода и промокших ног сразу... быть может, Степан действительно перестарался с тем амулетом, но ему не хотелось опять лечить парню простуду. Вывод, правда, вышел у старосты очень уж неординарным: привыкший к тому, что магики свою силу не скрывают, и даже наоборот, стараются ею форсить (речь о слабых магах и недоучках, а не нормальных адептах и выше, с какими мужик практически не пересекался), он посчитал, что Панна строгий дед-учитель затюкал до такой степени, что он до сих пор не может поднять свою самооценку, считая себя слабаком, хотя на деле уже и не слабак вовсе. А стоило только самому учителю откинуть копыта, как паренек тут же свалил от остальной семьи.       Нет, воспитали Панна очень хорошо, не только выучив, но и добродетелей привив, да и за себя постоять научив, и словом, и делом. Но явно при этом старались не перехвалить, в чем перестарались, потому что уже взрослый и почтенный со всех сторон, даром, что уже так хорош, все еще считает себя мало что умеющим мальцом. Такой интерпретации собственных оговорок Степан, конечно, посмеялся, как из транса вышел, покинув сны Кирика и приказав духу послать ему чего-то хорошего и умиротворяющего. Посмеялся, но причин разубеждать Кирика в его заблуждениях не находил, даже начал подумывать о том, чтобы ему еще сильнее подыграть, «проговорившись» о том, как его достали в родном доме, что он с того хутора свалил при первой же возможности, дабы поглядеть на жестокий и кровавый мир вокруг, потому что дома было совсем уже невыносимо оставаться.       Степан покачал головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания и возвращаясь к собственным целям да замыслам. Духи, целая плеяда таковых, ориентировались по меткам и сигнатуре наблюдателей, наполняя город и постепенно подбираясь к своим позициям. Часть наблюдателей сосредотачивается на одном из наиболее дорогих-богатых особняков в центре города, в каком и проживают почтенные представители дома Крелльб. Свои земли у них формально есть, но проживают они преимущественно в городе, выбираясь из него лишь по делам и свои поселки практически не проверяют, скинув дела на управляющего. Связано это с тем, что земли у них пусть не самый минимум в полтора разваленных хутора, просто чтобы считались за земельную аристократию, но и не особо много, да и сами земли неплодородны, пейзан на них мало, в развитие лена семейка не вкладывается. Основные потоки золота идут в карманы Крелльбов от их патриарха и отца семейства, у какого есть достаточно сильный магический дар и очень престижная, денежная специальность – артефакторика.       Большую часть этого Степан знал еще от покойного сыночка нынешнего патриарха, часть узнавал прямо сейчас, получая образы-ответы от присосавшихся к спящим разумам духов нужного направления, лишь дополняя картину. Он не лез туда, где была магическая защита, не направлял своих слуг на владельцев хороших магических амулетов, не утомлял себя и не пытался вредить другим. В городе семейство Крелльбов знали, так что немного слухов или информации он мог выловить буквально из первого попавшегося стражника или лавочника. В сам особняк он не лез, даже не приближался к нему, ночному и спящему, просто наблюдал. Свои изыскания и свою месть он начал с той самой таверны, где он когда-то проживал и где ему подложили в рюкзачок следящий амулет производства той самой семейки.       Воспоминания об этих днях все еще оставались свежими, регулярно подогреваемыми мстительной злобой, так что образы духам он отправлял предельно четкие, быстро найдя злополучное заведение. Он уже успел многое вспомнить, стимулируя память духовными воздействиями на самого себя, что тоже было формой ментального воздействия, а потому давалось легко. В мысли сразу пришла одна из служанок, тощая и скуластая баба со злым и откровенно жадным взглядом, застарелой злобой на весь мир, какой она бросила тогда на поселившегося юношу. И она все еще работала и там же, там же и ночуя, так что искать ее не пришлось. Нет, он мог бы и найти, в мире высоких сфер связь между работником и местом его работы значит очень много, есть специальные сущности, какие по такому следу пройдут и подобных юнитов Степан напризывал наперед, предчувствуя их необходимость. Но все равно приятно, что искать не пришлось, это да.       Куда неприятнее оказалось то, что он совершенно не в ту сторону смотрел – тетка оказалась действительно скверной характером, битой жизнью, с проблемами по здоровью и оттого часто выпивающей, чтобы боли гасить, но в меру, вот только она еще была весьма богобоязненной и законопослушной, так что даже не подумала бы заниматься откровенно недобрыми и вредными для чужой жизни делами. А на Степана она волком смотрела потому, что он ей напомнил разбившего ее сердце мудака, во многом сломавшего ее жизнь и потому искренне ей ненавидимого. Что же, за косые взгляды шаман пока что никого убивать или карать не намеревался, он же не китайский культиватор. Ограничил свое вмешательство тем, что послал этой стерве хорошие сны и еще духа целителя, какой подлатает хронические проблемы с желудком и почками. После этого маленького конфуза своим интуитивным ощущениям он больше не доверял, обращаясь к опыту боевого камлателя, какой на втором ранге вполне знал толк в устранениях и поисках, пусть там и не совсем агентурная работа.       Начал с трактирщика, тоже очень скверного характером, хамоватого, любящего разбавить пиво, но при этом тоже весьма доброго мужика, даже во многих отношениях добрее Кирика. Тот помогал и хорошо относился только к своим, пусть и помнил любое сделанное ему добро, этот же по возможности помогал даже вовсе чужим. С местным колоритом, вымотав все нервы, стараясь помощь взыскать потом, а также только если сам был уверен, что помощь жизненно важна, а бедовая личность не прибедняется намеренно. Той же болезной стерве он сам и без спроса помогал целебными зельями, пусть и доведя сначала до слез придирками и ворчанием на тему того, что ему нахер не нужна больная помощница. В общем, этот тоже не был причастен к тому маячку, а все его криминальные наклонности заканчивались на том, что он платил мзду местному криминалу и очень-очень не любил одного десятника стражи, мечтая, временами, как бы того тюкнуть по башке и прикопать во дворе.       Степан уже было начал задумываться над тем, что подложить ему ту косточку мог вообще кто-то левый, незаметно через окно влезши, но все-таки нашел своего клиента. Клиентку. Милая и молодая девчушка, на пару месяцев младше Степана, невинно выглядящая и улыбающаяся такой стеснительной улыбочкой, что прямо ми-ми-миметр начинал сбоить. Ну, по местным меркам она уже давно женщина детородного возраста и в селах такие уже могут второго ребенка родить, да только именно та выглядела все равно очень юно и по-девчачьи. Степан ее помнил, вежливо «не заметив» предложения о том, чтобы помочь ему заправить постель, он тогда посчитал ее значительно моложе себя, да и сам не искал приключений. Но чаевые ей оставил, просто за хороший сервис и ненавязчивое общение.       Как оказалось, зря – мелкая змейка была настолько циничной, что ему, читая сквозь духа ее мышление, было даже как-то неудобно. А еще она искренне считала, что все те, кто живут лучше нее, богаче нее, счастливее ее априори заслуживают всего плохого и потом еще сверху сдохнуть. Без ненависти или негативных эмоций, Степан бы такие ощутил, он ведь не просто так в себя духов-чтецов и толкователей слов подселял постоянно. Но она вполне нормально себя вела, улыбалась искренне, благодарила тоже искренне и с искренним удовольствием уронила переданную ее благодетелем костяную пластинку в небольшую щель чуть открытого рюкзака. Благодетелем, кстати, был один из людей Крелльбов, регулярно подкидывающей ей монетку другую на информацию получше, а также дающий такие вот задания с душком. Девчушка прекрасно понимала, чем этому милому юноше грозит такой подарок, не совсем же дура, но ей было даже не все равно, а вовсе радостно. Молодой, здоровый, при деньгах и с хорошими зубами, а значит живет лучше нее, а значит, ему жить не нужно.       Вот так вот.       Степан на время вышел из транса, вернулся в тело, встал со своего ложа из каменных пластин и минуты три просто смотрел вверх, на небеса, отчаянно сожалея тому, что нечего курить. И это при том, что он и раньше никогда не курил! Нет, он всегда знал, что среди людей бывают всякие козлы, знал, что женский пол тоже этому правилу подвержен, но все равно было в ее мышлении, к какому юноша коснулся, пусть и через сущность-медиатор, нечто глубоко больное, увечное, неправильное. Какая-то отдаленная часть сознания даже предположила, что, мол, вот ему самый идеальный кандидат для тестирования всего того пула талантов, какие ему подарила почтенная со всех сторон Владычица Милф. Предположила, но так же мимоходом эту мысль отбросила – применить дары Автобогини он был готов против тех, кто поимел его соразмерно, как это было с парочкой уже почти забытых травниц из не менее забытой деревни. А вот эта смешливая дамочка его намеревалась убить, пусть не напрямую, чужими руками, но точно зная, что этот путник, как и предыдущие, пропадет без следа и ей от этого было тепло на душе.       Нет, доктор сказал в морг, значит едем в морг. Убивать ее в тот же миг юноша не стал, просто отметил про себя, что один из контрактов с тварью, какая кому угодно неодаренному и не защищенному устроит фатальный инфаркт даже если проблем с сердцем отродясь не было, уже зарезервирован. Так шаман продолжил свою основную миссию: пока он всю ночь и часть утра потратил на возню с трактиром и копание в головах, четверо особо удачно скомбинировавших свои усилия духов работали по цели номер один. Особняк мага, да еще и артефактора, пусть и пока еще всего лишь адепта, - да, именно адепта, что бы там не пытался фантазировать сынок Румориаса, имя которого уже и вспоминать не хотелось, - защиту на себе имел, и неплохую, а эта четверка сию защиту анализировала. И неплохо анализировала! Аспекты понимания, отображения, власти и незримости пересекались в них со сферами воды, камня, пространства и, конечно же, смерти. Без смерти никак, все же логово не только артефактора, но и некроманта.       К середине дня, когда Степан опять вернулся в тело, перед ним лежала обычная глиняная табличка, даже глиняный кирпичик. Изготовленный ранее конструкт, простая заготовка под слепок для образов, теперь вмещал в себе весьма подробную схему внешних и части внутренних защит на особняке. На деле там не было ничего, что Степан не мог бы различить сам, да и преодолеть тоже сумел бы, но ему нужен был не пафосный штурм обители зла с помощью свиты сильнейших из его духов, а возможность тихо и незаметно войти, сделать дело, и уйти, не оставив следов. И потому, забрав с собой этот кирпичик, шаман принялся его изучать и заучивать, время от времени отрываясь на отдых и трапезу. Мельд притащил котелок просто божественно вкусной ухи, благо замерзшая Дантра позволяла рыбачить прямо на льду, так что с рыбой для блюда дня все обстояло нормально.       Вернулся к работе над своим маленьким проектом юноша не сразу, сначала снова обновив свиту призывов, подстраивая ее под новые реалии. Заняло это еще три с половиной дня, а также мимоходом сброшенный системный квест с копеечной наградой. Очередной лот из элитного раздела магазина оказался тоже ненужным, потому что Степан не видел причины звать ту сущность, какая соблазнится магически насыщенной вытяжкой из полусотни уже сформировавших ауру и душу, но не успевших родиться малышей. Он, конечно, любил поиграть за темную сторону во всяких видеоиграх, но сейчас это была не игра и мараться, пачкать руки и совесть в подобных реагентах... нихерашечки не хотелось, и это еще предельно мягко высказавшись.       Первый слой защиты на чужом доме был вскрыт практически без проблем, там был даже не защитный барьер и тем более не полноценное замыкающее поле, а так, обычная сетка, пусть и плотная. Классическая магическая защита, какую он, спасибо ухваткам камлателя, знал и читал едва ли не лучше тех, кто ее накладывал. Слабые точки и просто проседающие элементы, из каких идет истечение энергии, так уж точно различал получше владельцев. Раз они их не исправили, то, наверное, не видели... или просто им было категорически наплевать, как знать. Вот второй слой, встроенный в сами стены, порадовал действительно сложной задачкой – без предварительной разведки духами незаметно обойти такую штуку Степан бы не смог, даже если бы лично попробовал просочиться в духовном теле. Встроенные в стены амулеты, еще амулеты под потолочными балками внутренних помещений, прах покойников, высыпанный в сады и кадки с цветками и несколько урн со сторожевыми и боевыми призраками. Последние были крайне примитивными и видно было, что артефакторика костей и плоти дается Крелльбу куда лучше, чем работа с прахом и духом, но это и не удивительно – работа с нематериальной нежитью суть грань между некромантией и шаманизмом, там очень специфическая нужна подготовка, чтобы реализовать такой подход. А люлей получать такой адепт станет и от шаманов, и от классических некромантов, особенно на ранних этапах, еще не научившись полноценно пользоваться преимуществами подхода. Времени на углубленное изучение или исправление нехватки эрудированности Степан почтенному Румориасу давать не намеревался.       Костяные и обычные артефактные заготовки были хороши, но они действовали по методам классической магии и против таковой, тогда как со стороны духовного мира прикрывать должны были призраки и праховые артефакты. Быть может, шаман и несколько предвзято отнесся к своему оппоненту, потому что амулеты против духов, какие использовали люди артефактора, что были посланы за залетным одаренным, запомнились парню своим хорошим качеством, но сейчас он стал сильнее, а этот выродок – нет. Призраков он спокойно обманул, замылил им восприятие и замкнул их чувство жизни и магии, чтобы они не увидели даже истекающего кровью девственника-мага, пусть и в метре от себя. Праховое поле от сада и кадок с цветами, - могильными цветами, кстати, что должно было знатоков наткнуть на мысли, но, похоже, Крелльбы вообще не шифровались, - должно было ослаблять и отваживать мелких духов, но подобранная и усиленная через тотем-передатчик свита этого эффекта просто не заметила.       Следующий этап потребовал напрячь немало сил, чтобы протащить через валяющийся в снегах тотем сильного и очень непростого духа. Степан снова применил уже знакомый трюк, погружая призрачную руку в центральный тотем на поляне, чтобы нивелировать расстояние, вытащив свое щупальце уже возле Фантреля, подпитывая тотем и помогая ему держать нагрузку. Дух выглядел комком старых и поеденных тряпок, принадлежал весьма редкой сфере пыли и запустения, воплощая не менее редкие аспекты. Добравшись до особняка Крельбов, дух подполз поближе к защите, а после вполз уже в оную, сливаясь с ней, маскируя себя под фоновый магический поток, начиная оттягивать на себя все сигналы и временно опуская щиты поглубже в мир сфер, давая остальным духам пройти через временно приоткрытую форточку.       Первыми внутрь полезла целая стая спецов, выглядящих в образах словно помесь мышей и тараканов, и, следуя своим аспектам, привязанным к внешнему образу, они умели быть очень незаметными внутри жилых построек, игнорируя, обманывая или просто заставляя не срабатывать всякую защиту. Самыми закрытыми участками дома оставались спальня Румориаса, его дочери, последней из одаренных наследниц и наследниц вообще, а также подвал-лаборатория и «нормальная» лаборатория, причем подвал блокировался куда лучше. Удалось увидеть и самого любителя разбирать людей и собирать из них артефакты: высокий, красивый и статный мужчина лет за пятьдесят, он явно был любимцем женщин, отлично попадая в образ этакого байронического персонажа. Дочка у него унаследовала отцовскую внешность, а не таковую от покойной уже девять лет как матушки, но если у отца это шло в плюс, то у нее нет. Слишком вытянутое и длинное лицо, тонкие губы и орлиный нос создавали не самое благоприятное впечатление. С другой стороны, чистая кожа и здоровые зубы, красивые светло-каштановые волосы, а также ладная фигура этот недостаток смазывали. Если в лицо глядя девушке можно было дать семь из десяти максимум, то сзади уже крепкие, как ее подтянутые ягодицы, девять.       Мыше-таракан, спрятавшийся в щели между досок пола, став меньше мошки размерами, да еще и слившись с материалом пола до полного растворения в нем, - своеобразная форма маскировочного подселения в материальный объект, - сумела в духе японских извращений заглянуть Ритце Крелльб под платье, предав изображение в разум Степана. Что же, мода на кружевное белье в этом мире уже раскрыта, кто бы сомневался. Неужто сюда раньше уже успел прибыть какой-то попаданец и стал создателем новой моды? Или так, или местные просто и сами с усами и чулками, что даже не удивительно, учитывая магичность этого мира и весьма условную «средневековость». У погруженного в транс юноши невольно промелькнула ленивая мысль о том, что можно прибить только папеньку, отправив его к сыну на свидание, а вот на доченьке-сестренке протестировать-таки свои подарочные умения. В этот раз он мысль прогонять не стал, не до конца уж точно, продолжила она витать в глубинах мыслей.       Следующие полтора дня Степан провел в трансе, не выходя из него дольше, чем на пару минут, чтобы выпить водички. Погружать себя в кому, как во время долгого нырка, он не собирался, алхимию принял куда более щадящую, но и отходить надолго не мог физически. Тряпочная хтонь медленно, но верно делала сеть проходов для остальных духов, изредка пополняющихся или сменяющихся, но по-прежнему внутрь попадали только те, какие могли очень хорошо маскироваться, ибо не хотелось Степану превращать стелс-миссию в побоище. Кабинет и спальня мага сдались первыми, как и внешняя лаборатория, какую проще было называть аналогом торговой лавки и демонстрационного стенда для покупателей, потому что всерьез там почти не работали. Лезть в головы защищенных амулетами и собственным даром одаренных Степан не спешил, хотя уже вполне мог, имелись нужные контракты даже без учета «даров» Автобогини.       В качестве цели он выбрал мозги полноватого и суетливого дядечки, какой был ближайшим и доверенным помощником Крелльба, наравне с уже покойным главой его силового корпуса, какой погиб, захлебнувшись кровью из распоротых легких, казалось, бездну времени тому назад. Амулеты у мужичка были, но такие, слабенькие, ни на что толком не годные, духи Степана их даже не продавили или выключили, просто обошли, прошли под ними, занырнув из духовного мира. Сон сменился трансом без возвращения в сознание, а один из лучших духов-чтецов принялся выкачивать из мозгов жертвы все, что было нужно и не очень нужно. Одновременно сущность еще и подлечивала мудилу, так что он должен был проснуться выспавшимся и довольным жизнью, чем бесил недосыпающего какие уже сутки подряд Степана до скрипа зубов.       И полились потоком нужные и реально важные данные, их было уже столько, что приходилось вычленять только самое важное, оставляя остальное на потом, или вовсе игнорируя. Так, выяснилось, что ничтожного смерда и деревенского одаренного по имени Панн даже не подозревали всерьез в исчезновении покойного сыночки-корзиночки. Вернее, начали подозревать, даже послали весточку было теневикам, чтобы нашли и притащили голову, но потом мозги встали на место и стало очевидно, что такой кадр не мог исчезнуть всех до единого преследователей, да еще так, что и следов не осталось. Лагерь и лошадей сына и его группы ведь нашли, а дальше уперлись в никуда – следов не осталось, их сожрал тот стремный дух, дозваться некромантией тоже не вышло, даже просто тело отыскать не смогли. Вот и пришли они к выводу, что случился конфликт интересов, что перешли они кому-то серьезному дорогу, только неясно кому.       Вероятность причастности деревенского дурачка ко всему этому оставалась, ее не отбросили, но там скорее считали, будто его (Степана-Панна) максимум в темную использовали, но, что вероятнее, просто прибили подвернувшегося под руку свидетеля. Немного сломала эту версию информация о том, что паренек, значит, умел и в проклятия, и в снятие оных, теневики-криминал молчать в ответ на щедрые вопросы не стали. В итоге и сам Румориас, и его «человечек для всех поручений» разрывались от разных версий, не зная даже, считать Панна одним из группы устранения, какая ждала бедных Камла и Дилра за стенами города, или тем самым случайным свидетелем.       Впрочем, на Румориаса и его дело свалилось слишком много неприятностей за последнее время, начались масштабные чистки и шмон среди всего темного и серого сектора магических услуг, искали какую-то очень большущую шишку в духе местного Мориарти, сумевшего взбесить всю королевскую конницу, рать, тяжелую пехоту и ансамбль барабанщиков. А в таких поисках под руку то и дело попадались всевозможные побочные кадры тоже незаконные и тоже страдающие от произвола ищущих. Степан бы попытался узнать больше, но времени было в обрез, а интересовало его не то, кого там ищет тайная стража аж из самого Дантмарка и чуть ли не весь мир скопом, - уж точно не одного скромного пользователя системы, какой начудить на всемирный розыск не успел бы при всех стараниях, - но все причастные к похищениям и зверским убиениям тех, на кого положили глазки конкретно эти вот уроды моральные. Он выискивал всех, всех тех, кто знал, кто видел, кто пользовался услугами, кто помогал подкидывать маячки и закрывал глаза. Убивать вообще всех он все же не собирался, а тот так половину города можно будет умертвить на «законных» основаниях, большую часть он просто запомнил, на будущее. Но вот шайку Румориаса и его сеть помощников... их он собирался записать в сопутствующие потери.       Девки и мужики в трактирах, в почти каждом, кроме самого дорогого, там опасно было своих информаторов покупать, могли спросить за причины. Мелкие торговцы и даже трактирщики, какие могли подпоить клиента до нужной кондиции. Стражники, что сами могли «арестовать жертву», а потом доставить ее не в кутузку, а прямо к неприметному домику в бедном квартале, где доставленного уже погружали в контейнер, протаскивали через подземный ход к небольшому складу во владении Крелльбов, а оттуда уже завозили в особняк. Отдельные головорезы и убийцы из местного криминала, какие сами могли поискать нужную жертву, - кстати, среди них не было тех, кто говорил со Степаном, - сами же и притащив ее к точке обмена. Не так уж много, меньше двух десятков человек, но даже этого многовато для такого небольшого, по меркам земным, города. Большая часть работников и слуг о темных делишках своих господ максимум подозревала, но спрашивать благоразумно не спешила.       Они, кстати, не только одаренных ловили, это при редкой удаче, а в основе своей просто нелегальных рабов или случайных прохожих. Легально купленных рабов, так-то, можно запороть или иным образом умертвить, но не в жертвенных или магических целях, для этого дорогущая лицензия нужна, какую за деньги все равно не получить. Крелльб ее так и не смог себе выбить, но зашел с другой стороны, действуя полуофициально. Покупающие молодильные вытяжки, боевые амулеты, сторожевые сети и прочую некро-муть согорожане все прекрасно понимали, но волноваться не спешили. Кого волнуют всякие рабы или просто левые деревенские знахари, если случайно забредут? Да, совершенно верно, никого, а берега Румориас знал, не трогал чужих работников и магов, пасть не разевал и вообще был компанейским мужиком, с каким и выпить всегда можно, и перекинутся в кости, и в клуб «Почитателей Руады» сходить.       Пока Степан заканчивал с распорядителем этой семейки, возвращая его в максимально рабочее состояние и при этом затирая следы собственных действий, - ну, действий его духа, - еще одним призывом, тряпочный дух закончил с защитой подвала. Подвал оказался очень обширным и просторным, еще одним этажом, считай, но это и не удивительно. Некроманты куда чаще магов классических направлений стремятся закопать себя поглубже в землю, словно их могила при жизни манит. Да и бледны они не только от пропитки тела некротикой, но еще и от банальной нехватки солнечного света. Это имеет свои причины, им такая энергетика действительно подходит, но все равно немного веселит, самую малость.       Первой в тончайший пролом внутри защитного барьера скользнула таракано-мышь, проверяя, ища, выискивая сигналки и ловушки, но есть предел паранойе полунелегального некроманта, есть предел и его мастерству, и новых сюрпризов не появилось. Замкнутое поле сигнального типа, уже полноценное поле, а не сеть или барьер-кокон, не может заметить мышку, не в силах воспринять духа, чья суть незаметность и незримость. Вслед за первым духом в пролом в защите входят следующие, им плевать, что этот пролом размером с игольное ушко, для них врата уже открыты, они идут высокими сферами, где расстояния и размеры не значат ничего. Дух-ретранслятор, через которого Степан отдает приказы тряпочному и мышам, проходит последним, его уже нужно прикрывать полноценно, он слишком заметный, пусть шаман и старался подобрать того, что смыслит в сокрытии себя. Но слишком тяжела задача – он транслирует волю шамана одновременно через тотем за городом и через себя самого, двойная нагрузка вызывает возмущения в фоне, этого не избежать. Будь Степан рядом, пусть и за стенами Фантреля, но лично, все стало бы куда веселее и, главное, быстрее, но не для того юноша повышал дистанционный контроль духов, чтобы лично во всякие авантюры лезть, хватит с него авантюр.       В подвале много всего, фонящего магией, классической и чуждой шаману, но при этом узнаваемой, только узнавать все это ему не слишком и хотелось. Степан видит мышиными глазами, выглядывающими в реальность, игнорируя сигнальные свойства поля. Видит висящие у стеночки усохшие ноги, три мужских и одну женскую, плоть на каких не только усохла, но и стала прозрачной, словно желатин. Это заготовки под трости, какие будут одновременно и отводом для проклятия, случись его получить, только выглядеть они станут куда нормальнее, как обычные трости, а не вот этот ужас, нужно только дождаться, пока эссенции плоти окончательно поглотятся костью. Вон висит выделанная человеческая кожа – маскировочный артефакт для какого-то агента-инфильтратора, надев какой на себя, примешь вид обычного пейзанина, причем рост и масса не важны, а одевать можно и поверх одежды, главное, чтобы не поверх доспеха. Вон там клетка-ловушка для нематериальной сущности, сделанная из клетки реберной, причем эта, похоже, принадлежала одаренному, а еще часто используется – не иначе, именно в ней усмиряют призраков для охраны или на продажу.       Степан использует связку с двумя духами сразу, он смотрит глазами таракана-мыши, но видит образами духа понимания, какой сам анализирует и подсказывает применение того или иного предмета, если Степану не хватает эрудиции понять самому. В большей части случаев, кстати, хватает, но теперь глубина системной эрудиции ему совсем не во благо. В самом просторном зале подвальной мастерской Степан находит два анатомических стола на магический лад. На первом только куски и фрагменты, пропитывающиеся магией и алхимическими зельями реагенты для простых в сущности вещей, только эффективных и более дешевых в изготовлении, чем их аналоги из нормальных материалов. Порою в разы дешевле, а то и на порядки, отчего и процветает эта маленькая мастерская в духе сказок про людоедов и ведьм из пряничных домиков, да только домики вовсе не пряничные.       Дух-передатчик зависает над вторым столом, на каком лежит пока еще не разобранный труп, вернее, разобранный лишь частично: нет глаз, часть кожи снята с лица, нижней его части, и шеи, вскрыта грудина и вытащены потроха, срезаны гениталии, на руках не хватает ногтей. Так уж сложилось, что в некромантии подобного толка часто важна агония, боль провоцирует ауру выделять больше силы, активно пульсировать, и потому ритуалы жертвоприношений часто болезненны, особенно если материала мало и качество его приходится компенсировать усилиями. Иронично, но чем круче маг-чернокнижник, тем меньше у него нужды мучить свои жертвы. Здесь, видимо, материал был плохоньким, да и сами маги далеки от мастерства. Чувствовалось, что основная специальность, на какую Крелльб и проходил обучение, была классической артефакторикой, а вот некроконструирование он стал изучать сильно позже, уже самостоятельно ища свой путь. По состоянию материала и жертв чувствовалось.       Степан не сразу понимает, глядя глазами духа в первую очередь на магию, а не на реальность, что перед ним на прозекторском-вивисекторском ложе лежит фактический мальчишка, пусть и постарше того же Мельда лет шестнадцати, уже практически самостоятельный мужчина по меркам местного менталитета. Степан знает, что он об этом пожалеет, но он все равно делает, подаваясь мимолетному порыву и давлению интуиции. Снова срабатывает дух ретранслятор, пропуская через себя уже не просто духа, но призрачную руку Степана, в какой сжата нужная сущность. Сущность плохо умеет маскироваться, да и двигается в близких к реальность слоях сфер слишком хаотично и дергано, проще самому доставить. Правда, ощущения вышли на любителя – сначала через склейку двух точек пространства между тотемами поляны и тотемом-меткой, а потом от тотема-метки, к духу-передатчику. Словно призрачную хватку ему одновременно вытягивают на дыбе и легонько пожевывают.       Не обратив внимания на ощущения, четко осознавая их временную неопасность и постоянно следя за тем, чтобы тряпичный дух продолжал его маскировать, искажая сенсоры мастерской, юноша погружает нужного духа в раскрытую грудину покойника. Если бы здесь и сейчас был хоть кто-то, умеющий в магический взор, он увидел бы странную картину, появившейся из пустоты едва различимой когтистой лапы, что погрузилась на миг в грудь мертвеца, тут же исчезая обратно. Исчезая вместе с целым водоворотом образов чужой жизни и, что важнее, чужой смерти. Обычная жизнь, веселые игры, постепенное взросление, гибель отца, следом матери, ссора с отжавшими остатки собственности родичами, вынужденное бегство подальше, в город. Волшебный дар, его крохи, о каком и не подозревал толком, позволяющие быть чуть сильнее, чуть живучее, чуть здоровее, чуть умнее одногодок, попытка устроиться на работу в Фантреле. Новые знакомства, новые лица, пьяная болтовня, слишком крепкое пиво, кружащаяся голова и чьи-то руки, неясно куда его тащащие. Темный подвал и каменные стены, изредка появляющиеся слуги, носящие еду, отдающую странным вкусом, от какого становится плохим самочувствие, а потом два лица. Благородная и страшная рожа какого-то господина, по какому сразу видно то благородство, и похожая на него красивая девица.       И боль.       Бесконечно много боли, пока его режут, без слов, без зловещих криков, как ожидалось подспудно из-за деревенского фольклора о клятых магиках, а с полным равнодушием. Он хочет кричать, но никто не желает слушать его крики – голосовые связки ему разрезали в самом начале, это было даже почти не больно. Он только и может, что сипло дышать, булькая кровью, под этими равнодушными и собранными взглядами, с каким сам паренек и его родичи скотину резали. Рабочее настроение и все такое. Но больше всего ему запоминалось то, как девица заботливо и аккуратно утирает ему пот со лба, кровь с тела, слюни из раскрытого в немом вопле рта. Именно это ее заботливое равнодушие ломает жертву окончательно, не равнодушное презрение во взгляде благородного, а не менее равнодушная и безжалостная рачительность в действиях красивой девицы. И разум покидает юношу, ломается в дребезги и дальше уже никакая боль не в силах причинить ему страдания, потому что страдает только тело, только мясо, а разума в нем не осталось.       Степан оборвал контакт осторожно и спокойно, свернул действия своих духов, вывел их из лаборатории, а после и из особняка, оставил во всем Фантреле только наблюдателей и носителей меток, на какие можно навестись из мира духов. Вернулся в тело и вышел из транса, пригасил работу тотемов, проведя все эти рутинные действия совершенно спокойно. Опять была ночь, только небеса оставались черны, яркие точки звезд скрывались за полотном облаков, так что смотреть приходилось в аналог Квадрата Малевича, только с фентезийно-космическим антуражем. Тошноты не было, спасала стойкость духа, да и просто выветрилось все за время, пока убирал следы своего присутствия в той лаборатории. Вспомнились собственные мысли о том, что как бы не совсем причастную к его проблемам почти красавицу можно использовать для тренировки приворотного мастерства. Улыбка на лице вышла искренней, но какой-то неживой, мертвой, примерно так же, как кусочек души после созерцания тех образов. Система, словно дожидаясь этой самой реакции тут же нахлынула новым сообщением.       Получено системное задание (среднее): применить мастерство воздействия на разум и страсть в адрес Ритце Крелльб, исказив ее личность развратным образом в меру своего понимания. Для удовлетворительного использования нужно переписать основные аспекты личности, сменив жизненные парадигмы и приоритеты; для полного исполнения необходимо создать по меньше мере три полноценных субличности развратного типа (служанка, любовница, кукла и тому подобные); для идеального исполнения необходимо наложить все упомянутые воздействия на изначальную личность Ритце Крелльб, при этом так, чтобы она сама не подозревала о собственных изменениях, какие будут провоцироваться эффектами-активаторами любого типа. Допустимо использование даров Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай.       Награда: значительное повышение эффективности приворотов, значительное повышение вероятности появления талантов ветки рабомантии среди доступных для выбора при повышении уровня, одно свободное очко талантов; при полном исполнении: одно очко талантов за каждый из режимов-субличностей, но не больше семи; при идеальном исполнении: одно случайное знание продвинутого или элитного типа, одна единица характеристик в самый неразвитый из атрибутов.       На какую-то секунду Степан поддался слабости, задумался над тем, как вообще выполнить эту задачу, примерно осознавая, что у него есть некоторые шансы сделать это даже с дистанции, пусть и не сразу. Придется раздобыть ее кровь и волосы, настроиться на ауру, создать специализированный тотем, призвать нескольких сильных, а то и кого-то из старших духов соответствующей специальности, благо, эта специальность сейчас единственная из тех, какие позволяют ему надеяться на успех в призыве и договоре со старшой сущностью. Но потом он снова вспомнил-увидел образ вытирающей лицо пытаемому пареньку милашки Ритце, и эта слабость прошла. Не стоит оно такого, даже несмотря на то, какая у нее подтянутая задница, все равно не стоит. Это уже вопрос не только собственной мести, но и чужой, возмездия за того, чьи образы он так неосмотрительно принял, пусть и со всеми предосторожностями – они все равно свой след оставили, пусть не духовно или магически, но просто в банальном человеческом желании сделать так, чтобы этого дерьма больше не было.       - Нет уж, нет, нетушки, меня на сиськах не проведешь. – Равнодушно и без эмоций говорит он, вставая на ноги, и разминая затекшее тело. – Даже если бы я согласился, то трахать подобное не сумел бы, не после увиденных образов. Надо было предлагать до того, как я с методами работы этой семейки познакомился столь плотно, тогда были бы шансы.       Вздохнув, Степан отказался от задания, собрался с поляны и пошел к дому, есть заранее заказанный ужин и отправлять домой задремавшего за столом Мельда, какой с радостью воспользовался его разрешением потрапезничать самому, если будет знать меру. Отправив зевающего мальчишку по уже протоптанной в снегу тропке, он затолкал в себя все еще теплую вареную картошечку с маслом, лучком и шкварками, не чувствуя вкуса, и улегся спать. Ему не снились кошмары, не приходил ночью тот мертвый паренек, образы-память какого все меньше его беспокоили, нет. Сны были, конечно, далеки от нормальности, но не страшными – снился Степан Жирный, оставшийся на Земле, только почему-то снился он в космосе, одетый в броню из Эффекта Массы с эмблемой N177KILOS на оной броне, отчаянно торгующийся о чем-то неслышном с Катализатором, какой выдирал на себе волосы от бешенства и грозился пожаловаться в высшие инстанции. За спиной у тезки стоял коммандер Шепард, уронивший лицо в ладонь и раз за разом повторяющий, что ему надо было уходить, пока была возможность.       Проснулся юноша выспавшимся и отдохнувшим, окончательно пришедшим в себя, а еще сформировавшим план того, как задуманное им провернуть максимально эффективно и незатратно. И вроде бы все нормально, но зашедший поутру Мельд, притащивший половину еще теплого пирога с индюшатинкой, увидев его улыбку, едва не уронил тот пирог и весь побледнел. И ведь ничего такого, Степан специально следил, чтобы не выпустить наружу духовный оскал. Не иначе просто рожа очень уж мрачная была.       Ничего, скоро у кого-то станет мрачным настроение.       Гробовым.

***

      Те самые действия, та самая методика, только проверки на ловушки еще более параноидальные, но нет, не заметили его прошлого визита и встречу не приготовили. Снова протягивается сквозь пространство реальное и духовное призрачная конечность, только теперь она куда более мощно напитана, отчего тряпочному духу куда сильнее нужно стараться, чтобы заставить защиту мастерской все это не замечать. Да и не одна эта рука-клешня, а сразу две когтистых лапы, сжатые лодочкой, между которым бьется вырванным сердцем сильный дух, принявший подобный образ, дух темный дальше некуда, злобный, как идеологический последователь Янина, опасный... ну, как темный дух высокой силы и темной направленности. Конечности духовного тела погружаются в грудь духа, исчезают, оставляя истекающее кровью и гневом сердце внутри продолжающего доходить до кондиции тела. Его, за время с прошлого визита, немного передвинули и, похоже, покрыли свежим слоем какой-то важной алхимии, но Степан не смог ее идентифицировать сходу. Однозначно что-то для консервации остатков тонких тел, но без точной специфики, а еще подавитель запаха, чтобы вони поменьше и только легкая нотка ментола – экие нежные некроманты пошли, брезгливые даже.       Руки исчезают, а дух понемногу приживается в лишенном сердца теле мертвеца. Это не увидеть невооруженным глазом, но внутри трупа срастаются перерезанные жилы, укрепляются и словно бы шевелятся дождевыми червями кровеносные сосуды, в пустых глазницах селится какая-то слишком темная и черная пустота. В магическом отражении это не проглядывает вообще никак, духам Степана даже нет нужды маскировать что-либо дополнительно, подселенный со своей незаметностью справляется сам. Одновременно с тем, как шаман выполнил основную часть первого этапа, действовать стали и остальные его духи, он их сегодня призвал с запасом, и координация такой толпы отнимает очень много усилий. Одних только ретранслирующих сущностей, пусть и попроще той, какая полезла в подвал-мастерскую, пришлось призвать семь штук, чтобы всем своими бойцам и не бойцам передать приказы. А ведь еще и незаметность нужна, чтобы кто-то из местных магов не почуял неладного, а то еще начнут орать что-то о готовящемся орочьем набеге, раз тут столько наблюдателей духовных тусуется.       Духи занимают позиции рядом с теми, кто сотрудничает с Крелльбами в их нелегком деле добычи материала, не совсем вблизи, но в радиусе доступности. Все те мелкие сошки, вроде той самой змеюки из трактира, оказываются под равнодушным и неусыпным прицелом. Сейчас ночь, большая их часть спит и защитных амулетов либо не имеет, либо это такие амулеты, что их будто бы и нет вовсе. Той части, у какой защита имелась, уделено особое внимание, но таковых буквально пара человек – распорядитель и новоназначенный коллега Дилра, отвечающий за охрану лавок, силовые акции и все такое. Остальным хватит чего попроще, только все равно с оверкилом, чтобы с гарантией. Степан за призыв всех этих убийц, на какой ушло четыре дня, накопил опыта на четыре пятых до двадцатого уровня и рассчитывал этот уровень взять судной ночью.       Тем временем, пока он расставляет убийц по позициям, в подвале зашевелилось тело убитого юноши, сначала неспешно, осторожно, но с каждым мгновением все увереннее. Тряпичный ничего не делает, но защита и сенсоры шевеление трупа не видят, хотя в глубине частично закрывшийся раны на груди, где было место вскрывающего рубца, сияет явно магическим алым блеском призрачное сердце, бьющееся на месте изъятого настоящего. Защита и не может этого увидеть, потому что этот дух работает с весьма забавными концепциями: тело, какое он занял, умерло здесь, в этой комнате, сойдя с ума от незаслуженной, но страшной боли, и потому та защита, какая была здесь в момент его гибели, не воспринимает действия захватившей труп сущности, не может воспринять. Будь защита получше, более полная, разнообразная, гибкая, то такая духовно-аспектная пелена бы не сработала, но защита была такой, какой была.       Дух поднимает тело, свешивает ноги с вивисекторского столика, шлепая босыми и лишенными кожи ногами о пол, не оставляя на том никаких следов. Полная темнота, разбавляемая лишь мерцанием алой капли в глубине грудины трупа, существу не мешает, как и управляющему им Степану. Управлять сущностью непросто, она жаждет крови и мести за кровь и боль, оно готово слушать предоставившего вместилище и цель шамана, пока тот следует условиям сделки, пока он обещает натравить рожденную из желания несправедливо замученных рабов тварь на тех, кто погубил это тело, кто свел его с ума болью, открывая духу возможность прийти в реальность. Дух охотно берет подпитку от шамана, а тот направляет в него силу из тотема, какой сам черпает ее от поляны, но сила и подпитка сущности этой не так уж и нужна. Его цель, его желание, остатки тонкого тела юноши, его боли и безумной агонии, питают тварь не хуже шамана, питают и подпитывают, усиливают и делают весьма смертоносной. Еще недостаточно, чтобы победить двух одаренных в месте их силы, особенно если один из них адепт и весьма сильный, но это даже хорошо – сущность хоть и мыслит другими категориями, но концепцию помощи понимает и охотно меняет временное послушание на поддержку говорящего с духами. Таковые редко призывают этого духа, старого духа, неприятного в общении и контакте, куда чаще он старается прийти сам, но и от помощи никогда не отказывается, покуда помощь идет не вразрез с собственной аспектной природой.       Дух следует указкам Степана и у того, несмотря на огромное напряжение всех ресурсов сознания, несмотря на необходимость контролировать столько целей и задач одновременно, невольно вырывается смешок, когда он осознал, что играет в этакую очень постироничную версию Темных Душ с привкусом Кроворожденных. Это не помешало ему подвести тело одержимого темной сущностью покойника, - или сущность, подселившуюся в мертвеца, настолько остатки ауры юноши и кровавого сердца срослись воедино, - к одному из стендов. Тому, где висели заготовки под трости, которые пока еще были чьими-то мумифицированными и желатинизированными ногами. Он повторно вглядывается в то, что увидел еще несколько дней назад, когда впервые попал своими-чужими глазами в это место: своеобразную сигналку-датчик, отслеживающий работу вложенных в мертвую плоть чар. Если вдруг заготовка начнет портиться, истекать силой, а желатиновая плоть станет разжижаться, то специальное плетение отсигналит на не менее специальный амулет, а некромант спустится сюда и все исправит.       Лишенный ногтя палец тыкает в нужную точку, подавая кроху силы, эрудиция Степана не подводит и дух эту самую сигнализацию активирует. Он недовольно передергивает всеми мышцами тела, ему не нравится следующий приказ, но тварь все еще слушает аргументы шамана. В изувеченной руке мерцает, то проявляясь, то исчезая ритуальный нож, напоминающий какой-то странный скальпель или опасную бритву. Оружие будто бы одновременно и есть, и нет, оно не материально, но раны от него не менее страшны. А еще это лезвие совершенно точно копирует тот инструмент, какими занимаемому духом телу причинили больше всего боли, оно настроено на ауру той, кто эту боль причинял. Старый маг и сам терзал юношу, но он не настолько ему запомнился, не настолько отпечатался в посмертной тени, чтобы проявиться, а вот Ритце, Ритце дело другое. Атака таким духовным клинком, да против того, кто стал его прообразом и целью... тут нужно быть мастером, чтобы отразить подобное. Настроенный на дар симпатичной некромантки клинок просто проигнорирует простые щиты, да и часть сложных тоже, а против остальных станет работать с большей эффективностью.       А потому что уничтожать тела нужно, избавляясь от оттисков и образов, какие становятся зацепками для мстительных духов и потом приходят по ночам к душегубам! Шаман не сомневался в том, что уж Крелльбы об этом знают, потому и держали тело, готовящееся стать чем-то полезным, в запертой и изолированной лаборатории. Но им же нужно было пустить тело на реагенты и материалы, здесь нужно было сохранить остатки тонких тел, иначе какой смысл в самом процессе ритуального умерщвления? Что же, стоит признать, что вероятность самопроизвольного возникновения призванного Степаном духа и сама по себе не велика, даже в чистом поле, а уж в изолированном зале так и вовсе ничтожна, можно пренебречь. Ну, допренебрегались, допрактиковались со своей некромантией, нарвались-таки на злобного смерда-рецидивиста!       Дух недоволен, но он послушно ведет свое тело, возвращает его обратно на стол, ложится в прежнюю позицию и замирает неподвижно, прекращает проявленный нож, гасит собственную ауру, притворяется обычным трупом, даже огонек в груди его почти погас. Тем же временем мышка-наблюдатель видит, как заинтересовано читающая какой-то талмуд Рицке протирает глаза, смотрит на вытащенный из кармана на поясе амулет, тихо выдыхает пару слов, какие приличной леди знать не должно, поднимаясь на ноги и оправляя платье. В образах из памяти мертвеца она была одета в рабочий брючный костюм, но сейчас она идет вниз не работать ручками, а поправить прохудившиеся консервационные чары, зачем тут переодеваться или одевать боевой комплект амулетов?       - Малефикарные уловители, отец. – Пояснила она своему родителю, заглянув в его кабинет. – Снова истечение, я исправлю, но нужно будет завтра проверить еще раз.       - Делай, и ложись спать, Рица. – В его голосе неожиданная нежность, уменьшительно-ласкательная форма ее имени звучит даже трогательно, а у самого Румориаса аж морщины на лице разгладились и проступило там что-то человеческое. – Молодость пройдет, все эти часы упущенного сна, проведенные за книгой, вернутся сторицей, помни о том.       - Да, отец, я помню, так что выполню твою волю и спать лягу в тот же час. – Она и сама улыбнулась, а глядящий через еще одну мышь-таракана Степан отметил, что у нее один уголок улыбки чуть провисает, не иначе, следствие старой травмы, что повредила мимику. – Иначе стану такой же развалиной, как и мой почтенный отец.       Засмеявшись в ответ на шутливые угрозы лишить ее сладкого, где сквозь обманчиво-суровый тон проглядывал такой же веселый, только подавляемый смех, девушка отправилась вниз. Если у кого-то после этого и проснулась бы совесть, нежелание мучить бедняжку-улыбашку, то не у вогнавшего себя в глубокий транс и разрывающегося между десятками духов Степана. Он, наверное, еще сильнее ожесточился, потому что слишком свежим был в памяти образ сосредоточенного и внимательного лица этой же сучки, когда она работала своим ножиком по фалангам пальцев и ногтям закрепленного «пациента». Что же, все они люди, даже такие мрази, какие к людям и не должны относиться, но почему-то относятся. У всех подобных им есть увлечения, страсти, любимые и друзья – такие экземпляры, какие причиняют зло, страдание, неоправданные жертвы с перерывами на убиение щенят с котятами буквально двадцать четыре на семь... их исчезающе мало. Сволочи-некроманты, бесчеловечные выродки, кровожадные культисты, опытные палачи, жестокие ведьмы – они ведут себя совершенно нормальными людьми в отрыве от своих профессиональных занятий.       Живут и радуются жизни.       Которой у кого-то уже нет.       Освещающие кристаллы в подвальном зале включились одновременно и еще до того, как массивная дверь вообще открылась. Ритце-Рица входит в помещение спокойно и расслабленно, заходит в тот самый зал с прозекторским столом, лишь мазнув взглядом по неподвижному телу, не обратив внимания на едва-едва сменившуюся позу трупа, а заживший рубец с этой позиции был плохо виден. Она вся поглощена теми самыми тростями из чужих ног, высматривая истечение и искренне порадовавшись тому, что причина не в плохой работе над материалом, а в сработавшей вхолостую сигналке. Она осторожно выправляет прогнутую часть плетения, хотя ей бы заметить тот факт, что эту часть будто бы кто-то намеренно задел и повредил. Но опыта боевого у нее точно нет, чутье на опасность не развито даже в зачаточную форму, так что намеки судьбы она пропускает. Вот ее братец, он точно был тертым калачом, мог бы и сообразить, но тоже не факт – мало кто ждет атаки в собственном доме, тем более вот такой внезапной.       Она исправляет чары, разворачивается и начинает уходить, машинально проверив еще и лежащие на прозекторском столе фрагменты тел, какие тоже весьма требовательны к вниманию. И только на седьмой секунде, проверив очередной пустой череп без мозгов, она замирает, словно молнией ударенная. Нейроны в мозгу приходят в активность, память находит несоответствие с картиной реальности, мозг принимает сигнал и принуждает тело впрыснуть в кровь порцию гормонов, среди каких преобладает адреналин. Девушка еще не до конца понимает ситуацию, когда медленно поворачивается в сторону второго стола, где лежит труп паренька.       Лежал.       На прозекторском столе пустота, разум ловит ошибку и выдает синий экран, ведь человек, особенно такой домашний, как эта девица, живет ожиданиями и шаблонами, резкие и неожиданные перемены в привычной картине мира выбивают из колеи, вгоняют в ступор. Ритце Крельб все же аристократка, пусть и худородная, а еще магичка с очень недружелюбной специализацией, так что в себя приходит быстро. Она медлит меньше секунды, оценивая ситуацию, быстрым взглядом осматривая зал, не находя перед собой пропавшего тела, какое, в это ей наверняка очень хотелось поверить, могло просто соскользнуть и упасть вниз, под стол, пусть подсознание и понимает, что это не тот вариант.       - О, боги... – Выдыхает она, осознав, не видя тела перед собой, что в закрытом зале есть только одно направление, где это тело могло скрываться от ее взора. – Бог...       Она разворачивается стремительным па, рефлекторно поднимая одну руку в попытке защититься или атаковать, а второй тянясь к поясу с амулетами, но не успевает. Разворот ее быстр, но встречает она оказавшееся впритык к ее лицу изувеченную рожу мертвеца, пустые провалы на месте его глаз. А еще боль, боль от вошедшего точно в сердце ножа-скальпеля, такого же, как и лежащий в отдельной комнатке подземной мастерской, вместе с остальными ее инструментами. Боль быструю и смертельную, боль от удара, какой почти не затрагивает плоть, но мгновенно омертвляет важнейший аурный узел, стремительным потоком голодной черной пыли растекаясь по тонким телам, выгрызая ауру, слизывая оболочки и увеча духовное начало. Она открывает рот в попытке закричать, но лишь выпускает струйку крови вдоль уголков губ, затухающим в очень быстрой, но жестокой агонии, агонии подобной той, что она сама причинила этому трупу, только вмещенной в одну секунду, она слышит изошедшие из неспособной говорить глотки слова. Слова, какие говорит не дух, он вообще слов не ведает, как концепции, но перехвативший часть контроля Степан.       - Нет. – Звучит, звучит гулко, двоящимся тоном, в каком слышно рычание жаждущей принести свое возмездие твари и голос того юнца, какой дал твари якорь и плоть. – Только я.       А дальше для испытавшей в одну секунду всю гамму чужой боли Ритце Крелльб оставалась только темнота.       Вечная и нескончаемая.

***

      Воткнувшийся в сердце нигде не невинной девы духовный образ ее собственного ритуального кинжала стал спусковым крючком для целой серии действий, какие Степан начал исполнять одновременно, каким-то чудом не путаясь в приказах. Первым делом в тело падающей оземь мешком с мукой убитой влетели несколько слабых духов, какие в один миг перехватили контроль над ошметками ее тонких тел. Нет, это не было ни исцелением, - за попытку такого его мстительный союзник вышел бы из-под контроля в ту же секунду, - ни даже созданием еще одной ходячей куклы. Этот трюк всего-то вынудил связанный с жизнью и кровью убитой амулет-сигналку показывать не полную и окончательную гибель, а всего лишь предсмертное состояние. Ему нужен был не взбешенный гибелью дочки адепт-артефактор в собственном доме, а весь испереживавшийся отец, спешащий не на бой, а на помощь еще живой кровиночке, какая могла просто неудачно скастовать что-то и тем себя ранить.       Мало ли какая хрень с ней приключилась?       Некромантия ведь опасная для жизни наука.       Особенно, когда приходят спросить за эту науку.       Судя по тому, как дернулся Румориас, уставившись сначала на кольцо на пальце, а после на небольшой костяной кружок, похожий на циферблат часов, что стоял у него на столе, то план-капкан Степана работал штатно. Мужчина схватился за целую вязку амулетов, в его руку сам по себе влетел какой-то жезл и он практически перейдя на бег рванул в сторону подвала, лишь немного задержавшись, чтобы открыть сейф-тайник и достать оттуда какие-то зелья. Степан все еще глядел восприятием мышей-тараканов, оно не имело абсолютной четкости и точности передачи, но он все равно мог бы поставить центральный тотем своей поляны против медного гроша, что половина схваченного Румориасом относилось к комплекту первой медицинской магической помощи, а не боевым амулетам. Остаток поляны, против все той же медяшки, он бы поставил на то, что старый маг, реши он именно сражаться, сумел бы вооружиться на порядки лучше, распаковав заначки на черный день.       Вселенный труп хватает труп обычный за ее длинные волосы, подтягивая ее за собой и срывая с пояса вязку амулетов, подходя поближе к подвальной двери. Одновременно с этим зрительный образ и самого духа, и его жертвы мигает, тварь сама рада помочь, она сама улавливает план человека, позволяя шаману вести себя, дополняя его действия собственными. Это сюрприз, но сюрприз приятный, облегчающий и без того сногсшибательную нагрузку, причем вложенную в один короткий отрезок времени – бежать к подвалу не сказать, чтобы очень долго, особенно еще крепкому мужчине да на конской дозе адреналина. Образ обоих расплывается миражом на жаре, и вот уже освежеванный мертвяк тащит не труп своей убийцы, а еще дышащую и подергивающуюся, отчаянно крутящую глазами в глазницах бедняжку. Если присмотреться, то можно увидеть, что ее движения чрезмерно кукольные, зацикленные в несколько коротких кадров, но здесь ведь нужно присмотреться. А шаман, злобно скалящий призрачные зубы, не собирался давать на это времени.       Амулеты срабатывают штатно, остатков ауры Ритце, при поддержке вселившихся в труп духов, хватает на то, чтобы защита распознала союзный элемент и выпустила мертвеца в темный и спящий дом. Они встречаются в коридоре первого этажа, буквально за первым поворотом от подвальной лаборатории, будто в кино. Один конец коридора, тут же вспыхнувшего яркими осветительными кристаллами по одной воле артефактора и владельца дома, занят мертвецом. Изувеченным и, казалось, насмешливо скалящим освежеванное лицо, держа за волосы подающую признаки жизни Рицке, даже поднимая ту голову повыше, чтобы лицом в лицо к ее отцу, чтобы он видел в тех глазах только страх и ничего более. С другого конца появился и тут же застыл Румориас Крелльб, статный, мрачный, встревоженный и уже поднявший боевой жезл в атакующую позицию, в классической дуэльной стойке. Он только мазнул по дочке оком, полностью сосредоточившись на мертвеце, что ведет себя куда умнее, чем низшая нежить, а потому и куда опаснее. На его лице смесь страха за родную кровь, за себя самого, а еще отчаянная злость, понимание и возмущение одновременно.       Степан в глубине души хотел, чтобы эти ублюдки поняли, за что к ним вообще пришла беда, по какой причине они встречают ночного гостя, но точно так же понимал, что в этом мире и мертвые говорят, особенно в доме таких специалистов. Потому он разговаривать и пояснять о том, какую ошибку они все допустили, посчитав бродячего шамана достойной заготовкой под какую-то поделку, не стал. Что вдвойне забавно, так это реакция мужчины, который, похоже, сам все сумел понять, проанализировать и додумать до стойкой и непротиворечивой картины, не потребовав ни намеков, ни подсказок. Другое дело, что выводы у него оказались несколько ложными, но ведь непротиворечивыми же!       - Мы же договорились! – В голосе его одновременно и злоба, и мольба, и страх, и уважение к собеседнику, и ненависть к нему же. – Да, я попал под удар, но не выдал имен и тайн! Я почти расплатился, мое письмо должно было до вас дойти! Я... а, к дьяволу, я выдам полную сумму, за знания и покровительство, но не доводите же и вы, высокородные, до края! Я все еще могу быть полезным, вы ведь дали мне... гарантии...       Последнее слово он выговорил почти шепотом, стремительно побледнев, сцепив задрожавшие губы в линию и поглядев с такой ненавистью во взгляде, что она одна, в сочетании с даром, могла стать заготовкой под адресное проклятие, причем не самое слабое. Дух, по приказу Степана, сбросил маскировку с трупа Ритце, а перешедший на истинное зрение мужик тут же увидел, что от ее ауры осталось примерно ничего, да еще несколько занятых подселенными духами узлов, не дающих амулету-контролеру признать смерть. В этом отчаянии, в этой ненависти тварь буквально купалась, понимая, что победить в бою не может, но удовлетворенная тем, что шаман месть уже, фактически, свершил. Ровно пока этот крикливый уродец предлагал «договориться», пока он неотрывно следил за мертвецом, не заметив куда более серьезной опасности даже не за спиной, а буквально вокруг.       Уходит в свои эмпиреи дух-тряпочник, закончив свою работу и деактивировав нужный элемент защиты. Отступают мыши, возвращаясь сквозь норы-провалы в свой родной план бытия, другие наблюдатели поднимаются все выше, почти теряя коридор и события в нем из фокуса, старый маг вскидывает жезл, даже не замечая опасности, готовясь хотя бы попытаться достать до коллеги-кукловода через захваченное пока что анонимным покровителем тело случайного одаренного. В это время шаман отдает приказ и заготовленные духи срываются в бой – именно им дорогу торил Тряпка-кун, временно ослабляя те чары, какие не дают духам нормально двигаться, проходить сюда из сфер и обратно. Вместе с этим управляемый мертвец, следуя приказу-просьбе призывателя приподнимает руку вверх, пусть и не показывая средний палец, но лишь зажигая небольшой огонек, крохотный, как от зажигалки.       И все вокруг накрывает белым.       Не светом, но цветом – потому что все свободное воздушное пространство накрывает очень плотным облаком белоснежной пыли, вернее не пыли, но муки. Сильный и старый дух мельницы и жерновов, без четкой сферы, с аспектом хранителя места, только не дома, а той самой мельницы. Этот дух, когда-то поселенный, в мельничьи жернова, находящиеся, похоже, вообще не в этом мире, владел мукой. Он забирал себе пропитанные человеческим трудом остатки зерновой пыли, какая поднималась в воздух, забирал этот труд, эту волю и желание, себе в пищу, одновременно помогая жерновам крутиться, защищая мельника от травм и все так же собирая излишки муки. Год за годом, век за веком, поколение за поколением. И вся эта мука была его, он ею владел и безраздельно правил, использовал так, как ему заблагорассудится, хранил в собственном маленьком пространственном кармашке, в каком ничего, кроме муки хранить было нельзя. И в эту ночь, шаман смог упросить не слишком избалованного жертвами и воззвания духа, часть своих запасов муки, пребывающей в полноценном микро-домене, продать в обмен на силу и такие же излишки муки, целый мешок таковой, взятые со ста и еще трех других мельниц – удивительно дешевая покупка.       Плата была принята, дух открыл микро-порталы из своего домена, а еще один дух-направитель из сферы пространства, пользуясь проложенной Тряпкой-куном тропой, заполнил этой мукой весь коридор. Мукой, какая аж ломилась от силы, стала на время очень качественным накопителем, вмещая в себе столько магии, сколько обычная мука не вмещает. Но оставалась она при этом мукой, а потому от силы этой толку было мало, если только в качестве алхимического реагента использовать. Или поджечь маленьким спичечным огоньком, чтобы огонь естественным для муки образом высвободил лишнюю энергию, создавая объемную детонацию, причем заметно более мощную, чем от простой муки, за счет той самой дополнительной высвобожденной энергии.       В коридоре уютного и со вкусом обставленного особняка мрачного некроманта, прямо вокруг того некроманта, на рефлексе успевающего закрыть себя полусферическим барьером и попробовать дозваться до амулетов в стенах дома, случается очень яркая вспышка, хлопок и последующее задымление. Тварь-мститель покидает тело за миг до взрыва, оставляя только одну духовную ложноножку, чтобы наблюдать до конца, осознанно конечностью жертвуя. Духи наблюдатели, мельничий хранитель и пространственник-проводник тоже убегают, так что взрыв виден лишь зависшим в сотне метров над особняком наблюдателям, пусть они и зоркие подобно орлам и оттого видят все в хорошем зуме, транслируя Степану.       Стекла в доме вынесло, как и стену коридора, внешнюю, но не внутреннюю, да и вообще, укрепленное весьма качественной магией здание пострадало не слишком сильно, взрыв все же был на относительно небольшой площади и пришелся целиком на мага и мертвую куклу. Вон, от него только и остались, что рожки да ножки, вернее, кусок черепа и одна ступня, какие вынесло за пределы облака дыма и обломков. Но и дальнейшее наблюдение показало, что крупных фрагментов от Румориаса Крелльба осталось сравнительно немного, а от его дочки и тела отомщенного паренька и того меньше. Дух-тварь, какой Степан позволил подключиться к контракту с наблюдателями, чтобы посмотреть на результат своих действий, удовлетворенно заворчал и ушел восвояси, не то исчезая в глубинах сфер, не то вовсе распадаясь-умирая до следующего призыва. Сам шаман лишь позволяет себе насладиться всего лишь несколькими секундами лицезрения собственных трудов, а после приводит свой план в заключительную фазу.       Один из трех слуг, что носили еду пленникам, убирались в мастерской, смывали кровь и принесли не менее кровавые клятвы верности господину, получая за это всего-то двойной оклад, и сам погиб, неудачно сходив ночью до ветру, оказавшись с наружной стороны стены коридора и потому получив камушком в висок. Камушек был немножко так больше головы жертвы, но куда тверже этой головы. Остальные двое уже проснувшиеся и паникующие, захрипели, задергались, пытаясь вдохнуть, пытаясь услышать биение резко переставшего пульсировать сердца, умирая быстро и, в общем-то, безболезненно. Точно такая же смерть находит смутно знакомую трактирную служанку, какая подложила ему маячок, и еще нескольких участвующих в делишках Крелльбов индивидов, преимущественно среди криминалитета.       Поскольку мастеров инфаркта в распоряжении Степана оказалось меньше необходимого числа, то часть ублюдков приходилось добивать чем придется. Степан только старался делать все так, чтобы не оставить следов не столько магии, тут и дурак поймет ее наличие, сколько присутствия духов и атаки шамана, - сердечные приступы станут выглядеть абсолютно естественными и заподозрят в них, скорее, не работу камлателя, а какой-то алхимический яд, - потому обращался преимущественно к физическим атакам. Один из спящих бандосов, даже не проснувшийся от прогремевшего на весь Фантрель взрыва, только почесал волосатое пузо, перевернувшись на другой бок. Его собственная тень, тень убийцы без чести и совести, пошевелилась, вытащила из снятых ножен принадлежащий носителю тени боевой топорик и трижды ударила им по башке, расколов ту гнилым орехом, прежде чем снова вернуться в состояние нормальной тени, повесив топор обратно. Действует только против душегубов-разбойников или ночных господ, против честного солдата или агента какой-то спецслужбы именно этот дух никакую тень не поднимет.       Десятник стражи, - кстати, тот самый, какого не любил запомнившийся Степану добросердечный трактирщик, - уже выходил из своего дома, спешно одеваясь и предчувствуя скорые проблемы пополам с привалившей работой. И, вдруг, зашатался, захрипел, задышал часто-часто, но быстро потерял сознание и умер – дух ветра начал воровать его дыхание прямо изо рта – воздух просто не попадал в трахею, отказывался втягиваться. Его помощник в этих делах просто неудачно споткнулся и скатился с лестницы, ударившись виском об выступающий камень, еще и парочку коллег по дороге сбив. У тех просто синяки и ссадины, а этого и спасать бесполезно оказалось. Распорядитель почтенного Румориаса, тот самый мужичок из памяти какого Степан узнавал о деталях созданной семейкой душегубов агентурно-криминальной сети, успел открыть глаза, проблеваться полупереваренным ужином и снова потерять то сознание. Резко отказавшие печень, почки и поджелудочная сразу, да еще и с выбросом шлаков прямо в кровь – приговор даже несмотря на хороший исцеляющий амулет, до какого тот просто не дотянулся. Здесь тоже станут подозревать яд, а не проклятие, слишком уж воздействие физическое, аура почти не тронута.       Глава охраны, новоназначенный после гибели своего командира немногим ранее, эту ночь встретил в собственном доме, вышел к окошку, - между прочим, стеклянному, а не из пузыря какого, - поглядел перед собой и даже пробормотал что-то похожее на «Допрыгался, трупоеб старый», видимо, в адрес своего начальника, а сам, не иначе, начал подумывать в бега податься. Так он возле того окна и упал со свернутой шеей, когда его голову с двух сторон сжали полупрозрачные волосатые лапищи воплотившегося духа. Дух, кстати, выглядел буквально только этими двумя руками вместе с плечевым поясом, где волосы покрывали только участок вокруг кистей и до середины локтя. Весьма сильная сущность, сумевшая просто проигнорировать частично снятую на ночь амулетную защиту, словно ее и не было вовсе, но при этом весьма коварная. Так, легко убивая переломом позвонков даже не успевшего заметить неладное опытного воина, эта сущность оказалась бы абсолютно бессильной против оставшегося на Земле тезки призывателя.       Почему?       Ну, лучшей защитой против такого духа, гарантированным оберегом, являлось рукоблудие не реже одного раза в восемь дней – если соблюдать такую нехитрую рецептуру, то эти руки даже коснуться защищенного индивида не смогут. Было бы очень забавно, - на самом деле нет, - если бы против этого мудилы, живущего с двумя рабынями-любовницами, призыв оказался бы бесполезным. Пришлось бы спешно заканчивать все уже не выверенным ударом, а призывом какой-то мощной скотины, какая своими действиями оставит явные следы участия во всем этом именно шамана. Но обошлось, храни Автобогиня отсутствие в этом мире порнхаба и хентайной манги.       Зачистка всех следов своего пребывания была проведена заранее, но Степан и завершающий этап провел в правильном режиме, подтерев, насколько смог, следы присутствия духов, их активности, их отражений в мирах сфер, даже их переговоров друг с другом. Были отдельные духи, какие умели работать с незримым потоком информации, путая карты всяким любителям разложить гадательные косточки, просканировать камень на предмет тех, кто по нему ходил или спросить ответы у ветра, да так, чтобы он внятно ответил. Нет, если таких индивидов сюда пригонят, то они сумеют понять, что убийца – дворецкий, то есть, шаман. Но даже им, если только не самым крутым, будет крайне сложно найти хоть какую-то информацию про этого шамана, не говоря уж о его аурном оттиске. Если же без столь тяжелой артиллерии, то у Степана была надежда на то, что все примут это событие, как устранение некроманта его покровителями или клиентами. Собственно, эта мысль оформилась еще в те часы, пока он рылся в образах памяти распорядителя семейства Крелльб, касаемо проводимого шмона среди всех темных и серых элементов. А окончательно в своей правоте он убедился, когда ныне мертвый маг придумал сам себе вполне ясную версию произошедшей с ними и его семьей беды.       Среди товара, создаваемого некромантом-амулетчиком, была такая ходовая вещь, как костяные иглы, что позволяли при нужде допросить труп убитого. И Степан скушает собственную шляпу, если у местных стражников не имеется парочка таких на крайний и не совсем официальный случай. Убило выродка исключительно физически, аура и тень покойного не задеты или задеты минимально, разговорить еще сумеют, если тело соберут, но как раз это задача выполнимая. И поймут, что бедолагу здесь просто взяли и прижучили те, с кем он слишком плохо или слишком хорошо торговал своим мастерством в обмен на покровительство и новые знания. Решили, значит, ублюдки калибром покрупнее зачистить своего младшего коллегу в преддверии больших чисток, чтобы на них самих не вышли и не почистили. Сколько таких историй было, сколько их еще будет повторено – ни один ясновидящий ответа не даст.       Закончил Степан свои изыскания тем, что включил заранее вложенный режим транслирующего тотема, отчего тот за полторы минуты сгнил и утратил всякую духовную яркость, обратился трухой и перестал быть. Теперь отыскать его остатки можно только если случайно на них сесть, при этом точно зная, что именно искать. Ну, или просто за дело возьмется профи экстра-класса, степень крутизны которого банально вне пределов понимания и паранойи юного шамана. Это тоже возможно, но здесь он постарался себя прикрыть, сделать так, чтобы этих ребят вообще не звали, отвлекая от других, несомненно важных, дел, потому что и так все ясно. Классика еще земной криминальной хроники – нет нужды в загадочных и нераскрываемых преступлениях, такие только больше внимания привлекут, тогда как правильнее всего будет просто дать следствию простую и очевидную версию, чтобы следствие успокоилось.       Но все равно в глубине души Степан понимал, что он, с этим взрывом, одновременно произошедшими убийствами и кучей трупов нехороших личностей, появившихся за одну ночь, за каких-то пять минут, мягко говоря, немножечко, самую малость, буквально капелюшечку перегнул палочку.       Но это ему просто показалось, верно же?

***

      В тело юноша вернулся в хорошем настроении и без накопившейся усталости, даже резерв был потрачен не полностью, а голова не слишком болела от очень тяжелой задачки на микроконтроль множества отдельных групп духов. Система выдавала аналог этакого намекающего мерцания, говоря о том, что он успел заработать себе как минимум новый уровень, причем юбилейный, но, похоже, не только его одного. На душе было приятно и спокойно, как всегда бывало после того, как умудрился безнаказанно сделать пренеприятнейшую гадость когда-то серьезно тебя обидевшему человеку. Да, Степан вырос добрым и отзывчивым мальчиком, часто готовым помочь просто так, иногда даже в ущерб себе, отчего его добротой, бывало, пробовали злоупотреблять. Но как вырос он мальчиком добрым, так оказался он, в мере еще большей, мальчиком мстительным, злопамятным даже, порою еще и записывающим, если на память надежды не было. И в такие моменты, когда он расплачивался по счетам с очередным мудаком, его всегда накрывало теплой и ласковой волной умиротворения.       Распечатывать вал сообщений системы он, как уже стало традицией, намеревался несколько позже, когда дойдет до дома и уляжется на нормальную кровать. Неспешно собрав вещи, одевшись и распустив свиту, выдав остатки платы, что отъело почти всю ночь, он вернулся в дом на рассвете, немного посидев на крыльце, смотря на солнышко и медитируя, восполняя силы и резерв. В доме его ждал небольшой мешочек с орехами, какие он заточил под собственные мысли, а потом Мельд притащил завтрак, получив от шамана напутствие не мешать и дать поспать, утопав к своей подружке. Лишь только утолив голод и приведя себя в порядок, Степан закрыл окно призванным духом, какой погрузил дом в темноту, улегся на постель и принялся смотреть-осознавать, чем его порадовало мстительное приключение.       Получено: «методы агентурной работы»; повышено интуитивное понимание действий при агентурной деятельности; повышена вероятность обретения знаний и свойств ветки шпионского и агентурного использования дара.       Обретенный талант добавлен к общему статусу Игрока.       Степан успел приятно удивиться тому, что получил такую полезную для себя лично и сейчас, и в будущем, вещицу, а потом его накрыло валом знаний. Это не было похоже на принцип боевых ухваток камлателя, не рефлексы и трюки, но именно знания, стандартное по рамкам системы, но при этом очень глубоко взаимодействующее и с рефлексами тоже, из-за чего возникало невольное сходство с упомянутыми ухватками. Он радовался тому, что наладил контакт с парой сущностей, какие скрывают энергетические следы? Теперь он знал их не пару, да и сами сущности были калибром покрупнее, все нужные подношения и методы диалога тоже присутствовали в информационном блоке. Сокрытие следов, ауры, духа, помехи для массовых или адресных поисковых чар, методики добычи информации о том, кто тебя ищет – крайне богатый список интересных подходов к собственному дару.       Привороты и суггестия и вовсе начали раскрываться с хоть сколь-либо полезной стороны, синергия открывала не столько новые способы промыть мозги и привить чувства, сколько методы сделать это незаметно для жертвы и тех, кто потом жертву будет видеть каждый день. Создание двойных и тройных агентов, ложные личности, даже для самого себя, чтобы банально не помнить компрометирующей информации и с готовностью клясться, что ничего о чем-то не знаешь. Перехват контроля над чужими воздействиями, возможность оставить свои коррекции в работу другого мастера промывать мозги, чтобы всегда верная постельная рабыня вдруг воткнула хозяину иголку у глаз во время полового акта. Искажение клятв и контрактов, постепенное их снятие или навешивание дополнительных штрафов на ничего не подозревающую жертву, с последующим финальным ударом. Создание логова-лежки не только как места силы, но как укрытия, разового или длительного, на сейчас или в консервацию, чтобы можно было прийти туда спустя десятки лет, быстро состряпанного или по максимальной ставке нафаршированного.       Методики выживания в дикой местности, сокрытия себя от рыскающих ищеек, сбрасывание тех со следа и запутывание оных следов. Тактика засад на охотников или избежание засад со стороны таких охотников, будь то дикая местность или городское окружение. Наиболее подходящие духи для свиты во время операции по похищению заложника, изъятию документа или добычи информации определенной природы. Очень серьезный блок работы с обходом ловушек в рамках проклятий или вскрытия монолитных защитных массивов своими силами. Побег или сражение в духовном мире, слежка за шаманами через мир духов и реальный, различие в подходе к такой же слежке, только за классическими магами, или друидами, или ведьмами, или жрицами, или культистами демонического поклонения, или говорящими гладиолусами в сиреневую крапинку. Методы, позволяющие вычислить искомого индивида, если он пытается скрываться, способы определить сильные и слабые стороны выбранной цели.       Сбор информации об уязвимостях личных, социальных и организационных, сбор компромата с помощью духов снов или ментальных трюкачей. Боевые камлания и мощные ритуалы в городской черте или иной отслеживаемой локации, способы проводить их незаметно и скрываясь от поиска. Методика ведения сражения в этих же условиях, дабы закончить все как можно быстрее, подняв минимум шума. Сокрытие собственной ауры или маскировка таковой под чужую с помощью верно призванных духов, каких нужно надевать на самого себя, словно незримое пальто. В самых темных случаях можно и чужую ауру надеть, прирезав реципиента в жертву нужному духу и потом позволив тому духу укрыть уже себя.       Из транса юноша вышел посреди дня, перевернулся на другой бок, почесал зад, поздравил себя со становлением если не элитным Джеймсом Бондом, то хотя бы личиночной стадией Джейсона Борна, а после пошел купаться. Тело пропотело так, словно его опять выжимали, безбожески хотелось пить, а во рту нагадила стая шакалов, тех самых, которые ебучие. Чуть отойдя от первой порции радости, Степан не стал откладывать на завтра то, что все равно не выйдет отложить на послезавтра, да и на завтра тоже, принимая очередное обновление. В этот раз деяние он, согласно системе, не совершил, да оно и очевидно – сравнивать сложность и риск того безумного марафона по убиению агрессивных духов раньше, чем они убьют его, да с прошедшей практически полностью по плану операцией по причинению тяжкой справедливости... ну, это некорректно, как минимум.       Несопоставимы масштабы.       Поэтому система поздравила парня с тем, что вместо «деяния» он совершил «поступок», что, наверное, тоже хорошо, хотя ему интересно, какое там вообще ранжирование этих, фактически, скрытых квестов. Системная справка, как не трудно догадаться, на эту тему молчала, словно партизан на допросе в Гестапо, причем немой партизан.       Совершен значимый поступок!       За свершившуюся месть в адрес влиятельного и знатного врага, который желал вам гибели, за масштабность и адресность этой мести, за комплексный к ней подход и проявленную осторожность положена соответствующая награда!       Получено: повышение случайного мета-навыка на один пункт; два очка развития в случайный мета-навык из еще не раскрытых.       Дополнительная награда от Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай: одно случайное свойство продвинутого или элитного типа.       В этот раз награда ощутимо скромнее, но ведь и у Степана не было какого-то там смертельного риска или чего подобного, даже наоборот, все прошло так, как и хотелось. Подготовился, разведал обстановку, скорректировал планы под новые данные, молча и без пафосных сражений выполнил задуманное, а после ушел, скрыв все возможные следы. Неплохо, кстати, скрыв, как подсказывали новые знания, можно было лучше, но тупых ошибок он не допустил, только несколько мелочей, часть из каких можно будет даже поправить чуть позже, для собственного успокоения.       Подобная прокачка была шаману по нраву, но вот делать нечто подобное на постоянной основе, ища и зачищая всякие логова чернокнижников... нет, не хотелось этого. Он слишком хорошо помнил, как его накрыло теми образами последних часов жизни выпотрошенного юнца. Степан не жалел о содеянном, не считал себя переборщившим с правосудием, - если только с масштабами, какие могут привлечь внимание, - не собирался видеть кошмарные сны с лицами пришедших к нему убитых, как не видел их и раньше, после схватки с разбойниками или посланной за ним группой. Но заниматься такой деятельностью на постоянной основе – это точно приведет к психическим отклонениям, не говоря уж о том, что ему никто не обещал, что награждать станут за каждого отдельного урода морального и ментального. Даже наоборот: он не просто случайного некроманта загасил, вернее, взорвал с фейерверками, он именно что мстил за попытку причинить вред лично ему.       Это уже даже не затрагивая такую маленькую деталь, как наличие у практически всех подобных упырей (порою не только фигуральных) вполне реальных покровителей и тех, кто имеет выгоду от их практики, пользуется их услугами и в ус не дует, несмотря на всю аморальщину и даже беззаконие. Если Степан выйдет на тропу войны и начнет рвать ноздри и останавливать сердца таким вот Румориасам Крелльбам, то он имеет все шансы на успех, первые пару раз, пусть десять раз, пусть даже двадцать, ведь он и расти да развиваться станет. Но потом за ним придут настоящие профи, каких не обмануть и не увести по ложному следу, придут и начнут задавать неудобные вопросы. На часть из них Степан, с учетом скорости его развития, очень даже сможет ответить, но война со всем миром обречена на провал... если начать ее на текущем уровне.       Он не тащился от убийств, даже от убийств тех, кто по-хорошему заслужил нечто похуже смерти, но сама идея ему не претила. И, когда он достигнет ранга высшего шамана, укрепит свою власть и положение, приобретет легенду и покровителей, то к этой мысли можно и вернуться. Едва ли даже тогда он сможет покарать каждую несправедливость во всем мире, наказать каждого бесчестного негодяя, хотя бы потому что тогда придется начинать с местных правителей и вниз по цепочке. Нет уж, он не настолько идеалист, чтобы пытаться помочь всем даром, и чтобы никто не ушел обиженным, кроме плохишей, среди которых тоже никто не уйдет. Но искоренять мерзость по мелочи, вроде таких вот выродков, каким был Румориас, а еще лучше банально взять под патронаж какую-то территорию, устроиться там «придворным магом», а потом на совершенно законных основаниях требовать от окружающих соблюдения законов мирских, божьих, совести и чести, а кто отказывается, тому страшный дух яйца отгрызет.       Такая себе мечта, какую правильнее называть влажной фантазией, но ведь он реально может достигнуть того уровня силы, когда даже конченым мудакам, не желающим менять ничего в своем укладе, станет дешевле пойти навстречу, чем пытаться удавить наглого выскочку (что не помешает пытаться его удавить в отдельном порядке). Да, это явно очень дальние планы, они спровоцированы моментом, встречей с грязной изнанкой этого мира, он тысячу раз может передумать или найти цель получше, но почему бы и не мечтать, раз уж никто не берет спроса за те мечты?       Так и не придя к какому-либо решению, Степан сцепил зубы, когда подарочное свойство от Автобогини, выданное за его поступок, начало вплавливать себя в суть шамана. В этот раз основные ощущения сосредоточились будто бы в кровеносных сосудах и участках тонких тел, что отвечали за те сосуды, а также в чреслах, какие пылали не болезненным, но очень интенсивным жаром, тогда как по венам и артериям тек такой же интенсивный и даже приятный холодок. Перетерпел он все это молча, даже не моргнув, - потому что глаза закрытыми изначально держал, - а когда открыл те глаза и принялся анализировать воистину мощное свойство, пусть и не дотягивающее в ценности до плащаницы и трансформации, а также не повышающее характеристик, то даже не удивился и не разозлился. Просто устал уже, даже на очередное возмущение запала в жопе не хватало, тут никакие острые приправы не помогут.       Свойство называлось «наследие в крови и духе», несколько укрепляя связь со сферами, но даже в минимуме не сравнимо с должными метками, а также заметно улучшая и без того хорошее здоровье, как и длительность жизни. Еще плюс тридцать лет молодости, хотя для него, с его характеристиками и возможностью если не закупать себе легальную и не кровавую молодильную алхимию, то установить контракты с нужными духами, это уже давно не так полезно. Основной и, пожалуй, главной, функцией свойства было обеспечение могуществом не себя, а своего потомства, пусть даже без возможности передать своим детишкам и внукам систему. Сила – вот что важно, магический дар и потенциал его развития, какой у любого его потомка, случайного или не очень, будет на том уровне, при каком адептом такой потомок станет только если будет прикладывать осознанные усилия в попытке остаться посредственностью, да и то не выйдет. Минимум мастер, при минимальной поддержке и наличии минимальных же ресурсов, на голом таланте и интуитивном понимании волшебства. Если же речь идет о планомерном и уверенном развитии, то там дорога в магистры или выше.       Если речь идет о том, что матушка у ребенка попаданца тоже окажется непростой, то все еще веселее – потому что дитя возьмет лучшие черты дара родителей, повысив потенциал в этих направлениях, так, чтобы ребенок гарантированно имел этот потенциал процентов на пятьдесят выше, чем у самой матери и(ли) отца. В общем, не свойство, а какое-то удостоверение племенного бычка, не иначе. Степан не назвал бы этот подарок совершенно ненужным, ведь это сейчас он убежденно считает себя если не чайлд-фри, то просто не нагулявшимся даже в малой мере и вообще «лучшая подружка – камлательный круг, а тотем мне вместо дакимакуры». В будущем такой подарок несомненно может пригодиться, спору нет, но сейчас – просто мертвый груз. А, ладно, не совсем мертвый, можно будет приносить в жертву духам собственное семя, какое теперь стало очень даже крутым реагентом. Оно и раньше было, как и у любых одаренных с яркой аурой, но сейчас прямо ого-го, жидкое золото или даже платина!       В общем, как раньше Степан таким промышлять и не думал, так и сейчас не планировал, нет-нет, спасибо, Ваше Мильфейшество, но он пас, не то воспитание, проблема не в Вас, а в нем, и все такое.       Был бы еще один повод не снимать с себя плащаницу над нужными участками ауры, но это свойство, к счастью, в ауре не отмечалось, только при действительно глубоком сканировании, какое просто взглядом не провести. Нет, есть некоторые ведовские практики, какие помогут найти или опознать сильную кровь, есть нужные духи, какие при подселении в собственные глаза или иные части тела, дадут опознать силу в крови и совместимость с представителями рода, но это терпимые проблемы. Кто вообще будет в здравом уме ходить по улице со столь специфическим духом, ведовством или классическим сканирующим плетением, проверяя каждого прохожего на предмет подходящести для оставления потомства?       Совершенно верно, никто!       И это даже хорошо, потому что нормально скрыть такое свойство плащаницей практически нереально по той же причине, по какой оно не показывается в ауре – не тот тип модификации, слишком глубинный и одновременно распределенный уровень, его нельзя вывести в отдельный аурный узел и потом замаскировать. Остается либо искать весьма необычные способы скрыть свою «Избранность», какие могут только еще больше внимания привлечь, либо просто не заморачиваться, потому что попасть под нужное и с должным мастерством исполненное сканирование... Нет, даже у Степанового везения, какое позволяло вытаскивать на экзамене единственный из ста билетов, какой выучил не идеально, есть пределы логики и здравого смысла.       К изучению мета-навыков юноша перешел в уже немного лирическом и меланхоличном настроении, так что ни расстраиваться, ни удивляться не получалось, а вот обрадоваться... обрадоваться выходило только так! Опять нормальная система, волей милостивых админов и вопреки козням Автобогини, повысила не застывшее на двойке «развратное развитие», а на той же двойке находящиеся часы. В первый раз Степан просто обрадовался тому, что повысился не автобожественный Милфонавык, а не совсем полная бесполезность часов стала приятным сюрпризом. Сейчас же он понял, что та заметка справки о том, что на высоких уровнях даже кажущиеся бесполезными мета-навыки такими уже не являются, была совершенно правдива.       После повышения уровня «темпоральная осознанность III» позволяла раз в сутки, сроком на пять секунд, ускорить субъективное восприятие времени в десять раз. Двигаться быстрее не станешь, но вот соображать или, допустим, отправлять образы своим духам, это пожалуйста, это можно, это хорошо. Казалось бы, не такая уж выдающаяся фигня, хоть и тоже очень полезная – Степан и сам умел разгонять сознание и мышление, особенно если вне тела, да и специальные духи, какие помогут достигнуть того же эффекта существуют, и он даже знает, как их призывать, какие подношения закупать в системном магазине. Вот только прокачанные часы не были классической магией и вообще не относились к оной, являя собою проявления могущества, что превыше местных богов. И потому ускорение от системы действовало независимо, не требовало ни маны, ни камланий, не нагружало резерв и мозги, а еще, самое важное, оно стакалось с любыми другими способами ускорить это самое восприятие.       Перемножалось.       - Если бы я был воитель, то за такой подарок согласился бы отгрызть себе руку. – Буднично и спокойно декларировал Степан, испытывая при этом крайне странные чувства. – Хотя бы потому, что будь я воителем, то руку бы регенерировал. Наверно. Или нет.       Выдав сию глубокомысленную сентенцию, юноша снова сосредоточился на статусе, находя там новую строку. Мета-навыки, в отличие от всего остального, добавлялись сразу и автоматически, так как они не нагружали ни разум, ни тонкие тела, ни совесть. Система в этот раз тоже не подвела, а только полученный дар уже на втором уровне не слишком уступал часам, даже несколько превосходил их. Названный «обновлением резервов II» мета-навык на первом уровне раз в декаду мог мгновенно восполнить магический резерв даже после полного опустошения, причем это восполнение было не травматическим и полностью безвредным. На втором уровне время ожидания снизилось с десяти дней до пяти, а количество зарядов обновления стало равным двум, но если применить их в течении часа, одно за другим, то второе применение восполнит только три четверти того резерва.       Трюк для боевого мага, авантюриста и рискового парня, какой всегда в эпицентре событий, какой вполне оценивает вероятность оказаться среди врагов с пустым резервом, как высокую, а потому перестраховывается. Степан себя авантюристом не считал, от центра событий держаться планировал как можно дальше и для него эта модификация куда менее полезна, но отказываться от нее он не собирался. Вещь ситуативная, но применять ее можно и при камланиях, и в случае резкого возникновения проблем в мире духов, и даже попав в плен, под выкачку резерва, чтобы смертельно удивить пленителя. Юноша уже видел те ситуации или призывы, при каких использование этого мета-навыка не просто оправдано, но еще и чертовски выгодно.       Да хоть бы те из темных или просто злых духов, какие всегда пробуют шамана на прочность, если видят возможность: слить резерв на призыв и подношение, дождаться, пока тварь начнет наглеть, раз обессиленный шаман ничего ей не противопоставит, а защитный круг и порвать можно, а потом быстро себя восстановить и с милой улыбкой попросить быть скромнее в запросах, или шаман изволит обидеться. Шаман ведь очень ранимое существо, воздушное и романтичное, его обижать нельзя, он от этого плакать начинает. Обидеть маленького шамана – это почти как обидеть кошкодевочку, а кем надо быть, чтобы обижать кошкодевочек, в самом-то деле?       Степан оценил свои мета-навыки, а система, вероятно, оценила его состояние, как удовлетворительное для последней части сегодняшнего застолья. Он успел прочесть-понять образ о получении юбилейного двадцатого уровня, что и не удивительно, учитывая малое количество опыта, какого требовалось добрать до прорыва. Если бы не «поступок», то имел все шансы взять и двадцать первый, или хотя бы приблизиться к нему больше, чем на две трети. Как и в прошлое юбилейное повышение кратное десятке, в этот раз полученное очко таланта можно было потратить исключительно на свойства, причем элитные донельзя, вкусные до слюноотделения и воплей внутреннего манчкина. И, как и в прошлый раз, Автобогиня подарила одно дополнительное свойство от себя лично, в подарок, а оно было на том самом ранге мощи и силы.       Ауру снова скрутило, но теперь ощущения были другими, не похожими на любое из прошлых. Его всего словно начали трясти, как комок слипшейся соли или сахарной пудры, заставляя вновь рассыпаться на мелкую крошку, пудру, кусочки, каждый из которых овеивал ветерок, касались крохотные перышки. Было, как и всегда, не больно, даже не так интенсивно, как ожидалось, но все равно запоминающиеся переживания, десять из десяти на то, чтобы никогда не повторять. Впрочем, поглядев на полученный в следствии этих не-мучений результат, Степан свое мнение сразу же поменял, тут же захотев еще и еще, два раза по столько же.       Свойство «лоскутного духовного эха» имело весьма странную природу, какую Степан очень неплохо прочувствовал на себе в момент трансформации ауры. Дух словно распадался на малые лоскутки-пылинки, не теряя при этом целостности, не получая уязвимостей, но пользуясь тем, что эти лоскутки теперь можно смещать тем или иным образом и порядком. Это свойство можно было считать любимым дитятком сразу и плащаницы, и трансформации, потому что синергировало с обоими свойствами оно просто люто-бешено. Степан усваивал новое понимание долго, старательно, упорно даже, понимая с каждым мигом все больше, а еще понемногу начиная осознавать, что Автобогиня действительно подарила ВЕЩЬ. Даже почти заставил себя ее поблагодарить, сквозь зубы и шепотом, но все же удержался, не дал слабины.       В первую очередь речь идет о новом уровне маскировки, возможности не просто скрывать плащаницей свой дар или его части, но вообще менять ауру так, как заблагорассудится, притворяясь вовсе другими личностями. В сочетании с только что полученными агентурными методами, у Степана едва не случился приступ щенячьего восторга от проявляющихся перспектив. Но расширение функционала плащаницы это все еще фигня на фоне более глубокого типа маскировки. Совсем недавно Степан сокрушался по поводу невозможности нормально спрятать свои следы в мире духов, о том, что опытные ясновидцы или мастера читать тончайшие оттенки аурных оттисков все равно могут выйти на его след. Теперь... ну, им стало в разы тяжелее, если не на порядок, хотя последнее и очень оптимистично. Или, наоборот, это он еще поскромничал. Та самая лоскутная и постоянно словно бы дрожащая от перемен и перестроек структура на деле ложна, дух его все такой же статичный. Эта дрожь – она как аналог пульса или дыхания, естественный процесс, безвредный для шамана, не затрагивающий глубинную основу тонких тел.       Вот только такой процесс сбивает ту самую настройку на оттиски, каждый из оставленных им следов в чем-то разный, нельзя найти подобие и проследить схему, создать точную карту ауры и тонкого тела, подготовить персональный удар или особо ловкие чары против конкретного индивида. И маскировка, и защита, и черти знают, что еще, особенно если не оставлять нигде волос, слюны, крови и прочих частиц тела, потому что они, вмещающие в тело и духовную с ним связь, станут тем самым мостом, какой эту защиту поможет пройти не заметив. Впрочем, с учетом так понравившейся Степану методики сражения где-то там, сидя в укрепленной тотемной твердыне... тут и объяснения излишни, ведь именно оттисков и поиска по ним Степану стоит опасаться, при такой тактике, а оттиск теперь хрен с него снимешь, если он сам не придет добровольно сдаваться, постояв пару дней в волшебном сканирующем круге, пока его лоскутное эхо расшифровывают.       С маскировочными плюсами все понятно, дальше речь о работе с духовной трансформой. Здесь улучшилось многое, стало легче манипулировать конечностями, морфировать их, менять их свойства, даже объемы этих щупальцев-клешней-крыльев выросли, но все то же самое ему давали и другие вещи, попроще, вроде духовного оперирования. Здесь важно иное, то, как вложенная Автобогиней механика, дополнившая систему, перехитрила сама себя в попытках слепить с него идеального мозгомойщика-развратителя на шаманской тяге. Поскольку систему явно модифицировали под тезку Степана, то с точки зрения этой модификации, это свойство должно было использоваться для манипуляции остальными свойствами и, в частности, метками духовных сфер.       Вот, допустим, есть у Степана Жирного, зачем-то выбравшего шаманский класс, а не ТОТ САМЫЙ, куча меток на усиление авторитета перед приворотными духами, а ему нужно спасать свою жирную, - если он не захочет похудеть и прихорошиться, вместо того, чтобы косплеить всяких ugly bastard-ов, - задницу от проникновения в нее, допустим разбойничьего копья. И тогда можно взять все эти усиливающие метки, а после сместить их в сторону обычной метки высших сфер. И после этого усиленная метка временно станет действовать сильнее, как будто в нее вложены были дополнительные таланты из тех самых меток, какие стали укрепляющим фактором. Грубо говоря, это была попытка сделать из приворотника более боевого индивида, либо усилить какую-то из граней приворотов, за счет всего остального.       Но, в исполнении того Степана, который не настолько упитанный, в итоге получалось совершенно обратное – он мог взять ту же улучшенную метку страстей, слить ее с меткой корней, усиливая оную, а потом добавить туда еще и метку сфер, создавая этакую мега структуру. Это тоже сложно, требует не столько резерва, сколько концентрации, усложняя последующий диалог, ведь часть той концентрации будет скушана попытками держать усиленную метку. Но зато можно будет призывать даже тех духов, какие в иной ситуации вели бы себя очень непристойно, если бы вообще пришли. То страхоебище, какое ему дубовый листик подарило, таким образом под контракт не поставишь, но можно будет хотя бы рассчитывать на то что, при активации листика, его самого либо не сожрут, либо сожрут в последнюю очередь, дав шанс откупиться.       На самом деле, такой подарок открывал интересные тактики, вроде возможности взятия большого количества свойств подтипа «метка кого-то там», а после манипулировать ими, тасуя и усиливая их без необходимости повышать ранги этих меток. Конечно, у такой тактики есть пределы: слить три разных метки, усиливая одну, сложно, но можно. Повторить такое с десятком? Сам себя порвешь на духовный аналог британского флага, слишком многое нужно поменять и переделать, лоскутки рискуют не выдержать нагрузки, стать лоскутками не в отражении-восприятии, а в реальном состоянии цельного и неделимого духовного тела. И все равно возможность накинуть пару улучшений в ту же метку сфер за счет меток корней и страстей просто удивительно поднимает Степану настроение, потому что ОН МОЖЕТ ЗАСТАВИТЬ ПРИВОРОТЫ РАБОТАТЬ, черт возьми и Янин побери! Ладно-ладно, давайте лучше без Родислава Гастольдовича, а то ведь кто его знает, вдруг придет-таки принимать пересдачу даже сюда?       Завершался список бонусов приростом характеристик, какой прошел незамеченным на фоне основой трансформации: единица к духу, сенсивности и контролю. Нормально оценить все полученное нужно будет уже в последующие дни, на новых испытаниях, но даже сейчас он мог сказать, что это сделало его значительно сильнее. А еще он отметил, что прошлое элитное свойство дало только две характеристики, а новое сразу три, в чем проглядывала некая тенденция.       По-хорошему, на этом бы Степану и уснуть, но ему совершенно не спалось, тело била бушующая в нем энергия, хотелось свернуть горы или хотя бы стол передвинуть. А еще его буквально жгло свободное очко, желание вложить его и стать еще лучше, еще сильнее, еще круче... ладно, стоит быть честным с самим собой, он просто хотел побыстрее закончить с трансформацией и не желал терять еще один день на лежание в постели. День клонился к вечеру, Степан снова искупался и напился водицы ледяной, не опасаясь простудить горло благодаря удвоившейся телесности, а после сел выбирать варианты.       Как и в прошлый раз, глаза разбегались, чувство прекрасного отказывало вместе с чувством меры, а внутренний манчкин требовал продать жопу и почку Немилфоятно Прекрасной и вымолить у нее еще хотя бы один такой же подарочек, а лучше два, можно даже яйца заложить вместе с жопой. Как насчет способности работать с мерностью расстояния на совершенно недостижимом ранее уровне? Чтобы можно было не только тотем передать через нужного духа, но и самому прыгнуть. Степан и сейчас мог такое, но с риском, тяжело и желательно опираясь на свою поляну чудес, а после модификации сможет делать такие переходы примерно так же, как раньше в соседний город ездил – да, проблема, нужно билет покупать и ждать автобуса, но ничего экстраординарного. Или, быть может, великому попаданцу придется по нраву возможность говорить со старшими духами раньше времени, этакое улучшение духовного диалога до того уровня, что начинаешь понимать даже тех духов, какие пока что вне твоей лиги, а они станут понимать тебя? Конечно, понимание не значит договора или хотя бы ненападения, но призвать старшего он, за счет своих меток и знаний мог и раньше, а с новым даром Автобогини так и вовсе. Главное ведь договориться, чтобы поняли сказанное, услышали предложение, а за ценой у попаданца с системным магазином не постоит.       Немало пользы сулила возможность делать тело частично или полностью призрачным, придавая ему свойства больше духа, чем тела. Тот самый переход в иную форму, дорожка в возможность уходить в мир сфер всем телом, целиком, только уровней на дохрена раньше и с упором не на опыт и знания, а на свойство ауры и духа. В общем, даже с такими преимуществами не стоит плавать по сферам без надежной охраны, потому что часть умений высшего шамана еще не значит, что у тебя появилась его сила и способность натягивать глазные яблоки на ягодицы, какие обязаны быть у такого кадра. В качестве бонуса практически полная неуязвимость к физическому урону и способность становиться невидимым без активной магии, просто уходя поглубже в собственную призрачность.       Восхитило и вызывало приступ жадности свойство, открывающее возможность крайне гибко работать с духовным отражением реальности, что уже ближе к ведовству, чем к шаманству, но какие при этом можно было бы делать тотемы, амулеты, площадные эффекты или вовсе придавать говну свойства и дух золота, отчего в магических ритуалах оно тоже стало бы восприниматься золотом. Есть ведь типы камланий, где важна еще и ценность подношения, мол, утопи сто килограмм серебра в море, и твоя экспедиция не встретит серьезных штормов, или прирежь стадо жертвенных быков, получив гарантированный урожай на следующие десять лет, даже если у соседей не уродит и сорняка. Вот с такими духами можно будет купить тонну навоза, одну золотую монету, а после заставить духовное отражение говна принять вид горы золотых монет и – хоп! Твори великие дела. Только помни, что чем сильнее дух, тем он требовательнее, умнее и внимательнее, тем выше вероятность, что он увидит, чем есть такое «золото» на самом деле. Доброты и прощения это обманутой сущности едва ли прибавит.       Впрочем, все эти варианты Степан отложил в сторону по той или иной причине, выбирая то, о чем так сильно мечтал во время подготовки к операции Сельское Мщение. Свойство называлось «множественность духовного осознания» и просто идеально ложилось на текущие планы Степана, касающиеся его дальнейшего развития. Он замечал, что во время визита в Фантрель, что при сражении с толпой тварей на своем месте силы, насколько ему порою недоставало времени и концентрации, чтобы отдать нужным духам верные команды. То же сражение с духами прошло бы куда проще, сумей он вовремя сменить тактику и не дай он связке Сосуна и Усатого вогнать его в цугцванг, но он не успел, не сумел, не хватило реакции и того самого времени.       Это свойство поднимало дух на две единицы, а на еще одну контроль, но в сути своей оно просто меняло духовное тело так, чтобы в нем шаман мог осознавать себя единым-но-многим. Это свойство характерно для многих старших духов и практически всех высших, оно не является столь любимым в земном фентези параллельным потоком, - или потоками, - сознания, не создавало в разуме контролируемой шизофрении, нет. Просто шаман получал возможность мыслить одни и те же мысли, но разными направлениями, одновременно, но раздельно. И, когда дело доходило до контроля больших масс духовных подданных, выдавая им разные цели и следя за тем, как эти цели выполняются – именно это свойство было лучшим из предоставленных.       Недостатки тоже имелись, самым первым из каких было то, что в мясном теле, до становления высшим и перековки духа, это свойство становилось либо менее эффективным, либо перегревало мозги при активном форсаже. Также данная модификация духа не позволяла заключать несколько контрактов одновременно, нужно было заверять обязанности через паузу. Призывать старые контракты и управлять ими – хоть обожрись, выдергивать мелких духов напрямик и заставлять их делать что-то без контракта – тоже не проблема, но, когда дело доходило до сложных и многогранных сделок и подношений, получался стопор. Каждая метка на духе очень индивидуальна, а контракт, любой из них, той меткой и является, так что накладывать их сразу две не выйдет, они сольются в одно, вызывая головную боль и травму духа у шамана и недоумение, а то и злость, у духов. Ну, или заключай контракт сразу со всеми одновременно, единый для всех призванных и законтрактованных, так тоже можно, но там свои подводные камни.       Степан закрыл глаза, вложил свободное очко и погрузился в транс. В этот раз модификация отдавалась не только в ауре или духе, но и в голове. Вспыхивали перед глазами цвета, каких не могло быть под небом людским, мысли то замедлялись до полной остановки, то неслись собачьей стаей, причем невпопад, но закончилось и это. Ощущения были... эм, они были. Вставший на ноги шаман снова омывал пропотевшее тело, пытаясь разобраться в себе и понять, чем он теперь есть. Выходило неплохо, не было того самого, чего он опасался и в отсутствии чего его убеждала справка от системы – это действительно не контролируемая шизофрения, не разделенный на независимые потоки разум и не дополнительная личность. Он был таким же собой, как и раньше, просто успевал-осознавал несколько больше, не одновременно-параллельно, но связано воедино, словно отдельные зовы и приказы духам, наоборот, слились в один, отчего ими стало проще управлять. Юноша несколько часов, уже успев дождаться глубокой ночи, игрался с кучей мелких сущностей, призванных прямо так или вынутых из ячеек ожерелья, ощущая их всех невероятно полно, передавая десятки разных команд и едва ли не заставляя мелких пакостников танцевать синхронный балет и задорный кан-кан. Ладно, чего уж там, именно это он их сделать и заставил, прежде чем окончательно устал и лег спать.       Перед тем, как закрыть глаза, он проверил последнее из пришедших статусных сообщений, тоже целиком приятное:       Достигнут показатель десяти единиц в характеристике «дух», получено одно бонусное очко характеристик. Следующее бонусное очко раскроется при получении двадцати пяти единиц в характеристике «дух».       - Нет уж, это уже завтра, на сегодня я все. – Сказал Степан сам себе, убирая позабытого духа, какой добросовестно висел перед окном, не пуская в дом лунный свет, укрываясь одеялом и закрывая глаза. – Скорее всего дух повышу, на него основные направления завязаны, а за второе сенсивность, но завтра, все завтра, завтра, зав...       Сны очень быстро явились в истощенный событиями ночи и последующими днем разгребания наград, как и всегда, радуя безумными образами и абсурдными ситуациями. Громадный снеговик высотой в пятиэтажку, вооруженный картечницей, какая стреляла гибридами мелких ксеноморфов и котов, отбивался от ходячего робота класса «Титан Ваховский Обыкновенный», на каком были настроены шаурмячные и магазины сувениров. Стрекоза с лицом Добби из Гарри Поттера, стучащая в окно женского общежития, где проводили голую пенную вечеринку, раздавала листовки с предложением записаться на работу на мясокомбинат в роли мяса, и очень обижалась, когда ее листовки не брали. Громадный черничный пирог размером с гору медленно падал на мегаполис, очень медленно, со скоростью пару сантиметров в минуту, а спасением людей занималась группа жирных завсегдатаев макдака, поедающие пирог быстрее, чем он успевал задавить гражданское население.       Иные сны были четче, иные совсем размытые, иные показывали несвязанные серии образов, в других же прослеживалась событийная линия. Не иначе, от чрезмерного контакта с образами, посылаемыми Автобогиней, какие приходят вместе с ее дарами, часть приснившегося была и вовсе непристойной, и речь даже не про лезущую на голую вечернику Добби-стрекозу с листовками от мясокомбината.       Красивая и со вкусом обставленная комната, два кресла, в одном из каких сидит, развалившись и расслабившись смутно знакомый полуэльф, будто бы где-то уже во сне виденный, но в каком ощущается некая странная фальшь, а также смутное сродство. Во втором кресле сидит изящная и красивая эльфийка с волосами цвета воронова крыла в облегающем и дразнящем воображение платьем, которая что-то мило и увлекательно говорит, размеренно и с четко выверенным ритмом пауз, то утверждая, то спрашивая, то уточняя, а полукровка лишь кивает и соглашается, изредка отвечая на какой-то вопрос. Все его внимание приковано к босой ножке его собеседницы, что закинула одну ногу на другую, мерно, словно метрономом, покачивая босой конечностью, вверх и вниз, вверх и вниз. На укрытом мягким ковром, между кресел лежит одинокая сандаль, сброшенная ушастой красоткой, но взгляд полукровки полностью сосредоточен на все той же мерно движущейся детали. За спиной у него стоит красивая и грудастая кошколюдка с рыжими волосами, не менее рыжими ушами и пушистым хвостом, и она тоже сосредоточена на своем, не обращая внимания на ни что иное. Зверянка сморит на собственный хвост, размеренно покачивающийся перед ее лицом и зрачки ее непрерывно сдвигаются вслед за его движениями, будто кроме хвоста для нее ничего и нет, как для парня ничего нет кроме эльфийки и ее босой ступни.       Какой-то кабинет, богато украшенный, но явно нечасто используемый, словно бы предназначенный для тайных переговоров, какие там и происходят. Высокая и очень красивая женщина лет тридцати пяти, с темно-рыжими волосами, заплетенными в сложную и ажурную прическу, пышногрудая, влекущая, красивая и при этом преисполненная властности и привычки командовать, говорит строго и взвешено, с какой-то пугающе-спокойной угрозой. Говорит о том, что она многим рискует, но тот, к кому она обращается и вовсе рискует еще большим, говорит, что не за ней идет охота и это она готова протянуть руку помощи в обмен на сотрудничество и, что немаловажно, уважение и послушание, признание ее права командовать взамен на предоставленную выгоду и укрытие. И, если ее собеседника что-то не устраивает, то он всегда волен уйти куда желает, но без всего того, что она ему предоставила. Угроза явственна, прекрасно очерчена и оттого максимально зримая, но ее портит тот факт, что женщина полностью обнажена, лежит на собственном столе, закинув длинные ноги за голову, а руками натирает темно-вишневые соски на своих полных грудях. И первым ее требованием, в ответ на признание ее власти, было заткнуться и никогда не сметь отказывать ей, если она пожелает собеседнику и «подчиненному» властно и доминирующе отсосать.       Затемненное помещение, обитое алой тканью, горящие тусклыми искрами дымящиеся ароматные палочки, полумрак и мягкое сияние освещающих кристаллов. Массажный столик, массажные же принадлежности, ароматные масла и ловкая работа сильных пальцев парочки массажисток. Миниатюрные и кукольные азиатки, выглядящие метисками китаянок и филиппинок явно увлечены своей работой. Они обе очень невысокие, хрупкие и трогательно уязвимы в своей обнаженности, но помимо украшенных интимной стрижкой промежностей и небольших грудей-двоек с большими темно-коричневыми сосками, видны сильные и тренированные тела, плавность и уверенность движений и немалое мастерство их массажной науки. Они разминают своего клиента и непрерывно щебечут, болтают о чем-то своем, похоже, не видя никакой причины слушать ответы. Стоит только одной из них спросить, вторая ответит, первая согласится, вторая подтвердит, заверит и повторит, что крайне забавно сочетается с их не идеальным знанием конфедератского наречия, отчего слушать их решительно невозможно, вот лежащий на ложе юноша, - кажущийся знакомым, уже виденным где-то в зеркале, - и не слушает, лишь наслаждается массажем в четыре руки. В какой-то миг его, не сопротивляющегося, переворачивают и одна из азиаток начинает ласкать стоящий колом член своими сильными ладонями и пальцами, сильно, быстро, требовательно, а вторая продолжает еще что-то говорить, наминая плечи и шею, прежде чем забраться на стол и сесть потерявшему счет времени клиенту на лицо.       Все три сцены словно промелькнули одновременно в трех параллельных моментах, словно приснились в одну и ту же секунду, но произошли каждое в свой момент. Спящему разуму шамана кажется, что он сейчас схватит какую-то важную истину, поймет нечто нужное лично ему, раскрывающее ответы на те вопросы, какие он пока что не задал даже. Этот ответ был настолько близок, что он почти смог его коснуться, но... проснулся от словно бы сдавившей всю душу тяжести, на миг открыв глаза, тут же проваливаясь в новый сон, в каком Майкл Джексон сражался на светошашках с Моргеном Фрименом за право набить рожу вторгшемуся на Землю во главе своих легионов Сотоне. Проснувшийся утром юноша сохранил крайне мало воспоминаний о снах этой ночью, лишь отметил про себя, что, когда окажется нормальном городе, можно будет поискать хорошее заведение для сброса напряжения.       А до тех пор у него хватит «регулярного секса» с гребанной тотемной поляной, какую до конца зимы нужно будет полностью переоборудовать под новые навыки и знания. Единственным комментарием в ответ на новую порцию бредовых видений и сумасшедше красочных снов стало уже традиционное для каждого пробуждение обращение к самому себе, сказанное с привычным зеванием:       - Святые админы, ну и бре-е-е-е-е-д! – Зевающий юноша, уже раздумывающий над вложением неожиданно доставшейся свободной единицы характеристик и еще одной ожидаемой, честно полученной за уровень, выбросил сон из головы быстрее, чем успел умыть лицо.       Его ждало развитие, испытание собственных пределов, новые контракты, проверка полученных свойств и знаний, многочисленные эксперименты с опасными сущностями, а также готовка жены Кирика, золотой женщины, имени и лица какой он так до сих пор и не узнал. Впереди перед ним лежал мир волшебства, чар, духов и всякой антинаучной по земным меркам херни, а невольный попаданец поймал себя на мысли, что сегодня, наверное, первый день, когда он даже не попытался, самообмана ради, притвориться, что он своему новому положению и обретенному дару не рад. Чего уж скрывать – он окончательно привык к своей новой роли, новым силам и новому миру.       Быть может, его выйдет сделать капельку лучше.       СТАТУС СТЕПАНА НОРМАЛЬНОГО НА МОМЕНТ КОНЦА ТРИНАДЦАТОЙ ГЛАВЫ:       Имя: Степан       Уровень: 20       Класс: Шаман       Характеристики: (свободных: 2)       Таланты (свободные): 0       Телесность: 2       Сенсивность: 9       Мощь: 6       Контроль: 5       Исток: 5       Дух: 12       Сопротивление: 1       Поглощенные знания: устная и письменная речь: Вольные Города, академический Нейтар, Островное Королевство; продвинутая развитая практика камлания; продвинутые развитые практики духовного диалога; отшельник дикой природы; продвинутые основы работы с исцеляющими духами; продвинутые развитые методики наложения шаманских приворотов (ДАР); продвинутые базовые методики навеивания и коррекции снов (ДАР); развитая практика боевых камланий; продвинутые базовые методики взаимодействия с магическими истоками; продвинутые базовые методики противодействия проклятиям; базовые основы быстрого камлания; развитая практика духовного оперирования; мастерство опытного боевого камлателя; основы духовного торга и контрактных договоров с инопланарными сущностями; развитая практика удаленного контроля духовных сущностей; начальные методики преподавания магических наук; базовые методики тантрических практик; базовые методики территориальных воздействий; основы работы с тотемами; продвинутые базовые методики построения оборонительных массивов; развитые методы духовного странствия; продвинутые базовые навыки духовного конфликта вне физического тела; продвинутые развитые методики суггестивных воздействий на основе шаманства (ДАР); методы агентурной работы       Малые знания: контракт со старшим духом: Сонный Веятель (ДАР); контракт со старшими духами: Пелена Касаний и Творец Решений (ДАР); контракт с сильным духом: Едок Хворей; защита искажением преддверия сфер;       Обретенные свойства: благословения здравия и долгих лет; крепость духа; высокая стойкость тонких тел; небольшая метка плеяды духовных сфер; духовная плащаница высшего аурного сокрытия (ДАР); гибкая трансформация духовного тела; отметка опавших листьев и черных корней; тантрический духовный очаг; признание творцов страстей и плетущих чувства (ДАР); наследие в крови и духе (ДАР); лоскутное духовное эхо (ДАР); множественность духовного осознания       Системные модификаторы: мирное развитие III; выдача системных заданий III; развратное развитие II (ДАР); доступ к системным покупкам III; малое системное дарование характеристик; темпоральная осознанность III; обновление резервов II       Особое: Благословение Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай: вероятная выдача дополнительных талантов при повышении уровня; выдача специфических системных заданий с повышенной наградой; метка судеб: Сингха, дочь Маеги, и Маега, дочь Маэдры; скрытые эффекты       Вот вам еще немного лора, буквально две строчки такового, касаемо типов деяний-поступков и их градации: поступок-деяние-свершение-подвиг, примерно так эта шкала выглядит. Расписывать подробнее слишком спойлерно, да и лишнее – вы лично увидели уже два примера подобных наград, чтобы сопоставлять сложности получения таковых, риски и степени награждения. Оценка совершенного действия всегда идет по шкалам опасности для персонажа и важности поступка для оного персонажа, а также по масштабу свершенного. То есть, можно и на первом левеле сотворить подвиг, убив голой жопой молодого дракона, но, если игрок-системщик уже прокачан и жопа его не голая, то убивать придется дракона взрослого. А если уже докачал себя до магистра, то убивать нужно драконью стаю при поддержке ящеролюдской армии.       За поступок награждают свободными или вложенными талантами и материальными наградами, за деяние уже добавляют характеристики, как вложенные, так и свободные, от одной до трех, за свершение выдают все перечисленное плюс могут отсыпать элитное свойство по типа даваемых за кратные десятку уровни, за подвиг все то же самое, но куда больше плюс вероятность чего-то прямо запредельного – редчайшего и отсутствующего в каталоге знания, большого или малого, свойства, мета-навыка, «особой» модификации и так далее. Автобогиня может от себя добавить куда больше, а может и меньше, плюс у нее куда легче получить что-то из раздела «особое». И да, именно Милфа Милф может засчитать за поступок или деяние нечто такое, за что Степан будет плеваться ядом.       Как-то так.