Настучать в бубен

      Ночь, едва заметные огоньки звезд, какие еще не скрыты за набегающими облаками, выглянувшая из-за тех облаков половинка Луны, что добавляет очаровывающих бликов в водную гладь, свежий речной воздух и ощутимая прохлада, завевающая под одежду. От последней помогает мимоходом призванный дух, утепляющий Степана в мере достаточной, чтобы он мог вовсе в одной только рубашке на палубе прогуливаться. Впрочем, он предпочитал не прогуливаться, а сидеть в удобном уголке на корме, в компании молчаливо покуривающего трубку Черла. Корабельный магик курил не табак, судя по запаху, но и не аналог гашиша, просто некий иной травяной сбор, насыщенный магической энергией, причем, если сенсивность Степана не подводит, то готовил и насыщал этот сбор силой сам Черл. Ну, чтобы ему действительно была польза сию дрянь воскуривать. Запах от этого сбора шел весьма приятный, сладковато-вишневый – если бы юноша сам курящим был, то попросил бы щепоткой-другой поделиться.       Тихая и мирная обстановка этой ночи была точно такой же, как и у шести предыдущих – ни тебе сверхсрочных дел, ни страшных дедлайнов, ни постоянного развития и роста над собой с использованием новых подходов к старым темам. Камлать особой возможности не представлялось, если только по мелочи, задания приходилось пропускать, как и особые покупки в системном магазине, да и вообще набор опыта ожидаемо затормозил до едва ли не нуля. Это должно было раздражать и первые пару дней даже раздражало, но потом Степан поймал глубокое медитативное спокойствие и умиротворенность. Желание спешить, делать, улучшать, переделывать и снова по кругу никуда не пропало, все еще оставаясь с ним, но теперь юноша будто бы вспомнил о том, как хороша бывает простая рутина ничегонеделания.       Он сидел на деревянной лавке, подстелив под себя плащ и позволяя призванному мелкому духу воздуха отгонять клубы волшебного дыма, оставляя лишь едва различимую ноту ягодного аромата. И он, как и Черл, молча созерцая реальность, раскрывающуюся с новых сторон, не видел необходимости ни в словах, ни в действиях – полный релакс и выпадение в нирвану, причем без всяких веществ нерекомендуемых и таблеток уголовно наказуемых. Неспешно уползают вдаль темные стены прибережного леса и зарослей, виды которых уже отпечатались в сетчатке, тихо шептались плещущиеся волны, в которых уже почти получалось расслышать вселенские тайны, а развитый шаманский дух пребывал в таком умиротворении, что будь он на десяток пунктов ниже, можно было бы рассчитывать поднять его на единичку.       Степан подспудно ожидал, что долгое лицезрение однотипного пейзажа за бортом ему быстро надоест и начнет бесить, но ничего такого не случилось. Даже наоборот, если честно, ведь с каждым днем и часом ему становилось все легче на душе, все ярче понимал он, что пусть он и должен будет вернуться к тяжелому труду, - и обязательно вернется, истово того желая, - но только этот отдых от вообще всего был решительно ему необходим, жизненно важен если не для физического, то для ментального здоровья. Медитативное созерцание, перемежаемое только редкими и короткими разговорами, - в каких он показывал свою не особую в разговорах заинтересованность, - приемами пищи, посещением гальюна да изредка появляющимися профильными задачами для целителя. Отрабатывая свой бесплатный проезд, юноша исцелил несколько порезов, ушибов, больной зуб и обморожение кожи вместе с начавшейся пневмонией у задремавшего почти раздетым матроса. Это подтвердило его квалификацию и окончательно сломило лед недоверия между им и командой корабля во главе с Бастием. Даже молчаливость никого не удивляла, ведь в составе команды был некий Молчун, от которого за месяц слышали в среднем две-три фразы (а еще его часто с немым путали), так что временно прикомандированного к ним пассажира-целителя речные плаватели называли, за глаза, разумеется, Не-Молчуном.       Все было хорошо, все было даже немножечко прекрасно: пейзажи, люди, изредка встречающиеся прибрежные рыбацкие деревеньки, рыбацкие же лодки или сплавляющиеся навстречу кораблики, идущие вверх по течению, - во время этих встреч все дружно напрягали булки и брались за оружие при виде незнакомцев, но расходились мирно, - общее настроение и даже погода, лишь единожды порадовавшая быстрым дождиком. Все было идеально, но исключительно до сегодняшнего вечера, что Степана, честно сказать, разочаровало. Он сначала не совсем сориентировался, но навыки и ухватки сразу агента-специалиста и боевика-мастера быстренько вернули его в рабочее состояние. Несколько незаметных обращений к духам, какие сидели в его браслетах и четках, еще несколько быстрых воззваний к уже законтрактованным сущностям, анализ информации, полученной от тех союзников, какие все время с ним на случай предательства, а после юноша начинает действовать. Ну, не совсем действовать, скорее, намекать на то, что действовать нужно не ему.       - Слушай, Черз, а ведь сейчас никаких деревень рядом нет? – Лениво и потерянно, весь уйдя в себя, уточняет он и так известное. – Людей рядом быть не должно?       - Не, Панн, не должно, мы сейчас в глухом куске рукава, тут местность кругом либо слишком холмистая, либо болотистая, земля не родит толком, а еще зверье волшебное водится, племена зеленых тоже попадаются, пусть не орков, так гоблов. – Ленивые объяснения корабельного мага полны благодушия, он не видит в Степане конкурента и уже убедился в том, что парень компетентный и вежливый собеседник, какой с радостью будет слушать ответы на свои вопросы. – Селянам тут селиться смысла нет, земля плохая с обеих сторон берега, а выжить сложно. Глухой кусок, он, дружище, самый опасный, потому я, вот, и не сплю. Здесь встреча на воде с кем угодно – может стать тем еще вонзаловом. Волнорезы, ушлепки придонные, такие места любя-я-я-ят.       Зевающий маг, несмотря на зевание, смотрит вперед весьма ясными глазами, время от времени применяя волшебное зрение, а еще он, даже спустя эти дни, не снимает в присутствии Степана защитного амулета. И он думает, будто юноша не видит и не знает, что кое-чего смыслящий в работе с уже готовыми амулетами дядька, почти на десяток лет старше юного коллеги, несмотря на весьма моложавый внешний вид, всегда свои амулеты донастраивает таким образом, чтобы они укрепляли ту полусферу, какая со стороны их гостя. Не то чтобы он прямо видел в Степане предателя или убийцу, но проявлял здравую паранойю, уже не раз повидав, как обманчиво бывает поведение всяких подлецов и вероломных ублюдков. Честно говоря, такая вот негласная и не несущая прямой угрозы готовность к сражению землянину даже импонировала, подкупала спокойным отношением. Ему вообще на корабле понравилось, люди тут собрались взаимно друг друга уважающие и очень тщательно следящие за базаром, потому что с корабля все равно никуда не деться, а тебе с этими людьми еще жить. Даже его вещи, за сохранность каких Степан неслабо опасался, поставив сразу три слоя защиты, из каких только один был очевидным, никто не пытался тронуть, как стояли они в сухом уголке трюма, так там и продолжили стоять. Вероятно, именно из-за этой взаимной симпатии к команде корабля, Степан сейчас и не молчит, хотя умнее всего было бы просто забрать вещи и шагнуть за борт.       - Ну, тогда ясно, чьи это лодки, людьми загруженные, в камышах по обе стороны прячутся, на пол лиги впереди нас. – Кивает он сам себе, словно о чем-то рутинном говоря, указывая пальцем в нужную сторону и подозрительно прищуривая глаза. – Даже спрятались от глаза, только против духов защиту не продумали. Это они нас ждут или им вообще все равно?       Черз невольно подвис на пару секунд, заморгал, как разбуженная в своем гнезде сова, рефлекторно закончил затяжку трубки, а потом выпучил свои глаза так, будто и вправду в сову превратиться хотел, закашлявшись тем дымом и выпуская затяжку одновременно изо рта, ноздрей и как бы вовсе не ушей. Бросив на трубку на палубу, постучав себя в грудину и прокашлявшись, он неразборчиво что-то прохрипел и принялся рыться в поясных карманах, достав на свет лунный какую-то стекляшку и начав глядеть через нее. Одновременно с этим Луна окончательно скрылась за облаками, а через ауру магика, не забывшего, повернувшись к Степану спиной, спину эту дополнительно щитом усилить, прошла волна активности.       - Не вижу, бля, но... слишком ровно, да, слишком... сука, бля, Панн, ты молодец, молодец! – Едва не прокричав последнюю фразу, умудрившись заорать негромким шепотом, он быстро и решительно стартовал с места, без криков и воплей раздавая пинки дозорной группе и пробуждая капитана. – Бастий, Бастий, чтоб тебя, вставай, вставай давай!       Недавно еще дремлющий кораблик перестал дремать, люди на нем начали не особо шумно, но очень деловито сновать туда-сюда, словно один организм, какой кто-то пнул по яйцам. Ассоциация с растревоженным муравейником или даже осиным гнездом возникала невольно, но была она очень стойкой. Люди вооружались и просыпались стремительно, одевая кто легкие кожанки, а то и безрукавные кольчуги, откуда-то уже появились на палубе щиты, старшие и сам Бастий громким шепотом отдавали команды. Молчун, тот самый, деловито и споро надевал тетиву на короткий, но весьма жесткий боевой лук, кто-то доставал из трюма арбалеты. Степан, словно на время забытый всеми, продолжал сидеть на корме и едва ли не попкорном хрустеть, хотя на деле пахал даже больше прочих, рассылая своих духов-разведчиков, тасуя элементы четок, подбирая команду защитников и атакующих для грядущей битвы.       В том, что помогать в ней ему придется и придется не только целительской помощью после, он и не сомневался: когда он говорил, что против духов та маскировка оказалась слабовата, он немножко недоговаривал, потому что слаба она была против его духов, против слаженной стаи ищеек, каких еще хрен законтрактуешь. А сама по себе маскировка у речных волнорезов оказалась будь здоров и всяческое почтение, и если бы Черз не знал, куда смотреть, а также не будь он сам еще тем параноиком, предпочитающим всех разбудить зазря, чем не разбудить и потом попасть на ножи, то даже его странная линза не помогла бы. Он ведь и заметил, как стало ясно из его слов Бастию, только странную равномерность пустоты магического фона в указанной точке, а не очевидную подсказку о грядущей ловушке-засаде.       Никто не смеялся и не высказывался матом за чрезмерную осторожность, никто не стал бы упрекать за ложную тревогу, окажись она ложной – это река, могучая и жестокая Дантра, здесь нет понятия чрезмерной осторожности, а сна урвать можно будет и в обеденный перерыв, если доживешь до него. Спустя несколько минут, как по волшебству, капитан и его маг, а также первый (и единственный) помощник-родич оказались на все той же корме, рядом со Степаном. Все трое были уже одеты в защиту, все трое вид имели суровый и взволнованный, хотя более старшие мужчины скрывали оное волнение куда лучше племянника Бастия.       - Если окажется, что ждет там засада, то кошель серебра тебе, Панн. – Мимоходом, хотя и со значением, информирует его капитан речной лодки, зашнуровывая крепления тяжелой такой клепанной куртки с высоким воротом, в кармашках какой парочка уже активированных амулетов лежит, защищая от слабых и примитивных чар. – А если ошибся, то бывает, не переживай, если за рейс хотя бы пяти-шести ложных призывов к оружию не прозвучит, то это, считай, даже не рейс вовсе. Только чую я, нутром чую, что не показалось тебе, волнорезы, ублюдочные выродки, там точно есть. И мне не нравится то, что скрыли они себя так хорошо. Пусть и только от магии, с уязвимостью к шаманам, но скрыли! За линзу Черзову, у очень дорогого ювелира зачарованную, я золотом платил, и она все равно почти ничего не разглядела. Не к добру это. Не к добру. Готовьтесь. Как будут раненные, тащить станут к тебе.       В ответ на это Степан ничего сказать толком не успел, потому что отвлекло его мощное похлопывание по плечу от Черза, уже доставшего боевой жезл и надевшего на пальцы пару странных и явно великоватых ему перстней, скорее всего трофейных. Сам маг, не слишком сильный, но опытный и битый жизнью ученик, лишь немногим слабее показываемого Степаном потенциала, уже не казался благодушным или расслабленным. Глаза прищуренные, зрачки расширенные, поблескивающие в сиянии последних лучей почти скрытой за новой порцией облаков Луны. Такого ночью встретишь, потом неделю дерганым ходить станешь, вид прямо маньячный какой-то, да и улыбка соответствует. Не оскал, а этакая тонкая ниточка сжатых вплотную губ, у какой один уголок подрагивает в дерганном и непредсказуемом ритме.       - Я попробую прорвать сеть. – Говорит он чуть охрипшим и низким шепотом, разминая пальцы и равномерно дыша. – Бусинка рыбка, знамо дело, крупная, но и зубастая. Едва ли они прямо нас ждут, нечего им нас ждать. Я разгоню водицу под нами, промелькнем быстренько, если успеем. Если успеем, то и гнать нас они не станут, следующего торговца подождут. Какой не такой зоркий.       Слова с делом у него не расходились, опытный одаренный, явно не один десяток плаваний имеющий за спиной, не особо блистал в бою, но вот течением Дантры управлял на зависть иным адептам. Это он сам так хвастался и в похвальбу истово верил, да и вообще, торговцы предпочитали от боя уйти, а не сражаться, на реке так уж точно. Сказывалась специфика и отличие от моря – даже если удастся победить, получишь лишь легкую и быструю лодку-шлюпку, да амуницию убитых, никакого трофейного корабля, быть может, даже загруженного. Так смысл рисковать и воевать ради ничего, когда можно просто свалить. На коротких дистанциях гребные шлюпки с десантом из абордажников могут дать хороший разгон, особенно если зайдут навстречу или сбоку, наперерез течению и волнам Дантры, но в долгой гонке они гарантированно проигрывают. Особенно если попытаются не в бок торгашу войти, как заточка в почку, а на хвост сесть – с кормы очень удобно бить из луков и арбалетов, скрываясь за щитами, есть место и укрытие, а вот в шлюпке враг будет аки на ладони.       Река под днищем будто оживилась, отдельная нить течения стала более живой и подвижной, корабль начал ускорять ход, стремительно пускаемые в ход весла уже не пытающихся маскировать свои движения матросов погнали Бусинку вперед. И на какой-то миг показалось, что все пройдет спокойно и не будет очередного эпического конфликта, какой Степану нахер не нужен, но какой придется закрывать, еще и пытаясь конспирироваться. Лодка разгонялась все сильнее, река уносила своих странников вниз, слишком стремительно, чтобы враг успел среагировать, слишком быстро, чтобы дать им опомниться. Не зря, совсем не зря матросы, заслышав тревогу, бегали по палубе согнувшись в три погибели, а вместо громогласных приказов звучал один лишь громкий шепот да тумаки непонятливым! В тот миг, когда из зарослей камыша с одной с стороны и небольшой заводи с другой показались очертания двух забитых десантом шлюпок, каждая несущая не меньше полутора десятков головорезов, они уже не успевали на перехват.       - Уйдем, уйдем, хорошая, уводи нас, уводи. – Черз говорил это в адрес не то корабля с женским именем, не то самой реки, щедро, не без поспешности вкладывая резерв, а Бастий уже бросил вверх какой-то амулетик, что поднимался еще выше и ярко светил, благо уже и не нужно было скрывать свою информированность. – Не меньше сорока, лодки добрые, и сидят там не голытьба какая. Иллюзия мощная была, значит либо одаренные, либо амулеты добрые. Не отбились бы, Бас, не прошли бы, как водицы испить, не прошли бы.       Капитан это и сам понимал, бросая вверх еще несколько освещающих амулетов, давая увидеть противника более четко. Особенно тот факт, что плыли обе лодки, каждая длиной не меньше пяти метров, удивительно быстро, куда быстрее, чем просто веслами можно было разогнаться, словно им там моторчик приделали к тем лодкам. Вот только быстрая реакция и вовремя случившееся предупреждение позволило узкое место пройти на скоростном рывке, а дальше, дальше уже оторвутся они. Степан понял, что эти мечты являются немножко мечтами заметно пораньше, чем печальная истина дошла до капитана и его мага. Проблема в том, что понял он это все равно слишком поздно и ничего исправить уже не успевал: несмотря на то, что он напризывал сканирующих сущностей в ассортименте и отправил их работать сразу же, как стала понятной серьезность ситуации, еще одну группу противника он почти пропустил и, что страшнее, слишком близко к кораблю их подпустил.       - С-с-су-у-у-ука-а-а-а! – Аж прошипел от злобы дернувшийся и выпучивший очи почище прежнего раза Черз, когда Бусинка резко дернулась и потеряла практически весь набранный ход, начав заворачиваться в бок, отчего на палубе несколько человек упало, а один и вовсе едва за борт не укатился. – Они перехватили. Мои. Суки! Чары. Сбили с течения, сбили, блядь!!!       Да, Степан их тоже заметил, водолазов блядских, только уже поздно было, ведь они оказались почти что возле Бусинки и уже начали колдовать. До этого их, в том числе и от духов, прикрывала какая-то непонятная пелена, а Степан, стоит признать, вероятность атаки снизу недооценил. Будь они на море, то куда внимательнее смотрел бы в нижнюю полусферу, но на реке пловцов, да еще и таких хороших, не ждешь. Будь у него чуть больше времени, он бы призвал дополнительные группы сенсоров, распустив их широким кольцом не только поверх реки, но и под ней, чтобы заметили противника заранее. А потом втихую позвать Сквидварда и забыть про нападающих снизу вообще, да только упущен уже момент, теперь призыв осьминожки он уже не сможет сделать незаметно, особенно если звать быстро.       Плавающая группа противника не приближалась, не атаковала и не высовывалась за пределы маскирующего облака, отчего Черз вовсе не понял, что ему вставили не лодочники, а подводники. Лодки же стремительно нагоняли, несмотря на то, что скорость даже немного сбросили, причем сидящие на тех лодках были вооружены и настроены очень серьезно, действительно не голытьба какая. Что вызывало закономерный вопрос о том, с чего такая честь в адрес не самого выдающегося торговца, потому что столько одаренных, причем на идущей второй лодке вполне сильный ученик, почти адепт, сильнее Черза, как над водой, так и под ней, это не случайные налетчики. Такие команды, как сам Бастий Степану рассказывал, охотятся не на первых попавшихся торговцев, они предпочитают работать под конкретную цель и на такую цель Бусинка не тянула. Ну, или эти ребята решили просто по-быстрому зашибить денежек, это уже покажет время и допрос выживших.       - Флага ночников нет, как и знака шайки. – Мрачно, очень мрачно и едва давя отчаяние, высказал очевидное Бастий, а после, увидев вопрос в глазах Степана, еще и соизволил пояснить. – Если без знамени, значит не будут свидетелей оставлять. Так еще можно было товар дать перегрузить и казну открыть, если договоришься, но вот это дерьмо, считай, напрямую говорит, что будут резать. А знаки убрали, чтобы никаких свидетельств. Готовься, шаман, чем можешь поддерживай Черза, на плен надеяться не советую.       Матерящийся корабельный маг стремительно срывал с кормы верхний слой досок, под каким был еще один слой, а на том слое качественно вырезанная и даже серебром в разрезах политая ритуальная фигура, отдаленно напоминающая очень странную гексаграмму. В нее, прямо в прорезанные ложбинки, он сыпал какой-то порошок, стремясь делать это как можно ровнее, но получалось не очень. Мешала качка продолжающей плыть куда-то лодки, какую уже не тащили веслами, потому что все-все вооружались, какая словно попала в капкан из ставшей недружелюбной водички. Хотя ладно, тряска и качка мешали не так сильно, как прилетевшая с двухсот метров неприцельная и не особенно мощная молния. Она точно летела случайно, Степан за это поручится мог, не было там блока управления или наведения, да и целились изначально в киль. Только попала эта штука прямо в Черза, в последний миг остановившись в барьере его амулета, заставив просыпать порошок и страшно выругаться на неизвестном Степану языке.       - Я тогда ударю по ним? – Уточняет он, поднимая кисти лодочкой и смотря на них расфокусированным взглядом, будто глядя сквозь. – Есть у меня один дух, дедовский, можно сказать, метод, еще он этот контракт призывал.       - Не дури, Панн, далеко еще, да и что ты там сможешь сделать, у них лодки зачарованы на оберег, зуб даю! – Рычит от бешенства Черз, перемежая слова ругательствами на еще паре языков, пытаясь запустить свой ритуальный усилитель, при этом не подорвав его вместе с собой. – Лучше вливай силу в мой ритуал, так хоть продержимся чуть доль... ше. Хера себе у тебя дед, а я Кирику не верил...       Степан не стал вливать резерв в ритуальный чертеж, классический метод усиления своих чар во всех школах высокой магии, хотя бы потому, что чуял – из-за спешки и ошибок, еще один вектор вложения сил все-таки заставит этот чертеж и заготовку под пулеметную точку если не взорваться, то выгореть. Вместо этого он медленно и не спеша проявил над сложенными лодочкой ладошками чуть сверкающий в ночной темноте силуэт-иллюзию идущей сзади лодки. Той, где атаковавших больше, не меньше двух с половиной десятков, и где сидел более сильный одаренный, который почти адепт, а не всего-то крепкий ученик. Она и защищена была получше передовой, но когда это могло остановить атаку из мира духов, особенно если атаковал очень сильный малый дух, почти перешедший на следующий ранг, да еще и с экзотической специализацией, с крайне неприятными аспектами.       Степан вполне понимал охеревание как Черза, так и подавившегося матами Бастия, потому что трудно не охереть, когда маленькая лодочка-иллюзия на твоих глазах словно стареет, покрывается плесенью, гнилью, даже небольшими грибочками, а потом ладони шамана просто сжимаются и растирают иллюзию в мелкие щепки. Вроде бы и ничего такого, да только настоящая лодка, которая большая, пережила ровно такие же метаморфозы, к вящему неудовольствию пассажиров, среди каких хватало тех, кто надел на себя кольчуги и потому плавал несколько херовато. Одаренный магик так и вовсе ушел под воду камнем, потому что его высокие и щегольские сапоги до середины бедра, к каким еще до призыва иллюзии лодки прицепился совсем другой дух, вдруг стали весить по полсотни кило каждый, причем еще и магию из резерва вытаскивали, вампирили подобно мощной пиявке.       - Ага, дед у меня суровый был и шуток не понимал. Вообще. – Охотно говорит чистую правду и ничего кроме нее Степан, делая вид, что его аж шатает от усталости. – Мощный дух, правда, только против речных лодок, именно лодок, а не кораблей полезный, но это с духами часто бывает.       Вот уж да, сия сущность, какую Степан про себя прозвал Печалью Мертвых Причалов, так как именно этот образ-имя духу подходил больше прочих, рождалась из забытых и брошенных речных лодок, какие по разным причинам оказались оставлены на берегу, обречены медленно, год за годом сгнивать в забытье. И чтобы призвать такое чудо нужно было пожертвовать не меньше пяти горстей трухи из корпусов пяти разных лодок, принявших подобную участь, по одной на лодку, причем именно забытых и брошенных, а не специально на реагенты пущенных. Без опоры на системный магазин такое дерьмо еще призови к послушанию, потому что за счет голого резерва и воли склонить к контракту эту весьма капризную сущность было проблемно и рискованно. Впрочем, рассказывать об этом юноша не собирался, как не собирался и сообщать, что у него резерв на деле не просел и не устал он вовсе. Чего же ему уставать, если у него вся работа этого духа была оплачена заранее, а он потратил лишь кроху резерва на призыв и оформление образов-указов цели, не более?       Ситуация, по итогу маленького экспромта Степана, стала заметно стабильнее и уже не настолько угрожающей – от одной абордажной команды с более слабым магиком, а также с несколько более простыми рубаками в составе экипаж Бусинки мог и отбиться. Особенно с учетом того, как у ребят просела мораль после эпичного отправления купаться их соратников, - увы, в передней лодке, не все это увидели, - а тут еще и Черз таки закончил свой ритуальный усилитель, достал жезл из кобуры и закинул в глотку один за другим сразу два флакона с чем-то вредным для здоровья. Мигом позже, медленно и печально сформировалось перед ним, прямо перед лицом, ледяное ядро, напоминающее по форме лимон, только размером с арбуз, а после улетело с неплохим таким ускорением в сторону противника. Ядро принесло вред исключительно моральный, потому что на полпути его словно шлепнули телекинетическим барьером, отведя в сторону. Тем временем, один из разовых контрактов Степана, весьма сильный дух, принялся осторожно подбираться к бултыхающимся в воде пиратам, какие транспорта лишились. Они и сами были слишком тяжело одеты, но часть бы точно выплыла, да только почти сразу их всех начала накрывать страшная слабость и пронизывающий холод – дух этот топил только и только пиратов, любого толка, что речных, что морских, что океанических, что вовсе даже озерных, зато действовал масштабно и незаметно, особенно поначалу. В теории, с его помощью можно было утопить пирата хоть в луже, хоть в домашней ванной – но только если пират действующий и регулярно на промысле выходящий в свой родной биом-водоем.       Эффективная, пусть и не особо эффектно-красочная тактика.       Едва ли там кто-то выплывет.       А вот Черзу безнаказанно работать не позволили, правда, ударил по нему не стоящий на носу оставшейся лодки одаренный, какой только начинал готовить что-то свое. Ударили снизу, те самые ребята, сквозь маскировку которых Степан уже почти проник и даже мог примерно их сосчитать, что ему вовсе не понравилось – унылые получались подсчеты. Водяное щупальце-тентакль рвануло вверх со стремительностью бросившейся к добыче змеи, наводясь на ауру любого живого существа, чем ярче, тем лучше. Шансы попасть в объятия были равными и у Степана, и у Черза, да только шаман стоял ближе к тому борту, через какой перемахнуло щупальце, отчего и метнулось оно к нему. Успев, за счет сенсивности и постоянного наблюдения через кучу духов, заметить момент, когда плетение перешло из пассивной фазы в атакующей, землянин впервые применяет модификацию часиков, замедляя время для себя лично и лихорадочно думая.       Думая о том, что отклониться сейчас, отбить удар или вовсе позволить чарам схватить Черза, он, несомненно, может. Да может, вообще никаких проблем. Проблема, как говорится, в другом: в самих подводных колдунцах, каких нужно как-то успокаивать, потому что там не слабенькие ученики, а, как минимум, пара полноценных адептов. И сделать это, стоя на палубе и камлая аки не в себя, Степан сможет, легко даже, хватит просто закончить с призывом Сквидварда и немножко ему помочь потом. Только следом придется либо топить кораблик со всем экипажем, либо вырубать их всех и править им память, потому что сделать это незаметно и без вырубания уже не выйдет, не в таком масштабе, либо просто подтереться конспирацией вообще. Мол, мне дед говорил, чтобы притворялся слабеньким, а то большой мир, в нем много злых дядь, пусть лучше не ждут меня такого крутого, в восемнадцать годиков вот это вот все устраивающего.       Или же можно было позволить этому щупальцу атаковать, обнять себя в гибельных объятиях и утащить на дно. На деле, конечно, щупальце на дно никого тащить не станет, это просто глупо, Степан сие и без знаний боевика-камлателя понимает. Наоборот, такие чары применяют, чтобы быстренько поломать ребра с хребтиной, ухерачить полутрупом о палубу, превращая в труп полноценный, и направить щуп на новую цель. Но если чуть перехватить над чарами контроль, - у него есть нужный водный дух в браслете и еще два в ожерелье, - дав себя «утащить», то дальше все станет куда проще. Объяснить, как он умудрился свалиться за борт и там выжить, а то и «отбиться» от напавшего, куда проще, чем объяснить одиночное выпиливание вражеской группы. Главное пришить их всех максимально быстро, без лишних спецэффектов, чтобы драку с борта вообще не увидели, а всем остальным сказать, что там был просто один слабенький ученичок с жезлом.       Да, именно так он и сделает.       Должно получиться, не может быть иначе.       Ну, еще есть третий вариант: можно прямо сейчас забрать самое ценное из своих вещей, - включая подарки от Темной Властемилфы, потому что выпускать в мир такое он не может себе позволить, - спрыгнуть на борт с противоположной стороны и свалить, подселив в себя дух какого-то водного типа, а то и вовсе призвать сущность, какая его через тропы духов перенесет. Едва ли его догонят, но все равно это как-то, ну, не то чтобы царапает Степана, но ему такая мысль некомфортна. Все же Бастий оказался вполне нормальным и даже немного приятным человеком, не без грехов, но уж точно куда лучше средней статистики этого мира, да и к Степану относился неплохо, без гнилых помыслов и всяких замыслов, как и весь остальной экипаж. Можно, конечно, учесть тот факт, что только совсем полный дебил будет плохо себя вести с целителем и хамить ему всяко-разно, но одно другого не отменяет.       Секунды растянулись на указанный в описании мета-навыка срок, щупальце легко продавило первый слой защиты, тот самый воздушный барьер, давно таскаемый только для отвлечения внимания и маскировки, упираясь во второй, чисто энергетический. Щупальце сжимается вокруг напоминающего едва видимую призрачную древесную кору доспеха на все тело, а потом резко утолщается на конце, подкачивая воду и укрывая половину тела вскрикнувшего Степана. Резкий и какой-то нескладный рывок, будто ему пытается что-то помешать, а потом плетение противника уносит шамана прямо с кормы под матерный вопль Черза и Бастия. Первый из-за этого едва не разрушил новое ледяное ядро, а второй попытался перебить щупальце неплохой такой саблей с каким-то зачарованием, едва не попав в Степанового духа. Собственно, если бы юноша сам не укрепил уже почти полностью свое щупальце, легко разрывая плетение и перехватывая контроль через своих духов, то капитан мог бы и преуспеть.       Спустя еще одну секундочку, от канувшего в кажущуюся черной воду Дантры шамана остались только круги на воде.       И потому дальнейшие события проходили совершенно незаметно, без лишних, раздражающих и внимательных глаз.       Почти незаметно.

***

      Оказавшись под водой Степан буквально в тот же миг закончил свои приготовления, приведя их в активную форму. Он ведь знал, что плыть станет по реке, было бы очень странно не подготовить себя к испытаниям должным образом: обновление или пересмотр старых позиций его арсенала не ограничивалось одним только убийцей лодок, хватало там и других специфических для подобных условий сущностей. Миг, и он может свободно дышать под водой, вернее, в его легких всегда самостоятельно появляется кислород, а рефлекторные попытки вдохнуть не пускают ни капельки жидкости в трахею. Точно тот самый миг, но в другой линии-осознании, и его всего укрывает новый дух-защитник, отпуская более слабого под водой природника. Вокруг шамана словно появляется мутное илистое облако, превращающее его фигуру в гуманоидную и размытую хрень, у какой даже пол или рост угадать не выйдет. Тот же миг, но в иной форме, и новые, новые, новые призывы приходят на его зов, готовые убивать, защищать или спасать призвавшего их шамана от кого угодно, пока шаман остается в рамках их контрактов. Шаман окончательно перестает сдерживаться, приказывая своим духам буквально сорвать вражескую маскировку, заодно и сам пользуясь высокой сенсивностью, прозревая без глаз, слыша без ушей и осязая духовным телом.       «Мои постоянные хохмы про сферического в вакууме мастера боевой магии уже не кажутся мне такими смешными». – Первая мысль Степана приходит абсолютно спокойно, не сбивая его с ритма, не мешая следовать рефлексам и мастерству чужого опыта. Сказывалась и стойкость духа, и флегматичный характер землянина, и тот самый опыт, и, разумеется, необходимость действовать, а не паниковать. Впрочем, с вышедшей на полную мощь множественностью осознания, он вполне мог делать и то, и другое, и еще место на многое иное оставалось. Множественность позволила выполнить все свои задачи одновременно и при этом не опоздать, потому что эти блядские плавунцы явно не обрадовались внезапно пришедшему к ним гостю, совсем-совсем, Степану аж обидно от такой невежливости стало, и обиделся он смертельно.       В его утешение, обладатель самой яркой ауры был все же не мастером, уж точно не по меркам системы: адепт, просто очень сильный, опытный и явно готовый к бою, а не захваченный врасплох. Был он немножечко, на пару процентов максимум, сильнее того же Румориаса «Взрывной Характер» Крелльба, только аура скомпонирована совсем иначе. Упор на мощь в первую очередь, тогда как покойный некромант упирал на контроль, а вот истоки у них практически одинаковы по мощности и объему. Добавим сюда характерные завихрения в ауре, свидетельствующие о принятых перед боем зельях и, похоже, заранее проведенном усиливающем ритуале, завершая картину. Рядом с ним трое его то ли учеников, то ли соратников, из каких двое – полноценные адепты, слабее лидера, но все же уверенно этот ранг держащие (одна из них, похоже, не адепт, а адептка), еще один просто сильный, очень сильный ученик. Они тоже усилились, но не настолько качественно, как их лидер – алхимия однозначно была попроще, завихрения в ауре, различимые и ему, и духам-смотрящим, имеют грязноватый оттенок, характерный для интоксикации тонких тел мощной, не щадящей алхимией.       Слабейший из четырех держится за спинами быстро и решительно перестроившихся противников, но в руках у него не просто жезл, а контролер, управляющая структура, завязанная на... эм, пожалуй, голема, если Степан сейчас не ошибся. Выглядящее смесью сома и акулы нечто было пустотело, будто бы только костяк и куски бронированной сегментной обшивки, тогда как внутри лишь пустота и магия, нет, вода и магия, этакий движитель-генератор. Плененный водный элементаль, малый и слабый, но полноценный, имеющий материальное водное тело и давно закрепившийся в реальности. Очевидно, именно големо-сом и остановил уже разогнавшуюся Бусинку, ведь для элементаля такая задача и не задача вовсе, они с течениями слишком дружны, управление родной стихией для них настолько естественно, что проигрывают им в этом и люди, и духи. Собственно, духи стихий и не только стихий потому и стремятся порою закрепиться в реальности и стать воплощением элемента, что это даст им сочетание материального тела, власти над энергией и привычного для духов восприятия. Противник не то чтобы прямо опасный, тот же гипер-лось, встреченный во время памятного бегства из Фантреля, был куда неприятнее, в разы неприятнее, но только эта сущность в своей стихии и ей управляют, так что бить она станет точно в цель.       Против нормального мага, даже мастера, такая игрушка, особенно под водой, стала бы неприятным сюрпризом, а уж при поддержке остальной компании, так и вовсе. Но Степан, к его счастью, не маг, а шаман, для него подобные твари не столь и страшны, особенно если есть нужные знания и тактики, вот и выходит, что проблемы сейчас не у него. Наверно. Если выживет. Противник выглядит очень даже опасно: одетые в однотипную броню, напоминающую фентезийную версию костюмов для дайвинга, только зачарованных и укрепленных, с масками водного дыхания на лице и набором амулетов, с боевыми жезлами, причем у каждого еще и запасной, в руках... Внезапно идея взять и померяться с этими ребятами силой перестала казаться такой умной, а мысль о побеге стала казаться просто гениальной. Останавливал только его багаж, там, на корабле, потому что представить, что вот эти черти заполучат его тотемы, заготовки, амулеты и, сука, подарки за квесты, пусть и от Автобогини... от этого прямо жопа подгорала, даром, что уже в воде. Нет уж, пока есть резерв, Степан еще будет сражаться, а вот когда все станет плохо, то можно и призвать духа-эвакуатора, какой его оттащит за пару километров отсюда, перенеся своими тропами.       Или не на пару, там все сложно.       Плохо Степану стали делать прямо сразу, сходу и без скидок на возраст, вероятно, находясь на взводе после гибели того бедолаги, что плыл на второй из лодок. Ударили стремительно, жезлами, водяными стрелами и копьями, а также, в исполнении лидера, аналогом водяного взрыва. Вместе с этим сомо-голем вспыхнул обращением к жидкости вокруг и попытался лишить Степана контроля над ней. Ну, попытался бы, контролируй юноша воду, как полагается гидромантам, а так они только силы плененной сущности потратили зря. Остальные силы тоже были зря потрачены, потому что землянин встретил каждую атаку отдельно, множественностью направляя на каждое воздействие специально выбранного духа.       Стрелы перехватывались стандартными малыми духами боевой-защитной специальности, на копья уходило внимание сразу двух или даже трех, водный взрыв перехватил весьма забавный экзот, хоть и тоже малый, создав зону покоя, где вода не могла быть «злой», причинять какой угодно вред живому существу. Вот после этого его стали воспринимать убийственно серьезно, ударив уже не в отмашку и с оценкой по ауре, а изо всех сил. Да и проявляющаяся все более явно мельтешащая свита вокруг шамана говорила о нем даже лучше ауры, потому что «сильный ученик» вот такого призывать точно не сможет. Степан был слишком занят подготовкой и созывом идеального атакующего сонма духов, чтобы бить всерьез, но контратаку все равно провел, просто дабы усложнить противнику жизнь. Все его-не-его знания о боевых столкновениях хором утверждали, что даже выбрав оборонительную тактику с игрой на истощение или контратаку, нельзя давать бить по себе безнаказанно, слишком легко доиграться.       Прежде чем его настигла вторая, более серьезная, волна ударов, он сделал свой ход. Ну, так, ходочек, маленький ходик. То самое щупальце, контроль над каким он перехватил, все еще опутывало его силуэт, хотя ни следа вражеского плетения там уже не оставалось. Волевой посыл, и населившие этот комок чар духи воды, духи-перехватчики, духи, специализирующиеся именно на подобном перехвате и работе с ранее заколдованной кем-то еще водой, атакуют в стремительном рывке. Щупальце обернулось водным змеем, в одном рывке сближаясь с тем, кто был автором пошедших на основу чар. С той, вернее, потому что ребра и хребет ему пыталась сломать единственная девица в составе группы. Красивая или нет, совсем неясно, лица практически не видно за дыхательной маской, как и у всех остальных. Зато фигуристая и умная, потому что среагировала быстро, попытавшись вернуть контроль над еще своей водицей, чем только подпитала духов, именно на такое и рассчитывавших.       Убило бы ее или нет, одни только админы знают, потому что результата столкновения защиты магички и его змейки Степан так и не увидел – лидер явно знал, как бороться с шаманами и трюками их. Удар одновременно чужой для духов водичкой, чтобы отбросить и замедлить змея, следом смена жезла, пока первый завис в водном течении, а затем классическое изгнание. Степан мог бы попробовать укрепить духов в реальности, дать им удержаться под первым ударом, но не стал, даже наоборот, сам их подтолкнул вниз, чтобы не померли и не развоплотились. Получилось неплохо, ведь из тройки сформировавших змея призывов никто не сгинул окончательно. Ему эти призывы терять не хотелось, он ведь не зря только лучших и самых экзотических в свою свиту набирает, даже если и не на первые роли. Таких и терять обидно-то!       Новая серия атак, в этот раз водяных стрел просто туча, не меньше трех с половиной десятков, будто они желают перегрузить и самих духов, и способности шамана к управлению ими. Степан им удачи не желал, но мысленно захихикал, как шакал – с его множественностью у них концентрация на создание отдельных чар закончится раньше. И да, они тоже координировались друг с другом, не иначе, вовсе телепатически, с помощью мерно сияющих в маго-духовном зрении обручей на головах. В зрении духовном он даже видел-осознавал эти связи, словно незримые нити, по каким катится бисер отдельных мыслей-сообщений. От того и настолько концентрированный залп, а от лидера еще и очень острая ячеистая водная сеть, причем под мощным электрическим напряжением. Более того, это напряжение не уходит в воду, пока не лопнет внешняя структура сети, чтобы самих атаковавших не задеть.       «Так ты не только водник, ты еще и электрик, падла ты гадская?» – Проносится в голове Степана, пока он направляет духов на нужные цели, перехватывая и защищаясь. – «Мне уже интересно, что, блядь, такое везет Бастий, что за ним прислали эту команду, потому что, сука, как-то уж очень круто все завертелось».       Отдельные стрелы опять перехвачены мелкими духами, какие принимают воду в себя, поглощают чужую силу и рассасывают кинетическое воздействие, порою умудряясь еще и самим восполнить резерв от чужой атаки. Сеть встречает дух веретена: сущность однозначно вне стандартных сфер, но ее сочетание аспектов позволяет очень хорошо накручивать на себя нити, любые, включая также те, из каких сеть состояла. Выпущенное в свободное действие электричество ранило бы духа элементом молнии, да только еще один водник устроил диэлектрический кокон вокруг веретена. Вместе с этим Степан лениво перехватывает не совсем обычную водную стрелу, даже ближе к игле, какая несла в себе тоже заряд молнии. Схватив этот снаряд духовной конечностью, какая была в свою очередь одета в еще одного духа, этакую рукавицу из мельтешащих искр, он выдыхает на эти чары еще одну сущность, а после просто бросает подарок обратно, вместе с подселенным подарочком. Рефлекторно поставленный щит девицы просто игнорируется атакой, что несет ее собственную силу, зато амулет не подвел, хоть и просел изрядно.       Второй из адептов ударил простым водяным копьем, в дополнение к стрелам, что тоже было перехвачено, но теперь уже отведено в сторону, ибо очень уж насыщенное силой воздействие получилось. А вот ученик с големом сработал интереснее, призывая, через волю пленного элементаля, поток течения в спину Степана, вынуждая приблизиться. Улыбнувшись все равно невидимой противнику улыбочкой в стиле, прости админы, Родислава Гастольдовича Янина, да содрогнется Вселенная под его жестокой поступью, он приказал еще одному духу активировать свое воздействие. Дух с аспектом течения просто и незатейливо инвертировал направление потока для Степана – пока вода неслась ближе к группе, его самого только отодвинуло еще метров на двадцать.       Атакующие не успели решить, будут они следовать за противником или сосредоточатся на Бусинке и ее экипаже, но атаковали все равно, только тоже несколько лениво, будто бы не понимая, что им с этим хером мутным (буквально мутным, за счет облака илистой защиты) делать-то, раз он не пробивается. Степан же церемониться не стал – намерения их всех читались и без духов, достаточно было об отсутствии флагов вспомнить, не говоря уж о мгновенной атаке насмерть, так что он тоже сдерживать себя не стал. Резко сменив направление движения, он поплыл, подталкивая себя духами, вперед и влево, будто бы заходя с фланга. Дистанция между ними составляла метров пятьдесят, когда шаман поднял десницу, в какой словно проявилась фигурка, отдаленно напоминающая сладкого леденца-петушка, только очень горячая и буквально кипятящая воду рядом с рукой. Если бы не полученное недавно свойство-оберег, то мог бы и обжечься, а так обжегся не он.       Сжав руку в кулак, ломая образ-картинку, он отдает приказ духу, сильному, недоброму и очень мощному в прямом бою. Духу, какой являл собой петуха, это так, да только мало кто из любителей воровской тематики из земного социума посмел бы ему за образ зверя предъявить. Алый петух, так-то, символизирует пожар и огонь, а это говно просто прекрасно умело создавать настоящее облако жара, не сжигая, а запекая указанного шаманом противника. И, в отличие от парочки аналогичные трюки использующих духов в распоряжении Степана, этот вполне себе работал под водой, совсем не ослабевая. Секунда сменилась вечностью, что оборвалась для талантливой девицы с уже посаженным амулетом, когда вокруг нее будто бы вспухло облако белого пара. Несколько кубических метров воды мгновенно выкипело, создавая настоящий взрыв, расшвыривая остальную тройку и только за счет их амулетов, а также реакции лидера и ученика с големом, не раня их тоже. Степан не очень рассчитывал на то, что ему удастся их контузить, даже не ожидал, что магичку-адептку таки убьет, но если первого враг избежал, то второе таки случилось.       Вверх, над водой и рядом с бортом Бусинки ударил настоящий гейзер кипящего пара, в каком можно было бы найти ошметки плоти противницы, - в этот миг юноша подумал, что его тенденция убивать возжелавших ему гибели женщин идет против канонов типичного гаремного фентези, - обварив при этом уже пошедших на абордаж противников. Не случайно, ведь не зря же Степан, пользуясь рефлексами боевика, ставил противника в нужную позицию. Вот только, похоже, он своей атакой не только выбил одного из врагов, второго, пожалуй, по силе, так еще и взбесил сильнейшего из них до той степени, что он экономить перестал, как и сдерживать своей души порывы. А душа его рвалась сделать с шаманом нечто нехорошее, болезненное и смертельное, чего юноша категорически не одобрял.       Резко сорвав с шеи какое-то ожерелье из железных, не золотых, пластинок, он бросил его перед собой, дав пластинкам зависнуть в воде и заискрить. И пока Степан отражал пару мощных водяных взрывов с аналогичными ранее использованной сетке электрическими присадками, в глубине речной пучины наступил день. Шесть стабильных шаровых молний с мощным зарядом молний обычных внутри, если подселенные в глаза духи шамана не обманули, каждая по мощи достаточная, чтобы снести иной каменный дом. Причем эта дрянь не рассеивается под водой и наводится на ауру шамана, вот в чем беда! Юноша, оценив скорость полета, вернее, подплыва этой дряни, их ударную мощь, резко призвал того духа-смехотунчика, еще в первые дни призванного, выдавая громкий и даже под водой слышимый детский смех, буквально ввинчивающийся в уши и удивительно неуместный.       А потом он берет и укрывается плащаницей полностью, делая себя пустым местом, а вместо основной мишени выпуская из горсти шесть ярко светящихся точек, какие являлись маленькими мышками, только из чистого сияния созданными. На деле это был один-единственный дух, просто он всегда разделялся на то число целей, сколько было источников атаки, какие его и убьют вместо призвавшего. Ну да, убьют, дух этот каждый раз умирает после выполнения контракта, ему это не мешает родиться заново, даже если и не совсем ему. Все шесть шаров резко обрывают контроль, переставая слушаться мага, уносясь вслед за мышками, кверху, кверху и на воздух, еще выше, взрываясь в воздухе настолько ярко, что здесь, на трехметровой глубине, Степану показалось, что там наверху день настал, сразу полдень.       А шаман, уже вернувший обратно свою ауру, в этот раз уже не притворяясь слабым, показывая всю мощь оболочки, и выпустивший из тела призрачные конечности, - все три штуки, сделав их длинные, с несколькими суставами и когтистыми хваталками, - резко рванул влево, вправо, вниз и ткнул указательными когтями в сторону рефлекторно укрепившего свою защиту лидера. У того лица видно не было, но духи чтецы, даже через всю защиту показывали, что он не очень рад своему положению и вообще, не понимал, какого хера здесь делает этот ублюдок, то есть, Степан. Ему, им всем, ведь обещали, что никого столь серьезного не будет, неужто наняли в последний миг? Шаман бы с удовольствием вытащил из разума на секунду шокированного своим несработавшим козырем мужика куда больше, но он все же почти мастер. Понял, что его читают, резко усилил ментальную защиту, вынудил духа навеивателя отступить, а попытку вложить сонливость и слабость переборол, хоть и замедлившись на миг. Ну, уже круто, ведь давить воздействием на мозги чистого боевика, да еще и в прямом бою, себе вообще мало кто может позволить из менталистов любого толка. Впрочем, стоит признать, что атаковал ментальным духом суггестивного типа Степан только потому, что этот призыв был наготове, а противника было нужно занять хоть чем-то.       Сомо-голем зашел на шамана сбоку, хорошо, что хоть без «но пику», собираясь атаковать всем телом, да и вода вокруг него закручивалась в острое такое облако мелких лезвий. Снова шаман успел, провернулся вокруг, встречая противника лицом и протягивая вперед две свои призрачные руки, окутанные защитным слоем, похожим на каменную чешую. Эти конечности прорвались сквозь водный щит, потеряв часть защиты, и воткнулись прямо в структуру пустотелого голема, разжимая кулаки, в каких скрывались весьма специфические духи водной сферы. Именно их призыв, полный призыв, с вкладыванием третьей части своего резерва, а не вызов по готовому контракту, и занимал Степана настолько полно, что ему пришлось бросать в бой суггестора, лишь бы выиграть немного времени.       Навыки боевика буквально кричали о том, что эти ребята, и сами отличные головорезы, однозначно бросят голема в бой, причем в ближний, для того и пытались подтащить шамана поближе – несмотря на легкий корпус и не особо массивный вид, их магический помощник был очень опасной штукой, особенно вплотную. Слишком зачарованный, чтобы повредить его уже призванными духами, слишком маневренный, чтобы уклониться, слишком контролируемый, чтобы попробовать отрубить управление. Тот же водяной вихрь с лезвиями вполне мог истощить защиту духов, прорваться сквозь нее. Даже так несколько лезвий завязли в илистом доспехе, выбивая клочки мути из основной массы, но Степан отплатил за удары сполна. Подселенные в плоть-энергию элементаля духи были из тех, каких вот просто так звать не станешь, смысла нет. Они прямо в этот миг перехватывали над плененной сущностью контроль – если раньше команды, какие водяная бестия вынуждено выполняла, отдавались через жезл в руке слабейшего из оставшегося от квартета трио, то теперь духи эти сигналы давили, перехватывали и отправляли собственные. Едва ли элементаль был достаточно разумен, чтобы понимать происходящее, но если был, то команду развернуться и атаковать контролера-поработителя он исполнил с наслаждением.       К сожалению, наспех призванные духи имели не совсем те аспекты, да и силой не блистали, так что перехват удался не до конца, посланный Степаном голем рыбного типа преодолел две третьих расстояния до противника, прежде чем задергался и застыл в нелепой позе, секундой позже начав биться в неловких судорогах. Сосредоточившийся на защите жизни контролер сжимал управляющий жезл двумя руками и щедро вливал в него силу. Может быть, даже сумеет добиться успеха и подавить духов, но сейчас он перешел в категорию временно выбывших, а юноше больше ничего и не нужно, он снова отбивает атаки прикрывающего своего бойца лидера, пытаясь и сам атаковать в ответ. Противник применил нечто из разряда полновесного водного тарана, какой остановить духами не выйдет, а уклониться уже не успеешь, слишком сосредоточив силы на големе.       Вместо отклонения или вкладывание сил в сонм духов, объединяя их в единый блок, что мог бы выдержать таран, как поступил бы стандартный шаман на его месте, Степан снова выпускает призрачные руки, будто бы обнимая себя ими. Дух выплескивается из тела, вытекает вместе с еще одной третью резерва, оборачиваясь вокруг укрытого мутью тела тончайшей пленкой, а после втягивается обратно в плоть, только пленка остается, углубляется, превращается из странной заготовки под замкнутое поле в нечто еще, в провал и дверь, ее проем и основу, ведущую неясно куда и непонятно зачем. И таран, могучий и способный превратить попавшего под него Степана в костяной фарш с фрагментами говна и внутренностей, будто бы проходит сквозь него, не задевая, входя в преддверие с одной стороны и выходя из обратной, не затронув ничего в процессе. Только что резерв такая штука жрала очень уж быстро, особенно под водой, где на преграду поля давило со всех сторон. Можно было бы стабилизировать воздействие под эти условия, но на это нужно время и, опять же, резерв, а потому Степан предпочитает прекратить подпитку защиты и продолжить атаковать.       В сторону лидера полетели очень яркие и тоненькие зеленые молнии, даже не молнии, а словно сияющие призрачным нити, полные силы жизни, ее всепроникающего влияния, какое эту жизнь может оборвать, сожрав и ауру, и плоть. Ленты, на деле являющиеся духами-воплощениями тропических червей с аспектами яда и паразитизма, мужика проняли, даже напугали, особенно когда продавили первый щит, пробили второй, даже не заметив, предварительно подстроившись под магию первого, и завязли в амулетах. Он успел выжечь их магическим электричеством, парочку даже развоплотив, а оставшуюся тройку изгнав, но темп потерял и еще одну серию шаровых молний внутри водного копья сплетать перестал. Его ученик, - тот, что не пытался вернуть контроль над големом, - как раз ударил, но каскад из пятерки очень быстрых водных стрел, брошенных буквально за секунду, привычно отклонился духами, какие не потратили пока что даже половины вложенной по контракту силы.       Степан, развеяв козырный барьер, снова расставил во все стороны свои конечности-призраки, только теперь уже не руки, а щупальца глубинного спрута, да и зовет он то, что глубинами и темнотой морского и океанического дна буквально смердит. Дух тоже суггестивный, даже к приворотам пригодный, вполне умеющий мыть мозги, но его основная сила раскрывается под водой, да и в бою эта хтонь, - в чистой мощи ненамного слабее Сквидварда, пусть и уступая ему в количестве экзотических трюков, - отнюдь не бесполезна. Вода разом становится как бы не еще темнее, чем обычно, свет гаснет, в голове словно раздается еще один тихий шепот, похожий, но вместе с тем невозможно отличный от тех, какие передают с образами стандартные водники. И в этой темноте, в этой неестественной тишине, где даже биения сердца не чуешь, за спиной крепко зажмурившегося шамана словно появляется небольшой, едва различимый, маленький и обманчиво безобидный...       огонек       свет       иное       Честно говоря, если уж быть бесстрастным, то этот призыв был именно в этих условиях если не сильнее Сквидварда, то не слабее, просто призывался только ночью, только если луна не светит или скрыта облаками, только при полном погружении в глубокую воду, слишком к ней привязанным будучи. Ну, да, в идеале бы этой воде быть океаном, морем или хотя бы глубокой рекой, хотя прийти дух может и в ванночку с водой, если правильно его позвать. В этой ситуации и в этих условиях, Степан искренне рассчитывал закончить сражение прямо сейчас, имел на то неплохие шансы... ну, или хотя бы выбить оставшуюся парочку, оставив лидера одного. Свет за его спиной, если на него посмотреть, парализует волю, навевает иллюзии и летаргию, а еще, пока под водой, он очень хреново блокируется стандартной защитой.       Фактически прямо сейчас дух, призванный разовым контрактом, какой пришлось заключать на суше, используя крынку с водой вместо медиатора и под кучей специфических оберегов, давит на умы увидавших его огонек таким образом, что заставляет их, во-первых, подобраться чуть поближе к огоньку, и, во-вторых, снять одежды, начиная с масок и полной грудью вдохнуть воды. Черти знают, - хотя, тут, скорее, духи, а не черти, - что именно будет видеть каждый из них. Может быть, сцену возвращения домой после долгого похода, когда сбрасываешь с себя промокшую и грязную одежину и тяжело вздыхаешь, расслабляясь. Проблема в том, что они все сейчас под водой и при этом на их лицах специальные маски-амулеты, без которых вдохнуть они смогут один раз. И, под действием света из глубины, жертвы даже не осознают того, что тонут, вот в чем веселье.       В оригинальном плане предусматривалось использования этого духа на тот случай, если все пойдет по плохому сценарию и Бастиан решит его кинуть. В такой ситуации огонек должен был зажечься возле борта Бусинки, чтобы вся команда и шагнула за тот борт. Именно так, кстати, эта сущность развлекалась иногда, самыми темными ночами поднимаясь на поверхность моря из глубины мира духов, призываемая кем-то очень злым или сама того желая. В общем, не тот дух, какого Степан хотел звать в нормальных условиях и, если бы не наличие очень детальной спецификации призыва, гарантирующую безопасность при наличии минимальных мозгов и осторожности, то ни звать, ни заключать контракт, ни применять такое он бы не решился. Увы, обстоятельства оказались сильнее Степана, и он только и успел порадоваться тому, что сумел направить волю-свет духа не к поверхности корабля, где все еще должна была идти абордажная схватка, но на прямых противников. Не хватало еще половину матросов утопить дружественным огнем.       Огоньком.       Светлячком.       Он и вправду понадеялся закончить бой прямо сейчас, ехидно гогоча от мысли о том, как успешно он воспользовался суггестором из контрактной ветки подаренных Ее Милфительством знаний... наверно, потому, его надежды и не сбылись, веселье-то какое. Прошло меньше полутора секунд, воздействие как раз должно было закрепиться в сознаниях и преодолеть рудиментарное сопротивление не ждущих подобного хода магов, но тут по огоньку пришелся встречный удар. В лицо шаману и его защите будто бы ударила соленая морская волна, и это при том, что он уже под водой был и в реке, а не море. К воде прибавилась крики чаек, свежесть бриза, попутный ветер в парусе и образы чего-то невероятно могучего и переменчивого, как само море.       Открыв глаза, Степан успевает заметить, как трескается в руке лидера еще один амулет, причем мужик, похоже, удивлен результатом не меньше Степана, а миг спустя, не только удивлен, но еще и несколько напуган. Ну, шаман тоже немножечко пересрал, когда получил в лицо пусть и безвредным для него, но все же зарядом божественной силы. Атака была очень узко направленной и вообще никак не задела ни защиту, ни ауру Степана, даже немного ободрила и прогнала усталость, а вот призванный им дух едва успел смыться поглубже в свои родные сферы, когда его задела отголоском своей воли сама Владычица Морей. Нет, юноша мог бы и ошибиться, ведь об этой тетеньке из местного пантеона Степан ведал исключительно со слов Шеры, какая была жрицей совсем иного божества, но образы уж очень характерные и совпадающие.       А еще как-то невольно вспомнилась буквально мимоходом брошенная заметка о том, что у Морской Хозяйки, так-то, очень натянутые отношения со всякой глубинной хтонью, правда там Шера особо не распространялась. У Степана сложилось впечатление, что речь тогда шла про всевозможных Крякенов вполне материальных, а не духовных сущностей с глубинно-водными аспектами, но вот этот выпад со стороны неизвестной и незнакомой ранее сущности божественного калибра оставил множество неудобных вопросов. К большому его счастью, как бы шаман ни обосрался от произошедшего, его противники кирпичей наложили куда больше, да и огонек духа все же сумел их погрузить в легкий транс или хотя бы ступор. И потому темп был потерян обоими сторонами конфликта в водице речной, только у Степана вышло прийти в себя быстрее.       «Плыть рекой, говорил он, это почти безопасно, говорил он!» – Язвительно думает Степан, материализуя в реальность новую порцию контрактов и подпитывая резервом тех, кто ослабел слишком сильно. – «Кирик, блядь! Если это у тебя считается за безопасность, то я тебя, старого плута, бояться стану!»       В лидера полетели несколько светящихся иголок-палочек, будто бы едва различимые даже в темноте водной бенгальские огоньки, да только в магическом зрении эти духи грома от вложенной силы аж сияли. Применять электромагию против того, кто и сам молниями умеет зажигать, было не особо осмотрительно, но у этих духов было и еще одно свойство. Они очень громко били по барабанным перепонкам даже тем, кто слуха вообще лишен, как и перепонок. Почти-мастер с презрительной легкостью перехватил юркие молнии, похоже, даже сумев подпитать свой щит, но вот от громкого звона в ушах аж дернулся. Дернулись и его союзники, оба еще не до конца пришедшие в себя, отчего у более сильного аж сорвалось плетение водного лезвия, улетев куда-то вовсе вверх.       Второй, который управлял големом, как раз выбросил на дно контролирующий жезл, дав артефакту уплывать вместе с течением в компании с абсолютно опустевшим и лишенным магии остовом подконтрольной боевой техники. Элементаля внутри уже не было, как и подсаженных туда духов, а Степан, к стыду своему, не мог даже сказать, кто его освободил или сожрал – призванный манящий огонек или тень воли морской. Хотя нет, у той хтони, какая бы она ни была опасной, стоял четкий запрет на причинение вреда шаману и его духам, да и приказал он атаковать исключительно тех, кто под водой быть не должен, принадлежа суше. Значит, это воздействие божественного эха, ударившего через намоленную реликвию, освободило пленную сущность вод. Или так, или Степан чего-то совсем не понимает.       Новая атака противника, и снова удар водным взрывом, перепадом давления, в какой противник вкладывает большую часть оставшегося резерва, впрочем, непрестанно черпая новые силы из накопителей. И снова Степан встречает объемную атаку тем самым духом, какой успокаивает воду и не дает ей причинять любой вред хоть бы кому угодно. Надежнее было бы снова укрыть себя преддверием, но это вынудило бы прервать очередное камлание, так что пришлось выбирать. Удар не был погашен полностью, мутный щит, поддерживаемый сильным духом подводного ила, просадило больше, чем наполовину, да и просто разметало часть этого облака. Не подсели Степан нескольких укрепляющих духов прямо в тело, то могло бы не травмировать, так оглушить. С другой стороны, не подсели он в себя этих духов, делающих его столь живучим, будто он добавил не меньше пяти очков в телесность и сопротивление, он бы и не стал рисковать, принимая удар на себя, предпочтя вовсе не вылезать из преддверия. Очередной поток лезвий, игл и стрел от пришедших в себя врагов послабее, включая и погонщика голема, какой теперь тоже присоединился к атаке, автоматически перехватывается свитой, а шаман уже закончил камлать.       Снова выпустив призрачные руки, он резко смещается влево, выходя из попытки окружить его, направляя когтистые лапы на лидера. Тот, уже наученный горьким опытом, укрепляет щиты и толкает себя в грудь потоком воды, разрывая дистанцию. Проблема его в том, что камлание Степаново было направлено не на него, а на второго из оставшихся адептов, какой сейчас был вовсе в стороне от шамана и почти зашел ему в спину, готовясь закончить плетение усиленного водяного копья. Как будто ему нужно пальцем указывать на цель, ну в самом-то деле! Если духи не обманывали шамана, то адепт готовился воткнуть ему в жопу не просто копье, а едва ли не водно-электрический бур, в какой оказались вложены остатки резерва, оставляя только амулетные щиты и накопители. Естественно он не полностью себя выжал, там еще оставались накопители, но едва ли они у него такие хорошие, так что ход мужика был буквальным рывком ва-банк.       О защите-то он не подумал.       Призванный дух врывается в реальность с недовольным гулом, он вполне может пребывать и действовать под водой, но ему это не нравилось, потому что дух имел зверино-кошачью сферу. Что-то вроде ледяного барса, только размером с обычного кота, - если к образам-воплощения сущностей вообще применимы сравнения с реальным размером, - но вот сфера холода и льда, аспекты вьюги и обморожений у этой твари были развиты только так. Дух был не темным, но весьма агрессивным, даже злым, ему нравилось замораживать и превращать живых и теплых в неживых и окоченевших, нравилось глядеть на то, как покидает их тела огонек жизни и распадается вмороженный в остывшую плоть дух. И теперь тварь, какой Степан скормил когда-то полный свой резерв, при этом не пожалев хороших подношений, вложилась в одну очень мощную атаку, одну из шести оплаченных на будущее.       Вокруг заходящего в спину противника словно забурлила водичка, а секунду спустя в ней стали кристаллизироваться мелкие кусочки льда, быстро сливаясь в один сплошной комок. Охлажденное и замороженное тело, у какого даже щиты амулетов не слетели, поскольку замерз он прямо под ними, тут же раскололось на куски, всплывая вверх во все растущей льдине, какая под конец, когда показалась на поверхности реки, была размерами с небольшую комнату. Снова, исключительно ради стильности, а еще потому, что множественность осознания позволяла такие вольности, Степан запускает тот самый звук зловещего детского смеха. Справедливости ради, он не красовался, просто действовал на нервы противнику и если лидер особо не показал никаких эмоций, - прокипяченную девицу он явно ценил куда сильнее этого отмороженного, - то у лишившегося голема контролера ужас прямо читался.       Духи смыслов постоянно подсказывали, указывали, дополняли картину мира так, чтобы шаман получал как можно больше информации, а все та же множественность давала возможность не только получать, но и понимать полученное, вовремя реагировать. Долго в таком режиме пребывать не выйдет, тут и у кого попрочнее кукухой оная решит улететь в края теплые, но их подводная бойня занимает пока что совсем немного времени. Даже не будь у Степана духов подводного дыхания, он бы все еще не утоп, даже не слишком сильно пострадал бы от удушья. И, стоит признать, эта его эффективность в умерщвлении противников с такой скоростью тем изрядно действовала на нервы, настолько изрядно, что ученичок решил сказать знаменитое «Да ну нахер, я сваливаю», оставляя главного разбираться со спустившейся к ним с корабля злобной херней, а он у мамы один, даже если и сирота.       Недалеко ушел, потому что именно в убегающего Степан направил свою следующую атаку, теперь уже сам разрывая дистанцию с лидером, одновременно спуская с поводка духов. Десяток бесформенных и хищных пиявок продавливают щит разряженных амулетов, а следом в воде словно возникает видимый и незримый одновременно образ чьей-то пасти, будто бы созданной из каменных валунов и противник замирает, начиная опускаться на дно. А чего бы не замереть, если вся аура буквально стесана пришедшей пожевать сущностью. Не особо сильная и магическую защиту не пробивает от слова вообще, но по обнаженной ауре бьет прямо на все пять с плюсом – как обычно, комбинация экзотических свойств отдельных духов дает высокий результат.       И вот остались они один на один, в честь чего снова прозвучал раздражающий и прекрасно ощущаемый под водой детский смех. В этот раз, правда, Степан ничего такого не делал, просто дух, временно позабытый им за более важными делами, продолжил применять свой единственный навык-умение исключительно по собственной инициативе. Стоит признать, что момент оказался выбрал более чем удачно, потому что противник, успевший растратить большую часть резерва, невольно вздрогнул, отмахнувшись парочкой мимоходом перехваченных лезвий, пытаясь разорвать дистанцию и уйти подальше, причем так, чтобы оказаться под кораблем, дабы Бусинка, на какой шла своя битва, оказалась между магом и шаманом.       Степан не стал мешать, и сам отойдя немного назад, а после вниз, поближе к илистому дну, откуда на укрытую мутной пеленой щита потянулись грязные ручейки придонной массы, обновляя защиту, укрывая дополнительным слоем брони. С пальцев обычной, а не призрачной руки слетает маленькая, с мизинец длиной и нить толщиной змейка, несущая весьма злые ядовитые аспекты, а полетела к врагу она со скоростью выпущенной арбалетной стрелы, несмотря на то, что стрелы под водой не летают. Быть может, если бы она вынырнула из глубин сфер, сразу атакуя, вышло бы иначе, но слишком зорким оказался ублюдок, хотя дух и пытался скрываться: точечное и концентрированное изгнание уничтожило на корню Степанов контракт, даром, что там было еще несколько оплаченных призывов. Отката от развоплощения змеиной сущности Степан не получил, успел оборвать контакт, но все равно расстроился. Не самый сильный и не самый полезный из его духов, но один из первых, каких он призывал еще во время путешествия по лесам после бегства из Фантреля. В некотором роде, его уколола в сердце игла ностальгического сожаления.       «Змейку жалко». – Цитирует он немного переделанную классику, дополняя цитату еще одной, тоже классической. – «Ничего, я обязательно отомщу. Страшно, страшно отомщу».       Страшно отомщать юноша стал буквально в следующую секунду, накрывая противника целым покрывалом не особо сильных, но многочисленных атак, применяя преимущественно сущностей водной стихии, а также пытаясь лишить противника контроля над этой самой стихией. У того еще оставались амулеты, да и резерв он подтягивал из накопителей, а Степан не мог оценить, сколько в тех накопителях еще оставалось силы, так что держался противник вполне достойно и даже контратаковал. Отчаянно и зло, с некой мрачной решимостью, наконец-то чувствуя, что перешедший к более примитивным и простым атакам шаман начал выдыхаться. Впрочем, большая часть его атак была направлена на отвлечение юноши, пока сам гидромант-электрик готовил что-то еще, скрывая это нечто под специфическим щитом, что защищал его от чтения духами.       Вот часть силы брошенного им копья пробилась сквозь парочку духов перехватчиков, какие ушли в обратно в сферы с извинительным «прости начальник, сил нетушки», выбив немного ила из его защиты, еще сильнее убедив противника в просевшем резерве Степана. Он, конечно, ауру вновь замаскировал плащаницей так чтобы видел ублюдок исключительно пустоту и резерв отслеживать не мог, но и по косвенным признакам видно было, что не меньше половины сил шаман уже утратил, замедлился, стал экономнее камлать и духи его тоже начали экономить силы. А подкачивать резерв из накопителя у Степана не получалось из-за отсутствия нормального накопителя, да и сам подобный метод больше для классических чародеев подходит, а шаманам таким образом силы восполнять сложнее – многие духи консервированную силу откровенно недолюбливают, приходится тратить больше с меньшим итогом и большими потерями. Плата за возможность в бою призывать большое количество опасных тварей, становясь, на краткий срок, даже опаснее классического мага схожей силы.       Степан мог бы восстановить силы мета-навыком, но банально не успел достаточно сильно потратиться, чтобы его применить с максимальной пользой – закончили они одновременно. Сфера молний, аналогичная той, что вылетела из ожерелья ближе к началу боя, только теперь она была одна, зато мощью как две прошлых. Это, конечно не шесть самонаводящихся болидов, но все равно принимать на иловый щит подобную дрянь не хотелось. К счастью, и не пришлось, ведь свое камлание он закончил в один момент с этими чарами, спуская остатки резерва и тут же восполняя опустевшую ауру на максимум, готовясь активировать преддверие, даже начав уже выпускать дух нужным образом.       Не пришлось, ведь его удар настиг мага раньше, чем наоборот: незримый и очень скрытный дух прошел через уже опущенные защиты и присосался напротив того узла ауры, какой отвечал за сердце. На секунду у него, наверное, едва заметно кольнуло в груди, но едва ли маг успел хотя бы удивиться – удар духа был безболезненным, подобен укусу паука, что растворяет жертву изнутри. Вот аура еще нормальная, узел прокачивает остатки силы и удерживает плетение и его нагрузку, а вот этот фрагмент будто разжижает, втягивая в чью-то голодную пасть. Боли нет, только внезапный приступ онемения и слабости, а следом нахлынула темнота, из какой уже нет выхода и пробуждения.       Бесконтрольные чары споро распадаются, уходя вверх, разносясь по водной глади росчерками отдельных молний, а часть и вовсе бьет вертикально вверх, вероятно поджаривая кого-то из абордажников, потому что экипаж Бусинки закрывает более массивный корабельный борт. Степан же просто висит в воде некоторое время, пытаясь осознать ответ на очень своевременный вопрос: «Что это была за херня?» - атака слаженной группы магов, при поддержке столь же хорошо снаряженных головорезов, да под командованием почти что мастера боевой магии (накликал, блин, Степанушка), да на рядовой кораблик... У юноши в этот момент сформировалось множество вопросов в адрес Бастия, потому как он либо тайком вез сферическую в вакууме «шкатулку с подвесками гулящей эльфийской королевы», либо в этом мире что-то глубоко не так. Подобные команды с подобным оснащением не занимаются аналогом речного гопстопа, им вполне по силам было размотать куда более мощную команду, а то и целый караван речной.       «Хотя, нет, не караван!» – Понимает Степан, складывая все воедино, когда мозги таки выходят из боевого режима, а сканирующие духи проверяют округу, включая дно Дантры, и не находят новых противников. – «Для каравана у них не хватало именно бойцов, самых обычных, при том, что магическая поддержка шла по какому-то неоправданно высокому разряду. Значит, готовились брать одинокую лодку, но с ценным грузом, причем при минимуме массовки, вероятно, ожидая наличия элитной группы охранников с той стороны тоже. Тогда их поведение и выбранная тактика вполне объяснимы».       Проблема в том, что Степан как-то не заметил на борту Бусинки скрывающегося элитного отряда нагибучей охраны, если не считать самого землянина. И как бы он ни уважал интеллект Бастия, но имелись у шамана откровенные сомнения в том, что это он так хитро нанял попаданца за право бесплатного проезда, заранее раскусив его маскировку. Остальные варианты тоже не особо подходили... если не считать того, что их просто приняли за кого-то еще, не разобравшись в темноте и решив бить на упреждение. А когда они побежали, разглядев заготовленную ловушку и начав убегать, подумали, что ошибка уже невозможна и пошли в бой. Стечение обстоятельств, откровенно говоря, даже не слишком маловероятное, подобные обознатушки и в земной истории, как современной, так и древней, встречаются сплошь и рядом, выливаясь то в дружественный огонь, то в попытку сомалийских пиратов налететь на надувных лодках на военный авианосец, думая, будто берут на абордаж зерновоз. Это не значит, что у Степана пропали все вопросы к капитану торгового рейса, но он хотя бы перестал чувствовать себя утопающим в безумии, раз уж в воде утонуть не выходит.       Кстати, о воде и утопленниках.       Водный дух формирует тоненькое лезвие-нить из очень холодной жидкости, превращая эту воду в магическую гарроту, срезая голову предводителя налетчиков с плеч. Вместе с тем, Степан спускает с цепи иных духов, вытягивая кровь, предотвращая распад ауры и мозгов, закрепляя остатки духа в отрезанной думалке, не давая им распасться. Все-таки ему уже просто интересно, что за херня произошла, а мертвые, как он уже успел убедиться, неплохо могут рассказать о чем-то интересном, если их правильно спросить и должным образом вопрос поставить. Конечно, прямо сейчас звать тех духов, какие смогут сеанс спиритического допроса устроить, он не собирался, но именно для того и консервировал своего допрашиваемого, что не хотелось потерять источник информации, дав ему протухнуть. И фигурально, и буквально.       Разослав обратно часть свиты, а часть, наоборот, подпитав восстановившимся резервом или просто призвав им замену, шаман лишил себя веса и приказал подтолкнуть себя вверх, вылетая из воды подобно пробке или рыбе-летяге. Быстрый взгляд одновременно магическим и духовным взором, помноженный на сенсивность в одиннадцать единиц, позволяет быстро оценить ситуацию. Ситуация оказалась крайне приятной для экипажа Бусинки: тот паровой взрыв, похоже, случился прямо под пытающимися выйти на абордаж противниками, отчего их либо раскидало, либо оглушило, либо просто и незатейливо обварило, порою смертельно. Экипаж же был защищен бортом лодки, практически не пострадав, если только морально, а потом и вовсе воспользовался своим везением по полной, выбивая дезориентированного противника.       Судя по тому, что трупы на палубе валяются преимущественно вражеские, а самих врагов оставалось хорошо если десяток, победа уже была обеспечена. Но она еще могла стать кровавой, раз уж враг успел прийти в себя и начать оказывать сопротивление, потому что они были лучше оснащены и с ними все еще был последний их одаренный. Степан, с неким унынием осознавший, что его желание тихо и мирно, не привлекая внимания, добраться до крупного города помахало ему ручкой, выпрыгнул из воды если не аватарой возмездия, то очень злым и мокрым шаманом. Вода все-таки была ни капельки не летней, отчего невольно захотелось найти себе контракт с духом-моржом. Выпрыгнув на палубу в ореоле брызг и мутного илового щита, он тут же начинает действовать.       И первым действием он сбивает в сторону энергетическую стрелу в исполнении Черза, какой явно обосрался немного и посчитал его подкреплением к противнику. Ну да, ауры не видно, но куча сильных сущностей вокруг кружит, да и сам щит, в сочетании с не спрятанной парой духовных конечностей, выглядел весьма зловеще. Ленивым движением хватки юноша сбивает стрелу, разрывая ее плетение и вынуждая опасть облаком синеватых искр, даже не отвлекая своих духов от защитной формации. Вторым движением он этой же конечностью будто бы бросает горсть едва заметно светящихся искорок, какие на деле были могильными огоньками. Сущности смерти, аспекта могилы и забвения, ударили по спинам и бокам атакующих частым дождиком, прогрызая защиту там, где она имелась, а где не имелась, сразу же вгрызаясь в ауру и разрывая ее, калеча узлы, стремясь добраться до сердца. Добравшись же до того сердца, духи выпускали накопленную от поедания ауры силу в могильном выплеске, быстро и почти безболезненно убивая свою цель.       Жаль было тратить столь хороший контракт с целой стаей сущностей, но ничего более подходящего для быстрой, недорогой и результативной атаки не пришло в голову, там либо огонь, либо молнии, либо гниль, либо просто нет условия на обязательное распознание цели, отчего кораблю или экипажу досталось бы даже сильнее. Единственным выстоявшим противником оказался внезапно оставшийся в одиночестве одаренный, успевший усилить свои амулеты и после ударить из жезла изгнанием, избавляясь от нескольких добравшихся до него огоньков. Ему удалось развернуться, он даже вскинул жезл в сторону новой угрозы, но рывком сблизившийся с ним Степан, уже подселивший в тело укрепляющую сущность, выплюнул комок дымного ила, от какого потускнела защита, да прямиком в рожу противника.       Илистое воздействие продавило щиты, сковало ауру, будто бы покрывая ее коркой, не давая пользоваться резервом и сплетать чары, а следом пошли уже классические пиявки, выпивающие силы магические и физические, заставившие зашататься и упасть, стремительно теряя сознание. Степан, не обратив внимание на еще вяло подергивающегося магика, стряхивает с себя ил, какой оседает на покрытой кровью палубе комками мгновенно высыхающей грязи. Еще одно движение, хлопок по промокшей одежде на плечах, и от одеяний начинает идти пар, мгновенно высушивая все тело сразу, словно под теплые вентиляторы встал.       Лица у вооруженного тяжелым двухзарядным и даже немножко зачарованным арбалетом Бастия и у все еще стоящего внутри почти выгоревшей и уже дымящейся, - как бы корабль не запылал, - гексаграммы Черза, конечно, выражают очень много эмоций. Не нужно быть ни шаманом, ни менталистом, чтобы в них увидеть нечто среднее между «да что ты, блядь, такое?» и «вот с этим мы плыли на одном кораблике?». У вызвавшего эти мысли с эмоциями попаданца тоже есть что сказать, причем сугубо матом, но он себя сдерживает. Преимущественно потому, что если он сейчас сорвется на грубость или вовсе рык, то напуганные и разгоряченные недавней битвой мужики могут и на него напасть. А это будет весьма глупо, хотя бы потому, что он и пошел на раскрытие себя любимого исключительно потому, что не хотел ни оставлять на верную смерть эту компанию, ни радикально зачищать концы, швыряя их в холодную воду ночной и равнодушной Дантры. В общем, к моменту, когда он оказался поближе к корме, в трех шагах от напрягшихся дальше некуда мужчин, он был уже почти спокоен и едва ли не безукоризненно вежлив.       - Бастий, что это, блядь, за херня? Какого хера на твой кораблик нападает толпа ублюдков с такой оснасткой, словно ты везешь секретную переписку государственной, сука, важности? – В довесок к своим словам, юноша на эмоциях еще и случайно роняет под ноги зрителям уже лишенную маски голову сурового мужчины лет сорока, с аккуратной бородкой, широко распахнутыми темно-синими глазами и уродливым шрамом на всю левую половину лица, будто ему ту половину выгрызли чьими-то клыками многие годы тому назад. – Я вас, несомненно, безмерно уважаю, по поездке никаких претензий не имею, но, идите нахрен с таким плаваньем!       Про себя Степан решил в этот миг, что если он окажется прав, то убивать он их, конечно не станет, они ему для этого повода не дали, а рассказывать о таком грузе случайному пассажиру уж точно не должны были, вот только отхерачит их землянин ногами до кровавых соплей. Ногами. Просто за непрофессионализм – раз уж везешь что-то настолько секретно-важное, то нужно хотя бы не брать к себе пассажиров, даже если за них и просят старые товарищи. Степан бы не обиделся за такое пренебрежение, зато сейчас просто в бешенстве оказался.       - Ч-что? В см-мысле переписка, ничего мы такого не... – Видимо, Бастий тоже потерялся, особенно от наезда, особенно со стороны кого-то настолько непонятного, как его пассажир. – Это что, Визардий Угорь что ли? Кхмм! Панн, да ты, то есть вы, то есть, кто вообще?       Степан уже не слушал, он вообще развернулся и пошел в сторону пленного магика, уже успев натравить на парочку нужных духов, считать с них их невиновность, непричастность и полное непонимание. А еще шок и уже даже не опасение, а страх, потому что шрамированного и пожеванного мага эти двое узнали. Известная личность, похоже. Была. И, очевидно, знали и о его силе, и о том, кем надо быть, чтобы мимоходом голову ублюдка им к ногам бросить. В общем, перед чуть прихрамывающим после удара об воду юношей расступались так, словно он суперзвезда, пропуская к пленнику. Уже привычным образом он пнул вражью жопу, готовясь подселить того самого духа правды, какой в оплату за ответы берет жизнь спрашиваемого. И тут нашла коса на камень, потому как применить свой трюк шаман не успел – стоило только ему снять паралич с голосовых связок, как пленник начал говорить и без помощи магии, причем правду, ничего кроме правды и строго по делу.       - ...не на вас, почтенный, не на вас, точно говорю, ждали Верткую, ее ждали, у вас же лодки одинаковые, киль один и тот же, темнота, ни дьявола речного не видно, даже с амулетом, помилуйте, достопочтимый, я бы ведь никогда, ни за что, ни за какие кошели, точно говорю! – Панически глядя в равнодушное лицо Степана, этот индивид сдавал всех, всех, по-всякому и забесплатно, лишь бы не прибили. – А тут вы скорость набрали, думали, что точно упустили, нам ничего не сказали, мэтр Визардий всем заправлял, мне только сообщили, что брать нужно Верткую, без огня и потопа, искать шкатулку какую-то, важную очень. Я же просто...       В общем, под соловьиное пение ублюдка, а также скупые уточнения от остальных наблюдающих, Степан восстанавливал картину событий, какую, со стороны противника, можно было называть «извините, мы обознались, но зато как мощно обосрались!». Искали и ждали действительно похожую на Бусинку лоханку, прозванную Верткой, где капитаном и корабельным магом была, между прочим, вполне себе прошаренная барышня. Про Терезу Щуку ходили всякие слухи, вплоть до того, что в неторговый сезон она сама могла волнорезкой подрабатывать. На это Бастий осторожно и с очень сильным уважением в тоне, не скрывая опаски перед все таким же мрачным Степаном, поправил, что, мол, про волнорезов точно ил мутят, такой херни она не делает. А вот контрабандой и плотной связью с ночниками Тереза, отнюдь не за ласковый характер получившая свое прозвище, действительно замарана. Да и про работу на тайную стражу герцога де Дантрель, да будет у него хорошее здоровье и настроение, ходили слухи, а их, как известно, на пустом месте не бывает.       Слабейший из магиков-налетчиков даже не принадлежал к когорте Угря и его людей, он шел в комплекте с наемниками-пиратами, какие на двух лодках собирались атаковать корабль для создания массовки и отвлечения внимания. Второй из одаренных и лидер пиратской шайки по совместительству, благополучно утоп на дне речном в ставших сверхтяжелыми ботфортах, а этот знал и того меньше. Угорь и его команда сразу сказали, что вся добыча будет принадлежать волнорезам, кроме нужной именно им шкатулки, даже не постеснялся заверить это обещание на контрактном амулете. Обещали, что на Верткой будут дополнительные силы из сразу двух адептов магии, но точно так же обещалось, что им нужно будет лишь первый удар сдержать, а дальше Угорь и его команда раскидает кости в пользу атаковавших.       Угорь – это вообще отдельная тема, потому что славу свою недобрую сей наемник, сбежавший из Островов, где когда-то родился, заслужил сполна. Поссорившийся с морским народом за какие-то неправильные игры с русалками, а то и торговлей ими в качестве живого товара, он сумел уйти, убраться очень далеко от Срединного Моря, но воду и плавание не забыл. И потому действовал в регионе речного судоходства, где его таланты гидромага и мага молний были востребованы и желанны. Набрал учеников-наемников, под клятвы само собой, действовал в составе малой элитной группы, пользовался покровительством некоторых торговых и благородных домов, отличался приятной исполнительностью и выдающейся компетентностью. От этих же покровителей, - как с черной завистью говорил пленник, - получал знания и необходимые для развития ресурсы, понемногу становясь все опаснее, и своих наемников за собой тянул тоже. Уже несколько лет ходили среди знающих людей и нелюдей слухи, что он стал, фактически, мастером магии, но сам он подтверждать или опровергать их не спешил, как и проходить официальное тестирование. Во многом потому, что являлся личностью, скажем так, разыскиваемой.       Ничего такого, за что его объявили бы в общий розыск от имени гильдии авантюристов, - да, она здесь есть, но, как понял Степан, это совсем не та структура, о какой можно подумать из штампов земного фентези, - в какой он состоял, или от магического социума, в каком он тоже числился. Но отдельные, включая весьма опасных, личности хотели его гибели и были готовы за ту голову, какую Степан неосмотрительно бросил на палубу, заплатить золотом по объему, и весом по целому телу убитого. Интересная, короче, личность сегодня едва не убила бедного землянина, прямо очень интересная, только что двери он не запиливает.       Степан, выслушав своего пленника с постной рожей, еще больше понял-считал через присосавшегося к его черепу духа, устало вздохнул, выдавая в этот раз уже мысленное: «Да что ж вы себя так не бережете?» – причем каждый раз у него эта фраза все искреннее звучала. Сжав руку в кулак, он добился того, что пират, на каком кровищи было по плечи, чего он даже не скрывал особо, считая, что сможет свою жизнь выкупить, раз лично никакого вреда почтенному мастеру не принес, захрипел и забился в судорогах. А не захрипи тут, если сердце разорвалось на несколько отдельных мясных ошметков, какие еще и усыхать начали.       - Я ведь просто хотел сплавиться по реке, блин. – В его голосе столько усталой злости, что ее можно намазывать на хлеб. – Я даже был готов к нападению какой-то мелкой шайки или аналогичной проблеме. Какие, блядь, шансы вляпаться в такое дерьмо просто потому, что мне не повезло? В очередной, сука, раз!       - Эмм, мастер Панн, я, это, боюсь спросить и уж точно не хочу показаться сколь-либо непочтительным, но что теперь будет-то? – В голосе Бастия появились и заискивающие и просительные нотки, но прежняя манера общения юноше нравилась куда больше чем это угодничество. – Я не стану задавать вопросы, ни единого. И моя команда, как и я сам, умеем молчать. Это ведь будут просто проявлением порядочности, после того, как вы спасли наши жизни. Но...       - Но почему я вообще притворился учеником? – Заканчивает Степан, кивая головой и переставая скрывать силу своей ауры плащаницей, чем добился очередного содрогания от Черза и просто кивка от не видящего аур Бастия, какие неуверенно кивнули, явственно боясь узнать тайну настолько страшную, что и умереть можно. – Как говорил мне мой дед: коль умеешь считать до десяти, то считай только до трех, намекая на то, что умеешь считать до пяти, чтобы самые умные догадались, что ты научился считать до девяти. И все это пока сам тихонько осваиваешь счет до двенадцати. Ну, это если убрать мат, зуботычины и прочие жалобы на тупого и нерадивого внука. Вот, стараюсь следовать мудрости старших. Старался.       Судя по всему, ему не то чтобы не поверили, но и просто осознать сказанное было сложно, слишком сложно. Аура его уровня, да в сочетании с очень молодым внешним видом, скорее говорили о молодящемся зельями и ритуалами старике, чем о мальчишке. А если возраст вдруг да оказался бы правдив, то у всех хоть что-то понимающих в магическом ремесле начал бы возникать вполне очевидный вопрос. Вроде той его вариации, какую задал пребывающий на грани нервного срыва и оттого забывший об опасениях и даже почтительности Черз.       - Да кто у тебя... у вас, то есть, дед этот? Ваш. Многопочитаемый. – Явно пытаясь вместить в себе картину ломающегося мира, вопрошает магик, старший Степана на десяток лет минимум, но при этом все еще ходящий в около-ученическом ранге. – Он у тебя, у вас, что, Рейстар Отступник лично? Я... я не понимаю. Ты... вы же ведете себя, вели, то есть, как совсем молодой... и вопросы ваши... я не верю, что можно так притворяться нихера не знающим. Я... просто скажите, что вы на деле старше, чем говорили, что вам не восемнадцать зим. Потому что я тогда просто нихера не понимаю, вообще.       Степан его мысли более чем понимал, даже разделял, потому как здесь и ежику понятно, что мастером или сравнимой мощи ублюдком стать к его возрасту можно только в том случае, если папа у тебя архимаг или даже вовсе Боженька из местного пантеона. А вылезший из глухого хутора шаман таким мастером быть не может, потому что так не бывает никогда. Этак у бедолаги, и без того мучающегося откатами от зелий и ритуального усилениях, вообще крыша улетит, и картина мира даст трещину.       - Я вообще не знаю, кто такой ваш Рейстар и откуда он отступал, но моего деда звали не так. – Честно отвечает юноша, мысленно думая тяжкие мысли на тему того, что ему вообще делать дальше с такой кучей свидетелей. – А еще у него такой характер, что хера с два он отступил бы хоть откуда. Ну, чего так смотришь, Черз? Я же говорил – у меня очень суровый дед. Очень.       Землянину даже немного неудобно было за то, какие мысли о его почившем предке сейчас могут и будут думать все эти люди. С другой стороны, попадись система не ему, а деду, то в этом мире бы уже ничего прежним не осталось, ибо он был еще тот фрукт, овощ и зверский зверь.       - Ладно, я попробую поговорить с тем, что осталось от духа этого вашего Угря, чтоб ему на той стороне эти его молниевые сферы каждый день в жопу засовывали. – Выдает Степан, даже не сомневаясь в том, что никто его приказной тон уже не оспорит, даже если и захочет. – Станьте на якорь, не стоит далеко от места гибели отплывать, иначе мне сложнее будет. Проверьте заодно корабль, мало ли что там могло треснуть. Если у кого раны, то перевяжите, я подлечу, как отвлекусь и закончу.       Что вдвойне показательно, так это факт выполнения выданных приказов, причем молчаливый и без малейших расспросов и уточнений. Видимо привыкли в этом социуме, что приказы сильных одаренных не особо-то и обсуждаются и уж точно не оспариваются. Да и самому Бастию было очень интересно узнать, что за история с этой ошибочной атакой и за что ему пожимать горло Терезе Щуке в будущем. Только Степан все равно услышал, даже не произнесенные, перехваченные в последний миг слова, услышанные духом с аспектом тех слов, какие недосказали: «Он, блядь, еще и говорец! Да ну нахер! Я с такими пассажирами на покой уйду лет на десять раньше! Кирик, лещ старый, чтобы тебя понос разобрал!» – это еще Степан для себя оцензурил те мысли. Говорцом, кстати, называли некромантов, чьи специализация распространялась, а часто еще и ограничивалась, умением допрашивать тела убитых. Не всегда легальные специалисты, но все равно весьма востребованные.       Вообще-то он мог возразить о том, что его действия никакая не некромантия, потому что совсем иной подход и дар используется не собственный, а с упором на призванного духа или же работу через духовный мир, если использовать дух собственный, а не призванный. Только что-то, интуиция шаманская, ему подсказывала, что начни он сейчас еще и комментировать невысказанные мысли, доказывая наличие у себя еще одной грани таланта, то команда Бусинки плюнет на все и попрыгает за борт, решив дальше добираться вплавь и пешком. Капитан и маг так и вовсе будут впереди всех прыгать, плыть и бежать.       И пока дух искал в ошметках тонких тел и тканях мозга покойника ответы на вопросы, какие Степан хотел бы задать, сам шаман думал иные мысли. Мысли о том, что с этой ситуацией нужно что-то делать, но все эти действия какие-то очень уж опасные для него, либо просто аморальные, тоже для него. Поэтому, вместо того, чтобы бродить по кругу в поисках выхода из тупика, он попытался понять, чем там его порадовала за совершенное система. Если в чем-то выход из моральной дилеммы и искать, то как раз в собственной прокачке.       Двадцать второй уровень оказался взят, причем в этот раз Автобогиня тоже что-то от себя передала. К счастью для Степана, усвоение навыков вполне объяснимо откладывалось, поскольку предохранители системы распознавали опасную ситуацию, в какой работа с собственным статусом будет неоптимальной. Помимо единственного уровня, и без того почти закрытого ранее, ему засчитали еще один «поступок», что, если честно, не удивляло – сражение лицом к лицу со слаженной командой бойцов, да еще и в максимально выгодных для них и подготовленных ими условиях. Степан буквально оказался в роли тех духов, какие попытались сковырнуть его с подготовленной позиции – все случилось внезапно, резко, а тут еще и заготовили сюрпризы. Пусть не против именно него, но все равно – ожерелье с молниями, как и чертов големо-сом были очень неприятными козырями в этом нелепом и ненужном конфликте.       Совершен значимый поступок!       За прошедший под гладью ночной Дантры бой с врагом, готовым к битве, будучи самому к битве неготовым, за победу над более многочисленным противником, за проявленную решимость и готовность реагировать, положена соответствующая награда!       Получено: повышение случайного знания на один пункт; свободное очко таланта в малые знания, какое может быть потрачено только в подразделе контрактов.       Дополнительная награда от Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай: один случайный мета-навык элитного типа; повышение случайного мета-навыка на один пункт.       Степан намеренно не принимает остальные награды, ставит их на паузу, выбирая только одно единственное из подаренных за его поступок улучшений: малое знание с контрактом. Он буквально обливается слезами и соплями, рыдает белугой, плачет подобно маленькому мальчику, у какого сгорела игровая приставка, стенает эльфийским казначеем, у которого отжимают финансирование на новый масштабный проект без предварительного согласования. Это мог бы быть боевой призыв старшего духа, какой сразу бы закрыл все силовые вопросы на ближайшие уровни... мог бы, да. Степан и так не спешил вкладываться в раздел малых знаний, а уж контракты и вовсе предпочитал заключать самостоятельно. Но здесь ведь халява!       Он постоянно мониторил свой статус, отслеживал доступные к приобретению таланты и потому точно знал, что именно он мог бы из свободного контракта получить. Знал, какие могучие сущности были доступны в системном перечне, знал, что некоторые из них вплотную приближались к верхней планке старших духов. Знал, что пару уровней вверх и он мог бы надеяться на появление среди доступных контрактов не только старших, но и слабых высших. А еще он знал, какой именно контракт можно выбрать сейчас, если он хочет разрешить возникшую проблему без проблем для себя и без крови для остальных. Как же было бы просто, напади они сейчас или веди они себя конченными говнюками, как же легко было бы, готовься эти речные перевозчики просто и незатейливо продать Степана в рабство при первой возможности. Но зла он от них не видел, а они сами зла в его адрес не планировали и это ужасающе неприятно связывало юноше руки.       Секунда на размышление, больше он себе позволить не может, иначе просто передумает и потом будет снова решаться черт знает сколько времени. Еще секунда и в статусе появляется новое малое знание «контракт со старшим духом: Поедающий Память», а разум начинает быстрое усвоение не такого уж значимого информационного блока. Все же именно контракты усваиваются разумом и аурой попаданца максимально быстро, быстрее только мета-навыки, какие вообще приходят мгновенно и безо всякого труда – блок информации минимален, усваивать практически нечего, только образы духа, общение с ним и спецификацию нового призыва. Полученный контракт Степану честно говоря бесполезен и не особо нужен: дух, проходящий по ветке одновременно суггесторов и агентурной работы, специализировался в том, чтобы затирать различные воспоминания и делать это до крайности качественно, чтобы не нашли и не восстановили.       Помимо очевидного вытаскивания памяти из головы, эта херня умела жрать память вещей, мира и даже пространства. Идеальный трюк для того, чтобы стереть все аурные или духовные оттиски, после чего ни одна падла с навыками гадателя тебя не найдет, если эта падла не имеет трюка сопоставимого в силе и экзотике с призванным духом. Вот только память Степан и сам умел стирать, пусть даже не настолько надежно и массово, а следов ауры и духа практически не оставлял после получения лоскутного эха. Нет, контракт по-прежнему очень полезный, даже для него, да только многие другие были в разы полезнее, на порядки даже и речь ведь не только о боевиках. Был в списке вариантов дух с труднопроизносимым образом-названием, какой мог соединить две ямы в земле, выкопанных обязательно лопатой, даже если они на противоположных концах мира расположились. И прыгаешь в одну яму, вылезая из другой, причем можно обе копать не самому – просто пометишь волей духа нужные лопаты, а там просто посылай агента с заданием выкопать ямку. И ведь этот Копатель Оффлайн великолепно бьет сквозь стандартную защиту от телепортации, да и отследить его применение выйдет разве что зная, хотя бы примерно, чего ждать и где именно будет пробой пространства. Мол, дух земной сферы, оттенки недр и аспекты путей, тишины да связанности, ищите по следующим характеристикам в нужной точке.       А теперь у Степана нет старшего духа из тех, каких он бы хотел получить. Ну, не все коту масленица. Да и вообще, юноша решил считать, что это он так заплатил за эрудированные беседы с Черзом, какой неслабо просветил ничего не понимающего в местном социуме Степана о разных аспектах бытия вольным одаренным. Некоторые из ранее совершаемых ошибок становились настолько болезненно очевидными, что разбирал испанский стыд.       Двадцать шесть призывов в год, пауз нет, хоть каждый день зови, список задач весьма обширен, дух не связан жесткими условиями договора, как подарочки Автобогини, а также есть возможность перенести не более пяти неиспользованных призывов на следующий год. Отсчет нового года по первому дню весны, кстати.       Новый дух проявляется в мире совершенно не так, как остальные старшие сущности, он будто бы не продавливает реальность, а тихо и незаметно смещает ее вокруг себя. Миг и вот над кораблем словно завис черный шерстяной шар двух метров в диаметре, словно сферический персидский кот, только без всяких усов, лап и хвостов – просто шар, покрытый черной пушистой шерстью. Никто не успел даже испугаться, только удивились, как из этой черной шерсти, видимой даже в реальном зрении, настолько образ духа был плотным, вылетели десятки маленьких и бледных детских ручек, только с кучей суставов, ударяя четко в затылок каждому из находящихся на корабле людей и не совсем людей. Что-то такого ждал как минимум Черз, успевший поднять щиты и попытавшийся шагнуть за борт, но щит Поедающего Память не остановил, а вот Степану пришлось приказать парочке воздушных духов толкнуть падающее бесчувственное тело от борта, чтобы не выпал и не захлебнулся.       Секунда, и вот вся команда решила прилечь отдохнуть, а Степан, сам легший на палубу вместе со всеми, закрыл глаза и принялся обмениваться с духом образами, объясняя могучей и удивительно мирной, добродушной, как для довольно зловещего внешнего вида и аспектов, сущности поставленную задачу. Про себя он думал, что если прямо сейчас по реке спустится та самая Леди Щука, какую искали убитые им пираты, то он психанет, призовет Сквидварда и просто утопит вообще всех причастных, потому что задолбали. К счастью, ни незнакомой ему капитанши, ни еще кого-либо рядом не оказалось, хотя духи даже прочесали берег в поисках случайных свидетелей. Новый контакт же успешно подъедал воспоминания команды, оставляя на месте прошедшей битвы одну только зияющую пустоту.       Эту пустоту дух тоже заполнял, но вот в подделке воспоминаний он не был так уж хорош, многие духи рангом ниже могли его перещеголять, но именно у этого индивида, уже скушавшего весь резерв Степана, вынужденного второй раз использовать обновление, получалось работать по массе, да еще и уже проведенное стирание облегчало модификацию и заполнение пустот. Столь же мимоходом дух выедал следы боя и с палубы корабля, и с личных вещей, и даже с того участка Дантры, на каком бой прошел. Давно перешедший в незримую форму лениво катающийся на волнах черный шарик был полностью довольным жизнью и своим в ней местом.       В отличие от задолбавшегося Степана, какой долечивал тройку достаточно серьезно раненных матросов, отдавая команды целительским духам. Одновременно с этим он заканчивал сгнаивать вторую лодку пиратов, растапливать успевшую уплыть вниз по течению ледяную глыбу, а также собирать трупы нападавших, если от них еще оставались крупные фрагменты. Кого-то прибивало к берегу волнами, кто-то получал примитивнейшего подселенного кукловода, поднимаясь в виде недо-зомби на шаманской тяге и шагая самостоятельно, кого-то пришлось собирать по кускам и то не все нашлись – пострадавшая от парового взрыва адептка где-то потеряла всю левую руку и фрагмент бедра, а ноги ее промороженного коллеги успело унести слишком далеко. Резерв продолжал снижаться, контракты исчерпывались и пусть он, пока что, не залезал в кредиты, да только восстанавливать арсенал все равно придется.       В головах Бастия и его команды появлялись новые воспоминания, неполные, не способные пройти нормальную проверку, но при этом достаточно адекватные, чтобы ее проходить не пришлось. Обычная рядовая стычка на воде, в какой погибло двое их соратников – напали какие-то залетные и борзые, незнакомые, без флагов и знаков, получили по зубам и отступили, оставив после себя скудные трофеи (большую часть придется куда-то утилизировать, вместе с трупами, потому что нынешние трофеи все-таки нигде не скудные). Всего зачистка памяти и места битвы заняла около трех часов, рассвет еще не начался, но уже был близок, восток понемногу светлел. К этому моменту Степан закончил и с головой Угря, вернее, закончил дух, а после просто передал шаману образы с ответами на вопросы – очень приятная и умная сущность, умеющая с людьми и шаманами общаться, так что читать полученные образы оказалось несложно.       Что же, зато Степан теперь точно знает, что слухи о связях Терезы Щуки с агентами тайной стражи Дантмарка, никакие не слухи, а правда. Причем ей и вправду нужно было доставить послание и секретные донесения из одного небольшого города-сателлита, даже формально не Вольного, а под Дантмарком и герцогом Гербертом де Дантрель стелющегося. А местные бонзы того городка, почуявшие на горле и яйцах цепкую хватку герцога, недовольного их махинациями, а также сумевшие вычислить ту, кто будет доставлять доказательства этих махинаций, совместно скинулись на найм Угря. Мол, пропала бедолага, красивая была, хоть и стерва, какая жалость, но вы, ваше сиятельство, не расстраивайтесь, мы вам, вот, какие подарки привезли. Герцог, конечно, поймет подтекст, но, как считали наниматели Угря, примет выкуп-откуп за их наглость и продолжит копать, а не начнет сразу же вешать уважаемых людей волей герцогской.       Дальше Степан, которого эта история не касалась, углубляться не стал, только имена-образы нанимателей запомнил, просто так, на всякий случай. Такой злобы, как покойный Румориас, они у него не вызывали, лично ему смерти не желали, да и преступления их, как понимал Угорь, относились к экономическим махинациям и неуплате налогов в особо крупных размерах, а не ко всякой черноте с алтарями и кровавыми жертвами. Как минимум те преступления, которые известны стали наемному магу, тоже собиравшему про нанимателя информацию. Опять же, просто так, на всякий случай, а то мало ли когда это все может пригодиться. Получивший свою информацию Степан ничего больше искать не стал, да и спрашивать новые вопросы у духа – к тратам резерва, а он у него и так не бесконечный даже с восполнением.       Закончив с командой, какая сейчас с пустыми глазами вставала обратно на свои места, он собрал свои вещи, встретив при этом рассвет, а после, укрыв два больших заплечных рюкзака духами, что защитят их от промокания, шагнул за борт и поплыл к берегу. Не хотелось прерывать свой рейс, хотелось все-таки доехать до цивилизации, а не выходить из автобуса посреди нигде, но не складывалось. Чем дольше он будет держать Бусинку на якоре, тем выше шанс на то, что кто-то их заметит и все окончательно пойдет по одному месту. Да и от трупов придется избавляться, даже если лодки успешно обратились в труху и ушли на дно. Потому что было у Степана подозрение, что этих индивидов станут искать, не могут не искать, а он как раз имеет контакты еще одной сущности, какая очень неплохо умеет избавляться от тел и, вроде бы, он теперь может от нее кое-как защититься.       Команда и капитан их получат воспоминания о том, как шаман-слабосилок, полтора дня назад все же не выдержал речной качки и сказал, что духи ждут его на берегу, попросил пристать к ближайшему доступному для подхода поближе к берегу места и был таков. Чего уж тут, бывает, особенно если всю жизнь в глухом угле провел, а тут Дантра, со всеми ее бескрайними пейзажами, качкой и тошнотой. Хотя, конечно, можно поржать над мальчишкой, но так, без злобы. Расстались-то по-людски, нормально, без обид, Бастий даже отговорить его пробовал, да только слишком уж мучился юнец, а терпеть не хотел.       Бывает.       Да и хер с ним.

***

      Доплыв до берега, он отдал приказ Поедающему Память снять ступор с команды, а себя, как и видимую с борта груду тел у берега, скрыл иллюзорным пологом, потратив еще один контракт, который, опять-таки, придется потом восстанавливать. Следом, спустя час, когда лодка окончательно скрылась из виду и не было риска привлечь внимание экипажа, он принялся раздраженно и как можно быстрее таскать трупы. Степан предусмотрительно выплыл к небольшой, но густой и плотной роще, где даже был когда-то свой собственный дух-хранитель, оставались его следы в духовном оттиске, но старые, годы и годы назад постаревшие.       Снова делать из трупов самоходных зомбаков он не стал, пусть и мог: это требовало сил и призыва новых контрактов, старые он израсходовал большей мерой. Проще и экономнее оказалось подселить в себя еще одного духа и таскать мертвецов самому. Юноша порадовался тому, что так и не завел себе метафорической жабы, какая однозначно задавила бы в ответ на то, как он полностью и транжирски проигнорировал все амулеты и артефакты вражеских магов, даже жезлы или защитные обереги. Да что там! Он даже золото из потайных карманов не доставал, просто не видел нужды с учетом наличия системного магазина. Да и не брали особых богатств с собой на дело, потому что зачем брать с собой, если планируете взять сами, с тех, кто встанет на вашем пути. Не получилось, не фартануло, пацаны к успеху шли, но шоколад оказался все-таки виноват.       И только закончив с переносом и затерев все следы на полутораметровой песчаной косе дикого пляжа, Степан принялся готовить ритуал. Звать ту стремную хрень из разряда темной природы ему не хотелось, но ведь и дух в прошлые разы вполне благосклонно принимал жертвы, особенно если ничего взамен не просить. Тот дубовый листок он все еще не рискнет активировать, пока яйца в клещах не окажутся, но одно дело звать в бой, а совсем другое за дарами, причем за теми дарами, за какие ничего в ответ просить не собираешься. Опять же, защиту он точно поставит, да и метку корней усилит духовным эхом за счет метки страстей, что скажется на вероятности нападения.       На снижении этой вероятности.       Наверно.       Степан очень хотел в это верить.       Крайне расстраивало юношу то, что у него нет возможности применить восполнение, но и ждать пять дней до обновления мета-навыка нельзя. Такое ожидание только и приведет к тому, что трупы протухнут, станут не таким уж ценным даром, а то и вовсе оскорбительным. Хотя нет, последнее точно нет, слишком уж эта хтонь в сторону распада и разложения сдвинута, ей даже по нраву прийтись может. Проблема в другом – гибель столь сильного мага вполне может уже быть известной, должна быть известной, если у него, как у тех же Крелльбов, есть нужный амулет, какой состояние здоровья отслеживает. Быть может, прямо сейчас, кто-то из покровителей Визардия Угря спешит к городскому некроманту-спиритуалисту, с просьбой позвать дух покойного для ответа на вопросы? Нет, нет, нет и нет, ждать пять дней в компании с понемногу гниющими трупами Степан не станет, он хочет поскорее все это завершить.       Все было готово еще до обеда, как раз к моменту, когда мимо рощицы прибережной проплыл еще один кораблик, очень, очень похожий на Бусинку, особенно задняя его часть, причем даже днем похожий. И духи-наблюдатели указали на сразу три яркие ауры, соответствующие пытающимся скрываться полноценным адептам магии. Никакого сравнения с Угрем или даже его ученицей, скорее средне-нижняя планка, но все равно – впечатляюще чрезмерное количество одаренных на борту простого торгового кораблика. Значит, одна из тройки – сама капитанша с мутными связями и высокими покровителями, а еще двое – те самые приданные ей в усиление адепты. Духов шаман поднял повыше в небеса, сделав их как можно незаметнее, да и сам притих, невольно замирая. Экипаж шел сторожко, кто-то из магов создал, а все трое регулярно отслеживали сигнальную сеть, затрагивающую в том числе и дно.       Они прошли так ничего и не заметив, но Степан все равно отложил ритуал до полудня, а после, подумав, и вовсе до ночи: темного духа звать пополудни вообще-то не очень умно, есть там у тебя метка корней или нет. Впрочем, некую роль в его промедлении сыграла и очередная вспышка эмоций – задание от Автобогини не заставило себя долго ждать. Степан, конечно, подозревал, что эту Терезу прозвали Щукой не зря, да и сам из-за ее косвенного влияния едва не подох, но это так, эмоции. Задание же предлагало следующее действие: вложить внушения и убеждения, какие наведут капитаншу на мысли о том, что награждать особенно отличившихся членов экипажа особо приятными для их членов наградами – отличная и совершенно очевидно-нормальная идея. Удачно перевязал оснастку паруса – пожамкай капитанские сиськи, взял на себя дополнительное дежурство – капитан поможет сбросить напряжение ручкой, отличился в отражении абордажа – все дырки и щели капитанского тела в твоем или вашем, если отличившихся много, распоряжении. Полноценное среднее задание, да еще и с такими наградами, что горькие слезы на очи навернулись, когда он отказ вжимал.       Или это просто лучи солнечные в глаза бить стали?       Укрыв уже сложенные тела поддерживаемым семью сменяющими друг друга духами полем стазиса, и осторожно переступая через начерченные линии ритуала, он отошел чуть в сторону, уселся под деревцем, изгнал клещей и прочую живность кусающуюся, сел в восстановительно-медитативную позу и принялся разбираться с тем, что ему система пожаловала за битву. Первым делом, шаман принял повышение уровня, поморщившись от пробежавшихся по всему телу ласковыми касаниями фантомных ощущений от очередного дара Автобогини. Кто бы сомневался в том, что Та-Кто-Милфит, чтоб ей поменьше о Степане вспоминать, повысила отнюдь не что-то полезное? Уж точно не Степан, нет, у него таких сомнений уже давно не осталось.       На сей раз внимания Ее удостоились мета-навыки, а именно «развратное развитие», ставшее «развратным развитием IV», усилившееся до максимума при текущих показателях характеристик. Результат был и был он значимым: как переход с двойки на тройку давал качественный и крайне мощный рывок в эффективности, так и выход на следующую ступень эту тенденцию поддерживал. Еще более весомые приросты опыта от любых развратных действий, что собственных, что спровоцированных своими умениями, а также увеличение наград за «особые мини-задания» с необходимостью провести какую-то указанную сексуальную практику. И, самое важное – способность раз в три дня единожды и навсегда поднять любой из поиметых женщин одну единицу характеристики по своему выбору (разумеется, если женщина самому герою-любовнику внешне симпатична). Ладно, если просто неодаренная или слабая одаренная, то это еще не страшно, но вот мастерица какая или магистр в юбке за подобное сами запрыгнут и не слезут. Если бы у Степана уже не было системного благословения, он бы охренел, а так просто приподнял брови. Ну, этот дар – отнюдь не самое безумное из того, что чудила Автобогиня.       Очко таланта Степан желал бы вложить в духовный диалог, выводя его в предел по характеристикам, до продвинутого мастерства. Хотел, но не стал, там может накрыть настолько сильно, что до следующего утра отходить станет. Зато, в качестве сомнительного утешения, следующее повышение что диалога, что камлательной практики станет доступно только после набора не меньше двадцати одной единицы духа и шестнадцати единиц сенсивности. Мягкий намек от системы, говорящий, что просто не будет, а еще намекающий на развитие новых направлений шаманизма или даже не только шаманизма. Не сказать, что он прямо так уж против, скорее только рад, но все равно немного обидно – хотелось всего, сразу, и чтобы еще пиццу привезли, обязательно с двойным сыром, можно даже с ананасами. Ради того, чтобы вспомнить Землю, юноша был готов пойти даже на подобное. Если же серьезно, то он прекрасно понимал, насколько зажрался. К тому же, разве он не планирует, причем уже довольно давно, изменить направление развития, стремясь не только вверх, но и в стороны. Теперь, вот, ему и выбора не оставляют – даже с учетом заданий среднего ранга или все время случающихся, несмотря на все попытки их избежать, приключений, он будет достигать следующей планки характеристик еще очень долго.       Два подаренных Автобогиней очка мета-навыков усвоились без труда, мета-навыки всегда без труда усваиваются, но особой радости не принесли. Только очередной усталый выдох, с каким Степан встал с земли, подошел к лишенному листвы дереву на каком даже толком почки еще не набухли, усилил себя мелким духом и минуты три лупил то дерево кулаками изо всех своих сил. Костяшки на укрепленных ручках не пострадали, а вот дерево лишилось части коры и немного прогнулось вовнутрь. Хорошо хоть додумался звуки заглушить, а то его боксерский спарринг против еще живого бревна точно бы весь лес перебудил.       Улучшение элитного мета-навыка было вполне очевидным: «малое системное дарование характеристик» стало «небольшим системным дарованием характеристик». Максимальный прирост атрибутов вырос не слишком значительно, достигнув двенадцати единиц, зато поднялся минимальный, сразу до четырех. Скорость обновления этого благословения не выросла, составляя все тот же календарный месяц, зато вылезла внезапная синергия: пятидесятипроцентный шанс на то, что заряд не потратится, если применить дарование на женщине прямо в момент интимной близости, но только если это будет тот тип близости, что указан в мини-задании от развратного развития. Все это было вполне в рамках развития даров Автобогини, Степан, если честно, ожидал чего-то куда более шокирующего и повергающего здравый смысл.       Ну, дождался.       Второй его элитный мета-навык был действительно элитным, настолько крутым, что открыл новую строку его статуса, показывающую имеющиеся у шамана «Сделки». И нет, речь шла не о новом подтипе контрактов с духами или иными сущностями, даже не контракты с демоническими сущностями, нет. Эта графа статуса предназначалась для выполненных сделок с самой, будь она здорова и не чихай, Лиарат си Мерриналь, Владычицей Даров и Дарами Одаряющей, верной слугой Иннелас Иннелай. Мета-навык назывался «принятие системной сделки с покровителем (Лиарат си Мерриналь, Владычица Даров и Дарами Одаряющая, верная слуга Иннелас Иннелай)» и был не прокачиваемым никакими средствами, сразу же подаваясь в максимальной комплектации. И, стоит сказать, читая условия предлагаемых сделок, Степан ловил себя на мысли о том, что почти готов согласиться на эти условия просто от жадности, отчего раздражался еще сильнее.       Суть навыка в том, что пользователь системы в его, Степана, обличии дает своей покровительнице определенную власть над собой на определенный срок, взамен получая некоторые награды, как в момент принятия, сделки, так и по ее закрытию. Вечные сделки, оказывающие вечное влияние, покамест были недоступны, но, говорила справка, они могут добавиться с ростом уровней или иными изменениями в статусе персонажа. Сами сделки всегда конечны, их число прибавляется с ростом уровня случайным способом, но вполне может случиться так, что игрок их все выполнит и закроет, если задастся такой целью. А дальше либо жди новых подачек, либо наслаждайся тем, что уже имеешь.       На данный момент было доступно три отдельные и независимые сделки, - хотя исполнять их можно только по одной, - ознакомление с каждой из которых вызывало лютое желание встать и еще раз помучить дерево ударами кулаков. Степан вчитывался в показания справки, вслушивался в оттенки образов и с каждой секундой все сильнее и сильнее закипал. Как сказал бы сейчас его тезка: «В этот миг мою жопу можно перепутать с Астрономиконом, так она пылает!» – и Степан Нормальный был как никогда близок к тому, чтобы этот Астрономикон сотворить. Три сделки, три предложения, три названия: «Милый и Невинный», «Сладкое Влечение» и «Большие и Мягкие», за закрытие каждой из трех можно получить три халявных таланта и два очка характеристик, причем, что немаловажно, без всякого риска или трудов, это отдельно отмечалось. Попадание под условие сделки не могло стать причиной опасной для жизни или здоровья ситуации, страдать будет только гордость Степана, решись он на подобное согласиться.       Первая сделка, во-первых, омолодит и без того юно выглядящего и не постаревшего внешне с момента попадания землянина. Впрочем, его молодой вид и отсутствие даже намеков на усища с бородищей, скорее всего, были лишь следствием «благословения здравия и долгих лет», не более. Вот после сделки он станет, на следующие три месяца, выглядеть самим собой, но в подростковом возрасте, лет на четырнадцать-пятнадцать. В качестве бонуса можно будет такую внешность оставить и после закрытия сделки, а еще старение опять замедлится еще сильнее, чем его замедлило раньше принятыми свойствами и магическим даром. Само по себе – это не плохо. Пусть даже бытие мелким одаренным сопляком в условиях этого мира привлечет целую кучу внимания и вероятных проблем, за три таланта и две характеристики Степан на это пошел бы с разбега и еще добавки попросил бы. Молодой возраст? Уж лучше быть молодым, здоровым и сильным, чем слабым, старым и больным – это же азбучная истина.       Проблема в том, что сия сделка одним омоложением не ограничивалась. Воля коварной Автобогини буквально сотрет из разума саму концепцию любой формы интимной близости, весь опыт, все знания и даже саму концепцию секса или хотя бы рукоблудия. Милый и невинный мальчишка все еще будет возбуждаться от происходящего с ним, от вида красивых девушек и женщин, но не будет толком понимать, что с ним такое странное происходит и что это за неизведанные чувства – как будто враз превращаешься в выходца из невероятно строгого монастыря с обетом целибата и полным запретом на всякое срамное, причем такого, где все перечисленные запреты действительно соблюдались. Опять же, это всего-то на три месяца, зато три таланта и два очка, можно ведь и потерпеть. Можно, но Она, Всех Милф Владычица, на этом снова не остановилась.       Тот факт, что даже если «невинность» заключившего сделку «потерять», не отменит того, что воспоминания о том, как невинность терялась и всему выученному в ходе этого процесса, исчезнут поутру, станут казаться размытым и непристойным сном без четких картинок. Ладно уж, тоже не самое ужасное, тем более, никто не приказывает невинность вообще терять... потому что и не нужно. Искажение судьбы, аналогичное тому, что уже висит в его статусе в графе «Особое», позволяющее нарушать теорию вероятности особо пошлым способом. Нечто похожее будет применено к заключившему сделку – на находящегося под эффектом воздействия сделки Степана со всех сторон будут сыпаться всякие развратные девочки, дамочки и мамочки, так и желающие мальчика совратить и плохому научить. А у мальчишки никакого опыта противодействия соблазнению и плывущие от совершенно новых ощущений мозги. В такой ситуации очень легко внезапно оказаться рассекреченным, слившим всю информацию о себе и системе, а также заключившим десяток контрактов и успешно женившимся на какой-то ушлой леди.       А, стоп, ошибка – про систему рассказать не выйдет, то же влияние судьбы (на время пребывания под сделкой), какое позволит эту тему в при любом интимном и не очень допросе обойти, а если и нет, то из подсознания вылезет какая-то вполне правдоподобная легенда-объяснение. Шутка про сурового деда, воспитавшего из внука старшего шамана в столь юном возрасте будет добита до логического завершения. Ха-ха, очень смешно, просто обхохочешься, Ваше Милфейшество, но Степану хохотать или улыбаться не хотелось. Не хотелось потому, что он точно знал – на подобную сделку он все еще согласился бы, просто пересидел бы все это время в самом глухом углу леса, бегая от женщин словно от огня. За три таланта и две характеристики-то!       Вот только память о самой сделке и ее условиях у заключившего ее отшибает первым делом и в обязательном порядке. Даже глядя в статус и видя там строку со сделкой и ее описанием, заключивший просто не обратит на нее внимания, тут же забывая по прочтении. Нет, еще может быть шанс обломать Автобогиню, скажем, мигрировать в какую-то максимально глухую дыру, где до ближайшего поселка как раз три месяца переть, а потом принять условия сделки, забыть обо всем и начать задумываться над тем, почему он вообще сюда приперся. Но, помня о свойстве манипуляции судьбой, а также зная пакостный характер Автобогини, прямо там, в ту же секунду, он провалится в Подземелье, причем точно в личную купальню какой-то дроу-матриарха.       Остальные сделки немного отличались в мелочах, но являли собою примерно те же проблемы с отсутствующими решениями. Сладкое Влечение тоже стирало о себе память, но внешность не меняло, действуя немного по-другому, зато в течении сразу полугода. На принявшего эту сделку, станут накатывать случайные и непреодолимые желания отлизать киску столь же случайным женщинам, любым, от хорошо знакомых, до просто промелькнувших в толпе, только что всегда красивых и желанных. Это стремление будет казаться абсолютно естественным и не вызовет ни единственного вопроса о причинах таких желаний. Вот, захотелось и все, могучий шаман имеет право развлекаться как хочет и не задумываться о всяких глупостях. В качестве бонуса – то самое искажение судьбы, благодаря которому всегда получится тем или иным способом околдовать, соблазнить или банально упросить свою цель и получить возможность поработать языком.       Причем, что важно, в моменты подобного внушения, Степану не захочется ничего иного, ни нормального секса, ни полапать сиськи, ни хотя бы самому раздеться – просто отлизать, кончить без касания к себе, можно несколько раз подряд, а потом поправить жертве память, если это вообще нужно, попрощаться и быть таковым. Эффект может нахлынуть как раз в неделю, так и несколько раз в сутки, на то он и случайный. Точно та же мысль о возможности активировать сделку посреди какой-то местной пустыни Сахара, только без сахара, нарывалась на аналогичную проблему с вероятностными игрищами – он, скорее всего, просто встретит кучу смазливых дамочек прямо на следующий день, не покидая пустыни. В справке об этом ни полслова, ни полобраза, но, если Автобогиня такой трюк не предусмотрела, то Степан съест свое ожерелье.       Большие и Мягкие из всех трех сделок могли показаться самым безобидным вариантом – затирание памяти о сделке, пять месяцев срока, а также воздействие на разум принявшего. Грубо говоря и описывая все максимально кратко: падение воли в присутствии большегрудых женщин, и чем грудь у нее больше, тем труднее сказать таковой нет, даже если просит-требует что-то уровня «подпиши этот контракт, выпей это зелье и надень на себя вот этот ошейник». Выполнение любой просьбы-приказа кажется верным, правильным и пусть даже подсознательно осознаешь неправильность происходящего, сопротивляться не сможешь и не пожелаешь. Ах да, чтобы Степану не скучно было, все встреченные сисястые соблазнительницы инстинктивно будут видеть и понимать его пред ними слабость. Причем тоже не увидят в этом ничего странного, сами подстроят нужную цель логических заключений. От простого «мальчишке нравятся сиськи, а думает он другой головой», до «видимо, ему когда-то в голове наставили закладок, о каких он не знал, но теперь ими воспользуюсь я». И, конечно же, неуказанная в справке, но обязанная наличествовать подкрутка вероятностей встретить носительницу бюста попышнее в любой случайной ситуации.       Степан невольно представил, как развились бы события, встреть он приснопамятную Труду, - и без того оставившую ему моральную травму и понизившую веру в человечество, - находясь под эффектом этой сделки.       Представил.       Встал.       Пошел и побил дерево еще немного.       Дабы отвлечься от нахлынувшего желания заорать в небеса о том, что небеса его непонятно за кого держат, Степан снова сел в медитативную позицию и принял последнюю из списка полученных наград. Повышение одного случайного знания, с учетом его уже весьма разветвленного статуса, могло занять очень много времени, особенно если повышать уже развитый талант. Степан имел весомые причины считать, что повысится один из наименее развитых блоков знаний, просто потому, что в этом проглядывалась стандартная для системы, именно обычной системы, а не даров Автобогини, практика – не один раз он подмечал эту закономерность.       Не ошибся и сейчас, что характерно.       Получено: «продвинутые основы духовного торга и контрактных договоров с инопланарными сущностями».       Обретенный талант добавлен к общему статусу Игрока.       Совершенно точно не бесполезный груз ему выпал, что Степана только порадовало – усвоение полезного и нужного ему блока знаний не только повышало общую эффективность шамана, но еще и помогало успокоить нервы после очередного прикола Милфы-Среди-Милф. Черт возьми! Да такими темпами ему придется где-то раздобыть магический аналог успокоительного, иначе никаких нервов не хватит выдержать все это, оставшись в своем уме и не сменив класс на берсеркера, а то и вовсе, сразу расу поменяв на Демона Гнева. Шутки шутками, но каждый, сука, раз, когда он был почти готов принять действительность, смириться с превратностями мира, Автобогиня выдавала новый трюк и он снова вспыхивал жопой так, словно в жопе у него завод по производству горюче-смазочных материалов, не иначе.       Контракты, как таковые, вполне входили во множество других знаний, начиная даже от базовой камлательной практики. Сейчас же знание контрактов стало более глубоким и полноценным, открылись способы делать более прочные, надежные, сложные к обману и взлому типы оных контрактов, появились способы призыва весьма специфических духов сделок, включая даже довольно хитрых в своей природе. Больше прочих здесь радовала агентурная работа, какая предусматривала подобные игры со смыслами, превращение рядового контракта в смертельную ловушку или маяк для мощного подчиняюще-проклинающего воздействия методом перестановки пары запятых в договоре, если он написан на бумаге, или пары образов в потоке, если договор идет с духом.       Забавные типы духов исцелителей, какие могут откатать обратно исцеление в случае невыполнение какой-то части сделки, боевые духи, насильно навязывающие контракт на невозможность побега или уклонения, проклятия, какие активируются по определенному условию, вроде пересечения двери не с той ноги или попытки лечь спать ногами на север. Весьма мощные контрактные духи для призыва, а также создание сложных якорей для контракта с использованием множества типовых духов со схожими аспектами. Без множественности осознания последний трюк провернуть куда сложнее, но и с ним такая задача остается не рядовой. Контракты на территорию, действующие по принципу власти над одной территорией, за счет оной власти навязывая правила зашедшим в гости. От простого запрета мусорить, хамить и перерезать спящему хозяину землицы глотку, до тех вещей, за какие глотку и могут перерезать. Отдать часть ауры на корм духам и анальную девственность, не видя в происходящем ничего странного, например. Конечно, готовить такую ловушку нужно долго и старательно, особенно если против кого-то одаренного и сильного, но сам факт возможности способствует желанию видеть такого контрактника со второй улыбкой на шее.       Заключение сделок на очень значительном расстоянии, с использованием различных ретрансляторов и способы экономить силы при такой ретрансляции. Тотемные контракты и контрактные тотемы, создание полноценных серверов для работы с множеством клятв самого разного толка, а также возможность в ограниченных рамках манипулировать частями целого. Кто-то заключил договор на поставку свечных фитилей, а кто-то на продажу своей красавицы-дочери в рабство, но так ли невозможно поменять местами двоих реципиентов, если договор заключался на одном и том же тотеме? Целая плеяда способов создавать контракты, воздействующие на сознание или тело, заставляющие чувствовать любовь или удовольствие от определенных вещей или к определенным личностям. Множество способов превратить любой ауральный контакт, не обязательно даже сексуального толка, в основу для дальнейшей сделки. Возможность скрыть контрактное воздействие внутри хитрого или не очень проклятия, по типу «если ты смог снять проклятие, то ты теперь обязан сделать следующее». Чем дольше Степан познавал свое новое знание, тем больше понимал, что контрактные типы магических воздействий, неважно шаманских или не очень, в сути своей весьма подлые штуки. Их можно использовать для чего-то хорошего и полезного, но способов ими совершить нечто аморальное или нехорошее куда больше. И от этого Степан ценил это знание в разы больше – оно показывало не только как сделать подлость, но и как ее избежать, а не сумев избежать – поломать.       Сами по себе продвинутые основы давали бы не слишком много, но только не в сочетании с уже имеющимися знаниями и свойствами, зацепляясь за каждое из них и открываясь с новых сторон. Да, изначально это знание настраивалось на духов, на работу с ними, на заключение более прочных и надежных контрактов, быть может с двойным дном или попыткой это двойное дно убрать. Но та же агентурная работа восхитительным образом едва ли не удваивала багаж знаний, растягивая информационный блок и на обитателей яви тоже. Особенно на обитателей яви. Что только еще раз доказывает, насколько работа секретных агентов на деле полна всякого бесчестия, кровищи и предательств, а не как в фильмах с Джеймсом Бондом.       К моменту, когда юноша пришел в себя, последние лучики солнца скрывались за горизонтом. Пара сильных духов-подавителей, какие должны были отсекать кучу трупов от духовного мира и не давать искать их местоположение магическими способами, молчала. Вроде бы никто не попробовал призывать тени ранее живых с целью спросить об обстоятельствах их последней битвы, но медлить и дальше все равно не хотелось. Он и так обрек себя на очередное пешее путешествие по буреломам, болотам и прочим диким местам, нечего еще и повышать риск того, что по этим буреломам ему придется бегать от поисковых групп неизвестных личностей.       Впрочем, именно сейчас, пережив очередной душевный катарсис и потушив жопу, ярко пылающую с момента начала той ненужной ему битвы на корабле, он был целиком готов проводить ритуал. Обычной усталости и желания спать, какие преследовали после повышения сразу нескольких знаний, сейчас не было – очень повезло в том плане, что три из четырех прибавок к статусу имели природу мета-навыков. Настроение, Степан был готов это повторить несколько раз, было не столько приподнятым, сколько достигнувшим баланса. Поддевка Автобогини выжгла очередную порцию нервов, пробила на приступ бешенства и выгорела, стала просто еще одной деталью его и без того сумасбродного бытия. Юноша пребывал в покое настолько глубоком, что сам себе казался нерушимой скалой в шторме окружающего мира. Впечатление обманчивое и опасное, но при этом удивительно успокаивающее, наводящее на умиротворенный лад.       От ритуала ожидались всякие коварные подлости или просто попытка взять и сожрать Степана при призыве. Для этого он подготовил мощный защитный круг, парочку приманок-обманок, за какими тварь погонится в первую очередь, а еще одного забавного речного духа, какой при прыжке в воду за пару секунд доставит Степана за многие километры, перенеся в иные воды могучей реки. Правда, не обязательно той же самой, в какую прыгнул изначально, но это уже частности. Барьера, обманок и подселенного в тело усиливающего духа должно хватить на то, чтобы за пяток выигранных приготовлениями секунд броситься в воду и скрыться от гневной сущности. Все же, как подозревал Степан, призываемый им Старый Корень был сущностью либо из вершины иерархии старших, либо, что куда вероятнее, уже полноценной высшей. Вершина старших – это его гипер-домовой с развратными особенностями от Автобогини, но он, при всей его мощи, до той давящей атмосферы древнего и ужасного присутствия, какую приносил с собой природник, не дотягивал.       Ритуал прошел настолько нормально и беспроблемно, что юноша заподозрил в этом компенсацию со стороны самой Судьбы за то, как «удачно» сложилась его речная плавательная эпопея. Дух пришел, явился на ставший заметно более сильным зов шамана, оценил и его духовные отметки, и возросшее могущество, оценил лениво, спокойно и равнодушно. Степан прямо физически ощущал, как в глубине этой сущности шевелятся полные жизни и смерти одновременно мысли, выбирающие, оценивающие, понимающие. Приходящие к выводу о том, что не выйдет быстро убить позвавшего его, быть может, потому раньше и пощаженного, чтобы на расплод оставить, чтобы он призвал его снова и снова, пока призванный не решит забрать себе все. Шаман чуял эту готовность, это вечное и мимолетное спокойствие в потяжелевшем воздухе, наполненном прелым запахом гниющих листьев, в зашевелившихся под покровом промерзлой земли корнях древесных, в зашелестевшем ветерке, что играл с давно опавшей листвой.       Дух оценил его, взвесил, признал недостаточно легким, чтобы сожрать с гарантией, чтобы не дать даже сбежать с подготовленной позиции. И потому, дух, столь же равнодушный, как и раньше, не разочарованный, не обрадованный, не злой и не добродушный, лишь абсолютно спокойный в своем бытии... принял свое подношение. Промерзлая земля провалилась вниз, открывая громадную яму, в какой шевелилась неописуемо страшная, мерзкая и вместе с тем притягательно-прекрасная масса из грибов, мха, корней и жухлой листвы. В том шевелении видны были пасти и руки, клыки и когти, какие в несколько мгновений забрали себе всю жертвенную плоть до последней капли, убирая обратно под землю и прочь из яви колоссальную яму-пасть, оставляя просто широкую яму в полметра глубиной. Судя по всему, им только что была наблюдаема частичная манифестация небольшой частицы призванного духа.       Аура рощицы изменилась, стала совсем иной, более зловещей и тяжелой, словно бы слишком живой, но при этом постоянно находящейся в процессе умирания. Теперь, он был уверен, даже самым ясным днем здесь еще долгие десятилетия будет царить полумрак, деревья всегда будут иметь вид кустистый, дикий, неухоженный и старый. Но ни малейшего следа пожранных тел и плоти, ни аурного, ни физического, здесь уже не отыскать. Дух ушел, спокойно и без эмоций высказав последний образ, потянувшись к лежащему на земле рядом, но чуть в стороне от маршрута побега, странному сухому листку. Образ, посланный им, был лаконичен и почти идентичен тому, что звучал в прошлый раз, точно то же пугающее и бесстрастное...       зови       явлю       ...что и звучал в похожей ситуации раньше, в том ритуале в нескольких часах пути от Фантреля. Только вот сегодня и теперь жертва была хоть и не живая, но куда более обильная и массивная, да и сам жертвовавший стал однозначно сильнее и компетентнее, оставаясь все таким же осторожным. Теперь в образах было некое дополнение, уточнение в том, что пришедший на зов не тронет позвавшего, только его одного, но заберет всех тех, кто окажется рядом. Юноша все так же не собирался звать тварь подобной мощи иначе, чем при необходимости умереть красиво и в горячей компании, но выбрасывать листок по-прежнему не стал. Только теперь он пообещал себе не просто таскать его на дне рюкзака, но еще и положить в какой-то изолирующий контейнер. Сил и внимания высшего духа в этом листке все такая же кроха, но кроха уже побольше, чем раньше. Не хотелось Степану такую вещь держать вне защищенного периметра и без надзора, ведь никакой контракт духа с шаманом не связывает, никто ему не запретит ударить внезапно и подло. Ну, кроме того факта, что это ему банально не выгодно и сил потратит больше, чем приобретет от пожирания шамана.       Проверять сию теорию землянин, конечно же, не станет.       Никаких системных сообщений или повышений уровня, но опыта привалило не меньше пятой части нового левела, даже чуть больше, хотя до четверти по-прежнему далеко. Осмотревшись вокруг и поглядев на изменившуюся рощу глазами своих духов, Степан поцокал языком, да и собрал свои пожитки, перебираясь на новое место. Здесь ему, несмотря на усиленную метку корней, было неуютно и оставаться не хотелось, даже если это все и мнительность. Тащить оба рюкзака, однако, пришлось под усилением от вселившегося в мышцы спины духа, иначе он бы это все не поднял. Хотя ладно, с двойкой в телесности он бы еще и тащить все это смог бы, просто уставая при этом и обильно потея.       Разместился шаман в трех километрах от рощи и примерно на таком же расстоянии от реки, где ему удалось найти, не без помощи духов, удивительно удобное место для лагеря. Небольшой каменистый холм, а на нем крупный покрытый мхом валун, напоминающий по форме букву Л. Внутри объятий этого камня было сухо, а импровизированные каменные стены закрывали с трех сторон, оставляя открытым только «вход», да еще верх. Быстрое изгнание всякой живности, прогревание камня и псевдо-пещеры, испаряющее остатки сырости, а также первое за долгое время толковое использование копья-рогатины: он его воткнул в землю перед «входом», а на древко плащ повесил, закрывая «потолок». Затем сложить оба баула, укрыть их защитой от погоды и зверья, а подарочек-листочек вовсе положить отдельно, тоже укрыв защитой, преимущественно от того, чтобы листочек не сбежал. Оставлять усилившийся маяк рядом с ценными тотемами он не собирался, так можно и без тотемов остаться, если сущность природная решит покушать через такой медиатор.       А уже потом, уставший и вымотанный, он укрылся тоненьким одеялом, чье отражение в духовном мире было очень толстым и пушистым, отчего и грело оно просто великолепно, закрыл глаза и отключился.

***

      Снился, как и всегда в последнее время, бред, да еще и бред усиленный – тяжелый ритуал, множество переживаний, а на десерт добавим отсутствие активированных уловителей снов, какие помогали стабилизировать видения. Духи сонники, ластясь и подлизываясь к сильному старшему шаману, только сильнее провоцировали эти видения, заполняя пространство снов самыми разными образами, среди которых двух похожих не сыскать. В одни моменты юноша осознавал себя спящим, наблюдал за снами словно бы со стороны, подмечая детали, которые тут же ускользали из памяти, в иные никакого осознания не было, образы хоронили под собой, и спящий то считал себя частью сна, то вовсе себя не осознавал.       Очень дорого и круто обставленный офис какой-то крайне мощной корпорации в стиле элиты киберпанка, зал совещаний, важная встреча совета директоров. Только вместо людей за столом сидят гуманоидного телосложения лягушки и жабы в дорогих пиджаках. Главная жаба, громко стучит по столу кулаком, громогласно требуя повышения эффективности, прироста прибылей, сокращения расходов и новых деньгостоящих проектов. А все потому, что в этот день не просто день – это среда, а потому они все, как правильные бизнес-чуваки должны быть особенно эффективными. Одна из лягушек, снявшая пиджак и чуть ослабившая галстук, расслабленно высказалась на тему того, что среда – это всего лишь среда, так что никакой критически важной причины именно сегодня отличиться у них нет. Жаба-босс несколько секунд посмотрела на высказавшуюся лягушку, а после выкинула ее к херам из высотки вместе с креслом, разбив панорамное окно.       Огромный каменный город на холме, от какого Минас-Тирит из экранизации Джексона обрыдался бы от зависти и сам себя в мелкие хутора переписал, но при этом совершенно пустой и мертвый. Не потому, что там куча нежити, а потому, что там вообще никого нет, все дома покинуты, все башни пусты, все заброшено и выглядит так, будто бы обитатели в один день просто встали и ушли, ничего с собой не взяв. По городу идет одинокая фигурка, высокая, крепкая и подтянутая, в совершенно земной одежде и с пистолетом в руке. Фигурка нервно оглядывается, но не останавливается, ее словно что-то зовет в глубины темного и мрачного дворца из белого камня с красными прожилками. Отчего-то кажется, что это не узор на материале стен, но что по стенам дворца стекают реки крови.       Фигуру, город, замок и все остальное, даже небо и Будду с Аллахом, сносит вал бегущих непонятно куда гигантских страусов, оседланных одетыми в аляповатые одеяния карликами. Передовой страусо-конь вырывается вперед еще сильнее и сидящий на нем карлик орет что-то про выход в Нарнию, прежде чем врезаться в огромную и бесконечно высокую каменную стенку из красного кирпича. Он разбивается в ошметки, как лихач на дороге, въехавший на полной скорости в точно такую же стенку, только на стене ни царапины, одно лишь кроваво-мясное пятно, а следом такие пятна оставляют новые и новые всадники. Гора фарша все растет и растет, нет тому конца и края, только задорные вопли карланов и клекот страусов.       Большой и зачарованный тренировочный зал, в каком хоть сейчас готовить боевого мага к сдаче диплома, только все манекены, - странная смесь артефакторики, друидизма и чего-то еще, - деактивированы, а освещающие амулеты выключены. Посреди зала стоит коротко стриженная и весьма утилитарно-боевито одетая эльфийка с мощно развитой аурой и боевым жезлом в специальной кобуре, красивая аж до перехвата дыхания. Перед ней стоит еще кто-то, вроде тоже женщина, но она словно размывается, не удается сфокусировать ее образ, и эта кто-то что-то коротко стриженной боевой магичке объясняет. А та кивает, раз в секунду, будто маятник, улыбаясь искренней чуть ироничной улыбкой, непрерывно и не меняя выражения лица. Кивает, кивает, кивает и, вот, закатывает глаза, высовывая язык и пуская ниточку слюны, словно прямо сейчас ей стало очень хорошо, а после принимает нормальный вид, недоуменно моргнув, покачав головой и покинув зал. Вторая фигура исчезла еще раньше, чем магичка перестала закатывать глазки. Магичка уже куда-то спешила, ей срочно нужно было сделать несколько вещей, о каких она только сейчас впомнила и скоро опять забудет.       Ночной клуб, светомузыка, куча танцующих людей, а посреди этого уныло сидит совершенно не вписывающийся в пейзаж одинокий мужик в костюме-тройке, странным образом выглядя едва на сорок и сразу на все сто одновременно, лениво потягивая безалкогольный фруктовый коктейль. На его лице словно написано мученическое «что я здесь забыл?», он почти готов уйти, не дождавшись кого-то им ожидаемого. Но тут появляется ожидаемый: молодой мужчина в очках, стильном прикиде и весь взбудораженный, причем на кистях его можно заметить следы плохо затертой крови. Он едва ли не подбегает к сидящему, даже не садясь за стол выдыхает тому в лицо, едва слышно, но все равно различимо: «Зодчий, валим отсюда нахер!» - вот только стоит им лишь встать, направившись к выходу, как не меньше половины присутствующих, включая также всю охрану, резко замирают, смотря на уходящих мертвыми глазами восковых статуй. Оставшиеся подвижными люди какой-то миг недоумевают, а то и улыбаются, подозревая флешмоб, но улыбки проходят, когда отмершие фигуры людей, людьми не являющиеся, начинают устраивать резню.       Прекрасно знакомая прыщавая рожа Степана Упитанного скалится в очень предвкушающей улыбке, смотря с высоты заброшенной наблюдательной вышки на отряд резвящихся возле озера демониц-суккубочек. Милые и сексапильные дамочки, сливают кровь из перерезанных глоток их пленников и людских слуг прямо в воду, устраивая себе пляжную вечеринку, развешивая вокруг кишки и внутренности убитых. Пленники, как и культисты, едва ли не сами горло подставляют, а некоторые еще и сами себя режут за один взгляд милашек. Не убирающий оскала тезка Степана Нормального достает два сияющих ало-фиолетовым клинка, длинный и покороче, напоминающий дагу, после чего резко подпрыгивает, телекинетическим импульсом, прошедшим сквозь ноги разрушая вышку, а потом взмывает в воздух и падает вниз, прямо в озеро, классической бомбочкой. Только он при этом пылает очистительным пламенем и сияет мощью изгоняющих литаний, отчего складывается ощущение, что он собрался освятить всю воду в чертовом озерце. И, судя по интенсивности святой демоноборческой ауры, он вполне может в своих замыслах преуспеть.       Еще одна демоница, тоже разящая страстной и удушающей похотью, только эта просто лежит и нежится на солнышке посреди какой-то пасторальной деревеньки, где на нее, однако, никто не обращает внимания. Выглядящая едва вышедшей из подросткового возраста тварь кажется практически воплощением шкодливости и невинности одновременно, чему только способствует хитрая улыбочка, небольшие рожки и подрагивающий тонкий хвостик, с клишированным утолщением-сердечком на конце. Из образа выбивается только лежащая у ног демоницы женщина, одетая в темный плащ зеленоватого оттенка, а также высокие сапоги и больше ничего. Смотрящая в пустоту с улыбкой блаженства на лице женщина с ладонями и пальцами той, кому более привычны ножи и заточка, чем дамская сумочка и пилочка для ногтей, мелко подрагивает в накатывающем удовольствии, слушая звонкий голосок демоницы. Адова тварь завершает свой монолог, получая послушный ответ от бандитки, резко надавив ей носком стопы на лоб, причем сопроводив это все вспышкой волшебства, идущего прямо в голову лежащей. Так застонала, выгнулась в сокрушающем волю оргазме, а после, как ни в чем ни бывало, встала и пошла прочь из деревни, даже не оглядываясь при этом.       Внезапно девочка-демон словно прислушивается к чему-то всем своим естеством, расслабленно опираясь на заведенные чуть за спину руки, а после выгибается всем телом, глядя в сторону-образ спящего шамана своими глазами...       Сон сменяется новым, Степан уже видит группу одетых в белое бойцов ку-клукс-клана, на груди которых написано зловещее «BEZ BAB», лезет вверх по стенам женского общежития, используя крюки, кошки и прочие уловки всяческих нидзя, стараясь незаметно пролезть в общагу и зачитать ее обитательницам памфлет о том, насколько настоящим мужикам не нужны никакие бабы. В одном из темных окон стоит, недоуменно осматриваясь, словно вовсе не здесь находящаяся, не здесь должная быть, девушка в прикольном анимешном ободке, только не с кошачьими ушками, а с рожками чертенка. Она вдруг резко поворачивается к точке пребывания-восприятия Степана, и он видит, что у нее, странно знакомо выглядящей, не только ободок с рожками, но еще и контактные линзы, имитирующие крестообразные зрачки.       Образы сменяются образами, боевые дирижабли Киров, падают, сбитые реактивными банками с прокисшими огурцами. Замаскированный под Запорожец великий Оптимус Прайм тихо крадется вслед за едущим на розовом трехколесном велосипеде коммандером Шепардом, весело насвистывающим себе под нос какую-то песенку. Трое подозрительно выглядящих крысолюдей пинают четвертого, говоря ему: «Дарт Крысян, тебе грядет Госмосворводоканалья!» - а тот только пищит матерно. Мороженщик в разноцветном фургоне отстреливается от зомби-детишек с помощью бьющего зачарованной карамельной шрапнелью дробовика, хотя, стоп, одна из детишек не зомби, а чертенок! Миловидный такой чертенок со странными глазами с крестообразным зрачком, и смотрит она не на мороженщика, а себе за спину, ища кого-то.       Заброшенная таверна при дороге, зловещая и запустевшая, вокруг какой валяются в ассортименте давно истлевшие трупы, какие совсем недавно были подвижными. У части трупов отсутствуют заостренные пальцы, их прямо сейчас срубает тихо матерящий какого-то Олега мужик с аурой слабенького одаренного. Что ему сделал Олег и где, в конце-то концов, злополучный макет, ответа нет, зато возле черного входа в трактир, с другой стороны от собирающего пальцы мужика, вдруг появляется странно прислушивающаяся и недоуменно принюхивающаяся девушка с милыми рожками, хвостиком и глазами, глазами в каждом из каких зрачок имеет форму креста. Степан точно это знает, пусть она даже и не смотрит в него сторону, выискивает не там, но постепенно фокусируется в нужном направлении.       Наполненный сигаретным дымом полумрак какого-то дешевого паба, нуарная атмосфера, смесь скуки и азарта, трое сидящих за столом мужчин играют в покер. Эти трое – Джокер в исполнении старины Леджера, Дарт Вейдер в роли самого себя, и добрый клоун Пеннивайз. Играют на право получить целых два дня выходных и складывается ощущение, что они готовы начать убивать, если партия пойдет по несколько иному сценарию, чем им хотелось бы. Появившуюся девочку-чертовку, возникшую рядом с клоуном, приструнили зловещим «Тсссс!», а Пеннивайз, от какого та шарахнулась в явном ужасе, протянул ей алый воздушный шарик. Чертовка огляделась вокруг, шаря крестообразными зрачками по прокуренному и темному помещению, ища кого-то, очень старательно ища, но нервничая в присутствии клоуна, да и на шарик глядела, словно на ядовитую гадюку.       Глаза.       Глаза.       Глаза.       Темное спальное помещение, погруженное в почти что полный мрак, где единственным источником света является лишь небольшая и дрожащая свеча. Степан в центре комнаты, надежно и умело привязанный к мягкому креслу, он недовольно мычит и пытается избавиться от веревки, какая оказалась еще и зачарованной. Не только на прочность и невозможность развязать, но и на комфортность для связанного. Аура почему-то не подчиняется, духовный зов не выходит активировать, а к нему с двух сторон прижимается пара фигуристых блондинок, не сестер, но очень похожих, натирающих одетое в одну лишь веревку тело какой-то алхимической дрянью. И шепчущих, говорящих, просящих смотреть только на свечу, на ее свет, на ее сияние, такое маленькое, но столь теплое, как будто несущее теплоту самого Солнца. В какой-то миг шаман перестает сопротивляться, а после и начинает отвечать на вопросы, с мечтательной улыбкой рассказывая что-то интересное, пока одна из блондинок надрачивает пленнику готовый выплеснуться в любую секунду член, а вторая взмахом ладони делает огонек свечи все более теплым и ярким, манящим и успокаивающим. Степан говорит, слушает, соглашается, кивает и отвечает на вопросы, под одобрительные слова, поглаживания и касания этой парочки, но тут взгляд падает на щурящую глаза третью девушку в этой темной комнате, милашку-чертенка с алым гелиевым шариком в руках, но ее глаза, странные глаза, слепит ставшая маленьким солнышком свеча, слепит и пугает.       Сон.       Сон.       Сон.       Большой и богато обставленный дом, спальная комната, в какой сидит в кресле Степан, а перед ним стоит, возвышаясь на добрых два метра с третью здоровенная зверолюдка с коровьими рогами и огромными сиськами с голову Степана размером, только при ее собственных размерах грудь казалась удивительно органичной. Тавра, приходит ему на ум описание этого подвида звериных рас, причем чистокровная. Чистокровная тавра улыбается теплой и ласковой улыбкой доброй тетушки, чуть наклонив спину, вываливая свои громадные сиськи и двигая плечами. Грудь колеблется влево и вправо, словно гипнотический маятник, приковывая внимание и заставляя не слышать, но не слушать, запоминать, но забывать слова, только слова не тавры, а кого-то еще.       Сны.       Сны.       Сны.       Интерьер того же дома, только кадр другой, Степан сейчас не улыбается тупой улыбкой, пялясь на громадные сиськи, он зол и взбудоражен, высказывая свои мысли в весьма доходчивой форме. Сидящая в кресле и виновато опустившая голову женщина со странными глазами и зрачками, кивает, поддакивает и соглашается со всем, что он говорит. Что они повязаны чужой волей, но это не значит, что он станет терпеть ее выходки, что она обязана подчиняться и не вредить, а ее игры вполне себе могут навредить, если эти игры станут заметны кому-то еще. Что он уже дал ей запрет на сбор «урожая» и выбор новых целей, и она обязана его исполнять. Девушка, девица, женщина понуро кивает, хитро при этом улыбаясь уголком рта, потому что все это Степан говорит стоя на коленях, усевшись поверх лежащей на полу тавры, не прекращая яростно сношать ее между покрытых ароматным маслом сисек, пока демоница подергивает зверолюдку за соски пальчиками ног, до того мига, когда зарычавший от удовольствия шаман не вылился на эти ножки, чтобы доказать, показать, что он главный, что его нужно слушать, что именно он сейчас командует и лижет, лижет, лижет...       Снится.       Видится.       Грезится.       Образы, виды, пейзажи, сцены, отклики, все что только можно вообразить, слитое воедино и порознь, идущее во всех направлениях и временных потоках.       И глаза.       Странные глаза, со зрачками в форме креста, ищущие, ждущие, следующие изо сна ко сну, из образа к образу, ищущие, пытающиеся разглядеть что-то, кого-то, находящие, уже почти нашедшие...       Глаза.

***

      Проснулся Степан резко, очень резко, настолько резко, как бывает только если разбудят насильно, что, собственно, и случилось. Нет не подкрадывался к нему зловещий тать с ножом, не алкал его крови хищный зверь и даже лепесток-подарок мирно себе лежал, а не выпускал голодное присутствие высшего духа, решившего таки сожрать упущенную добычу. Все это юноше пришло в голову, отчего он и призвал с десяток боевых духов, укрываясь ими и готовясь защищаться. Только несколько секунд спустя, до него доходит, что разбудили его верные и связанные контрактами духи снов, какие почуяли угрозу, идущую через те же самые сны. Снова замерев и проверив себя специфическими духовными техниками, юноша выдохнул и устало сел на землю, утирая покрывший его пот рукавом рубахи. Промок так, что придется очищать себя духами, вроде и выспался, но при этом все равно уставший и ощущения какие-то странные, словно реально побегал пока спал.       - Еще во снах меня не преследовала всякая злобная хтонь. – Собственный голос звучит растерянно и хрипло, отдаваясь в ушах шамана неприятным эхом, пока он вспоминает все то, чем могут попытки в сновидчество угрожать и на что во снах можно нарваться. – Отпусти меня чудо-трава, я же тебя даже не курил!       Попытки вспомнить сны свои выливались в череду быстро уплывающих из памяти образов, попытки уловить их откровенно опоздали, да еще подготовленных уловителей снов он так и не сделал, не увидел нужды. Образы остались откровенно слабые, фрагментарные: белоснежный камень с красными прожилками, неаккуратно стертая кровь на ладонях, большой страус, зачарованный деревянный манекен, горящая в темноте свечка, алый воздушный шарик, а еще... сиськи, большие и покрытые маслами массажными сиськи. То ли сказывается нехватка общения с женским полом, то ли очередное взаимодействие с Автобогиней посредством полученных через ее дары образов, но именно они запомнились лучше всего. Сиськи и... глаза. Да, именно так, странный и ищущий взгляд никаких не людских очей, у которых зрачки имели очень странную форму. Не как шаринган из одного известного аниме, нет, там было иначе, будто бы... крест?       - Отлично, мне снятся эротические кошмары с христианской тематикой, просто прекрасно. – Голос вновь обретает твердость, силы возвращаются во все-таки отдохнувшее тело, новые свершения уже не казались обременительными. – С каждым днем я все дальше от богов. И это, наверное, хорошо. Особенно если от одной конкретной Милфобогини.       Встряхнувшись, Степан провел зарядку, медитацию, тренировку работы с духом, как привык еще во время зимовки в Лядях, успев заскучать по этим нагрузками пока плыл на Бусинке. Да уж, скрывать от себя бессмысленно: пусть юношу и напугал, а еще разозлил ненужный и весьма серьезный риск, но сам по себе он даже рад, что вернулся в одиночное плавание. Людские массы и социальное взаимодействие, они как хорошее вино – употреблять нужно не слишком часто и делая паузы. Пару недель спустя он, вне всяких сомнений, снова начнет ворчать и думать, как было бы хорошо дальше плыть по Дантре и уже давно приплыть к цели, но сейчас, сейчас ему не просто нормально – ему хорошо. Вслед за зарядкой и упражнениями пошел подсчет утрат, какие выражались в основном контрактами, какие теперь нужно обновить. Хорошо если было оговорено сразу несколько призывов, но некоторые духи принципиально соглашались лишь на однократное использование, иные задирали цену при умножении числа призывов, а третьи вообще отказывались являться второй раз на зов одного и того же шамана.       Славься в веках системная записная книжка и улучшенная магическими атрибутами память, воистину славься! Ход боя, как и список использованных призывов восстановился без труда, заставив тоскливо вздохнуть при мыслях о грядущей работе. Не столько из-за работы как таковой, сколько по причине отсутствия рядом любимой поляны, без какой задача усложнится и станет более нудной, не сложной, но нудной. И нужной, обязательной к исполнению! Он имел и другие наборы призывов, на фоне которых потраченные пусть не капля в море, но даже на пятнадцать процентов не потянут. Да что там! Он ни одного из постоянных контрактов не призвал – просто не успел, к собственному удивлению справившись раньше, чем до таких козырей дошло. И это при том, что атаковали его на своих условиях, а сам он лишь минимально подготовился к обороне.       Вот только большая часть призывов, какие он истратил в бою против Угря и его молодой команды, относились к тем, какие эффективнее всего на воде, под водой или вовсе в речной акватории – специфические и усиленно работающие на нужной территории сущности. С учетом того, насколько Дантра и Млатра доминируют в жизни целого региона, он не имеет права не обновить эту часть арсенала. Просто потому, что эта история имеет шанс повториться опять на реке. Более того, именно на реке, вокруг которой сосредоточены крупнейшие города, наибольшее количество сел и вся местная экономика с торговлей, такая ситуация и имеет больше всего шансов повториться. В общем, нужно восстановить арсенал - это стало очевидным фактом для Степана, вот он и принялся задачу выполнять. Часть тотемов, самые мелкие и ценные для похода, он с собой все же прихватил, можно будет их активировать и заново установить, чтобы облегчить работу.       А еще очко таланта нужно вложить, хотя, как раз с этим можно повременить: сейчас ему не талант нужен, тем более, что прокачка диалога до нынешнего упора имеет шансы его на пару суток выключить. С другой стороны, с усилившимся корневым навыком можно будет еще сильнее ускорить восстановление свиты. Столько решений, а сохранений нет – ну не разочарование ли? Интересно, а в списке мета-навыков возможность оное сохранение использовать есть? Или даже запасные жизни? Почему-то казалось, что эти его фантазии, как минимум, имеют не нулевую вероятность оказаться воплотившимися в реальность.       Следующие тринадцать суток были очень напряженными и преисполненными трудов, за какие понемножку, по капельке приходил опыт, но при этом настолько рутинными, что реши он написать о произошедшем рассказ, сказать было просто не о чем, зато отчет о проделанной работе получился бы на радость любому бюрократу – толстый, мощный, мелким почерком исписанный. Одно задание, малое, он молча отклонил, второе, тоже малое, было от Автобогини и опять сводило все к онанизму, а он еще не настолько одичал в этих лесах. Сны ему теперь снились сравнительно нормальные, потому что засыпал спокойным и уставшим, а спал рядом с парочкой вытащенных из рюкзака уловителей, да и помедитировать перед сном не забывал, просто так, для спокойствия.       Системный магазин радовал весьма немалой суммой валюты, какая лишь немножко уменьшилась при закупке реагентов для обновления призывов. Это позволяло весьма осторожно размышлять о том, чтобы таки прикупить себе нечто из списка особых и обновляемых предложений. Впрочем, первый из выпавших товаров относился к очень черной тематике, являя собой костяной нож, каким нужно резать глотки живым и дышащим жертвам, желательно разумным. Зато, пропуская агонию убитого сквозь себя, артефакт настолько усиливал эту агонию, что специфические духи к владельцу ножика-режика будут прямо ластиться, как наркоманы к дилеру. С теми же последствиями и рисками, а то именно продавцы дури становятся жертвами своих клиентов как-то уж слишком часто, спасибо криминальным хроникам за эту информацию. С таким ножом юноша мог бы легко призывать и связывать контрактом даже старших духов, темно-черных и злых, словно анекдотичная теща, но в гробу видал он такие артефакты и такие призывы. Да и не хватало ему запаса валюты, пусть самую малость, примерно, как потраченная на реагенты сумма, но не хватало.       Второй из лотов был Автобожественным и этим все сказано, хотя и подмывало купить небольшую и очень изящно сделанную безликую женскую куклу. Стоит только получить слепок ауры, а лучше волосы или кровь жертвы, как откроются просто неимоверные просторы для работы. Не только пошлые, но именно всякие перверсии, извращения, фетиши и прочие наращивания сисек с жопой через эту куклу можно было проводить с максимальной легкостью и сквозь практически любую защиту. Очень суровая вещь, заставляющая глаз дергаться, а задницу пригорать, пусть даже юноша и признавал, что этот артефакт, в отличие от браслета, таки можно использовать для чего-то полезного, а не как обычно у Автобогини.       Помимо облизывания на пока что недоступные товары аукциона, Степан поработал с собственным багажом, вернее его объемами, какие тащить в одно лицо было тяжеловато даже с двойкой телесности. А с подселенным в тело духом или облегчением багажа просто неудобно. Решение оказалось предельно простым: один из рюкзаков, в какой Степан набил до треска почти все тотемы и прочие тяжести, оставался здесь, на холме возле камня. Небольшая и укрепленная по краям яма, обработанная духами земли, внутри рюкзак с грузом, а сверху сотворенная духами каменная плита. Внутри этой камеры хранения действовала весьма забавная связь, закрепленная на второй, максимально облегченной сумке, в какой были только самые необходимые из вещей.       Пока действует контракт, - то есть, не меньше десяти лет или до отмены, - пока цело хранилище, пока целы обе сумки, он может, залезая в один из рюкзаков, доставать из него те вещи и объекты, какие лежат во втором. Это уже крутая заявка на артефакторику, Степан был почти уверен, что система ему наконец-то это знание выдаст, но, увы, не дожал где-то, получив лишь некоторое количество опыта. И так неплохо, конечно, но все равно обидненько, зато хоть проблему с багажом временно решил. Все равно придется, как только поселиться на новом месте выйдет, перетащить все к новой тотемной структуре, но на данный момент решение вполне рабочее. Впрочем, все три драгоценных артефакта, что обычный, системный, что оба Автобожественных, юноша прихватил с собой, не став рисковать. Все же настолько насыщенные магией и просто опасные штуки оставлять в каком-то тайнике просто глупо, да и опасно тоже.       Еще из значимого можно отметить задание от Автобогини, появившееся под конец его марафона и, похоже, вне очереди. Юноша не следил за своими заданиями специально, но хорошая память позволяла замечать, что часто новые квесты возникали на день-два раньше или позже, причем без видимых причин. Не то лаг в системе, не то это какая-то фича, причем юноша склонялся именно к последнему варианту. Так вот, задание от СуперМилфы! Он его принял и даже выполнил, поскольку не увидел причины не делать этого – задача состояла в призыве весьма могучего сильного духа с очень редкой приворотной специализацией, причем призвать его нужно было с весьма четкими условиями.       Собственно, это задание, - всего-то небольшое, а не хотя бы среднее, - и привлекло Степана тем, что его описание-образы, реши он перенести его на бумагу, заняло бы две страницы А4 убористым почерком. Если сократить, то нужно было с помощью духа создать и обработать пустой лист пергамента для заключения сделок в торговом деле. После этого, когда жертва, - обязательно женского пола и красивая в понимании Степана, - подпишет даже самый рядовой контракт, приняв обязательство на, допустим, поставку сундука алхимических зелий, в этот договор можно будет вносить правки. Писать их придется на том же контракте, причем собственной кровью с максимальным вложением в нее магической энергии, при этом еще и разборчивым почерком (вот где вообще невыполнимая для Степана задача!), а также найдя место для этой надписи. Зато, если защита у жертвы будет недостаточно параноидальна, - стоит заметить, что сильный дух у грани от старшего, обычной и не самой обычной защитой не смутить, - эти новые дополнения, какие просто обязаны иметь пошлый-сексуальный подтекст, станут восприниматься частью сделки.       Нормой.       Мол, передать сундук косметической алхимии в такой-то строк, получить столько-то монет Морграфской чеканки серебром, отдрочить покупателю сиськами, стать раком и дать поиметь себя в щель и дырку, вычесть процент посреднику, закрыть договор. Совершенно обычная сделка, ничего сложного, можно и не вспоминать лишний раз. По сути, это была задача на уровне сравнимом с тем, что делает Веятель, хотя и пожиже дымком, легче заметить и защититься. Степан согласился лишь потому, что применять контракт в задании не требовалось, ничто не запрещало материальный якорь и вовсе уничтожить. Да, якорь не вмещал в себе духа – дух только менял отражение пергамента, бумаги или даже глиняной таблички, но сам уплывал по своим делам после завершения сделки. Очень сильный и необычный экзот, минимаксер, как и медвежуть или Сквидвард, только в плане пошлого сношения мозгов, да.       Ритуал прошел настолько нормально и беспроблемно, что шаману стало просто обидно – минимум необходимых подношений, дух оказался вообще неизбалованным, не так уж много резерва, весьма специфические образы в диалоге и вот, контракт заключен, а контракт материальный уже готов. Выполнение квеста прибавило немало опыта, примерно до половины шкалы, повысило сродство со сферами, усилило любые приворотные эффекты, а также неслабо повысило вероятность появления всяких пошлых талантов в списке доступных. Ах да, еще была обещана материальная награда, но на нее надежды не было – если бы не опыт, Степан бы и браться не стал.       Дух пришел вместе с шелестом страниц, от какого потемнело в глазах, он не имел не то что четкой формы, он формы вообще не имел, являясь именно что звуком, шелестом, но не чем-то материальным. В мире духов сущность выглядела ворохом всевозможной исписанной бумаги, на какой можно было разглядеть непристойные картинки или кусочки рассказов и романов категории «не для детей». Как понял Степан, сущность и родилась из горечи непризнанных беллетристов, что писали откровенные сцены от чужого имени, фактических литературных негров, связанных нечестным контрактом, отчего и породили их эмоции и обида – ВОТ ЭТО. Вот уж этого духа можно было называть настоящим экзотом, крайне немногие из подчиненных Степану сущностей имели сравнимой необычности историю корневого концепта, и ни одно из них не было настолько сильным, как этот контрактор-писатель.       Да, он сжег тот контракт в огне костра, но в памяти-то все условия призыва остались, призвать заново совсем не сложно, тут ничего не поменяешь и потому юноша все равно чувствовал себя так, будто бы его поимели. Неприятное чувство немного успокаивало тепло ночного костра, горящего бездымным, - потому что дым отводили и рассеивали специальные духи, - пламенем, уютного и на всякий случай обведенного мощным магическим оберегом. Причиной тому был не только сгоревший, давно ставший пеплом, маго-эротический контракт. Просто Степан наконец-то исполнил свою давнюю мечту, сжигая еще и подарочек Автобогини, кусочек за кусочком. Нет, он так и не смог заставить себя сжечь браслет и бронечулки – к первому он опасался даже прикасаться, вынимая его из шкатулки, уж очень он был мозголомной херней, а вторые в этом огне даже не закоптились бы, брось он их в пламя. Это был третий подарок от Всем Милфам Милфы, причем самый объемный и многочисленный – натуральный ящик деревянных членов.       Ну, не совсем, тут уж юноша приврал.       Не членов, а жезлов, причем ограниченно боевых и весьма высококачественных: ровно полсотни однотипных артефактов, каждый с очень удобным «интерфейсом», доступным даже лишенному дара, но прошедшему обучение, несколькими режимами ведения огня, встроенной защитой от перехвата и подрыва. Да, с владельцем такой игрушки тот трюк, каким он оторвал руку Вихрасу-бунтовщику, провернуть не вышло бы – наткнулся бы на анти-энвольтивную защиту и получил бы ответный удар по магическому каналу, прямо в ауру или, если бы успел среагировать, в духа-медиатора, какого использовал для атаки.       Почему же Степан сжигал эти жезлы, которые, кстати, окрашивали пламя во все цвета радуги, заодно то и дело посылая фейерверки в максимально укрепленный магический круг, что опоясал кострище? Все дело не в том, что гравюры на деревянной поверхности жезла изображали сцены из фильма для очень взрослых. Причина в типизации вложенных чар – они были, во-первых, не летальные, что даже неплохо, и, во-вторых, в стиле Автобогини. Эта прекрасная, восхитительная, великолепная и сногсшибательная женщина выдала ему полсотни элитных боевых Оргазмотронов!       Удар вложенными чарами вызывал мгновенный и невероятно бурный оргазм с извержением всех возможных жидкостей, а также последующую потерю сознания, какую можно, повторными активациями тех же чар, перевести в состояние полной покорности и заторможенности, чтобы задержанный сам в камеру прошел, не иначе. Возможность бить отдельными «стрелами страсти», регулируя мощь в зависимости от типа противника, его защиты и природы той защиты, возможность применять незримую и видимую только в магическом спектре «оргазменную плеть», задевающую противника при касании, с возможность управлять плетью, усиливать или ослаблять, регулировать длину и насыщенность, обвивать вокруг щитов или даже бить сквозь них, если правильно настроить и, если умеешь обращаться с амулетами на должном уровне. Атака конусом перед собой, а то и вовсе сплошное замкнутое поле, возникающее вокруг указанной точки – все режимы многофункциональны и при этом до крайности гибкие.       Довершала картину абсолютная надежность и куча встроенных перестраховок, чтобы эти жезлы не причинили вреда ни жертвам, ни владельцу. Собственно, благодаря этим перестраховкам, гарантирующим постепенное стравливание магии в случае механического повреждения, юноша и рискнул их сжигать, точно зная, что большого бабаха не случится. Более того, он эти жезлы использовал в качестве пожертвования различным духам, преимущественно огненной направленности, успешно заключив несколько контрактов, даже целых два с сильными духами, не считая тучи малых. И не только огненными, там еще горстка целителей и суггесторов имелась. Все же чары в жезлах являлись очень мастерски исполненной комбинацией чистой менталистики и весьма хитрого целительства с легкой примесью малефицизма, сгорая и жертвуясь они давали многое, становились ценным реагентом сами по себе.       Никогда ему еще не было так приятно просто сидеть у костерка и жечь дровишки! Если бы не необходимость то и дело подпитывать просящих новую порцию силы скрывающих магические эманации духов, какие этот пожар и фейерверк удерживали в рамках холма, не семафоря на десятки километров вокруг о происходящей прямо тут мощной магической дуэли, то все было бы вовсе прекрасно. Увы, мир никогда не был и не будет идеальным, придется Степану с этим мириться. Но он, пожалуй, примирится, с готовностью встречая удары судьбы.       - Да, да, пылайте, хорошие, больше силы, больше ценной магии, я еще призову духов пожарищ, как раз для боя в городской застройке идеально будет, горите, горите, горите! – Хихикал он, потирая руки и, наверное, может быть, немножечко, самую капельку неадекватное впечатление производя со стороны. – Пылайте, пылайте огнем так же, как горел мой пукан, сгорите в пепел и прах!       Но это только показалось бы, ведь Степан полностью себя контролировал и никаких нездоровых тенденций в поведении не показывал.       Точно-точно.       Впереди, после завершения процесса перезаключения конрактов, его ждало вложение таланта в духовный диалог, а также долгая дорога через глухую и весьма опасную территорию, но уж здесь-то, где людей либо вообще нет, либо почти нет, а опасные для поселенцев магические звери едва ли будут угрожать старшему шаману, какой не забывает об осторожности, он сможет чуть выдохнуть и спокойно добраться до цивилизации. Да, очередной блин получился комковатым, поездка на круизном лайнере от Бастия и Ко оказалась чрезмерно экстремальной, но этот момент был героически пройден и перечеркнут, открывая путь для нового пути и нового приключения. Максимально скучного и безопасного приключения, которое будет разбавляться лишь напряженными, но не опасными тренировками собственного дара.       Степан не сомневался – так все и будет.       СТАТУС СТЕПАНА НОРМАЛЬНОГО НА МОМЕНТ КОНЦА ПЯТНАДЦАТОЙ ГЛАВЫ:       Имя: Степан       Уровень: 22       Класс: Старший Шаман       Характеристики: (свободных: 0)       Таланты (свободные): 1       Телесность: 2       Сенсивность: 11       Мощь: 6       Контроль: 5       Исток: 5       Дух: 13       Сопротивление: 1       Поглощенные знания: устная и письменная речь: Вольные Города, академический Нейтар, Островное Королевство; мастерская практика камлания; мастерские практики духовного диалога; отшельник дикой природы; продвинутые основы работы с исцеляющими духами; продвинутые развитые методики наложения шаманских приворотов (ДАР); продвинутые базовые методики навеивания и коррекции снов (ДАР); развитая практика боевых камланий; продвинутые базовые методики взаимодействия с магическими истоками; продвинутые базовые методики противодействия проклятиям; продвинутые базовые основы быстрого камлания; развитая практика духовного оперирования; мастерство опытного боевого камлателя; продвинутые основы духовного торга и контрактных договоров с инопланарными сущностями; развитая практика удаленного контроля духовных сущностей; начальные методики преподавания магических наук; базовые методики тантрических практик; продвинутые базовые методики территориальных воздействий; основы работы с тотемами; продвинутые базовые методики построения оборонительных массивов; развитые методы духовного странствия; продвинутые базовые навыки духовного конфликта вне физического тела; продвинутые развитые методики суггестивных воздействий на основе шаманства (ДАР); методы агентурной работы       Малые знания: контракт со старшим духом: Сонный Веятель (ДАР); контракт со старшими духами: Пелена Касаний и Творец Решений (ДАР); контракт с сильным духом: Едок Хворей; защита искажением преддверия сфер; контракт с сильным духом: Чееш’шшуйа; контракт с сильным духом: Веселый Молочник; контракт с сильным духом: Скрадывающий Отблеск; контракт со старшим духом: Радость Волн; контракт со старшим духом: Вишпли-Швалстпрахтматт; контракт со старшим духом: Поедающий Память       Обретенные свойства: благословения здравия и долгих лет; крепость духа; высокая стойкость тонких тел; небольшая метка плеяды духовных сфер; духовная плащаница высшего аурного сокрытия (ДАР); гибкая трансформация духовного тела; отметка опавших листьев и черных корней; тантрический духовный очаг; признание творцов страстей и плетущих чувства (ДАР); наследие в крови и духе (ДАР); лоскутное духовное эхо (ДАР); множественность духовного осознания; малый духовно-энергетический оберег       Системные модификаторы: мирное развитие III; выдача системных заданий III; развратное развитие IV (ДАР); доступ к системным покупкам III; небольшое системное дарование характеристик; темпоральная осознанность III; обновление резервов II; восполнение жизни I; принятие системной сделки с покровителем (Лиарат си Мерриналь, Владычица Даров и Дарами Одаряющая, верная слуга Иннелас Иннелай)       Выполненные Сделки: -       Доступные Сделки: Милый и Невинный; Сладкое Влечение; Большие и Мягкие       Особое: Благословение Лиарат си Мерриналь, Владычицы Даров и Дарами Одаряющей, верной слуги Иннелас Иннелай: вероятная выдача дополнительных талантов при повышении уровня; выдача специфических системных заданий с повышенной наградой; метка судеб: Сингха, дочь Маеги, и Маега, дочь Маэдры; скрытые эффекты