We'll meet again...

– А потом он правда спас меня. Я очнулся в медпункте детективного агентства. Сначала испугался, место незнакомое, да и в себя ещё не до конца пришёл. Ëсано-сан, девушка, которая может вылечить только человека находящего на грани смерти, попыталась меня успокоить, ой, – Споткнувшись, Сигма едва ли удержал в руках букет, но тут на помощь подоспела Эцуко. Женщина забрала у него цветы, оставляя ему лишь чемодан. С Виктором он договорился встретиться завтра, когда придётся добираться до тюрьмы, а сегодня они уже вдвоём направлялись в сторону гостиницы. Разговаривали долго, о разном и тут тема зашла про их знакомство с Дазаем. – Но я был в таком ужасном состоянии, что начал бредить, говорить что-то не связное и чуть не сбежал от них. Голова ещё болела... А потом пришёл Ос.. Дазай. Почему-то сразу стало так спокойно. Выглядел он, конечно, не лучше меня на тот момент, но улыбался. И улыбка его будто излечивала лучше всяких лекарств. Он вообще человек такой непонятный и... Двойственный что ли. Когда начинаешь с ним только общаться, он кажется полнейшим идиотом. Да и потом ничего особо не меняется. Но чем лучше его узнаëшь, чем больше времени с ним проводишь, понимаешь, что на самом деле он очень одинокий человек, нуждающийся в поддержке. Наверное, ещё тогда я захотел стать этой поддержкой, стараясь мириться со всеми его повадками, привычками. Его поведением. На людях он постоянно ведёт себя как последний придурок, но я к этому привык, – Сигма поднял чемодан, перенося его во внутренний двор. Ну вот, за разговорами время для них пролетело очень быстро. Правда по дороге он собрал на себя практически все кочки. То сам чуть не упадёт, то чемодан у него в ямке застрянет. Так что увидеть наконец-то нормальный тротуар было очень приятно. Фукуи шла за ним следом, бережно неся букет цветов. – Вы, будучи такими разными всё же нашли точки соприкосновения и при этом добились какой-никакой гармонии в отношениях. Это по-настоящему чудесно, – Эцуко осматривалась вокруг, большее внимание уделяя дому, обустроенному под гостиницу. И не зря, ведь из окна второго этажа на них уже таращились две пары глаз. Дазай и Томико буквально прилипли к окну. Махали руками, показывали языки и просто корчили рожицы. – Погляди на них, ну что за дети малые, – Женщина подарила им ответную улыбку, также махая ладошкой. Те переглянулись, о чём-то договорились и отошли от окна. Сигма лишь усмехнулся. Ладно, девочка и вправду маленькая, ей простительно, а у Осаму то с какого рожна детство в одном месте заиграло? Хотя чему тут удивляться? Это же Дазай. – Наверное кого-то придётся пересадить на детское питание. И при всём при этом ребёнок почему-то я... – Докатив чемодан до лестницы, Сигма поднял его на руки, занося в здание. Он сегодня достаточно сильно вымотался. Не успели они подойти к стойке администратора, как сбоку на них налетели с объятиями. Томико обнимала маму за ноги, рассказывая, какие мультики они смотрели с Осаму. А тот в свою очередь прилип к Сигме, что толком не отпустил чемодан. – Что это за прилив нежности такой? Ты точно Дазай? – Он обнял его в ответ, тихонько похлопывая по спине. Девушка за стойкой старалась сделать непринуждённый вид, копаясь в телефоне, но это было нелегко. Взгляд то и дело цеплялся за этот странный квартет. – Точнее быть не может. Я просто сильно соскучился, –Я тоже скучал. Пойдём, номер покажешь. Неловко как-то вот так стоять, нам ещё надо вещи распаковать, – Сигма отступил, расписался на том же бланке, на котором ранее расписывался Осаму и достал из кошелька две с половиной тысячи. Как хорошо, что он ещё в Токио обменял йены на рубли. Работница отдала второй ключ, пожелала им хорошего отдыха, занимая своё место и убрала деньги в небольшую кассу. – Номер хороший, чистый, но немного пустоват. Впрочем, всё необходимое там есть. И шторы тёмные, можно будет днём отоспаться нормально, – Дазай забрал чемодан и покатил к лестнице на второй этаж. Томико дёргала мать за штанину, ведя её в сторону номера, Сигма же взял свой букет, размышляя о том, что ему снова понадобится ваза. – Опять планируешь не спать полночи, а потом мне придётся с кровати тебя выпинывать? Завтра ровно в час к нам подъедет Виктор, наш гид, если ты не забыл. Потом мы отправимся в тюрьму, – Сигма открыл дверь уже своим ключом, пропуская вперёд Осаму с чемоданом. Не всё же ему перед ним двери раскрывать? В номере правда оказалось достаточно неплохо. Бережно заправленные кровати, хотя на одной видно кто-то поваляться успел, стены, выкрашенные в мятную и нежно голубую краску, картины, прекрасно дополняющие интерьер. – Не опять, а снова. Вы в этой комнате останетесь? Вам так ближе будет к кухне и ванной, – Дазай пододвинул чемодан к шкафу и потëр ладони, поправляя немного сползшие бинты. В дальней комнате были шторы темнее. И дверь на щеколду закрыть можно. В случае чего, Томико и Эцуко не придётся проходить мимо них, боясь выйти в неподходящий момент. Фукуи взялась за ручку чемодана и перетащила его к кровати. Расстегнув молнию, она немного пошарилась внутри и вытащила ноутбук, ставя на прикроватную тумбу. – Да, думаю, так будет всем удобнее. Спасибо большое. Вы случайно не узнавали, когда ужин подадут? – Так же из чемодана она вытащила свой телефон, проворачивая с ним какие-то махинации, и запасную одежду. В планах было умыться, поесть и в кои-то веки отдохнуть. Они и так прибыли сюда ближе к вечеру, а сейчас время уже стремилось к позднему вечеру. – О, здесь еду не заносят, а готовят сами. Мы с Томико, честно говоря, только поэтому вас и ждали. Ты же помнишь о моих кулинарных навыках? – Осаму обратился к Сигме, что заприметил вазу для цветов в их комнате. Как здорово, что она оказалась тут заранее и тревожить персонал не придётся. Дазай в свою очередь не признается, что ради этого веника сам попросил вазу, чтобы тот не бегал лишний раз. – Да, его к плите вообще нельзя... – О, не переживайте, я что-нибудь приготовлю. У вас завтра тяжёлый день, а мы всё равно будем здесь сидеть, так что идите отдохните, – Фукуи убрала телефон, разложила вещи в шкафу и, забрав Томико, ушла на кухню. Неудобно как-то на неё это перекидывать, но в чём-то она права. – Отлично. Я только за. Пошли отдыхать, – Сигма не успел и слова вымолвить, как Осаму подхватил его на руки и отнёс в комнату, скидывая на кровать. Он забрал цветы, поставив их в вазу, стоящую на такой же тумбочке, какая была в другой комнате и лёг рядом, подвигаясь ближе. – Я, кажется, что-то себе отбил... Почему кровати такие жёсткие? Мог бы и поаккуратнее, – Сигма перевернулся на спину, поворачивая голову в сторону Дазая, что вновь заботливо перебирал пряди его волос, глядя на него слегка насмешливым взглядом. – Сам говорил, что ты не стеклянный. К тому же так у тебя вряд ли возникнет желание пойти помочь Фукуи-сан с готовкой. Давай отдохнём вместе. О, точно, я же тут кое-что нашёл, – Осаму поднялся с кровати и прошёл к невысокому шкафу, доставая из него какую-то красную тряпку. Приподнявшись на локтях, Сигма попытался лучше разглядеть вещицу. Ткань выглядела достаточно качественно и дорого. Скорее всего откуда-то заказывали. – Что это? Запасная шторка? Какая-то она маленькая слишком. Зачем она вообще нужна? – Дазай вытянул перед собой вещь, глядя то на неё, то на Сигму, что удобнее расположился на кровати, скептическим взглядом рассматривая "запасную шторку". Он что серьёзно? Да нет, наверняка прикалывается. Какая ещё к чёрту шторка? – Это халат. Шёлковый халатик с пояском. Я думал ты оценишь, тебе обычно нравятся такие утончённые штучки. Натуральный шёлк, кстати, взгляни сам, – Осаму положил вещицу на кровать и присел с краю, наблюдая как Сигма с некоторой неохотой взял в руки халат. Ткань действительно хорошая и может кто-то сочтёт это красивым, но для него это полнейшая... – Безвкусица. Не застёгивается толком, слишком открыто, я бы даже сказал вульгарно. Ярко, цвет не мой. Ну хоть карманы есть, уже что-то, – Сигма похлопал по карманам что-то нащупывая. Уверенно засунув руку в правый, он вытащил небольшую, достаточно лёгкую коробочку. На упаковке надпись, по всей видимости название компании, что занимается выпуском данного продукта. В этот момент Сигма пожалел, что знает русский язык. – Ах да, забыл, тебе же нужно розовую пижаму с мишками, это для тебя слишком... О, клубника с бананом, вот так подарочек, конечно. Это ведь то, о чем я думаю? – Дазай наклонился к нему, рассматривая упаковку. Совершенно неудивительно, что в такой гостинице перед ними предстала пачка контрацептивов. – Твоих рук дело? – Что? Нет-нет, честно, я её даже не почувствовал, когда держал в руках эту вульгарную тряпицу, поверь мне! – Осаму прикрылся руками, будто пытался защититься. Конечно, у него достаточно неоднозначное чувство юмора, но он не стал бы подкидывать подобное в карман левого гостиничного халата. Это противоречит его принципу: «Не предлагать Сигме что-то такое, пока он сам этого не захочет». – Хорошо, я тебе верю. А теперь убери это всё подальше, если мы и будем отдыхать, то лучше за присмотром телевизора.

***

– Так что ты думаешь, Сигма? – Николай повернулся к нему боком, глядя куда-то вдаль. Они стояли вдвоём на вершине горы. Отсюда открывался прекрасный вид на поля, на этот маленький курортный городок, что больше похож на деревеньку. Сигма неуверенно поглядел на него, пытаясь вспомнить, о чем тот спрашивал. Всё было слишком туманно. Словно вовсе нереально. – Повтори пожалуйста. Извини, я просто... Загляделся, здесь очень красиво, – Он подошёл ближе к Гоголю, что стоял практически на краю. Коля лишь усмехнулся, глядя на него с таким знакомым весельем. – Ну ты всегда так, вроде такой пунктуальный, серьёзный, но в то же время мечтательный, чуткий и... Ой, ахах, я же не это хотел сказать. Я размышлял о том, как было бы хорошо, окажись мы обычными школьниками, без всех этих способностей и прочих проблем. Может мы даже дружили бы. Ты ходил бы весь такой правильный, пай мальчик. И отличник. Может даже какой-нибудь староста в классе. А я отрывался бы по полной, вёл не самый здоровый образ жизни и придерживался своей роли клоуна, – Николай звонко рассмеялся, слегка наклоняясь вперёд. Сигма испугался за него. Однако речи о нормальной жизни звучали слишком сладко, словно мёд лился с уст Гоголя. Так ярко представлялась эта самая школьная жизнь. И не только она. Сигма мог представить, как приходит домой, а там его встречает любящая мать. Она спросила бы, как прошёл день, что он узнал нового, что кушал в школе... – Это было бы хорошо, но увы, так никогда не будет, – Он развернулся к нему лицом. Они пересеклись взглядами, прежде чем Сигма почувствовал острую боль в левом боку. Так... Знакомо. Николай воткнул в него нож. В то же самое место. Ноги подкосились, а к горлу подкатил мерзкий ком, сгусток. Казалось, что он сейчас захлебнëтся в собственной крови. Коля оттащил его от края, с обманчивой заботой прижимая к себе. Они вместе осели на землю. Одной рукой Гоголь придерживал его, другую положил на рукоять ножа, не давая вытащить. Сигма попытался сделать вдох, но только зашёлся в громком булькающем кашле. По подбородку стекали струи крови. Перед глазами едва был различим силуэт Николая. – Ничего личного, Сигма. Правда, я считал тебя своим другом. Ахах, ну вот, я снова убиваю своего единственного друга. Мне жаль, действительно жаль. Тебе должно быть больно от повторного удара. Мне удалось попасть туда же, куда и он? – Гоголь провёл пальцами по подбородку, утирая кровь. Но это было бесполезно, ведь за одной струёй лилось ещё больше. Помимо жгучей боли в левом боку, Сигма ощущал холод. На вершине было ветрено, да и на земле сидеть... А нет, это всё же не тот холод. – Ты хочешь узнать почему так получилось? Да, наверное, стоит хоть что-то объяснить, прежде чем ты умрёшь. О, на этот раз ты умрёшь по-настоящему. Я об этом позабочусь, – Николай глядел в чужие светлые глаза. Такие блеклые, сейчас они больше походили на серые, нежели сиреневые. Он крепче сжал рукоять, прокручивая её на себя. Послышался крик. А за ним ещё больше крови и кашля. Сигма весь побледнел, вцепившись пальцами в одежду Гоголя. Его всего било мелкой дрожью. – Я правда не желал тебе зла. С нашей первой встречи. Глядя на тебя, тогда, я думал: «Он вообще не подходит. Он и мухи не обидит». Ладно, может я поспешил с таким выводом, всё же ты очень смелый и стойкий человек. Признаться, я был удивлён, когда ты всё же выполнил свою часть договора и украл страницу, пырнул того типа скальпелем,– Николай вновь покрутил нож, а затем просто вытащил его, кидая куда-то в траву. Теперь он двумя руками придерживал Сигму, убирая волосы с его лица, вытирая кровь, словно его правда это заботит. Словно не он воткнул в него этот блядский нож. – Ты меня удивил. Серьёзно, удивить меня – это большое достижение. Ах, помню ты также удивлялся с моих фокусов, со странных интересных фактов об этом мире. Твои эмоции... Самые искренние эмоции, что я когда-либо видел. Мне хотелось бы узнать о тебе больше, но ты совершил ошибку. Очень грубую ошибку. Непростительную ошибку. Ты выбрал Дазая, – Коля остановился. Он отцепил от себя бледные холодные пальцы и встал на ноги, оставляя Сигму лежать на земле. Единственная брошенная фраза и жалость, забота, скорбь, сочувствие в его взгляде превратились в холод и разочарование. Имя Осаму он сплёвывал, будто не желал произносить вовсе. В таком состоянии Сигма соображал слишком медленно. Месть. Вот какую цель преследовал Гоголь. – Как же прекрасно твоё выражение лица сейчас. Похоже до тебя дошло. Я использую тебя в последний раз. Обещаю, больше такого не повторится. Мне нужно, чтобы Дазай испытал то же, что и я тогда. Вы ведь с ним очень близки. Хотел бы я своими глазами увидеть весь спектр тех эмоций, что он испытает, когда найдёт тебя. Было бы ещё лучше убить тебя у него на глазах, но так менее интересно, – Николай присел на корточки рядом с телом, наблюдая, как дрожь отступает. Приоткрытые глаза заволокло туманом. Жизнь держалась на волоске, но её уж точно ничто не спасёт. Слишком поздно. Он уже практически не дышит. – Куда интереснее немного подождать. Подождать, пока он поймёт, что что-то не так. Потом ринется тебя искать, будет тут бегать по горам и лесам, с надеждой на то, что ты просто заплутал. Будет до последнего убеждать себя в том, что ты жив. Он будет верить в это, я уверен. А потом вся его вера и надежда разобьётся на мельчайшие кусочки до самых атомов. Когда единственное, что он обнаружит, это одинокий хладный труп. Тогда исчезнет и любовь. Да, так куда интереснее, – Гоголь поднялся на ноги, отряхнул штаны, вытирая о них чужую кровь и сделал шаг назад. Потом ещё один. И ещё. Уходя всё дальше и дальше, оставляя умирать в одиночестве. – До встречи в следующей жизни, Сигма... – Слова эти остались не услышаны. Ничего не видно. Не слышно. Он уже ничего не чувствует. Даже холод. Даже боль. Казалось, что всё вокруг исчезло, просто испарилось. Но на самом деле исчез он сам... Сигма поднялся на кровати, тут же сгибаясь пополам. Двумя руками он давил на место ранения. Дыхание его было учащённым, всё ещё не покидало ощущение, что он не может дышать, при том, что во время каждого вдоха его лёгкие наполнялись воздухом. Его опять всего трясло. В комнате темно, оттого страшнее. Даже звуки дождя за окном не помогали прийти в себя. Он умер. Он правда умер. Во рту всё ещё ощущался привкус крови, от которого накатывала тошнота. Почему... Почему даже после смерти он так сильно мучается? – Сигма, какого черта? Что с тобой? – Проснувшийся Дазай тоже поднялся, кладя свои руки ему на плечи. Но тот внимания на него не обращал. Сидел, весь дрожал, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха. Сон оказался настолько реалистичным, что до сих пор воспринимался как событие, произошедшее по-настоящему. Осаму не на шутку испугался. Вот от чего от чего, а от панической атаки он ещё ни разу не просыпался. Оставалось надеяться, что это она, а не сердечный приступ. Хотя сердце, кажется, Сигму не сильно беспокоит. Он давит ниже. – Эй, ты меня слышишь вообще? Сигма это всего лишь кошмар. Всё хорошо. Щас, подожди, – Дазай мигом поднялся с кровати и включил свет. Он поморщился от освещения, тут же возвращаясь. Сигма и на это внимания не обратил. Всё так же сидел в этом пугающем состоянии. – Успокойся, всё хорошо, я с тобой, всё закончилось, ты в безопасности. Посмотри на меня, – Осаму положил свои ладони на бледное лицо. Ко всему прочему у него был ещё и жар. Замечательно. Он приподнял его голову, пытаясь уловить взгляд и вытащить из кошмара. А Сигма по-прежнему смотрел сквозь него. Дазай опустил одну руку вниз, кладя туда, где тот зажимал старый шрам. Наконец в его взгляде появилось хоть немного осознанности, но он всё ещё не мог произнести и слова. – Ну вот, умница, теперь восстановим твоё дыхание. Немного медленнее, давай вместе со мной. Вдыхай носом, выдыхай ртом, – Он сам стал следовать своей инструкции, не отводя взгляда от Сигмы. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Дрожь сошла на нет и дышал он ровнее. Слабовато для панической атаки, ну да ладно, главное, чтобы она была первой и последней. Осаму убрал его руки с того места, куда он давил и положил одну свою. Сигма упёрся ладонями в кровать, уже с большим осознанием глядя на него. Стоило только закрыть глаза, как тут же представлялась яркая картина изображающая смерть. Его смерть. Так что он даже не моргал в этот момент. В дверь тихонько постучали. За ней послышался несколько обеспокоенный голос Эцуко. Ну вот, они похоже и её разбудили. – Дазай, что у вас там случилось? Вы чего так шумите? Всё хорошо? – Женщина дёрнула ручку, но дверь не поддалась. Перед сном они просто заперли её. Осаму взял с тумбы свой телефон, проверяя время. Без пятнадцати три. Да, то что здесь нет никакой шумоизоляции, это один большой минус. Лишь бы никто из персонала не заявился. – Всё нормально. Фукуи-сан, принесите водички пожалуйста, – Дазай постарался уложить Сигму обратно, убирая руку с его живота. Он всё ещё молчал, но уже выглядел лучше и спокойнее. Что-ж, наверное, сейчас не время для разговоров. Через минуту, Эцуко снова постучалась. Осаму поднялся, чуть приоткрывая дверь и забрал стакан с водой. Возле ног женщины стояла и обеспокоенная Томико. Было сложно убедить их в том, что всё хорошо, но они просто дали ему самому решить внезапно возникшую проблему. К тому же кто справится лучше него? Он помог Сигме приподняться и протянул стакан, не выпуская из своей руки. Уже пустой стакан остался на тумбе. – Тебе лучше? Что это было вообще? Опять Достоевский? – Хотя это в корне отличается от того, что было в прошлый раз. Головокружение, головная боль и при этом возможность нормально разговаривать и дышать. А сейчас он выглядел так, будто вовсе был не здесь, пережив что-то очень и очень ужасное. – Тебе приснился кошмар? Не хочешь рассказать? Возможно, так будет лучше, не стоит держать всё в себе. Вредно для здоровья, – Дазай тихонько гладил его по спине, пока Сигма лежал на боку лицом к нему. Он и не ожидал какого-либо ответа на эти вопросы. Однако хотелось бы узнать, что это за пиздец посреди ночи. И что стало его причиной. Эх, если бы не его способность, то можно было спокойно узнать всё через обмен информацией. – Я... я не хочу об этом разговаривать. Это неважно, – Он просто не может рассказать. Осаму скорее всего выступит против завтрашнего похода в тюрьму. Хотя Сигма и сам не уверен, хочет ли он после таких сновидений туда наведаться. Нет, сходить определённо нужно, иначе весь этот путь был проделан напрасно. Ну почти. Всё же они нашли себе работу в виде людей, которым нужна их помощь. Его ответ совсем не обрадовал, пусть это и было первое, что он сказал после этой небольшой панички. – С какого перепугу это неважно? Вот тут позволь мне самому решать, что важно, а что нет. Я же помочь хочу в конце концов. У тебя то галлюцинации, то панические атаки после кошмаров. А я должен просто сидеть и смотреть? – Дазай чувствовал подступающую злость от чувства беспомощности. Словно он совершенно ничего не может сделать для него на данный момент. Никак не может помочь, облегчить страдания. Того, что он просто рядом недостаточно. – Осаму, я не хочу сейчас об этом говорить, давай просто... – Но почему? Ты должен понимать, что чем раньше мы займёмся решением проблемы, тем быстрее мы её решим. Почему ты... – Потому что я боюсь! Вдруг это всё нереально? Вдруг это тоже сон? Моя вечная утопия. Вдруг я сейчас лежу там, в Мерсо, медленно умираю в одиночестве, пока ты уходишь всё дальше. Вдруг ты правда просто забрал противоядие и ушёл. Бросил меня. Использовал и предал. Меня так долго преследуют кошмары. Поэтому я стараюсь спать как можно меньше. Я всеми силами старался верить в то, что здесь меня ожидает спасение от кошмаров, но сны настолько перемешались с реальностью, что я уже не понимаю, где что находится, – Сигма сел на кровати, прижал колени груди и зарылся руками в волосы, слабо их оттягивая. Зачем он вообще сейчас всё это наговорил? Сегодняшний кошмар вызвал такой сильный приступ дереализации, что он даже не подумал о том, чего наговорил. Он будто прямо сказал Осаму, что не верит во всё, что происходит между ними. Стыдно смотреть на него. – Вот как ты думаешь, – Дазай тоже сел, взглянув на Сигму. Обычно для него не было ничего неожиданного. Но это... Хах, как это вообще назвать? Конечно то что переживает его партнёр это очень тяжело и с этим надо как-то бороться. Однако сейчас Осаму чувствовал себя странно. Даже после всего через что они прошли, Сигма умудряется не верить в реальность происходящего? Это звучит слишком оскорбительно. – Дазай? – Он медленно опустил руки, поворачиваясь в его сторону. Осаму потянулся к нему, достаточно резко хватая за волосы на затылке и притянул к себе. Впервые он проявляет грубость и применяет силу по отношению к нему. Если не считать того дня, когда он сильно сжал его руку, пытаясь остановить, предотвратив уход. Дазай прикоснулся к его губам своими, не позволяя отстраниться. Поцелуй был несколько грубый и настойчивый. Это ощущалось неприятно и Сигма не из тех, кто будет так просто мириться с подобным отношением к себе. Даже если это Осаму. Он сжал ладонь в кулак, не хило так ударяя его в правый бок куда-то по рёбрам. Дазай тут же отпустил его, удивлённо открывая глаза. Похоже, он слегка переборщил. Сигма отодвинулся от него, поправляя свои волосы. Да, это было очень неприятно. – А это для тебя достаточно реально? – Это для меня достаточно больно, – Он устроился поудобнее, перебирая пряди цветные пряди. Всё это слишком сильно выматывало. Ещё и этот резкий порыв со стороны Осаму. Впервые близость ощущалась как нечто плохое. Он лишь немного жалеет о том, что сам ответил грубостью на грубость. Благо дальше это не зашло. – Я лишь хочу, чтобы ты верил. Все мои поступки, что я для тебя совершаю, все мои слова, все мои чувства, что я пытаюсь всячески выразить, все мои эмоции, что я испытываю рядом с тобой. Всë это правда. Всё реально. По-настоящему. Я не забыл про тебя, не использовал, не бросил. Я забрал тебя и сейчас мы вместе. Не было ни секунды, чтобы я пожалел о том, что тогда выбрал тебя. Я всегда буду рядом. Помогу облегчить твои страдания, разделю с тобой все беды и переживания. Ты только не молчи, пожалуйста. Я ведь тоже тебя люблю, – Дазай протянул ему руку и Сигма не мог противиться, чувствуя себя слишком глупо. Ну как после этого воспринимать то, что он думал, что всё не настоящее? Позволил себе усомниться в чувствах Осаму... Тяжело вздохнув, он положил свою ладонь, поверх его ладони. Тот поднёс её к своему лицу, кладя на левую щеку. – Рёбра сильно болят? Извиняться я за это не буду, ты заслужил, – Дазай усмехнулся и прикрыл глаза. Руки у Сигмы были мягкие, горячие. Тяжело представить, что они имеют в себе столько силы и способны больно бить, держать оружие. Да, он действительно заслужил этот удар. Чему он вообще удивился? Без сомнений, было понятно, что, если он позволит себе слишком много может хорошенько схлопотать. Главное вовремя остановиться, чтобы небольшая перепалка не превратилась в серьёзную ссору. – Всё в порядке, ты бьешь как ребёнок, я толком не почувствовал. Пошли чаю попьём. Мы вряд ли сейчас уснем так что кружка чая лишней не будет. Конечно, я мог бы достать что-то покрепче, но кажется это последнее, что тебе щас нужно, – Дазай поднялся с кровати, утягивая за собой Сигму. Что-ж, там вроде лежала пачка чая с ромашкой, лимоном и мятой. Ромашка ещё к тому же успокаивает. Выйдя из комнаты, они убедились в том, что Фукуи и Томико вновь уснули. Это хорошо, им в три часа ночи подниматься ни к чему. Пройдя на кухню, Осаму закрыл шторы, а Сигма включил свет и небольшой электрический чайник. Кошмар пока что лучше не обсуждать. Если это было что-то настолько страшное, то лучше просто забыть о нём. Они сели за стол. Атмосфера всё ещё немного напряженная по причине предыдущих разговоров и достаточно необдуманных действий. – Знаешь, нам стоило обсудить всё раньше. Это ненормально – принимать реальность за сон, – Дазай закинул ногу на ногу, немного нервно ею покачивая и сложил руки на груди. Всё же для него держать язык за зубами очень сложно. Сигма поднялся из-за стола, выключил закипевший чайник, достал пачку с чаем, кладя пакетик в одну кружку. Никто из них не пил крепкий чай, так что им хватало одного на двоих. Залив в кружки кипяток, он одинаково окрасил его и выбросил пакетик, после немного разбавляя чай. – Я думаю не тебе говорить о том, что нормально, а что нет это во-первых. Во-вторых... извини, я думал, что справлюсь с этим сам и ничего серьёзного не произойдёт. Но сегодня кошмары и разум сыграли со мной злую шутку, – Сигма поставил кружки на стол, делая из своей сразу несколько глотков. Обычно он пьёт сладкий чай, но сейчас сахар только перебьёт привкус трав. Осаму закатил глаза, выглядя очень недовольным. Он провёл пальцем по краю кружки, о чём-то задумываясь. Эта вечная черта Сигмы, когда он пытается сделать всё сам и сам решает свои проблемы... Тоже напоминала Достоевского. Что-ж они правда похожи, но Сигма куда человечнее. – А ты с моими нервами играешь злую шутку. Не молчи если тебе нужна помощь. Говори мне если у тебя проблемы. Не обязательно строить из себя сильного, независимого и всемогущего, потому что не все проблемы можно решить в одиночку. Ты до сих пор не понял, что ты больше не одинок? – Дазай сделал глоток, обжигая язык. Ладно, он часто такой чай пьёт. Вообще, вот так гнать на Сигму, мол ты совсем о себе не думаешь, было немного неправильно. Но кто-то же должен ему это объяснить. У Куникиды более профессиональная направленность, он помогал ему с работой, что-то объяснял. В особенности часто напоминал о том, что Сигма тоже важен, тоже имеет ценность и не должен позволять так себя использовать. Особенно когда всякие пустоголовые бездельники перекидывают на него работу, а сами опять тратят время на покер, песни про самоубийство и галлюциногенные грибы. – Да понял я. Но я не хочу постоянно надеяться на чужую помощь, – А кто сказал, что я тебе чужой? Ты получаешь помощь не от чужого человека. Ты получаешь мою помощь. Разницу чуешь? А она есть, причём большая, – Осаму поднялся из-за стола и подошёл к окну, по-прежнему держа в руках чашку горячего чая. Аромат лимона и мяты распространился по всей кухне. Он слегка отодвинул штору, разглядывая размытую каплями дождя на стекле темень. Замечательно, завтра придётся топать по грязи черт знает сколько ради встречи с клоуном. Уж лучше бы просто в цирк сходили. Вернувшись к столу, Дазай передвинул стул, садясь ближе к Сигме. – Прости, мне правда стоило сказать обо всём раньше. Хотя ты лучше всех понимаешь, что о таких вещах очень трудно говорить. Потому что ты такой же, – Осаму немало с ним откровенничал, но зная его, он ещё много чего недоговаривал. Много чего утаивал. Может показаться, что он безразличен, практически ко всему, если это не касается очередного спасения мира. Но Дазай из тех людей, что уделяют много внимания чужим проблемам, напрочь забывая про себя. – Не извиняйся, я понимаю. Просто не хочу, чтобы ты испытывал... Такое. И ты прости меня за волосы и этот поцелуй. Обещаю, подобного в следующий раз не повторится, – За окном блеснул яркий свет молнии. Похоже дождь разыгрался не на шутку. Осаму положил свободную руку на стол, постучав пару раз пальцами и сделал несколько глотков чая. – Знаешь, я не обижаюсь. Правда, всё хорошо. Просто в следующий раз я прострелю тебе колено за подобные выходки, ладно? – Сигма улыбнулся, будто не он только что пообещал прострелить ему ногу и положил свою ладонь поверх его, переплетая их пальцы. Дазай как-то слишком нервно усмехнулся, до этого чуть не подавившись чаем. Он щас даже не удивился бы, если б Сигма вытащил из-под стола пистолет. Где он там его прятать будет это другой вопрос, факт в том, что оружие оказывается при нём каждый раз, когда оно необходимо. – Ну что-ж, это справедливо. Пойдём прогуляемся? Я думаю, тебе будет полезно побывать на свежем воздухе после твоих кошмаров, – Допив свой чай, Осаму поставил кружку на стол и встал со стула, не отпуская его руки. Он и Сигме помог подняться. Тот посмотрел в окно. Конечно, в такой ситуации его одолевали сомнения, которыми он не постеснялся поделиться. – На улице льёт дождь как из вёдра, время три часа ночи. И мне нечего надеть. Мой пиджак промокнет насквозь, а так и заболеть можно. С каких пор ты предпочитаешь гулять под дождëм? Это больше подойдёт влюблённой девочке подростку, которая наслушалась грустных песен и представляет, что она в клипе, – Да, дождь он не учёл. Отмахиваясь от глупых шуток Дазая о медведях, тюленях, снежных домах, санях с оленями и прочих зимних штуках, отсылающих к суровому климату России, он совсем забыл про такое универсальное явлении как дождь. Он то будет и летом, и осенью, и весной. – Может я тоже наслушался грустных песен. Пошли, я дам тебе свой плащ. Мы тут будем, чисто во дворе. Сам говоришь, три часа ночи, все уже спят, – Осаму забрал у него кружку, допивая оставшееся и повёл за собой обратно в комнату. Нужно переодеться из пижамы в уличное, чтобы по возвращении, повесить одно сушится, а другое надеть. – А как же ты? – Второго плаща у них нет и если Сигма ещё как-то защитится, то этот точно промокнет от ушей до кончиков пальцев на ногах. Но Дазай похоже не волновался на этот счёт, натягивая брюки и наспех застëгивая рубашку. Ну что за неряха. – А что я? У меня крепкий иммунитет, за меня можешь не беспокоиться. В конце концов тут только ты боишься заболеть.