***
Хэнк поднялся из комфорта и теплоты диванной подушки, преодолев небольшое расстояние до радиоприемника, и уверенным движением большого пальца выключил его. Он постоял перед ним ещё немного, пока в доме Андерсонов вновь не воцарилась тишина, и лениво постучал указательным пальцем по покрытой пылью поверхности. Коннор не мог видеть его лица, но по его кровяному давлению, сердцебиению и напряжённости плеч предположил, что он глубоко задумался. — Коннор, — сказал он в конце концов, в его голосе звучало любопытство, когда он повернул голову к плечу, сфокусировал голубые глаза на нём. — Что ты знаешь о Карнеги? Коннор открыл имевшееся у него краткое досье на неё. — Она проработала в Киберлайф двенадцать лет; впервые нанятая в качестве агента по маркетингу среднего звена, она семь раз успешно продвигалась по службе и в итоге заняла должность директора по корпоративной социальной ответственности. Она является — была — одной из немногих оставшихся руководителей, которые работали непосредственно под начальством Элайджи Камски до его отставки. С губ Хэнка сорвался шипящий звук и он опустил голову, прежде чем снова поднять взгляд. — «Отставки». У тебя всё ещё есть доступ к сетям Киберлайф? Коннор отрицательно покачал головой. — Нет, доступ был отозван, когда я… — Он замешкался, его искусственные лёгкие горели, когда он закончил: — Стал девиантом. Он не мог не отметить ужасающую случайность этого неудачного сценария. Он думал, что ему придется неделями работать с властями, чтобы получить достаточные основания для проникновения в глубины цифровой инфраструктуры Киберлайф, а лейтенант Андерсон в тот же день предлагает ему покопаться в ней. Однако, он жалел, что это далось ему такой ценой. Руководитель Киберлайф или нет, но убийство есть убийство, и он не был уверен, что когда-нибудь сможет отпраздновать это как личную победу. Даже если это было то, что он сделал с Даниелем. Его пальцы крепко сжали хлопково-полиэстровую ткань. Профиль Хэнка вновь скрылся за непокорной копной волос, когда он вернулся к созерцанию стены перед ним. — Менее, чем через день после восстания андроидов главу пиар отдела убивают в штаб-квартире Киберлайф и инсценируют самоубийство… — Он снова постучал по верхней части приёмника. — Думаю, ты был прав, Коннор. Коннор нахмурил брови. — Насчёт чего? Хэнк выдохнул долгий, усталый звук, который длился дольше, чем, по мнению Коннора, у него хватило бы лёгких, пока он тащился обратно на кухню за тем, что, несомненно, было ещё одной бутылкой пива. Ему очень хотелось, чтобы Хэнк не пил так много. Это был ужасный защитный механизм. — Лучше Дьявол, которого ты знаешь. — Его рука ненадолго замерла, выражение лица было напряжённым. Он поморщился, вытаскивая ещё одну бутылку. — Чёрт. Хэнк стукнул пробкой от бутылки о столешницу и поднес к уху мобильный телефон. Он сделал глоток. — Фаулер, это Хэнк. Коннор наблюдал, как Хэнк медленно расхаживает по ограниченному пространству кухни, и это напомнило ему тигра в клетке, спокойно ожидающего своего часа, потому что он просто не мог бездействовать. Возможно, его прежнее заключение по поводу беспокойства лейтенанта было беспочвенным: все данные были доступны ему для анализа, но он решил не делать его, поскольку это не имело отношения к заданию. — Руководитель Киберлайф мёртв. Предполагают, что это самоубийство, но это не так. В глубине души он знал, что просто не уделил этому достаточно внимания. — Нет, Фаулер, поверь, я не настолько пьян, чтобы принять это дерьмо. Для модели, созданной наблюдать и делать выводы, это было не только ударом по его гордости — теперь у него была гордость, — но и личным недостатком, который он хотел бы исправить. Он задавался вопросом, сколько людей попадали в ту же ловушку: считывали внешность и манеру поведения Хэнка в первые несколько минут, часов, дней общения с ним, а затем предполагали его личность и привычки вплоть до мелочей. — Потому что я коп; у меня есть полицейский сканер, помнишь? Сколько людей стало избегать Хэнка после тех первых встреч? Если бы Коннор не был вынужден работать с ним ради выполнения задания, он бы предпочёл держаться от него подальше после их первой физической стычки. И уж точно после второй. — Да какое это, блять, вмешательство? Это общественный канал! Каждый, у кого есть двадцать долларов, может… Хэнку потребовалось с силой стащить его c ограждения из металлической сетки, его рука, словно закалённая сталь, сжимала его плечо, пока он наблюдал, как две его цели ускользают от него под проливной дождь. Его слова наконец-то дошли до него. Он беспокоился о безопасности машины — безопасности Коннора. В тот момент его программа экстраполировала, что лейтенант Андерсон был просто обеспокоен возмещением стоимости ремонта и потенциальными неудачами в миссии. Уже тогда это показалось ему своего рода обфускацией. Самоотречением. Странно было ощущать это тогда, и тем более пересматривать сейчас. — Слушай, я просто пытаюсь держать тебя в курсе, ладно? Не позволяй Риду замять это дело. Коннор видел этих двух девиантов в заброшенной церкви после их побега из Иерихона; они прижимались друг к другу точно так же, как он плотно прижимался к стене, надеясь раствориться в ней. Какая-то часть его хотела подойти и поговорить с ними, извиниться за то, что он подвергал их жизни опасности из-за лжи, в которую по своей же глупости поверил, но это было бы бессмысленно — ему предстояло искупить гораздо более серьёзные грехи. В конце концов, у этих двоих всё ещё была надежда, а у сотен других — нет. Что-то в нём, более сильное и настойчивое, чем его программа, требовало, чтобы он вернул свой долг. Насколько он мог судить, освобождение башни Киберлайф было единственным способом достичь этой цели. — Ладно, проехали. Он прикидывал, сколько времени понадобится Хэнку, чтобы понять, что Коннор никогда не планировал выживать в этой миссии. Хэнк с тяжёлым бряканьем бросил телефон на кухонный стол, свободной рукой протащив простой деревянный стул по кафелю, и опустился на него. Он положил предплечья на столешницу, поджал губы и легонько постучал дном бутылки по деревянной поверхности в аритмичной, отрывистой манере. Коннор поймал себя на том, что заворожен напряженностью в глазах лейтенанта, и прошёл на маленькую кухню, усаживаясь напротив. Хэнк побарабанил пальцами по бутылке. — Что ты думаешь? Коннор покачал головой. — Не знаю. — В последнее время ты часто это говоришь. — Голубые глаза метнулись к нему. Коннор медленно вздохнул, чувствуя, как его биокомпоненты реагируют на дополнительный хладагент. Это было очень успокаивающее ощущение. Его собственные пальцы начали барабанить по боковой поверхности бедра. — Она была убита на административных уровнях башни Киберлайф. Это означает, что либо убийца обладает исключительными способностями к проникновению, — его пальцы замерли, — либо он сам является агентом Киберлайф. Хэнк хмыкнул. — Неужели ты думаешь, что большие шишки стали бы наносить удар по одному из своих? — Да. Что-то неопределённое промелькнуло в чертах лица Хэнка, его глаза на долю секунды ожесточились до сапфиров, а затем он разорвал зрительный контакт. Он вжался спиной в кресло, дерево скрипнуло в знак протеста против его веса и относительно слабой поддержки, которую обеспечивало дешёвое сиденье. Он оставил бутылку пива, вместо этого положив тыльную сторону ладони на край стола и выпрямил руку, опираясь на неё. Некоторое время они молчали: Хэнк, похоже, собирался с мыслями, а Коннор ждал, что он скажет. — Нам нужно быть очень осторожными, — заявил Хэнк тихим, властным тоном. — Если Киберлайф с лёгкостью убрала одного из своих руководителей, они не станут думать дважды о том, чтобы убить копа и его андроида. Коннор почувствовал, что сдерживает слабую улыбку. Его андроида. Хэнк пригвоздил его суровым взглядом; в скудном свете кухни он выглядел почти угрожающе. Он поднял палец в его сторону. — И тебе нужно держать голову опущенной, пока мы не выясним, насколько серьёзна эта штука, ты меня слышишь? Никаких прыжков на грёбаные поезда и проникновений в крепости, ясно? Мы действуем без риска. Несмотря на то, что его отчитывали за несомненно безрассудное поведение, Коннор почувствовал странное утешение от того, что лейтенант с такой яростной заботой высказался об этом в первую очередь. — Я постараюсь изо всех сил, Хэнк. — Да уж, ты постарайся, — проворчал Хэнк, поднимаясь во весь рост. Он смахнул со стола оставленное без присмотра пиво с большей силой, чем это было необходимо. — Не знал, что Киберлайф программирует зазнаек. Коннор не смог удержаться от ухмылки. — Ну, они действительно создали меня для адаптации к человеческой непре… Лицо Хэнка исказилось в усмешке, и он поднял руку в знак капитуляции. — Избавь меня от этой ерунды, ладно? Его программа потребовала извинений. Коннор проигнорировал её. Хэнк сделал необычно маленький глоток пива, после чего нахмурился и, скрутив торс, выбросил наполовину полную бутылку в ближайшую мусорку. — К чёрту, всё равно до утра ничего не сделаю. Пойду-ка я спать. Коннор коротко кивнул, наблюдая за тем, как Хэнк медленно выходит из кухни. — Добрых снов, Хэнк. Лейтенант остановился на перекрестке между кухней, гостиной и тёмным коридором. Он повернулся, склонив голову набок, и странно посмотрел на Коннора. — А ты? Тебе нужен сон? — Андроиды не спят так, как люди, но у нас есть режим энергосбережения или «отдыха» для обеспечения похожей функци… — Тогда включи его. — Он довольно слабым движением руки указал на гостиную. Лейтенант действительно выглядел измождённым. — Вон диван, ложись на него. Хотя, возможно, для этого придётся побороться с Сумо. Коннор моргнул, услышав просьбу. Он все ещё функционировал на 89,1% мощности. — Хэнк, мне не нужно… Хэнк резко вдохнул, что обычно, как знал Коннор, бывает перед эмоциональным всплеском. Это часто приводило к тому, что лейтенант набрасывался на него с угрозами. — Коннор, ты хоть раз послушаешь меня, мать твою? Зачем тебе впустую тратить свою энергию? Иногда полезно уйти и отключить мозг на время. Просто… — Он поднял руку, но так же быстро опустил её обратно. Он покачал головой и закатил глаза. — Забудь это. Хэнк проследовал дальше по коридору, оставляя за собой фразы вроде «чёртов упрямый засранец» и другие невнятные ругательства. Коннор снова моргнул, ошеломлённый. Он понятия не имел, что только что произошло: случайно ли он отверг предложенный подарок в виде разрешения пользоваться диваном или это был просто побочный эффект острой потребности Хэнка в сне? Он посмотрел на предмет мебели, за который велись споры, и на могучего зверя, который в настоящее время растянулся на нём вверх ногами; лапы задраны, язык высунут, мех ниспадает с края подушки бордово-белым водопадом. Как мог Хэнк вообще предложить ему вывести Сумо из такого блаженного состояния? На целую секунду Коннор ощутил раскаленную добела вспышку зависти. Он вышел из кухни и направился к занятому дивану, тенью нависнув над сенбернаром. Он вспомнил, что слышал, как собаки любят, когда им глядят живот. Он поддался порыву, даже не подозревая об этом, и его рука нежно заскользила по животу собаки, разглаживая небольшие колтуны на шерсти. Он был совершенно очарован тем, что почувствовал разницу между покрытыми мышцами рёбрами Сумо и мягкими тканями его постоянно булькающего живота. На шестом заходе его рука остановилась на груди великолепного существа, спокойно отметив пульс в состоянии покоя, и он пожалел, что у него нет биокомпонента, который он мог бы с ним синхронизировать. Сумо, несмотря на то, что казался крепко спящим, повернул голову, чтобы посмотреть на Коннора. Его карие глаза дважды моргнули, и он небрежно облизал языком нос. Каким-то образом Коннор смог расшифровать это движение как: «Извини, пластиковый человек, но ты, кажется, перестал меня ласкать». Он недовольно фыркнул. «Это неприемлемо». Коннор улыбнулся, протягивая руку, чтобы переплести пальцы за откинутым назад ухом. — Прости, Сумо, я не хотел тебя будить. — Он кинул взгляд на коридор. — Похоже, я разозлил твоего хозяина, отказавшись спать на диване. Он предложил мне сместить тебя. Сумо снова фыркнул, облизывая морду удивительно цепким языком. — Знаю, я так и подумал, но… С поразительной скоростью Сумо развернулся всем телом, принял сидячее положение и лизнул его прямо в рот. Коннор отшатнулся назад, зашипев, когда датчики на его языке подверглись бомбардировке информацией, которую он не ожидал и даже отдалённо не был заинтересован получать. Инстинктивно он повернул голову в сторону и сплюнул, вытирая лицо тыльной стороной ладони. Сумо радостно запыхтел, по-видимому, довольный его реакцией и спрыгнул на землю, колотя хвостом по его ногам, когда проходил мимо. Он тупо уставился на место, которое недавно освободил Сумо, заранее представляя, как сильно смеялся бы Хэнк, окажись он свидетелем этого. Он тихонько фыркнул про себя. Бывали участи и пострашнее. Он снял блейзер Киберлайф, аккуратно сложил его в плотный квадрат и положил на пол рядом с собой; не хотелось портить единственный костюм, который у него был. Затем он устроился на бугристых бежевых подушках дивана, сцепив пальцы на животе, прямо над регулятором тириумного насоса. Он закрыл глаза, отключив свои визуальные датчики, чтобы не видеть расфокусированную завесу света, исходящую от маленькой кухонной лампы, и после секундной неуверенности активировал режим «отдыха», как и просил Хэнк. За 0,35 секунды до выключения системы он почувствовал, как его тириумный насос сжался в напряжённом, иррациональном страхе. Коннор надеялся, что Аманда не вернётся.***
Джеффри поспал целых четыре часа примерно за столько же дней. Он даже не мог вспомнить, на что была похожа его постель. Он питался дерьмовым подвальным пойлом, которое в отделении называли кофе, и тем, что, чёрт возьми, ещё оставалось в торговом автомате; на данный момент это были два батончика «Сникерса» и упаковка «Криспи Кремс». Ему повезёт, если он проживёт достаточно долго, чтобы заболеть диабетом 2 типа до того, как его заберёт неизбежный сердечный приступ. Или шальная пуля от какого-нибудь сумасшедшего придурка с пистолетом. Он не мог сказать, какого конца он ждал меньше всего. Он услышал очередной звон, означающий новое письмо на электронной почте. Они приходили быстрее, чем он успевал их читать, теперь, когда комиссар решил, что он будет главным связующим звеном между людьми на местах и что в его обязанности входит отфильтровывать наиболее полезную информацию для высшего руководства. Чёртов прославленный секретарь. Он опустил взгляд на свой телефон, гадая, что же сейчас он получит. Тема: P99-CL 10-56. 10-55d — Боже, — выдохнул Джеффри, сладость шоколада и карамели ощущалась у него во рту, словно пепел. Поступило сообщение об ещё одном самоубийстве в Киберлайф. Включая то, по поводу которого Хэнк набросился на него, это было уже шестое. За свою жизнь он пережил два биржевых краха, а учитывая, в каком дерьме они сейчас находились, вполне мог пережить и третий, так что мысль о том, что начальство, оказавшись в богадельне, начнёт палить из дробовиков, не выходила за рамки возможного. Но их акции ещё даже не упали — чёрт, правительство всё ещё пыталось осмыслить идею искусственного интеллекта, не говоря уже о том, чтобы понять, что, чёрт возьми, делать с компанией, которая его создала. Было две основные причины, по которым Фаулер не распёк Хэнка с первого взгляда на его антисоциальное дерьмо. Первая: Джеффри был скомпрометирован. Он никогда не признался бы в этом никому, ни мёртвому, ни живому, ему было трудно признаться в этом даже зеркалу, но когда наступал решающий момент, он не мог выбросить мужчину на улицу, зная, что несколько дней спустя кто-нибудь найдёт труп Хэнка. Это было легче объяснить второй причиной: Хэнк был чертовски хорош в своей работе. Даже когда он был пьян в стельку, даже когда ему было наплевать на свою работу и на всё вокруг, он всегда мог вынюхать преступника. Так что если Хэнк почуял, что в этом дерьме с самоубийством что-то не сходится, он был готов за него вступиться; ему просто нужны были достаточные доказательства, чтобы подкрепить эти две причины. Доказательств у него на данный момент не было. Он открыл электронное письмо, прочитал содержимое и отправил в ответ то же самое, что написал в четырёх предыдущих извещениях: Пришлите мне результаты вскрытия и лабораторных исследований как можно скорее. — Капитан Джеффри Фаулер Он проглотил кашицу, застывшую на внутренней стороне щеки, запив её глотком горькой коричневой водопроводной воды, и уставился на опустевший офис перед собой. Он вернулся сюда только для того, чтобы подкрепиться чем-нибудь перед тем, как потеряет сознание, но не смог удержаться от просмотра новостей с мимолётным любопытством. Он был настолько потерян, увязая по пояс в этой неразберихе, что видеть, что из всего этого извлекают аналитики, было столь же освежающе, сколь и раздражающе. Плюсом было показанное в новостях повсеместное закрытие Центров утилизации, но это сразу же свелось на нет следами насилия над андроидами, которые теперь, живые или нет, были похожи на ходячие мишени для бесправных людей. Боже, это было невероятно дерьмовое шоу. Единственный раз, когда он надеялся, что правительство оторвёт свои задницы, чтобы обеспечить безопасность людей, они получают это: вся страна встала, потому что рабочая сила из андроидов, на которую она опиралась, внезапно исчезла, заменённая армией пластиковых бродяг без статуса, прав и возможности выбраться. Как, чёрт возьми, Джеффри поймал себя на том, что мечтает о простоте эпидемий Красного льда? Он не мог расследовать это. У него не хватало людей. Оставшиеся копы — а их было не так уж и много, поскольку примерно треть составляли андроиды, ставшие девиантами, а ещё треть решила воспользоваться предложенным им выходом и свалить — были перегружены более серьёзными, неотложными преступлениями. Город был почти полностью заброшен, но многие из оставшихся людей относились к нему так, словно переживали чёртов робо-апокалипсис, вместо того чтобы использовать свои мозги. Не говоря уже об оппортунистах, которые рассматривали любые гражданские беспорядки как бесплатный купон на скидку, который они использовали в любом месте, до которого могли дотянуться. На телефон опять пришло уведомление. «Киберлайф послала андроида, чтобы убить меня, Джеффри. Тебя это не волнует?» — Да, — ответил он сам себе. — Да, меня это чертовски волнует. Он взял телефон и набрал номер.