***
Хэнк перечитывал экран перед собой уже в пятый раз, изо всех сил стараясь не замечать, каким пустынным был общий офис в 9:32 утра субботы. Это ощущалось неестественным, как будто его тело пыталось физически отвергнуть реальность, и заменить её той, которая, как знали его кровь и кости, должна была быть перед ним. Сейчас казалось, что они с Коннором — единственные, кто остался в здании, не считая старого доброго детектива Бена Коллинза, которому оставалось три дня до выхода на пенсию и который был рад сообщить об этом всем при малейшем упоминании этой темы. Хэнк предположил, что он присутствовал чисто для того, чтобы поиграть в телефонные прятки на случай, если появятся отстающие в поисках неотложной помощи, и это было к лучшему — он видел Бена в перестрелке. Он был хорошим человеком, хорошим полицейским, но стрелять не умел даже в пору своего расцвета; в сегодняшних бетонных джунглях Бен был не более чем манекеном-мишенью для какого-нибудь придурка, которому захотелось попалить в Человека. Возможно, Фаулер спасал ему жизнь, удерживая здесь. Яркая бессмыслица новостных каналов мелькала на экранах внутри пустого кабинета капитана, глухие и искаженные звуки доносились сквозь пуленепробиваемые стеклянные стены. Смерти сотрудников Киберлайф ещё не попали в новости, так что преступник мог и не догадываться, что кто-то идёт по его следу, — преимущество, которое они потеряют, как только СМИ всё пронюхают. Их окно было маленьким и с каждой минутой становилось всё меньше. Так какого хрена Коннор так долго тянет? Он перечитал экран в шестой раз, прежде чем раздражённо взглянуть на часы. Не могло же у Коннора уйти почти тридцать минут на то, чтобы облизать чёртово тело, верно? Картинка была достаточно тошнотворной сама по себе, и это без учёта того, что, во имя всего святого, говорила ему Лу. Возможно, она приставала к нему самым ненавязчивым образом, и всё это проплывало мимо забвенной андроидной головы Коннора. При других обстоятельствах это могло бы даже показаться милым, но Коннор был по праву живым всего лишь два дня. Хэнк знал, что он был пьяным мудаком, но в нём ещё оставалось достаточно порядочности, чтобы при одной мысли о том, что кто-то попытается совратить Коннора, ему захотелось вытрясти из него всё дерьмо, как питбуль из подушки. Господи, если бы кто-нибудь сказал ему неделю назад, что он будет защищать потенциальную сексуальную жизнь андроида, он бы рассмеялся тому в лицо, а затем ударил. Хэнк покачал головой и вздохнул, приступая к попытке под счастливой цифрой семь, когда услышал отдающийся эхом мерный стук ботинок по полированному кафельному полу. Он понял, что это Коннор, ещё до того, как тот завернул за угол. — Наконец-то закончил, да? — Он постарался не поднимать глаз от планшета, хотя по-прежнему его не читал. С восьмого раза должно получиться. — Какого хрена так долго? — Мне жаль, лейтенант, — извинился Коннор исполненным волнения голосом, дававшим понять, насколько ему на самом деле не жаль, — но доктор Парнелл пришла к выводу, что с моей помощью она завершит остальные пять вскрытий гораздо быстрее. Хэнку ни в кое случае не хотелось думать о том, что Коннор вылизывал ещё пять трупов. — Надеюсь, ты что-нибудь нашёл? — Кое-что — да. — Панель задач на его мониторе мигнула, и в углу появилось новое уведомление: «Загрузка…». Он отдёрнул руки от клавиатуры, словно та его обожгла. Коннор, стоявший теперь рядом с ним, повернулся и оказался в его личном пространстве, хотя и был сосредоточен на экране. Лишь с опозданием он заметил, что его диод горит жёлтым. — Сейчас я передаю вам эту информацию. Загрузка завершилась и открылась сама собой прежде, чем Хэнк успел хотя бы повзаимодействовать с этим чёртовым компьютером. Он нахмурился из-за отсутствия свободы действий, пытаясь прочитать новое окно перед старым окном, которое он также пытался прочитать. — Итак, какова краткая версия? — Они все были убиты. — «Да ни хрена себе». — И у всех в организме были одни и те же следы янтарной кислоты, которая является побочным продуктом сукцинилхолина —… — Ага, мышечного релаксанта, который используют для анестезии и смертельных инъекций, — рассеянно кивнул Хэнк, осторожно разминая подбородок большим и указательным пальцами. Это была не первая его встреча с Суксом. — Быстро действует, не оставляет следов, и бумаг к нему прилагается больше, чем к туалетной кабинке. Достать его непросто — мы говорим о серьёзном дерьме с Чёрного рынка и Дарквеба. — Он пытливо посмотрел на Коннора поверх седых волос. — Думаешь, у Киберлайф он есть в наличии? Коннор покачал головой. — Киберлайф не работает с людьми, так что у них не было необходимости использовать его для процедур. — Это да — юридически. — Хэнк пренебрежительно взмахнул рукой, настолько пристально глядя на Коннора, что парень отступил назад и медленно сел на край стола. — Но ты же знаешь Киберлайф, верно? Как думаешь, у них мог бы быть свободный доступ к чему-то такому, если бы оно им когда-нибудь понадобилось? Коннор мгновение молчал, задумчиво сдвинув брови. Его шоколадно-карие глаза были устремлены куда-то вдаль, и Хэнк практически видел расчёты, плывущие по просторам его сознания. — За время моего прибывания там я никогда не замечал признаков подобного… но в Киберлайф было много вещей, о которых я не знал, пока не стало слишком поздно. Пристальный взгляд Хэнка усилился. Коннор избегал этой темы. Его голос прозвучал низко в его горле, когда он требовательно спросил: — Так это «да» или «нет»? Верхняя губа Коннора дёрнулась, настолько слабо, что он почти не заметил этого. Пока это было единственным признаком его гнева. — Если бы у Киберлайф был доступ к такому препарату, то, скорее всего, о нём бы знали лишь несколько человек, чтобы сохранять правдоподобное отрицание. Хэнк склонил голову набок. — И кто же, по-твоему, эти люди? Плечи Коннора округлились, а глаза вернулись к нему. — В первую очередь, наши жертвы. Хэнк скривился и отвёл взгляд в сторону, вяло пошутив: — Корпоративный каннибализм во всей красе. Он чувствовал, как невидимая тяжесть на плечах Коннора начала смещаться на его собственные, пока его разум метался от одной скудной улики к другой, рисуя слабые очертания чего-то, чего он до сих пор не мог разобрать. Теперь он начал понимать, почему Коннор поднял панику из-за того, что Карнеги не отвечала. Дьявол, которого они знали, был мудаком, но, по крайней мере, предсказуемым мудаком — этот новый и усовершенствованный Дьявол пользовался регламентом, чтобы разжечь свою грёбаную сигару. — Даниэль Карнеги была убита на административном уровне башни Киберлайф. Дэвид Уитфилд — старший юрисконсульт Киберлайф — был найден мёртвым в своей машине по пути к эвакуационному пункту. Остальных нашли по домам. — Коннор поёрзал на краю стола, немного подался вперёд и поднял сжатый кулак, отодвигая палец при каждом своём утверждении. — Ни на одном из мест преступлений не найдено следов взлома, на телах не обнаружено никаких следов ДНК, а отсутствие защитных ранений на жертвах говорит о том, что перед введением яда они не сопротивлялись. — Что-то неразборчивое промелькнуло за ровным взглядом Коннора. — Убийцей был андроид из Киберлайф, которому они доверили быть рядом во время национального кризиса. Хэнк скрестил руки на груди, разглядывая напарника с сомнительным интересом. — Откуда такая уверенность? Я имею в виду, наёмники существуют тысячи лет, Коннор, и если есть что-то, в чём человечество преуспело, так это в убийстве друг друга. Черты лица Коннора напряглись, взгляд отыскал угол комнаты, прежде чем вернуться обратно к Хэнку. Его голос был холодно-прагматичным. — Зачем нанимать убийцу, если можно просто создать его? Хэнк был слишком занят борьбой с воображаемым кулаком, врезавшимся ему в живот, чтобы по-настоящему задуматься о масштабных последствиях слов Коннора. Он не мог забыть, как неестественно быстро разгладилось лицо того, другого Коннора, когда он немедленно и умело обезоружил Хэнка в Башне — словно кто-то нажал на выключатель аниматроника прямо перед тем, как тот убил тебя. Он вдохнул через нос, задумчиво кивая. — Хорошо. Допустим, наш преступник — андроид. Кто-то все ещё отдает этому андроиду приказы, и если этот кто-то действительно из Киберлайф, значит у него есть сверхмощный киллер на быстром наборе. — Он в задумчивости постучал указательным пальцем по краю планшета. — Как думаешь, насколько глубока эта кроличья нора? Настала очередь Коннора отвести взгляд, и он не мог не восхититься внутренним конфликтом, отразившимся на этих идеально вылепленных чертах. Ни один прислужник Киберлайф, каким бы гением он ни был, никогда бы не надеялся воссоздать такое неподдельное выражение — такую искреннюю, чёрт возьми, боль. — В моей классификации указано, что я пятьдесят первый Коннор, который был инициализирован. У меня нет воспоминаний о предыдущих пятидесяти. Могу лишь предположить, что каждый из них был уничтожен либо в результате просчётов, либо из-за того, что Киберлайф отключила их для поиска ошибок в программах. — Тёмно-коричневые сферы скользнули вверх и влево, привлекая его внимание своей внезапной, противоестественной интенсивностью. — Я умирал, Хэнк. Пятьдесят раз. И ничего из этого не помню. Хэнк вспомнил о своём револьвере, о лёгком щёлкании шестицилиндрового барабана, вращающегося рядом с его ухом, и резком металлическом лязге курка, ударяющегося по пустому стволу. И так пятьдесят раз. Он старался не обращать внимания на подкатывающую к горлу тошноту и всё наматывающуюся спираль холодной ярости, которую он испытывал к этим ублюдкам, тем, кто сделал это с Коннором и, возможно, миллионами других таких же, как он. Уже не в первый раз за свою карьеру он задавался вопросом, заслуживают ли эти жертвы своей участи — или чего похуже. — Может, оно и к лучшему. Выражение лица Коннора снова приняло строгий нейтральный оттенок, который следовало ожидать от машины, у которой не было эмоций, а внимание сосредоточилось на мониторе терминала. — Я получил доступ к публичным записям жертв и аккаунтам в социальных сетях, сопоставив все известные контакты каждого из них. Учитывая вероятность того, что они как минимум были знакомы с убийцей, это показалось уместным. Информация о них прилагается. Экран на краю его обзора изменился; появился новый список пунктов, расположенный поверх старого. Хэнк взглянул на него и мгновенно раскусил уклончивость Коннора; он провёл годы на терапии и знал, как выглядит избегание. Он решил оставить его с ним — пока. Он мог бы потребовать информацию позже, когда они лучше разберутся, с чем, чёрт возьми, столкнулись. Он залпом допил остатки своего кофейно-алкогольного пойла, к счастью, у него рефлекторно не перехватило горло от отвратительного вкуса, и поднялся на ноги. Сунув планшет в сгиб руки, как особенно любимую книгу, он направился к выходу из участка. — Что ж, надеюсь, ты готов к вылазке. Когда Хэнк вышел из Центрального отделения, ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Коннор следует за ним — словно прилежный хаски, которому кружила голову перспектива выкопать кости. Он резво сбежал по ступенькам крыльца, по привычке проверяя, нет ли слева машин, но потом вспомнил, что большая часть города сейчас была похожа на сцену из постапокалиптического фильма ужасов. Он всё равно посмотрел направо, и по мере того, как он говорил, на ветру появлялись и исчезали тонкие струйки пара. — Последнее, что мы сейчас хотим — это поставить на уши нашего преступника до того, как мы будем к этому готовы. Поэтому лучше всего разыграть это как обыкновенную проверку — ну, знаешь, расставить галочки над «й», палочки над «т» и всё в этом духе. Если они подумают, что мы просто пытаемся закрыть дело, то решат, что вне подозрения, и могут проговориться. Коннор остановился у пассажирской двери запорошенной снегом машины, глядя на него поверх выцветшего бордового капота с лёгким трепетом. Что-то в этом взгляде казалось неправильным каждый раз, когда он его видел. — Лейтенант, вы уверены, моё сопровождение в эти места — хорошая идея? Хэнк сунул руку в колючий шерстяной карман, чтобы достать ключи наполовину онемевшими пальцами, всё время желая носить с собой пару чёртовых перчаток. И так пятьдесят долбанных лет; к этому времени он уже должен был догадаться. — А почему бы и нет? Коннор нахмурил брови. — Если вы хотите, чтобы они поверили, что вы просто соблюдаете формальности, присутствие меня там будет нелогичным. Я не запрограммирован на лень. — Я почти уверен, что ты также не запрограммирован заботиться о людях, но вот мы здесь. — Он извлёк ключ из глубин скомканных соломенных обёрток и чеков из винного магазина месячной давности, с тяжёлым лязгом отперев дверь. — Тебе не нужно никому оправдывать своё существование, Коннор — ни мне, ни, чёрт возьми, им. Ты мой напарник, так что ты идешь, и точка. — Хэнк скользнул внутрь и потянулся к переключателю разблокировки на ярко-красной внутренней обшивке, задев пальцем что-то, что показалось ему слегка липким — возможно, в какой-то момент ему захочется вытереть эту штуку, — когда дверь Коннора со скрипом открылась. — А если им это не понравится, они могут поцеловать меня в задницу. «Олдсмобиль» мягко качнулся, когда Коннор сел, аккуратно сложив руки на коленях и согнув ноги настолько близко к углу в девяносто градусов, насколько это было возможно в его машине. — Будет лучше, если до этого не дойдёт. Хэнк невольно фыркнул, одним движением запястья заведя громыхающее металлическое чудовище. Оно зарычало, как это сделал бы Сумо, когда подумал, что ему отказывают в прогулке, прежде чем зашипело и ожило. — И не говори. — Лейтенант? Тон Коннора заставил его руку на мгновение замереть на рычаге переключения передач, когда старые, похороненные воспоминания всплыли на поверхность. Он усилием воли загнал их обратно на дно, установив зрительный контакт. — Да? Коннор улыбнулся — тихая маленькая вещь, висящая посреди почти заброшенного города. Это ощущалось так, словно он стал свидетелем преступления. — Спасибо. Хэнк услышал благодарность, почувствовал её до мозга костей. Он ощутил, как смягчаются его собственные измождённые черты, и как в груди расцветает внезапный источник успокаивающего тепла. Он безжалостно вытащил его на открытое место и стал топтать каблуком ботинка. — Ты сейчас так говоришь, — проворчал он, переключаясь на драйв.***
Из двенадцати человек в списке Коннора двое уже покинули город до начала Революции, ещё троим удалось благополучно эвакуироваться, а информация, которую они получили от трёх оставшихся, была в лучшем случае скудной. По крайней мере, они казались искренними в своём шоке и горе по поводу смерти коллег; при допросе он не заметил какой-либо атипичной реакции сердечного ритма или расширения зрачков. Однако Коннору было не по себе от того, как они его избегали; от того, как активно держали лейтенанта посередине в качестве преграды. Это вызывало в нём чувство стыда, которое он не мог измерить количественно. Он принял правильные решения; он сделал правильные вещи. Коннор верил в это. Хэнк верил в это. Иерихон верил в это. Несмотря на это, чувство вины росло с каждым осторожным шагом назад и украдкой брошенным взглядом в его сторону. «Ты олицетворяешь собой величайший успех Киберлайф». Сейчас было 15:23 часов дня, и они сидели в машине, припарковавшись на стоянке местного круглосуточного магазина — одного из немногих, которые все ещё были открыты, — пока Хэнк с недовольной гримасой поглощал заранее приготовленный сэндвич с ветчиной и сыром. Он сглотнул — чересчур драматичный жест — и заглянул под сэндвич, который безвольно болтался в его руках. — На вкус как дерьмо. Коннор по привычке просканировал «блюдо», нахмурив брови, а затем разгладив их обратно. — Учитывая, из чего он сделан, полагаю, что это так. — Его брови снова сошлись. — Вы уверены, что хотите продолжать это есть, лейтенант? Хэнк сморщил нос на полусъеденное месиво. — Что, по-твоему я толстый? — Он откусил ещё кусочек, и его гусиные лапки от этого движения стали более отчётливыми. Он дважды прожевал, скривив губы, а его ярко-голубые глаза метнулись в сторону Коннора, когда он бесцельно взмахнул рукой. — Слушай, извини меня за то, что не заполнил холодильник прямо перед революцией андроидов, ладно? Не знал, что это будет национальный праздник. Коннор знал, что здесь была шутка, но не мог до конца её понять. Он предпочёл не выражать свое замешательство, решив сменить тему. — Я просмотрел записи с камер видеонаблюдения на перекрестках рядом с домами жертв во время убийства. — Мммм, — промычал Хэнк с набитым ртом. Он переложил содержимое на другую сторону рта, добавив уголком губы: — И? — Я не смог ничего найти в самой видеотрансляции, но… — Коннор вытянул руку над приборной панелью ладонью вверх, и над ней появилось нечёткое голографическое изображение пустующего и ничем не примечательного перекрестка посреди ноябрьской ночи. Он указал на ряд маленьких цифр, обновляющихся слишком быстро, чтобы такой человек, как Хэнк, мог различить их по отдельности. — Это информация о записи, показывающая дату и время с точностью до десятой доли секунды. Хэнк продолжал жевать, как корова на выпасе, наклонив голову, чтобы рассмотреть значительно ускорившееся изображение. Он выпятил челюсть и сглотнул. — Она зациклена. Коннор кивнул. — Верно. — Изображение мелькало в семнадцати разных местах в течение двенадцати секунд. — Я обнаружил ту же зацикленность вокруг дома каждой жертвы, а также на соседних перекрёстках. Записи длились от трёх до двадцати двух минут, в зависимости от того, насколько близко камера находилась к месту преступления. Глаза Хэнка слегка сузились. — Значит, это был андроид… — Коннор, честно говоря, был удивлён, что Хэнк до сих пор подозревал что-то иное. Доказательства были совершенно очевидны. — Ты смог отследить, где начинаются эти повторы? Может, он оставил нам след? — Смог. — Коннор плотно сжал губы, когда изображение исчезло, сменившись местом, где вдалеке маячил тревожно знакомый вид. — Первый повтор записи начался 12 ноября в 22:11 на пересечении Восточного Гранд-бульвара и Восточной Джефферсон-авеню — менее чем через десять минут после того, как офицеры покинули место происшествия в башне Киберлайф. — Чёрт, — прорычал Хэнк, отшатнувшись назад и с разочарованным видом ударившись спиной о сиденье. — Твою мать! Значит, наш убийца всё ещё был в этом чёртовом здании и ждал, пока копы уйдут. — Он провёл пальцами по своим спутанным волосам, пока сэндвич опасно балансировал на его правом бедре. — Что ж, это как минимум одно обвинение в пособничестве, если не в прямом препятствовании правосудию. — Если мы сможем доказать, что кто-либо в здании знал об обстоятельствах до или во время убийства, — поправил Коннор, хотя был уверен, что лейтенант уже знал это. — Кто-то знал, — проворчал Хэнк. — Осталось только выяснить, кто это был. У всех андроидов есть такие хакерские способности? — Большинство андроидов, продаваемых на коммерческой основе, даже близко не рассчитаны на такой уровень удалённого манипулирования оборудованием, — объяснил Коннор, сжав кулак, чтобы погасить изображение. — Чтобы андроид мог успешно и без следа проделать это, он должен быть либо незаконно модифицирован, либо являться специальной моделью военного образца. Резкий взор Хэнка метнулся к нему, сверкнув из-под непослушных прядей волос. — Мне не нравится термин «военный образец». Сколько разных типов роботов-убийц создала Киберлайф? — Двадцать семь, не считая каких-либо засекреченных проектов или незавершённых прототипов, к которым у меня не было доступа в архивах. — О, и это всё? — Его голос был низким и невыразительным; его тон, несмотря на вопрос, показывал, что он не был заинтересован в ответе. — Многие из новейших моделей боевых андроидов получили свои первые прототипы почти три года назад, — уточнил Коннор, хотя и понимал, что Хэнк, вероятно, не оценит урок истории. — Следовательно, разумно предположить, что Киберлайф имеет доступ к весьма продвинутым моделям. — Но никто настолько не продвинут, как ты, — парировал Хэнк, неопределенно ткнув указательным пальцем в его сторону. — По крайней мере, одна из них на нашей стороне. Коннор хотел разделять уверенность Хэнка. Он не мог. Звук сминаемой дешёвой пластиковой обёртки привлёк его внимание. Хэнк скомкал печальные остатки своего обеда в руке, бросив их на приборную панель. — Ладно, я почти уверен, что если съем ещё хоть кусочек — меня стошнит. Кто следующий в нашем списке? Хотя Коннор и сомневался в питательной ценности сэндвича по сравнению с его калорийностью, он всё же заметил: — Вы едва к нему прикоснулись. Хэнк фыркнул и указал на отвратительные остатки, забытые на панели перед ним. — Да, хочешь попробовать? — У меня нет желудка. — Тебя это ещё не останавливало. Коннор пошёл по лёгкому пути. — Следующий в нашем списке Джереми Ротшильд, финансовый консультант, живущий в Норт-Энде. Хэнк отметил, что он пошёл по лёгкому пути, озорная ухмылка тронула его губы, когда он бросил взгляд на Коннора краем глаза. — Верно. Поехали. Сиденье и пол завибрировали, когда двигатель автомобиля взревел, и это ощущение распространилось через его пласталевый экзоскелет, прямо в эндоскелетную структуру его бёдер и спинномозговых рецепторов. Двигатель внутреннего сгорания был намного громче и раскатистее, чем гибридный электрический двигатель, первоначально популяризированный Tesla более двадцати лет назад. Музыка, которую поверх накладывал Хэнк, была ещё громче. Именно благодаря этим вибрациям, танцующим по синтетическим волокнам, составляющим его мышцы, он начал понимать, почему Хэнку так нравились эти вещи; физические ощущения, которые они давали, были в равной степени стимулирующими и расслабляющими. Какая странная дихотомия. Поездка до комплекса элитных апартаментов была относительно короткой, небо над головой по-прежнему оставалось необычного бриллиантово-синего цвета — по словам Хэнка, ясное небо выглядит ярче сразу после сильного шторма. Коннор начал проводить исследование по этой теме и не нашёл никаких конкретных научных доказательств, подтверждающих теорию друга, но психосоматические последствия плохой погоды нельзя было сбрасывать со счетов. Он с нетерпением ждал того дня, когда сможет посмотреть на небо и по-настоящему почувствовать облегчение от того, что шторм миновал. Хэнк заглушил двигатель и распахнул дверцу плечом навстречу усиливающемуся ветру, выплевывая ругательства, когда холод тут же пробрался в кабину. Коннор, почувствовав резкий укол на своём теле, но не испытывая неприятных ощущений, подобно людям, соскользнул со своего сиденья в угасающий послеполуденный свет. Солнце должно было зайти через восемнадцать минут, что резко понизило бы и без того минусовую температуру и только ухудшило бы настроение лейтенанта и, возможно, его здоровье. Хэнк торопливо поднялся по ухоженной бетонной лестнице, дёрнул застеклённую двойную дверь за бронзовую ручку и проскользнул внутрь. Коннор сам потянулся к дверной ручке, прежде чем через две миллисекунды осознал, что Хэнк придерживает её открытой для него. Хэнк вернул ему пустой взгляд, выражение его лица стало суровым. — Ждёшь письменного приглашения? Он моргнул, быстро пробормотав «Нет!» и поспешил внутрь мимо неловко втянувшейся фигуры лейтенанта. Как только Коннор оказался с противоположной стороны, Хэнк убрал голую руку со стекла, оставив на нём туманный отпечаток конденсата. Не удержавшись, он уставился на исчезающий след со смесью удивления и лёгкой озабоченности, не задумываясь добавив «Приобрести зимние перчатки для Хэнка» в список своих задач. Руки Хэнка беззаботно скользнули обратно в карманы пальто, хотя Коннор видел, как предплечья лейтенанта работают под слоями ткани, когда он сжимал и разжимал кулаки, чтобы заставить кровь вернуться в конечности. Он подошёл к ближайшему лифту, дизайн которого на первый взгляд казался винтажным, в то время как Хэнк зажал кнопку вызова. — Итак, что мы знаем об этом парне? Они оба вошли в тесное пространство лифта, в котором слишком сильно пахло лавандой и каким-то мускусным одеколоном. Он задался вопросом, все ли лифты высшего среднего класса используют подобные ароматы, и понадеялся, что это не так. Лифт загрохотал, медленно поднимаясь вверх, пока Коннор выдавал информацию, не тратя на это много вычислительной мощности: — Джереми Ротшильд, 48 лет, финансовый консультант; большинство его клиентов, судя по всему, являются сотрудниками Киберлайф, включая всех наших жертв. Дзынь. Хэнк хмыкнул. — Есть ли в его списке другие сотрудники Киберлайф, с которыми мы ещё не общались? Кто-нибудь, у кого есть с ним связь? — Список его клиентов выглядит весьма обширным. — Дзынь. — Уверен, что он имеет профессиональные связи с большей частью элиты Киберлайф. Хэнк поджал губы в раздумье. — А как насчет людей, которые не принадлежат к Киберлайф? Что-нибудь, что выглядит неуместно? Дзынь. — Не имея доступа к его налоговым декларациям, я могу ориентироваться только на то, что он сам указал публично. Если бы он замышлял что-то незаконное, — дзынь, — я сомневаюсь, что он совершил бы ошибку, выложив это на публичный форум. — Ты будешь удивлён, насколько глупыми могут быть некоторые люди, Коннор, — иронично отчитал его Хэнк. — Ты будешь очень удивлён. Дзынь. Двери с тихим свистом откатились на металлических шарикоподшипниках, открыв обзор на длинный коридор, бежевые стены которого были украшены бронзовыми светодиодными бра, и на богатый красно-золотой узорчатый ковёр, стелившийся под ногами. Дизайн показался ему эстетически приятным, возможно, даже слишком; он чувствовал себя неуместно, стоя здесь в своём слегка помятом блейзере с остатками собачьей шерсти и потрёпанных чёрных джинсах. Он всегда придерживался образцового дресс-кода, но искусственно созданная теплота, напускная роскошь этого коридора лишь напомнили ему о его месте в этом мире. Хэнк, стоявший рядом, издал равнодушный звук из глубины своего горла. На его лбу появилась оценивающая складка. — Шикарно. — Он издал ещё один звук, на этот раз сквозь зубы, и покачал головой. — Богатые засранцы… Покончим с этим поскорее. Он неуклюже зашагал к нужной двери — похоже, не особенно торопясь встретиться со своим следующим собеседником, — и как только через четырнадцать секунд они достигли места назначения, на котором висела надпись «504» из полированной бронзы, Хэнк быстро отступил в сторону, протягивая руку. — После тебя. Он бросил на Хэнка быстрый взгляд прежде, чем мысленно пожать плечами и постучать в дверь самостоятельно. Если лейтенант предпочитал оставаться пассивным в этом конкретном случае, Коннор не стал возражать без необходимости. — Здравствуйте, есть кто дома? За усиленной бежевой дверью он услышал движение. Шаги. Свет. Каблуки. Звук с другой стороны прекратился. Коннор потянул за рукав своего блейзера, чтобы выпрямить его, глядя в дверной глазок. — Полиция Детройта. Мы можем войти? Замки щёлкнули и раздвинулись, звуки были тяжёлыми и обнадеживающими, и дверь осторожно открылась на недавно смазанных петлях. Перед ним стояла женщина средних лет, ростом около 180 сантиметров, с зачёсанными назад каштановыми волосами с проседью и проникновенными карими глазами, которые почему-то показались ему ужасно знакомыми. Её лицо было приятным, даже если выражение его было не таким, а то, с какой решительной уверенностью она держалась в блузке, широких брюках и туфлях на каблуке говорило о том, что она уже слышала эти конкретные слова раньше. Кейтлин Ротшильд Дата рождения: 15.07.1992 // Парамедик Сведения о судимости: Нарушение общественного порядка. Врач скорой помощи; это объясняло её доверие к правоохранительным органам. Она окинула их обоих пристальным взглядом. — Да, чем я могу… Она судорожно вздохнула. Одновременно с этим Хэнк отскочил от стены, вытянувшись в струнку рядом с его плечом. — Кейт? — выдохнул он, его челюсть отвисла. Сбитый с толку, Коннор проверил их имена в системе публичных записей, чтобы найти совпадения. Первое упоминание, который он получил, было из документа, поданного 14 января 2036 года, — соглашения о разводе между Кейтлин Стюарт и Хэнком Анде… о. Ох. …Чёрт.