Видимый-невидимый

Даня привык удивляться. Он был парнем впечатлительным, поэтому поражался каждому дню и каждой мелочи в этом дне. Тому, что перед ним важно, словно директор фабрики, шел голубь. Тому, как улыбнулась девушка прежде, чем нырнуть в подземный переход. Тому, что в магазине ему предложили не презервативы по акции, а шоколадку «Альпен Гольд». Тому, что если поднять голову к небу, то сквозь облака можно увидеть звёзды. Хотя бы одну. Именно поэтому Даня не удивился словам парня так, как это сделал бы любой другой человек, шокированно, до обморока, а просто застонал, сполз по двери вниз, обречённо уронив голову на колени. — Блин, как так-то? — протянул он горестно, сам не поняв, что опечалило его сильнее: то, что парень оказался не наркоман, или то, что он привел домой мертвеца. Незнакомец нахмурился, посмотрел сверху вниз и вздохнул. — Под машину попал. Даня медленно поднял на него зелёные глаза. — Ой… Это больно, наверное… Ты прости, я не хотел, у тебя там переживания, наверняка, горе, а тут я… — занервничал он, но парень лишь посмотрел строже. — Нет переживаний. Это было семь лет назад. Я злюсь и всё. Даня пошевелился, высовывая нос из коленочного укрытия. Любопытство напрочь выключило логику, а слова незваного гостя уже не казались похожими на наркотический приход: Даня был из тех, кому легко давалось принимать любую действительность, будь то выросшие цены на хлеб или парень, который умер. — А чего злишься? — он поднял бровь, а потом фыркнул, понимая, что сморозил глупость, пусть ситуация в целом и была не сильно разумной. — Ну… Не, оно понятно что так-то, кому помирать хочется молодым… — и посмотрел призывно. — Из-за этого? Незнакомец устало покачал головой. — Меня толкнули. И я не знаю — кто. И злюсь. Говорил он коротко, отрывисто, напряжённо, словно боялся разрыдаться и потерять лицо. Дане тут же стало ещё досаднее, он нахмурил кустистые брови и протянул то, что вертелось на языке с самого появления парня в гришинской квартире: — Так это… Может я помогу чем? Парень посмотрел на него странно. — Чем? — спросил он резко, а Даня в тот же миг пожал плечами, мол, «ниче такова», я просто предложил. — Ну не знаю там… Ну это… — Даня почесал затылок, пожевал губы, нос наморщил, словно в нем было сакральное сосредоточение его бурной фантазии, а потом предположил: — Может, место тебе какое симпатичное найдем? Для успокоения? — и улыбнулся логике своих мыслей. — Парк там или музей какой… Хрен его знает только, как я шапку смогу спрятать, но подумать надо… — он пожевал губу. Два фиолетовых глаза внимательно буравили в его голове дырку. — Музей? Даня улыбнулся мягко. — Прикинь, будешь полтергействовать в Третьяковке, а? — в ажитации подался он вперёд, подскочил, почти уткнувшись парню носом в нос, словно только что решил гипотезу Коллатца. — Или греметь цепями в Политехническом… — Даня на секунду задумался. — Ты же умеешь это? Ну, предметы там двигать, светом моргать, всякое такое? Незнакомец выглядел растерянно, его глаза переливались всеми цветами сразу, словно к ним был подсоединён калейдоскоп, а крошечная рука крутила его по ту сторону черепа. — Не умею. Я не привидение. Даня удивлённо поднял брови. — А кто ж тогда? — спросил он хрипло. Парень нахмурился и пожал плечами. — Я просто умер. — Ну ты ж как этот, Каспер, да? — Даня сам себе кивнул. — У тебя дело незавершённое, вот ты и маешься! Я такое сто раз в кино видел, — он радостно стукнул себя ладонью по лбу. — Точняк! Надо нам этого найти, кто тебя толкнул! Сразу же угомонишься и от шапки отстанешь, м? Парень покосился на него с сомнением. — Ты меня слушал? — уточнил он сухо. — Семь лет прошло. Я никого не найду. Даня лучезарно улыбнулся, протянул руку и хлопнул незнакомца по плечу. — Ты нет, а мы… Найдем! — и поднял бровь. — Тебя звать-то как? — и уставился с любопытством в мрачное лицо, словно не с полтергейстом говорил, а с простым парнем. Тот пожевал в нерешительности тонкие губы, ещё сильнее нахмурил фактурные черные брови, сверкнул желтизной глаз, а потом произнес еле слышно: — Тимур. Даня снова приложил его рукой по плечу, удивляясь в душе, что пальцы не провалились сквозь тело, а ложатся на мышцы уверенно и твердо. Словно прикасаешься к живому человеку. — Тимка, значит! Ну, что, будем знакомы, Тим, я Даня. — Я слышал. И я Тимур. — Гришин. Даня Гришин! — торжественно произнес он и хмыкнул, словно и не замечая поправки: — Как Джеймс Бонд почти, — и подмигнул. Сразу захотелось ещё сильнее улыбаться, потому что с именем парень становился окончательно похож на обычного человека. Дане даже на мгновение показалось, будто бы он просто странный фантазер, может и вовсе психический, это нежно трепыхнуло его мягкое чуткое сердце внутри. — Ты тоже спецагент? — уточнил с сомнением Тимур, а Даня заржал в голос. — Не, я это… Сиделка! Мрачное осознание нахмурило черные брови ещё сильнее, темнота сползла с волос на лоб, потом коснулась глаз и сжала напряжённо губы. — Сиделка, — повторил парень обречённо и отошёл в противоположный угол просторной комнаты, словно там мог найти утешение. — Ты, Тимка, не расстраивайся! — бодро заметил Гришин, улыбаясь. — Мы обязательно что-нибудь придумаем! Чтобы ты смог там, куда? В Чистилище попасть или сразу, ну туда… Наверх… — он перекрестился неловко, глянув воровато в потолок. С религией Даня общался уважительно, хоть и был к ней приклеен тесно: в юные года мама, отчаявшись вылечить сына, даже в Илор его возила, гнать бесов, правда из всей той поездки Гришин запомнил только милого барашка у храма, привязанного за верёвочку к забору и секретный ящичек «для пожеланий» в деревянной раме одной из икон, куда он, глупый и наивный, бросил наспех нацарапанное: «Сделай так, чтобы все были счастливы!» — Я в это не верю, — отрезал категорично парень и скрестил руки на груди. Выглядел он воинственно и настороженно одновременно, от чего у Дани даже пятки зачесались от желания подойти ближе и утешить. — Ничего-ничего! — Даня снова заулыбался, пытаясь своими эмоциями настроить пессимистичного парня на позитивный лад. — Завтра сгоняешь со мной на работу, ещё и не в такое поверишь!