Пугающе Странное (или сквозь Уэнсдей-мультиверс)

До церемонии вручения дипломов оставалось еще несколько часов, но Академия Невермор уже кипела активной деятельностью. Группы родителей собрались на последний академический праздник, посвященный достижениям их отпрысков. Вампиры, оборотни, безликие, сирены, горгоны и представители многих других групп изгоев, присутствующих в Академии, заполнили площадь и открытые дворы. Въездные ворота оставались открытыми, давая дорогу постоянному потоку машин всех видов. Один из них, черный катафалк, выделялся на фоне остальных. Родители и ученики, стоявшие у входа в здание, наблюдали за происходящим с осторожностью и любопытством. Сейчас уже не было человека, который бы не знал семейку Аддамс. Катафалк остановился перед главными воротами академии. С водительского сиденья поднялась огромная фигура франкенштейна и открыла задние пассажирские двери. — Мы прибыли, — объявил Ларч голосом, подобающим лавине из замедляющегося гравия. Следующим появился невысокий, дородный мужчина, одетый в черно-серый костюм в полоску. Усы украшали его улыбку, когда он протянул руку, чтобы помочь выйти из машины своей спутнице: высокой, почти сверхъестественно бледной красивой женщине. Гомес и Мортиша Аддамс осматривали стены и башни Невермора со смертельной смесью ностальгии и нежности. — Ах, Невермор! — воскликнул патриарх Аддамсов. — Как я по тебе скучал! — Мы были в гостях у девочек в прошлом месяце, mon chère, — добавила Мортиша с улыбкой. — Тиш! Это французский! Дальше последовало страстное зрелище, которое при других обстоятельствах граничило бы с публичным скандалом, но последний человек, вышедший из машины, наблюдал его так часто, что теперь даже не моргнул. Пагсли Аддамс невозмутимо прошел мимо своих родителей (которые были заняты очередной любовной вспышкой), остановился рядом с Ларчем и бросил взгляд на Академию. Об этом они неоднократно говорили на протяжении последних двух лет. Возможность переезда Пагсли в Невермор, чтобы продолжить учебу и быть рядом со своей сестрой, по которой он искренне скучал. Но в итоге Пагсли решил остаться в государственной школе. Чтобы самостоятельно противостоять своим обидчикам-хулиганам и стать первым Аддамсом за несколько поколений, окончившим среднюю школу среди нормальных людей. У Пагсли не было таких убийственных порывов, как у Уэнсдей, или такой же способности к физической агрессии, как у нее. Но он умел строить вещи. Например, ловушки или взрывчатку. И он был терпелив. Это не происходило сразу, не было очевидным, но постепенно с различными хулиганами, пытавшимися сделать его жизнь невозможной, начинали происходить необычные и необъяснимые происшествия. И его одноклассники стали понимать это и держаться на расстоянии. Лишь один или двое, которых он мог бы с натяжкой назвать «друзьями», по-прежнему поддерживали с ним связь. В целом он не мог пожаловаться. Он доказал, что может обходиться без сестры. Доказательство самому себе, а не кому-то другому, было его главной причиной держаться подальше от Невермора, каким бы очаровательным он ни находил это место во время своих визитов. Он позволил себе улыбнуться. Он даже не подозревал, что в этот самый момент в комнате его сестры должна была появиться девушка из другого измерения. Его внимание привлекла фигура, материализовавшаяся в воздухе прямо перед ним, сопровождаемая звуком, похожим на глухой удар, и чем-то напоминающим музыкальные ноты, которые, казалось, эхом отдавались в воздухе и в его голове. Пагсли был не единственным, кто это заметил. Гомес и Мортиша успели оторваться друг от друга на несколько сантиметров как раз вовремя, чтобы увидеть появление новичка. Больше никто из людей, толпившихся во внешнем дворе, похоже, не заметил этого события, а если и заметил, то решил, что это их не касается. Новоприбывший был мужчиной, причем молодым. Вероятно, ему было не больше семнадцати лет. Высокий и стройный, с непослушными темными волосами и тонким, намекающим на будущие усы, пушком на лице с бледной кожей и тонкими чертами, украшенном светло-голубыми глазами. На нем был черно-фиолетовый клетчатый костюм, прикрытый длинным черным плащом. Молодой человек появился спиной к семейству Аддамс. Когда он повернулся и устремил на них свой взгляд, глаза его слегка расширились, и он вопросительно поднял одну из своих тонких бровей. Случайному наблюдателю он показался бы почти безразличным и спокойным человеком, но Пагсли уловил в этом выражении отражение того, что он всегда видел на лице собственной сестры, а именно удивление. Любопытно. — Это неожиданно, — монотонно произнес новоприбывший. Выражение его лица оставалось спокойным, но на мгновение на его губах появилось что-то вроде намека на улыбку, когда он устремил взгляд на Пагсли. — А ты кто такой, muchacho? — спросил Гомес довольно бодро, его тон был сердечным, но он не смог скрыть своего любопытства. — Ты только что появился на сцене самым необычным образом, если так можно сказать. Молодой человек выпрямился, заложив руки за спину. Он слегка склонил голову в знак приветствия: — Позвольте представиться. Я Тео Аддамс. — Аддамс! — воскликнул Гомес в восторге. — Тиш, мы нашли еще одного Аддамса в дикой природе! — Казалось бы, так, дорогой, но что-то мне подсказывает, что этот молодой человек — нечто большее, не так ли? Прежде чем новичок успел добавить что-нибудь еще, Пагсли заметил: — Он из другого измерения, — все взгляды были прикованы к нему. Пагсли лишь пожал плечами, не впечатленный дополнительным вниманием. — Он появился примерно так же, как Уэнсдей рассказывала нам о своих мультивселенных вариантах несколько месяцев назад. Не знаю, по-моему, это самое очевидное. На этот раз новичок, Тео, не скрывал своей улыбки, глядя на Пагсли с восхищением и нежностью. — Действительно, — сказал он. — Ты всегда был человеком с острым умом. Вот почему ты мой любимец, дядя Паг.

***

— Мой отец — Имон Синклер. Так сказала девушка… Пандора… сказала. Так звали ее отца, который, судя по всему, обладал тем же запахом, что и Энид. Энид не была дурой, и ей не потребовалось много времени, чтобы связать концы с концами. Ведь имя стало еще одним маленьким шоком, почти забытым воспоминанием о детском разговоре с родителями еще до того, как в ее семье все пошло наперекосяк. Разговор о списке возможных имен, которые Мюррей и Эстер Синклер перебирали для каждого из своих детей, оставив знание их пола сюрпризом на последнюю минуту. Таким образом, у каждого из детей Синклеров перед рождением был список потенциальных имен, как мужского, так и женского пола. И Энид знала это, поскольку ей так и сказали, что, если бы она родилась мальчиком, ее, скорее всего, назвали бы Имоном. «Она моя дочь, — подумала она с необычной ясностью и уверенностью. — Или, по крайней мере, дочь той версии меня, которая либо родилась с другой хромосомой, либо является транссексуалом…» Ее размышления прервал холодный, твердый голос, раздавшийся из-за двери кабинета, за спиной Пандоры. — Это дало ответы на многие вопросы и породило много новых, — сказала Уэнсдей Аддамс, ее силуэт вырисовывался в дверном проеме в лучах света, проникающего из коридора. Пандора повернулась и посмотрела на Уэнсдей с потерянным выражением лица. — Мама? — Мама?! Имон?! — воскликнула Йоко. — Святое дерьмо, святое дерьмо… Это то, о чем я думаю? — Думаю, она наша с Уэнсдей дочь, но не отсюда, — тихо пробормотала Энид, все еще осмысливая ситуацию. Пандора, в свою очередь, продолжала фокусировать свое внимание на Уэнсдей, покорно улыбаясь: — Я ведь не путешествовала во времени, не так ли? — Скачок между измерениями, что более вероятно, — объяснила Уэнсдей. — Судя по твоим скудным словам и обрывкам разговоров, которые я подслушала, придя сюда за тобой, ты — дочь моей версии и мужской версии Энид в другой вселенной. — Черт, Тео здорово напортачил с заклинанием… — прорычала Пандора, прикладывая руку ко лбу. — Тео? — спросила Энид. — Наверное, ее брат, — сказала Уэнсдей. — Она упомянула о брате, прежде чем выбежать из нашей комнаты. — Теофраст Бомбастус Аддамс, — сказала Пандора. — Но в семье все зовут его Тео. Только в семье. И, полагаю, меня вы тоже можете называть просто Дорой… — А почему твое второе имя Э… — начала было спрашивать Энид, но ее перебила Йоко. — Имя твоего брата — труднопроизносимое, — сказала вампир. — Мама любит алхимиков, так что… — начала объяснять Пандора, но ее прервала мелодия — «Похоронный марш» Шопена. Уэнсдей нахмурилась, потянулась в карман пиджака и достала смартфон. Это был тот самый телефон, подаренный ей Ксавье Торпом два года назад, который почти не использовался в первые несколько месяцев, пока Аддамс владела им. Лишь после возвращения в Невермор, и по настоянию Энид, Уэнсдей начала изредка пользоваться этим адским предметом. Волчица настояла, чтобы она всегда носила его с собой. Для экстренных случаев, сказала она. «Энид, у меня чрезвычайное происшествие» — не считалось уважительным оправданием для ее девушки, поэтому Уэнсдей всегда держала устройство при себе. Со временем список ее контактов расширился, но регулярно с ней общались только Энид, Юджин и… — Это Пагсли, — сказала Уэнсдей, глядя на экран телефона. На нем высветился сигнал входящего вызова. — Что это за штука? — спросила Пандора, с любопытством разглядывая устройство в руках Уэнсдей. — Смартфон, — ответила Аддамс. Энид и Йоко обменялись взглядами. Вещь сделал нервный жест. — Смартфон, — повторила Дора, словно смакуя это слово. — Это как сотовый телефон? Он выглядит как что-то из «Звездного пути» — Дора… Какой сейчас год? — спросила Энид. Первоначальная реакция Пандоры на смартфон вызвала у нее подозрения, и после этого комментария она была почти уверена, что права, но предпочла убедиться в этом. — Прости? — Там, откуда ты родом… какой сейчас год? — повторила волчица. — Э-э, 1999… Что, почему ты спрашиваешь? Йоко издала нервное шипение на заднем плане. — О-о-о, чувиха… — Пандора, — сказала Уэнсдей. — Здесь 2024 год. Перемещенная в пространстве девушка Аддамс на несколько мгновений застыла на месте, а затем нервно хихикнула. — Ха! Мы действительно путешествовали во времени. Или что-то вроде того. Уэнсдей не оставила без внимания временной контраст между измерениями, мысленно отметив его. Прижав телефон к уху, она ответила на звонок Пагсли. — Пагсли. Лучше бы это было срочно… — начала она, но ее прервал шепот брата на другом конце линии. — Поняла… Я поняла… Он с тобой? Отлично… Уэнсдей положила трубку и убрала смартфон обратно в карман. Она перевела взгляд на Пандору. — Мы идем в квадрат. — А… Что такое квадрат? — спросила Дора. — Центральный двор, — ответила Энид. — Хотя это пятиугольник. — Твой брат там, — продолжала Уэнсдей. Лицо Доры засветилось, на нем появилось больше бодрости, чем она выражала до сих пор. Ее улыбка была такой же, как у Энид. — Ты как-то странно напряжена, Аддамс, — сказала Йоко, взглянув на Уэнсдей поверх очков, с обнажившей один из ее клыков ухмылкой. — Он с моими родителями. Очевидно, обменивается всякими восхитительными семейными анекдотами, — сказала Уэнсдей, закрывая глаза. Ее тело слегка вздрогнуло. — От одной мысли о том, что они могут обсуждать, на моем теле встают дыбом даже те волосы, о присутствии которых я и не подозревала. Вещь ритмично постукивал пальцами по столу в беззвучном смехе.