Пугающе Странное (или сквозь Уэнсдей-мультиверс)

Йоко едва успела доложить о ситуации остальным членам общества Белладонны, как объявление директора Баркера положило начало церемонии вручения дипломов. Единственное, что им было ясно, когда они заняли свои места, — это то, что Уэнсдей Аддамс снова оказалась в центре какой-то странной истории, которая, по всей видимости, была похожа на произошедшую три месяца назад. К сожалению, с началом церемонии любое обсуждение этого вопроса пришлось отложить: места студентов, которым предстояло получить дипломы, были расставлены в алфавитном порядке. С одной стороны, Уэнсдей предпочитала, чтобы все было именно так. Как Аддамс, она одной из первых должна была взять в руки символическую бумажку и, следовательно, одной из первых могла уйти из-под пристального внимания масс. С другой стороны, ей предстояло выдержать речь директора, а затем и Бьянки, сидя в нескольких рядах от Энид. Бьянка, которая, кстати, сидела рядом с Уэнсдей. — Если бы она согласилась взять фамилию Аддамс, а не оставила Синклер, она была бы здесь, рядом со мной, а не ты, Барклай, — пробормотала Аддамс. — Вы ведь еще не женаты? — Это временно. Все это должно было стать настоящей пыткой, и не самой веселой. Между ними и остальными зрителями воцарилась тишина, когда на сцену поднялся Барнабас Баркер. Горгона был одет в броский белый костюм и свою обычную широкополую шляпу, скрывающую змей на голове. С трибуны директор позволил себе удовлетворенно оглядеть собравшихся учеников, прежде чем начать свою речь. Церемонии в Неверморе были чуть менее формальными, чем в других школах, и от учеников не требовалось надевать палантин или шапочку выпускника — их школьной формы или официальной одежды было более чем достаточно. Уэнсдей практически игнорировала многословие Баркера. Дело было не в неуважении, а в простой незаинтересованности. Речь была типичным набором банальностей и клише, характерных для самодовольных торжеств академических кругов, которых можно было ожидать в такой день. Кроме того, ее мысли были сосредоточены на других вопросах. Уэнсдей оглянулась, и ее глаза встретились с глазами Энид. Волчица нервно улыбнулась в ответ. Дальше она могла видеть своих родителей и Пагсли, а также Тео и Дору, сидящих рядом с ними. Благодаря избыточному числу свободных сидячих мест, близнецам посчастливилось оказаться рядом со своей, по сути, семьей. Уэнсдей мысленно проанализировала всю информацию, полученную за последние несколько минут. Дети их с Энид альтернативных версий пересекают измерения в поисках своей матери. Ее альтернативную версию похитило существо, описанное как живая тень. Ее похищенным двойником оказалась взрослая Фрайдей, создавшая собственную семью, причем течение времени в ее измерении отличалось от такового в этом. И во всем этом было что-то, что заставляло ее инстинкты быть на грани. Что это было за существо? Тео упомянул кое-что, что Уэнсдей уже знала. Подобные теневые существа могли перемещаться между различными плоскостями существования и между различными реальностями. Зачем похищать Уэнсдей Аддамс из вселенной, явно отличающейся от той, из которой оно пришло, и исчезать, не причинив вреда? Была… должна была быть причина. Это не было случайным нападением, оно было спланировано и рассчитано. Возможно, не с большей изощренностью и хитростью, чем нападение животного, но уж точно не случайное или внезапное. Уэнсдей нахмурилась. Это предполагало возможное существование закономерности. Она не исключала, что у Фрайдей появились враги в ее собственной реальности, но у нее было ужасное предчувствие, что это не было чем-то настолько обыденным. И мысль о том, что кто-то в этот момент может причинить Фрайдей какой-то вред, заставляла ее… — Аддамс? — прошептала Бьянка рядом с ней. Уэнсдей взглянула на сирену и увидела, что та наблюдает за ней с несколько обеспокоенным выражением лица. — Ты… э-э… скрежетала зубами. Громко, — сказала Бьянка. Уэнсдей открыла рот, чтобы ответить, но тут слова одного из присутствующих родителей прорезали воздух, прервав речь Баркера. — Что это за чертовщина?! Говорил один из вампиров, стоявший и указывавший в сторону стен Невермора за сценой для выпускников. Взгляды всех присутствующих устремились на указанную точку. Там, на самой вершине Невермора, на башне Офелия-холла, где еще несколько часов назад располагалась общая комната Уэнсдей и Энид, в которой они жили последние два года, покоилась огромная фигура, озиравшая все вокруг, словно горгулья. И в этот момент, сопровождаемый приглушенным криком толпы, существо прыгнуло. Оно не позволило себе упасть, это был правильный и обдуманный прыжок, бесстрашный, несмотря на высоту и расстояние. На сцене Барнабас Баркер зашевелился, осознав угол падения существа. Директор-горгона спрыгнул со сцены как раз в тот момент, когда существо приземлилось прямо на то место, где он находился несколькими секундами ранее, расколов дерево небольшой воронкой. Уэнсдей поднялась на ноги, не обращая внимания на паническую какофонию вокруг. Стулья падали, когда занимающие их резко вскакивали, и большая часть толпы стремилась убраться с дороги. Аддамс знала, что ее семья не будет в числе эвакуирующихся, как и некоторые члены семей вампиров и оборотней. Ученики, в свою очередь, тоже начали отступать, подталкиваемые учителями. Уэнсдей слышала, как Бьянка и другие члены общества Белладонны выкрикивали приказы, пытаясь сохранить спокойствие, чтобы избежать массовой давки. На сцене встало существо. За спиной Уэнсдей услышала голос Доры. — Вот оно! Это та штука, которая забрала нашу маму! Существо действительно было живой тенью. Другого способа описать его не было. Будто клоку самой ночи придали форму и объем. Казалось, оно поглощало свет вокруг себя, и ничто не отражалось в его теле из бесконечной тьмы. Там, где стояло существо, словно отсутствовал кусочек реальности. Уэнсдей с легким любопытством заметила, что взгляд на него вызывает у нее ощущение боли и раздражения в глазах. Но не это заставило волосы Уэнсдей Аддамс подняться от восхитительной смеси предвкушения и страха. Форма существа, очертания тени… его рост, непропорциональное туловище, длинные обезьяноподобные руки, увенчанные острыми когтями, луковицеобразная голова… Уэнсдей узнала бы такой силуэт где угодно. Это чудовище было Хайдом. Хайд, состоящий из теней. И по тому, как оно нюхало воздух и двигалось, казалось, что существо смотрит на нее, несмотря на отсутствие видимых глаз в его форме. Тьма, составлявшая его, нарушилась лишь тогда, когда оно открыло рот, и в тени вдруг показался ряд зубов, светящихся белым светом. «Он пришел за мной», — подумала Уэнсдей. — «Что ж, это ответ на некоторые мои вопросы. Мне придется задать еще много, если только я переживу эту встречу, не буду нейтрализована или захвачена, как Фрайдей». Существо взревело. Оно подняло руки, обнажив когти. Уэнсдей решила, что это своего рода тактика запугивания, а может, существо просто хвасталось. В ответ Аддамс извлекла один из многочисленных кинжалов, которые она постоянно прятала в разных частях своей униформы, и стремительно метнула его в существо. Кинжал пролетел, со свистом рассекая воздух, и вонзился в туловище существа, погружаясь в его грудь. Буквально, будто утонув. Кинжал прошел сквозь тени тела существа, словно ударился о что-то, что в одно мгновение превратилось из твердого в неосязаемое. Наконец он упал на землю между двумя ногами Хайда, частично покрытый сероватой слизью, похожей на гротескные экскременты. Хайд рассмеялся. Гортанный, диссонирующий звук. Казалось, он был доволен собой, демонстрируя, что обычное оружие против него малопригодно. Смех прекратился, а то, что произошло дальше, уложилось в несколько секунд. Хайд снова прыгнул, вытянув когти, готовый схватить Уэнсдей. Аддамс слышала, как кто-то выкрикивает ее имя, возможно, Бьянка или Йоко. Почти все звуки вокруг, казалось, исчезли, когда она сосредоточилась, каждый мускул ее тела напрягся, чтобы двигаться. Этот Хайд был быстрым, но не быстрее, чем Тайлер Галпин. И на этот раз Уэнсдей не оправлялась от ножевого ранения, полученного в предыдущие несколько минут. Аддамс без труда уклонилась бы от атаки, отступив в сторону. Но она лишь улыбнулась и начала пригибаться. Почти все окружающие звуки исчезли, когда она сосредоточилась. Кроме звуков рвущейся одежды, смещения мышц и горлового рычания. Уэнсдей пригнулась как раз вовремя, чтобы огромная, покрытая золотистым мехом волчья фигура пролетела прямо над ней и подбросила Хайда в воздух, отшвырнув его обратно к сцене. Хайд, сотканный из теней, приподнялся, и Уэнсдей с удовлетворением отметила по языку его тела, что существо кажется не только ошеломленным, но и озадаченным. А перед ним, ростом в восемь с половиной футов, возвышалась преображенная Энид Синклер, вытянув когти и отвечая смесью рева и воя, от которой содрогался фундамент Невермора. Улыбка на лице Уэнсдей стала еще шире, если можно было в это поверить. Наблюдать за тем, как Энид в любое время суток полностью высвобождает дремавшего в ней зверя, было зрелищем, которое Аддамс никогда не перестанет считать в равной степени завораживающим и манящим. Вид стальных мускулов, покрытых золотистым мехом, острых клыков и разноцветных когтей не раз являлся ей во сне. Мысль о том, чтобы быть покоренным таким зверем, окруженным ее объятиями, чувствуя обжигающее тепло… О, нет. Она должна была остановиться, сейчас не время и не место фантазировать о своей будущей жене в ее чудовищной форме. «Черт возьми, я действительно превращаюсь в своего отца». Не подозревая о мыслях своей девушки, Энид думала о другом. В первую очередь о том, как превратить стоящее перед ней существо в удобоваримые куски. Энид была уверена, что в реальности Фрайдей ее муж наверняка попытался бы сделать то же самое, если бы мог. Но, судя по тому, что говорили близнецы, Имону Синклеру, должно быть, повезло быть обычным оборотнем, со способностью превращаться только под лунным светом. Не будучи обычным оборотнем, Энид много лет страдала и мучилась, но именно это позволило ей неоднократно спасать Уэнсдей и открывать в себе такие грани, которые она никогда не считала возможными раньше, и это стало первыми шагами, которые однажды сделают ее настоящей Аддамс. Впервые преобразившаяся Энид, сражавшаяся с Тайлером Галпином, делала это со смесью ярости и страха. Сегодняшняя Энид, вновь столкнувшаяся с Хайдом, все еще испытывала эти две эмоции, но уже под влиянием большего опыта. Поэтому, когда Хайд снова набросился на нее, Энид сдержала свои инстинкты и не стала действовать чисто рефлекторно. Ее действия были рассчитаны и взвешены. Оборотень отпрыгнула в сторону как раз в тот момент, когда Хайд собирался ударить ее когтями. Когда монстр оказался в воздухе рядом с ней, Энид нанесла удар прямо в голову твари. Хайд упал на землю, прижимая руки к тому месту, где должно было быть его лицо, издавая вопли невыносимой боли. В тени его тела появились четыре белые линии, словно сотканные из светящегося света. Ножи и кинжалы, возможно, никак не могли повлиять на Теневого Хайда. Но когти Энид Синклер — могли.