Пугающе Странное (или сквозь Уэнсдей-мультиверс)

После исчезновения Теневого Хайда воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленным ропотом эвакуированной публики и все более близким воем полицейских сирен. Уэнсдей держала кинжал высоко в правой руке, внимательно наблюдая в солнечном свете за реакцией покрывающего его сероватого вещества. Не говоря больше ни слова, Аддамс сунула другую руку в потайной карман пиджака и извлекла оттуда тонкий стеклянный цилиндр — маленькую пробирку. Зубами она оттянула пластиковую крышку и, поднеся кинжал поближе, стала сливать в пробирку остатки слизи Теневого Хайда. — Ты уверена, что трогать эту штуку безопасно? — спросил голос позади нее. Уэнсдей повернулась с легким, почти незаметным изгибом губ при виде приближающейся к ней Энид, которая вновь обрела человеческий облик. Аддамс пришлось взять под железный контроль свои инстинкты, чтобы не устроить зрелище непристойных публичных ласк, столкнувшись с великолепным видом полностью обнаженной Энид Синклер с растрепанными волосами, перламутровой от пота кожей, грудью и прессом, забрызганными останками поверженного противника. «О, если бы только это была кровь…» — Думаю, мы не можем быть уверены, пока не проведем тесты, mia lupa, — ответила Уэнсдей. — Но на тебе и твоих когтях столько же или даже больше этого вещества. — Что? — пробормотала Энид, прежде чем поднять руки и увидеть, что ее ладони покрыты той же сероватой слизью. — Уф! — воскликнула она, тут же осознав отсутствие собственной одежды. — Боже мой! Почему я всегда забываю об этом, когда возвращаюсь в человеческую форму?! Не успела она запаниковать еще больше, как перед ее глазами оказался предмет одежды. Рядом с волчицей появился Тео Аддамс, предлагая свое пальто. — Вот, — сказал молодой человек. — У отца и Доры время от времени возникает одна и та же проблема. Как будто табу на наготу требует нескольких минут для перезапуска. Энид приняла пальто с нервной и благодарной улыбкой, прикрылась им, придерживая руками. Оно было достаточно длинным, чтобы прикрыть ее до колен. — Спасибо… хотя мне кажется, что я измажу твое пальто остатками этой штуки, — сказала Энид. — О, не волнуйся, на это пальто попадали и более неприятные вещи, — ответил Тео с нехарактерной для него волчьей ухмылкой, несмотря на то, что близнец Доры не был оборотнем. — Я лучше не стану спрашивать… — Эй! — прервал их голос Доры с другого конца разрушенной сцены. — Если вам нужно еще больше этой серой дряни, то я думаю, что эта лужа была ногами монстра. — Превосходно, — сказала Уэнсдей, достала еще одну пару стеклянных пробирок и направилась к сидящей на корточках Пандоре Аддамс, которая наблюдала за испаряющейся лужей сероватой жижи, прикрыв нос. Энид и Тео уже собирались последовать за ней, когда до их ушей донесся оклик: — Энид! Белладонны с Йоко во главе подошли к сцене, за ними следовало семейство Аддамс. Чуть поодаль некоторые родители и ученики снова подошли к сидячим местам и с любопытством наблюдали за происходящим. Йоко подошла первой и обняла волчицу, не обращая внимания на ее особое облачение и покрывавшие ее останки. — Это было потрясающе! — воскликнула вампирша. — Ты в порядке? Оно не поцарапало тебя? Что это была за штука? — Я в порядке, Йоко, — сказала Энид. — А что касается того, что это было… ну, это выглядело как… — Хайд, — вмешалась Уэнсдей, присоединившись к группе, а за ней и Дора. — Он был сделан из теней и частично нематериален, но очертания существа напоминали Хайда. — Что такое хайд? — спросил Тео. — Как Джекил и Хайд? — добавила Дора. Уэнсдей заинтересованно посмотрела на близнецов. — Я вижу, что вид изгоев, известный как Хайды, не существует в вашем мире, а если и существует, то под другим названием, — пояснила Уэнсдей. — Это монстры, отличающиеся большой жестокостью, переходящие между человеческой и чудовищной формой, и обычно находящиеся под контролем хозяина. — Это наводит на мысль, что существо, похитившее нашу мать, может кому-то служить, — заметил Тео. Рядом с ним Дора зарычала, скрестив руки. — Но это же был не Хайд, верно? — сказал Кент. — Что ты имеешь в виду? — спросила Дивина. Ее брат-близнец не отличался остроумием, но, как и у Аякса, время от времени у него случались моменты гениальности. — Я имею в виду, что никогда не видел, как Тайлер трансформировался, но, судя по вашим рассказам, он был из плоти и крови, а эта штука — нет. — Поверьте, Тайлер был из плоти и крови, я это хорошо знаю, — пробормотал Юджин. — Что бы это ни было, — сказала Уэнсдей, взяв в руки одну из пробирок, наполненных серой жижей. — Это ключ к разгадке. — Хм, — пробормотал Ксавье, внимательно наблюдая за контейнером. — Тебе есть что сказать, Ксавье? — спросила Бьянка. — Я не уверен, но… — художник-экстрасенс поднял взгляд и повернулся к Уэнсдей. — Могу я потрогать кое-что из этого? Прежде чем Аддамс успела ответить, Энид шагнула вперед и протянула Ксавье одну из своих рук, все еще покрытую следами серой слизи. — Угощайся. — Спасибо, наверное, — ответил художник, взяв пальцами щепотку вещества. — Да… Цвет не совсем тот же, но на ощупь очень похоже… Я не эксперт, но готов поклясться, что это эктоплазма. — Это был призрак? — испуганно спросил Аякс. Концепция призраков всегда вызывала у него сильную тревогу. — Нет, — сказала Уэнсдей. — У меня есть опыт общения с призраками. — В нашем особняке живут многие, — вмешалась Мортиша. — И это существо не было духом из Великого Запределья. — Но он был почти нематериальной сущностью и состоял исключительно из энергии, — добавил Тео. — Логично, что его скудные физические останки будут чем-то вроде эктоплазмы. И если их свойства схожи… Уэнсдей кивнула, мгновенно поняв, что имел в виду сын Фрайдей. — При наличии соответствующих методов, я думаю, нам будет полезно пойти по его следу. Произнося последние слова, Уэнсдей посмотрела на близнецов. Лицо Тео оставалось спокойным, но в его глазах появился блеск, которого раньше не было. Дора, казалось, потеряла напряжение, которое копилось в ней последние несколько минут, и схватила брата за плечи, начав его трясти. — О-о-о! Так, может быть, мы сможем узнать, куда он утащил маму! Уэнсдей перевела взгляд на Мортишу. — Мама, хрустальный шар должен быть в моем багаже. Возможно, нам стоит предупредить бабушку о сложившейся ситуации, чтобы она как можно скорее занялась приготовлениями. Я бы хотела начать решать эту проблему, как только мы вернемся в особняк. — Я займусь этим, дорогая Уэнсдей, — ответила Мортиша. — Я позвоню… — Кто-нибудь скажет мне, что, черт возьми, произошло? — вмешался голос. Барнабас Баркер, директор Академии Невермор, почти бежал к группе с выражением лица на полпути между гневом и паникой. Он придерживал шляпу на голове одной рукой, чтобы она не упала, обнажив его змеевидные волосы Горгоны, и не вызвала тем самым случайного окаменения. — Мисс Аддамс, — начал он. — Это ваш последний день в Неверморе, и вы все равно должны были уйти с шоу, я полагаю. — Я здесь ни при чем, — ответила Уэнсдей, бросив на директора жесткий взгляд. — По крайней мере, не в этот раз, — добавила Энид, оскалив зубы в ухмылке. — Как бы ни был прискорбен этот инцидент, я считаю, что он не касается Невермора, Барнабас, — сказала Мортиша, выступая перед директором. — Моя дочь стала жертвой нападения, и нападавший был отбит ее парой. Все последующие действия — исключительно забота семьи Аддамс, и я заверяю вас, что мы будем щедро способствовать устранению материального ущерба и любых проблем от имени остальной общественности. Улыбка, которую матриарх Аддамс подарила Барнабасу Баркеру после своих слов, была сердечной, доброй, нежной… и острой, как скальпель. Она не оставляла места для дискуссий. Прежде чем Барнабас успел ответить, Гомес пристроился рядом с ним и обнял директора за плечи, словно старого друга. — Барни, muchacho! Что скажешь, если мы вернемся туда, разберемся с властями и расскажем им, как все благополучно разрешилось, а? — сказал патриарх Аддамс, подмигнув жене. Мортиша ответила воздушным поцелуем, который Гомес притворился, что поймал в воздухе и прижал к груди, как будто получил пулевое ранение. Уэнсдей и Пагсли раздраженно закатили глаза. Энид скрытно хихикнула. Тео и Дора обменялись знакомыми взглядами. Наконец, когда Гомес ушел с директором, а Мортиша отправилась за хрустальным шаром, чтобы пообщаться с бабушкой, Дора повернулась к Уэнсдей. — Итак… мы собираемся в поместье Аддамс, да? — спросила она. — Мы собираемся… мы собираемся спасать нашу маму? Уэнсдей вздохнула, стараясь, чтобы тоскливое выражение на лицах близнецов не слишком сильно на нее повлияло. Это было то, в чем она с треском провалилась, хотя внешне выражение ее лица оставалось таким же твердым и сдержанным, как всегда. — Я боюсь, что один из моих худших страхов снова сбывается, mia lupa, — сказала она, глядя прямо в глаза Энид. — Который из? — спросила оборотень. — Мне придется стать героем.