Пугающе Странное (или сквозь Уэнсдей-мультиверс)

Придя в сознание, она не открыла глаза. Она не пошевелила ни единым мускулом. Ее дыхание оставалось ровным, а сердцебиение не изменилось ни на йоту. Она сделала это, несмотря на дезориентацию и легкую головную боль. Она просто лежала на удивительно удобной кровати. Если бы кто-то наблюдал за ней, то увидел бы только бессознательную женщину, лежащую со сложенными на груди руками, словно тело покойника в гробу. Она напрягла все свои чувства. Казалось, рядом никого не было, и она отчетливо ощущала лишь гул электричества. Сквозь закрытые веки она осознавала, что находится в хорошо освещенном месте, с относительно ярким белым светом. Если бы она открыла глаза, как только проснулась, то наверняка ослепла бы на несколько мгновений. Воздух также казался чистым. Она не могла обнаружить никаких газов или подозрительных запахов даже с помощью своего натренированного обоняния. Она открыла глаза и слегка моргнула, пока не адаптировалась к свету. Почти не двигая глазами и слегка, почти незаметно поворачивая шею, она смогла рассмотреть место, в котором находилась. Очевидно, это была камера. Невероятно чистая и хорошо освещенная, совсем не похожая на те подземелья, которые она знала с детства, исследуя особняк своей семьи. Пол и стены были безупречно белыми и, похоже, обитыми мягкой тканью. Потолок был покрыт светящимися панелями. В одном углу она увидела скромный туалет и небольшой душ, частично закрытые перегородкой, которая обеспечивала некоторую приватность. В другом конце комнаты находилась дверь. На ней не было никаких замков или засовов. Она была гладкой и выполненной из материала цвета слоновой кости. В ней имелось небольшое стеклянное отверстие — единственное окно наружу, хотя оно, несомненно, предназначалось больше для того, чтобы тот, кто находился вне камеры, мог наблюдать за ее обитателем. Других окон наружу не было. Ничего, что могло бы дать представление о том, где она находится. Сделав вдох и сдержав вздох, Уэнсдей Фрайдей Аддамс, известная как Фрайдей, встала и села на кровати. Одиннадцатилетняя девочка, которую Уэнсдей и Энид знали в нескольких вселенных, теперь была тридцатидевятилетней женщиной. Лицо или лица, ответственные за ее заточение, не надели на нее никакой арестантской формы и не тронули ее одежду. Непомерно большой розовый свитер, украшенный цветочными узорами (из плотоядных цветов, разумеется), доходящий почти до колен, темно-синие брюки и пара черных ботинок. Очаровательное лицо ее детства уступило место лицу бледной безмятежной женщины, похожей на мать, но с менее резкими чертами. Она часто улыбалась, на что намекали мимические морщинки вокруг глаз и накрашенных черной помадой губ, хотя в данный момент она сохраняла нейтральное выражение лица. Ее длинные черные волосы были собраны не в две косички, а в одну, ниспадавшую по спине до талии. Она осторожно встала. Голова все еще болела, и она не хотела рисковать головокружением. Фрайдей сделала пару шагов и проверила, нет ли в ее теле других болей или недомоганий. Никаких видимых повреждений или травм найдено не было. Повернувшись, она увидела, что на кровати есть одеяла, простыни и мягкая подушка. Единственной проблемой был их маленький размер. Другой мебели в камере не было. Ни полок, ни стола. Здесь была только она и ее мысли. Это заставило ее вспомнить, и чувство беспокойства, которое она сдерживала с тех пор, как пришла в себя, когтями вцепилось ей в грудь. Она вспомнила, что они были все вместе в гостиной. Вечер в кругу семьи перед ужином. Ее Имон, близнецы и она сама. Дора и Тео только что вернулись из школы без какого-либо предупреждения от директора, что всегда было своеобразным достижением. Дора сидела рядом с отцом, они вдвоем планировали мероприятия на предстоящее полнолуние, а Тео читал, сидя рядом с ними, казалось бы, поглощенный своей книгой, но время от времени предлагая свои идеи. Фрайдей сидела на диване и переводила какие-то тексты для своей работы в университете, отрываясь лишь для того, чтобы с улыбкой посмотреть на свою семью. И, как всегда, Имон умудрялся оглядываться на нее, словно его волчьи чувства предупреждали его о том, что за ним наблюдают. Он посылал жене подмигивание и острозубую улыбку, от которой у нее по позвоночнику всегда пробегала восхитительно приятная дрожь. И тут стена гостиной, выходящая на внешнюю сторону дома, взорвалась, и внутрь ворвалась гигантская тень. Начиная с этого момента, ее воспоминания были более туманными. Это существо… это чудовище, похожее на кусок самой ночи, набросилось на нее, практически не обращая внимания на остальных обитателей дома. Она помнила, как кричала Доре и Тео, чтобы они убегали, а потом почувствовала сильное давление, когда когти обхватили ее тело. Она пыталась вырваться, но сила существа была огромной. Имон прыгнул на него, вытянув когти, но чудовище отбросило от себя не трансформировавшегося оборотня в сторону, словно тот был тряпичной куклой. «Хотя Имон ранил его, я помню, что его когти оставили на звере светящиеся отметины». После этого она больше ничего не помнила. Казалось, чудовище навалилось на нее, задушив своей тьмой. Давление на грудь усилилось, лишая ее кислорода, глаза ослепли, и она вспомнила ощущение холода, распространяющегося по всему телу, неестественный ужас, а после этого… ничего. Больше ничего, вплоть до ее пробуждения в этой камере. Фрайдей подавила дрожь при воспоминании об этих ощущениях. Она почувствовала, что снова задыхается, и слегка пошатнулась, наклонившись вперед. Она не упала, опираясь левой рукой на дверь камеры. Женщина перевела дыхание, чувствуя себя так, словно только что вынырнула со дна озера. Через несколько секунд она почувствовала, что ее тело снова расслабляется. И тут кто-то заговорил. — А, я слышу, ты уже проснулась, — сказал мужской голос. — Доброе утро. А может, это добрый вечер или спокойная ночь. Здесь это невозможно определить. Фрайдей стояла совершенно неподвижно и не издавала ни звука. Она вернулась к наблюдению за всем, что ее окружало. Голос, казалось, звучал совсем близко, как будто он находился в камере вместе с ней, но рядом никого не было. — Я в соседней камере. Представляю, как ты застыла, оглядываясь по сторонам в поисках меня. — Кто ты? — спросила Фрайдей. — Твой сосед по камере, твой тюремный приятель. Я бы пожал тебе руку, но полагаю, это будет сложно. Тон голоса был спокойным, хотя и немного легкомысленным, и, казалось, имел акцент, который Фрайдей не смогла определить. Должно быть, это был молодой человек, по крайней мере, у нее сложилось такое впечатление. — Ты знаешь, где мы находимся? — спросила Аддамс в розовом. — В тюрьме, — ответил ее новый собеседник. Фрайдей постаралась не фыркнуть в раздражении, лишь слегка нахмурилась. — Да, я догадалась. Но я была бы признательна за подробности. — Я знаю. Мне очень жаль, но боюсь, то, что я скажу, вероятно, оставит еще больше вопросов. Я здесь уже давно, и это место — чистая бессмыслица. — Что ты имеешь в виду? — Ну… камеры довольно хорошо изолированы, за исключением того факта, что ты можешь вести разговор с человеком, находящимся в камере, непосредственно прилегающей к твоей, как если бы он находился совсем рядом. Но только с ним. Как ни странно, это удобно, как будто они хотят видеть наше ограниченное взаимодействие. — За нами следят? — спросила Фрайдей, снова сканируя камеру глазами. — Я не вижу ничего похожего на камеру или систему наблюдения. — Камер, насколько я знаю, здесь нет, но за нами наблюдают. Один из моих бывших соседей по камере сказал, что, вероятно, используется какая-то магия. По этой же причине ты не увидишь ни еды, ни питья. В здешнем воздухе есть что-то, что обеспечивает нас питанием и влагой. Это чертовски странно. — Как долго… как давно ты здесь? — спросила Фрайдей. — Ну… трудно сказать точно, потому что дневной и ночной цикл беспорядочны, но я почти уверен, что нахожусь в этом месте около двух с половиной недель. Отчасти это связано с тем, что я имел в виду, назвав это место бессмыслицей… Не могла бы ты подойти к окну в двери своей камеры и попытаться выглянуть наружу? Фрайдей подошла к небольшому отверстию. Стекло, несомненно, было толстым, и все, что можно было увидеть из него, — это чернота. — Я мало что вижу, похоже, что свет погас… — Ты Аддамс, темнота — твой старый друг. Напряги свое зрение. Фрайдей смотрела сквозь стекло, и с некоторым усилием ей удалось различить какие-то формы, очертания… стена, несколько отдаленная, покрытая от основания до потолка… — Цилиндры? — спросила она. — Капсулы. Думаю, это что-то вроде криогенных капсул. А может, это что-то магическое, я не совсем понимаю, — ответил ее сосед по камере. — Они помещают нас в них через некоторое время, но я понятия не имею, по каким критериям. Я же говорил, что нахожусь здесь уже около двух с половиной недель, не так ли? Предыдущая обитательница твоей камеры находилась в ней несколько дней до моего появления, а через два дня после моего пробуждения охранники вывели ее и поместили в одну из этих капсул. Я видел, как ее и других вытаскивали… Сосед из камеры напротив прибыл через несколько дней после меня, но вскоре его тоже поместили в эти цилиндры, а меня все еще держат здесь в ожидании. Как я и сказал, все это выглядит как полная бессмыслица. Фрайдей держала свои эмоции в железной хватке, сдерживая растущее чувство беспокойства, которое вызвало у нее описание происходившего. Ее ум зацепился за деталь, упомянутую собеседником, которая не осталась для нее незамеченной. — Как ты узнал, что я Аддамс? — спросила она. Она не могла его видеть, но когда ее сосед по тюрьме заговорил, Фрайдей могла поклясться, что он улыбался. — Ты ведь Уэнсдей Аддамс, не так ли? — спросил он. — Как и все мы. Уэнсдей Аддамс. Один из многих. Другие заключенные… Фрайдей сразу поняла, что находится очень, очень далеко от дома. Это был не первый ее опыт прыжков между измерениями, хотя этот оказался более неприятным, чем прежние встречи с другими ее двойниками. А ее новый напарник… — Ты тоже Уэнсдей? — спросила Фрайдей. — Но твой голос… ты… — Мужчина, да. Виновен. Уэнсдей Тсёрсдей Аддамс к вашим услугам, но зови меня просто Тсёрсдей. По правде говоря, я думаю, что мы, носители Y-хромосомы, в меньшинстве среди Уэнсдей, но Мультивселенная огромна и разнообразна. По крайней мере, один из тех, кого утаскивали стражи, был велоцираптором. — Стражи? — спросила Фрайдей. — То существо из теней, которое захватило тебя? То же самое было со мной, но, конечно, это был не один и тот же монстр… Их несколько. Десятки, сотни, тысячи… Я понятия не имею, сколько их. На этот раз Фрайдей не смогла подавить неприятный узел в животе. Еще больше этих тварей? — Ты еще здесь? — спросил Тсёрсдей. — Я знаю, что все эти межпространственные путешествия — шок, но… — Думаю, мне не стоит удивляться, — перебила его Фрайдей. — Я имею в виду… технически мой муж — мужской вариант девушки, которую я встретила в другом измерении и которая была мне как старшая сестра. Насколько это странно? На несколько мгновений воцарилась тишина. — Эй-эй-эй... Погоди-ка, — сказал ее сосед по камере. — Ты хочешь сказать, что это не первый раз, когда ты путешествуешь между измерениями? — Нет. Это случилось, когда я была ребенком. Я провела несколько дней в другой вселенной вместе с пятью другими своими вариантами из-за неудачного заклинания ведьмы, — объяснила Фрайдей. Она не сдержала широкой улыбки, появившейся на ее лице. — Это до сих пор одно из моих самых приятных воспоминаний, и так будет всегда. — Это… вау. По крайней мере, неожиданно. — Что ты имеешь в виду? — Я не уверен… Послушай, у меня был лишь ограниченный контакт с некоторыми другими Уэнсдей, и я знаю еще о нескольких только с их слов, но я думаю, что ты первая, кто пришел сюда, имея, так сказать, предыдущий опыт. — Не думаю, что это имеет большое значение… — сказала Фрайдей и сделала паузу. Идея пришла ей в голову, как молния. Тео. Фрайдей знала своего сына. Имон будет небо и землю ворошить, чтобы связаться с бабушкой и найти решение. Но если все эти Уэнсдей все еще находились здесь в заточении, то было ясно, что их бабушки ничего не смогли сделать… Но ее Тео не стал бы бездействовать. Он был нетерпелив, упрям и навязчиво изучал магию. Он непременно попытается совершить какую-нибудь глупость, чтобы найти ее. И куда бы он ни отправился, ее Дора тоже отправилась бы, не раздумывая, вслед за братом. — Я знаю, что меня ищут, — сказала Фрайдей. Да, она чувствовала это. Свою прежнюю уверенность, решимость, что она справится. — И я уверена, что они справятся. Я верю в них. — Ну, ты определенно более оптимистична, чем я. Кажется, оптимистичнее, чем большинство Уэнсдей, — сказал Тсёрсдей. — Если остальные Уэнсдей здесь такие же… скажем так, я всегда была немного нестандартной, — ответила Фрайдей. — Мне нравится розовый цвет, мои друзья и муж зовут меня Фрайдей, и я уверена, что мои дети будут искать меня. И я надеюсь, что… ну, я не хочу, чтобы они пришли сюда одни, но мне хотелось бы думать, что судьба протянет им руку помощи. И что они найдут ее первыми. — Кого? — Уэнсдей. — Э-э… Мы все здесь Уэнсдей, — сказал Тсёрсдей. — Не такие, как она. — Откуда ты знаешь, что ее еще не схватили? — Я уверена, что она не была схвачена, — сказала Фрайдей с полной уверенностью. — Более того, мне жаль бедного теневого монстра, которого они пошлют за ней. — Что делает ее такой особенной? — спросил Тсёрсдей, искренне заинтригованный. Фрайдей улыбнулась. И это была не ее дружелюбная, приветливая улыбка, не та, что предназначалась для близких. Это была резкая улыбка, которую она, как Аддамс, выработала за долгие годы. Улыбка Ву и Шарк. — У нее есть волк-хранитель.