Пугающе Странное (или сквозь Уэнсдей-мультиверс)

— Ну, это как-то неловко, — сказала Дора. Уэнсдей, Энид, Дора и Тео сидели в просторном салоне автомобиля семейства Аддамс в сопровождении Вещи (который мирно спал в сумке Уэнсдей). Автомобиль, управляемый Ларчем, на хорошей скорости направлялся к особняку Аддамсов, куда они должны были прибыть через несколько часов. После всей этой катастрофы, вызванной нападением Теневого Хайда на церемонии вручения дипломов, в одном из классов Академии было проведено быстрое импровизированное вручение дипломов. Связавшись с бабушкой и проинформировав ее о ситуации, Уэнсдей, Энид и Аддамсы решили, что делать дальше: Уэнсдей и Энид, как можно скорее отправятся в особняк Аддамсов в сопровождении Доры и Тео, чтобы поскорее начать расследование. Гомес и Мортиша решили остаться на лишнюю ночь в Неверморе вместе с Пагсли. Это не только ускорило бы возвращение девочек и их гостей домой, но и позволило бы Гомесу и Мортише уладить вопросы с персоналом Невермора и другими родителями. Многие хотели знать, что именно произошло, и тот факт, что это была проблема, специфичная для "Семейки Аддамс", мог привести к осложнениям. Прощание с остальными сокурсниками было эмоционально насыщенным, по крайней мере, для Энид. Плачущий оборотень не раз чуть не сломала ребра силой своих объятий, особенно когда ей пришлось прощаться с Йоко. — Не пропадай, волчонок, — сказала вампирша. — У тебя есть все наши контактные телефоны. — И если вам понадобится помощь, не стесняйтесь спрашивать, — добавила Бьянка, бросив взгляд на Уэнсдей. — Я подчеркиваю это лично для тебя, мисс «Я-все-могу-делать-сама». Уэнсдей даже не соизволила поднять бровь, просто вернув сопернице невыразительный взгляд. — Это неприятное чувство взаимно, Барклай. — С годами ты становишься все более эмоциональной, Аддамс, — добавил Ксавье. — А ты еще более тупым. — Не могу поверить, что говорю это, но мне будет не хватать твоих словесных нападок, — ответил художник, смеясь. Если Дивина и Кент и прошептали замаскированное кашлем — «Мазохист!», никто не подал виду, что услышал их. Подошел Юджин в сопровождении Ленор. В руках он нес кувшин с медом. — Последний в этом году. Я собирался отдать его вам завтра, но в сложившихся обстоятельствах… — сказал он, протягивая сосуд с нервной улыбкой. Уэнсдей осторожно взяла банку и слегка улыбнулась мальчику, который стал для нее практически вторым братом. — Большое спасибо, Юджин. — Эй, да ладно! — внезапно вмешался Аякс, заметив, что Энид все еще не отпускает Йоко. — Давайте не будем впадать в уныние. Как сказала Бьянка, вы можете позвонить нам в любое время. — Правильно, — сказал Юджин. — Когда вы раскроете новую тайну, и Уэнсдей насадит голову виновника на пику, мы должны собраться вместе, чтобы отпраздновать вечеринку, которая не смогла состояться сегодня. — Это обещание! — сказала Энид, наконец отпустив вампира. Несмотря на отсутствие необходимости дышать, Йоко чисто рефлекторно сделала большой глоток воздуха. Последовал еще один обмен прощаниями и обещаниями встретиться снова. И наконец, спустя несколько минут, которые для Аддамс граничили с невыносимой сентиментальностью, Уэнсдей, Энид и дети их иновселенных вариантов отбыли на машине, управляемой Ларчем, где воцарилась неловкая тишина, как справедливо заметила Дора в своем вышеупомянутом комментарии. Уэнсдей оставалась безучастной, но не сводила взгляда с двух молодых людей. Она решила, что будет лучше позволить Энид взять бразды правления разговором в свои руки, по крайней мере на первых порах. В конце концов, ее волчица была очень общительным зверем. — Э-э, да… Думаю, мы наконец-то поняли ситуацию, — сказала Энид. — Правда, с момента приезда у нас было не так много времени, чтобы как следует поговорить, — признал Тео. — Первоначальный шок, узнавание того, что случилось с вашей матерью, а затем нападение этого существа, Теневого Хайда… — продолжила Энид. — Да, думаю, нам пора хорошенько поговорить. — Как выглядела мама? — неожиданно спросила Дора. — Розовой, — ответила Уэнсдей. — Уэнсдей! — укорила ее Энид, хотя и сдержала легкую усмешку. — Хотя, справедливости ради… да, розовой — подходящее прилагательное для того времени, когда мы с ней познакомились. Одиннадцать лет, невысокая для своего возраста, чрезвычайно приветливая и дружелюбная со всеми, хотя недооценивать ее не стоило. — Да, это похоже на нее, — сказал Тео. — Она всегда была любящей матерью, иногда до удушья, но при необходимости умела держать нас в узде одним только взглядом. — Она никогда не рассказывала нам. О своих путешествиях между измерениями, я имею в виду, — добавила Дора. — Хотя она всегда говорила мне, что мое второе имя дано в честь очень хорошего друга, которого она знала в детстве. — Пандора Энид Аддамс, — Энид произнесла это имя с почти музыкальной мягкостью. — Для меня большая честь, что ты носишь мое имя. Юный оборотень слегка покраснела, скрестив свои мускулистые руки на груди. — Да, ну. Спасибо, наверное. — Как это произошло и почему? Я имею в виду присутствие нашей матери в этом измерении, — спросил Тео. — Фрайдей была одной из пяти моих вариантов, временно посетивших эту вселенную в результате сбоя в заклинании, изначально призванном стереть меня с лица земли, — пояснила Уэнсдей. — Они пытались стереть тебя с лица земли, а вместо этого притащили еще пятерых? — спросила Дора, давясь от смеха. — А Фрайдей… Я полагаю, вы называете ее по второму имени, чтобы избежать путаницы, — сказал Тео. Энид кивнула. — Да. Мы использовали разные прозвища, чтобы различать Уэнсдей, и в качестве первоначального неудачного прикрытия выдавать их за приезжих кузин. Фрайдей была второй, а первой была Ву… — Примерно на пять лет младше меня, на два года старше твоей матери в то время, крайне агрессивная, — пояснила Уэнсдей. — Третьей была Нидлер… — Гений, помешанный на науке, с трупной бледностью, по сравнению с которой дядя Фестер выглядел бы загорелым… — Потом появилась Пап… — Младшая, около шести лет, очень похожа на вашу маму, но несколько более серьезная и интровертная по темпераменту… — И наконец, Шарк. — Чрезвычайно склонная к физическому нападению и агрессии. — Очаровательно, — прошептал Тео, — Совершенно очаровательно. — А теперь ты говоришь, как Нидлер, — заметила Уэнсдей. — О, еще одна вещь, которую я хотела бы узнать… — начала Дора, повернувшись к Энид. — Я не знаю, как спросить… — Это по поводу моего сегодняшнего обращения? — спросила волчица. — Да! Как, черт возьми, вы…?! Вы что-то упоминали на латыни… — Custos lupus, — сказала Уэнсдей. — Это! Что это значит? Потому что я уверена, что папа не может сделать ничего подобного… — Твой отец никогда не запаздывал со своим первым обращением в оборотня, верно? — спросила Энид с ноткой меланхолии в голосе. Это было абсурдно, но все же какая-то крошечная часть ее души не могла не испытывать зависти к своему двойнику, который, несомненно, избежал многих трудностей ее детства. — Нет. Первое обращение случилось в десять лет, — сказала Дора. — Так ты… — Первое обращение Энид произошло в шестнадцать, — ответила Уэнсдей. Тео удивленно поднял брови. — Это необычайно поздно. — И ты говоришь это мне? — прорычала Энид и тут же вздохнула. Сейчас было не время давать волю старым травмам. — Это сильно осложнило мою жизнь, доходило до того, что я думала, что со мной что-то не так, но оказалось, что я одна из тех, что случаются лишь раз в несколько поколений. — Custos lupus — разновидность оборотней, не подчиняющаяся лунным циклам. Они могут обращаться по своему желанию в любое время и с огромной скоростью. Толчком к первому обращению служит желание защитить кого-то важного для них, — сказала Уэнсдей, взяв Энид за руку. — Моя волчица спасла мне жизнь в ночь кровавой луны два года назад, сражаясь с Хайдом. На мгновение в машине снова воцарилась тишина: Энид и Уэнсдей смотрели друг на друга с мягкими улыбками на губах. — Черт, — пробормотала Дора. — Это звучит как что-то из кино… Тео, в свою очередь, принял более задумчивый вид. — Ты так поздно перевоплотилась… столько лет у тебя были проблемы… Полагаю, бабушка-стерва восприняла это не очень хорошо. Энид так быстро повернула шею, чтобы посмотреть на Тео, что Уэнсдей испугалась, как бы она не повредила позвоночник. От неожиданности оборотень едва не подавилась собственной слюной. — Ба… Бабушка-стерва? — спросила она. — Эстер, — прорычала Дора. — Она никогда не одобряла брак отца с матерью, — объяснил Тео. — А когда из нас двоих только Дора унаследовала гены оборотня… — Она сделала несколько очень неприятных замечаний в адрес Тео, из-за которых наш отец чуть не оторвал ей голову голыми руками, — объяснила Дора. Уэнсдей одобрительно кивнула, восхищенная мысленным образом, вызванным этими словами. Казалось, этот Имон Синклер заслуживал уважения не меньше, чем ее Энид, когда того требовала ситуация. — В конце концов, он этого не сделал, потому что мать проявила дипломатичность… Ну, я не знаю, подходящее ли это слово, — продолжал Тео. — Мы до сих пор не знаем, что она сказала бабушке во время того разговора наедине, но Эстер в страхе выбежала из дома, бледная, как труп. С тех пор наши контакты с отцовской семьей ограничиваются редкими визитами дедушки Мюррея и некоторых младших дядей. — Ха! Отлично, Фрайдей, — сказала Энид, явно довольная этим. — Querida, совершенно необходимо, чтобы отныне мы называли твою мать «Бабушка-стерва», — добавила Уэнсдей. — Формально она еще не бабушка, но какого черта… давай сделаем это, — сказала Энид. На этот раз Уэнсдей решила продолжить разговор, переведя его в другое русло. — А какой ваш отец? — Уэнс? — спросила Энид. — Это простое любопытство, mia lupa, — объяснила Аддамс. — С тех пор, как я тебя знаю, ты всегда была абсолютно уверенной в себе представительницей яркой женственности. Меня интригует мысль о том, каким должен быть твой аналог, рожденный мужчиной. — Дайте мне минутку, — сказал Тео, принявшись рыться в многочисленных карманах на внутренней стороне плаща, многие из которых были явно сшиты из кусков ткани от другой одежды и добавлены к тем, что уже имелись на нем. — Что ты ищешь? — спросила Энид. Дора хихикнула. — Фотографии. Тео всегда носит с собой несколько семейных фотографий. Он кичится серьезностью и формальностью, но на самом деле он сентиментальный мягкотелый человек. — Еще раз скажешь такое обо мне, и я снова вырву тебе печень, — прорычал Тео таким тоном, что Энид вспомнила о Ву. — Обещания, обещания, — ответила Дора, обнажив клыки в волчьей ухмылке. — Дети, ведите себя хорошо, — сказала Уэнсдей. Близнецы на мгновение замерли, уставившись на нее широко раскрытыми глазами. — Ладно, это прозвучало как… — пробормотал Тео. — Да, это было… — пробормотала Дора. — Да. — Лучше найди уже ту фотографию… Еще несколько секунд порывшись в карманах и выронив пару перочинных ножей, кинжал, что-то похожее на старый испанский дублон и уменьшенную мумифицированную голову, Тео достал потрепанный на вид бумажник. Открыв его и порывшись внутри, он извлек старую сложенную полароидную фотографию и протянул ее Уэнсдей и Энид. — Отец учился тогда в колледже, ему было около двадцати лет. И по сей день он почти не изменился, только борода стала чуть больше. Уэнсдей взяла фотографию и развернула. Энид тоже наклонилась, чтобы взглянуть на нее. Брови оборотня удивленно приподнялись. Уэнсдей, в свою очередь, издала не поддающийся классификации звук — нечто среднее между хмыканьем и кашлем. На фотографии был изображен молодой человек со светлыми волосами, голубыми глазами и привлекательным лицом, улыбающийся от уха до уха, стоящий со скрещенными руками на скалистой платформе в каком-то горном ландшафте, возможно, в природном парке. Видно было, что он довольно высок и сложен как танк. Хотя на нем был свитер, который на других показался бы мешковатым, ткань была натянута и едва сдерживала мускулатуру его торса и рук. — Ни фига себе, — сказала Энид. — Да я просто красавчик. — Хм, — пробормотала Уэнсдей. Энид посмотрела на нее, приподняв бровь и с любопытной улыбкой. — Тебе нравится то, что ты видишь, Уэнс? — спросила оборотень. — Должна ли я ревновать к самой себе? — Это… — начала говорить Аддамс, но тут же закашлялась. Вновь обретя самообладание, она продолжила. — Могу лишь сказать, что, поскольку ты — самое физически совершенное существо из всех, кого я знаю, вполне логично, что твой аналог мужского пола также будет прекрасным примером мужественности, mia cara lupa. — И в этом нет ничего странного, — саркастично пробормотал Тео, наблюдая за происходящим. — Ну, она не соврала, папа — красавчик, — ответила Дора. — Ты так говоришь, потому что ты папина дочка. — Я не папина дочка, придурок! — ответила юный оборотень, — У меня комплекс Электры! Называй вещи своими именами. Остаток пути прошел в череде забавных рассказов и историй близнецов, обмене впечатлениями, сравнении сходств и различий между их вселенными… Тон разговора становился все более непринужденным и привычным. Это был желанный отвлекающий маневр, позволяющий на время забыть напряжение последних часов, тревогу о ближайшем будущем и предстоящих испытаниях. Но скоро им снова придется готовиться. Вдалеке, на фоне красноватого вечернего неба, уже виднелся особняк Аддамсов.